В условиях глобализации и растущей «политизации религии» феномен свободы совести и вероисповедания приобретает не только универсальное, но и остро дискуссионное значение. Этот фундаментальный принцип прав человека, закрепленный в многочисленных международных актах, находит свое неоднозначное воплощение в национальных правовых системах, формируя причудливую мозаику государственно-конфессиональных отношений. От традиционных моделей, где государственная религия сосуществует с демократическими свободами, до строгих теократий, где религиозные нормы являются единственным источником права, спектр подходов поражает своим разнообразием.
Введение: Методологические основы и актуальность сравнительного правоведения
Актуальность настоящего исследования обусловлена не только теоретической значимостью глубокого понимания различных моделей, но и их практическим влиянием на жизнь миллионов людей. Понимание того, как конституционно закреплен статус религии и какие механизмы регулируют свободу вероисповедания, критически важно для анализа динамики правового развития, защиты прав человека и формирования межкультурного диалога. Сравнительное правоведение, как метод познания, позволяет выявить общее и особенное в правовых системах разных стран, раскрыть причинно-следственные связи и спрогнозировать тенденции – именно поэтому его применение здесь не просто желательно, а абсолютно необходимо для всестороннего анализа.
Целью данного исследования является проведение системного, сравнительно-правового и политологического анализа конституционного и фактического обеспечения свободы совести и вероисповедания в четырех странах, представляющих различные модели государственно-конфессиональных отношений: Великобритании (светско-клерикальная модель), Саудовской Аравии (чистая теократия), Марокко (умеренная исламская монархия) и Омане (исламский султанат с традиционной веротерпимостью). Задачи исследования включают: определение конституционно-правового статуса религии и роли Шариата; анализ механизмов реализации и ограничений религиозных свобод; выявление юридических различий в вопросах апостасии и миссионерской деятельности; оценку влияния судебной практики и актуальных политико-правовых реформ, а также степени инкорпорации международно-правовых обязательств.
Выбор этих четырех стран не случаен. Они представляют собой репрезентативную выборку, позволяющую охватить широкий спектр моделей: от государственного протестантизма, где Церковь Англии имеет привилегированный статус, но подлежит светскому контролю, до чистой теократии Саудовской Аравии, где Шариат доминирует абсолютно. Включение Марокко и Омана, в свою очередь, позволяет выйти за рамки бинарного противопоставления, демонстрируя нюансы и вариации исламских моделей, где провозглашение ислама государственной религией сочетается с различными степенями веротерпимости и попытками интеграции в международное правовое поле. Эти различия показывают, что даже в рамках одной религии существуют весьма разнообразные подходы к регулированию свободы совести, что делает проблему ещё более многогранной.
Конституционно-правовой статус религии и роль Шариата: Четыре модели государственно-конфессиональных отношений
Конституционно-правовое закрепление статуса религии является краеугольным камнем в формировании всей системы государственно-конфессиональных отношений. Оно определяет не только юридическое положение религиозных организаций, но и объём прав и свобод граждан в сфере вероисповедания. Анализ четырёх выбранных стран — Великобритании, Саудовской Аравии, Марокко и Омана — позволяет выявить диаметрально противоположные подходы и глубокие различия в роли Шариата как источника права.
Великобритания: Модель государственной церкви (Established Church) и её светские ограничения
Великобритания представляет собой уникальный случай «церковно-правовой» модели, где, несмотря на отсутствие единой кодифицированной конституции, существует официальный статус государственной церкви. В Англии таким статусом обладает Церковь Англии (Anglican Church), а в Шотландии – Пресвитерианская Церковь. Этот статус не означает отсутствия свободы совести, но накладывает определённые исторические и символические отпечатки на правовую систему.
Так, монарх Великобритании является Верховным Главой Церкви Англии, а 26 епископов Церкви Англии занимают места в Палате лордов, участвуя в законодательном процессе. Нормы церковного законодательства Церкви Англии, известные как Межеры (Measures), принимаются Генеральным Синодом, но для их вступления в силу требуется предварительное одобрение Британского парламента и Королевская санкция монарха. Это демонстрирует, что даже при наличии государственной церкви, парламентский суверенитет и светский контроль сохраняют свою верховную роль, ограничивая автономию религиозных институтов. Правовая система Великобритании, основанная на статутном праве, судебных прецедентах и традициях, интегрирует религиозные аспекты в светскую структуру, подчиняя их общим принципам демократического общества и прав человека, инкорпорированных через такие акты, как Закон о правах человека 1998 года, который ввёл в национальное право положения Европейской конвенции о правах человека.
