Национальные диаспоры как фактор национальной безопасности: Сравнительный анализ государственной политики России и США

В современном мире, где границы становятся все более проницаемыми, а человеческие потоки приобретают беспрецедентный масштаб, вопрос взаимодействия государства с национальными диаспорами приобретает не просто академическое, но и экзистенциальное значение для национальной безопасности. По данным МВД России, за 9 месяцев 2023 года иностранными гражданами и лицами без гражданства было совершено более 40 тысяч преступлений, что на 12,6% выше, чем в предыдущем году. Это лишь один из ярких индикаторов сложного комплекса вызовов, которые могут исходить от неконтролируемых или неинтегрированных диаспоральных сообществ. В то же время, при грамотном подходе, диаспоры способны стать ценным ресурсом для развития страны, мостом между культурами и проводником влияния на международной арене, открывая новые возможности для культурного обмена и экономического роста.

Настоящее исследование ставит своей целью не просто констатацию проблем, но и глубокий сравнительный анализ подходов России и США – двух держав с уникальным историческим опытом миграции и формирования национальных идентичностей – к управлению этим сложным феноменом. Для студентов, аспирантов и исследователей в области политологии и международных отношений эта работа призвана стать фундаментом для понимания динамики государственно-диаспоральных отношений и их прямого влияния на обеспечение национальной безопасности.

Структура данной работы призвана обеспечить всесторонний охват темы: от теоретических основ и эволюции ключевых концепций до детального сравнительного анализа угроз и моделей взаимодействия, завершаясь конкретными рекомендациями для оптимизации государственной политики. Мы погрузимся в исторический контекст, изучим законодательные акты, проанализируем статистические данные и экспертные оценки, чтобы выявить как общие тенденции, так и уникальные особенности российского и американского опыта.

Теоретико-методологические основы исследования национальной безопасности и диаспор

Для того чтобы осмысленно говорить о влиянии национальных диаспор на безопасность государства, необходимо прежде всего четко определить терминологические и концептуальные рамки. В этом разделе мы раскроем основные теоретические подходы к пониманию национальной безопасности, сущности феномена диаспоры и миграционной политики, а также обозначим векторы их взаимосвязи.

Понятие национальной безопасности и её эволюция

Национальная безопасность – это многогранное явление, которое в своей основе означает защищенность жизненно важных интересов личностей (граждан), общества и государства, а также национальных ценностей и образа жизни от широкого спектра внешних и внутренних угроз. Эти угрозы, как известно, могут быть разнообразны по своей природе: политические, военные, экономические, информационные, экологические и многие другие. В академической среде существуют как минимум три основных подхода к определению этого понятия. Первый фокусируется на состоянии защищенности страны от негативных воздействий. Второй интерпретирует национальную безопасность как отсутствие угроз и опасностей для объекта защиты. Третий подход рассматривает безопасность как неотъемлемое свойство (атрибут) государства как системы, подчеркивая её системный характер.

В отечественной науке преобладают два основных подхода:

• Объектный: Безопасность понимается как защищенность интересов, где акцент делается на то, что защищается. Представителями этого подхода являются Л. И. Абалкин, В. А. Садовничий, В. А. Возжеников.
• Субъектный: Безопасность рассматривается как деятельность по защите, где внимание уделяется кто и как обеспечивает эту защиту. Его пропонентами выступают А. А. Прохожев, С. А. Модестов.

Российская Федерация, пережившая глубокие трансформации, прошла сложный путь в формировании своей концепции национальной безопасности. Отправной точкой стал Закон от 05.03.1992 г. № 2446-I «О безопасности», который впервые ввёл понятия «безопасность личности» и «безопасность общества», заложив тем самым знаменитую триаду «личность — общество — государство» как объекты защиты. Впервые сам термин «национальная безопасность» был официально использован в Федеральном законе от 20.02.1995 № 24-ФЗ «Об информации, информатизации и защите информации».

Ключевым этапом стало утверждение Концепции национальной безопасности Российской Федерации Указом Президента РФ от 17 декабря 1997 г. № 1300, которая была затем обновлена Указом от 10 января 2000 г. № 24. Эти документы стали основой для дальнейшего развития теории и практики в сфере безопасности. С 2009 по 2015 год основополагающей являлась «Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года», которую сменила новая редакция, принятая Указом Президента РФ от 31.12.2015 года. Эта стратегия актуализировала угрозы, связанные с деятельностью международных террористических и экстремистских организаций, а также иностранных спецслужб. Она уделила особое внимание продовольственной безопасности, охране окружающей среды и защите критической информационной инфраструктуры.

Дальнейшая эволюция концепта прослеживается в Стратегии 2021 года, которая сформулировала новые вызовы, такие как деструктивное информационное воздействие, биологические угрозы и изменение климата, одновременно подтвердив приоритет защиты традиционных российских духовно-нравственных ценностей. Таким образом, российская доктрина безопасности демонстрирует динамичный характер, постоянно адаптируясь к меняющимся внутренним и внешним реалиям, что позволяет государству эффективно реагировать на новые угрозы.

Таблица 1: Эволюция концепций национальной безопасности РФ

Период	Основной документ	Ключевые фокусы и изменения
1992	Закон «О безопасности»	Введение триады «личность — общество — государство», базовые понятия.
1995	ФЗ «Об информации…»	Первое официальное использование термина «национальная безопасность».
1997/2000	Концепция нац. безопасности	Формирование основы теории и политики, детализация угроз.
2009	Стратегия до 2020 г.	Ориентация на внутренние и экономические/энергетические угрозы.
2015	Стратегия	Актуализация внешних угроз (терроризм, НАТО, «цветные революции»), продовольственная, информационная безопасность.
2021	Стратегия	Новые угрозы (информационное воздействие, биоугрозы, климат), защита традиционных ценностей.

В Соединенных Штатах Америки понятие «национальная безопасность» вошло в политический дискурс раньше – впервые оно было употреблено президентом Теодором Рузвельтом в 1904 году. Однако институциональное закрепление произошло значительно позже, с принятием Закона «О национальной безопасности» в 1947 году, что положило начало активному развитию этой категории как в науке, так и в политической практике США. Американская модель национальной безопасности изначально базировалась на методологических разработках таких политологов, как Г. Моргентау, и понималась как комплексная безопасность граждан, общества и государства.

После окончания Холодной войны стратегия национальной безопасности США столкнулась с серьёзными вызовами, связанными с необходимостью переопределения угроз. В этот период акцент сместился на многостороннее развитие, взаимодействие, распространение демократии и рыночной экономики, что отражало стремление к глобальному лидерству через мягкую силу и международное сотрудничество.

