Мотивы изменения избирательного законодательства: сравнительный анализ Швеции, Грузии и России

Избирательная система — это кровеносная система любой политической организации, будь то государство, регион или муниципалитет. Она представляет собой совокупность правил, которые регулируют порядок предоставления избирательных прав, процесс проведения выборов и, что самое важное, определение результатов голосования, преобразуя голоса избирателей в места, полученные партиями и кандидатами. В широком смысле, это весь спектр общественных отношений, связанных с формированием органов государственной власти и местного самоуправления. В этом контексте, избирательное законодательство становится универсальным регулятором всех видов выборов, определяющим процедуры и принципы участия граждан.

Влияние избирательного законодательства на политический ландшафт и динамику демократических процессов невозможно переоценить. Оно является одним из наиболее влиятельных политических институтов, имеющих ключевое значение для вопросов управления, формирования законодательных и представительных структур, создания условий для справедливого представительства различных социальных групп, а также формирования систем сдержек и противовесов. Выбор и, что особенно важно, изменение избирательной системы способны существенно влиять на то, какие политические силы будут представлены в парламенте, на устойчивость правительства, частоту и интенсивность политических кризисов, и даже на безопасность государства. И что из этого следует? Недооценка роли избирательного законодательства может привести к системным сбоям и долгосрочной дестабилизации политической системы, ведь именно здесь закладываются основы легитимности власти и доверия общества.

Целью данного исследования является углубленный анализ мотивов изменения избирательного законодательства на примерах Швеции (демократическая модель), Грузии (гибридная модель) и России (постсоветская модель с элементами авторитаризма). Эти страны выбраны не случайно: они представляют собой спектр различных политических режимов и траекторий развития, что позволяет провести полноценный сравнительный анализ, выявить общие закономерности и специфические особенности, касающиеся причин и последствий электоральных реформ. В рамках исследования мы стремимся не только выявить декларируемые и негласные мотивы, но и оценить, как эти изменения повлияли на политический ландшафт и баланс сил в каждой из стран.

Теоретические основы анализа реформирования избирательных систем

Понимание того, почему и как меняется избирательное законодательство, требует прочной теоретической базы. Это не просто набор технических правил, но живой, развивающийся институт, тесно связанный с политическими, социальными и экономическими процессами, и его реформирование всегда отражает глубинную динамику общества, определяющую траекторию государственного развития.

Понятие и сущность избирательного законодательства и избирательных систем

Прежде чем углубляться в мотивы реформ, необходимо четко определить ключевые понятия. Избирательное законодательство – это совокупность правовых норм, регулирующих общественные отношения, возникающие в процессе формирования выборных органов публичной власти. Оно устанавливает избирательные системы на выборах в органы публичной власти и представляет собой систему ценностей и норм, определяющих процедуры и принципы, регулирующие выборы и участие граждан в них.

Избирательная система, в свою очередь, является механизмом, который преобразует голоса избирателей в места, полученные партиями и кандидатами. В узком смысле, это способ распределения мандатов в зависимости от итогов голосования.

Существуют три основных вида избирательных систем:

• Мажоритарная (от фр. majorité — большинство) – система, при которой избранным считается кандидат, набравший большинство голосов. Она может быть абсолютного или относительного большинства.
• Пропорциональная (от лат. proportionalis — соразмерный) – система, при которой мандаты распределяются между партиями пропорционально числу набранных ими голосов.
• Смешанная – система, объединяющая элементы мажоритарной и пропорциональной систем.

Однако мир избирательных систем гораздо богаче этой триады. Помимо основных, выделяют также:

• Полупропорциональные избирательные системы, которые стремятся к более точному представительству, чем мажоритарные, но не достигают полной пропорциональности.
• Системы единственного передаваемого голоса (Single Transferable Vote, STV), применяемые в многомандатных округах и позволяющие избирателю ранжировать кандидатов. Это обеспечивает высокую пропорциональность и представительство меньшинств.
• Системы добавочных представителей, в которых избиратель голосует за кандидатов в одномандатных округах, но его голос учитывается и как поданный за партию, что дает второй шанс на представительство партиям, не победившим в округах.

