Пример готовой дипломной работы по предмету: Языкознание и филология
Содержание
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение……………………………………………………………………. 3
Глава
1. Традиции русских романтиков в поэзии А.А. Блока
периода «Ante lucem» (1898 – 1900) …………………………………….. 16
1.1. Традиции В.А. Жуковского в ранней лирике
А.А. Блока…………………………………………………………………. 16
1.2. Традиции А.С. Пушкина в ранней лирике
А.А. Блока…………………………………………………………………. 27
1.3. Традиции М.Ю. Лермонтова в ранней лирике
А.А. Блока………………………………………………………………… 39
1.4. Традиции А.А. Фета в ранней лирике
А.А.Блока………………………………………………………………… 49
Глава 2. Традиции русских романтиков в поэме
А.А.Блока «Возмездие»………………………………………………… 60
Заключение………………………………………………………………. 85
Источники материала…………………………………………………… 87
Выдержка из текста
ВВЕДЕНИЕ
Данная работа посвящена исследованию традиции русских романтиков в поэзии символистов на примере поэзии А. Блока.
В настоящее время поэзия русского серебряного века привлекает пристальное внимание литературоведов, являясь объектом детального изучения. Интерес к этому этапу истории русской литературы неуклонно растет, и до подведения итогов еще далеко.
«Серебряный век» в истории русской литературы создали произведения культуры конца XIX–начала XX столетия. Это было время новаций в восприятии культурных феноменов, в понимании их роли, как и в решении вопросов о значении и назначении литературы. Вместе с тем, ни один период в истории русской литературы не был так тесно связан с предшествующими, как два первые десятилетия XX века. Начало серебряному веку было положено символистами – небольшой группой литераторов, переосмысливших устоявшиеся эстетические принципы.
Уже в первой своей программной работе «О причинах упадка и новых течениях современной русской литературы» (1892) Д.С. Мережковский формулировал принципы нового направления, и основным в творчестве должны были стать «мистическое содержание, символы и художественная выразительность» [53; 43].
Сходную позицию занимал и А. Волынский, критик и теоретик символизма. Его книга «Борьба за идеализм» (1900), в которую вошли важнейшие статьи, публиковавшиеся с 1897 года в «Северном вестнике» и в других периодических изданиях, стала манифестом нового движения, его теоретическим обоснованием. Во всех работах Волынский последовательно проводит мысль о том, что «только идеализм – созерцание жизни в идеях духа, в идеях божества и религии – может дать объяснение искусству, законам художественного творчества и живой импульс ко всякому иному творчеству – практическому, нравственному» [21; 320].
Исходя из этого, критик связывал будущее русской литературы с символизмом, который должен стать «путем к новому совершенству и новой красоте» [21; 320].
Следует отметить, что современники зачастую рассматривали символизм как вторение романтизму. Так, А. Климентов в своей работе «Романтизм и декадентство. Философия и психология романтизма как основа декадентства (символизма)» оценивал литературу начала века как «…эпоху полного возрождения старого романтизма и дальнейшего его развития…» [46; 9].
«Декадентство, – пишет исследователь, – психологический кризис, явившийся, прежде всего, результатом краха того позитивизма во всех его видах, на которых она (духовная жизнь – Е.Т.) покоилась, утверждалась до сего времени, это бунт угнетенной, приниженной души человеческой против рабского подчинения разуму, его сухой, мертвящей логике, не выходящей за пределы внешней, объективной реальности и рамок чисто материального мышления, понимания и существования, это борьба духа за свободу своего индивидуального самоопределения и искание новых моральных «форм бытия» [46; 9].
Далее автор вполне последовательно определяет важнейшие категории романтизма, которые воплотились в литературе символизма: двоемирие, вечное томление, романтическая ирония и т.д. Однако такой широкий подход позволяет ему включить в число символистов (или романтиков) практически всех авторов начала века, в том числе Л. Андреева и А.И. Куприна.
В 1914 вышла в свет работа В.М. Жирмунского «Немецкий романтизм и современная мистика», в которой ученый также писал о преемственности традиций романтизма у символистов, и она основана, прежде всего, на философии идеализма и тесной связи с религиозными началами культуры. Исследователь высказывает мысль о том, что «…исторически между романтизмом и символизмом не существует перерыва мистической традиции; только здесь более ясно и сознательно было сказано то, что там казалось мечтой и странным, может быть невоплотившимся чаяньем. Романтическое миросозерцание продолжало быть великой культурной силой в течение всего XIX века» [39; 198-199].
