В эпоху, когда информационные потоки обещают мгновенное просветление и «ложную свободу», не требующую личных усилий, голос Мераба Мамардашвили звучит особенно пронзительно. Его философия — это не набор догм, а постоянное, напряженное усилие мысли, направленное на самоопределение человека в мире. В центре этого грандиозного проекта лежит концепция «Необходимость себя» – краеугольный камень, вокруг которого выстраивается всё его учение о сознании, свободе и подлинном существовании. Мамардашвили не уставал повторять, что философия начинается не с отсутствия чего-либо (справедливости, мира), а с удивления тому, что нечто вообще существует, что есть порядок, а не хаос. Это удивление, этот первоначальный импульс, инициирует движение мысли, которое, в конечном итоге, приводит к самопознанию и самоконституированию.
Настоящее эссе ставит своей целью глубокий и всесторонний анализ концепции «Необходимость себя». Мы погрузимся в философский контекст её формирования, выявим ключевые идеи и смысловые слои, исследуем её место в обширной системе мысли Мамардашвили и оценим её значение для понимания индивидуальной свободы, ответственности и формирования личности. Особое внимание будет уделено неочевидным связям с античной и классической немецкой философией, детализации феноменологического метода Мамардашвили, а также его имплицитной «религиозной сотериологии». Наш анализ будет обогащен сравнительным сопоставлением с идеями других мыслителей, что позволит раскрыть уникальность подхода Мамардашвили и его непреходящую актуальность в современном мире, погрязшем в «автоматическом существовании».
Философские истоки «Необходимости себя»: Диалог с традицией
Мысль Мераба Мамардашвили, подобно величественному дереву, пустила глубокие корни в почву интеллектуальной истории, питаясь соками античной мудрости и классической европейской философии. Однако его подход был далек от простого компиляторства: он вступал в живой, критический диалог с великими предшественниками, переосмысливая их идеи и встраивая их в свою уникальную систему, чтобы ответить на вечные вопросы о бытии, сознании и человеческой свободе, причём именно это неустанное переосмысление и постоянный диалог выделяют его из ряда обычных историков философии.
Античные корни: Сократ, Платон и Аристотель в осмыслении Мамардашвили
Мамардашвили не был историком философии в академическом смысле. Он критически относился к гегелевской идее линейного развития философии к некой совершенной форме. Для него античные мыслители — не музейные экспонаты, а живые собеседники, чьи идеи актуальны здесь и сейчас. Он посвятил значительную часть своих лекций античной философии, организовав их вокруг учения Платона, которого он считал одним из ключевых мыслителей, определивших европейскую традицию.
Влияние Платона на Мамардашвили проявилось, прежде всего, в понимании «мира идей» как эпицентра реальности, а также в идее упорядоченности космоса и роли полиса в противостоянии хаосу. Мамардашвили не просто воспроизводил Платона; он использовал его учение как отправную точку для своих размышлений о чистой форме мысли, о необходимости «отдать себе отчет в очевидном», что является прямым отголоском сократического принципа. Сократ, с его поиском истины через диалог и самопознание, становится для Мамардашвили образом мыслителя, который не просто знает, но живёт своей мыслью. От Аристотеля он воспринимал важность категориального аппарата и строгости мышления. Для Мамардашвили античные мыслители являлись примером того, как философия рождается из душевного потрясения, из «невозможности жизни как невозможности мысли», и как она становится вопросом о бытии и существовании, о человеческой личности, её свободе и ответственности, показывая, что подлинное философское вопрошание всегда экзистенциально укоренено.
Декарт: «Собирание субъекта» и «дление сознания»
Если античность дала Мамардашвили чувство основания, то Рене Декарт стал для него героем метафизики, чье учение о cogito послужило отправной точкой для глубоких исследований сознания. «Картезианские размышления» Мамардашвили — это не просто комментарий к Декарту, а оригинальная интерпретация, посвященная «собиранию субъекта» для возможности акта познания. Мамардашвили видел в Декарте не того, кто просто открыл «Я» как некую субстанцию, а того, кто проложил путь к пониманию «сознания сознания» — возможности осознавать себя не как психологическое «Я» со своими эмоциями и воспоминаниями, а как чистое осознающее начало.
