Мифологическое понимание мужского и женского начал в творчестве Эрнеста Хемингуэя: комплексный анализ

В 1952 году литературный критик Филип Янг в своей работе «Эрнест Хемингуэй: Пересмотр» впервые ввел понятие «кодового героя», обозначив его как человека, который живет «правильно, следуя идеалам чести, мужества и стойкости в мире, который иногда хаотичен, часто стрессов и всегда болезнен». Этот концепт стал краеугольным камнем в понимании маскулинности у Хемингуэя и, по сути, определил одно из доминирующих направлений в его творчестве. Однако, в тени этого мощного мужского образа, скрывается не менее сложная и многогранная система женских архетипов, которая до сих пор остаётся менее изученной в контексте их мифологического и гендерного осмысления. Понимание этой бинарности позволяет значительно глубже проникнуть в мир автора, выявив неочевидные связи между его личным опытом и универсальными мифологическими паттернами.

Данная дипломная работа ставит своей целью восполнить этот пробел, предлагая глубокий, многоаспектный анализ мифологического понимания мужского и женского начал в творчестве Эрнеста Хемингуэя. Мы не просто исследуем, как эти начала проявляются в его произведениях, но и стремимся понять их культурные, философские и литературные корни, а также их эволюцию в контексте личного опыта писателя и академического осмысления. Актуальность данного исследования обусловлена не только непреходящим значением творчества Хемингуэя для мировой литературы, но и возрастающим интересом современного литературоведения к гендерным и мифологическим аспектам, которые позволяют глубже проникнуть в структуру текста и его воздействие на читателя.

В качестве методологической основы исследования используются принципы структурно-семиотического анализа, элементы психоаналитической критики (в части Юнгианской теории архетипов) и гендерных исследований. Это позволяет не только деконструировать образы, но и выявить скрытые смыслы, универсальные мотивы и культурные коды, заложенные в произведениях писателя.

Цели исследования:

• Определить и систематизировать мифологические архетипы мужского и женского начал в ключевых произведениях Хемингуэя.
• Выявить историко-культурные и философские предпосылки, влияющие на формирование этих образов.
• Проанализировать, как личный опыт писателя отразился на создании гендерных персонажей.
• Исследовать литературные приемы и символические системы, используемые для конструирования гендерных ролей.
• Обобщить академическое осмысление гендерных и мифологических аспектов творчества Хемингуэя в отечественном и зарубежном литературоведении.

Ключевые исследовательские вопросы, на которые мы будем искать ответы:

• Как мифологические архетипы мужского и женского начал проявляются в ключевых произведениях Эрнеста Хемингуэя и какие функции они выполняют в его нарративе?
• Каковы историко-культурные и философские предпосылки, влияющие на формирование образов мужского и женского в творчестве Хемингуэя, и как они соотносятся с европейской культурной традицией?
• Каким образом личный опыт Э. Хемингуэя и его взаимоотношения с противоположным полом отразились на создании и развитии образов мужских и женских персонажей в его произведениях?
• Какие литературные приемы и символические системы используются Хемингуэем для конструирования и интерпретации гендерных ролей и идентичностей?
• Как эволюционировало академическое понимание гендерных и мифологических аспектов творчества Хемингуэя в отечественном и зарубежном литературоведении?
• В чем заключается специфическое «мифологическое понимание» мужского и женского начала у Хемингуэя, отличающее его от других авторов, и каково его значение для общей проблематики его произведений?

Теоретические основы и понятийный аппарат исследования

Прежде чем погрузиться в мир Хемингуэя, необходимо вооружиться необходимым инструментарием – чётко определить ключевые понятия, которые будут направлять наше исследование. Без понимания фундаментальных концепций литературного образа, мифологии, архетипов и гендера, анализ будет поверхностным и неполным. Этот раздел заложит теоретический фундамент для дальнейшего исследования, позволяя нам говорить на одном языке с читателем и точно интерпретировать феномены в творчестве писателя.

Художественный образ и его значение в литературе

В сердце любого литературного произведения лежит художественный образ. Это не просто описание внешности или характера, а гораздо более глубокое явление. Литературный образ можно представить как конкретную, но в то же время обобщённую, сгущенную картину человеческой жизни, созданную с помощью творческого вымысла и наделенную глубоким эстетическим значением. Он выступает как своеобразный знак, несущий в себе не только духовную деятельность человека, но и многообразие смыслов, эмоций и идей.

Истоки теории образа уходят в глубокую античность, к концепции мимесиса – подражания. Аристотель, например, утверждал, что искусство подражает жизни, но не копирует её буквально, а преображает, выявляя её универсальные законы и скрытые истины. Впоследствии эта идея развивалась, обогащаясь новыми аспектами. Художественный образ, таким образом, не просто отражает действительность, но и пересоздает её, организуя по законам красоты и символизируя «вторую природу».

Основные характеристики художественного образа:

• Предметно-чувственный характер: Образ всегда осязаем, воспринимаем чувствами, даже если он выражает абстрактные идеи.
• Целостность: Образ представляет собой единство формы и содержания, где каждый элемент работает на создание общего впечатления.
• Эмоциональность: Образ вызывает у читателя определённые чувства и переживания, вовлекает его в сопереживание.
• Индивидуализированность: Даже обобщённый образ сохраняет уникальные, неповторимые черты.
• Жизненность и актуальность: Образ способен оставаться релевантным для разных поколений, отражая вечные вопросы человеческого бытия.
• Многозначность: Глубокий образ всегда открыт для различных интерпретаций, не исчерпывается одним смыслом.

Именно через систему художественных образов Хемингуэй выстраивает своё «мифологическое понимание» мужского и женского, придавая своим персонажам не только индивидуальные черты, но и универсальное, архетипическое значение.

Мифология и мифологическое литературоведение

Мифология – это не просто набор древних сказаний, а фундаментальный способ осмысления мира, характерный для ранних стадий человеческой истории. Это фантастические, но при этом глубоко символические повествования о сотворении мира, деяниях богов и героев, о борьбе добра и зла, о жизни и смерти. В мифах причудливо переплетаются элементы религии, философии, науки и искусства, формируя целостную картину бытия. Важно отметить, что мифам присущи сходные темы и мотивы у разных народов, что указывает на универсальность человеческого опыта и его архетипическую природу.

Мифологическое сознание мыслит символами. Каждый образ, герой или действующее лицо в мифе обозначает нечто большее, чем он сам – стоящее за ним явление, понятие или силу. Например, дракон может символизировать хаос, героиня – плодородие, а путешествие – процесс инициации или самопознания.

Выдающийся исследователь мифологии Мирча Элиаде утверждал, что миф раскрывает события, произошедшие «in principio» (в начале), в первичный и вневременной момент сакрального времени. Это сакральное время, по Элиаде, качественно отличается от профанного, линейного времени, которое мы проживаем в повседневности. Миф позволяет человеку прикоснуться к истокам, к изначальному акту творения, и таким образом придать смысл своему существованию.

Мифологическое литературоведение как особый метод исследования сформировалось в Западной Европе в 30-е годы XIX века, когда ученые и критики начали осознавать глубинную связь между древними мифами и структурой литературных произведений. Это направление исходит из того, что литература не только использует мифологические сюжеты и мотивы, но и сама является формой мифотворчества, пересоздавая и интерпретируя универсальные архетипы и образы в новом контексте. В творчестве Хемингуэя мы увидим, как писатель, возможно, неосознанно, а возможно, и целенаправленно, вплетает эти мифологические нити в ткань своих произведений, придавая им глубину и вневременное звучание.

Архетипы К. Г. Юнга: коллективное бессознательное, Анима и Анимус

Для нашего исследования творчества Хемингуэя особенно важен вклад швейцарского психолога Карла Густава Юнга и его концепция архетипов. Юнг полагал, что психика человека состоит не только из сознательного и личного бессознательного (как у Фрейда), но и из более глубокого слоя – коллективного бессознательного. Это универсальное, унаследованное от предков хранилище образов, символов и паттернов, которые существуют независимо от личного жизненного опыта индивида. Архетипы – это своего рода «психические органы», врождённые структуры, которые формируют наш взгляд на мир, наши ценности и мотивы, влияют на поведение и мышление.

Ключевые характеристики архетипов:

• Универсальность: Архетипы присущи всем людям, независимо от культуры, расы или эпохи.
• Унаследованность: Они передаются из поколения в поколение как часть биологического наследия.
• Неосознаваемость: Архетипы проявляются косвенно – через сны, мифы, символы, искусство, но их содержание находится за пределами сознания.
• Биполярность: Многие архетипы имеют как позитивные, так и негативные аспекты.

Среди множества архетипов, выделенных Юнгом, для нашего исследования наиболее релевантны Анима и Анимус. Эти архетипы представляют собой бессознательную сторону пола, противоположного физическому:

• Анима – это бессознательная феминная (женская) сторона мужской психики. У мужчин Анима проявляется в виде настроений, эмоциональности, интуиции, способности к сопереживанию. Она может проецироваться на реальных женщин, формируя идеалы и ожидания.
• Анимус – это бессознательная маскулинная (мужская) сторона женской психики. У женщин Анимус проявляется в виде мнений, убеждений, логического мышления, инициативности. Он, подобно Аниме, может проецироваться на мужчин, влияя на выбор партнёра.

Юнг считал, что здоровое развитие личности (индивидуация) предполагает интеграцию этих противоположных начал в единое целое, достижение баланса между маскулинным и феминным в каждом человеке. В творчестве Хемингуэя мы можем проследить, как эти архетипы проявляются не только в образах персонажей, но и в глубинных конфликтах, взаимодействиях и даже в авторском видении мира.