В качестве примеров В.М. Жирмунский приводит творчество Жуковского, Веневитинова, Вл. Одоевского, поэзию Тютчева, которая «вырастает всецело на почве мироощущения и идей немецкого романтизма». И далее он отмечает: «От Тютчева через Фета и Вл. Соловьева эта струя романтической лирики подготавливает наступление символизма» [39; 205].
В 1921 году В.М. Жирмунский в статье «Метафора в поэтике русских символистов» сделал попытку рассмотреть проблему преемственности романтических традиций с точки зрения эстетики и связать философию символизма с его поэтикой и стилисткой. Основная мысль Жирмунского заключается в том, что «романтическое искусство в стилистическом отношении есть поэзия метафоры» [40; 225].
«Для романтиков такая метафора, – продолжает автор, – не поэтический вымысел, не произвольная игра художника, но подлинное прозрение в таинственную сущность вещей, в мистическую жизнь природы как живого, одушевленного, божественного целого, в религиозную тайну любви, для которой возлюбленная – сказочная царевна, Прекрасная Дама» [40; 226].
Жирмунский подчеркивает, что поэтика русских символистов связана с романтической глубоким внутренним родством и непосредственной исторической преемственностью (Бальмонт как ученик Фета; Блок как продолжатель идей Вл. Соловьева), а метафорический стиль является одним из наиболее существенных признаков романтического искусства. Отношение к метафоре как приёму поэтического познания мира Жирмунский рассматривает на примере творчества Блока. По мнению исследователя, Блок использует те же приёмы метафорического стиля, что и романтики, а именно: «преображение земной действительности в фантастическую и чудесную, земной женщины – в сказочное и таинственное видение» [40; 233].
Жирмунский показывает, что в своём раннем творчестве А. Блок исходит из символики Вл. Соловьёва. Однако у Соловьёва символический образ неподвижен и неразвит, в то время как Блок на вершине своего творчества даёт символы «в движении и развитии, в многообразном сочетании между собой, смелых и оригинальных отклонениях от словоупотребления прозаической речи» [49; 238].
В другой работе Жирмунского «Поэзия Блока» символизм рассматривается как конкретный вариант общего типологического понятия «романтизм» [38].
Мысль о «новом искусстве как видоизменении романтизма» развивали и сами символисты. Наиболее чётко она раскрыта в работе М. Гофмана «Романтизм, символизм и декадентство» [32].
Автор другого литературоведческого исследования С.А. Венгеров в работе «Русская литература XX века» определяет русский символизм как «неоромантизм». Исследователь подчёркивает, что неоромантизм связан с романтизмом умонастроением, общими принципами поэтики, отрицанием всего обыденного, прозаического, обращением к иррациональному, склонностью к гротеску и фантазии, установкой на обновление художественной формы. Венгеров пишет: «Есть одно общее устремление куда-то ввысь, вдаль, вглубь, но только прочь от постылой плоскости серого прозябания, которое и дает основание сближать литературную психологию 1890– 1910-х годов с теми порывами, которые характерны для романтизма» [17; 33– 34].
Современная исследовательница Г.Н. Храповицкая в статье «Двоемирие и символ в романтизме и символизме», опубликованной в журнале «Филологические науки» (2004 г., № 6), пишет о том, что «и романтизм, и символизм особенно близки друг другу в области своих философских основ и в области законов эстетики» [78; 35].
Но если Жирмунский рассматривал приёмы метафорического стиля в творчестве символистов, то Храповицкая высказывает мысль о том, что и в романтизме, и в символизме «усиливается внимание к символу» [78; 40].
По мнению исследовательницы, это связано с тем, что обязательным условием возникновения символа является двойственность: двойственность и двоемирие присущи обоим направлениям. Храповицкая отмечает, что у романтиков и символистов «художник и творчество поставлены над реальностью» [78; 36], но «в творчестве символистов нет стремления объяснить или познать мир даже в бесконечности, как у романтиков» [78; 36].