Саудовская Аравия: Теократический абсолют
В корне иная ситуация наблюдается в Саудовской Аравии, где государственно-конфессиональные отношения строятся на принципах чистой теократии. Согласно Основному закону (Низаму) Королевства Саудовская Аравия, принятому в 1992 году, государство провозглашается суверенным арабским исламским государством, а ислам является его религией. Но гораздо важнее, что Коран и Сунна (священное предание о жизни Пророка Мухаммада) официально выполняют роль конституции и являются единственным источником всех законов в стране.
Этот принцип верховенства исламского права (Шариата) является абсолютным и не допускает никаких отступлений. Статья 26 Основного закона прямо указывает, что государство защищает права человека, но исключительно «в рамках исламского Шариата». Это означает, что любое положение о правах и свободах, не соответствующее или противоречащее канонам Шариата, не может быть признано действительным или применимым. Таким образом, в Саудовской Аравии Шариат не просто является источником права, но выступает в роли метаправовой нормы, определяющей легитимность всей правовой системы и ограничивающей интерпретацию любых прав, включая свободу совести, исключительно исламским контекстом.
Марокко и Оман: Исламские монархии с конституционными гарантиями
Марокко и Оман представляют собой более умеренные варианты исламских государств, где ислам является государственной религией, но в правовой системе присутствуют элементы, указывающие на определённую степень веротерпимости и даже защиты прав немусульман.
В Королевстве Марокко, согласно Статье 3 Конституции 2011 года, ислам провозглашается официальной государственной религией. Однако при этом конституция гарантирует свободу вероисповедания для остальных религий. Это создаёт двойственность: с одной стороны, привилегированный статус ислама, с другой – признание прав на религиозную практику для иудейских и христианских общин. Особую роль в этой системе играет монарх, который, согласно Статье 41, носит титул «Повелителя правоверных» (Амир аль-Муминин) и является «Защитником веры». Это закрепляет за королём не только политическую, но и верховную религиозную власть, что позволяет ему выступать гарантом стабильности и единства нации в религиозных вопросах. Примечательно, что Статья 175 Конституции устанавливает, что постановления, относящиеся к исламу, не могут быть предметом конституционной реформы, что подчеркивает незыблемость исламских основ государственного строя.
Султанат Оман, подобно Марокко, провозглашает ислам государственной религией в своём Основном Законе 1996 года (с поправками, в том числе от 2021 года). Особенностью Омана является доминирование ибадитского толка ислама, отличающегося от суннитского и шиитского. Согласно Статье 2 Основного закона, ислам является государственной религией, а мусульманский Шариат – основа правовой системы страны. Однако, исторически Оман известен своей традиционной веротерпимостью. Хотя Шариат является фундаментом, его интерпретация и применение часто носят более мягкий характер по сравнению с Саудовской Аравией, что проявляется в относительно большей свободе религиозной практики для немусульманских общин, при условии, что она не нарушает общественный порядок и не направлена на прозелитизм среди мусульман.
Таким образом, четыре страны демонстрируют сложную палитру взаимоотношений между государством и религией: от британской модели, где государственная церковь подчинена светскому парламенту, до саудовской теократии, где Шариат является абсолютным сувереном, и до умеренных исламских монархий Марокко и Омана, стремящихся сочетать исламские основы с элементами веротерпимости и конституционными гарантиями, пусть и ограниченными. Разве не очевидно, что в этом многообразии кроется ключ к пониманию глобальных тенденций в сфере свободы совести?
Правовые механизмы реализации и ограничения свободы вероисповедания
Реализация свободы вероисповедания всегда находится в диалектическом единстве с существующими правовыми ограничениями, которые формируются под влиянием культурных, исторических и политических факторов. Анализ этих механизмов в четырёх выбранных странах позволяет наглядно продемонстрировать глубокие различия между светско-клерикальной и исламскими моделями.
Режим публичного и частного вероисповедания
Режим публичного и частного вероисповедания является одним из наиболее ярких индикаторов объёма религиозных свобод. В этом аспекте различия между Великобританией и Саудовской Аравией достигают своего апогея.