Концепция гендера: гендерная роль и социокультурные аспекты

Понятие гендера – одно из ключевых для понимания современных исследований идентичности и ролей. Впервые в гуманитарные науки его ввел Роберт Столлер в 1963 году, предложив чётко разграничить биологический пол и социокультурный гендер.

• Пол (sex) – это биологические характеристики, определяющие человека с рождения (хромосомы, гормоны, первичные и вторичные половые признаки).
• Гендер (gender) – это социокультурное измерение, совокупность социальных моделей поведения, ожиданий, представлений, укоренённых в данной культуре, которые определяют, что значит быть «мужественным» или «женственным». Гендер – это, по сути, «культурная маска пола», которая формируется в процессе социализации.

Гендерная роль – это совокупность социальных норм, ожиданий и предписаний, которые определяют допустимое, подходящее или желательное поведение для человека в зависимости от его гендерной принадлежности. Эти роли не являются врождёнными; они усваиваются и формируются под влиянием сложной совокупности социальных процессов:

• Влияние родителей: Семья является первым и наиболее мощным агентом социализации, передающим гендерные стереотипы и модели поведения.
• Влияние сверстников: Взаимодействие с другими детьми и подростками закрепляет и модифицирует гендерные ожидания.
• Информационное давление: Средства массовой информации, кино, литература, искусство активно конструируют и транслируют определённые гендерные образы и идеалы, оказывая мощное воздействие на формирование идентичности.

Таким образом, гендер – это не просто характеристика индивида, а динамическая система социальных репрезентаций, которая постоянно пересоздаётся и интерпретируется в культуре. Анализ гендерных ролей в творчестве Хемингуэя позволит нам не только понять, как писатель отражал эти социокультурные модели, но и как он, возможно, их трансформировал или оспаривал.

Структурный метод К. Леви-Стросса и бинарные оппозиции

В контексте мифологического анализа нельзя обойти вниманием работы Клода Леви-Стросса, основоположника структурной антропологии. Леви-Стросс применил методы структурной лингвистики Фердинанда де Соссюра для анализа первобытных систем родства, а затем и мифологии, и фольклора. Его подход заключался в том, чтобы рассматривать мифы не как случайный набор историй, а как сложные системы, организованные по определённым структурным законам.

Центральным элементом его анализа является идея бинарных оппозиций. Леви-Стросс утверждал, что человеческое мышление, особенно на ранних стадиях развития (что проявляется и в мифах), оперирует парами противоположных понятий, которые помогают упорядочить мир и придать ему смысл. Эти оппозиции могут быть самыми разнообразными:

• Природа против Культуры: «сырой – приготовленный», «свежий – гнилой».
• Пространство: «открытый – закрытый», «близкий – далёкий», «верхний – нижний».
• Социальные отношения: «родственный – свойственный».
• Абстрактные понятия: «пустой – полный», «жизнь – смерть», «свет – тьма».

Миф, по Леви-Строссу, стремится разрешить эти бинарные оппозиции, преодолеть противоречия или, по крайней мере, предложить способ их осмысления. Он разбивает повествование на мельчайшие единицы – мифемы, которые затем анализируются в контексте их оппозиций.

Хотя Хемингуэй, вероятно, не сознавал себя «структуралистом», его творчество изобилует бинарными оппозициями, которые лежат в основе его мировоззрения: мужчина – женщина, война – мир, жизнь – смерть, мужество – трусость, дикая природа – цивилизация. Применение структурного метода Леви-Стросса к анализу этих оппозиций в произведениях Хемингуэя позволит нам выявить глубинные структуры его «мифологического понимания» гендера и его места в мире.

Архетипы мужского начала в творчестве Хемингуэя: феномен «кодового героя»

Мир Эрнеста Хемингуэя населен сильными, часто одинокими мужчинами, чьё существование наполнено вызовами и опасностями. Эти персонажи не просто герои в обыденном смысле; они воплощают собой особый тип маскулинности, который получил название «кодового героя». Их образ несёт в себе не только индивидуальные черты, но и глубокий мифологический заряд, становясь символом мужской идентичности для целых поколений читателей, а сам Хемингуэй, кажется, неустанно стремился понять, что же на самом деле означает жить «правильно» в беспощадном мире.

Определение и основные черты «кодового героя»

Термин «кодовый герой» (Code Hero) был введён в литературную критику американским исследователем Филипом Янгом в его знаковой работе «Эрнест Хемингуэй: Пересмотр» (1952). По Янгу, кодовый герой – это человек, который, осознавая хаотичность, несправедливость и неизбежную трагичность мира, находит внутреннюю силу, чтобы жить «правильно» и достойно. Хемингуэй сам, по сути, стал реальным воплощением этого образа для многих своих поклонников, проецируя свои жизненные принципы в своих персонажей.

Основные черты «кодового героя» Хемингуэя:

1. Стоическое безразличие к боли и страданиям: Кодовый герой не избегает боли, будь то физическая травма или эмоциональные потрясения. Он встречает её с достоинством, не позволяя себе жаловаться или проявлять слабость. Это не отсутствие чувств, а жёсткий самоконтроль.
2. Личная честь и цельность: Для него внутренний кодекс чести важнее внешних правил. Он всегда остаётся верен себе и своим принципам, даже если это требует жертв.
3. Эмоциональная сдержанность и достоинство: Кодовый герой избегает публичных проявлений сильных эмоций. Он умеет держать свои чувства под контролем, что часто ошибочно воспринимается как холодность или бесчувствие. Это проявление «грации под давлением».
4. Владение определённым навыком (часто физическим): Будь то коррида, рыбалка, охота, война или бокс, кодовый герой является мастером своего дела. Это мастерство даёт ему чувство контроля и уверенности в хаотичном мире.
5. Осознание смерти и её неизбежности: Смерть для кодового героя – не абстрактный страх, а постоянная, осязаемая реальность. Он живёт с этим осознанием, и это придаёт его действиям глубину и значимость. Он готов встретить смерть достойно.
6. Индивидуализм и свобода воли: Кодовый герой – одиночка по натуре, он ценит свою независимость и право принимать собственные решения. Он не поддаётся влиянию толпы или общественным нормам, если они противоречат его внутреннему кодексу.
7. Человек действия, а не теории: Он предпочитает действовать, а не рассуждать. Его философия выражается в поступках, а не в словах.
8. «Грация под давлением» (Grace Under Pressure): Это, пожалуй, наиболее ёмкое определение сути кодового героя. Он сохраняет достоинство, спокойствие и профессионализм в самых критических, стрессовых и безнадёжных ситуациях.

Эти черты делают кодового героя не просто персонажем, а своеобразным мифологическим идеалом маскулинности, воплощающим борьбу человека с враждебным миром, поиск смысла в бессмысленности и утверждение личного достоинства.

Проявление архетипа в ключевых произведениях

Образ «кодового героя» пронизывает всё творчество Хемингуэя, проявляясь в различных вариациях, но всегда сохраняя свои основные черты. Рассмотрим наиболее яркие примеры:

1. Сантьяго («Старик и море»): Возможно, наиболее чистое и полное воплощение кодового героя. Сантьяго – старый кубинский рыбак, который, несмотря на преклонный возраст, одиночество и череду неудач, отправляется в море, чтобы доказать себе и миру свою состоятельность. Его борьба с гигантским марлином – это метафора борьбы человека с судьбой, природой и собственными ограничениями. Он проявляет невероятную стойкость, мужество, выдержку и профессионализм, сражаясь до последнего, даже когда рыба уже съедена акулами. Его «грация под давлением» очевидна: он принимает поражение с достоинством, не теряя веры в себя. Его вера в удачу и способность к самопреодолению, несмотря на физические страдания, делают его истинным мифологическим героем.

«Человек не для того создан, чтобы терпеть поражения. Человека можно уничтожить, но его нельзя победить.» — Это высказывание Сантьяго как нельзя лучше отражает философию кодового героя.

2. Фредерик Генри («Прощай, оружие!»): Американский лейтенант санитарной службы на итальянском фронте Первой мировой войны. Он изначально циничен и разочарован в идеалах, но в ходе войны и личной трагедии (смерть возлюбленной Кэтрин) постепенно обретает черты кодового героя. Он действует в условиях хаоса и бессмысленности войны, выполняет свой долг, проявляет мужество и профессионализм, но в конечном итоге «прощается с оружием» и пытается найти личный смысл в жизни, что является актом личного выбора и стоического принятия реальности. Его эмоциональная сдержанность и способность переживать глубокие страдания без внешних проявлений делают его ярким примером.
3. Джейк Барнс («И восходит солнце» / «Фиеста»): Американский журналист, ветеран Первой мировой войны, получивший ранение, сделавшее его импотентом. Джейк сталкивается с трагической реальностью: он любит леди Бретт Эшли, но не может быть с ней физически. Несмотря на свою внутреннюю боль и невозможность полноценного союза, он сохраняет достоинство, моральную цельность и способность к дружбе. Он наблюдает за хаотичным поведением своих друзей и Бретт, оставаясь своего рода моральным компасом, хотя и безмолвным. Его стоицизм и умение справляться с личной трагедией в мире, где царит гедонизм и разочарование, делают его одним из ранних и наиболее сложных воплощений кодового героя.