Гибридные избирательные системы могут объединять элементы пропорционального представительства и одномандатных округов, что позволяет соблюдать баланс между местными и общенациональными интересами, особенно в странах с большим населением. Например, такие системы могут использовать мажоритарные округа для регионального представительства и пропорциональный список для обеспечения представительства партий в целом.

Идеальной модели избирательной системы не существует; в мире используется более ста ее разновидностей. Это разнообразие подчеркивает, что выбор системы всегда является результатом компромиссов, политической борьбы и стремления решить конкретные задачи, будь то обеспечение стабильности правительства, представительство меньшинств или повышение легитимности власти.

Ведущие теоретические подходы к объяснению мотивов изменений

Изменение избирательного законодательства редко происходит спонтанно. За этим стоят сложные мотивы, которые политологи стремятся объяснить с помощью различных теоретических подходов.

Одним из центральных и наиболее драматичных подходов является концепция «угрозы революции». Согласно этой теории, правящая элита может пойти на реформы избирательной системы не по своей доброй воле, а под давлением продолжительных массовых антиправительственных акций и протестов. Цель таких уступок — предотвратить более радикальные изменения, которые могли бы привести к полной потере власти или даже к насильственной смене режима. Это своеобразная игра на опережение, где элита жертвует частью своих привилегий, чтобы сохранить контроль над ситуацией. Какой важный нюанс здесь упускается? Часто эти уступки лишь отсрочивают неизбежное, если глубинные причины недовольства не устранены.

Параллельно с этим, институциональный анализ является популярным методом в современной политической науке для изучения избирательных систем и реформ. Он сосредоточен на том, как институты (в данном случае, избирательные правила) формируют поведение политических акторов, и как сами акторы, исходя из своих интересов, стремятся изменить эти институты. Исследования показывают, что политические акторы могут использовать свои знания о политических системах для продвижения тех моделей, которые, по их мнению, будут способствовать их собственным политическим интересам. Это может проявляться в манипулировании избирательными барьерами, изменении нарезки округов (джерримендеринг) или модификации правил финансирования кампаний. Ярким примером изменения избирательного законодательства в интересах правящей элиты является реформа 2001-2003 годов в Российской Федерации, когда было введено обязательное применение пропорциональной или смешанной системы на выборах в законодательные органы субъектов Федерации, а политические партии стали единственным видом избирательного объединения. Это было направлено на упорядочивание партийной системы и унификацию правил политического процесса в регионах, но по факту способствовало консолидации власти вокруг доминирующей партии.

Нельзя игнорировать и корреляцию между экономическим неравенством, политической нестабильностью и реформами. Исследования показывают, что политическая нестабильность, включая частую смену режима или подавление социальных беспорядков, часто связана с неравенством. Для 18-20 стран была получена корреляция в 0,34-0,36 между индексом Джини неравенства в доходах и смертностью от политического насилия. В преимущественно сельскохозяйственных странах эта связь становится еще более заметной: корреляция между неравенством во владении землей и насильственной смертностью достигает 0,70. Высокое экономическое неравенство может порождать социальное недовольство, которое, в свою очередь, выливается в массовые протесты и требует от элит либо подавления, либо институциональных уступок, включая реформы избирательной системы. Интенция политических элит к сохранению власти является основополагающей мотивацией к реформированию (или отсутствию такового) избирательных систем, поскольку любые изменения могут либо укрепить их позиции, либо ослабить.

Факторы, определяющие изменения в избирательном законодательстве

Избирательное законодательство не существует в вакууме. Его изменения тесно переплетены с широким спектром политических, социальных и экономических условий, которые выступают катализаторами для реформирования электоральных систем, порой создавая уникальные комбинации внешних и внутренних факторов, влияющих на принятие решений.