Однако события 11 сентября 2001 года радикально изменили повестку, резко актуализировав проблему безопасности в общественном мнении США. Это открыло новый этап, где главной задачей стала борьба с терроризмом и оружием массового поражения, что нашло отражение в знаменитой «доктрине Буша» (2002 и 2006 гг.) с её идеями превентивных ударов.

Современная «Стратегия национальной безопасности США» 2022 года определяет основные приоритеты внешней и внутренней политики, называя главными угрозами растущую мощь Китая и «имперские амбиции» России. Кроме того, она выделяет транснациональные вызовы, такие как изменение климата, глобальные проблемы здравоохранения и массовая миграция, которые, по мнению американских стратегов, могут усиливать нестабильность и конфликты по всему миру.

Феномен национальных диаспор: определения и подходы

Понятие «диаспора» долгое время ассоциировалось в основном с еврейским народом, вынужденно рассеянным по миру. Однако в социологии, политологии и смежных областях оно значительно расширилось, обозначая часть народа (этноса), проживающую вне страны своего происхождения, но образующую сплочённые и устойчивые этнические группы в стране проживания. Ключевой характеристикой диаспоры является наличие социальных институтов, направленных на поддержание и развитие своей идентичности и общности. Членство в диаспоре предполагает ряд характеристик:

• Удалённость от своего этнического центра: Физическое или географическое отстояние от исторической родины.
• Определённое видение родины: Сохранение в коллективном сознании образа страны исхода, её культуры и традиций.
• Отсутствие полной интеграции: Неполное включение в принимающее общество, часто проявляющееся в формировании замкнутых этнических анклавов.
• Рассмотрение возвращения как возможного варианта: Сохранение идеи репатриации или связи с родиной как потенциального пути.
• Приверженность восстановлению родины: Иногда – активное участие в политической или экономической жизни страны исхода.
• Обладание этнонациональным сознанием: Сохранение чувства принадлежности к своему народу и его культурным ценностям.

Тесно связанным с понятием диаспоры является термин «этническая группа». По Веберу, этническая общность – это группа, члены которой «обладают субъективной верой в их общее происхождение по причине схожести физического облика или обычаев, или того и другого вместе, или же по причине общей памяти о колонизации и миграции». Это определение подчёркивает субъективный характер этнической идентичности, формирующейся на основе общей истории и культурных маркеров.

В отечественной научной мысли, особенно в работах В. И. Мукомеля и В. В. Степанова, иногда встречается расширительная трактовка понятия диаспор, включающая этнические группы, проживающие в пределах одного государства, но за пределами своих «титульных» территорий. Например, русских, живущих за пределами РФ, или татар за пределами Татарстана. Эта точка зрения подчёркивает внутреннюю сложность этнического ландшафта крупных многонациональных государств.

Более того, в современной российской социологии и политологии (В. И. Дятлов, В. В. Степанов) преобладает мнение, что диаспора — это не просто категория анализа, а скорее «категория практики». Это концепт, который активно используется для артикуляции политических проектов, формирования ожиданий, мобилизации ресурсов и сил, а также апелляции к лояльностям в ответ на изменяющиеся социальные и политические условия. Такой подход акцентирует внимание на динамической, конструктивистской природе диаспоральной идентичности и её инструментальном использовании.

Миграционная политика как инструмент государственного регулирования

Миграционная политика — это не просто набор правил, регулирующих въезд и выезд граждан и иностранцев. Это комплексная система общепринятых на уровне властных структур и концептуально объединённых средств, с помощью которых, прежде всего государство, а также другие общественные институты, соблюдая определённые принципы, предполагают достижение поставленных целей. Её суть выходит далеко за рамки простого контроля за потоками людей.

Вспомогательная роль миграционной политики проявляется в решении целого ряда демографических и связанных с ними экономических проблем. Например, она может быть инструментом компенсации естественной убыли населения в стареющих обществах, способом восполнения дефицита трудовых ресурсов в определённых отраслях экономики или методом улучшения возрастно-половой структуры населения. Кроме того, грамотная миграционная политика может способствовать регулированию расселения населения, направляя миграционные потоки в те регионы, которые нуждаются в человеческих ресурсах или имеют потенциал для развития.

Миграционная политика не существует в вакууме. Она является неотъемлемой, совокупной частью значительно более широкого спектра деятельности государства, охватывая:

• Внешнеполитическую деятельность: Регулирование отношений с государствами исхода мигрантов, участие в международных соглашениях.
• Экономическую деятельность: Обеспечение потребностей рынка труда, привлечение инвестиций, влияние на ВВП.
• Демографическую деятельность: Регулирование численности и состава населения.
• Социально-интеграционную деятельность: Программы адаптации и интеграции мигрантов в принимающее общество.
• Социально-культурную деятельность: Сохранение культурного многообразия, предотвращение конфликтов.
• Правовую деятельность: Разработка и применение миграционного законодательства, защита прав мигрантов.
• Иную деятельность государства: Охрана правопорядка, здравоохранение и образование.

Такое всеобъемлющее понимание миграционной политики подчёркивает её центральную роль в формировании национального ландшафта и, как следствие, в обеспечении национальной безопасности.

Вызовы национальной безопасности со стороны диаспор и миграции в России и США: Сравнительный анализ

Национальные диаспоры и миграционные процессы, при всей их потенциальной пользе для развития государств, могут стать источником серьёзных угроз для национальной безопасности. В этом разделе мы проведём сравнительный анализ этих вызовов в России и США, выявляя общие тенденции и уникальную национальную специфику.

Угрозы национальной безопасности в Российской Федерации

Российская Федерация, являясь многонациональным государством с обширной территорией и сложной историей миграции, сталкивается с рядом специфических угроз, исходящих от этнических диаспор.

Во-первых, в условиях современной гибридной войны этнические диаспоры могут стать уязвимым звеном и быть использованы для дестабилизации общественно-политической обстановки. Внешние акторы могут стимулировать этнические конфликты, сепаратистские настроения и проводить информационные кампании, манипулируя чувствами и интересами диаспоральных сообществ. Существует риск формирования ячеек экстремистских и террористических организаций под прикрытием культурных или религиозных центров диаспор, что представляет прямую угрозу государственной безопасности.

Во-вторых, неконтролируемый ввоз малообразованных мигрантов из слаборазвитых стран неизбежно ведёт к криминализации обстановки. По данным МВД России, за 9 месяцев 2023 года иностранными гражданами и лицами без гражданства было совершено более 40 тысяч преступлений, что на 12,6% выше, чем в предыдущем году. Удельный вес таких преступлений в общей структуре зарегистрированных составил 2,2%. Наиболее распространены преступления против собственности (кражи, мошенничество), а также преступления, связанные с незаконным оборотом наркотиков и организацией незаконной миграции. Значительная часть мигрантов, совершивших преступления, прибывает из стран Центральной Азии, таких как Узбекистан, Таджикистан и Кыргызстан. Это не только подрывает общественный порядок, но и создаёт питательную почву для ксенофобии и межэтнической напряжённости.