Эти примеры показывают, что «кодовый герой» не является статичным образом; он эволюционирует, адаптируется к различным обстоятельствам, но всегда остаётся верен своему внутреннему кодексу, становясь символом стойкости и достоинства перед лицом неизбежного.

Соотношение «кодового героя» с мифологическими архетипами

«Кодовый герой» Хемингуэя не возникает из ниоткуда. Он глубоко укоренён в универсальных мифологических архетипах, но при этом приобретает специфические черты, характерные для XX века и мировоззрения самого писателя.

1. Архетип Героя: Это, безусловно, основной архетип. В классической мифологии герой отправляется в путешествие, сталкивается с опасностями, преодолевает препятствия, совершает подвиги и возвращается преображённым. Кодовый герой Хемингуэя совершает подобное путешествие, но оно часто носит внутренний характер. Его «подвиг» заключается не столько в спасении мира, сколько в сохранении себя, своей чести и достоинства в мире, который уже не верит в героические идеалы. Он борется не с внешним драконом, а со своими страхами, болью, одиночеством. Его путь – это путь самопознания и принятия реальности.
2. Архетип Воина: Тесно связан с героем. Кодовый герой – это воин, даже если он не участвует в битве с оружием в руках. Он борется за свои убеждения, за свой образ жизни, за своё право на достоинство. Мастерство владения навыком (рыбалка, охота) – это проявление воинских качеств, умения выживать и преуспевать в жёстких условиях. Его «сражения» часто носят экзистенциальный характер.
3. Архетип Странника / Отшельника: Многие кодовые герои Хемингуэя – одиночки, бродяги, путешественники. Они сознательно или вынужденно отрываются от общества, ищут свой путь вдали от цивилизации. Это может быть рыбак в открытом море, ветеран, путешествующий по Европе, или охотник в африканской саванне. Это одиночество не всегда означает отчуждение; часто оно является необходимым условием для самопознания и утверждения своей индивидуальности.
4. Архетип Мудреца / Старого Мудрого Человека: В поздних произведениях, особенно в «Старике и море», Сантьяго приобретает черты мудреца. Его опыт, его понимание жизни, смерти и природы делают его носителем глубокой, почти мифологической мудрости. Он передаёт свой опыт мальчику Манолину, выполняя роль наставника.

Специфическое преломление в творчестве Хемингуэя:
Мифологическое понимание Хемингуэя отличается от классического тем, что его герои часто обречены на поражение или находят утешение в самом процессе борьбы, а не в её исходе. Это не герои-триумфаторы, а скорее стоики, которые находят смысл в «грации под давлением». Их борьба не всегда приводит к победе, но всегда к утверждению личностной ценности и уникального, хрупкого достоинства в мире, который потерял свои прежние ориентиры. Это делает «кодового героя» Хемингуэя не просто литературным образом, а важным мифологическим архетипом XX века, отражающим кризис традиционных ценностей и поиск новых форм героизма.

Архетипы женского начала в творчестве Хемингуэя: от идеализации до демонизации

Если мужские персонажи Хемингуэя часто объединяются вокруг архетипа «кодового героя», то женские образы представляют собой гораздо более сложную и многогранную галерею, колеблющуюся между полюсами идеализации и демонизации. В них прослеживаются глубокие мифологические корни, отражающие вековые представления о женственности, а также специфическое авторское видение, сформированное личным опытом и культурным контекстом эпохи.

Библейские архетипы: Дева Мария и Ева

В произведениях Хемингуэя часто можно уловить отголоски двух мощнейших библейских архетипов женских образов, которые формируют полюса его восприятия женщины:

1. Архетип Девы Марии: Этот архетип воплощает идеализированное женское начало – чистоту, целомудрие, кротость, безусловную любовь, самопожертвование и красоту. Это женщина-спасительница, способная исцелять, вдохновлять и даровать надежду. В литературе такие образы часто выступают как символ духовного возрождения или путеводная звезда для героя. Они обладают почти ангельской природой, лишены пороков и являются воплощением добродетели.
2. Архетип Евы: На другом полюсе находится архетип Евы – первой женщины, которая, согласно библейскому мифу, поддалась искушению и привела к грехопадению. Этот образ ассоциируется с соблазном, чувственностью, но также и с потенциальной разрушительной силой. Ева может быть источником не только страсти, но и боли, разочарования, разрушения. В этом архетипе женщина предстаёт как сила, способная как вдохновлять, так и низвергать, проверять на прочность моральные устои.

Эти два архетипа часто не существуют в чистом виде, а переплетаются, создавая сложные и амбивалентные женские характеры. Однако их основные черты служат своего рода матрицей, на которую Хемингуэй накладывает индивидуальные особенности своих героинь.

Образы идеализированных женщин

В творчестве Хемингуэя присутствуют женские образы, которые приближаются к архетипу Девы Марии, воплощая чистоту, доброту и способность к безусловной любви. Они часто выступают как опора для мужских персонажей, источник утешения и надежды в жестоком мире.

1. Мария («По ком звонит колокол», 1940): Одна из наиболее ярких идеализированных героинь. Мария – молодая испанка, пережившая зверства гражданской войны, но сохранившая свою чистоту, невинность и способность любить. Она олицетворяет собой не только личную трагедию, но и страдающую душу Испании. Для Роберта Джордана она становится символом всего, за что он сражается – любви, мира, надежды на будущее. Их краткий, но интенсивный роман становится центральным элементом романа, демонстрируя, как любовь способна противостоять ужасам войны и смерти. Её образ можно интерпретировать как тип Беатриче, отсылающий к «Божественной комедии» Данте, представляя собой ангельский персонаж, который ведёт героя к свету. Она – воплощение идеала, способного временно отвлечь героя от тяжести его миссии.
2. Рената («За рекой в тени деревьев», 1950): В этом романе образ итальянской графини Ренаты, почти девятнадцати лет, становится для пожилого и больного полковника Ричарда Кантуэлла воплощением юности, любви, искренности и ускользающей надежды. Она – светлый идеал, который контрастирует с горечью и разочарованием героя. Рената воспринимает мир с открытым сердцем, и её присутствие позволяет Кантуэллу вновь почувствовать вкус жизни, несмотря на осознание приближающейся смерти. Она не только дарует ему последние мгновения счастья, но и помогает примириться с прошлым и принять неизбежное. Рената, подобно Марии, является символом возвышенной, чистой любви, которая выходит за рамки физического и становится духовной опорой.

Эти персонажи, несмотря на свои индивидуальные черты, объединены общей функцией – быть воплощением идеальной женственности, способной придать смысл и красоту даже самому отчаянному существованию.

Демонические и фатальные женские образы

На другом конце спектра располагаются женские образы, которые Хемингуэй наделяет чертами, приближающими их к архетипу Евы в её более тёмных, искусительных и даже разрушительных проявлениях. Эти женщины часто становятся причиной страданий мужских персонажей, их падения или разочарования.

1. Леди Бретт Эшли («И восходит солнце» / «Фиеста», 1926): Одна из самых известных «роковых» женщин в литературе Хемингуэя. Леди Бретт – британская светская львица, красивая, сексуально раскрепощённая, но при этом эмоционально недоступная и разрушительная. Она воплощает собой кризис моральных ценностей «потерянного поколения». Её сексуальная свобода, многочисленные романы и неспособность к глубоким, стабильным отношениям приносят боль окружающим её мужчинам, особенно Джейку Барнсу, который любит её, но не может быть с ней из-за своего увечья. Бретт – это сила, которая притягивает и одновременно отталкивает, она символизирует искушение и разрушение идеалов.
2. Марта («Короткое счастье Фрэнсиса Макомбера», 1936): Марта предстаёт как жестокая, доминирующая и манипулятивная женщина, которая унижает своего мужа Фрэнсиса Макомбера. Её презрение к его трусости и её измена с Маккомбером старшим становятся катализатором его трансформации – от труса до храброго мужчины. Однако, когда Фрэнсис наконец обретает мужество, Марта убивает его (случайно или намеренно – остаётся вопросом). Она является воплощением разрушительной женской силы, которая подавляет мужское начало и в конечном итоге приводит к трагедии. Её образ близок к архетипу «женщины-вампира» или «фатальной женщины», которая использует свою привлекательность для контроля и уничтожения.
3. Мэри «Худышка» Браунинг («Иметь и не иметь», 1937): Мэри – жена главного героя Гарри Моргана. Она также может быть отнесена к категории роковых женщин, хотя её «фатальность» не так очевидна, как у Бретт или Марты. Мэри, несмотря на свою любовь к Гарри, своей пассивностью и привязанностью к привычному, обеспеченному образу жизни не может по-настоящему понять и поддержать его в его отчаянной борьбе за выживание. Она является своего рода «якорем», который не даёт Гарри свободно действовать, хоть и невольно. Её образ отражает сложность взаимоотношений, где даже любовь не может преодолеть фундаментальные различия в мировоззрении и ценностях.

Эти демонические и фатальные женские образы служат важным контрапунктом к идеализированным героиням, демонстрируя сложность и амбивалентность женского начала в мире Хемингуэя. Они являются источником как страсти, так и разрушения, проверяя на прочность «кодовых героев» и заставляя их столкнуться с тёмными сторонами человеческой природы.

Любовь и самопожертвование в контексте женских образов

Любовь к женщине занимает значительное место в большинстве книг Хемингуэя, и она неразрывно связана с проблематикой мужества, риска и самопожертвования. В его мире, способность любить – это не слабость, а, наоборот, показатель внутренней силы и достоинства. По мнению Хемингуэя, трусы или себялюбцы не способны любить по-настоящему.