Политические и институциональные факторы

Наднациональные процессы и глобальные тренды оказывают значительное влияние. Глобальное движение за демократическое правление в 1980-х и 1990-х годах, известное как «Третья волна демократизации», стало мощным стимулом для переоценки избирательных систем по всему миру. Начавшись в 1974 году с падения диктатуры в Португалии, эта волна распространилась на Южную Европу (Греция, Испания), Латинскую Америку (Эквадор в 1979 году, Перу в 1980-м, Аргентина в 1983-м) и Восточную Европу в конце 1980-х (Венгрия в 1988-м, СССР в 1989-м). Было осознано, что выбор политических институтов значительно влияет на политическую систему в целом. С 1990 года 28 государств провели электоральные референдумы, касающиеся изменений избирательных систем, что составляет более половины всех таких референдумов в истории. Это свидетельствует о растущем понимании важности «правил игры» и их демократической легитимации.

Однако не всегда реформы продиктованы демократическими идеалами. Интенция политических элит к сохранению власти часто становится основополагающей мотивацией для изменения законодательства. Реформы могут быть направлены на укрепление позиций правящей партии, ослабление оппозиции или манипуляцию электоральным полем. Примером такой стратегии является уже упомянутая реформа 2001-2003 годов в Российской Федерации, когда введение обязательного применения пропорциональной или смешанной системы на выборах в законодательные органы субъектов Федерации и признание политических партий единственным видом избирательного объединения было направлено на унификацию и консолидацию политического пространства под контролем федерального центра и доминирующей партии.

Частые изменения избирательного законодательства, вызванные политической конъюнктурой, могут подрывать системность и формирование электоральной культуры. В Северной Македонии в 2011 году изменения в Избирательный кодекс, внесенные без участия оппозиции и непосредственно перед парламентскими выборами, а также сокращение продолжительности избирательных процедур, негативно повлияли на организацию выборов и стали отступлением от международных избирательных стандартов. Такие действия не только дестабилизируют избирательный процесс, но и подрывают доверие граждан к политическим институтам. В Молдове, после парламентских выборов 2025 года, массовые репрессии против оппозиции и недопуск к выборам семи или восьми партий правящей Партией действия и солидарности (PAS) привели к уничтожению политической жизни и запугиванию населения, что негативно сказалось на электоральной культуре и доверии к институтам. Эти примеры демонстрируют, как законодательные изменения, зависящие от находящейся у власти политической силы, могут препятствовать формированию устойчивых избирательных традиций и электоральной культуры.

Социальные и экономические факторы

Социологические и институциональные особенности государства, а также общественное мнение, являются важными факторами реформирования избирательных систем. Например, этническое или региональное разнообразие может требовать особой конфигурации избирательных правил для обеспечения представительства меньшинств. Общественное недовольство текущей политической ситуацией или результатами выборов часто становится толчком для требований о реформах.

Экономические трудности могут стать определяющими факторами социального развития и правительственной политики, стимулируя или блокируя реформы. Кризисные потрясения в финансовой и банковской сферах, миграционный кризис и усиление кризиса в международных отношениях влияют на умонастроения избирателей и правящего класса. В условиях экономического спада или социального напряжения правительства могут прибегать к изменениям избирательного законодательства, чтобы снять общественное недовольство (например, вводя более пропорциональные системы) или, наоборот, укрепить свой контроль (повышая барьеры для оппозиции).

Внешнее давление и международные стандарты также играют роль. Международные организации, такие как ОБСЕ (OSCE) или Венецианская комиссия, часто формулируют рекомендации по демократизации избирательных процессов, что может побудить страны к реформированию своего законодательства, особенно в контексте интеграции в международные структуры или получения финансовой помощи.

Таким образом, изменения в избирательном законодательстве — это сложный многофакторный процесс, где политическая воля элит, общественное давление, глобальные тренды и внутренние социально-экономические условия переплетаются, формируя уникальные траектории электоральных реформ в каждой стране.

