В 1919 году, когда Европа еще залечивала раны Первой мировой войны, голландский историк Йохан Хейзинга опубликовал свою самую известную работу – «Осень Средневековья. Исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах». Эта книга, ставшая, возможно, самой влиятельной работой XX века, посвященной Средним векам, предложила совершенно новый взгляд на период, традиционно воспринимаемый как преддверие Возрождения. Она утвердила концепцию «перезрелости культуры», где каждый элемент, от искусства до повседневности, пропитан ощущением завершенности, увядания, но при этом сохраняет утонченную красоту. Для современного студента-гуманитария, будь то историк, культуролог или философ, осмысление этой работы Хейзинги остается ключевым для понимания динамики культурных трансформаций, формирования ментальностей и диалога между эпохами. Наше эссе призвано не просто пересказать содержание, но и провести глубокий, многослойный анализ книги, раскрывая ее методологические инновации, социально-психологические нюансы, тонкости художественного восприятия и непреходящую актуальность прозрений автора.
Методологические основы «Осени Средневековья»: Эстетический подход и «вживание» в дух эпохи
Йохан Хейзинга предложил фундаментально новый способ изучения истории, отходя от позитивистских схем и открывая дорогу для будущих школ, таких как «Анналы». Его методология заключалась в попытке «вживания» в дух эпохи, не столько для описания событий, сколько для постижения их внутренней, духовно-психологической сути, что позволило ему увидеть подлинные мотивы и переживания людей прошлого.
Биография и интеллектуальный контекст: Отклик на упадок эпохи
Йохан Хейзинга (1872-1945), выдающийся голландский историк и теоретик культуры, создал свою magnum opus — «Осень Средневековья» — в период глубоких социальных и культурных потрясений. Замысел книги, возникший еще в 1907 году, окончательно оформился под влиянием общеевропейского декаданса конца XIX века и трагических событий Первой мировой войны. Хейзинга стремился постичь состояние разрушения и гибели привычного мира, находя аналоги в прошлом. Его личное видение эпохи позднего Средневековья было окрашено в мрачные, но притягательные тона: «кроваво-красное, тяжелое, пустынное» вечернее небо, с «угрожающими свинцовыми прогалами и отсвечивающее медным, фальшивым блеском». Это не просто метафоры; это ключ к пониманию того, как личный опыт автора преломлялся в его историческом исследовании, позволяя ему видеть в уходящем Средневековье не просто исторический факт, но универсальный архетип культурного заката.
Метод «вживания» и формирование «истории ментальностей»
Центральное место в методологии Хейзинги занимает эстетический подход и метод «вживания». Он не просто собирал факты; он пытался проникнуть в «дух» эпохи, в ее ментальность, через тончайшие проявления культуры: искусство, повседневные обычаи, общественную и индивидуальную психологию, идеалы и мечты. Этот подход позволил ему выйти за рамки традиционной политической или экономической истории, сфокусировавшись на том, что люди той эпохи чувствовали, во что верили, как воспринимали мир. Анализируя, например, рыцарские романы, придворные ритуалы или религиозные изображения, Хейзинга реконструировал сложную картину внутреннего мира человека XIV-XV веков. Именно этот метод, позднее названный «историей ментальностей», открыл новые горизонты для гуманитарных наук, оказав колоссальное влияние на развитие исторической антропологии и культурологии. Он показал, что история — это не только цепь событий, но и сложный психологический ландшафт, где сознательные и бессознательные мотивы формируют коллективный дух.
Влияние Освальда Шпенглера и концепция «игрового элемента» культуры
Методологические построения Хейзинги несут в себе отголоски морфологического анализа культурно-исторических эпох Освальда Шпенглера. Подобно Шпенглеру, Хейзинга рассматривал культуры как организмы, проходящие циклы рождения, расцвета и увядания. Однако в отличие от фатализма Шпенглера, Хейзинга находил в «осени» не только упадок, но и утонченную красоту «перезрелости». Для него культура — это не просто сумма материальных и духовных достижений, но динамическое равновесие, где метафизические идеалы играют ведущую роль.