Идеализированные женские образы, такие как Мария и Рената, вдохновляют мужчин на самопожертвование, на борьбу за что-то большее, чем собственное выживание. Они являются воплощением надежды, ради которой стоит жить и умирать. Любовь к ним становится катализатором для проявления высших качеств «кодового героя»:

• Роберт Джордан («По ком звонят колокол») готов пожертвовать своей жизнью ради Марии и дела Республики, потому что его любовь к ней придаёт смысл его борьбе.
• Полковник Кантуэлл («За рекой в тени деревьев»), несмотря на свою болезнь и цинизм, обретает последние мгновения счастья и утешения в любви к Ренате, что позволяет ему уйти из жизни с достоинством.

Напротив, роковые женские образы, такие как леди Бретт Эшли или Марта, ставят под сомнение способность мужчины к истинной любви и самопожертвованию. Они провоцируют в мужских персонажах низменные инстинкты, эгоизм или, наоборот, демонстрируют их неспособность к эмоциональной близости.

• Джейк Барнс («И восходит солнце») страдает от своей любви к Бретт, которая не может ответить ему взаимностью и постоянно ищет новых партнёров. Его любовь к ней – это своего рода испытание его стоицизма и способности к терпению.
• Фрэнсис Макомбер («Короткое счастье Фрэнсиса Макомбера») переживает глубокую внутреннюю трансформацию, преодолевая свою трусость, но его жена Марта, по сути, уничтожает его, когда он становится сильным.

Таким образом, в творчестве Хемингуэя женские архетипы выступают не просто как декорации для мужских историй, а как мощные катализаторы, которые раскрывают истинную природу мужских персонажей, проверяя их на прочность, способность к мужеству, любви и самопожертвованию. Они являются неотъемлемой частью «мифологического понимания» Хемингуэя, раскрывая всю сложность и противоречивость человеческих отношений.

Культурно-философские и психоаналитические предпосылки формирования гендерных образов

Творчество Эрнеста Хемингуэя, как и любое великое искусство, не существует в вакууме. Оно впитало в себя сложный коктейль культурных, философских и психоаналитических идей, которые формировали общественное сознание его эпохи. Понимание этих предпосылок критически важно для глубокого анализа гендерных образов в его произведениях, поскольку они объясняют, почему именно такие архетипы и роли нашли своё отражение в его «мифологическом понимании» мужского и женского.

З. Фрейд: идентификация, женское начало и сексуальность

В начале XX века, когда Хемингуэй формировался как писатель, идеи Зигмунда Фрейда оказали колоссальное влияние на европейскую и американскую культуру. Хотя Фрейд сам не использовал термин «идентичность» в современном его понимании, он заложил мощную основу для её исследования, описывая «идентификацию» как ключевой механизм психологического развития. По Фрейду, идентификация – это процесс усвоения черт другого человека или группы, который лежит в основе формирования личности, особенно важный в контексте Эдипова комплекса. Ребёнок идентифицирует себя с родителем своего пола, чтобы разрешить конфликт и успешно войти в социальный мир.

Однако, возможно, самым революционным вкладом Фрейда в культуру стало введение феномена женского как одного из центральных объектов исследования, который традиционно смещался на периферию или вовсе игнорировался. До Фрейда сексуальность, особенно женская, была табуированной темой, о которой не принято было говорить в научном дискурсе.

• Сексуальность как объект научного изучения: Фрейд привлёк внимание общества к проблеме сексуальности, сделав её предметом глубокого и систематического научного анализа. Он исследовал процесс становления сексуальности с детского возраста, выделив основные этапы её развития (оральная, анальная, фаллическая, латентная, генитальная стадии).
• Инфантильная сексуальность и роль фаллоса: Фрейд ввёл понятия инфантильной сексуальности, утверждая, что сексуальные влечения проявляются у детей с самого р��ннего возраста. В его теории фаллос играл центральную роль, что привело к знаменитой концепции «зависти к пенису» у девочек и «кастрационного комплекса» у мальчиков. Эти идеи, хотя и подвергались критике феминисток, тем не менее, сделали женскую сексуальность предметом широкого обсуждения.
• Работы о женской сексуальности: В таких работах, как «Женственность» (1933) и «О женской сексуальности» (1931), Фрейд пытался осмыслить природу женского, её отличия от мужского. Хотя его выводы часто носили патриархальный характер и исходили из мужской нормативности, сам факт постановки этих вопросов в научном и культурном пространстве был прорывным.

Подход Фрейда был ограничен преимущественно индивидуальной психологией и не уделял достаточного внимания социальным аспектам формирования гендера. Тем не менее, его идеи о глубинных влечениях, бессознательных конфликтах и роли сексуальности, безусловно, пропитали культурную атмосферу начала XX века и могли косвенно влиять на Хемингуэя в его создании сложных, часто сексуально заряженных образов.

Дискуссия Юнга и Фрейда о либидо и развитии личности

Отношения между Зигмундом Фрейдом и Карлом Густавом Юнгом начались с глубокого интеллектуального обмена, но со временем переросли в принципиальный методологический спор, который кардинально изменил ландшафт психоанализа и психологии. Их разногласия касались фундаментальных аспектов человеческой психики, в том числе понимания либидо и процесса развития личности.

Сравнительная таблица взглядов Фрейда и Юнга:

Аспект	Зигмунд Фрейд	Карл Густав Юнг
Понимание либидо	Пансексуализм: Либидо – это исключительно сексуальная энергия, движущая сила всех психологических процессов.	Психическая энергия: Либидо – это более широкая «психическая энергия» или «жизненная энергия» в целом, охватывающая все формы психологических устремлений (творчество, духовность, познание).
Развитие личности	Завершается в детстве: Личность формируется в основном в детстве через психосексуальные стадии (оральная, анальная, фаллическая).	Продолжается всю жизнь: Развитие личности (индивидуация) – это непрерывный процесс на протяжении всей жизни, с акцентом на самопознании и интеграции бессознательного.
Структура психики	Сознательное, предсознательное, бессознательное (Ид, Эго, Супер-Эго).	Сознательное (Эго), личное бессознательное, коллективное бессознательное (с архетипами).
Причина неврозов	Вытеснение сексуальных и агрессивных импульсов, неразрешённые конфликты детских лет (Эдипов комплекс).	Неинтегрированные архетипы, отсутствие смысла, разобщённость между сознательным и бессознательным.
Роль символов	Символы как замаскированное выражение вытесненных сексуальных желаний.	Символы как проявления архетипов из коллективного бессознательного, носители глубокого смысла.

Юнг критиковал акцент Фрейда на сексуальности, утверждая, что либидо – это не только и не столько сексуальная энергия, сколько общая «психическая энергия» или «жизненная энергия» (или Entelechie), которая может проявляться в различных формах – от творчества до духовных поисков. Он считал, что Фрейд слишком сужал сферу человеческой мотивации.

Кроме того, Юнг отвергал фрейдовское представление о том, что развитие личности в основном завершается в детстве. Для Юнга, процесс становления человека, или индивидуация, продолжается на протяжении всей жизни, являясь динамичным путём к самореализации и интеграции всех аспектов психики. Он также критиковал неспособность Фрейда объяснить тяжёлые психические расстройства, такие как шизофрения, исключительно сексуальным вытеснением. Юнг предложил концепцию глубинного, унаследованного «коллективного бессознательного» с его архетипами, что существенно расширило понимание человеческой психики и предложило новые инструменты для анализа мифов и литературы.

Для Хемингуэя, который был современником этих интеллектуальных дебатов, идеи Юнга об архетипах и коллективном бессознательном могли быть менее прямым, но не менее мощным источником вдохновения для создания универсальных, мифологически насыщенных образов мужского и женского начал.

Историко-культурный контекст восприятия мужского и женского в европейской культуре

Эрнест Хемингуэй творил в первой половине XX века – периоде колоссальных социальных, политических и культурных потрясений. Две мировые войны, Великая депрессия, изменения в социальной структуре общества – всё это не могло не повлиять на восприятие гендерных ролей и идеалов.

Традиционные представления и их кризис:

• Викторианские идеалы: До начала XX века в европейской культуре доминировали викторианские идеалы: для мужчины – сила, рациональность, ответственность, роль добытчика и защитника; для женщины – эмоциональность, нежность, покорность, роль хранительницы очага и матери.
• Первая мировая война как катализатор изменений: Великая война стала переломным моментом. Она не только разрушила старые империи и политические системы, но и подорвала традиционные гендерные роли. Мужчины, вернувшиеся с фронта, часто были травмированы, разочарованы, потеряны («потерянное поколение»). Идеал мужественности был поставлен под сомнение. Женщины, занявшие рабочие места мужчин во время войны, обрели новую экономическую и социальную независимость, что вызвало изменение их роли в обществе.
• «Новая женщина» и сексуальная революция: В 1920-е годы появился феномен «новой женщины» (flapper – «хлопушка» в США), которая отвергала традиционные ограничения, носила короткие юбки, стриглась «под мальчика», курила, танцевала и проявляла большую сексуальную свободу. Это было ответом на фрейдовские идеи и на изменившуюся социальную реальность. Женские персонажи Хемингуэя, такие как леди Бретт Эшли, являются ярким отражением этих изменений.
• Кризис маскулинности: Мужчины послевоенного поколения столкнулись с кризисом идентичности. Традиционные идеалы героизма и патриотизма были дискредитированы. Идеал «кодового героя» Хемингуэя стал одной из попыток переосмыслить маскулинность в условиях утраты старых ориентиров, предлагая новый кодекс чести, стойкости и самодисциплины в мире без иллюзий.