Исследовательница пишет об особой роли музыки и живописности в романтизме и символизме, поскольку «и музыкальность как форма, ведущая к возникновению вторичных субъективных смыслов, и музыка с множественностью её истолкований – это способы создания двойственности, двоемирия с множественностью их смыслов» [78; 37].
Сравнивая двоемирие в романтизме и символизме, Храповицкая приходит к следующим выводам: двоемирие романтизма «заключает в себе не только и не столько рациональное, сколько эмоциональное начало»; «на этапе символизма двоемирие складывается из как бы полуреального существования в вещном мире и противопоставленного ему непостижимого абсолюта» [78; 40, 41].
Вопрос о традициях русских романтиков в произведениях символистов особенно значим в связи с творчеством Блока, поскольку поэт был центральной фигурой всего русского символизма.
Об актуальности данной проблемы свидетельствует и все еще нерешенный вопрос о перспективности видения неиссякаемого романтического мироощущения и значения его эстетики в литературе XX века и, в частности, полемика между М.Л. Гаспаровым и И.С. Приходько. Гаспаров предложил «поставить в центр символистской мифопоэтики <…> образ романтического героя. <…> Главное в нем – противостояние массовому, традиционалистическому обществу, а в чем – не важно: у романтического героя – необычайное сознание (созерцатель иных миров, художник, творец), необычайные чувства (носитель страстей, пусть гибельных для себя и для других), необычайный нравственный склад (демон, святой, сверхчеловек по ту сторону добра и зла)» [24; 9].
Говоря о существовании образа романтического героя в литературе XX века, Гаспаров отмечает: «Мода на этот образ шла двумя всплесками: сперва в романтизме <…>, потом в модернизме <…>. В XX веке мода на этот образ кончается – герой, противопоставленный обществу, исчезает. В этой смене вкусов Блок стоит по ту сторону рубежа – в прошлом, а не в настоящем европейской литературы» [24; 9– 10].
Приходько соглашается с тем, что в «центр мифологической вселенной Блока» следует поставить романтического героя. Но, с ее точки зрения, «лирический герой Блока не тождественен романтическому герою XIX века» [65; 15].
Впрочем, и Гаспаров размышляет о некоей абсолютной новации, что противоречит фактам литературы.
Несмотря на то, что в литературоведении творчество Блока принято рассматривать как продолжение традиции романтизма, вопрос о том, как конкретно осуществляется эта связь, не решен. В многочисленных работах, авторы которых говорят о Блоке как о поэте-романтике, речь, как правило, идет о заимствовании отдельных мотивов, образов, художественных приемов, о скрытой и прямой цитации романтических текстов. В блоковедении немало такого рода наблюдений, подчас чрезвычайно важных и интересных, но не позволяющих проследить всеобъемлюще, на всех уровнях, связи творчества Блока с традицией романтизма [5], [6], [72].
Попытка типологического подхода к проблеме была предпринята в работах Л.К. Долгополова и А.П. Авраменко. Л.К. Долгополов, проводя линию «романтизм – Тютчев – Блок», выявляет общие моменты философских основ поэтических систем, не выходя при этом на уровень поэтики [37; 116– 150].
А.П. Авраменко в монографии «Блок и русские поэты XIX века» во многом успешно решает задачу установления «типологических взаимосвязей между системами мышления художников» [1; 11].
Но автор проводит исследование преимущественно на материале лирики, и это лишает работу целостности. С одной стороны, в ней исследуется связь между художественно-философскими системами Жуковского, Фета, Тютчева, Лермонтова и мировоззренческими позициями Блока, но с другой стороны, на уровне поэтики – указаны отдельные заимствования, цитаты, и этим исследователь ограничивается.
П.П. Громов в книге «А. Блок, его предшественники и современники» показывает органическую связь проблем поэзии Блока с проблематикой классической русской литературы. Исследователь устанавливает «сходство поэтических исканий молодого Блока с устойчивыми особенностями лирической системы Фета» [34; 20], Ап. Григорьева, А. Апухтина, Вл. Соловьёва. Очерки, составляющие книгу, в совокупности создают представление о месте творчества Блока в русской поэзии. Однако вопрос о традициях романтиков в произведениях Блока остаётся на периферии.