Эта идея тесно связана с его более поздним трудом — «Homo Ludens» (1938), где Хейзинга утверждал, что культура изначально возникает в форме игры, а игровой элемент ассимилируется в различных сферах жизни: сакральной, научной, поэтической, правовой, политической. В контексте «Осени Средневековья» это означает, что даже в «перезрелой» культуре, где формы становятся жесткими и условными, сохраняется фундаментальная игровая природа человеческой деятельности. Придворный этикет, рыцарские турниры, религиозные обряды — все это не только социальные институты, но и формы «игры», через которые человек позднего Средневековья осмыслял свое существование и придавал ему смысл. Таким образом, «перезрелость» для Хейзинги — это не только закат, но и апогей формальной сложности, где дух эпохи проявляется с максимальной интенсивностью, даже если это интенсивность предвестника конца.
Франция и Нидерланды XIV-XV веков: Пейзаж «Осени Средневековья»
Хейзинга концентрирует свое внимание на социокультурном феномене позднего Средневековья во Франции и Нидерландах XIV-XV веков, создавая живую, многомерную картину уходящей эпохи, что позволяет нам глубже понять, как внешние события влияют на внутреннее состояние общества.
«Горькая тоска и усталость»: Социально-психологический климат эпохи
Период XIV-XV веков во Франции и Нидерландах, по Хейзинге, был пронизан «горькой тоской и усталостью», усиленной ощущением всеобщей беззащитности и подавленности. Этот эмоциональный фон был неслучаен, а сформирован целым каскадом катастрофических событий. Вторая пандемия чумы, известная как «Черная смерть» (1346–1353 годы), унесла от 30% до 60% населения Европы, оставив глубокий шрам в коллективном сознании. Представьте себе общество, где смерть была не исключением, а постоянным спутником, где каждый день мог стать последним.
Наряду с чумой, Столетняя война (1337-1453 годы) опустошала Францию, принося массовые разрушения и грабежи. Английские войска совершали «Большие прогулки», доходя до самого Парижа, оставляя за собой выжженную землю. Постоянная угроза нашествий, произвол и несправедливость со стороны властей и разбойников создавали атмосферу тревоги и страха. Неудивительно, что жизнь народа воспринималась как нескончаемые бедствия: «дурное правление, вымогательства, дороговизна, лишения, чума, войны и разбой». Хейзинга называет это общество «обществом духовных эпидемий», где психически неуравновешенное состояние стало нормой, а мрачные краски окрашивали все аспекты бытия, формируя менталитет эпохи, который сегодня мы бы назвали посттравматическим. Почему же, несмотря на такие трагические события, культура не просто угасала, а приобретала новые, утонченные формы?
Мир контрастов и символики: Повседневность и общественный уклад
Повседневность XIV-XV веков была калейдоскопом контрастов, где роскошь соседствовала с нищетой, а утонченность с жестокостью. Общество было строжайшим образом иерархизировано: аристократия, духовенство и третье сословие, каждое со своим предписанным местом и стилем жизни. Эта «богоустановленная действительность» закреплялась не только положением и занятиями, но и строжайшими «законами о роскоши», которые регулировали допустимое платье для каждой социальной прослойки. Однако, как отмечает Хейзинга, эти запреты часто нарушались, что лишь подчеркивало внутренние противоречия эпохи.
Идеал рыцарства, несмотря на его постепенное угасание, все еще оставался мощным символом. Хейзинга тонко подмечает, что сила этого идеала зиждилась на «прекрасных преувеличениях». Рыцарство представлялось как земное подобие ангельского воинства, а посвящение в рыцари — как таинство, сравнимое с крещением. Однако наряду с прославлением рыцарства, поэты XV века уже критиковали князей за то, что они предпочитают шутов мудрым советникам, указывая на разрыв между идеалом и реальностью.
Важной чертой эпохи было причудливое сочетание пристрастия к роскоши со строжайшим благочестием. Это проявлялось даже в ритуалах скорби. Публичная скорбь имела ярко выраженный театрализованный характер: коллективный плач по усопшему, поминальные трапезы и ежегодные поминания становились все более пышными и драматичными, что, с одной стороны, выражало подлинное горе, а с другой — служило частью социальной демонстрации.
Особенно ярко контрасты и иерархии проявлялись в одежде и ее символике. Различия в мехах, цвете, фасоне шляп, чепцов и колпаков не просто выявляли социальный статус, но и передавали состояние радости или горя, подчеркивали нежные чувства. Тончайшие цветовые оттенки были полны значения: так, белый мог символизировать чистоту или отчаяние; красный — власть и кровь Христа, но и пламя ада; зеленый — надежду и любовь. Это была целая знаковая система, понятная каждому, кто жил в этом «пестром, фальшивом, кричащем» мире.
