Сравнительно-правовой анализ коллизионного регулирования института опеки и попечительства в международном частном праве: на примере Российской Федерации и Финляндии

В сентябре 2012 года произошел случай, который потряс российско-финские отношения и привлек внимание к сложным вопросам трансграничной опеки: финские социальные службы изъяли у гражданки РФ Анастасии Завгородней четырех малолетних детей, включая новорожденного. Этот и другие подобные инциденты, в результате которых, по данным общественного движения «Русские матери», за неполный 2012 год было изъято 49 детей российских граждан, наглядно демонстрируют острую актуальность и неразрешенность проблем в сфере международного частного права (МЧП), касающихся института опеки и попечительства. В условиях глобализации и увеличения числа смешанных браков, а также трудовой миграции, возрастает количество трансграничных семейных споров, требующих четкого правового регулирования и эффективного механизма разрешения. Как следствие, возникает острая необходимость в глубоком правовом анализе и поиске путей гармонизации законодательства.

Предметом настоящего исследования выступает институт опеки и попечительства над несовершеннолетними в контексте международного частного права. Объектом исследования являются коллизионные нормы Российской Федерации и Финляндии, регулирующие отношения по установлению, изменению и прекращению опеки, а также правоприменительная практика и международно-правовые инструменты, используемые в этих государствах.

Цель работы – провести глубокий сравнительно-правовой анализ института опеки и попечительства в МЧП на примере Российской Федерации и Финляндии, выявить актуальные проблемы правоприменения и сформулировать конкретные предложения по совершенствованию законодательства и международно-правового взаимодействия. Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд задач:

• Раскрыть правовое содержание института опеки/попечительства в РФ и проанализировать международно-правовые источники, регулирующие данный институт.
• Сравнить российские и финские коллизионные привязки, выявив противоречие между национальным и конвенционным регулированием.
• Провести сравнительный анализ функций органов опеки и попечительства в РФ и социальных служб Финляндии, выявив ключевое доктринальное расхождение.
• Проанализировать порядок признания мер по защите детей согласно Гаагской Конвенции 1996 года, изучить резонансные прецеденты и правоприменительные проблемы.
• Сформулировать конкретные предложения по гармонизации российского законодательства и совершенствованию международно-правового сотрудничества.

Данное исследование призвано не только углубить теоретическое понимание коллизионных вопросов опеки и попечительства, но и предложить практические рекомендации, способствующие более эффективной защите прав и интересов детей в трансграничных ситуациях.

Теоретико-правовые основы института опеки и попечительства в РФ и международном праве

Погружение в мир правового регулирования опеки и попечительства требует прежде всего четкого понимания базовых принципов и источников, на которых строится этот институт как на национальном, так и на международном уровне. В Российской Федерации это один из краеугольных камней защиты прав несовершеннолетних, лишившихся родительской заботы, тогда как на международной арене он трансформируется в сложную систему взаимодействия правовых систем разных государств.

Понятие и правовое регулирование опеки/попечительства в Российской Федерации

В российской правовой системе опека и попечительство представляют собой особые формы устройства детей, оставшихся без попечения родителей, а также граждан, признанных недееспособными или ограниченно дееспособными. Основные положения этого института закреплены в Гражданском кодексе Российской Федерации (ГК РФ) и Семейном кодексе Российской Федерации (СК РФ), а также детализированы в Федеральном законе от 24 апреля 2008 года № 48-ФЗ «Об опеке и попечительстве».

Ключевое различие между опекой и попечительством определяется возрастом подопечного и, как следствие, объемом дееспособности. Опека устанавливается над детьми, не достигшими возраста 14 лет, то есть над малолетними. В этом случае опекун является законным представителем своего подопечного и совершает от его имени все юридически значимые действия и сделки. Это обусловлено тем, что малолетние дети, в силу своего возраста, полностью недееспособны. Их дееспособность крайне ограничена: они могут совершать лишь мелкие бытовые сделки и сделки, направленные на безвозмездное получение выгоды, не требующие нотариального удостоверения или государственной регистрации.

Попечительство же устанавливается над детьми в возрасте от 14 до 18 лет, то есть над несовершеннолетними. Несовершеннолетние дети обладают частичной дееспособностью: они вправе самостоятельно совершать определенные сделки (мелкие бытовые, распоряжаться своим заработком или стипендией), но для совершения более серьезных сделок (например, по распоряжению недвижимостью, заключению договора займа) им требуется согласие попечителя. Таким образом, попечитель не совершает сделки от имени подопечного, а лишь оказывает ему содействие в осуществлении его прав и обязанностей, а также дает согласие на совершение тех сделок, которые закон требует совершать с такого согласия.

Опекуны и попечители, будучи законными представителями своих подопечных, обязаны заботиться об их содержании, воспитании, получении ими образования, а также о защите их прав и законных интересов. В РФ опекуны и попечители несовершеннолетних обязаны проживать совместно с подопечными, хотя для подопечных старше 16 лет допускается раздельное проживание с разрешения органов опеки и попечительства. Имущественные права подопечных находятся под строгим контролем органов опеки и попечительства, что призвано предотвратить злоупотребления со стороны опекунов/попечителей и обеспечить сохранность имущества несовершеннолетних.

Гаагская Конвенция 1996 года как основополагающий источник МЧП для РФ и Финляндии

В контексте международного частного права, особенно когда речь идет о трансграничных семейных отношениях, национальные нормы нередко сталкиваются с необходимостью согласования с положениями международных договоров. Одним из таких ключевых документов является Гаагская Конвенция от 19 октября 1996 года о юрисдикции, применимом праве, признании, исполнении и сотрудничестве в отношении родительской ответственности и мер по защите детей (далее – Гаагская Конвенция 1996 года).

Значение этой Конвенции для нашего исследования трудно переоценить, поскольку и Российская Федерация, и Финляндия являются ее участниками. Для Российской Федерации Конвенция вступила в силу 1 июня 2013 года (после ратификации Федеральным законом № 62-ФЗ от 15 мая 2012 года). Финляндия также ратифицировала эту Конвенцию, и ее национальное законодательство, в частности Закон об опеке над детьми и о праве на общение с детьми от 2009 года, прямо отсылает к статьям 16, 19 и 21 данной Конвенции, подчеркивая ее интеграцию в правовую систему страны.

Основная цель Гаагской Конвенции 1996 года, применимой к опекунству и попечительству (согласно Статье 3), заключается в следующем:

• Определение компетентного государства (юрисдикции): Конвенция устанавливает четкие правила для определения того, какой суд или административный орган какого государства обладает юрисдикцией для принятия мер по защите ребенка.
• Определение применимого права: Она унифицирует подходы к выбору правовой системы, которая будет применяться при регулировании отношений, связанных с родительской ответственностью и мерами по защите детей.
• Обеспечение признания и исполнения защитных мер: Конвенция создает механизм для упрощенного признания и исполнения решений об опеке и попечительстве, принятых в одном государстве-участнике, на территории другого государства-участника.
• Содействие сотрудничеству: Она обязывает государства-участники сотрудничать друг с другом через свои центральные органы для обмена информацией и содействия защите детей.