Таким образом, на Хемингуэя влияли не только интеллектуальные течения, но и сама ткань эпохи – её кризисы, трансформации и поиски новых форм человеческого существования. Его произведения стали зеркалом этих перемен, отражая и анализируя сложные взаимоотношения между мужским и женским в меняющемся мире.

Личный опыт Эрнеста Хемингуэя и его отражение в мифологии гендера

Творчество Эрнеста Хемингуэя неразрывно связано с его жизнью. Его произведения – это не просто вымышленные истории, а глубоко личные переживания, преломлённые через призму художественного вымысла. Женщины, которых он любил, приключения, которые он пережил, раны, которые он получил – всё это находило своё отражение в его «мифологическом понимании» мужского и женского начала. Друзья писателя часто отмечали, что для каждого нового значительного произведения ему была необходима новая женщина, и образы его возлюбленных нередко становились прототипами героинь его романов и рассказов.

Прототипы женских персонажей: женщины в жизни писателя

Женщины играли колоссальную роль в жизни Хемингуэя, становясь не только его музами, но и катализаторами для создания наиболее ярких и глубоких женских образов в его творчестве.

1. Агнес фон Куровски – прототип Кэтрин Баркли («Прощай, оружие!», 1929):
   • Личный опыт: Во время Первой мировой войны, будучи санитаром Красного Креста в Италии, Хемингуэй получил тяжёлое ранение. В госпитале за ним ухаживала американская медсестра Агнес фон Куровски, которая была старше его на семь лет. Между ними завязался роман, и Хемингуэй был глубоко влюблён, предлагая ей руку и сердце. Однако Агнес отвергла его предложение, предпочтя другого мужчину. В своих письмах она иногда сравнивала свои чувства к нему с материнскими.
   • Отражение в творчестве: Кэтрин Баркли, возлюбленная Фредерика Генри, является прямым отражением Агнес. Она также медсестра, старше героя, и их отношения развиваются на фоне ужасов войны. Трагический исход романа – смерть Кэтрин при родах – символизирует не только личную потерю, но и разочарование в возможности счастливой, безмятежной любви в мире, разрушенном войной. Мотив материнских чувств Агнес к Хемингуэю нашёл отголоски в сложных, иногда амбивалентных отношениях Кэтрин и Фредерика.
2. Дафф Твисден – прототип леди Бретт Эшли («И восходит солнце» / «Фиеста», 1926):
   • Личный опыт: Британская светская львица леди Дафф Твисден была частью круга друзей Хемингуэя в Париже и Испании. Хотя между ними не было открытой любовной связи, писатель был очарован её образом жизни, сексуальной свободой и харизмой. Её поведение, её многочисленные романы и её влияние на мужчин в их кругу послужили мощным источником вдохновения.
   • Отражение в творчестве: Леди Бретт Эшли – одно из самых ярких и противоречивых воплощений «новой женщины» в литературе. Она красивая, независимая, но при этом эмоционально недоступная и разрушительная. Её образ – это квинтэссенция разочарования и морального хаоса «потерянного поколения». Невозможность Джейка Барнса быть с ней физически усугубляет трагизм их отношений, но и подчёркивает её роковую привлекательность. Дафф Твисден стала прообразом именно этого архетипа «фатальной женщины».
3. Паулина Пфайффер – героиня рассказа «Снега Килиманджаро» (1936):
   • Личный опыт: Паулина Пфайффер была второй женой Хемингуэя. Их брак был сложным, и в конечном итоге писатель ощущал себя в нём в ловушке. Он чувствовал, что Паулина, из богатой семьи, отвлекает его от истинного призвания и жизни, наполненной приключениями.
   • Отражение в творчестве: В «Снегах Килиманджаро» умирающий писатель Гарри Стрит горько сожалеет о своей жизни, о нереализованных талантах и о том, как он «продал» себя за комфорт и деньги. Его жена, Хелен, хотя и является заботливой, предстаёт как символ золотой клетки, которая мешала ему творить. Этот образ – прямой, хоть и нелицеприятный, отголосок отношений Хемингуэя с Паулиной Пфайффер и его внутренних конфликтов.
4. Тайная возлюбленная – прототип Марты («Короткое счастье Фрэнсиса Макомбера», 1936):
   • Личный опыт: Считается, что прототипом жестокой и манипулятивной Марты стала одна из тайных возлюбленных писателя, чьи отношения, вероятно, были полны конфликтов и унижений. Этот образ выражает глубокие личные страхи Хемингуэя перед доминирующей, подавляющей женственностью.
   • Отражение в творчестве: Марта – воплощение «демонической» женщины, которая сначала унижает своего мужа, а затем, возможно, убивает его. Этот образ отражает не только негативный опыт писателя, но и его тревогу по поводу изменения гендерных ролей, где женщина может стать источником не только любви, но и разрушения.
5. Марта Геллхорн – вдохновительница романа «По ком звонит колокол» (1940):
   • Личный опыт: Марта Геллхорн, третья жена Хемингуэя, была известной военной корреспонденткой, сильной, независимой и смелой женщиной. Она сопровождала его во время гражданской войны в Испании, и их отношения были полны страсти и общих интересов.
   • Отражение в творчестве: Хотя Мария из романа не является её прямым портретом, дух Марты Геллхорн – её отвага, сила воли, готовность к риску – мог вдохновить Хемингуэя на создание образа женщины, которая, несмотря на пережитые страдания, сохраняет внутреннюю цельность и способность любить. Мария – это своего рода идеализированная версия женского начала, способного к стойкости в условиях войны.
6. Мэри Уэлш – последняя жена:
   • Личный опыт: Мэри Уэлш, четвёртая и последняя жена Хемингуэя, была его спутницей до конца жизни. Она разделяла его страсть к приключениям, рыбалке, охоте.
   • Отражение в творчестве: Она не стала главной героиней «выдающегося произведения» в том смысле, как это произошло с предыдущими женщинами. Её образ появляется в письмах и шутках, что говорит о более стабильных, но менее драматичных отношениях, которые, возможно, уже не требовали такого глубокого художественного осмысления. «Старик и море», написанный в этот период, сосредоточен на одиночной борьбе мужчины, а не на романтических отношениях.

Взаимосвязь личного опыта и формирования «кодового героя»

Личный опыт Эрнеста Хемингуэя был не менее важен для формирования его «кодового героя», чем его отношения с женщинами. Его жизнь была наполнена приключениями, опасностями, травмами и потерями, которые сформировали его мировоззрение и представления о мужестве и стойкости.

• Военный опыт: Участие в Первой мировой войне (ранение, опыт санитара) и гражданской войне в Испании, а также роль военного корреспондента, глубоко повлияли на него. Он видел жестокость, бессмысленность и героизм, что сформировало его цинизм, но и укрепило веру в личное достоинство и необходимость «грации под давлением». Многие его «кодовые герои» – ветераны или люди, прошедшие через войну (Фредерик Генри, Джейк Барнс).
• Любовь к дикой природе, охоте и рыбалке: Хемингуэй был страстным охотником и рыбаком. Эти занятия требовали физической выносливости, мастерства, терпения и способности сталкиваться с опасностями природы. Это нашло прямое отражение в образах Сантьяго, Роберта Джордана, охотников в африканских рассказах, которые демонстрируют «кодовые» качества именно через взаимодействие с дикой природой.
• Спортивные увлечения (бокс, коррида): Эти виды деятельности, требующие силы, мужества, самодисциплины и способности выдерживать боль, также стали метафорами для его героев. Коррида, с её ритуалом и противостоянием человека и животного, была для Хемингуэя не просто зрелищем, а глубоким символом жизни и смерти, чести и поражения.
• Алкоголизм и депрессия: Несмотря на внешнюю маску брутальности, Хемингуэй страдал от глубокой депрессии и алкоголизма. Эти внутренние демоны, возможно, также способствовали созданию образов стоических героев, которые борются с внутренними и внешними врагами, пытаясь сохранить контроль и достоинство перед лицом разрушительных сил.

Таким образом, «кодовый герой» Хемингуэя – это не только литературный архетип, но и своеобразное альтер-эго самого писателя, его попытка осмыслить и преобразить собственный опыт в универсальный символ мужества и стойкости. Женские образы, в свою очередь, выступают как зеркало этих мужских поисков, отражая как идеалы, так и страхи писателя в его сложном «мифологическом понимании» гендерных отношений.

Литературные приемы и символические системы в конструировании гендерных ролей

Эрнест Хемингуэй был мастером лаконичного и точного стиля, который, однако, скрывал за собой глубокие символические системы и многоуровневые значения. Для конструирования мифологического понимания мужского и женского начал он использовал не только характеры персонажей и сюжетные линии, но и тщательно разработанные литературные приёмы, которые позволяли ему передать сложные идеи и эмоции без излишних объяснений. Именно эти приёмы превращают его тексты в мощные, многозначные произведения, где каждый элемент работает на создание глубокого, часто архетипического смысла.

Роль символа в художественном мире Хемингуэя

В художественном произведении символ является особым видом образа, который используется для выражения значимых, часто универсальных понятий и идей, таких как мир, дружба, верность, смерть, победа, любовь, отвага. В отличие от метафоры, символ не просто сравнивает одно с другим, а скорее *обозначает* или *намекает* на нечто большее, сохраняя при этом свою многозначность и глубину. Символ повторяется в тексте, обобщая ключевые аспекты действительности и придавая повествованию мифологический масштаб.