Религиозность и эротическая культура: Смешение земного и духовного
Религиозность позднего Средневековья, по Хейзинге, была поверхностной, но прочно укорененной, полной страхов перед адскими муками, чертями и ведьмами, а также восторженных порывов, но лишенной глубоких духовных борений и спорных вопросов. Парадоксально, но именно эта всепроникающая религиозность вела к опасному смешению священного с обыденным. Церковь, казалось бы, средоточие духовности, часто становилась местом свиданий, куда молодежь приходила «поглазеть на девиц», вызывая негодование моралистов. Это яркий пример того, как сакральное пространство было ассимилировано повседневностью, теряя часть своей трансцендентности.
В сфере эротической культуры Хейзинга отмечает ее выраженный эгоизм мужчин, проявлявшийся в постоянных «обидных высказываниях» о браке и женских слабостях. Образ женщины часто сводился к объекту желания или источнику греха, что отражалось в литературе и общественном сознании. Однако не все принимали это положение вещей. Ярким примером сопротивления этим стереотипам является Кристина Пизанская, одна из первых европейских женщин-писательниц. В своем произведении «Книга о Граде женском» (1405 год) она решительно возражала на упреки в адрес женщин, заявляя, что все эти книги, порочащие женское малодушие, были написаны мужчинами, и опровергая их доводы. Ее труд стал важным шагом в отстаивании женского достоинства и интеллекта, демонстрируя, что даже в эпоху «осени» зарождались семена нового мышления.
Искусство и мышление: От «пламенеющей готики» к поиску нового языка
Мир позднего Средневековья, по Хейзинге, был ареной, где «кровавые страсти» сосуществовали с возвышенными идеалами, а стремление к красоте проявлялось в удивительно разнообразных, иногда вычурных формах. Анализируя искусство и мышление эпохи, Хейзинга не просто описывает их, но и стремится понять их внутреннюю логику и эстетическую мотивацию.
Музыкальные образы и теоретическое осмысление прекрасного
Музыка в Средневековье воспринималась как нечто большее, чем просто звуки. Это был «резонанс небес, голос ангелов, веселье рая, чаяние эфира». Она обладала мощной силой, способной вознести человеческую душу над страданиями и даже «отторгнуть от себя самой». Однако этот возвышенный идеал соседствовал с вполне земными проявлениями. Хейзинга приводит любопытные примеры музыкальных произведений, изображающих повседневность, что демонстрирует глубокое проникновение мира искусства в быт. Так, пьесы жанра «Caccia» (от итал. «охота») были призваны воспроизводить звуки охоты: «тявканье шавок, лай борзых и звук рога». В начале XVI века (переходный период, но все еще несущий отголоски средневековых традиций) инвенции французского композитора Клемента Жаннекена включали такие детализированные звуковые картины, как шум битвы при Мариньяно, сутолоку парижского рынка, «женскую трескотню» и щебетание птиц. Это показывает стремление к миметичности, к запечатлению живой реальности через музыку.
В то же время, теоретический анализ прекрасного в эту эпоху был, по мнению Хейзинги, недостаточен. Для объяснения красоты чаще использовались такие понятия, как мера, изящество, порядок, величие, целесообразность. Но более всего — «сияние, свет». Дионисий Ареопагит, один из ключевых мыслителей Средневековья, возводил красоту духовного к свету: разум есть свет, и светоносным сиянием являются знания, наука, художества, а дух освещается лучами их ясности. Эта «теория света» пронизывала средневековую эстетику, объясняя не только красоту витражей или соборов, но и внутреннюю гармонию. Что же это означает для понимания эстетических предпочтений того времени?
Изобразительное искусство и власть слова: От вычурности к античности
В изобразительном искусстве позднего Средневековья доминировал стиль «пламенеющей готики», развивавшийся с середины XIV века. Он характеризовался исключительной декоративностью, использованием изогнутых линий, напоминающих языки пламени, и сложными, витиеватыми узорами. Эта вычурность, порой доходящая до избыточности, была, по Хейзинге, признаком «перезрелости» стиля, его последней, максимально разработанной фазы. Именно античность, с ее ясностью и пропорциональностью, способствовала преодолению этой чрезмерности, предлагая новый идеал.