В журнальных статьях и монографиях последних лет исследователи стремятся к новому прочтению жизни и творчества Блока, ведь даже лучшие работы о Блоке, написанные в прошлом, устарели, а потому не могут служить верным ориентиром для понимания ряда сторон жизни и творчества великого поэта. Во многих статьях и книгах так или иначе затрагивается проблема традиций романтиков в творчестве Блока, но она не формулируется прямо.
Автор книги «Влияние символизма на постсимволистскую поэзию в России 1910-х годов: проблемы поэтики» О.А. Клинг уделяет внимание не только творческому диалогу поэтов разных стилевых и мировоззренческих установок (например, Блока и Гумилёва), но и пишет об истоках символизма. Исследователь отмечает: «безусловно, русский символизм во многом не без оснований считал поэтической эпохой, равной себе, пушкинскую» [47; 76].
Задаваясь вопросом, каким образом в символизме сочетались взаимоисключающие тенденции – неоклассицизм и авангард, учёный развивает общую для истории и теории литературы проблему сосуществования традиции и новаторства в творчестве символистов. Так, по его мнению, у Блока новаторская поэтика «естественно и бесконфликтно погружалась в культурный арсенал поэта» [47; 54], поэтому утрачивала свою очевидность. Исследователь отмечает, что период авангарда предшествовал периоду неоклассики, восходящей к пушкинской и допушкинской эпохам.
Особый интерес представляет статья Г.М. Фридлендера «Трилогия вочеловечения. А. Блок и современные споры о нём», в которой рассматриваются некоторые вопросы творчества Блока. Исследователь отмечает: «ему (Блоку – Е.Т) удалось синтезировать в своём творчестве то, что не удавалось ни одному из поэтов второй половины XIX века: объединить “пушкинское”, “лермонтовское”, “фетовское”, “соловьёвское” начала (не говоря уже о традициях Жуковского и других русских поэтов XIX века» [78; 95].
Фридлендер объясняет этот феномен тем, что поэзии Блока присуще «глубокое чувство памяти, благодарности всем тем, с кем он ощущал себя связанным, по его выражению, “кровно”» [78; 99].
В статье «Традиции европейской средневековой поэзии в цикле А.А. Блока “Стихи о Прекрасной Даме”» Т.Ф. Иванова пишет: «символисты явились глубоко органичными продолжателями всех прежних литературных традиций – и в первую очередь, без сомнения, продолжателями романтизма, генеалогические истоки которого следует искать в эпохе Средних веков» [44; 96].
По словам исследовательницы, «прозрев в смертной святой лик, земное воплощение Вечной Женственности, высшее начало, А. Блок “продолжает” во многом традицию романтизма» [44; 100].
В статье И. Мушиной «Блок и Жуковский» также отмечается, что Блоку был близок культ женщины, присуще то рыцарское преклонение перед ней, которое активно исповедовалось романтиками, в частности, Жуковским. Мушина пишет: «Жуковский ввёл в русскую поэзию рыцарскую идею служения даме сердца <…> Жуковский начал. Блок закончил» [58; 219].
В ряде статей последних лет о Блоке авторы лишь вскользь касаются вопроса традиций романтиков в творчестве поэта. Например, в очерке «Среда, эпоха, ветер. Миф и явь: ранний Блок в контексте завершённого пути» И. Фаликов показывает, каким образом Блок «осовременивает Фета» и отмечает, что Блок «ценит в Фете его философию и установление связи разновременных культур: шекспировской и современной» [75; 152].
Статья Л.В. Чернец «О языке цветов в лирике А.А. Блока» посвящена, как следует из названия, символике цветов в лирике Блока. Исследователь приводит примеры ярких эпитетов из стихотворений Пушкина и Фета. Необходимость обращения к произведениям романтиков обусловлена тем, что «в индивидуальных поэтических стилях традиционная символика розы создаёт фон, на котором заметны её новые значения, их оттенки» [80; 122].
В статье А. Головачёвой «Плывя в таинственной гондоле…» сравниваются стихотворение Пушкина о старом доже и молодой догарессе («Ночь светла; в небесном поле…») и стихотворение Блока «Поглядите, вот бессильный…». Исследовательница пишет: «Стремясь адекватно выразить экспресcивность нового времени, Блок не отказался от пушкинской формы» [80; 177].