Пафос Декарта, по Мамардашвили, заключался в «длении сознания» — в непрерывном усилии мысли, которое удерживает бытие и не позволяет ему распасться. Это «дление» не является автоматическим; оно требует активной работы, бдительности. В этом смысле, Мамардашвили «феноменологизирует» Декарта, утверждая, что в картезианстве человек является не просто субъектом, а «средним между бытием и ничто», и именно из этой срединной, неопределённой позиции он позволяет бытию быть, конституируя его через акт сознания. Таким образом, десубстанционализация cogito у Мамардашвили означает отказ от понимания сознания как некой фиксированной, устойчивой субстанции и переход к его трактовке как динамического, постоянно возобновляемого события. Что следует из этой трактовки? Она подчёркивает, что сознание — это не данность, а процесс, требующий непрерывного созидания и самоподдержания, и это напрямую связано с «Необходимостью себя».
Кант: «Чистая форма», «проблема синтеза» и «второе рождение»
Кант, особенно его «Критика чистого разума», оказал на Мамардашвили глубочайшее влияние, став отправной точкой для его историко-философской концепции. Мамардашвили интересовали «проблема синтеза» и «чистая форма» как невыводимые и неразложимые основания мысли. Эти категории позволили ему размышлять о сознании как о способности к спонтанному порождению смысла, а не простому отражению действительности. Концепция трансцендентальной апперцепции Канта, идеи о единстве сознания и совести, стали основой для понимания того, как человек конституирует мир и самого себя.
Особое значение для Мамардашвили имело кантовское понятие «нового рождения» или «второго рождения», которое он осваивал для описания динамики самоосуществления. Это не просто метафора, а указание на необходимость постоянного самообновления, возрождения в акте мысли, что напрямую коррелирует с «Необходимостью себя». Однако Мамардашвили не был слепым последователем Канта. Он критиковал его за включение различных форм дуализма в философскую систему: дуализм феноменального и ноуменального, разума и рассудка, теоретического и практического разума. Для Мамардашвили, эти дуализмы препятствовали достижению целостного понимания бытия и сознания, которое он стремился выразить через онтологию События, где мысль и реальность не разделены, а слиты в акте их конституирования. Каков же важный нюанс здесь упускается? Кант стремился к систематизации и строгости, тогда как Мамардашвили искал живую, неразрывную связь между мыслью и существованием, что приводило его к отказу от дуалистических разрывов.
Феноменология Мамардашвили: Восстановление исходного смысла
Феноменология в философии Мамардашвили — это не просто метод, а фундаментальная проблема чистой мысли, которая является возрождением исходной ситуации мыслителя. Это означает добавление к логическому акту мышления некоторого независимо от него данного фактического основания, или «чистой формы», не выводимой и неразложимой. Она связана с восстановлением оригинального смысла, с возвращением к «самим вещам». Мамардашвили, будучи последователем трансцендентальной философии, развивал свой уникальный вариант феноменологии, сочетающий классический философский инструментарий с глубоким экзистенциальным измерением.
Его метод конституирования феномена включает три ключевые составляющие:
- Личное переживание: Мысль рождается не из абстрактных рассуждений, а из глубокого душевного потрясения, из экзистенциальной «невозможности жизни как невозможности мысли». Это переживание не просто фон, а активный компонент, запускающий процесс осмысления.
- Соотнесение личного с идеей: Пережитое должно быть артикулировано, соотнесено с универсальными идеями, с тем, что Мамардашвили называл «чистой формой». Это позволяет выйти за рамки индивидуальной субъективности и придать смыслу всеобщий характер.