Сравнительный анализ мотивов и последствий избирательных реформ: кейс-стади

Чтобы проиллюстрировать влияние политической конъюнктуры, общественного мнения и международного давления на изменение избирательного законодательства, рассмотрим конкретные примеры Швеции, Грузии и России. Эти три страны представляют разные модели политического развития и демонстрируют различные мотивы и последствия электоральных реформ.

Швеция: Эволюция избирательного права и демократизация

История избирательного законодательства Швеции — это наглядный пример поступательной демократизации, где острая борьба радикальных и левых политических сил за всеобщее избирательное право привела к постепенному устранению антидемократических положений. В начале XX века Швеция находилась на перепутье, и борьба за провозглашение всеобщего избирательного права была центральной темой общественной жизни. Эта борьба продолжалась около двух десятилетий, с 1896 по 1919 год, и завершилась его провозглашением в 1921 году. Примером, активизировавшим эти процессы, стало введение всеобщего избирательного права в соседней Норвегии в 1898 году.

В 1904 году правительство Швеции предложило снижение возрастных цензов и введение пропорциональной избирательной системы, однако это было отклонено из-за опасений либералов и социал-демократов за стабильность своего большинства, демонстрируя, что даже в условиях демократизации политические акторы могут сопротивляться изменениям, если они угрожают их текущим позициям. Тем не менее, в 1906 году правительство Карла Стаафа провозгласило реформу избирательного права своей главной задачей, предложив введение равного и всеобщего избирательного права для мужчин во Вторую палату.

В результате реформ начала XX века в Швеции были достигнуты значительные успехи:

• Всеобщее избирательное право было провозглашено в 1921 году.
• Пропорциональная избирательная система пришла на смену мажоритарной, обеспечивая более справедливое представительство различных политических сил.
• Были снижены возрастные избирательные цензы, расширив круг активных избирателей.
• Женщины получили избирательные права: право голосовать и быть избранными на местных выборах в 1919 году, а на парламентских выборах — в 1921 году.

Вторая половина XX века ознаменовалась дальнейшими институциональными изменениями, включая переход от бикамерализма (двухпалатного парламента) к уникамерализму (однопалатному риксдагу) в 1971 году. Этот переход был обусловлен стремлением однопалатного Риксдага лучше отражать мнения избирателей и необходимостью проведения законодательных изменений, которые тормозились восьмилетним сроком легислатуры Первой палаты. Изначально число депутатов составляло 350, но вскоре было сокращено до 349 из-за проблем с равенством голосов, как это произошло на выборах 1973 года. В 1974 году были приняты новый Закон о форме правления и новый Закон о Риксдаге, закрепившие принципы парламентаризма, а также всеобщего, равного, свободного, прямого избирательного права при тайном голосовании.

Современный политический ландшафт Швеции характеризуется трансформацией партийно-политической системы, где на смену устойчивым межпартийным союзам пришли временные коалиции. Выборы 2022 года показали значительное усиление националистов — «Шведских демократов» — на фоне ослабления или стагнации старых парламентских партий. На этих выборах «Шведские демократы» заняли второе место, получив 20,5% голосов и 73 места в Риксдаге. Социал-демократическая рабочая партия Швеции получила 30,3% голосов (107 мест), Умеренная коалиционная партия — 19,1% (68 мест). Это свидетельствует о том, что даже в устоявшихся демократиях избирательные системы продолжают эволюционировать, отражая меняющиеся общественные настроения и запросы.

Грузия: Недоверие к выборам и «угроза революции»

В отличие от Швеции, постсоветская Грузия представляет собой пример страны, где недоверие к институтам выборов является основным катализатором политических кризисов. Политическая система Грузии характеризуется неинституциональностью, при которой высока вероятность разрешения политического конфликта нелегитимным способом, включая революции. В истории независимой Грузии смена власти путем выборов почти не имела прецедентов, за исключением первых многопартийных парламентских выборов 1990 года. Примерами смены власти не путем выборов являются «Революция роз» в ноябре 2003 года, приведшая к отставке президента Эдуарда Шеварднадзе из-за фальсификаций парламентских выборов, а также предшествующие ей события 1991-1992 годов, когда противостояние завершилось изгнанием Звиада Гамсахурдиа.