Таким образом, Гаагская Конвенция 1996 года выступает как фундаментальный инструмент, который стремится к гармонизации подходов в международном семейном праве, минимизации коллизий и обеспечению наилучших интересов ребенка в трансграничных ситуациях. Ее положения формируют основу для разрешения сложных вопросов, возникающих при установлении и осуществлении опеки и попечительства, когда ребенок, его родители или опекуны имеют связь с более чем одним государством.

Сравнительный анализ коллизионных норм в сфере установления и осуществления опеки

Коллизионные нормы являются краеугольным камнем международного частного права, призванным разрешать так называемые «коллизии законов» – ситуации, когда правовые системы разных государств претендуют на регулирование одного и того же отношения. В сфере опеки и попечительства такие коллизии возникают особенно остро, поскольку затрагивают фундаментальные права ребенка и семейные ценности. Сравнительный анализ российского и финского подходов, усиленный положениями Гаагской Конвенции 1996 года, выявляет как схожие черты, так и значительные расхождения.

Коллизионные привязки российского законодательства

Российская Федерация, в своем подходе к коллизионному регулированию опеки и попечительства, традиционно опирается на принцип личного закона лица (lex personalis). Это означает, что вопросы, касающиеся личного статуса человека, в том числе его дееспособности и правосубъектности, а также связанных с этим институтов, таких как опека, регулируются правом того государства, гражданином которого он является.

Основная коллизионная норма закреплена в пункте 1 статьи 1199 Гражданского кодекса Российской Федерации (ГК РФ), которая гласит: «Установление и отмена опеки (попечительства) над несовершеннолетними, а также над совершеннолетними лицами, ограничение их дееспособности или признание недееспособными определяются по праву государства, гражданином которого является лицо, в отношении которого устанавливается опека (попечительство), ограничивается дееспособность или которое признается недееспособным». Таким образом, если речь идет о ребенке, являющемся гражданином РФ, то все вопросы, связанные с установлением или прекращением опеки над ним, будут регулироваться российским правом, даже если он проживает за рубежом.

Далее, пункт 2 статьи 1199 ГК РФ регулирует вопрос об обязанности принять на себя опеку или попечительство: «Обязанность лица принять на себя опеку (попечительство) определяется по личному закону лица, назначаемого опекуном (попечителем)». Это означает, что если гражданин РФ назначается опекуном или попечителем, то вопрос о его обязанности принять на себя эти функции будет регулироваться российским правом, независимо от гражданства подопечного.

Однако, отношения между опекуном (попечителем) и подопечным регулируются по иному принципу. Согласно пункту 3 статьи 1199 ГК РФ: «Отношения между опекуном (попечителем) и подопечным определяются по праву страны, учреждение которой назначило опекуна (попечителя)». Этот принцип известен как право страны учреждения (lex auctoris). Это означает, что если российский суд или орган опеки и попечительства назначил опекуна, то отношения между этим опекуном и подопечным будут регулироваться российским правом. Важная оговорка содержится в том же пункте: «Однако если подопечный имеет место жительства в Российской Федерации, применяется российское право, если оно является более благоприятным для подопечного». Эта норма является примером защитной оговорки и отражает стремление российского законодательства максимально защитить интересы ребенка, проживающего на территории РФ, применив более благоприятное для него право.

В целом, российский подход к коллизионному регулированию института опеки/попечительства демонстрирует приверженность принципу гражданства как основному критерию определения личного закона, но с элементами гибкости и защитных оговорок.

Принцип «обычного проживания» в финском праве и Гаагской Конвенции

В отличие от российского акцента на гражданство, как Гаагская Конвенция 1996 года, так и финское законодательство, являющееся ее имплементацией, отдают приоритет принципу обычного проживания ребенка (lex loci habitualis). Этот подход считается более современным и направленным на наилучшее обеспечение интересов ребенка, поскольку он учитывает фактическое местонахождение и социальную среду, в которой ребенок интегрирован.

Согласно Статье 5 Гаагской Конвенции 1996 года, «Судебные или административные органы Договаривающегося государства, в котором ребенок имеет обычное место жительства, компетентны принимать меры, направленные на защиту его личности или имущества». Это означает, что если ребенок постоянно проживает в Финляндии, именно финские органы будут обладать юрисдикцией для принятия решений по опеке над ним, независимо от его гражданства.

Финское законодательство, в частности Закон об опеке над детьми и о праве на общение с детьми от 2009 года, полностью соответствует этому конвенционному подходу. Оно прямо предусматривает, что исполнение обязанностей лицом, осуществляющим опеку, регулируется правом государства, в котором находится постоянное место жительства ребенка. Важно отметить, что финское право также предусматривает механизм изменения применимого права в случае изменения места жительства ребенка: «при изменении места жительства применяется право нового места жительства». Это гарантирует, что ребенок всегда будет находиться под защитой правовой системы того государства, где он фактически проживает и к которому он наиболее тесно привязан.

Применение принципа lex loci habitualis в Финляндии и в рамках Гаагской Конвенции 1996 года обусловлено логикой обеспечения наилучших интересов ребенка. Считается, что именно правовая система государства обычного проживания ребенка способна наиболее адекватно оценить его потребности, обеспечить доступ к социальным службам, образованию и медицинскому обслуживанию, а также учесть культурные и социальные особенности среды, в которой он растет.

Доктринальный конфликт: Проблема соотношения lex personalis и lex loci habitualis

Международное частное право на протяжении десятилетий стремится к унификации подходов, но национальные особенности и исторически сложившиеся доктрины часто создают точки напряжения. Одной из таких ключевых проблем, на стыке российского и финского правового регулирования опеки, является доктринальный конфликт между принципом lex personalis (личного закона по гражданству), доминирующим в российском МЧП, и принципом lex loci habitualis (закона обычного проживания), закрепленным в Гаагской Конвенции 1996 года и финском праве.

Российский подход к определению личного закона основывается на критерии наиболее тесной связи через гражданство, тогда как конвенционный и финский подходы отдают приоритет фактическому положению ребенка и его «центру жизненных интересов».

Российский подход: Статья 1199 ГК РФ четко устанавливает, что вопросы установления и отмены опеки определяются по личному закону лица, то есть по праву государства его гражданства. Этот принцип коренится в традиционной континентальной доктрине МЧП, где гражданство рассматривается как наиболее стабильная и фундаментальная связь человека с государством, определяющая его правовой статус. Доктринально в МЧП РФ применение личного закона для вопросов личного статуса основывается на критерии наиболее тесной связи.