В творчестве Хемингуэя символы играют центральную роль в конструировании гендерных ролей и их мифологического понимания:

1. Природа и стихии: Море, горы, дождь, солнце – эти природные элементы часто символизируют не только фон для действия, но и внутреннее состояние персонажей или противостояние человека природным силам.
   • Море («Старик и море») – символ жизни и смерти, бесконечности, борьбы, вызова. Оно одновременно дарует пищу и является источником опасности. В контексте мужского начала оно символизирует испытание мужества, выносливости и мастерства.
   • Дождь («Прощай, оружие!») – часто ассоциируется со смертью, горем, безысходностью, предчувствием несчастья, особенно в связи со смертью Кэтрин Баркли. Он подчёркивает трагичность женского начала в мире войны.
   • Горы («По ком звонит колокол») – символизируют стойкость, укрытие, но и изоляцию, место, где происходят решающие битвы и самопожертвования.
2. Животные: Животные часто выступают как мощные символы, отражающие черты персонажей или аспекты человеческого существования.
   • Лев («Старик и море», «Снега Килиманджаро») – символ мужества, силы, достоинства. Для Сантьяго львы во сне – это воспоминание о юности и силе, для Гарри Стрита – символ нереализованного потенциала и утраченной мужественности.
   • Марлин («Старик и море») – величественная рыба, символ достойного противника, природы, которую человек уважает, но с которой должен бороться. Его образ раскрывает сущность «кодового героя».
   • Акулы («Старик и море») – символ разрушительных сил, враждебности мира, который отнимает плоды труда героя.
   • Бык (Коррида в «Фиесте» / «И восходит солнце») – символ дикой, неконтролируемой силы, страсти, смерти и мужского достоинства в бою.
3. Оружие и инструменты:
   • Винтовка, нож – символы мужской силы, способности к действию, защиты, но и разрушения.
   • Рыболовные снасти – символы мастерства, терпения, связи с природой.
4. Вино и алкоголь: Часто выступают как символ утешения, забвения, но и деградации, попытки уйти от реальности. Для «кодового героя» это может быть способ справиться с болью, но также и ловушка.

Система символов Хемингуэя не является статичной; она динамична и многослойна, позволяя читателю погружаться в глубокие, часто архетипические смыслы, не выраженные прямо.

Мифологизм как метод философско-поэтической типизации

Мифологизм в литературе – это не просто использование древних сюжетов, а гораздо более глубокий и сложный феномен. Он выступает как образное воплощение интеллектуального начала, как метод философско-поэтической типизации жизни или средство её параболического изображения. Это означает, что писатель использует мифологические структуры, мотивы и архетипы для осмысления универсальных человеческих проблем, придавая своим историям вневременной и общечеловеческий масштаб.

В творчестве Хемингуэя мифологизм проявляется в нескольких аспектах:

1. Создание универсальных архетипов: «Кодовый герой» – это яркий пример мифологической типизации. Он выходит за рамки индивидуального персонажа, становясь символом определённого типа мужественности, релевантного для всего человечества. Аналогично, образы «Девы Марии» и «Евы» в его женских персонажах являются мифологическими типами, отражающими вечные аспекты женственности.
2. Повторяющиеся мотивы и сюжеты: Мотив борьбы человека с природой, противостояния смерти, поиска чести и достоинства – всё это глубоко мифологические сюжеты, которые Хемингуэй переосмысливает в современном контексте. Борьба Сантьяго с марлином – это фактически миф о герое, который отправляется в опасное путешествие, чтобы доказать свою доблесть.
3. Символическое мышление: Как уже отмечалось, Хемингуэй активно использует символы, которые наделяют его тексты мифологической глубиной. Эти символы действуют на подсознательном уровне, вызывая у читателя ассоциации с древними мифами и универсальными архетипами.
4. «Айсбергная» техника: Знаменитый «принцип айсберга» Хемингуэя, согласно которому 7/8 смысла скрыто под поверхностью текста, является по своей сути мифологическим приёмом. Он подразумевает, что истинные значения и глубокие смыслы не проговариваются прямо, а лишь намекаются, опираясь на коллективное бессознательное читателя и его способность улавливать архетипические резонансы.

Таким образом, мифологизм Хемингуэя позволяет ему отказаться от фрагментарной и преходящей реальности, поднимаясь до всеобъемлющей, открывая путь к глубокому опыту и осмыслению вечных вопросов бытия через призму гендерных ролей и идентичностей.

Влияние мифа на современное искусство и литературу

Мифология, вопреки мнению некоторых, не осталась в прошлом. Она продолжает оказывать мощное влияние на современное искусство и литературу, предоставляя неиссякаемый источник сюжетов, символов и метафор. В XX веке, особенно после двух мировых войн, когда традиционные ценности были подорваны, миф стал способом осмыслить хаос и найти новые ориентиры. Литература, отказываясь от поверхностной реальности, обращается к мифу, чтобы достичь всеобъемлющего и глубокого понимания человеческого опыта.

Американский литературовед Джон Викери выделил четыре ключевых принципа мифологического литературоведения, которые объясняют эту неразрывную связь:

1. Мифотворчество присуще человеческому мышлению: Человек по своей природе склонен создавать мифы, поскольку это фундаментальный способ осмысления мира, его упорядочивания и придания ему смысла. Литература – это одно из проявлений этого извечного стремления.
2. Миф является первоосновой литературы: Все великие литературные произведения, так или иначе, опираются на мифологические структуры, сюжеты или архетипы. Даже если они не используют мифы напрямую, они воспроизводят их глубинные паттерны.
3. Миф вдохновляет творчество и предоставляет образы для интерпретации: Мифология служит неисчерпаемым резервуаром для писателей, предлагая им готовые архетипы персонажей (герой, злодей, мудрец, дева), универсальные сюжетные схемы (путешествие, испытание, смерть и возрождение) и символы.
4. Способность литературы глубоко воздействовать объясняется её мифологическими качествами: Именно благодаря своей связи с мифом, литература способна затрагивать глубочайшие струны человеческой души, вызывать сильные эмоции и предлагать универсальные истины, которые остаются актуальными на протяжении веков.

Хемингуэй, возможно, интуитивно или сознательно, следовал этим принципам. Его стремление к лаконичности, к «айсберговой» технике, к созданию вневременных образов «кодового героя» и его женских спутниц, можно рассматривать как попытку создать новую мифологию для современного человека, столкнувшегося с экзистенциальными вопросами. Его произведения, наполненные бинарными оппозициями и мощными символами, открывают путь к глубокому осмыслению мужского и женского начал как универсальных архетипов человеческого бытия, что и делает его творчество столь значимым для мировой культуры.

Академическое осмысление гендерных и мифологических аспектов творчества Хемингуэя

Изучение творчества Эрнеста Хемингуэя в контексте мифологии и гендерных исследований представляет собой динамично развивающуюся область литературоведения. Однако, как и в любом научном направлении, существуют свои особенности, проблемы и пути развития, которые различаются в отечественной и зарубежной науке. Понимание этих различий и эволюции подходов позволяет нам более полно оценить специфику «мифологического понимания» мужского и женского начал у Хемингуэя и его рецепцию в академической среде.

Гендерные исследования в отечественном литературоведении

В отличие от западной науки, где гендерные исследования продуктивно развивались десятилетиями, в отечественном литературоведении это направление сформировалось значительно позже и до сих пор находится в процессе становления и институционализации.

1. Позднее становление и актуальность проблемы: Гендерные исследования в гуманитарных науках России начали развиваться лишь в конце 1980-х – начале 1990-х годов, с появлением первых феминистских групп и публикаций. Московский центр гендерных исследований, созданный в 1990 году, стал одной из первых структур, официально использующих этот термин. Однако, по сравнению с западными странами, где гендерная теория имеет глубокие корни, в российском научном сообществе она до сих пор не получила широкого распространения, оставаясь актуальной, но недостаточно разработанной проблемой.
2. Эмпирический подход и ассоциация с маскулинностью: В российском литературоведении, особенно на начальных этапах, преобладал эмпирический подход. Это означает, что исследователи в основном сосредотачивались на анализе конкретных текстов, выявлении женских персонажей, изучении «женской прозы» или описании гендерных стереотипов, без глубокой методологической рефлексии и использования сложного теоретического аппарата гендерной теории.
   • Причина: Отчасти это объясняется тем, что классическое литературоведение в России исторически ассоциировалось с маскулинностью, и исследования женского творчества или гендерных аспектов часто проводились с использованием той же оптики, что и для мужских авторов, без специфического применения гендерной теории.
3. Формирование «гендерной поэтики»: Тем не менее, постепенно формируется новое направление – «гендерная поэтика». Она рассматривает гендер не как биологический пол, а как «культурную маску пола» в рамках социокультурных представлений. Этот подход позволяет анализировать, как гендерные роли, стереотипы и идентичности конструируются в тексте через язык, сюжет, систему персонажей и символику. Российские исследователи находятся на стадии обобщения западного опыта и адаптации терминологии, пытаясь выработать собственную методологию, учитывающую специфику русской литературы и культуры.
4. Перспективы: Несмотря на сложности, гендерные исследования в России набирают обороты, и всё больше работ посвящено анализу гендерных аспектов в творчестве различных авторов, включая Хемингуэя. Это открывает новые горизонты для понимания его произведений через призму социокультурных конструктов мужественности и женственности.