На парламентских выборах 1990 года в Грузии была применена смешанная избирательная система, при которой 125 депутатов избирались по пропорциональной системе и 125 — по мажоритарной, с 4%-м избирательным барьером. Тогда избирательный блок «Круглый стол—Свободная Грузия» во главе со Звиадом Гамсахурдиа получил большинство, заняв 155 из 250 мест (81 по пропорциональной системе и 74 по мажоритарной). Коммунистическая партия Грузии получила 64 места (44 пропорциональных и 20 мажоритарных). Однако уже выборы 1992 года привели к высокой фрагментации парламента (прошли 26 партий и блоков), а на выборах 1995 года, после введения 5%-го барьера, около 32% избирателей не пришли на участки, что свидетельствовало о растущем недоверии.

Длительные массовые антиправительственные акции и протесты оппозиции являются одним из главных факторов, способствующих проведению избирательных реформ в Грузии. Правящая партия может пойти на институциональные изменения, согласившись с требованиями оппозиции реформировать правила проведения парламентских выборов, на фоне потенциальной угрозы революции.

Парламентские выборы 2012 года стали историческим событием для Грузии, поскольку оппозиционная коалиция «Грузинская мечта» пришла к власти путем выборов, а не революции, что было неожиданным на фоне предыдущей политической традиции. На этих выборах «Грузинская мечта — Демократическая Грузия» получила 54,97% голосов по пропорциональной системе и суммарно 85 мест в парламенте (41 по пропорциональной системе и 44 по мажоритарной), став правящей партией.

Однако проблемы с доверием к выборам остаются актуальными. В 2024 году в Грузии после парламентских выборов начались протесты, вызванные подозрениями в фальсификациях и несогласием оппозиции с объявленной победой правящей партии «Грузинская мечта». По итогам выборов, партия «Грузинская мечта» набрала 53,92% голосов и получила 89 мест в парламенте. Оппозиционные партии, такие как «Коалиция за перемены» (19 мандатов), «Единство — Национальное движение» (16 мандатов), «Сильная Грузия» (14 мандатов) и «За Грузию» (12 мандатов), не признали результаты голосования и отказались от занятых мест в парламенте, что демонстрирует внутреннюю раздробленность и неспособность к консолидации. Оппозиционные партии в Грузии часто сталкиваются с внутренней раздробленностью и неспособностью объединиться, что приводит к деморализации гражданского общества и риску политической маргинализации оппозиции, тем самым создавая порочный круг недоверия и нестабильности.

Россия: Консолидация власти через электоральные изменения

В Российской Федерации мотивы изменения избирательного законодательства в 2000-х годах были тесно связаны с процессами консолидации власти. После периода относительной плюралистичности 1990-х годов, начало нового тысячелетия ознаменовалось стремлением к унификации политического пространства и упорядочиванию партийной системы.

Начало 1990-х годов характеризовалось отсутствием законодательства о политических партиях, что приводило к формированию большого числа временных избирательных блоков и объединений. Введение Федерального закона «О политических партиях» в 2001 году стало ключевым шагом к институционализации партийной системы.

Мотивы реформ 2000-х годов были направлены на:

• Упорядочивание партийной системы: Снижение количества партий, представленных в парламенте, и создание более управляемого политического ландшафта.
• Унификация правил политического процесса в регионах: Введение обязательного применения пропорциональной или смешанной системы на выборах в законодательные органы субъектов Федерации, а политические партии стали единственным видом избирательного объединения. Это, с одной стороны, декларировалось как шаг к большей системности, с другой — способствовало усилению контроля федерального центра над региональной политикой.