Конвенционный и финский подход: Гаагская Конвенция 1996 года, а вслед за ней и финское законодательство, напротив, отдают предпочтение закону обычного проживания ребенка. Этот принцип отражает современную тенденцию в международном семейном праве, ориентированную на фактическое положение ребенка и его «центр жизненных интересов». Аргументация в пользу lex loci habitualis заключается в том, что именно по месту фактического проживания ребенка можно наилучшим образом оценить его нужды, обеспечить контроль за условиями его жизни и воспитания, а также гарантировать оперативность и эффективность мер защиты.

Проблема соотношения на практике: Когда обе страны являются участниками Конвенции 1996 года, возникает вопрос: какое правило имеет приоритет? Согласно принципу, закрепленному в статье 15 Конституции РФ, международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора.

Таким образом, в отношениях между РФ и Финляндией, как участниками Гаагской Конвенции 1996 года, положения Конвенции имеют приоритет над внутригосударственными коллизионными нормами ГК РФ. Это означает, что, несмотря на полож��ния статьи 1199 ГК РФ, юрисдикция и применимое право должны определяться в соответствии с Конвенцией, которая устанавливает в качестве основного принципа юрисдикцию органов государства обычного проживания ребенка (Статья 5 Конвенции).

Юридическое обоснование приоритета:

• Принцип «lex specialis derogat legi generali»: Гаагская Конвенция 1996 года является специальным международным договором, специально регулирующим вопросы родительской ответственности и защиты детей в трансграничных ситуациях. Статья 1199 ГК РФ является общей коллизионной нормой. Следовательно, в отношениях между государствами-участниками Конвенции, ее положения должны применяться как специальные нормы.
• Принцип «pacta sunt servanda»: Российская Федерация, ратифицировав Конвенцию, приняла на себя обязательства по ее добросовестному выполнению. Отступление от ее положений в двусторонних отношениях с Финляндией нарушало бы принцип обязательности международных договоров.
• Наилучшие интересы ребенка: Принцип lex loci habitualis более полно отвечает концепции наилучших интересов ребенка, позволяя применять право и меры того государства, где ребенок фактически проживает и с которым он имеет наиболее тесную связь.

На практике это означает, что если российский ребенок постоянно проживает в Финляндии, финские органы, руководствуясь Конвенцией, будут считать себя компетентными для принятия мер по его защите, применяя финское право. Российские же органы, получив запрос от финских коллег, должны будут признать их юрисдикцию и применимое право на основании положений Конвенции 1996 года, а не исключительно на основании гражданства ребенка. Эта динамика создает потребность в глубоком понимании и гибком применении как национального, так и международного права.

Различия в компетенции органов и правоприменительных подходах (РФ и Финляндия)

Институт опеки и попечительства, несмотря на универсальность своей цели – защиту интересов уязвимых категорий граждан, – воплощается в различных правовых системах по-разному. Сравнительный анализ компетенции органов и основополагающих доктринальных подходов в Российской Федерации и Финляндии выявляет глубокие различия, которые лежат в основе многих трансграничных конфликтов.

Функции и полномочия Органов опеки и попечительства РФ

В Российской Федерации система защиты детей, оставшихся без попечения родителей, централизована и возложена на Органы опеки и попечительства (Органы ООП). Эти органы являются частью системы исполнительной власти – либо органами исполнительной власти субъекта РФ, либо органами местного самоуправления, наделенными государственными полномочиями. Их деятельность регулируется Главой 20 Семейного кодекса РФ, Гражданским кодексом РФ и Федеральным законом «Об опеке и попечительстве».

Компетенция Органов ООП чрезвычайно широка и охватывает весь спектр вопросов, связанных с устройством и защитой прав несовершеннолетних. К их основным функциям относятся:

• Выявление детей, оставшихся без попечения родителей: Это первичная и одна из важнейших функций, включающая сбор информации, проведение проверок и регистрацию таких детей.
• Устройство детей в семьи: Органы ООП активно занимаются поиском и подбором опекунов, попечителей, приемных родителей, а также осуществляют контроль за усыновлением. Статья 123 СК РФ обязывает их отдавать предпочтение семейным формам устройства детей (усыновление, опека/попечительство) перед передачей в организации для детей-сирот, что отражает принцип приоритета семейного воспитания детей, закрепленный в пункте 3 статьи 1 Семейного кодекса РФ. Этот принцип является основополагающим для всей российской системы защиты детства.
• Осуществление надзора за деятельностью опекунов/попечителей: Органы ООП регулярно проверяют условия жизни подопечных, выполнение опекунами/попечителями своих обязанностей, сохранность имущества детей. Они также выдают разрешения на совершение ряда сделок с имуществом подопечных.
• Выдача заключений для суда: В судебных процессах, касающихся прав и интересов детей (например, при лишении родительских прав, определении места жительства ребенка), Органы ООП участвуют в качестве стороны, предоставляющей заключение о целесообразности того или иного решения с точки зрения интересов ребенка.
• Право на немедленное отобрание ребенка: В случаях непосредственной угрозы жизни или здоровью ребенка (например, при насилии, ненадлежащем уходе), Органы ООП имеют право немедленно отобрать ребенка у родителей или лиц, на попечении которых он находится, на основании статьи 77 СК РФ. Это экстренная мера, которая затем должна быть подтверждена судебным решением.

Таким образом, российская система защиты детей, хотя и акцентирует внимание на сохранении семьи, обладает достаточно жесткими механизмами вмешательства в случае угрозы благополучию ребенка.

Роль социальных служб и судов в Финляндии: акцент на Lastensuojelulaki

Финский подход к защите детей значительно отличается от российского, в первую очередь, своей философией, структурой и методами работы. Защита детей в Финляндии осуществляется через Социальные службы, которые являются муниципальными органами, и Суды. Ключевым законодательным актом, регулирующим их деятельность, является Закон о защите детей (Lastensuojelulaki), который действует с 1 января 2008 года (Закон № 417 от 2007 г.).

Финские социальные службы делают акцент на профилактике, поддержке семей и раннем вмешательстве. Их цель – максимально помочь семье справиться с трудностями и обеспечить благополучие ребенка, не прибегая к радикальным мерам. Это проявляется в широком спектре предоставляемых услуг: консультации, психологическая помощь, материальная поддержка, организация досуга для детей, программы для родителей и так далее.