В-третьих, огромная масса трудовых мигрантов, зачастую не владеющих русским языком, не имеющих глубоких представлений об истории и культуре России и не проявляющих желания к полноценной интеграции, разрушает единство культурного, языкового и правового пространства. На конец 2023 года число трудовых мигрантов в России превысило 3,2 млн человек. Около 70% трудовых мигрантов из Центральной Азии не владеют русским языком на уровне, достаточном для полноценной коммуникации, а более 65% сталкиваются с языковыми барьерами. Это приводит к формированию замкнутых этнических анклавов, затрудняет социальную адаптацию и участие в общественной жизни, усугубляя проблемы культурного взаимопонимания и способствуя росту социальной напряжённости. Размывание единого культурного кода и традиционных ценностей в отдельных регионах России является серьёзным вызовом для национальной идентичности и безопасности.

Наконец, нельзя игнорировать попытки этнических группировок продвигать своих представителей в государственные институты власти с целью формирования лобби в интересах своих диаспор. Такое влияние может привести к искажению государственной политики, коррупционным проявлениям и принятию решений, выгодных отдельным этническим группам, а не общенациональным интересам. Этот фактор подрывает принципы равенства и верховенства закона.

Таблица 2: Угрозы национальной безопасности РФ со стороны диаспор

Тип угрозы	Описание	Примеры / Детализация
Гибридные угрозы	Использование диаспор внешними акторами для дестабилизации.	Информационные кампании, стимуляция сепаратизма, создание экстремистских ячеек.
Криминализация	Рост преступности из-за неконтролируемой миграции.	Рост преступлений на 12,6% (9 мес. 2023 г.) среди иностранцев, преступления против собственности, наркотики.
Разрушение культурно-языкового пространства	Формирование анклавов, языковые и культурные барьеры.	70% мигрантов из Центральной Азии не владеют русским языком, рост социальной напряжённости.
Политическое лоббирование	Продвижение интересов диаспор в органах власти.	Риски искажения политики, коррупции, подрыва общенациональных интересов.

Угрозы национальной безопасности в Соединенных Штатах Америки

Соединенные Штаты Америки, исторически являющиеся «страной иммигрантов», сталкиваются со своими уникальными, но во многом схожими вызовами национальной безопасности, связанными с диаспорами и миграцией.

Во-первых, массовая миграция, особенно нелегальная, создаёт потенциал для нестабильности и конфликтов, являясь транснациональным вызовом. Массовый приток мигрантов на южной границе США приводит к серьёзным гуманитарным кризисам, перегрузке пограничной инфраструктуры и социальных служб в приграничных штатах. Это вызывает протесты местного населения, приводит к столкновениям с правоохранительными органами и истощает государственные ресурсы, создавая напряжённость в обществе.

Во-вторых, вопрос преступности среди мигрантов также стоит остро. Судебные решения, позволяющие масштабные депортации мигрантов, часто обосновываются Министерством юстиции США «необходимостью защищать национальные интересы» и опасениями по поводу преступности. Например, в деле Arizona v. United States (2012 год) Верховный суд США подтвердил право исполнительной власти на депортации, ссылаясь на статистику преступности в приграничных районах. Это подчёркивает осознание государством рисков, исходящих от неконтролируемых миграционных потоков.

В-третьих, массовые потоки недокументированных мигрантов, включая лиц, ищущих убежища, приводят к серьёзным вызовам для США и стран региона, усугубляя проблемы национальной безопасности. По оценкам, число попыток незаконного пересечения границы США в 2023 году превысило 2,5 млн. Это создаёт угрозы в сфере общественной безопасности, связанные с деятельностью трансграничных преступных организаций, таких как картели, занимающиеся торговлей людьми, наркотиками и оружием. Нелегальная миграция также затрудняет идентификацию лиц, потенциально связанных с террористическими организациями.

Наконец, диаспоры в США, как и в России, могут активно влиять на внешнюю политику государства-реципиента. Через лоббирование, финансирование политических кампаний и распространение информации, они способны добиваться решений, соответствующих интересам их исторических родин. Примеры включают влияние армянской диаспоры на американскую политику в отношении Армении и Турции, или еврейской диаспоры на политику в отношении Израиля. Кроме того, некоторые элементы диаспоральных сообществ могут быть вовлечены в транснациональную преступность, включая незаконный оборот оружия, наркотиков и торговлю людьми, а также в финансирование террористических организаций, особенно в зонах конфликтов.

Сравнивая вызовы в России и США, можно выделить общую тенденцию: неконтролируемая миграция и отсутствие полной интеграции диаспор приводят к криминализации, социальной напряжённости и потенциальному использованию этих сообществ внешними или деструктивными акторами. Различия заключаются в специфике происхождения мигрантов (Центральная Азия для РФ, Латинская Америка для США) и исторических особенностях формирования диаспор, что влияет на характер угроз и методы их проявления.

Модели и инструменты взаимодействия государства с диаспорами: Сравнительный анализ практик России и США

Как Россия, так и США осознают важность управления взаимоотношениями с диаспорами для обеспечения национальной безопасности. Однако их подходы, обусловленные историей, геополитическим положением и культурными особенностями, значительно различаются. В этом разделе мы исследуем конкретные государственные подходы, механизмы и инструменты, применяемые в обеих странах.

Государственная политика и интеграционные механизмы в России

Российская Федерация, обладающая уникальным многонациональным составом и обширной территорией, разрабатывает свою миграционную политику с учётом как внутренних, так и внешних факторов.

Законодательная база и стратегии: Основу составляет Концепция государственной миграционной политики Российской Федерации, которая определяет цели, принципы и направления деятельности государства в этой сфере. Она направлена на регулирование миграционных потоков, создание условий для адаптации и интеграции мигрантов, а также на защиту их прав. Важную роль играют также законы о гражданстве, о правовом положении иностранных граждан, а также концепции национальной безопасности, где вопросы миграции и взаимодействия с диаспорами рассматриваются в контексте угроз и возможностей.

Программы адаптации и интеграции: Для содействия интеграции в России реализуются различные программы, хотя их эффективность часто вызывает дискуссии. Примеры включают:

• Языковые курсы: Предлагаются мигрантам для освоения русского языка, что является ключевым фактором для социальной адаптации. Однако, как отмечалось ранее, их охват и результативность не всегда достаточны.
• Центры адаптации мигрантов: Создаются для оказания правовой, социальной и консультационной помощи.
• Программы культурной адаптации: Направлены на ознакомление с российскими традициями и нормами поведения.