Как мы видим, несмотря на попытки типологического подхода к проблеме, в статьях и монографиях, посвящённых изучению традиций русских романтиков в творчестве Блока, исследователи чаще всего ограничиваются указанием отдельных заимствований и цитат, не выходя на уровень анализа, либо анализ осуществляется только на материале лирики Блока. Между тем, представляется актуальным изучение традиций романтиков в лиро-эпических произведениях Блока, поскольку в литературоведении до сих пор не найден ответ на вопрос: почему в лиро-эпических произведениях обязательно присутствует романтическая традиция осмысления героя?
Очевидно, что проблема изучения традиций русских романтиков в творчестве Блока далеко не исчерпана, несмотря на то, что к ней обращались исследователи ещё при жизни великого поэта. Удивляет и тот факт, что в современной критической литературе о Блоке подвергается сомнению самоценность художественного мира произведений Блока. Так, Е.Е. Прощин пишет: «Неоригинальность в интерпретации расхожих тем и мотивов, подчас доходящая до откровенного эпигонства, их бесконечное педалирование и скрещивание никак не обогащает и во многом обесценивает раннюю лирику Блока» [66; 35].
В соответствии с вышесказанным, можно обозначить цели работы: определение места и роли романтической поэтики в художественной системе А. Блока; изучение традиций русских романтиков в контексте всего творчества А. Блока.
Поставленная цель предполагает решение следующих задач:
1. Изучить характер усвоения традиций русской романтической поэзии Блоком-лириком.
2. Проанализировать произведения А. Блока, в которых поэт наследует традиции русских романтиков.
3. Показать характерологичность наследования традиций русских романтиков не только в лирике А. Блока, но и в крупном жанре – поэме А. Блока «Возмездие».
Исходя из вышеизложенного, определим непосредственный объект нашего исследования: произведения А. Блока (лирика периода «Ante lucem» и поэма «Возмездие») и их особенности.
В современном литературоведении вопрос об определении понятия «традиция» остается открытым, несмотря на существующие многочисленные трактовки этого термина. По мнению Ю.Н. Тынянова, которое учёный высказал в 70-е гг. прошлого века, традиция – это «основное понятие старой литературы», которое «оказывается абстракцией»: «говорить о преемственности можно только при явлениях школы, эпигонства, но не при явлениях литературной эволюции, принцип которой борьба и смена» [74; 258].
И в настоящее время порой выражается мысль, в частности, М.О. Чудаковой, что литературоведение не нуждается в понятии традиции после его дискредитации Тыняновым, что подлинная наука заменила этот термин другим – «литературный подтекст» [82; 410, 411].
В нашей работе методологическое значение приобретает определение, данное В.Е. Хализевым. Значение термина «традиция» учёный определяет так: это «творческое наследование культурного (и, в частности, словесно-художественного) опыта, которое предполагает свободное и смелое достраивание ценностей» [50; 1090].
Хализев справедливо критикует точку зрения литературоведов, утверждающих, что традиции связаны с односторонним консерватизмом и эпигонством. В определении термина «традиция» учёным нам представляются важными слова о творческом наследовании словесно-художественного опыта, т.е. Хализев не противопоставляет понятия традиции и новаторства, а, напротив, подчёркивает их взаимосвязь. Под словесно-художественным опытом учёный понимает «средства, находившие применение и раньше, а также фрагменты предшествующих текстов», то есть цитаты, аллюзии и «реминисценции, не имеющие пародийного характера» [50; 1089].
В «Литературном словаре» дано следующее определение аллюзии: «аллюзия – это риторическая фигура, заключающаяся в ссылке на историческое событие или литературное произведение, которые предполагаются общеизвестными» [88].
Н.Г. Владимирова определяет аллюзию как «стилистический приём; употребление в речи или в художественном произведении кодового выражения в качестве намёка на хорошо известный факт, исторический или бытовой» [20; 44].
В этой же работе Владимировой дано определение реминисценции: «воспоминание о художественном образе произведения или заимствование автором (чаще бессознательное) художественного образа или каких-либо элементов художественного произведения» [20; 44].
К.М. Хорунженко называет реминисценцией «повторение, воспроизведение фрагмента чужого текста», добавляя: «К реминисценциям относятся и поэтические цитаты» [88].
В. Дынник разделяет цитаты и реминисценции, определяя цитату следующим образом: «Цитата – отрывок из литературного произведения, приводимый с дословной точностью. Цитата приводится или ради документальной точности, или ради выразительности» [88].