Однако, в случаях, когда профилактические меры не приносят результата или когда существует серьезная угроза благополучию ребенка, финские социальные службы имеют право на более решительное вмешательство, вплоть до изъятия ребенка из семьи (huostaanotto). Эта процедура является крайней мерой и регулируется Lastensuojelulaki. Основаниями для huostaanotto могут быть:

• Серьезные проблемы в развитии или благополучии ребенка, вызванные недостаточным уходом или ненадлежащими условиями жизни.
• Нарушение психического или физического развития ребенка, угроза его здоровью или безопасности.
• Поведение ребенка, которое ставит под угрозу его собственное развитие или здоровье (например, серьезные проблемы с наркотиками, преступность), если поддержка семьи оказывается недостаточной.

Процедура huostaanotto всегда проходит несколько стадий, начиная с оценки ситуации, проведения консультаций с родителями, попыток оказания поддерживающих услуг. Решение об изъятии ребенка принимается социальными службами, но при этом родители имеют право обжаловать его в суде. В случае изъятия ребенка, социальные службы обязаны поместить его в подходящую семью или специализированное учреждение, обеспечивая при этом контакты с родителями, если это отвечает наилучшим интересам ребенка.

Важно отметить, что в Финляндии опекунство (custody) часто рассматривается как родительская ответственность, дающая право решать вопросы ухода, воспитания и, в частности, определять место жительства ребенка. Финское законодательство поощряет совместное опекунство даже после развода, если суд не примет иного решения, исходя из наилучших интересов ребенка. Это свидетельствует о стремлении к поддержанию максимально возможной связи ребенка с обоими родителями.

Характеристика	Российская Федерация (Органы ООП)	Финляндия (Социальные службы и Суды)
Основной закон	СК РФ, ГК РФ, ФЗ «Об опеке и попечительстве»	Закон о защите детей (Lastensuojelulaki), Закон об опеке над детьми
Философия	Приоритет семейного воспитания, сохранение семьи	Приоритет защиты ребенка, раннее вмешательство, профилактика
Компетентные органы	Органы опеки и попечительства (исполнительная власть)	Социальные службы (муниципальные), Суды
Основные функции	Выявление, устройство, надзор, выдача заключений, немедленное отобрание	Профилактика, поддержка семей, раннее вмешательство, huostaanotto
Отобрание ребенка	Ст. 77 СК РФ (немедленное отобрание при угрозе)	Huostaanotto (крайняя мера по Lastensuojelulaki)
Опекунство/Custody	Разделение на опеку (до 14) и попечительство (14-18)	Custody как родительская ответственность (часто совместное)

Фундаментальное доктринальное расхождение

Сравнительный анализ показывает, что за различиями в структуре и функциях органов кроется фундаментальное доктринальное расхождение между российским «принципом сохранения семьи» и финским «принципом защиты ребенка».

Российский «принцип сохранения семьи» (п. 3 ст. 1 СК РФ) означает, что государственные органы, включая Органы ООП, обязаны предпринимать все возможные меры для сохранения ребенка в биологической семье или, если это невозможно, для устройства его в замещающую семью (опека, попечительство, усыновление). Вмешательство в дела семьи рассматривается как крайняя мера, применимая только при наличии серьезных и доказанных угроз жизни или здоровью ребенка. Российское законодательство, таким образом, стремится к минимальному вторжению в частную жизнь семьи, пока она справляется со своими обязанностями.

Финский «принцип защиты ребенка» (имплементированный через Lastensuojelulaki) ориентирован на активное и раннее вмешательство социальных служб с целью предотвращения негативных последствий для развития ребенка. Финская система исходит из того, что даже незначительные, на первый взгляд, проблемы в семье могут со временем привести к серьезным нарушениям прав и интересов ребенка. Поэтому социальные службы обладают широкими полномочиями по оценке ситуации, предложению помощи и, в случае необходимости, применению мер принудительного характера, таких как huostaanotto, даже если непосредственной угрозы жизни ребенка нет. Акцент делается на раннюю диагностику проблем и комплексную поддержку семьи до того, как ситуация достигнет критической точки.

Как это влияет на практику трансграничных споров:

• Различные пороги вмешательства: Российские родители, проживающие в Финляндии, могут столкнуться с тем, что финские социальные службы сочтут ситуацию неприемлемой для ребенка и примут меры по его изъятию, в то время как по российским стандартам это еще не является основанием для вмешательства.
• Культурные особенности: То, что в одной культуре считается нормой воспитания (например, физическое наказание, жесткая дисциплина), в другой может быть расценено как насилие или пренебрежение. Финская система, с ее высоким уровнем защиты прав ребенка, более чувствительна к таким проявлениям.
• Отсутствие понимания: Российские граждане, не знакомые с финским законодательством и практикой, могут быть дезориентированы активностью социальных служб, воспринимая ее как необоснованное вторжение, тогда как финские органы действуют в строгом соответствии со своим национальным правом.

Эти доктринальные расхождения являются ключевым источником юридических и практических проблем, возникающих при взаимном признании и исполнении решений об опеке/попечительстве между РФ и Финляндией, и требуют особого внимания при разработке предложений по гармонизации законодательства и сотрудничества.

Проблемы взаимного признания решений и предложения по совершенствованию взаимодействия

Трансграничные споры, связанные с опекой и попечительством, являются одними из самых эмоционально заряженных и юридически сложных. Они затрагивают не только правовые системы двух государств, но и судьбы детей и их семей. Для Российской Федерации и Финляндии, являющихся участниками Гаагской Конвенции 1996 года, ключевым механизмом разрешения таких споров служит именно этот международный документ, однако на практике возникает множество проблем, требующих осмысления и поиска решений.

Порядок признания мер по защите детей согласно Гаагской Конвенции 1996 года

Гаагская Конвенция 1996 года призвана значительно упростить и унифицировать процесс признания и исполнения мер по защите детей, принятых в одном государстве-участнике, на территории другого. Глава IV Конвенции (Статьи 23-28) специально посвящена этим вопросам.

Упрощенный порядок признания: Согласно Статье 23 Конвенции, «Меры, принятые в одном Договаривающемся государстве, признаются ipso jure в других Договаривающихся государствах». Принцип ipso jure означает «в силу самого права» или «по праву», то есть автоматическое признание без необходимости специальной процедуры экзекватуры (признания и приведения в исполнение иностранного судебного решения). Это значительно облегчает трансграничное сотрудничество, поскольку органам другого государства-участника не нужно проводить полноценное судебное разбирательство для подтверждения легитимности иностранной меры. Тем не менее, любая заинтересованная сторона может обратиться в компетентный орган Договаривающегося государства с просьбой о принятии решения о признании или непризнании меры.