Проблемы заключаются в недостаточной координации, финансировании и вовлечённости самих мигрантов в эти программы. Часто отсутствует системный подход, что приводит к формированию замкнутых этнических сообществ.

Механизмы предотвращения деструктивного влияния: Государство активно применяет меры по контролю и правоприменительной практике для минимизации угроз:

• Усиление пограничного контроля: Борьба с нелегальной миграцией и потоками, представляющими угрозу.
• Правоприменительная практика: Привлечение к ответственности за нарушения миграционного законодательства и преступления.
• Борьба с экстремизмом и терроризмом: Выявление и пресечение деятельности экстремистских и террористических организаций в диаспоральных сообществах.
• Информационная работа: Противодействие деструктивному информационному влиянию, направленному на разжигание межнациональной розни.

Исторический контекст формирования российских подходов к диаспорам: Российская империя, а затем СССР, обладали уникальным опытом управления многонациональным пространством. В советский период активно проводилась политика формирования «новой исторической общности — советского народа», что подразумевало унификацию и нивелирование этнических различий. После распада СССР Россия столкнулась с необходимостью переосмысления своей политики, как в отношении соотечественников за рубежом (русских диаспор в странах ближнего зарубежья), так и внутренних этнических групп, проживающих за пределами своих «титульных» территорий. Этот опыт сильно отличается от западных моделей и ориентирован на сохранение культурного многообразия при условии поддержания единого государственного и цивилизационного пространства.

Государственная политика и интеграционные механизмы в США

Соединенные Штаты, с их историей массовой иммиграции, выработали свою уникальную систему управления миграционными процессами и взаимодействия с диаспорами.

Законодательная база и институты: Основную роль в регулировании иммиграции играет Департамент внутренней безопасности (DHS), в рамках которого функционируют Служба гражданства и иммиграции США (USCIS), Таможенно-пограничная служба (CBP) и Иммиграционная и таможенная полиция (ICE). Эти институты отвечают за выдачу виз, контроль на границах, депортацию и процессы натурализации. Законодательная база включает многочисленные акты об иммиграции и гражданстве, которые постоянно пересматриваются и дополняются. Важную роль также играют местные сообщества и негосударственные организации, которые активно участвуют в адаптации новых иммигрантов.

Программы по натурализации, гражданской интеграции и поддержке культурного разнообразия: США традиционно придерживаются концепции «плавильного котла» (melting pot), предполагающей ассимиляцию иммигрантов в единую американскую нацию, хотя в последние десятилетия усиливаются тенденции к мультикультурализму.

• Программы ESL (English as a Second Language): Широко распространены и направлены на обучение английскому языку, что является фундаментальным для интеграции.
• Программы по натурализации: Предоставляют мигрантам возможность получить гражданство, что включает сдачу экзаменов на знание истории и основ государственного устройства США.
• Поддержка культурного разнообразия: В отличие от России, в США часто поощряется сохранение этнических культур и традиций, что выражается в поддержке этнических СМИ, культурных центров и фестивалей.

Меры по противодействию транснациональной преступности и экстремизму: После 11 сентября 2001 года США значительно усилили меры по борьбе с транснациональной преступностью и экстремизмом, в том числе в диаспоральных сообществах.

• Разведывательная и контрразведывательная деятельность: Мониторинг деятельности экстремистских группировок.
• Ужесточение визового режима и пограничного контроля: Особенно для стран, признанных источниками террористической угрозы.
• Сотрудничество с международными партнёрами: Для борьбы с трансграничной преступностью и терроризмом.

Исторический контекст формирования американских подходов к диаспорам: Американский подход исторически формировался под влиянием волн иммиграции, начиная с европейских поселенцев и заканчивая современными потоками из Латинской Америки и Азии. От концепции «плавильного котла», где все культуры должны были «переплавиться» в единую американскую, страна постепенно пришла к более сложной модели, сочетающей элементы ассимиляции и мультикультурализма, признающей ценность культурного разнообразия при сохранении единой гражданской идентичности.

Сравнительная оценка эффективности и «лучшие практики»

Сравнивая подходы России и США, можно выделить ряд общих черт и существенных различий.

Общие черты: Обе страны сталкиваются с проблемами криминализации, культурной и языковой сегрегации, а также угрозами использования диаспор внешними или деструктивными силами. Обе страны используют законодательные и правоприменительные механизмы для контроля за миграцией и обеспечения безопасности.

Существенные различия:

1. Концепция интеграции: Россия, хотя и декларирует поддержку интеграции, на практике часто сталкивается с трудностями в создании единого социокультурного пространства, во многом из-за языковых барьеров и отсутствия у мигрантов мотивации к глубокой интеграции. США, с их историей «плавильного котла» и мощной системой ESL, более успешно интегрируют мигрантов в гражданское общество, хотя и сталкиваются с проблемой сохранения этнических анклавов.
2. Фокус угроз: Россия больше обеспокоена внутренними угрозами дестабилизации и разрушением культурного единства, в то время как США сосредоточены на транснациональных угрозах, связанных с нелегальной миграцией, наркотрафиком и терроризмом.
3. Исторический опыт: Российский опыт управления многонациональным государством включает как унификацию, так и поддержку этнических культур, но всегда под эгидой централизованного государства. Американский опыт базируется на индивидуальной свободе и мультикультурализме, что порождает иные вызовы и возможности.

Факторы, способствующие успешной интеграции или сегрегации:

• Язык: Владение языком принимающей страны является критическим фактором. Недостаточное знание русского языка в РФ и, напротив, широкое распространение английского языка в США (даже среди мигрантов, говорящих на родном) оказывают существенное влияние.
• Образование: Доступ к образованию и его уровень у мигрантов напрямую влияют на их экономический статус и социальную мобильность.
• Государственная поддержка: Наличие системных программ адаптации, правовой и социальной помощи.
• Общественное мнение: Толерантность или ксенофобия в принимающем обществе.

«Лучшие практики»:

• Системные программы языковой и культурной адаптации: Пример США с ESL программами.
• Активное вовлечение гражданского общества: Негосударственные организации могут быть эффективными посредниками в процессе интеграции.
• Ранняя социализация: Интеграция детей мигрантов через систему образования.
• Экономическая интеграция: Создание условий для легального трудоустройства и самореализации.
• Искоренение коррупции: В миграционной сфере, что является проблемой для обеих стран, но особенно остро стоит в России.

Факторы интеграции и сегрегации диаспор: Углубленный анализ

Понимание механизмов, которые либо способствуют глубокому включению диаспор в принимающее общество, либо, наоборот, приводят к их изоляции и формированию замкнутых анклавов, имеет критическое значение для национальной безопасности. Эти процессы обусловлены сложным переплетением социокультурных, экономических и политических факторов.