Изменение системы выборов в Государственную Думу на пропорциональную с повышением избирательного барьера (сначала до 7%, затем до 5%) оказало значительное влияние на формирование политической системы и легитимацию власти. Повышение барьера привело к сокращению числа партий, представленных в парламенте, что укрепило позиции доминирующей партии и сделало Государственную Думу менее представительной для малых партий и оппозиционных движений. Это можно рассматривать как пример институционального изменения, направленного на укрепление позиций правящей элиты и снижение политической нестабильности, пусть и за счет сужения политического плюрализма.

Сравнительный анализ показывает, что мотивы реформ могут быть диаметрально противоположными: от стремления к всеобщей демократизации в Швеции до консолидации власти в России, или же быть вынужденным ответом на угрозу нестабильности, как в Грузии. Однако во всех случаях изменения избирательного законодательства имеют глубокие и долгосрочные последствия для политического ландшафта и баланса сил.

Влияние избирательных законов на политический ландшафт и баланс сил

Избирательные законы — это не просто свод правил, а мощный инструмент, способный перекроить политический ландшафт и изменить баланс сил в стране. Выборы являются важнейшей формой осуществления народовластия, позволяющей народу корректировать деятельность политических сил и отбирать элиты.

Механизмы влияния избирательных систем

Избирательные системы устанавливают правила формирования законодательных и представительных структур государства, создают условия для справедливого представительства различных социальных групп и влияют на электоральный процесс, формируя системы сдержек и противовесов. Выбор конкретной избирательной системы может существенно влиять на:

• Представительство в парламенте: Мажоритарные системы склонны к преувеличению представительства крупных партий и часто оставляют за бортом малые партии, тогда как пропорциональные системы обеспечивают более точное отражение спектра политических предпочтений общества.
• Устойчивость правительства: Системы, способствующие формированию коалиционных правительств (например, многие пропорциональные системы), могут приводить к большей политической нестабильности, но и к более широкому консенсусу. Мажоритарные системы чаще формируют однопартийные правительства, которые могут быть более стабильными, но менее представительными.
• Частота и интенсивность политических кризисов: Неадекватные или несправедливые избирательные системы могут порождать недовольство, протесты и кризисы, как мы видели на примере Грузии.
• Безопасность государства: В условиях глубоких социальных расколов (этнических, религиозных) избирательная система, обеспечивающая представительство всех значимых групп, может стать фактором национальной безопасности, предотвращая конфликты.

Закон Дюверже и партийные системы

Классический труд Мориса Дюверже «Политические партии» (1951) заложил основу для понимания взаимосвязи между избирательными системами и партийными системами. Его знаменитый «Закон Дюверже» и связанные с ним гипотезы объясняют, как различные типы избирательных систем формируют число и характер политических партий.

Дюверже выделил три основных положения:

1. Пропорциональное представительство склонно вести к формированию многих независимых партий. Оно позволяет даже небольшим группам получить представительство в парламенте, стимулируя появление множества политических акторов.
2. Мажоритарная система в два тура склонна вести к формированию многих связанных между собой партий. В первом туре конкурируют множество партий, но во втором туре они вынуждены объединяться в коалиции для победы, что способствует формированию блоков.
3. Правило относительного большинства (мажоритарная система в один тур) склонно производить двухпартийную систему. Механизм «победитель получает всё» (first-past-the-post) создает стимулы для избирателей голосовать за двух основных кандидатов с наибольшими шансами на победу, чтобы избежать «потери» голоса, что приводит к укрупнению партий и вытеснению малых.