Основания для отказа в признании: Несмотря на принцип автоматического признания, Конвенция предусматривает ограниченный перечень оснований, по которым в признании меры может быть отказано (Статья 23, пункт 2). Эти основания являются важными «фильтрами», призванными защитить суверенитет государств и фундаментальные права. К ним относятся:

1. Нарушение процессуальных норм: Если мера была принята без надлежащего уведомления ребенка (если он достиг возраста, позволяющего выражать свое мнение) или других заинтересованных лиц и без предоставления им возможности быть выслушанными, если это является существенным нарушением основополагающих принципов процессуального права государства, в котором испрашивается признание.
2. Нарушение публичного порядка: Если признание меры явно противоречит публичному порядку (ordre public) государства, в котором испрашивается признание, с учетом наилучших интересов ребенка. Это наиболее широкое и часто используемое основание, позволяющее государству защитить свои фундаментальные ценности и принципы, особенно когда речь идет о национальных стандартах защиты детей.
3. Несовместимость с ранее принятыми мерами: Если мера несовместима с мерой, принятой позднее в государстве, в котором ребенок имеет обычное место жительства, и более поздняя мера соответствует наилучшим интересам ребенка.
4. Несовместимость с мерой, принятой в государстве, где испрашивается признание: Если мера несовместима с мерой, принятой или признанной в государстве, где испрашивается признание, касающейся того же ребенка.

Эти положения Главы IV Гаагской Конвенции 1996 года создают правовую основу для взаимодействия между РФ и Финляндией по вопросам опеки, но, как показывает практика, их применение не лишено трудностей.

Анализ резонансных прецедентов и правоприменительные проблемы

Несмотря на наличие международно-правовой базы в виде Гаагской Конвенции 1996 года, практическое взаимодействие между Российской Федерацией и Финляндией в сфере опеки и попечительства омрачено рядом резонансных прецедентов, которые выявили глубинные проблемы и разногласия.

Наиболее известным и широко освещенным в СМИ стало «Дело Анастасии Завгородней», произошедшее в сентябре 2012 года. Финские социальные службы изъяли у гражданки РФ Анастасии Завгородней четырех детей, включая новорожденного, ссылаясь на финский Закон о защите детей (Lastensuojelulaki). По сообщениям, причиной послужили заявления о ненадлежащем уходе и, возможно, о применении физического наказания. Этот случай стал катализатором общественного резонанса в России, вызвав волну возмущения и обвинений в адрес финских властей. В 2012 году 35 граждан России обратились за помощью к РФ в связи с проблемами, связанными с опекой в Финляндии. По данным международного общественного движения «Русские матери», за период с января по сентябрь 2012 года в Финляндии было изъято 49 детей российских граждан.

Основные правоприменительные проблемы, выявленные этими прецедентами:

1. Различие в толковании «наилучших интересов ребенка» и «угрозы благополучию»: Как показал сравнительный анализ, российская и финская доктрины защиты детей имеют разные пороги вмешательства. То, что в Финляндии может быть расценено как основание для изъятия ребенка (например, незначительное телесное наказание, недостаточное внимание к эмоциональным потребностям), в России может считаться допустимым или, по крайней мере, не требующим столь радикальных мер. Это приводит к непониманию и конфликтам, когда финские решения воспринимаются российскими гражданами и властями как необоснованные и чрезмерные.
2. Пробелы в коммуникации и сотрудничестве: Несмотря на наличие Конвенции 1996 года, на практике часто наблюдается недостаток эффективного и оперативного обмена информацией между центральными органами и органами опеки и попечительства двух стран. Это затрудняет своевременное разрешение ситуаций и приводит к эскалации конфликтов.
3. Недостаточная квалификация российских органов ООП по МЧП: Проблема правоприменения в РФ связана с необходимостью повышения квалификации представителей органов опеки и попечительства по вопросам международного частного права и конвенционным делам. Их эффективное участие в судебных процессах (в том числе по вопросам возвращения детей на основании Гаагской Конвенции 1980 года, где также затрагиваются «права опеки») требует глубоких знаний не только национального, но и международного права.
4. Применение публичного порядка как основания для отказа: Российские суды могут ссылаться на нарушение публичного порядка при рассмотрении запросов о признании финских решений, если сочтут их противоречащими основополагающим принципам российского семейного права (например, принципу сохранения семьи). Это, с одной стороны, является защитным механизмом, но с другой – может стать барьером для эффективного международного сотрудничества.

Судебная практика Верховного Суда РФ по международным семейным спорам в основном касается Гаагской Конвенции 1980 года (о похищении детей), но в этих делах также поднимаются вопросы «прав опеки» и участия органов ООП. Например, в обзорах практики ВС РФ подчеркивается важность учета наилучших интересов ребенка и соблюдения процессуальных гарантий при решении вопросов о возвращении детей, что перекликается с принципами Гаагской Конвенции 1996 года. Однако прямое обобщение практики по трансграничной опеке с Финляндией по Конвенции 1996 года пока ограничено, что свидетельствует о необходимости дальнейшего формирования единообразного правоприменения.

Конкретные предложения по гармонизации и совершенствованию сотрудничества

Для минимизации коллизий и повышения эффективности защиты прав детей в трансграничных ситуациях между Российской Федерацией и Финляндией, а также для предотвращения подобных резонансных инцидентов в будущем, необходимо принять ряд конкретных мер.

1. О целесообразности внесения уточнений в статью 1199 ГК РФ для явного учета lex loci habitualis:
Несмотря на то, что Гаагская Конвенция 1996 года имеет приоритет над национальным законодательством РФ в силу статьи 15 Конституции РФ, целесообразно внести уточнения в статью 1199 ГК РФ. Это позволило бы устранить существующий доктринальный конфликт между принципом lex personalis (гражданства) и lex loci habitualis (обычного проживания), сделав коллизионную норму более современной и соответствующей международно-правовым тенденциям.

• Предложение: Дополнить пункт 1 статьи 1199 ГК РФ положением, прямо указывающим на применение права обычного проживания ребенка в случаях, предусмотренных международными договорами Российской Федерации. Например:

«1. Установление и отмена опеки (попечительства) над несовершеннолетними, а также над совершеннолетними лицами, ограничение их дееспособности или признание недееспособными определяются по праву государства, гражданином которого является лицо, в отношении которого устанавливается опека (попечительство), ограничивается дееспособность или которое признается недееспособным, если иное не установлено международным договором Российской Федерации или настоящим Кодексом в соответствии с таким договором. В случаях, предусмотренных международными договорами Российской Федерации, юрисдикция и применимое право определяются по праву государства обычного проживания ребенка.»

• Обоснование: Такое изменение не отменит принцип lex personalis для отношений с государствами, не участвующими в соответствующих конвенциях, но четко закрепит приоритет lex loci habitualis в конвенционных отношениях, унифицировав внутреннее законодательство с международными обязательствами. Это обеспечит большую правовую определенность и снизит вероятность коллизий.