Параллельно с развитием искусства, искусство правления в XV веке еще не было полностью поглощено бюрократией. Государи часто искали совета у неистовых проповедников, аскетов и духовидцев, что подчеркивает глубокую религиозность и иррациональность политического мышления той эпохи. Примеры тому: Филипп де Мезьер, который около 1388 года предлагал планы спасения мира молодому королю Франции Карлу VI, или Джироламо Савонарола, чьи проповеди в конце XV века во Флоренции привели к знаменитым «сожжениям сует», демонстрируя огромную власть слова и религиозного энтузиазма над политическими решениями.
Особенности литературного классицизма Хейзинги
Хейзинга крайне критически относился к «литературному классицизму» позднего Средневековья, подчеркивая, что это «младенец, родившийся уже состарившимся». Он имел в виду не столько классицизм в его последующем, ренессансном понимании, сколько попытки имитации античных форм, которые в условиях «осени Средневековья» казались искусственными, лишенными подлинной жизненности. Эти попытки, по его мнению, не были органичным развитием, а скорее внешним заимствованием, что лишь подчеркивало внутренний кризис и формальное вырождение культуры. Хейзинга видел в этом признак того, что эпоха, неспособная к новому органичному творчеству, обращалась к прошлому, но воспринимала его через призму своего угасающего духа, придавая ему черты, присущие собственной «осени».
Источники и аргументация Хейзинги: Многомерное повествование
Уникальность «Осени Средневековья» во многом обусловлена не только концепцией, но и мастерством, с которым Хейзинга работал с историческими источниками. Его книга — это не просто изложение фактов, а тщательно сотканное повествование, где каждый элемент служит для создания объемной, живой картины эпохи.
Широта источниковой базы
Хейзинга использовал поразительно обширный и разнообразный круг исторических источников. Его повествование опирается на бургундские хроники и мемуары, среди которых особое место занимают труды «главного летописца» Столетней войны Жана Фруассара (1337-1405), чьи работы стали бесценным источником информации о рыцарских обычаях и политических событиях. Также Хейзинга обращался к «Большим французским хроникам» и «Хроникам Сен-Дени» XIV-XV веков, предоставлявшим более официальную, но не менее важную историческую перспективу.
Помимо исторических хроник, он активно цитировал Писание, латинские религиозные трактаты, а также творения немецких и нидерландских мистиков, что позволяло ему глубоко проникнуть в духовный мир эпохи. В его работе встречаются отрывки из сочинений ученых, писателей, историков XVIII и XIX веков, что свидетельствует о широком интеллектуальном кругозоре автора и его умении вписывать средневековый контекст в более широкую историографическую традицию. И, конечно, книга насыщена примерами из литературных и художественных произведений бургундских авторов XIV-XV веков, религиозных трактатов, фольклора и документов эпохи, что придает повествованию необыкновенную плотность и фактологическую обоснованность.
«Архитектура» цитирования: Зеркало Средневековья
Одной из наиболее примечательных особенностей работы Хейзинги является его «многоуровневый способ цитирования», который сам по себе уподобляет повествование сложным иерархическим построениям, свойственным Средневековью. Он не просто вставляет цитаты; он строит из них своего рода архитектурный ансамбль. Цитаты часто приводятся в подлиннике — библейская латынь V века, французский язык XIII-XV веков, средненидерландский и средневерхненемецкий — и тут же дается авторский перевод на нидерландский язык. Такой подход не только придает аутентичности и глубины тексту, но и позволяет читателю ощутить полифонию языков и культур, сосуществовавших в ту эпоху.
Это не просто академическая точность; это стилистический прием, который позволяет Хейзинге создать эффект присутствия, погружая читателя в оригинальную языковую и культурную среду. Каждая цитата, будь то отрывок из хроники, поэмы или религиозного трактата, становится не просто иллюстрацией, но голосом эпохи, который автор умело вплетает в свое повествование. Таким образом, Хейзинга не только рассказывает о Средневековье, но и воссоздает его, используя сами источники как строительные блоки для своей «Осени».
Влияние и критика: «Осень Средневековья» в зеркале времени
Книга Йохана Хейзинги «Осень Средневековья» не просто стала классикой, но и оказала колоссальное влияние на развитие гуманитарных наук XX века, породив новые дискуссии и переосмысления.