В данной работе мы будем опираться на определения, данные в словаре «Поэтика». Во-первых, это авторитетный источник. Во-вторых, в приведённых выше толкованиях порой отсутствует разграничение терминов. В словаре «Поэтика» цитата трактуется следующим образом: «Цитата – 1) точно воспроизведённый и графически выделенный элемент “чужого” текста, а также любой элемент “чужого” текста, включённый в авторский (“свой”) текст. В этом втором значении понятие цитата употребляется как родовое, включающее в себя «собственно цитату», аллюзию и реминисценцию. <…> Её основная функция – обогатить авторский текст смыслами текста-источника» [62; 293].
Под реминисценцией мы будем подразумевать «элемент структуры текста, вызывающий воспоминание о другом (“чужом” или “своём” – автореминисценция) тексте. <…> Реминисценция отсылает к другому тексту преимущественно на мотивном, синтаксическом и ритмических уровнях структуры» [62; 206], а в понимании термина «аллюзия» будем опираться на определение, данное И.В. Фоменко: «аллюзия – это отсылка к другому художественному тексту, бытовому или литературному факту, хорошо известному, по мнению автора, читателю. <…> Отличается аллюзия от собственно цитаты тем, что лишь намекает на источник, тогда как цитата представляет собой более или менее точный фрагмент “чужого слова”» [62; 18].
Как мы видим, в словаре «Поэтика» дано строго научное толкование цитат, аллюзий и реминисценций.
В работе использованы методы сравнительно-исторического и типологического анализа произведений.
Методологической основой сравнительно-исторического подхода к анализу произведений являются труды по исторической поэтике А.Н. Веселовского. Особую теоретическую и практическую значимость для нас имеют важнейшие методологические установки, которые, в соответствии с концепцией Веселовского, необходимо учитывать при анализе литературного произведения. Согласно одной из них, описанию индивидуального своеобразия художника должно предшествовать выявление типических для автора и его предшественников психологических, мировоззренческих, эстетических особенностей. Другая методологическая установка актуализирует прием сравнения в выделении из типических, устойчивых, повторяющихся элементов формы индивидуальных особенностей авторского поэтического языка.
Использование в нашем исследовании типологического метода, также разработанного Веселовским, позволяет выявить некоторые типологически общие черты романтической поэтики в творчестве разных авторов.
Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы
Список использованной литературы
Библиографический список:
1. Авраменко А.П. Блок и русские поэты XIX века. – М., 1990.
2. Аллен Л. Столкновение жанров в поэме Блока «Возмездие» // Александр Блок. Исследования и материалы. Л.: Наука, 1991
3. Баевский B.C. История русской литературы XX века. Компендиум. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Языки славянской культуры, 2003. — 448 с. — (Studia philologica).
4. Барбачаков А.С. Блок и Жуковский (К постановке проблемы) // Проблемы метода и жанра. Вып.18. Томск, 1999.
5. Безродный М.В. Образ камеи у Блока // Александр Блок. Материалы и исследования. – Л., 1987
6. Безродный М.В. Серпентика – кто она? // Учёные записки ТГУ. Вып.657. Тарту, 1985
7. Блок А. Собр. соч.: В 8 т. – М.-Л.: Гос. изд-во «Художественная литература», 1960-1983, т.1
8. Блок А. Собр. соч.: В 8 т. – М.-Л.: Гос. изд-во «Художественная литература», 1960-1983, т.3
9. Блок А. Собр. соч.: В 8 т. – М.-Л.: Гос. изд-во «Художественная литература», 1960-1983, т.5
10. Блок А. А. Полн. собр. соч.: В 20 т. М., 1997. Т. 1
11. Блок А. А. Полн. собр. соч.: В 20 т. М., 1997. Т. 4
12. Белый Андрей. О Блоке. – М., 1997
13. Белый А. Эмблематика смысла.
14. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. – Л., 1973.
15. Бухштаб Б.Я. А.А. Фет. Очерк жизни и творчества. 2-е изд. Л.: Наука, 1990
16. Бройтман С.М. Русская лирика XIX начала XX века в свете исторической поэтики. Субъектно-образная структура. – М.: Российский государственный гуманитарный университет,1997
17. Венгеров С.А. Русская литература XX века. В 2-х тт. Т.1. — М., 1914.