Феминистская критика и мифопоэтика в западном литературоведении

В западном литературоведении подходы к изучению гендера и мифологии в творчестве Хемингуэя развивались более активно и разнообразно, формируя несколько ключевых направлений.

1. Феминистская критика (1960-70-е годы): В 1960-70-е годы на Западе сформировалось мощное направление феминистской критики, которое стало одним из наиболее влиятельных подходов к анализу гендерных аспектов в литературе.
   • Цель: Феминистская критика ставила своей целью пересмотреть «канон» литературы, который считался преимущественно маскулинным, выявить патриархальные установки в текстах, проанализировать репрезентацию женских персонажей и голос женщин-писательниц.
   • Применение к Хемингуэю: Творчество Хемингуэя, с его доминирующим образом «кодового героя» и часто критикуемой «двумерностью» женских персонажей (их делением на идеализированных и роковых), стало благодатной почвой для феминистского анализа. Критики задавались вопросами о женоненавистничестве, о роли женщин как простых функций для мужских сюжетов, о подавлении женской индивидуальности. Например, образы Кэтрин Баркли и леди Бретт Эшли подвергались детальному анализу с точки зрения их автономии, сексуальности и влияния на мужских персонажей.
2. Мифопоэтика (на основе Юнга): Параллельно с феминистской критикой, а иногда и пересекаясь с ней, развивалась мифопоэтика, основанная на психологии Карла Густава Юнга.
   • Принципы: Представители мифопоэтики активно ищут универсальные мифы и символы (архетипы) в литературе разных эпох и культур. Они анализируют, как эти архетипы проявляются в персонажах, сюжетах, мотивах, снах и фантазиях героев.
   • Применение к Хемингуэю: Юнгианский подход оказался особенно плодотворным для анализа творчества Хемингуэя. Концепции Анимы и Анимуса, архетипов Героя, Тени, Старого Мудреца, Великой Матери – всё это позволяло углубиться в подсознательные структуры его произведений. Например, «кодовый герой» рассматривался как архетип Героя, проходящего через испытания, а женские персонажи – как проекции Анимы писателя или коллективных архетипов женственности.

Проблематика «мифомании» и «бегства от истории» в критике 1950-х годов

Однако увлечение мифологическим подходом не всегда было однозначно позитивным. В американской критике 1950-х годов, которая совпала с пиком Холодной войны и послевоенного конформизма, наблюдалось явление, названное «мифоманией».

• Суть «мифомании»: Это был период, когда критики стали чрезмерно увлекаться поиском мифологических структур, архетипов и символов в каждом произведении, порой игнорируя его социальный, исторический или политический контекст. Каждое литературное произведение стремились вписать в универсальную мифологическую матрицу.
• «Бегство от истории»: Культ мифа как идеологическое явление может быть интерпретирован как «бегство от истории». В условиях пугающей современности, угрозы ядерной войны, социальных изменений и утраты традиционных ценностей, мифологический подход предлагал своего рода утешение. Он позволял уйти от тревожной, нестабильной реальности в «вечное», «стабильное», «универсальное», находя в древних мифах ответы на современные вопросы. Это было попыткой найти вневременные истины, минуя болезненную конфронтацию с актуальными социальными и политическими проблемами.

Эта проблематика напоминает нам о необходимости сбалансированного подхода в литературоведении. Хотя мифологический и гендерный анализ обогащают наше понимание Хемингуэя, важно не отрывать его творчество от историко-культурного контекста и личного опыта писателя. Комплексный подход, который сочетает в себе эти разные перспективы, позволяет достичь наиболее полного и глубокого осмысления «мифологического понимания» мужского и женского начал в его произведениях.

Заключение

Проведённый комплексный анализ мифологического понимания мужского и женского начал в творчестве Эрнеста Хемингуэя позволяет сформулировать ряд существенных выводов, подтверждающих глубину и многогранность его художественного мира. Мы видим, что Хемингуэй не просто создавал яркие персонажи, но и выстраивал сложную систему архетипов, которая отражала как вечные универсальные истины, так и специфику его эпохи и личного опыта.

Основные выводы:

1. «Кодовый герой» как центральный архетип маскулинности: Феномен «кодового героя» – стоического, честного, эмоционально сдержанного мужчины, который демонстрирует «грацию под давлением» – является краеугольным камнем мифологического понимания мужского начала у Хемингуэя. Этот образ, воплощённый в Сантьяго, Фредерике Генри, Джейке Барнсе, соотносится с универсальными архетипами Героя, Воина и Странника, но приобретает специфическое преломление в контексте экзистенциального кризиса XX века. Он символизирует поиск достоинства и смысла в мире, лишённом иллюзий и подверженном хаосу.
2. Биполярность женских архетипов: от идеализации до демонизации: Женские образы Хемингуэя представлены двумя основными библейскими архетипами – Девы Марии и Евы. Идеализированные героини, такие как Мария («По ком звонит колокол») и Рената («За рекой в тени деревьев»), воплощают чистоту, кротость, безусловную любовь и надежду, выступая как духовная опора для мужчин. Напротив, демонические и фатальные образы, такие как леди Бретт Эшли («И восходит солнце») и Марта («Короткое счастье Фрэнсиса Макомбера»), символизируют соблазн, разрушение и испытание мужской стойкости, отражая страхи и тревоги писателя по поводу женской силы и независимости.
3. Влияние культурно-философского и психоаналитического контекста: Формирование гендерных образов Хемингуэя происходило под влиянием идей Зигмунда Фрейда (особенно в части сексуальности и идентификации) и Карла Густава Юнга (теория архетипов, Анима/Анимус). Споры о либидо и развитии личности между этими мыслителями, а также радикальные изменения в европейской культуре первой половины XX века (мировые войны, «новая женщина», кризис маскулинности) оказали глубокое воздействие на авторское видение гендерных ролей и их репрезентацию.
4. Отражение личного опыта в творчестве: Жизнь Хемингуэя, наполненная военными конфликтами, приключениями, страстными романами и личными трагедиями, стала непосредственным источником для его творчества. Женщины-прототипы (Агнес фон Куровски, Дафф Твисден, Паулина Пфайффер, Марта Геллхорн) напрямую повлияли на создание конкретных героинь, а его личные представления о мужестве и стойкости сформировали образ «кодового героя», делая его своеобразным художественным автопортретом.
5. Символизм и мифологизм как ключевые литературные приемы: Хемингуэй мастерски использовал символические системы (природа, животные, предметы) и мифологизм как метод философско-поэтической типизации. Его знаменитый «принцип айсберга» по сути является мифологическим приёмом, позволяющим скрывать глубокие, архетипические смыслы под поверхностью лаконичного текста. Это делает его произведения многозначными и способными вызывать универсальные эмоциональные и интеллектуальные отклики.
6. Эволюция академического осмысления: Гендерные и мифологические аспекты творчества Хемингуэя по-разному осмыслялись в отечественном и зарубежном литературоведении. В западной науке эти направления развивались активно (феминистская критика, юнгианская мифопоэтика), тогда как в России они находятся на стадии становления. Проблематика «мифомании» 1950-х годов подчёркивает важность сбалансированного подхода, который не отрывает миф от исторического контекста.

Уникальность и значение «мифологического понимания» Хемингуэя заключается в том, что он создал не просто реалистические картины жизни, а особую «мифологию современного человека», где борьба за достоинство и смысл происходит на фоне разрушенных идеалов и хаотичного мира. Его мужские и женские архетипы, хоть и укоренены в древних мифах, отражают экзистенциальные вызовы XX века, предлагая читателю вечные вопросы о любви, смерти, мужестве, предательстве и поиске истины.

Вклад данной работы заключается в комплексном, многоаспектном подходе, объединяющем литературоведческий, культурологический, философский и психологический анализ. Мы не только систематизировали существующие знания, но и углубили понимание взаимосвязи между личным опытом писателя, социокультурным контекстом и художественными приёмами в создании его «мифологического пантеона» гендерных образов.

Возможные направления дальнейших исследований:

• Более детальный сравнительный анализ конкретных произведений Хемингуэя с мифологическими сюжетами разных культур.
• Исследование эволюции женских образов в творчестве Хемингуэя после «Старика и моря» и их связи с его позднейшим личным кризисом.
• Гендерный анализ «кодового героя» с точки зрения современной квир-теории или постфеминистских подходов.
• Изучение влияния «мифологического понимания» Хемингуэя на творчество других писателей XX-XXI веков.
• Анализ рецепции гендерных аспектов Хемингуэя в различных национальных литературоведческих школах.

В конечном итоге, творчество Эрнеста Хемингуэя продолжает оставаться неисчерпаемым источником для исследований, а его «мифологическое понимание» мужского и женского начал – ключом к осмыслению как его собственного гения, так и универсальных аспектов человеческого бытия.