Социокультурные факторы

Социокультурные факторы играют, пожалуй, наиболее фундаментальную роль в процессах интеграции и сегрегации.

• Роль языка, образования, религиозных и культурных различий:
  • Язык: Является основным ключом к интеграции. Недостаточное владение языком принимающей страны (русским в РФ, английским в США) создаёт непреодолимые барьеры для трудоустройства, образования, доступа к информации и повседневного общения. Это приводит к изоляции мигрантов в этнических общинах и затрудняет их участие в общественной жизни. Как отмечалось, до 70% трудовых мигрантов из Центральной Азии в России сталкиваются с такими барьерами.
  • Образование: Уровень образования мигрантов напрямую влияет на их социально-экономическое положение и готовность к адаптации. Низкий уровень образования часто коррелирует с более традиционным укладом жизни, что затрудняет принятие ценностей принимающего общества.
  • Религиозные и культурные различия: Существенные расхождения в религиозных убеждениях, традициях, нормах поведения и семейных ценностях могут приводить к культурным конфликтам и непониманию. В России это особенно заметно при взаимодействии с мигрантами из Центральной Азии с традиционным исламским укладом, которые могут иметь трудности с адаптацией к светскому характеру российского общества. В США, несмотря на долгую историю мультикультурализма, также возникают трения, например, на почве отношения к гендерным ролям или образованию.
• Влияние СМИ и общественного мнения: Средства массовой информации и общественное мнение играют двойственную роль. Они могут способствовать формированию толерантного отношения к мигрантам, освещая их вклад в экономику и культуру, или, наоборот, усиливать ксенофобию, акцентируя внимание на проблемах, связанных с миграцией (преступность, перегрузка социальной инфраструктуры). Стереотипы и предрассудки, распространяемые через медиапространство, могут значительно усложнить процессы интеграции.

Экономические факторы

Экономические факторы тесно переплетаются с социокультурными и могут как стимулировать, так и препятствовать интеграции.

• Доступ к рынку труда, социально-экономическое положение диаспор: Возможность получения легальной и достойно оплачиваемой работы является мощным стимулом для интеграции. Если мигранты вынуждены работать в неформальном секторе, сталкиваются с дискриминацией или низкими зарплатами, это способствует их маргинализации и формированию «параллельных» экономик внутри этнических анклавов. Социально-экономическое расслоение между мигрантами и коренным населением часто ведёт к росту социальной напряжённости.
• Роль денежных переводов и инвестиций: Денежные переводы мигрантов на родину, с одной стороны, являются важным источником дохода для их семей и экономик стран исхода. С другой стороны, они могут указывать на то, что мигранты не инвестируют в экономику принимающей страны, не стремятся к долгосрочному укоренению и рассматривают своё пребывание как временное. Однако некоторые диаспоры также активно инвестируют в бизнес в принимающей стране, что способствует их экономической интеграции и созданию рабочих мест.

Политические и правовые факторы

Государственная политика и правовая среда являются определяющими для формирования условий интеграции или сегрегации.

• Миграционное законодательство, гражданство, политическое участие диаспор:
  • Миграционное законодательство: Чёткость, прозрачность и справедливость миграционного законодательства, а также процедур получения разрешений на работу, вида на жительство и гражданства, имеют решающее значение. Сложные, бюрократизированные или коррумпированные процедуры могут подталкивать мигрантов к нелегальному статусу, что автоматически исключает их из процессов интеграции.
  • Гражданство: Доступность и условия получения гражданства влияют на долгосрочные перспективы мигрантов. Возможность стать полноправными гражданами стимулирует лояльность и активное участие в жизни общества.
  • Политическое участие: Предоставление мигрантам и диаспорам возможностей для политического участия (право голоса, представительство в местных органах власти, возможность создавать свои организации) способствует их интеграции и артикуляции их интересов в легитимном поле. Отсутствие таких возможностей может привести к отчуждению и поиску альтернативных, иногда деструктивных, путей влияния.
• Деятельность этнических организаций и их взаимодействие с государством: Этнические организации могут быть как мостом между диаспорой и государством, способствуя интеграции, так и фактором сегрегации, если они сосредоточены исключительно на защите узкоэтнических интересов или используются для лоббирования, противоречащего общенациональным целям. Государство должно выстраивать диалог с такими организациями, поддерживая те, что способствуют конструктивной интеграции, и пресекая деятельность деструктивных групп.

Таким образом, интеграция или сегрегация диаспор — это результат сложного взаимодействия всех этих факторов. Успешная политика должна быть многовекторной, учитывать культурные особенности, стимулировать экономическую активность и создавать справедливые правовые рамки, способствующие взаимной адаптации как мигрантов, так и принимающего общества.

Заключение и рекомендации

Взаимодействие государства с национальными диаспорами, как показало данное исследование, является одним из ключевых факторов, напрямую влияющих на национальную безопасность. Этот сложный и многогранный феномен требует постоянного внимания и адаптации государственной политики к меняющимся реалиям. Мы рассмотрели теоретические аспекты национальной безопасности и феномена диаспоры, проследили эволюцию концепций в России и США, проанализировали вызовы, исходящие от диаспор и миграционных процессов, а также сравнили модели и инструменты взаимодействия государства с этими сообществами.

Основные выводы:

• Эволюция концепций: И Россия, и США демонстрируют динамичную эволюцию в понимании национальной безопасности, постоянно адаптируя свои стратегии к новым внутренним и внешним вызовам. От фокуса на территориальной целостности и внешней угрозе страны перешли к более широкому пониманию, включающему экономическую, информационную, социокультурную безопасность и транснациональные вызовы.
• Феномен диаспор: Диаспоры перестали быть просто категориями анализа и стали активными акторами, способными влиять на внутреннюю и внешнюю политику государств, а также на их социокультурный ландшафт.
• Общие угрозы: Обе страны сталкиваются с рисками криминализации, культурной и языковой сегрегации, а также возможностью использования диаспор внешними или деструктивными силами для дестабилизации.
• Национальная специфика угроз: В России доминируют опасения, связанные с разрушением культурного, языкового и правового пространства, а также лоббированием интересов диаспор в органах власти. В США акцент смещён на вызовы, связанные с массовой нелегальной миграцией, транснациональной преступностью и наркотрафиком.
• Различные модели взаимодействия: Россия исторически тяготеет к централизованному управлению многонациональным пространством с акцентом на унификацию и сохранение единого цивилизационного кода. США, с их моделью «плавильного котла» и элементами мультикультурализма, делают ставку на гражданскую интеграцию при сохранении культурного разнообразия.