18. Веселовский А. Н. В. А. Жуковский. Поэзия чувства и «сердечного воображения». М., 1999.
19. Веселовский А.Н. Поэтика сюжетов // Веселовский А.Н. Историческая поэтика. – М.: Высшая школа, 1989. – с. 300-307.
20. Владимирова Н.Г. Условность, созидающая мир. – В. Новгород, 2001.
21. Волынский А. Борьба за индивидуализм. – СПб, 1900.
22. Выровцева, Екатерина Владимировна Русская поэма конца XIX-начала XX века: Проблема жанра
23. Гаспаров M.Л. Антиномичность поэтики русского модернизма // Связь времен: Проблемы преемственности в русской литературе конца XIX начала XX в. — М.: Наследие, 1992. — 379 с. — С. 244-264.
24. Гаспаров М.Л. Отзыв о диссертации «Мифопоэтика А. Блока». – Филологические записки: Вестник литературоведения и языкознания. Вып.8 – Воронеж, 1997.
25. Гаспаров М.Л. Венок сонетов // Литературная энциклопедия терминов и понятий.
26. Гинзбург Л.Я. О лирике. – Л., 1974
27. Глинин Г.Г. Автор и герой в лиро-эпической поэзии Александра Блока – дисс. д.ф.н. – Астрахань, 2000
28. Голицына В. Н. Пушкин и Блок // Пушкинский сборник. – Псков, 1962. С.59.
29. Головачёва А. «Плывя в таинственной гондоле…» («Сны о Венеции в русской литературе золотого и серебряного веков).
– Вопросы литературы. – 2004. – № 6.
30. Гордин М. История – это возмездие // Звезда. – 1980 г. – № 10.
31. Гофман М. Александр Блок // Книга о русских поэтах последнего десятилетия / Под ред. М. Гофмана. – СПб., М., [б.д.]
32. Гофман М. Романтизм, символизм и декадентство // Книга о русских поэтах последнего десятилетия / Под ред. М. Гофмана. – СПб.; М. изд. М. О. Вольф [1909].
33. Григорьев Ап. Соч.: В 2 т. Т.1 – М., 1990, т.2
34. Громов П.П. А.Блок, его предшественники и современники. – М. – Л.: Сов. писатель, 1966.
35. Долгополов Л.К. Александр Блок. Личность и творчество. Л.: Наука, 1980.
36. Долгополов Л.К. Поэмы Блока и русская поэма конца XIX – начала XX веков. М. – Л., 1964.
37. Долгополов Л.К. Проблема личности и «водоворот истории» А. Блок и Тютчев // Долгополов Л.К. На рубеже веков. – Л., 1985. С.116-150
38. Жирмунский В.М. Поэзия А. Блока. – Пг., 1922.
39. Жирмунский В.М. Немецкий романтизм и современная мистика. – СПб, 1996.
40. Жирмунский В.М. Метафора в поэтике русских символистов. //Новое литературное обозрение. 1999, № 35.
41. Жолковский А.К. Блуждающие сны и другие работы. М.: Наука, 1994
42. Жуковский В.А. Избранное – М.: Правда, 1986.
43. И Мен Хен. Соотношение лирического и эпического начал в поэмах Александра Блока – Москва, 2006
44. Иванова Т.Ф. Традиции европейской средневековой поэзии в цикле А.А. Блока «Стихи о Прекрасной Даме». – Вестник Московского университета. Сер.9. филология. – 2008. – № 2.
45. Исупов К.Г. Историзм Блока и символистская мифология истории // Исупов К.Г. Русская эстетика истории. СПб, 1992.
46. Климентов А. Романтизм и декадентство. Философия и психология романтизма как основа декадентства (символизма).
– Одесса, 1913.
47. Клинг О.А. Влияние символизма на постмодернистскую поэзию в России 1910-х годов: проблемы поэтики. – М., 2010.
48. Лермонтов М.Ю. Сочинения в двух томах. Т.1 – М.: Правда, 1988
49. Лесневский С. Блок и Жуковский // Литературная учеба. 1984, № 1
50. Литературная энциклопедия терминов и понятий. – НПК «Интелвак», 2001. Гл. ред.и сост. А. Н. Николюкин.