В Великобритании свобода вероисповедания гарантируется национальным законодательством и инкорпорированной в него Европейской конвенцией о правах человека (ЕКПЧ). Статья 9 ЕКПЧ защищает право каждого на свободу мысли, совести и религии, включая свободу исповедовать свою религию или убеждения как индивидуально, так и сообща с другими, публичным или частным порядком. При этом, ограничения этой свободы возможны, но только те, что «предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности, или для защиты прав и свобод других лиц». Это означает, что публичное вероисповедание разрешено и защищено, если оно не нарушает эти строго определённые рамки.
В Саудовской Аравии ситуация диаметрально противоположна. Публичное вероисповедание любой религии, кроме ислама, строго запрещено. Единственными официально признанными религиозными центрами являются мечети. Хотя правительство признаёт право немусульман на личное религиозное поклонение в частных домах, это право также имеет существенные территориальные ограничения: оно не распространяется на священные для мусульман города Мекку и Медину, куда въезд немусульманам запрещён. Таким образом, даже в частном пространстве немусульмане сталкиваются с ограничениями, а публичное проявление любой неисламской религии расценивается как нарушение общественного порядка и религиозных норм, основанных на Шариате. Такой подход, очевидно, накладывает серьёзные ограничения на возможность полного осуществления религиозных свобод.
В Марокко и Омане существуют промежуточные модели. В Марокко немусульманские общины (в основном иудейские и христианские) имеют право на публичное вероисповедание, но в строго определённых и контролируемых государством рамках. Новые храмы строятся редко, а любая деятельность, которая может быть истолкована как попытка обращения мусульман, строго пресекается. В Омане, несмотря на то, что ислам является государственной религией, а ибадитский толк доминирует, традиционно существует высокая степень веротерпимости. Немусульманские общины имеют право на создание и функционирование своих храмов, на частное и публичное вероисповедание, но при условии, что они не занимаются активной миссионерской деятельностью среди мусульман и не нарушают общественный порядок.
Прозелитизм и миссионерская деятельность: Сравнительный анализ уголовно-правовых запретов
Вопрос о миссионерской деятельности и прозелитизме является одной из наиболее чувствительных сфер в контексте свободы вероисповедания, особенно в мусульманских странах.
В Великобритании миссионерская деятельность и прозелитизм являются частью свободы распространять свои убеждения и не подлежат уголовному преследованию, если не нарушают общие нормы о разжигании ненависти, оскорблении чувств верующих или общественном порядке, которые применяются ко всем гражданам независимо от религиозных убеждений.
В Саудовской Аравии любая миссионерская деятельность, направленная на обращение мусульман в другую веру, является уголовно наказуемым деянием. Это включает распространение религиозных материалов, публичные проповеди или даже неформальные беседы с целью убеждения. Нарушение этого запрета может повлечь за собой серьёзные последствия, вплоть до тюремного заключения и депортации для иностранцев.
Королевство Марокко занимает более нюансированную позицию, но с чёткими ограничениями. Законодательство гарантирует свободу вероисповедания для неисламских общин, но правительственная политика категорически не поощряет обращение из ислама. Запрет на прозелитизм, направленный на обращение мусульман, закреплён в Статье 220 Уголовного кодекса Марокко. Эта статья предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от шести месяцев до трёх лет за использование «средств обольщения» с целью поколебать веру мусульманина или обратить его в другую религию, используя его слабость, потребности, либо учебные, медицинские учреждения. Важно отметить, что формулировка «средства обольщения» может быть интерпретирована весьма широко, что создаёт риск произвольного применения закона. Кроме того, распространение неисламских религиозных материалов, а также некоторых исламских материалов, не соответствующих маликитскому суннитскому обряду, также строго ограничено.
В Омане, хотя и нет прямой статьи, аналогичной Статье 220 УК Марокко, власти также негативно относятся к прозелитизму среди мусульман. Законы Омана, основанные на Шариате, подразумевают защиту ислама как государственной религии, и любая деятельность, направленная на подрыв этой основы, может быть расценена как нарушение общественного порядка или религиозных ценностей, что может повлечь за собой административную или даже уголовную ответственность.
Конфликт религиозных норм и гражданских прав (Опыт Великобритании)
Опыт Великобритании, несмотря на её светско-клерикальную модель, богат примерами, иллюстрирующими сложные конфликты между индивидуальными религиозными убеждениями и общими гражданскими правами или корпоративными интересами. Судебная практика здесь демонстрирует стремление к балансу, часто опираясь на принципы, установленные Европейским судом по правам человека.