Практические рекомендации для оптимизации государственной политики:

1. Развитие системных образовательных программ:
   • Языковые курсы: Необходимо значительно расширить доступность и обязательность курсов русского языка в РФ и английского языка в США для мигрантов, с учётом их уровня подготовки и культурных особенностей. В России это критически важно для преодоления языковых барьеров, как показано на примере мигрантов из Центральной Азии.
   • Курсы по культуре и истории: Интеграция мигрантов должна включать ознакомление с историей, культурой и правовой системой принимающей страны.
   • Доступ к образованию для детей мигрантов: Обеспечение беспрепятственного доступа и адаптационных программ в школах является инвестицией в будущее, предотвращающей формирование замкнутых сообществ.
2. Поддержка межкультурного диалога и гражданской интеграции:
   • Платформы для диалога: Создание площадок для взаимодействия между представителями диаспор, коренным населением и государственными органами.
   • Гражданская идентичность: В России акцент должен быть сделан на формировании общероссийской гражданской идентичности, которая уважает этническое многообразие, но ставит общенациональные интересы выше узкоэтнических. В США необходимо продолжать укрепление общегражданских ценностей.
   • Вовлечение гражданского общества: Поддержка негосударственных организаций, которые эффективно работают с мигрантами и диаспорами, способствуя их адаптации и интеграции.
3. Усиление контроля и правоприменительной практики для минимизации рисков:
   • Борьба с нелегальной миграцией: Ужесточение пограничного контроля и мер по депортации лиц, нарушающих миграционное законодательство.
   • Противодействие криминальной активности: Усиление работы правоохранительных органов по выявлению и пресечению преступлений, совершаемых мигрантами, а также деятельности этнических преступных группировок.
   • Контроль за лоббированием деструктивных интересов: Разработка механизмов, предотвращающих влияние диаспор на государственную политику в ущерб общенациональным интересам или с коррупционными целями.
   • Борьба с экстремизмом и терроризмом: Усиление разведывательной и контртеррористической работы в сообществах, где есть риски радикализации.
4. Экономическая интеграция и создание условий для легального труда:
   • Прозрачные механизмы трудоустройства: Создание чётких и доступных правил для легального трудоустройства мигрантов, предотвращающих их уход в теневой сектор.
   • Поддержка предпринимательства: Стимулирование мигрантов к созданию собственного бизнеса, что способствует их экономической независимости и вкладу в экономику страны.
5. Перспективы дальнейших исследований:
   • Углублённое изучение влияния диаспор на внешнеполитические решения России и США.
   • Разработка индексов интеграции диаспор и оценка эффективности различных государственных программ.
   • Исследование роли цифровых технологий и социальных сетей в формировании идентичности диаспор и их взаимодействии с государствами.
   • Анализ долгосрочных демографических и социокультурных последствий миграции в условиях изменения климата и глобальных вызовов.

Реализация этих рекомендаций требует комплексного подхода, политической воли и широкого общественного консенсуса. Только так можно превратить национальные диаспоры из потенциального источника угроз в ценный ресурс для укрепления национальной безопасности и развития государства.