2. О необходимости повышения квалификации Органов ООП по МЧП:
Крайне важно обеспечить специализированное обучение для сотрудников Органов опеки и попечительства, которые часто первыми сталкиваются с трансграничными ситуациями.

• Предложение: Разработать и внедрить на постоянной основе программы повышения квалификации для сотрудников Органов ООП, включающие:
  • Углубленное изучение норм международного частного права, в частности, положений Гаагских конвенций 1980 и 1996 годов.
  • Сравнительное правоведение, с акцентом на анализ законодательства и правоприменительной практики стран, с которыми РФ имеет наиболее частые контакты в сфере семейного права (например, Финляндия).
  • Психологические аспекты работы с трансграничными семьями и детьми.
  • Практические семинары по составлению международных запросов, обмену информацией через центральные органы.
• Обоснование: Повышение квалификации позволит Органам ООП более компетентно участвовать в судебных процессах, эффективно взаимодействовать с иностранными коллегами, адекватно оценивать ситуации с «иностранным элементом» и принимать решения, основанные на международно-правовых стандартах и наилучших интересах ребенка.

3. О заключении двухсторонних межведомственных протоколов сотрудничества:
Несмотря на существование многосторонней Конвенции, детальные двухсторонние соглашения могут значительно улучшить практическое взаимодействие.

• Предложение: Разработать и заключить межведомственные протоколы или соглашения о сотрудничестве между Министерством иностранных дел РФ, Министерством просвещения РФ (как курирующим Органы ООП), Верховным Судом РФ и соответствующими финскими ведомствами (Министерство социальной защиты и здравоохранения, судебные органы).
• Обоснование: Эти протоколы могли бы регламентировать:
  • Процедуры оперативного обмена информацией о случаях, затрагивающих граждан другой страны.
  • Механизмы досудебного урегулирования споров и консультирования сторон.
  • Порядок участия представителей консульских учреждений в процессах, касающихся их граждан.
  • Унификацию форм запросов и ответов, чтобы избежать бюрократических задержек.
  • Создание «горячих линий» или контактных групп для экстренных случаев.

Эти предложения направлены на создание более предсказуемой, прозрачной и эффективной системы защиты прав детей в трансграничных ситуациях, минимизацию конфликтных ситуаций и укрепление международного сотрудничества на основе взаимного уважения правовых систем и наилучших интересов ребенка.

Заключение

Проведенное сравнительно-правовое исследование института опеки и попечительства в международном частном праве на примере Российской Федерации и Финляндии позволило выявить как общие тенденции, так и существенные различия в правовом регулировании и правоприменительной практике этих двух государств.

Ключевые выводы исследования:

• Правовое содержание и международная основа: Российский институт опеки и попечительства, регулируемый СК РФ, ГК РФ и ФЗ «Об опеке и попечительстве», имеет четкую дифференциацию по возрасту подопечного и объему полномочий опекуна/попечителя. Оба государства, РФ и Финляндия, являются участниками Гаагской Конвенции 1996 года о защите детей, которая служит основополагающим международно-правовым источником для определения юрисдикции, применимого права и порядка признания мер по защите детей.
• Коллизионные нормы: Выявлен фундаментальный доктринальный конфликт между российским принципом личного закона лица (lex personalis), закрепленным в статье 1199 ГК РФ, и конвенционным принципом обычного проживания ребенка (lex loci habitualis), который доминирует в финском праве и Гаагской Конвенции 1996 года. В отношениях между РФ и Финляндией положения Конвенции 1996 года имеют приоритет над национальными нормами в силу статьи 15 Конституции РФ.
• Компетенция органов и подходы: Сравнительный анализ показал глубокие различия в функционировании Органов опеки и попечительства РФ (с акцентом на «принцип сохранения семьи» и реагирование на уже возникшие угрозы) и финских социальных служб (с акцентом на «принцип защиты ребенка», раннее вмешательство и профилактику, включая процедуру huostaanotto – изъятия ребенка). Эти доктринальные расхождения являются основной причиной трансграничных споров.
• Проблемы признания и прецеденты: Механизм признания решений, предусмотренный Главой IV Гаагской Конвенции 1996 года, значительно упрощает процедуру, но на практике возникают трудности, обусловленные различиями в правоприменительных подходах и возможностью применения основания «публичного порядка» для отказа в признании. Резонансные прецеденты, такие как «Дело Анастасии Завгородней», ярко иллюстрируют эти проблемы.
• Предложения по совершенствованию: Сформулированы конкретные предложения по гармонизации российского законодательства (уточнение статьи 1199 ГК РФ для явного учета lex loci habitualis), повышению квалификации Органов ООП по МЧП и заключению двухсторонних межведомственных протоколов сотрудничества для более эффективного взаимодействия и предотвращения конфликтов.

Таким образом, сравнительный анализ выявил насущную потребность в уточнении коллизионных норм Российской Федерации и совершенствовании механизмов международного взаимодействия. Приоритет наилучших интересов ребенка должен быть краеугольным камнем любых правовых и практических решений, что требует как адаптации национального законодательства к международным стандартам, так и глубокого понимания культурных и правовых особенностей стран-партнеров.

Перспективы для дальнейших исследований в области трансграничной опеки включают детальный анализ судебной практики РФ и Финляндии по применению Гаагской Конвенции 1996 года, разработку конкретных методических рекомендаций для Органов ООП по работе с иностранным элементом, а также изучение возможности гармонизации подходов к определению «наилучших интересов ребенка» в различных правовых культурах.