Предтеча «Новой исторической науки» и «бунт медиевистов»
«Осень Средневековья» по праву считается, возможно, самой влиятельной книгой XX века, посвященной Средним векам. Хейзинга стал непосредственным предшественником французской школы «Анналов», отказавшись от позитивистской концепции истории, которая стремилась найти универсальные законы развития. Вместо этого он обратился к изучению коллективной психологии и ментальности средневековой жизни, что позволило видеть в нем одного из основателей «Новой исторической науки». Итальянский историк Овидио Капитани (1974) характеризовал метод Хейзинги как прелюдию к междисциплинарным исследованиям и неевропоцентристской направленности, открыв путь к более широкому и глубокому пониманию исторических процессов.
Выход книги в 1919 году совпал с первыми публикациями знаковых произведений модернизма, таких как «Улисс» Джеймса Джойса, «Закат Европы» Освальда Шпенглера и второй роман Марселя Пруста «В поисках утраченного времени». Это не просто совпадение, а свидетельство того, что Хейзинга уловил и выразил дух времени, переживавшего свой собственный «закат». Почему же эта книга, несмотря на ее исторический контекст, остается актуальной и сегодня?
Хейзинга стоит у истоков так называемого «бунта медиевистов» — движения, оспаривавшего жесткое разделение между Средневековьем и Возрождением. Эта идея заключалась в том, что многие аспекты культуры, традиционно считавшиеся ренессансными, на самом деле коренятся в Средних веках, и наоборот, многое в Ренессансе является вполне средневековым. Таким образом, Хейзинга оспаривал представление о позднем Средневековье как лишь периоде смерти средневековой цивилизации без продолжения в Новом времени. Он утверждал, что и ренессансная Флоренция, и позднесредневековая Бургундия в XV веке «разыгрывали один и тот же спектакль», подчеркивая преемственность и сложность культурных процессов. В России «Осень Средневековья» была впервые опубликована только в 1988 году, но статья С.С. Аверинцева в «Вопросах философии» в 1969 году уже положила начало серьезному изучению наследия Хейзинги.
Личность Хейзинги: Антифашист и критик цивилизации
Йохан Хейзинга был не только выдающимся историком, но и страстным, последовательным антифашистом. Он резко выступал против национализма, называя его «чумой, проказой нашего времени», и призывал сопротивляться культу героического и упадку морали. Хейзинга подчеркивал, что XX век сделал историю орудием лжи, воздвигая «кровожадные идолы», грозящие поглотить культуру.
Его критическое отношение к современной ему цивилизации было глубоко осмысленным. Он отмечал «всеобщее ослабление морального принципа» и видел причины кризиса западной цивилизации в иррационализме, интуитивизме, культе дологического, воинствующей мифологии и «гипернационализме». В его понимании, эти черты вели к формированию «пуэрилистического» типа личности – человека, неспособного к глубокому мышлению и саморефлексии, склонного к поверхностным суждениям и массовым истериям.
Несмотря на свои антифашистские убеждения, Хейзинга отказался участвовать в антифашистском Комитете бдительности (1936), считая большевизм «бичом нашего времени» наряду с «безудержным национализмом». Он видел опасность во всех формах тоталитаризма. В 1941 году, в условиях немецкой оккупации Голландии, Хейзинга опубликовал книгу «Культура Нидерландов в XVII в.», стремясь поднять дух своих соотечественников. Его жизнь трагически оборвалась 1 февраля 1945 года: он умер, находясь в ссылке после ареста за свои антифашистские взгляды, не дожив нескольких месяцев до конца войны. Таким образом, его «Осень Средневековья» не только исторический труд, но и глубоко личное, пророческое предостережение о цикличности культурного упадка и опасностях, подстерегающих цивилизацию.
Заключение: Актуальность «Осени Средневековья» в XXI веке
Труд Йохана Хейзинги «Осень Средневековья» остается краеугольным камнем в гуманитарных науках, предлагая не просто исторический очерк, но и глубокое культурологическое размышление, чья актуальность не угасает даже столетие спустя. Его концепция «перезрелости культуры» позволяет нам по-новому взглянуть на динамику культурного развития, где пик совершенства форм может предвещать их увядание, а красота может скрывать внутренний кризис.
Хейзинга мастерски показал, что история — это не только последовательность событий, но и сложный лабиринт ментальностей, чувств и идеалов, который можно постичь лишь через «вживание» в дух эпохи. Его метод, предвосхитивший школу «Анналов» и историческую антропологию, доказывает, что изучение искусства, обычаев, повседневности и даже символики цвета может дать более глубокое понимание человеческого опыта, чем сухие факты политической истории.