Список использованной литературы

1. Концепция национальной безопасности РФ, утверждена Указом Президента РФ от 10.01.2000 г. № 24.
2. Указ Президента РФ «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» от 12.05.2009 г. № 537.
3. Алексеев, С. С. Национальная безопасность России. — М.: Статут, 2008. — 712 с.
4. Алексидзе, Л. А. Международная безопасность: учебное пособие. — Тбилиси: Изд. Тбилисского ун-та, 2008. — 407 с.
5. Атаманчук, Г. В. Теория государственного управления: учебник. — М.: Юридическая литература, 2010. — 400 c.
6. Блищенко, И. П. Государственное управление: учебник. — М.: Международные отношения, 2008. — 216 с.
7. Богуславский, М. М. Международное экономическое пространство: учебник. — М.: Международные отношения, 2010. — 301 с.
8. Возжеников, А. В. Государственное управление и национальная безопасность России: учебное пособие. — М.: Российская академия государственной службы при Президенте РФ, 2009. — 133 с.
9. Войтенкова, Г. Ф. Социальная поддержка в США // Народонаселение. — М., 2007. № 4. — С. 94-106.
10. Возжеников, А. В. Национальная безопасность России: методология исследования и политика обеспечения: учебник. — М.: Изд-во РАГС, 2011. — С. 262-263.
11. Дятлов, В. И. Современные торговые меньшинства: фактор стабильности или конфликта?: учебник. — М.: Наталис, 2010. — 85 с.
12. Дятлов, В. Миграции, мигранты, «новые диаспоры»: фактор стабильности и конфликта: учебник. — М.: Наталис, 2010. — С. 95-137.
13. Левин, З. И. Менталитет диаспоры (системный и социокультурный анализ): учебник. — М., 2009. — 170 с.
14. Лурье, С. В. Историческая этнология: учебное пособие для вузов. — М.: Гаудеамус, 2010. — 25 с.
15. Поляков, Ю. А. Национальные диаспоры в России и за рубежом в XIX–XX вв.: учебное пособие. — М.: Институт российской истории РАН, 2008. — 329 с.
16. Попков, В. Д. Феномен этнических диаспор: учебное пособие. — М.: ИС РАН, 2010. — 340 с.
17. Тишков, В. А. Реквием по этносу: исследования по социально-культурной антропологии: учебное пособие. — М.: ЛОГОС, 2010. — 24 с.
18. Рыбалкина, В. Е. Международные экономические отношения: учебник. 6-е изд., перераб. и доп. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2008. — 592 с.
19. Цыганков, П. А. Теория международных отношений: учебное пособие. — М.: Гардарики, 2009. — 246 с.
20. Armstrong, J. A. Mobilized and proletarian diasporas // American political science review. — Wash., 2007. — Vol. 70, № 2. — P. 393–408.
21. Brubaker, R. Accidental diasporas and external «homelands» in Central and Eastern Europe: Past a. present. — Wien., 2009. № 3. — Р. 19.
22. Brubaker, R. The “diaspora” diaspora // Ethnic and racial studies. — N.Y., 2007. — Vol. 28, №1. — P. 1-19.
23. Esman, M. J. Diasporas a. international relations // Modern diasporas in intern. politics politics. / Ed. by Sheffer G. – N.Y., 2008. № 2. – P. 333.
24. Esman, M. J. Ethnic pluralism a. international relations // Canadian rev. of studies in nationalism. – Toronto. — 2009. — Vol. XVII, № 1 — 2. — P. 83 — 93.
25. Sheffer, G. Diaspora politics: At home abroad. — Cambridge, 2009. № 6. — Р. 208.
26. Арутюнов, С. А., Козлов, С. Я. Диаспоры: скрытая угроза или дополнительный ресурс // Независ. газ. – М., 2007. № 2. – 30 с.
27. Арутюнов, С. А. Диаспора – это процесс // Этнографическое обозрение. – М., 2008. № 2. – 74 – 78 с.
28. Балабанов, А. А. Жизненно важные интересы региональной социальной общности // Материалы научно – практической конференции «Проблемы внутренней безопасности России в XXI веке». – М., 2011. № 5. – 54 с.
29. Болдышева, Н. О. Предпринимательство иммигрантов в США: уроки для России // Социологические исследования». — М., 2009. № 8. — 51-54 с.
30. Глушенко, Г. С. Транснационализм мигрантов и перспективы глобального развития // Мировая экономика и международные отношения. — М., 2010. № 12. — 50-57 с.
31. Дьячков, М. В. Родной язык и межэтнические отношения // Социологические исследования. — М., 2009. № 11. — 67-70 с.
32. Жунусов, О. Подписка о дружбе // Золотой Рог. – Влад., 2010. № 73. – 60 с.
33. Зиядуллаев, Н. Л. СНГ в глобальной экономике: стратегия развития и национальная безопасность // Мировая экономика и международные отношения. — М., 2009. № 4. — 29-34 с.
34. Козлов, Л. Е. Этнические общины в политическом процессе Приморского края // Международные отношения и мировая политика: азиатско-тихоокеанский регионализм: сб. науч. ст. – Влад., 2011. № 15. — 163-177 с.
35. Мартышин, О. В. Национальная политическая правовая культура в контексте глобализации // Государство и право. М., 2008. № 4. — 9-17 с.
36. Мнацаканян, О. В. Глобализация и национальное государство: три мифа: национальное государство в эпоху глобализации // Социологические исследования. – М., 2010. № 5. — 137-142 с.
37. Рожков, К. Р. Глобализация как вызов национальной экономике: проблемы глобализации — как перевести их решение в практическое русло// Международная жизнь. — М., 2009. № 1. — 72-81с.
38. Семёнов, Ю. Т. Этнос, нация, диаспора // Этнографическое обозрение. – М., 2009. № 2. – 64 – 74 с.
39. Силласте, Г. Г. Социальная безопасность личности, общества и государства // Безопасность Евразии. – М., 2010. № 1. – 15 с.
40. Симонян, Р. Х. От национально-государственных объединений к региональным (проблемы мезоуровня в организации общественных систем) // Вопросы философии. — М., 2007. № 3. — 20-28 с.
41. Стрельченко, С. В. Социально-экономическая роль диаспоры в наше время: роль диаспор в экономической сфере, как правило, непропорционально значима относительно их величины // ЭКО: Всероссийский экономический журнал. — М., 2009. № 3. — 158-169 с.
42. Феофанов, К. М. Социально-гуманитарные знания // Независ. газ. — М, 2008. № 2. — 16-30 с.
43. Феофанов, К. М. Влияние глобализации на цивилизационное развитие России // Социально-гуманитарные знания. — М., 2009. № 2. — 16-30 с.
44. Миграция: словарь основных терминов. URL: http://www.demoscope.ru/weekly/pril.shtm (дата обращения: 14.10.2025).
45. Сущность государственной миграционной политики: цели, задачи и принципы. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/suschnost-gosudarstvennoy-migratsionnoy-politiki-tseli-zadachi-i-printsipy (дата обращения: 14.10.2025).
46. Миграционная политика: понятие и сущность // Современные научные исследования и инновации. URL: https://web.snauka.ru/issues/2013/01/20054 (дата обращения: 14.10.2025).
47. Обеспечение национальной безопасности: понятие, цель и основные методы. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/obespechenie-natsionalnoy-bezopasnosti-ponyatie-tsel-i-osnovnye-metody (дата обращения: 14.10.2025).
48. Сущность понятия «национальная безопасность». URL: https://www.inesnet.ru/wp-content/pdf/ES_2013_06_Demidov.pdf (дата обращения: 14.10.2025).
49. Основные подходы к национальной безопасности в юридической науке. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=48421453 (дата обращения: 14.10.2025).
50. Концептуализация понятия «Диаспора» в современных научных исследованиях. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kontseptualizatsiya-ponyatiya-diaspora-v-sovremennyh-nauchnyh-issledovaniyah (дата обращения: 14.10.2025).
51. Диаспоры в современном мире: эволюция явления и понятия // Перспективы. 2010. URL: http://www.perspektivy.info/srez/val/diaspory_v_sovremennom_mire_evolucija_javlenija_i_ponjatija_2010-02-27.php (дата обращения: 14.10.2025).
52. О диаспоре. URL: http://russian-diaspora.ru/o-diaspore/ (дата обращения: 14.10.2025).