- Мотив случайного события, конфигурирующего смысл: Смысл не предзадан, он «случается» в точке пересечения личного переживания и универсальной идеи. Это событие не детерминировано, оно требует активного участия человека, его сознательного усилия.
Таким образом, для Мамардашвили конституирование феномена — это всегда собственно человеческая работа, акт творения, который невозможен без индивидуальной активности и ответственности. Иными словами, он не просто описывает, как феномен даётся сознанию, но и показывает, как сознание активно формирует и воплощает его в бытии.
Суть концепции «Необходимость себя»: Свобода как внутренняя обусловленность
В сердцевине всей философской системы Мераба Мамардашвили лежит уникальная и парадоксальная концепция «Необходимость себя». Она не просто название одной из его работ, но фундаментальный принцип, пронизывающий все его размышления о сознании, личности, свободе и культуре. Подобно тому, как архитектурный шедевр держится на невидимом, но прочном фундаменте, так и величие мысли Мамардашвили зиждется на этом сложном, многомерном понятии.
Сознание как предельное понятие и метафизический опыт
Для Мамардашвили сознание — это не просто одна из функций психики, не продукт мозга, а предельное, нередуцируемое понятие философии, её отправная и конечная точка. Он настаивал на том, что о сознании следует говорить на языке самого сознания, не пытаясь свести его к физическим, биологическим или социальным процессам. Сознание, по Мамардашвили, не может быть объяснено через нечто иное; оно может быть только понято и возобновлено через опыт.
Философия, в его понимании, начинается с удивления не отсутствию чего-либо, а тому, что вообще нечто существует, что есть порядок, а не хаос. Это изначальное удивление и есть проявление сознания, которое является изначально метафизическим опытом пребывания в мире. Оно позволяет человеку не просто быть в мире, но осмысливать своё бытие, выходить за рамки непосредственно данного. Мамардашвили, вслед за Декартом, искал возможность осознания себя не как психологического «Я», а как чистого, осознающего начала – «сознания сознания», которое является фундаментом любой мысли и любого опыта. Что же из этого следует? Осознание себя как чистого сознающего начала — это не просто теоретическое упражнение, а жизненно важная практика, позволяющая человеку обрести подлинную свободу и ответственность.
Личность и само-бытие: Отказ от внешних оснований
Концепция «Необходимость себя» напрямую ведет к особому пониманию личности. Личность для Мамардашвили — это не предопределённая сущность, не сумма социальных ролей или психологических черт. Это нечто, что не имеет иных оснований, кроме самого себя, то есть является само-бытием. Быть личностью означает постоянно конституировать себя, быть источником своего собственного существования и смысла.
Это не просто декларация независимости, а требование к человеку совершать непрерывное усилие по самоопределению и самореализации. Такое усилие не поддается причинно-следственному объяснению. Оно не является следствием внешних обстоятельств или внутренних склонностей; оно есть свободный акт, порождающий себя из себя. Мамардашвили утверждает, что человек создается непрерывно, снова и снова в истории, и в этом акте его создания участвует он сам, его индивидуальные усилия. Личность — это не пассивное состояние, а форма и способ бытия, особое состояние жизни, которое он называл «крупной мыслью природы».
Культура как «держащее усилие» против «автоматического существования»
«Необходимость себя» неразрывно связана с пониманием культуры. Мамардашвили определял культуру не как сумму знаний, достижений или совершенных техник, но как усилие индивида формулировать свои мысли и жить в соответствии с ними. Культура — это пространство, где человек постоянно возвращается к своим основаниям, к истокам мысли, где он «держит усилие» быть сознательным.
Здесь Мамардашвили вводит ключевую дихотомию между сознательным существованием и автоматическим существованием. Большинство людей, по его мнению, живут в режиме автоматизма, следуя шаблонам, стереотипам, внешним предписаниям. Их жизнь лишена подлинного усилия, и они не осознают себя как источник собственной свободы и ответственности. Сознательное существование, напротив, требует постоянной бдительности, внутреннего труда, способности фиксировать себя как деятельное событие в мире.