В XXI веке, когда мы сталкиваемся с собственными вызовами — от гипернационализма до «духовных эпидемий», от информационного шума до утраты глубины в культурных проявлениях — пророческие предостережения Хейзинги звучат особенно остро. Его «Осень Средневековья» учит нас критически относиться к настоящему, распознавать признаки «перезрелости» и помнить, что даже в самые мрачные времена человеческий дух ищет красоту, смысл и возможность обновления. Книга Хейзинги — это не просто памятник исторической мысли, но и вечный компас для понимания универсальных циклов культурного развития и упадка, а также мощный призыв к сохранению глубины и подлинности в мире, который, подобно позднему Средневековью, порой кажется «пестрым, фальшивым, кричащим».
Список использованной литературы
- Иконникова С.Н. История культурологии: идеи и судьбы. – СПб., 1996. URL: http://www.monsalvat.globalfolio.net/ (дата обращения: 21.10.2025).
- Сильвестров Д.В. Й. Хейзинга и «Осень Средневековья». В кн.: Хейзинга Й. Осень Средневековья. – М., 2007.
- Харитонович Д.Э. Осень Средневековья: Йохан Хейзинга и проблема упадка. В кн.: Хейзинга Й. Осень Средневековья. – М., 1995.
- Хейзинга Й. Осень Средневековья. – М., 1995.
- «Осень Средневековья» // Википедия. URL: http://ru.wikipedia.org (дата обращения: 21.10.2025).
- Культурологические идеи в работах Хейзинга «Осень средневековья» // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kulturologicheskie-idei-v-rabotah-heyzinga-osen-srednevekovya (дата обращения: 21.10.2025).
- Цитаты из книги «Осень Средневековья» Йохан Хёйзинга // Litres. URL: https://www.litres.ru/yohan-heyzinga/osen-srednevekovya/chitayte-onlayn/ (дата обращения: 21.10.2025).
- Цитаты из книги «Осень Средневековья» Йохан Хёйзинга // Mybook. URL: https://mybook.ru/author/johan-hejzinga/osen-srednevekovya/quotes/ (дата обращения: 21.10.2025).
- Хейзинга Й. Осень Средневековья / Пер. с нидерландского Д. В. Сильвестрова. — 5-е изд.; просмотрено переводчиком. — (Библиотека истории культуры). ISBN 5-8112-0728-X. URL: http://www.geum.ru/next/art-20083.php (дата обращения: 21.10.2025).
- Осень Средневековья : исследование форм жизненного уклада и форм мышления в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах / Й. Хейзинга ; ред. С. С. Аверинцев ; пер. Д. В. Сильвестров ; авт. послесл. А. В. Михайлов ; авт. примеч. Д. Э. Харитонович. — М. : Наука, 1988. URL: https://opac.hse.ru/opac/record/000021652 (дата обращения: 21.10.2025).
- Йохан Хейзинга. «Осень Средневековья» // Arzamas. URL: https://arzamas.academy/materials/1269 (дата обращения: 21.10.2025).
- Купить книгу «Осень Средневековья», Йохан Хёйзинга. Издательство «Азбука», ISBN: 978-5-389-15564-0.
- «Осень Средневековья» Йохана Хейзинги. Поэма о гибели прекрасной эпохи // BGshop. URL: https://www.bgshop.ru/catalog/getfulldescription/10707447 (дата обращения: 21.10.2025).
- Осень Средневековья. Homo ludens. Эссе Йохан Хейзинга // Лабиринт. URL: https://www.labirint.ru/books/709197/ (дата обращения: 21.10.2025).
- Хейзинга И. Осень средневековья // Gumer. URL: https://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Heiz/intro.php (дата обращения: 21.10.2025).
- ХЕЙЗИНГА // Электронная библиотека Института философии РАН. URL: https://iphlib.ru/library/collection/newphilenc/document/HASHc138b006ee7ef79093b137 (дата обращения: 21.10.2025).
- ПОЛИТИЧЕСКОЕ УЧЕНИЕ Й. ХЁЙЗИНГА // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/politicheskoe-uchenie-y-heyzina (дата обращения: 21.10.2025).
- Хёйзинга И. Осень средневековья — страница 33 // Geum. URL: http://geum.ru/doc/cnt/25394/ (дата обращения: 21.10.2025).
- Купить книгу «Осень Средневековья. Homo ludens. Тени завтрашнего дня», Йохан Хёйзинга. Издательство «Азбука», ISBN: 978-5-389-21211-4.