Список использованной литературы

1. Конституция Российской Федерации от 12.12.1993 г. (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 N 6-ФКЗ и N 7-ФКЗ) // Российская газета. 1993. № 237. 25 декабря.
2. Конвенция о защите прав человека и основных свобод. Рим, 4 ноября 1950 г. (с изменениями от 21 сентября 1970 г., 20 декабря 1971 г., 1 января, 6 ноября 1990 г., 11 мая 1994 г.) ETS N 005.
3. Конвенция о правах ребенка: принята и открыта для подписания, ратификации и присоединения Резолюцией 44/25 Генеральной Ассамблеи ООН от 20 ноября 1989 г.
4. Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам (Минск, 22 января 1993 г.) (с изменениями и дополнениями).
5. Конвенция о юрисдикции, применимом праве, признании, исполнении и сотрудничестве в отношении родительской ответственности и мер по защите детей (Гаага, 19 октября 1996 г.).
6. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 N 51-ФЗ (в ред. от 27.12.2009 N 352-ФЗ).
7. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая) от 26.01.1996 N 14-ФЗ (в ред. от 17.07.2009 N 145-ФЗ).
8. Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995 N 223-ФЗ (в ред. от 30.06.2008 N 106-ФЗ).
9. Федеральный закон от 24.04.2008 N 48-ФЗ «Об опеке и попечительстве» (в ред. от 18.07.2009 N 178-ФЗ).
10. Федеральный закон от 21.12.1996 N 159-ФЗ «О дополнительных гарантиях по социальной поддержке детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей» (в ред. от 17.12.2009 N 315-ФЗ).
11. Федеральный закон от 16 апреля 2001 г. N 44-ФЗ «О государственном банке данных о детях, оставшихся без попечения родителей» (в ред. от 30.12.2008 N 313-ФЗ).
12. Федеральный закон от 24 июня 1999 г. N 120-ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» (в ред. от 13.10.2009 N 233-ФЗ).
13. Антропов В.Г. Правоспособность как правовая формализация дееспособности // Новая правовая мысль. Научно-аналитический журнал. 2010. №6. С. 34.
14. Ануфриева Л.П., Бекяшев К.А., Дмитриева Г.К. Международное частное право: Учебник. М.: Изд-во Проспект, 2007. С.57.
15. Аргунова Ю.Н. Права граждан с психическими расстройствами (вопросы и ответы). 2-е изд., перераб. и доп. Москва: Фолиум, 2007. С. 135.
16. Арутюнян Г.В. Защита прав и интересов детей, оставшихся без попечения родителей // Семейное и жилищное право. 2009. N 4. С.3-8.
17. Батрова Т.А., Михайлова И.А. Актуальные проблемы гражданского права: Монография / Под ред. В.А. Рыбакова. М., 2006. С. 12.
18. Богуславский М.М. Международное частное право: Учебник. М.: Изд-во ЮРИСТЪ, 2007. С.20.
19. Веберс Я.Р. Правосубъектность граждан в советском гражданском и семейном праве. Рига. 1976. С. 16.
20. Власов А.А., Власова М.Г., Черкашин В.А. Гражданский процесс в вопросах и ответах. Учебное пособие. 2004. С.18.
21. Викут М.А. Гражданский процесс России. Учебник. 2005. С.85.
22. Власов А.А. Гражданский процесс Российской Федерации. Учебник. 2003. С.45.
23. Волонец В.С. Гражданское право. Ростов н/Д.; “Феникс”. 1999. С.69.
24. Гаврилов Э.П., Городов О.А., Гришаев С.П., Кузьмина Н.Г. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. М.: Проспект, 2007. С46.
25. Гражданское право. Учебник. Часть 1./ Под ред. Сергеева А.П., Толстого Ю.К. М.: Проспект. 2007. С. 115.
26. Гришин И.П., Гришина И.И., Коршунов Н.М. Гражданский процесс. Схемы и комментарии. (Учебное пособие). 2010. С. 156.
27. Грибанов В.П. Основные проблемы осуществления и защиты гражданских прав. М., Статут, 2003. С. 8.
28. Гущина К.О. Гражданское процессуальное право. Конспект лекций. 2007. С.6.
29. Диордиева О.Н. Гражданское процессуальное право. (Учебно-метод. компл.) ЕАОИ. 2008. С.78.
30. Диордиева О.Н. Лекции по курсу «Гражданский процесс». МФПА, 2003. С. 56.
31. Живарев В.Е. Международное право: Курс лекций. М.: Изд-во МИЭМП, 2006. С. 45.
32. Забарчук Е.Л. Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации. 2009. С. 82.
33. Йохан Бекман. Защита детей в Финляндии. Доклад на XVIII Международных образовательных Рождественских чтениях. 01.02.2011.
34. Калинова Л.Г., Четвертакова Е.Г. Гражданский процесс. Конспект лекций. 2007. С. 55.
35. Копылова П. Служба защиты прав ребенка: историческая перспектива // URL: http://www.infofinlandia.ru/Public/default.aspx?contentid=214282&nodeid=40675&culture=ru-RU
36. Ламинцев А.А. Международное право: Учебное пособие. М.: Изд-во ВЕЛБИ, 2006.
37. Лихачев Г.Д. Гражданское право. Общая часть: Курс лекций. ЗАО Юстицинформ, 2005. С. 135.
38. Мазурин С.Ф. Гражданский процесс. Учебное пособие. (Сер. «Завтра экзамен»). 2008. С. 77.
39. Мейер Д.И. Русское гражданское право / Классика российского права // Справочная правовая система Констультант Плюс, 2010.
40. Моисеев Н.И. Правовой статус человека и гражданина. М., Норма, 2006. С. 63.
41. Мусин А.В., Чечина Н.А., Чечот Д.М. Гражданский процесс. (Учебник). 2009. С149.
42. Пиляева В.В. Гражданское право в схемах и определениях. 2010. С.33.
43. Сабикенова А.С. Международное частное право. Алма-Ата, 2002. С. 40.
44. Сулейманова С.А. Природа категории «правоспособность» в современном российском гражданском праве // Международные юридические чтения: Материалы научно-практической конференции (14 апреля 2005 г.). Омск; Изд-во Омск. Юрид. ин-та, 2008. Ч.З. С. 35.
45. Федосеев Г.Ю. Международное частное право. Москва, Издательство Остожье, 2009. С. 16.
46. Штрудов. Ставрополь; Изд-во СевКавГТУ, 2009. Вып.1. С. 22.
47. Бакунин С.Н. Ограничение дееспособности как способ защиты права на здоровье (гражданско-процессуальные аспекты) // Социальное и пенсионное право. 2007. № 3. С. 23.
48. Белова С.Н., Бутнев В.В. О некоторых проблемах института эмансипации несовершеннолетних // Правоведение. 2007. №3. С.62.
49. Букшина С. Эмансипация: проблемы и перспективы // Хозяйство и право. 2009. № 7. С.147.
50. Величкова О.И. Проблемы законного представительства несовершеннолетних // Цивилист. 2007. № 3. С. 130.
51. Грось Л.А. К вопросу о гражданской процессуальной правоспособности и дееспособности сторон и третьих лиц // Арбитражный и гражданский процесс. 2002. № 10. С. 45.
52. Данилова Л.Я. Гражданская правосубъектность лиц, страдающих психическими расстройствами // Юридический мир. 2010. №3. С. 20.
53. Дарчиева Л.В. Возможно ли расширение оснований ограничения дееспособности граждан? // Юридический мир. 2009. № 2. С.37.
54. Дмитриев Ю.А., Шленева Е.В. Право человека в Российской Федерации на осуществление эвтаназии // Государство и право. 2010. № 11. С. 29.