Концепция «держания усилия» становится центральной для понимания «Необходимости себя». Это не просто метафора, а указание на непрерывную работу по поддержанию сознания, по сопротивлению инерции, косности и абсурдному круговороту жизни. «Необходимость себя» — это не предзаданная необходимость, а необходимость, которую человек должен постоянно воспроизводить и утверждать своим собственным действием. Философия в этом контексте выступает как язык, на котором расшифровываются свидетельства сознания, инструмент для этого вечного «держания усилия».
«Необходимость себя» в системе идей Мамардашвили: Мысль как событие и «пустая форма» сознания
Концепция «Необходимость себя» не существует изолированно, но является органичной частью обширной и глубокой философской системы Мераба Мамардашвили. Она переплетается с его учениями о сознании, мысли как событии и символе как «пустой форме», создавая целостную картину человеческого бытия, требующего непрерывного самоконституирования. Для Мамардашвили философия была не набором абстрактных теорий, а живым актом мысли, призванным возобновлять и поддерживать человека в его подлинном существовании.
Мысль как событие и «человек, который способен фиксировать себя»
Центральной для понимания «Необходимости себя» является трактовка Мамардашвили мысли как события. Мысль – это не просто процесс в голове, не отражение действительности, а акт, который конституирует мир и человека. «Мысль рождается из душевного потрясения, из «невозможности жизни как невозможности мысли»», – утверждал философ. Это означает, что мысль не приходит сама по себе; она вырывается из состояния хаоса и неопределённости, требуя активного усилия.
Исполненный акт мысли означает, что «человек, который способен фиксировать себя как деятельное событие в мире, венчающее свободу», должен состояться. Это не пассивное созерцание, а активное делание, в котором субъект осознаёт себя как действующее начало. В этом контексте «Необходимость себя» означает, что человек не просто «имеет» мысль, а «становится» мыслью, участвуя в её рождении. Этот процесс не является автоматическим; он требует сознательного участия, «держания усилия», чтобы не скатиться в «автоматическое существование». Мысль, таким образом, является инструментом для преодоления этого автоматизма, для конституирования подлинной свободы.
Символ сознания как «пустая форма» и трансценденталия
Мамардашвили много говорил о сознании как философской проблеме, подчеркивая его парадоксальность, к которой невозможно привыкнуть. Сознание, в его понимании, не есть нечто наполненное конкретным содержанием, но скорее символ сознания, или «пустая форма». Это трансценденталия, некий структурный элемент, который не имеет своего собственного содержания, но благодаря которому становится возможным трансцендирование – выход за пределы непосредственно данного, порождение нового смысла.
Эта «пустая форма» не просто пассивный сосуд; она является активной матрицей, которая позволяет человеку конституировать себя как духовно-нравственное существо. «Необходимость себя» здесь проявляется как потребность заполнить эту «пустую форму» смыслом через личное усилие, через акты сознания и мысли. Человек должен постоянно возобновлять эту «пустую форму», чтобы сохранить свою способность к трансцендированию, к созданию себя. Если же он перестаёт это делать, «пустая форма» остается незаполненной, и человек скатывается в «автоматическое существование», лишаясь возможности быть подлинной личностью.
Роль «слова» как «производящего произведения»
В философии Мамардашвили особую роль играет слово, которое он называет «производящим произведением». Слово – это не просто знак, обозначающий нечто уже существующее. Это активный элемент, соприкосновение с которым позволяет человеку обнаружить в себе мысль, чувство, понимание. Слово не только выр��жает мысль, но и порождает её.
В контексте «Необходимости себя» слово становится инструментом самоконституирования. Человек, формулируя свои мысли, произнося их вслух или про себя, не просто фиксирует уже имеющееся, но активно создает свой внутренний мир, свою личность. Это процесс, который требует точности, ясности и ответственности. Понимание, по Мамардашвили, является способом развития не только индивида, но и всего общества, поскольку он прослеживал сложные взаимосвязи между устройством общества, его функционированием и мышлением, утверждая зависимость мышления от включенности в отношения с другими людьми через «со-общность» и «со-бытие». Слово, таким образом, является не только выражением, но и условием для этого «со-бытия», для диалога, который способствует формированию и поддержанию сознательного существования.