51. Лотман Ю.М. В школе поэтического слова. М., 1988
52. Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма. – Л., 1970.
53. Мережковский Д.С. О причинах упадка и новых течениях современной русской литературы – СПб, 1983.
54. Минц З.Г. Блок и Пушкин // Александр Блок и русские писатели. – С.-Петербург: «Искусство – СПб», 2000
55. МИНЦ Функции реминисценций у Блока
56. Максимов Д.Е. Поэзия и проза Александра Блока. Л.: Советский писатель, 1981.
57. Мочульский К. Александр Блок. Андрей Белый. Валерий Брюсов. М.: Республика, 1997.
58. Мушина И. Блок и Жуковский // Звезда.-1980.- № 10
59. Нива Ж. Александр Блок во Франции // Александр Блок: новые материалы и исследования. М,: «Наука», 1993
60. Орлов Вл. Поэт и Город (Александр Блок и Петербург) // Звезда. – 1980 г. – № 10
61. Поборчая И.П. Роман в стихах «Возмездие» в художественной системе А. Блока: Автореф. канд. филол. наук. Киев, 1989.
62. Поэтика: словарь актуальных терминов и понятий М.: Изд-во Кулагиной, 2008. — 358 с. Тамарченко Н.Д. (ред.)
63. Пушкин А.С. Сочинения. В 3-х т. Т.1. Стихотворения; Сказки; Руслан и Людмила: Поэма – М.: Худож. лит., 1985.
64. Пушкин А.С. Сочинения. В 3-х т. Т.2. Поэмы; Евгений Онегин; Драматические произведения. – М.: Худож. лит., 1989
65. Приходько И.С. Ответ оппоненту. – Филологические записки: Вестник литературоведения и языкознания. Вып.8 – Воронеж, 1997.
66. Прощин Е.Е. Элегические мотивы в лирике А.А. Блока – Нижний Новгород, 2002.
67. Ременник Г.А. Поэмы А. Блока. – М., 1959
68. Светикова Е.Ю.Трансформация романтического конфликта в литературе русского символизма – Санкт-Петербург, 2003
69. Смолина, Наталья Юрьевна Художественная картина мира в поэме А.А.
Блока "Возмездие" :структура и семантика Абакан, 2009
70. Соловьев Б. Поэт и его подвиг. Творческий путь Александра Блока. -М., 1963.
71. Спекторский Е. А.Л. Блок, государствовед и философ. Варшава, 1911.
72. Тименчик Р. Д., Топоров В. Н., Цивьян Т. В. Сны Блока и «петербургский текст» начала XX века // Тезисы I Всесоюзной (III) конференции «Творчество А. А. Блока и русская культура XX века». – Тарту, 1975 и др
73. Топоров В. Н. Блок и Жуковский: к проблеме реминисценций // Тезисы I Всесоюзной (III) конференции «Творчество А. А. Блока и русская культура XX века». – Тарту, 1975
74. Тынянов Ю.Н.
75. Фаликов И. Среда, эпоха, ветер. Миф и явь: ранний Блок в контексте завершённого пути. – Вопросы литературы. – 2006. – № 3.
76. Феникс. Сборник художественно-литературный, научный и философский. М., 1922. -№ 1.
77. Фет А.А. Стихотворения и поэмы. – Л.: Советский писатель, 1986
78. Фридлендер Г.М. «Трилогия вочеловечения» (А. Блок и современные споры о нём) – Русская литература. – 2005. – № 4.
79. Храповицкая Г.Н. Двоемирие и символ в романтизме и символизме. – Филологические науки. – 2004. – № 6.
80. Чернец Л.В. О языке цветов в лирике А.А. Блока. – Филологические науки. – 2004. – № 6
81. Чумаков Ю.Н. К традиции русского стихотворного романа (Пушкин Полонский — Блок) // Проблемы современного пушкиноведения. — Л., 1981
82. Чудакова М.О. О генезисе. – Р., 1983.
83. Эткинд Е.Г. Материя стиха. – Париж, 1978.
84. Ясенский С. Ю. Поэтика реминисценций в ранней лирике А. Блока // Александр Блок. Исследования и материалы. СПб., 1998.
85. www.goldpoetry.ru
86. www.lermontov.info
87 www.stihi-classic.com
88. www.surbor.ru