53. Этническая группа // Большой толковый социологический словарь. URL: https://sociology_dictionary.academic.ru/599/ЭТНИЧЕСКАЯ_ГРУППА (дата обращения: 14.10.2025).
54. Этничность // Электронная библиотека Института философии РАН. URL: https://iphlib.ru/library/collection/newphilenc/document/HASH01c718e803c735d49a7164c7 (дата обращения: 14.10.2025).
55. Эволюция Российской системы национальной безопасности: историко-правовой аспект. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/evolyutsiya-rossiyskoy-sistemy-natsionalnoy-bezopasnosti-istoriko-pravovoy-aspekt (дата обращения: 14.10.2025).
56. О некоторых аспектах эволюции концепции национальной безопасности Российской Федерации в 1991-2019 гг. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/o-nekotoryh-aspektah-evolyutsii-kontseptsii-natsionalnoy-bezopasnosti-rossiyskoy-federatsii-v-1991-2019-gg (дата обращения: 14.10.2025).
57. Сагирян, Т. В. В трех редакциях стратегии национальной безопасности Российской Федерации. URL: https://sagiryan.ru/wp-content/uploads/2022/10/SAGIRYAN-T-V-V-TREH-REDAKCIYAH-STRATEGII-NACIONALNOJ-BEZOPASNOSTI-ROSSIJSKOJ-FEDERACII.pdf (дата обращения: 14.10.2025).
58. Эволюция стратегии национальной безопасности Российской Федерации (1997-2021 гг.). URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=50669229 (дата обращения: 14.10.2025).
59. Концепция национальной безопасности Российской Федерации: разработка, реализация, общественное восприятие: 1991-2008 гг. URL: https://www.dissercat.com/content/kontseptsiya-natsionalnoi-bezopasnosti-rossiiskoi-federatsii-razrabotka-realizatsiya-obshche (дата обращения: 14.10.2025).
60. Эволюция концепции национальной безопасности США: внешнеполитический аспект : 90-е гг. XX — начало XXI в. URL: https://www.dissercat.com/content/evolyutsiya-kontseptsii-natsionalnoi-bezopasnosti-ssha-vneshnepoliticheskii-aspekt-90-e-gg (дата обращения: 14.10.2025).
61. Полный текст автореферата диссертации по теме «Эволюция концепции национальной безопасности США: внешнеполитический аспект». URL: https://cheloveknauka.com/evolyutsiya-kontseptsii-natsionalnoy-bezopasnosti-ssha-vneshnepoliticheskiy-aspekt (дата обращения: 14.10.2025).
62. Проблемы национальной безопасности — зарубежный опыт // Право и управление. XXI век. 2010. URL: https://www.law-journal.ru/files/pdf/2010/10/2010_10_12.pdf (дата обращения: 14.10.2025).
63. Глобализация стратегических амбиций. Критический анализ «Стратегии национальной безопасности — 2017» Дональда Трампа // Международная аналитика. URL: https://www.interanalytics.org/jour/article/view/173 (дата обращения: 14.10.2025).
64. США: Национальная стратегия безопасности (октябрь 2022 г.), англ. – National Security Strategy // Новый дипломатический словарь. URL: https://new.diplomatic-dictionary.ru/articles/nacionalnaya-strategiya-bezopasnosti-ssha-ot-12-oktyabrya-2022-g-nelzya-teryat-vremya (дата обращения: 14.10.2025).
65. Общие вопросы обеспечения национальной безопасности. URL: https://futurepubl.ru/files/journals/2022/11/matveev.pdf (дата обращения: 14.10.2025).
66. Категория «Национальных интересов» в стратегиях национальной безопасности России и США. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kategoriya-natsionalnyh-interesov-v-strategiyah-natsionalnoy-bezopasnosti-rossii-i-ssha (дата обращения: 14.10.2025).
67. Стратегия национальной безопасности США в 90-е гг. XX в. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/strategiya-natsionalnoy-bezopasnosti-ssha-v-90-e-gg-xx-v (дата обращения: 14.10.2025).
68. Этнические диаспоры, как угроза национальной безопасности России в у // Вестник Евразийской науки. URL: https://esj.today/PDF/69FAVN125.pdf (дата обращения: 14.10.2025).
69. Об основных вызовах и угрозах национальной безопасности России в связи с актуальной миграционной ситуацией. URL: https://elar.urfu.ru/bitstream/10995/24180/1/g_2014_118.pdf (дата обращения: 14.10.2025).
70. Миграция и национальная безопасность. URL: https://demography.econ.msu.ru/wp-content/uploads/2019/12/11-vypusk.pdf (дата обращения: 14.10.2025).
71. Верховный суд США дал зелёный свет депортациям // DiasporaRU. URL: https://diasporaru.com/verhovnyy-sud-ssha-dal-zelyonyy-svet-deportatsiyam/ (дата обращения: 14.10.2025).
72. Роль диаспор в современной мировой политике // Вестник МГИМО-Университета. URL: https://vestnik.mgimo.ru/sites/default/files/pdf/019_064_rol_diaspor_v_sovremennom_mirovoy_politike.pdf (дата обращения: 14.10.2025).
73. Миграционная политика США в отношении государств североамериканс // Вестник МГИМО-Университета. URL: https://vestnik.mgimo.ru/articles/migracionnaya-politika-ssha-v-otnoshenii-gosudarstv-severoamerikanskogo-kontinenta (дата обращения: 14.10.2025).
74. «Стратегия национальной безопасности США» от 12 октября 2022 года. «Нельзя терять время» // Ветеранские вести. URL: https://veteransnews.ru/articles/strategiya-nacionalnoj-bezopasnosti-ssha-ot-12-oktyabrya-2022-goda-nelzya-teryat-vremya (дата обращения: 14.10.2025).
75. Сетевой проект «Русский Архипелаг». URL: http://www.archipelag.ru (дата обращения: 14.10.2025).
76. Электронный проект «Миграционный барометр в РФ». URL: http://www.baromig.ru (дата обращения: 14.10.2025).
77. Электронный демографический еженедельник «Демоскоп Weekly». URL: http://www.demoscope.ru (дата обращения: 14.10.2025).
78. Официальный сайт Фонда поддержки трудовых мигрантов. URL: http://www.fptm.su (дата обращения: 14.10.2025).
79. Электронный журнал «Россия в глобальной политике». URL: http://www.globalaffairs.ru (дата обращения: 14.10.2025).
80. Официальный сайт Российской благотворительная организация «ИНО-Центр». URL: http://www.ino-center.ru (дата обращения: 14.10.2025).
81. Официальный сайт ФГБУН института социологии РАН. URL: http://www.isras.ru (дата обращения: 14.10.2025).
82. Официальный сайт медиагруппы «Kontinent USA». URL: http://www.kontinent.org (дата обращения: 14.10.2025).
83. Официальный сайт Фонда «Миграция XXI век». URL: http://www.mirpal.org (дата обращения: 14.10.2025).
84. Экономический Обозревательный Портал «Перспективы». URL: http://www.perspektivy.info (дата обращения: 14.10.2025).
85. Информационно – политический сайт «Портал.ру». URL: http://www.polit.ru (дата обращения: 14.10.2025).
86. Официальный сайт научных работ Л.Л. Рыбаковского. URL: http://www.rybakovsky.ru (дата обращения: 14.10.2025).
87. Официальный сайт союза армян России. URL: http://www.sarinfo.org (дата обращения: 14.10.2025).
88. Официальная библиотека научной и учебной литературы. URL: http://www.sbiblio.com (дата обращения: 14.10.2025).
89. Электронный научно-просветительский журнал «Скепсис». URL: http://www.scepsis.ru (дата обращения: 14.10.2025).
90. Специализированный портал по обеспечению безопасности граждан РФ. URL: http://www.ugrozenet.ru (дата обращения: 14.10.2025).
91. Официальный сайт Организации Объединённых Наций. URL: http://www.un.org (дата обращения: 14.10.2025).
92. Официальный сайт Всероссийский Азербайджанский Конгресс (ВАК). URL: http://www.vakmos.org (дата обращения: 14.10.2025).
93. Электронный информационно-аналитический ресурс о событиях в мире. URL: http://www.warandpeace.ru (дата обращения: 14.10.2025).
94. Сервер о зарубежной жизни «Заграница». URL: http://www.world.lib.ru (дата обращения: 14.10.2025).
95. Электронная газета «Заграница». URL: http://www.zagranitsa.info (дата обращения: 14.10.2025).
96. Электронный проект «Движение семей SOS». URL: http://www.24sos.ru (дата обращения: 14.10.2025).