Экзистенциальное значение «Необходимости себя»: Свобода, ответственность и формирование подлинной личности
В современном мире, где преобладают тенденции к унификации и деперсонализации, идеи Мераба Мамардашвили о «Необходимости себя» звучат как призыв к подлинному существованию, к осознанной свободе и ответственности. Его философия выходит за рамки академических дискуссий, обретая глубокое экзистенциальное значение для каждого, кто стремится понять себя и свой путь в сложном лабиринте бытия.
Свобода как непрерывное усилие и осознанная ответственность
Для Мамардашвили свобода – это не данность, не нечто, что можно просто «иметь» или «выбрать». Это невероятные усилия, необходимые для того, чтобы вырваться из абсурдного и случайного круговорота жизни. Это не парение во сне, а напряженная работа по самоконституированию. Свобода, в его понимании, – это феномен, который не содержит выбора в обыденном смысле, это нечто, что в себе самом содержит необходимость, то есть необходимость самого себя. Это внутренняя необходимость, неотделимое свойство и предпосылка, которую необходимо постоянно осознавать, прочувствовать и принимать.
Эта трактовка свободы тесно связана с ответственностью. Мамардашвили был одним из немногих философов советской эпохи, кто открыто критиковал государство за то, что оно, декларируя заботу о гражданах, фактически «освобождало» их от чувства внутренней ответственности. Он видел в этом одну из главных причин моральной и интеллектуальной деградации общества. Для Мамардашвили, быть свободным означает быть ответственным за свои мысли, свои действия и, в конечном итоге, за своё собственное бытие. Человек должен постоянно совершать усилие, трудиться, несмотря на «фантастическую косность и упрямую хитрость» человека, чтобы существовать в режиме сознания, воспринимать действительность осознанно. В этом заключается глубокое новое измерение личности, связанное с уровнем сознательного существования, трансцендирующего каузальные закономерности.
Преодоление шаблонного мышления и путь к мудрости
Концепция «Необходимости себя» является мощнейшим инструментом для преодоления шаблонного и стереотипного мышления, которое препятствует как индивидуальному, так и социальному развитию. Шаблонное мышление – это проявление «автоматического существования», когда человек мыслит и действует по инерции, не задаваясь вопросами и не совершая внутренних усилий.
Мамардашвили подчеркивал, что отсутствие личного усилия и внутренней ответственности, характерные для «автоматического существования», ведет к ложному чувству свободы и невозможности осознанного преобразования действительности. Идея «Необходимости себя» призывает человека к постоянному критическому осмыслению, к выработке собственного взгляда на вещи. Реализовать себя, по Мамардашвили, означает понять, кто ты есть на самом деле и каково твое действительное положение, а не просто следовать внешним предписаниям.
Путь к мудрости – это не усвоение чужих истин, а собственный взгляд на вещи, который человек открывает сам, пройдя путь, который никто не может пройти за него. Это путь самостоятельного мышления, преодоления предрассудков и стереотипов. Мудрость обретается только через непрерывное усилие «Необходимости себя», через самоконституирование в актах свободы и ответственности. Только так человек может стать подлинной личностью, способной к осознанному существованию и к формированию своей уникальной судьбы.
Сравнительный анализ и актуальность концепции в современном мире
Философия Мераба Мамардашвили, в частности его концепция «Необходимость себя», представляет собой уникальный синтез западных и античных традиций, пропущенный через призму экзистенциального опыта XX века. Чтобы в полной мере оценить её глубину и значение, необходимо не только изучить её внутреннюю логику, но и поместить её в широкий контекст мировых философских идей, а также осмыслить её актуальность для современного общества.