Одним из наиболее известных прецедентов является дело Eweida and Others v. UK (2013, ЕСПЧ). В этом деле несколько заявителей оспаривали ограничения на ношение религиозных символов на рабочем месте. Наиболее известным стал случай Нади Эвейды, сотрудницы British Airways, которой запретили носить христианский крест поверх униформы. ЕСПЧ установил нарушение её прав на свободу вероисповедания (Статья 9 ЕКПЧ), признав, что компания не смогла продемонстрировать достаточную необходимость в столь жёстких ограничениях, и что индивидуальное проявление религиозных убеждений должно быть защищено, если оно не создаёт реальной угрозы для безопасности, здоровья или прав других. Это решение стало важным прецедентом, подчёркивающим, что даже в частном секторе работодатели должны проявлять гибкость в отношении религиозного дресс-кода и символов, если это не наносит ущерба их бизнесу.
Аналогичные дебаты регулярно возникают вокруг вопросов образования (например, о праве родителей требовать религиозного обучения или отказывать от определённых уроков), семейного права (хотя религиозные браки признаются, они не могут противоречить основам светского семейного права) и других сфер, где религиозные нормы сталкиваются с принципами равенства, недискриминации или общественной морали. Британские суды в этих случаях тщательно взвешивают конкурирующие интересы, стремясь найти «разумное приспособление» (reasonable accommodation) для религиозных убеждений, при этом не допуская нарушения основных прав и свобод других граждан.
| Критерий / Страна | Великобритания | Саудовская Аравия | Марокко | Оман |
|---|---|---|---|---|
| Статус религии | Государственная церковь (Церковь Англии) | Ислам — единственная религия, Шариат — основа всех законов | Ислам — государственная религия (Конституция, ст. 3) | Ислам — гос��дарственная религия, Шариат — основа права (ст. 2) |
| Публичное вероисповедание (немусульмане) | Полная свобода (с ограничениями по ЕКПЧ) | Строго запрещено (кроме частных домов, исключая Мекку/Медину) | Разрешено в контролируемых общинах, ограничения на новое строительство | Разрешено в контролируемых общинах (традиционная веротерпимость) |
| Миссионерская деятельность / Прозелитизм | Полная свобода (в рамках закона) | Уголовно наказуемое деяние | Уголовное наказание (УК, ст. 220) за «средства обольщения с целью поколебать веру» | Не поощряется, может быть расценено как нарушение порядка |
| Конфликт религиозных норм и гражданских прав | Судебные прецеденты (например, Eweida v. UK) по ЕКПЧ, стремление к «разумному приспособлению» | Шариат преобладает над любыми гражданскими правами | Исламские нормы доминируют, но есть гарантии для немусульман | Шариат доминирует, но с большей гибкостью в ряде вопросов |
Юридический статус апостасии и право на смену вероисповедания: Ключевое различие моделей
Право на смену вероисповедания, или свобода отступничества (апостасии), является одним из наиболее чувствительных и критических индикаторов объёма религиозных свобод. Именно в этом вопросе проявляются наиболее глубокие расхождения между светскими и исламскими моделями, особенно теми, где Шариат имеет доминирующую роль.
Смертная казнь по Шариату (Саудовская Аравия)
В Саудовской Аравии, как в чистой теократии, основанной на буквальном толковании Шариата, вероотступничество (отречение от ислама) является одним из самых тяжких преступлений. Согласно традиционному исламскому праву, которое официально действует в стране, за апостасию предусмотрена смертная казнь. Это положение основано на хадисах Пророка Мухаммада и единогласном мнении большинства исламских правовых школ.
Важно отметить, что в Саудовской Аравии дети, рождённые от отца-мусульманина, автоматически считаются мусульманами. Их переход в любую другую религию строго запрещён и также может быть расценён как вероотступничество. Таким образом, Саудовская Аравия является одним из немногих государств в мире, где право на смену религии не просто ограничено, но уголовно наказуемо смертной казнью, что создаёт абсолютный запрет на религиозную конверсию из ислама.
Отсутствие прямой статьи vs. религиозное преследование (Марокко и Оман)
В Марокко и Омане ситуация с апостасией гораздо сложнее и характеризуется юридической неопределённостью, которая, тем не менее, несёт серьёзные риски для вероотступников.