55. Загайнова С.К. К вопросу о гражданской процессуальной правоспособности // Российский ежегодник гражданского и арбитражного процесса. № 3. 2006. С. 46.
56. Захарова О.Б. Лишение и ограничение дееспособности граждан // Юридическая наука и проблемы ее совершенствования: Сборник научных трудов. Пермь; Изд-во Перм. ун-та, 2008. Ч. 1. С. 44.
57. Ионова Д.Ю. О гражданской процессуальной дееспособности // Закон и право. 2008. № 6. С.43.
58. Кирилловых А.А. Опека и попечительство под охраной закона // Законодательство и экономика. 2008. №9. С. 53.
59. Лебединец О.Н. Гражданская правосубъектность: Сущность, значение, содержание и элементы // Адвокатская практика. 2009. № 4.
60. Левушкин А.Н. Правовое регулирование некоторых имущественных прав несовершеннолетних детей по законодательству Российской Федерации // Юрист. 2003. № 10. С. 45.
61. Лозовская С.О. Понятие и правовая природа правоспособности // Право и государство на рубеже тысячелетий. Межвузовский аспирантский сборник / Под ред. Гусова К.Н. М., Проспект. 2010. С. 13.
62. Михайлова И.А. Дифференциация дееспособности граждан в современных правовых системах // Бюллетень нотариальной практики. 2006. № 6. С. 18.
63. Михайлова Е.В. К вопросу о понятии и содержании гражданской процессуальной правоспособности и дееспособности // Юридический аналитический журнал. 2003. № 3. С. 56.
64. Мохов А.А. Презумпция дееспособности лица, достигшего установленного законом возраста и ее применение в судебной практике // Арбитражный и гражданский процесс. М.; Юрист, 2009. С. 45.
65. Мохов А.А. Презумпция дееспособности лица, достигшего установленного законом возраста и её применение в судебной практике // Арбитражный и гражданский процесс. М.; Юрист, 2004. № 12. С. 26.
66. Пятков Д.В. Формирование правосубъектности // Журнал российского права. 2006. №1. С. 34.
67. Раздьяконов Е.С. Процессуальная правосубъектность учредителей (участников) и руководителей коммерческих организаций в отношении обязательств юридических лиц // Арбитражный и гражданский процесс. 2004. № 9. С. 44.
68. Шерстнева Н.С. Опека и попечительство как форма воспитания несовершеннолетних // Семейное и жилищное право. 2007. N 2. С35-38.
69. Шугаибова С.Ш. Проблемы определения право- и дееспособности // Бюллетень нотариальной практики. 2007. № 4.
70. Яровая Н.И. О некоторых направлениях совершенствования гражданского процесса. / Тенденции и перспективы развития гражданского права. М., Факт-М, 2002. С. 15.
71. Paivi Sinko. The new child welfare act in Finland // URL: http://www.childrenwebmag.com/articles/child-care-articles/the-new-child-welfare-act-in-finland
72. Беляев С. Некоторые вопросы совершенствования международно-правовой защиты прав личности // URL: http://www1.umn.edu/humanrts/russian/hrtsbook/Rbelyaev-article2.html
73. Гуляева Н.А. К вопросу о реализации права на общение с ребенком другими членами семьи // URL: http://justicemaker.ru/view-article.php?id=18&art=2226
74. Интернет-проект Министерства образования и науки РФ. Департамент государственной политики в сфере воспитания, дополнительного образования и социальной защиты детей. Статистика семейного устройства детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей в 2011 году. Режим доступа: http://www.usynovite.ru/statistics/2011/.
75. Информация о постановлении ЕСПЧ от 26.05.2009 по делу «Аманалакьоай» (Amanalachioai) против Румынии. Жалоба №4023/04 // URL: http://base.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc;base=ARB;n=125383
76. Нечаева А.М. Защита прав ребенка: законодательство и правоприменительная практика // URL: http://www.usynovite.ru/consult/law/nechaeva/
77. Рагулина А.В., Шайхуллина М.С. Актуальные проблемы совершенствования законодательства и правоприменения. Материалы международной научно-практической конференции. Уфа, 21 февраля 2011 года. Ч. 3. Исследовательский институт проблем права // URL: http://www.sartraccc.ru/Conference/ufa_materials.pdf
78. Передача ребенка органам опеки и попечительства в Финляндии // URL: http://www.info-finlandia.ru/public/default.aspx?contentid=187183
79. Усыновление детей иностранцами в современной России // URL: http://www.memoid.ru/node/Usynovlenie_detej_inostrancami_v_sovremennoj_Rossii
80. Коллизионные вопросы опеки и попечительства в МЧП // elibrary.ru.
81. Закон об опеке над детьми и о праве на общение с детьми (2009) // hse.ru.
82. Опекунство и права ребенка в Финляндии // finland.fi.
83. Гаагские конвенции о защите прав ребенка // dgp15.ru.
84. Правовая и социальная помощь детям-сиротам — Конвенции // souchastye.ru.
85. Статья 145 СК РФ (действующая редакция). Установление опеки или попечительства над детьми, оставшимися без попечения родителей // stskrf.ru.
86. Глава 20. Опека и попечительство над детьми (ст. 145 — 150). Семейный кодекс Российской Федерации от 29.12.1995 N 223-ФЗ // garant.ru.
87. Семейный кодекс РФ/Глава 20 // wikisource.org.
88. СК РФ: Ст. 145, 146, 148 — Опека и попечительство над детьми // advokat-kk.ru.
89. ГК РФ Статья 1199. Право, подлежащее применению к опеке и попечительству // consultant.ru.
90. Ст. 1199 ГК РФ. Право, подлежащее применению к опеке и попечительству // rulaws.ru.
91. Статья 1199 ГК РФ. Право, подлежащее применению к опеке и попечительству // gkodeksrf.ru.
92. УДК 341.96 Хангулиев А.Х., студент Саратовской Государственной юридической академии // alley-science.ru.
93. ВС обобщил судебную практику по делам о возвращении детей на основании Гаагской конвенции 1980 г. // advgazeta.ru.
94. Участие органов опеки и попечительства в конвенционных делах о похищении детей // cyberleninka.ru.
95. В Финляндии опека отбирает детей у россиян // pravda.ru.
96. Ювенальная юстиция в Финляндии // wikipedia.org.
97. В Финляндии действительно отбирают детей за один шлепок? // bfm.ru.
98. Дело Анастасии Завгородней // wikipedia.org.
99. Социальное обслуживание в Финляндии // valtioneuvosto.fi.
100. Органы опеки и попечительства в Российской Федерации // wikipedia.org.
101. Статья 8. Полномочия органов опеки и попечительства // consultant.ru.
102. Статья 7. Задачи органов опеки и попечительства // consultant.ru.
103. Обзор практики рассмотрения судами дел о возвращении ребенка на основании Конвенции о гражданско-правовых аспектах международного похищения детей от 25 октября 1980 года // consultant.ru.