«Религиозная сотериология»: Христианские мотивы в секулярной философии
В философии Мамардашвили прослеживается имплицитная «религиозная сотериология», где философия выступает секулярной версией христианской религии, призванной через мышление осуществить «спасение» человека. Эта идея может показаться парадоксальной для светского философа, однако она глубоко укоренена в его размышлениях о бытии и сознании. Мамардашвили оживил христианские традиции в вопросе о мышлении, акцентируя такие темы, как подлинное и неподлинное существование, свобода и принуждение, а также личная ответственность.
Ключевым символом в этом контексте является образ Христа и сюжет искупительной жертвы. Мамардашвили не трактует их в строго теологическом смысле, но использует как метафоры для артикуляции глубоко человеческих проблем: необходимости страданий для очищения, жертвенности ради истины и осознанного выбора пути. «Агония Христа длится вечно» – это не просто христианский догмат, а образ вечного усилия, которое должен совершать человек, чтобы удержать себя в состоянии сознания, в состоянии подлинной жизни. «Необходимость себя» в этом смысле приобретает почти религиозное звучание: это призвание к постоянному самопреодолению, к «спасению» через непрерывный акт мышления и волевого усилия. Какой важный нюанс здесь упускается? Мамардашвили переводит религиозные понятия в плоскость экзистенциального и этического, делая их универсально применимыми для осмысления человеческого бытия вне конфессиональных рамок.
Диалог и расхождения с Ортегой-и-Гассетом, Делёзом, Гваттари, Фроммом
Хотя Мамардашвили не вступал в прямой диалог с каждым из этих философов в своих трудах, его концепция «Необходимость себя» позволяет провести интересные параллели и различия:
- Хосе Ортега-и-Гассет (особенно его концепция «жизненного разума» и «Я — это я и мои обстоятельства»): Мамардашвили близок Ортеге в признании уникальности индивидуального бытия и необходимости постоянного самосозидания. Оба философа подчеркивают, что человек не имеет предзаданной сущности, а постоянно делает себя в процессе жизни. Однако, если у Ортеги акцент делается на «обстоятельствах» как формирующем факторе, то у Мамардашвили – на внутреннем, сознательном усилии по преодолению этих обстоятельств, на «Необходимости себя» как внутреннем источнике.
- Жиль Делёз и Феликс Гваттари (философия желания, ризома, детерриториализация): Здесь наблюдаются скорее контрасты. Если Делёз и Гваттари стремятся к освобождению желания, к детерриториализации субъекта и созданию «машин желания», то Мамардашвили, напротив, акцентирует «собирание субъекта», конституирование устойчивого сознательного «Я» через «держание усилия». Делёз и Гваттари могут видеть в «Необходимости себя» проявление «территориализации» и фиксации, тогда как Мамардашвили настаивает на ней как на условии подлинной свободы от хаоса.
- Эрих Фромм (гуманистический психоанализ, «бегство от свободы», «иметь или быть»): Фромм, как и Мамардашвили, остро ставил вопрос о подлинной свободе и ответственности, критикуя потребительское общество и конформизм. Концепция Фромма о «бегстве от свободы» резонирует с идеей Мамардашвили об «автоматическом существовании», когда человек отказывается от внутренней ответственности и ищет внешних ориентиров. «Необходимость себя» у Мамардашвили можно рассматривать как философское обоснование фроммовского призыва «быть», а не «иметь», к активному саморазвитию и принятию на себя бремени свободы.
Мамардашвили и феноменология Гуссерля: разная драма конституирования
Мамардашвили, хотя и находился под сильным влиянием феноменологии, особенно в её картезианских корнях, предлагал свой уникальный её вариант. Сравнивая его с Э. Гуссерлем, особенно с его «Картезианскими размышлениями», мы видим значительные различия в «драматургии конституирования феномена». Гуссерль определяет разум как универсальную сущностную структурную форму трансцендентальной субъективности, стремясь к строгой научности и методологической чистоте. Его феноменология сосредоточена на очищении сознания до его чистых интенциональных актов.