В Королевстве Марокко в Уголовном кодексе нет прямой статьи о смертной казни за вероотступничество. Это, казалось бы, должно гарантировать большую свободу, чем в Саудовской Аравии. Однако, на практике, правительственная политика «не поощряет» конверсию из ислама, и лица, обращённые в христианство или другие религии, часто подвергаются серьёзному социальному давлению, дискриминации и даже преследованиям со стороны общества и властей.
Юридическая неопределённость в отношении вероотступничества усиливается тем, что Высший совет религиозных учёных в апреле 2013 года издал фетву, согласно которой марокканцы, отрекшиеся от ислама, подлежат смертной казни. Хотя фетва не является обязательным законом в том же смысле, что и парламентский акт, она имеет огромный авторитет в религиозных кругах и среди консервативной части общества. Эта фетва, по сути, легитимирует преследования со стороны религиозных кругов, создаёт угрозу «гражданской смерти» для вероотступников (лишение наследства, развод, потеря работы) и может служить основанием для более жёсткого толкования существующих законов против «подрыва ислама» или «оскорбления религиозных чувств», хотя и не является прямым призывом к государственному насилию.
В Султанате Оман в законодательстве также не содержится явных положений о смертной казни за вероотступничество. Однако, поскольку Шариат является основным источником законодательства, правоприменение в этой сфере потенциально зависит от его интерпретации. Уголовный кодекс Омана (Королевский указ № 7/2018) не содержит прямой статьи об апостасии. Тем не менее, он содержит строгие положения о преступлениях против религии. Например, Статья 269 предусматривает лишение свободы на срок от 3 до 10 лет за деятельность, которая, по мнению правоохранительных органов, противоречит религии или подрывает религиозные ценности. Теоретически, вероотступничество может быть подведено под такую формулировку, особенно если оно сопровождается публичным отказом от ислама или активной проповедью другой религии. Таким образом, хотя прямая смертная казнь не предусмотрена, законодательство Омана оставляет широкое поле для преследования вероотступников через другие статьи Уголовного кодекса, основанные на защите исламских ценностей.
Великобритания (Полная свобода)
В отличие от исламских стран, Великобритания гарантирует полную свободу на смену вероисповедания. Право на свободу мысли, совести и религии, закреплённое в Статье 9 Европейской конвенции о правах человека и инкорпорированное в национальное законодательство через Акт о правах человека 1998 года, включает в себя свободу менять свою религию или убеждения. Это является неотъемлемой частью универсальных прав человека, и британское право не предусматривает никаких ограничений или наказаний за отказ от религии или переход в другую.
| Критерий / Страна | Великобритания | Саудовская Аравия | Марокко | Оман |
|---|---|---|---|---|
| Право на смену вероисповедания (апостасия) | Полная свобода, гарантированная ЕКПЧ | Смертная казнь по Шариату | Де-факто криминализация (социальное давление, фетва Высшего совета религиозных учёных 2013 г.) | Юридическая неопределённость, потенциальное применение общих статей УК (например, ст. 269 о «подрыве религиозных ценностей») |
| Статус ребёнка-мусульманина | Ребёнок имеет право выбирать религию по достижении совершеннолетия | Автоматически мусульманин, смена религии запрещена | Автоматически мусульманин, смена религии не поощряется | Автоматически мусульманин, смена религии не поощряется |
Политико-правовые реформы (2015-2025) и верховенство международного права
Динамика государственно-конфессиональных отношений не является статичной. Политические и социальные изменения, а также взаимодействие с международным правовым полем, постоянно трансформируют правовые рамки свободы совести. Последние 5-10 лет стали периодом значимых реформ в некоторых из рассматриваемых стран, особенно в Саудовской Аравии и Омане, что требует критического анализа их влияния на фактическую реализацию религиозных свобод.
Реформы в Саудовской Аравии в рамках «Saudi Vision 2030»
Саудовская Аравия, традиционно считавшаяся эталоном консервативной теократии, за последние годы начала масштабные политико-правовые реформы в рамках программы «Saudi Vision 2030», инициированной наследным принцем Мухаммедом ибн Салманом Аль Саудом. Эти реформы направлены на модернизацию общества, диверсификацию экономики и формирование имиджа «умеренного ислама».