Список использованной литературы

1. Аристотель. Политика. Книга первая // Аристотель. Сочинения в четырех томах. М.: Мысль, 1984. Т. 4.
2. Бердяев Н. А. О назначении человека: Опыт парадоксальной этики // Бердяев Н. А. О назначении человека. М., 1993.
3. Бердяев Н. А. О рабстве и свободе человека: Опыт персоналистической философии // Бердяев Н. А. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995.
4. Бердяев Н. А. Философия свободного духа. Проблематика и апология христианства // Бердяев Н. А. Философия свободного духа. М., 1994.
5. Булгаков С. Свет невечерний. М., 1994.
6. Воронина О. А. Теоретико-методологические основы гендерных исследований // Теория и методология гендерных исследований: курс лекций / под общ. ред. О. А. Ворониной. М.: МЦГИ — МВШСЭН — МФФ, 2001.
7. Габриелян Л. М. Литературный образ и ее основная характеристика. 2021. URL: https://www.sociosphera.com/publication/journal/2021/200/literaturnyy_obraz_i_ee_osnovnaya_kharakteristika/
8. Галиева А. М., Ибрагимова З. З. Структурный метод К. Леви – Стросса в этнологии и мифологии: поиск бинарных оппозиций и мифем. URL: https://core.ac.uk/download/pdf/197298687.pdf
9. Гинзбург Л. Заметки о прозе // Литературно-художественный проект Folio Verso.
10. Грибанов Б. Человека победить нельзя // Хемингуэй Э. Фиеста. Прощай, оружие! Старик и море. Рассказы. М.: Худ. Лит., 1988.
11. Грибанов Б. Эрнест Хемингуэй: жизнь и творчество. Послесловие // Хемингуэй Э. Избранное. М.: Просвещение, 1984.
12. Грибанов Б. Т. Эрнест Хемингуэй в воспоминаниях современников. М.: Терра, 1994.
13. Денисова Т. Секрет «айсберга»: О художественной особенности прозы Э. Хемингуэя. М., 1980. №5.
14. Дурнева А. И. Образ «забытой» женщины в произведениях Э. Хемингуэя. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/obraz-zabytaya-zhenschiny-v-proizvedeniyah-e-hemingueya/viewer
15. Евдокимов П. Женщина и спасение мира. Минск, 1999.
16. Ефимова М. Женщины Хемингуэя. Прототипы и персонажи // Иностранная литература. 2012. №3. URL: https://magazines.gorky.media/inostran/2012/3/zhenshhiny-hemingueya-prototipy-i-personazhi.html
17. Ильин Е. П. Дифференциальная психология мужчины и женщины. СПб., 2003.
18. «И оставит человек отца и мать…» Тайна пола в православной традиции: интервью с диаконом Андреем Кураевым // Фома. № 7.
19. Кашкин И. Эрнест Хемингуэй. М., 1966.
20. Колобанова Л. Н. Женские образы в произведениях Э. Хемингуэя. URL: https://moluch.ru/conf/phil/archive/26/1250/
21. Кураев А. Мужчина и женщина в книге Бытия // Альфа и Омега. 1996. № 2/3.
22. Лидский Ю. Я. Творчество Эрнеста Хемингуэя. 2-е изд. К.: Наукова думка, 1978.
23. Мелетинский Б. Миф и литература // Вопросы литературы. URL: http://voplit.ru/article/mif-i-literatura/
24. Мифологический метод в литературоведении (Лекции Литературовед) // Проза.ру. 2011. URL: https://proza.ru/2011/05/08/1183
25. Настольная книга священнослужителя. М., 1983. Т. 4.
26. Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки // Ницше Ф. Сочинения: в 2 т. М., 1990. Т. 1.
27. Новейший философский словарь / гл. науч. ред. А. А. Грицанов. 2-е изд. Минск, 2001.
28. Оломская Н. Н. Семантика метаязыковой сущности перевода: сопоставительный анализ языка романа Э. Хемингуэя «Прощай, оружие!». Краснодар: Изд-во Куб. гос. ун-та, 2003.
29. Петрушкин А. И. Неизвестный Хемингуэй: Фольклорно-мифологическая и культурная основа творчества. Самара: Самарский Дом печати, 1997.
30. Платон. Пир // Платон. Собрание сочинений в 4 тт. М.: Мысль, 1993. Т. 2.
31. Практикум по гендерной психологии / под ред. И. С. Клециной. СПб., 2003.
32. Разинцева А. В. Наследие Джозефа Конрада и американский роман 1920-х годов (Ф. С. Фицджеральд и Э. Хемингуэй): дис. … канд. филол. наук. М.: МГУ им. М. В. Ломоносова, Филол. фак., 1996.
33. Религия, магия и миф в структурной антропологии Клода Леви-Стросса. URL: https://www.vidya.org.ua/rus/publications/45/
34. Рябов О. В. «Женственность» и «мужественность» как категории русской историософии // Женщина в российском обществе. М., 1996. №1.
35. Свенцицкая И. С. Женщина в раннем христианстве // Женщина в античном мире. М.: Наука, 1995.
36. Соловьев В. С. Оправдание добра. Нравственная философия // Соловьев В. С. Сочинения в 2 т. М., 1998. Т. 1.
37. Степанов Р. Г., Тулянская Ю. Т. Категории времени в рамках концепций мифа и символа в наследии А. Ф. Лосева и Мирчи Элиаде // CyberLeninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kategorii-vremeni-v-ramkah-kontseptsiy-mifa-i-simvola-v-nasledii-a-f-loseva-i-mirchi-eliade/viewer
38. Хемингуэй и его контекст: К 100-летию со дня рождения писателя (1899-1999): сборник статей / Рос. гос. пед. ун-т им. А. И. Герцена. СПб.: Янус, 2000.
39. Хемингуэй Э. За рекой, в тени деревьев / пер. с англ. Е. Голышевой и др. М.: Эксмо, 2004.
40. Хемингуэй Э. По ком звонит колокол: роман / пер. с англ. Н. Волжиной, Е. Калашниковой. Н. Новгород: Нижегор. новости и др., 1996.
41. Хемингуэй Э. Прощай, оружие / пер. с англ. М.: Воениздат, 2001.
42. Хемингуэй Э. Райский сад: роман; рассказы / пер. с англ. М.: АСТ: Транзиткнига, 2005.
43. Хрестоматия к курсу основы гендерных исследований / отв. ред. О. А. Воронина. 2-е изд. М., 2001.
44. Шабурова О. В. Гендер // Социальная философия: Словарь. М., 2003.
45. Юнг К. Г. Душа и земля // Юнг К. Г. Проблемы души нашего времени. М., 1994.
46. Юнг К. Г. Об отношении аналитической психологии к произведениям художественной литературы // Юнг К. Г. Проблемы души нашего времени.
47. Юнг К. Г. Анима и Анимус. URL: http://psylib.org.ua/books/jungc03/07anima.htm
48. Yusupova M. R. ГЕНДЕРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ В ЛИТЕРАТУРЕ // PROCEEDINGS OF INTERNATIONAL CONFERENCE ON SCIENTIFIC RESEARCH IN NATURAL AND SOCIAL SCIENCES. 2024. URL: https://econferenceseries.com/wp-content/uploads/2024/06/PROCEEDINGS_OF_INTERNATIONAL_CONFERENCE_ON_SCIENTIFIC_RESEARCH_IN_NATURAL_AND_SOCIAL_SCIENCES.pdf
49. 7 женщин главного мачо 1970-х Эрнеста Хемингуэя, о которых он рассказал в своих книгах // LiveLib. URL: https://www.livelib.ru/blog/posts/84518-7-zhenschin-glavnogo-macho-1970-h-ernesta-hemingueya-o-kotoryh-on-rasskazal-v-svoih-knigah
50. 12 Архетипов Юнга и Пирсон. URL: https://alinaadt.ru/12-arxetipov-yunga-i-pirson/
51. Архетипы личности по Юнгу и Пирсону: что это такое простыми словами и что значит архетип бренда // ADCR Awards. URL: https://adcr.ru/journal/arxetipy-lichnosti-po-yungu-i-pirsonu-chto-eto-takoe-prostymi-slovami-i-chto-znachit-arxetip-brenda/
52. Архетипы карла юнга и их значение // YouMi. URL: https://youmi.kz/blog/arhetipy-karla-yunga-i-ih-znachenie
53. Узнайте про архетипы Юнга! Вот как психолог объяснял личность человека // Trendymen. URL: https://trendymen.ru/lifestyle/psychology/132170/
54. Бутрим Е. Д. ЗНАЧЕНИЕ МИФОЛОГИИ В ЛИТЕРАТУРЕ. URL: https://www.bsuir.by/m/12_100229_1_133370.pdf
55. Гендер как литературоведческая проблема: методологический аспект // CyberLeninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/gender-kak-literaturovedcheskaya-problema-metodologicheskiy-aspekt/viewer
56. Гендерные исследования в литературоведении: проблемы гендерной поэтики // CyberLeninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/gendernye-issledovaniya-v-literaturovedenii-problemy-gendernoy-poetiki/viewer
57. Гендерная роль // Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%B5%D0%BD%D0%B4%D0%B5%D1%80%D0%BD%D0%B0%D1%8F_%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D1%8C
58. Миф и литература // CyberLeninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/mif-i-literatura-4/viewer
59. Тема 4. Художественный образ в литературе // ВГУ. URL: https://www.vsu.by/wp-content/uploads/%D0%A3%D0%9C%D0%9A_%D0%A2%D0%B5%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F_%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%82%D1%83%D1%80%D1%8B.doc
60. Теория К. Юнга об архетипах — онлайн справочник для студентов // Homework.ru. URL: https://homework.ru/teoriya-k-yunga-ob-arhetipah/
61. Фрейдовская теория гендера // МоноВиста. URL: https://kostroma.monavista.ru/upload/files/articles/2015/02/10/Vvedenie_v_gendernye_issledovaniya_Zherebkina.doc
62. Хемингуэй: между истинным и ложным Я // НИУ ВШЭ. URL: https://psy.hse.ru/ma/psychan/news/858444743.html