Однако у Гуссерля, как отмечает Гаспарян Д. Э., отсутствует та сложная драматургия конституирования феномена, которая присутствует у Мамардашвили, где человеческое измерение артикулируется с большей экзистенциальной силой. Для Мамардашвили феномен не просто «даётся» сознанию; он активно конституируется в акте личного переживания, соотнесения с идеей и мотивом случайного события. Это «держание усилия» делает человеческое измерение более драматичным и ответственным, придавая феноменологическому акту экзистенциальное напряжение, отсутствующее в более «чистом» и абстрактном подходе Гуссерля. Мамардашвили подчеркивает, что конституирование феномена является собственно человеческой работой.
Отличие от марксистской традиции и роль в «оттепели»
Мераб Мамардашвили получил первоначальную известность как «марксист-новатор», разработавший метод анализа «превращенных форм сознания». Однако его последующая философия, и особенно концепция «Необходимость себя», резко отличалась от традиционной марксистской философской традиции. Марксизм, с его акцентом на коллективизме, историческом детерминизме и классовой борьбе, оставлял мало места для индивидуального усилия и личной ответственности, рассматривая человека как продукт социально-экономических условий.
Мамардашвили же, напротив, сосредоточился на индивидуальном усилии, свободе и способности человека к самоконституированию. Он утверждал, что человек не является пассивным продуктом истории или общества, а, наоборот, активно создает себя в каждый момент бытия. Эти идеи были особенно важны в эпоху «оттепели», когда Мамардашвили был одним из тех, кто, работая в редакции журнала «Вопросы философии» и читая лекции в различных учреждениях (МГУ, ВГИК, Высшие курсы сценаристов и режиссеров), создавал нишу для свободной мысли в условиях тотального идеологического контроля. Его деятельность в журнале «Проблемы мира и социализма» в Праге (1961-1966) и последующие лекции, содержавшие критические выпады, способствовали распространению свободомыслия и формированию поколения, способного к самостоятельному мышлению. Он формулировал «Я» как конкретное бытие, выделенное из общей социальной стихии.
Актуальность «Необходимости себя» для общества «ложной свободы»
Философия Мамардашвили необычайно актуальна для современного общества, которое сталкивается с парадоксальной ситуацией: обладая невиданными информационными ресурсами и технологиями, оно одновременно беззащитно перед ними и имеет ложное чувство тотальной свободы, не требующее личных усилий. Это «автоматическое существование», когда человек пассивно потребляет информацию, следует трендам и избегает глубинных размышлений, становится нормой.
В этом контексте «Необходимость себя» Мамардашвили звучит как набатный колокол. Она призывает к пробуждению от этого «сна разума», к активному самопознанию и самостроительству. Отсутствие внутренней ответственности, ожидание внешних указаний и неспособность к самопознанию через ответственное действие приводят к жизни, лишенной подлинного смысла. Концепция Мамардашвили показывает, что истинная свобода не в отсутствии ограничений, а в способности к осознанному самоопределению, в непрерывном усилии по конституированию себя как личности. Это вызов, который Мамардашвили бросает каждому: быть, а не просто существовать, мыслить, а не просто потреблять, творить себя, а не быть творением обстоятельств.
Заключение: Вечная необходимость самоконституирования
Путешествие по лабиринтам мысли Мераба Мамардашвили, в частности, через призму его концепции «Необходимость себя», раскрывает перед нами философию не как застывший свод догматов, но как живой, пульсирующий акт творчества. Мы увидели, как эта концепция, укорененная в диалоге с античными титанами мысли, Декартом и Кантом, переосмысливает их наследие для формулирования уникального феноменологического подхода. «Необходимость себя» предстаёт не как фатальная предопределённость, а как экзистенциальный императив – непрерывное, порой мучительное, но абсолютно необходимое усилие по самоконституированию личности.