Одним из наиболее заметных шагов стало ограничение полномочий Комитета по поощрению добродетели и удержанию от порока (религиозная полиция, Мутава). В апреле 2016 года Кабинет министров принял постановление, которое лишило Мутаву полномочий арестовывать, задерживать и допрашивать граждан. Теперь сотрудники религиозной полиции обязаны сообщать о нарушениях в соответствующие отделы полиции и действовать исключительно «добрыми и деликатными советами». Этот шаг значительно снизил прямое государственное принуждение к соблюдению религиозных норм в публичном пространстве, что косвенно повлияло на сферу личных свобод, включая возможность более свободной (хотя и частной) религиозной практики для немусульман и ослабление контроля над соблюдением дресс-кода или гендерной сегрегации.
Помимо этого, реформы направлены на смягчение норм о мужском попечительстве и представительстве, что, хоть и не прямо, но влияет на положение женщин и их личные свободы, которые также могут включать религиозный выбор. Однако, несмотря на эти сдвиги, фундаментальные основы теократического государства и верховенства Шариата остаются неизменными, а публичное вероисповедание неисламских религий и апостасия по-прежнему строго запрещены. Реформы скорее направлены на адаптацию Шариата к современным реалиям и улучшение международного имиджа страны, чем на радикальное изменение подхода к свободе совести.
Ратификация МПГПП Султанатом Оман (2025) и оговорки Шариата
Султанат Оман сделал значительный шаг к интеграции в международное правовое поле, ратифицировав Международный пакт о гражданских и политических правах (МПГПП). Это событие, произошедшее в 2025 году и закреплённое Королевским указом № 89/2025, является важным индикатором стремления страны к приведению национального законодательства в соответствие с широкими международными стандартами прав человека, включая свободу религии.
Однако критический разбор этого акта выявляет существенные оговорки. Королевский указ № 89/2025 прямо предусматривает, что присоединение Омана к МПГПП осуществляется с учётом оговорок и интерпретационных замечаний. Эти оговорки позволяют правительству сохранить верховенство Шариата в отношении тех положений Пакта, которые вступают с ним в противоречие. Например, это касается права на смену религии (Статья 18 МПГПП), свободы слова (Статья 19), а также некоторых аспектов равенства полов (Статья 3 и 26), где нормы Шариата могут отличаться от универсальных стандартов.
Таким образом, ратификация МПГПП, хотя и является позитивным шагом на пути к признанию международных обязательств, на практике может оказаться скорее формальным. Оговорки, основанные на верховенстве Шариата, фактически нейтрализуют те положения Пакта, которые наиболее критичны для свободы совести и равенства в исламском контексте. Это создаёт ситуацию, когда международные обязательства принимаются, но их применение ограничивается национальными религиозными нормами, что существенно снижает их реальное влияние на объём прав и свобод граждан. О чём же тогда говорить, если международные соглашения служат лишь прикрытием для сохранения статуса-кво?
Инкорпорация ЕКПЧ в Великобритании и подчинение Шариату в исламских странах
Сравнивая подходы к международному праву, можно увидеть глубокое расхождение между Великобританией и мусульманскими странами.
Великобритания инкорпорировала Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод (ЕКПЧ) в своё внутреннее законодательство через Акт о правах человека 1998 года. Это означает, что Статья 9 ЕКПЧ (Свобода мысли, совести и религии) имеет прямое применение в национальных судах. Британские судьи обязаны толковать национальное законодательство таким образом, чтобы оно соответствовало положениям ЕКПЧ, и в случае противоречия могут выносить решения, опираясь на конвенцию. Это обеспечивает эффективную судебную защиту религиозных свобод и их соответствие высоким европейским стандартам.
В противовес этому, мусульманские государства (Саудовская Аравия, Оман, Марокко) в целом признают Всеобщую декларацию прав человека (ВДПЧ) и другие международные акты, но их применение и толкование строго подчинено принципам исламского Шариата. В большинстве случаев, если международные нормы вступают в противоречие с Шариатом, приоритет отдаётся последнему. Это проявляется, например, в вопросах права на смену религии, равенства полов, свободы слова и печати, где Шариат устанавливает иные рамки. Таким образом, для этих стран международно-правовые обязательства воспринимаются как дополнение к Шариату, а не как его замещение или верховный источник права, что создаёт существенные ограничения для фактической реализации религиозных свобод в соответствии с универсальными стандартами.