Мамардашвили убедительно показал, что свобода – это не пассивный выбор, а акт постоянного преодоления «автоматического существования», утверждение сознания в мире, где человек постоянно рискует раствориться в хаосе или шаблонности. Его трактовка культуры как «держащего усилия», мысли как события и сознания как «пустой формы», которую необходимо наполнять смыслом, подчёркивает глубокую взаимосвязь индивидуального бытия с универсальными философскими категориями.
В имплицитной «религиозной сотериологии» Мамардашвили мы обнаружили секулярное «спасение» человека через мышление, а его диалог с другими мыслителями лишь усилил уникальность его позиции. Отличие от марксистской традиции и роль в формировании свободомыслия в эпоху «оттепели» свидетельствуют не только об академической, но и о глубокой гражданской значимости его философии.
В конечном итоге, «Необходимость себя» – это не просто теоретическая конструкция, а вечный вызов, брошенный каждому человеку. В мире «ложной свободы» и информационного шума, она призывает нас к бдительности, к внутренней работе, к осознанной ответственности за каждое мгновение нашего существования. Подлинная личность, по Мамардашвили, не даётся, а созидается – постоянно, с усилием, в каждом акте мысли и действия. Это путь к мудрости, к собственному взгляду на вещи, который никто не может пройти за нас. В этом и заключается непреходящее значение и вневременной характер философии Мераба Мамардашвили, напоминающей нам о нашей вечной необходимости быть собой.
Список использованной литературы
- Мамардашвили, М.К. Мой опыт нетипичен. М., 1996.
- Мамардашвили, М.К. Необходимость себя. Введение в философию. М.: Лабиринт, 1996.
- Мамардашвили, М.К. Как я понимаю философию. М.: Прогресс, 1992.
- Мамардашвили, М.К. Сознание как философская проблема // Вопросы философии. 1990. № 10. С. 15.
- Рейнер, Д. Сознание и совесть: Мамардашвили об общей отправной точке эпистемологической и моральной рефлексии // Мераб Константинович Мамардашвили / под ред. Н.В. Мотрошиловой. М.: РОССПЭН, 2009. С. 298–318.
- Еділбаева, С.Ж., Нығметов, Ә.Т. Феномен мысли в теории познания М.К. Мамардашвили // Journal of Philosophy Culture and Political Science. 2018. 49(4). С. 21–32.
- Гаспарян, Д.Э. Феноменология Э. Гуссерля и М. Мамардашвили: два опыта прочтения // Вопросы философии. 2021. № 4. С. 75–86.
- Леонтьев, Д.А. Философия жизни М. Мамардашвили и ее значение для психологии // Культурно-историческая психология. 2011. 7(1). С. 2–12. URL: https://psyjournals.ru/journals/chp/archive/2011_n1/39590
- Файбышенко, В.Ю. Встреча с феноменом: воплощение и развоплощение. О некоторых чертах феноменологического проекта М.К. Мамардашвили // Международный журнал исследований культуры. 2013. №3 (12). С. 35–40.
- Пашкова, Н.В. Мысль, которая не должна завершиться: актуальность и значение идей М.К. Мамардашвили // Общество: философия, история, культура. 2017.
- Нижников, С.А. Историко-философская концепция М.К. Мамардашвили // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Философия. 2015. №2. С. 91–97.
- Моисеев, А.В. Феноменология философской формы культуры в концепции М.К. Мамардашвили // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2015. № 2.
- Устименко, Д.Л. «Кантианские вариации» М. Мамардашвили: специфика текста и мысли // Известия Тульского государственного университета. Гуманитарные науки. 2014. № 4.
- Инюшина, И.А. Философия сознания М.К. Мамардашвили как духовное упражнение: пайдейя и протрептика // Ученые записки Орловского государственного университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2014. № 1(57). С. 138-144.
- Гаспарян, Д.Э. Философия сознания М. Мамардашвили: говорить о сознании на языке самого сознания. НИУ ВШЭ.