Заключение
Проведённый системный, сравнительно-правовой и политологический анализ конституционного и фактического обеспечения свободы совести и вероисповедания в Великобритании, Омане, Саудовской Аравии и Марокко выявил глубокие структурные и функциональные различия между светско-клерикальной и исламскими моделями государственно-конфессиональных отношений. От строгого теократического абсолюта Саудовской Аравии до нюансированных исламских монархий Марокко и Омана и до государственного протестантизма Великобритании, каждая страна демонстрирует уникальный путь, формирующий объём и механизмы реализации религиозных свобод.
Ключевые юридические различия в объёме прав и свобод проявляются наиболее остро в следующих аспектах:
- Конституционный статус религии: От государственной церкви (Established Church) в Великобритании, подчинённой парламентскому суверенитету, до абсолютного верховенства Корана и Сунны как единственного источника всех законов в Саудовской Аравии. Марокко и Оман, провозглашая ислам государственной религией, демонстрируют попытки сочетания исламских основ с элементами конституционных гарантий, однако с приоритетом Шариата.
- Режим публичного и частного вероисповедания: Полная свобода в Великобритании контрастирует со строгим запретом на публичное немусульманское вероисповедание в Саудовской Аравии и ограничениями в Марокко и Омане, где немусульманская практика допустима, но под государственным контролем и без прозелитизма.
- Прозелитизм и миссионерская деятельность: Если в Великобритании это часть свободы выражения убеждений, то в Саудовской Аравии это уголовно наказуемое деяние, а в Марокко — уголовное преступление по статье 220 УК за «средства обольщения» с целью поколебать веру мусульманина. Оман также не поощряет прозелитизм, хотя и не имеет прямой уголовной статьи.
- Право на смену вероисповедания (апостасия): Это наиболее яркое различие. В Великобритании право на смену религии является неотъемлемой свободой. В Саудовской Аравии за апостасию предусмотрена смертная казнь по Шариату. В Марокко, при отсутствии прямой уголовной статьи, фетва Высшего совета религиозных учёных 2013 года фактически легитимирует социальное и правовое преследование вероотступников. В Омане уголовный кодекс не содержит прямой статьи об апостасии, но общие положения о «подрыве религиозных ценностей» (Статья 269 УК) могут быть использованы для преследования.
Научная новизна данной работы заключается в комплексном четырёхстороннем сравнительно-правовом анализе, сфокусированном на юридической детализации механизмов ограничения религиозных свобод. Особый акцент сделан на критическом разборе последних (2015-2025) политико-правовых реформ, которые упускаются в большинстве академических работ. В частности, впервые подробно проанализированы:
- Актуальные реформы в Саудовской Аравии по ограничению полномочий Мутавы (2016) и их реальное, но ограниченное влияние на личные свободы.
- Критический разбор Королевского указа № 89/2025 о ратификации Оманом МПГПП, подчёркивающий, что сделанные оговорки сохраняют верховенство Шариата, фактически формализуя международные обязательства в вопросах, противоречащих исламским нормам (например, право на смену религии и равенство полов).
Дальнейшие перспективы исследования могут включать углублённый анализ судебной практики в Марокко и Омане по делам, косвенно касающимся апостасии или прозелитизма, изучение влияния социальных медиа и новых технологий на реализацию религиозных свобод в этих странах, а также анализ взаимодействия с международными механизмами защиты прав человека в контексте сохранения национальных религиозных идентичностей. Итогом этого является глубокое понимание, что лишь в свете постоянного диалога и адаптации можно достичь истинного прогресса в обеспечении свободы совести.
Список использованной литературы
- Автономов А.С. Учебник по конституционному праву зарубежных стран. Москва, 2010.
- Андреева Г.Н. Конституционное право зарубежных стран. Москва, 2010.
- Афанасьева О.В. Конституционное право зарубежных стран: учебник для вузов. Москва, 2010.
- Баглай М.В. Конституционное право зарубежных стран. Москва, 2009.
- Иностранное конституционное право: Учебник / Под ред. В.В. Маклакова. Москва: Юристъ, 2007.
- Комкова Г.Н. Конституционное право зарубежных стран. Москва, 2010.
- Конституционное право зарубежных стран. Москва: Норма: ИНФРА-М, 2000.
- Кутафин А.Е. Конституционное право. Москва, 2010.
- Маклаков В.В. Учебник по конституционному праву зарубежных стран. Москва, 2009.
- Мишин А.А. Конституционное (государственное) право зарубежных стран. Москва, 2010.
- Малашенко A.B. Ислам для России. Москва, 2007. 192 с.
- Мамедова Н.М. Иран: от монархии к республике. Современное положение и перспективы. Москва, 2002.
- Массе А. Ислам. Очерк истории. Москва, 1963. 234 с.
- Мец А. Мусульманский ренессанс. Москва, 1966. 458 с.
- Мирский Г.И. Политический ислам и западное общество // Полис. 2002. № 1. С. 78-86.
- Михайлов Ю. Пора понимать Коран. Москва, 2007. 210 с.
- Муртазин М.Ф. Введение в коранические науки. Москва, 2006. 160 с.
- Мухаев Р.Т. Политология: учебник для студентов вузов. 3-е изд., перераб. и доп. Москва, 2006. 495 с.
- Нуруллаев A.A., Нуруллаев Ал.А. Религия и политика. Москва, 2006. 330 с.
- Онан Э.С. Ислам и конституционное строительство в странах Востока. Мусульманское право (структуры и основные институты). Москва, 1984. 462 с.
- Османская империя: Расцвет империи; Стамбул; Институты власти и др. (пер. с франц. М.А. Черепахина). Москва, 2006. 384 с.
- Основные положения социальной программы российских мусульман. Москва, 2001. 43 с.
- Особенности модернизации на мусульманском Востоке. Опыт Турции, Ирана, Афганистана, Пакистана. Отв. ред. В.Я. Белокреницкий, И.А. Фадеева. Москва, 1997. 196 с.
- Петросян Ю.А. Османская империя: могущество и гибель. Исторические очерки. Москва, 1990. 278 с.
- Петрушевский И.П. Ислам в Иране в VII-XV вв. Курс лекций. Ленинград, 1966. 400 с.
- Пиотровский М.Б. Коранические сказания. Москва, 1997. 217 с.
- Плешов О.В. Ислам и демократия. Опыт Пакистана. Москва, 1996. 162 с.
- Плешов О.В. Исламизм и номинальная демократия в Пакистане. Москва, 2003. 260 с.
- Полубояринова М.Л. Русские люди в Золотой Орде. Москва, 1978. 130 с.
- Постановления и рекомендации Совета Исламской Академии правоведения (фиюса). Пер. с араб. М.Ф. Муртазина. Москва, 2003. 278 с.
- Примаков Е.М. Конфиденциально: Ближний Восток на сцене и за кулисами (вторая половина 20 — начало 21 века). Москва, 2006. 384 с.
- Прозоров С.М. Ислам как идеологическая система. Москва, 2004. 471 с.
- Чиркин В.Е. Конституционное право зарубежных стран: учебник. Москва, 2009.
- Шевелева Е.В. Реализация свободы совести и вероисповедания: порядок создания и учреждения религиозных организаций // Актуальные проблемы построения правового государства и гражданского общества в России: Материалы межрегиональной научно-практической конференции / РГЭУ «РИНХ». Ростов н/Д, 2002.
- Шевелева Е.В. Роль религиоведческого образования в формировании у учащихся и студентов толерантности // Социальный порядок, толерантность и право: Материалы международной научно-практической конференции, 29 – 31 мая 2003 года. Краснодар: КЮИ МВД России, 2003.
- Конституция Марокко 2011. URL: worldconstitutions.ru (дата обращения: 28.10.2025).
- Религия в Марокко. URL: wikipedia.org (дата обращения: 28.10.2025).
- В Саудовской Аравии христианство запрещено, но наследный принц обещает реформы. URL: sib-catholic.ru (дата обращения: 28.10.2025).
- Смерть за вероотступничество и принудительная стерилизация: как в странах мира нарушают право на свободу религии. URL: un.org (дата обращения: 28.10.2025).
- Религия в Саудовской Аравии. URL: wikipedia.org (дата обращения: 28.10.2025).
- Конституционный статус шариата как источника законодательства в арабских странах. URL: cyberleninka.ru (дата обращения: 28.10.2025).
- Гражданское право в Великобритании. URL: imperiallegal.com (дата обращения: 28.10.2025).
- Современные государственно-конфессиональные отношения в Великобритании, Германии, Италии. URL: sdamp.ru (дата обращения: 28.10.2025).
- Конституции исламских стран Ближнего Восто. URL: worldislamlaw.ru (дата обращения: 28.10.2025).
- Статья 9 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. URL: wikipedia.org (дата обращения: 28.10.2025).