Применяя положения Закона Дюверже к анализу партийных систем в Швеции, Грузии и России, можно увидеть следующую картину:

• Швеция: Переход к пропорциональной избирательной системе в начале XX века, несомненно, способствовал развитию многопартийной системы, которая характеризуется появлением нескольких сильных партий. Даже при усилении националистов в 2022 году, партийный ландшафт остается плюралистичным, что соответствует предсказаниям Дюверже.
• Грузия: История Грузии, с частой сменой систем (от смешанной к попыткам пропорциональной), показывает, что даже при пропорциональном представительстве проблемы внутренней раздробленности оппозиции могут препятствовать формированию устойчивой многопартийной системы. Неинституциональность политической системы Грузии часто приводит к тому, что партии не консолидируются, а распадаются или исчезают после поражений, что частично противоречит чистым предсказаниям Дюверже и указывает на влияние других факторов, таких как слабость демократических институтов и высокая степень поляризации.
• Россия: Изменения в российском избирательном законодательстве, такие как повышение избирательного барьера и упорядочивание партийной системы через законодательство о партиях, фактически способствовали формированию доминирующей партийной системы, где одна партия обладает подавляющим большинством. Хотя формально Россия имеет пропорциональную или смешанную систему, заложенные в ней барьеры и административные рычаги привели к результату, который по функциональности ближе к тому, что Дюверже описывал для мажоритарных систем – ограничению количества эффективных партий и снижению конкуренции.

Таким образом, «Закон Дюверже» остается мощным аналитическим инструментом, хотя его применение требует учета специфического социально-политического контекста каждой страны.

Социально-экономический контекст и электоральные предпочтения

Не менее важным является влияние социально-экономического контекста на электоральные предпочтения и, как следствие, на мотивы изменения избирательного законодательства. Экономические и социальные кризисы — финансовые потрясения, миграционные процессы, усиление кризиса в международных отношениях — влияют на умонастроения избирателей и правящего класса в Европе и по всему миру.

Например, рост евроскептических и националистических настроений в Европе часто коррелирует с экономическими трудностями или миграционными кризисами. Эти настроения могут вынудить правящие элиты пересматривать избирательные правила, чтобы либо дать выход общественному недовольству, либо, наоборот, попытаться ограничить представительство новых политических сил. В Швеции, например, усиление «Шведских демократов» на выборах 2022 года можно рассматривать как отражение изменяющихся социально-экономических условий и запроса части избирателей на более жесткую миграционную политику и национальные интересы.

В Грузии экономические трудности и социальное неравенство постоянно подпитывают недоверие к власти и институтам, что проявляется в массовых протестах и требованиях пересмотра результатов выборов. В России консолидация власти, в том числе через избирательные реформы, происходила на фоне стремления к экономической стабильности после кризисных 1990-х.

Таким образом, избирательное законодательство является динамичной системой, которая постоянно адаптируется к изменяющимся внутренним и внешним условиям, становясь как инструментом демократизации, так и средством сохранения власти. Может ли избирательная система быть по-настоящему нейтральной в условиях, когда она сама является продуктом политической борьбы?

Заключение

Анализ мотивов изменения избирательного законодательства на примерах Швеции, Грузии и России убедительно демонстрирует многофакторность этого сложного процесса. Мы видим, что реформы могут быть движимы диаметрально противоположными силами: от прогрессивного стремления к всеобщей демократизации и расширению политического участия, как в Швеции начала XX века, до прагматичного желания консолидировать власть и снизить политический плюрализм, что наблюдалось в России в 2000-х годах. Особое место занимает Грузия, где избирательные реформы часто становились вынужденным ответом на общественное недоверие, массовые протесты и реальную «угрозу революции», при этом политическая система оставалась неинституциональной, а оппозиция — раздробленной.

Ключевые выводы исследования подтверждают, что электоральные реформы редко бывают нейтральными. Они часто служат инструментом в руках политических элит для сохранения или перераспределения власти, что ярко иллюстрирует концепция институционального анализа. Одновременно, реформы могут быть мощным ответом на общественное давление, когда массовые протесты и недовольство вынуждают правящие режимы идти на уступки, чтобы предотвратить более радикальные изменения. Корреляция между экономическим неравенством, социальной нестабильностью и политическими реформами также является важным аспектом, показывающим, как глубинные проблемы общества могут переплетаться с изменениями в «правилах игры».

Применение «Закона Дюверже» к сравнительному анализу партийных систем Швеции, Грузии и России позволило увидеть, как избирательная система влияет на формирование партийного ландшафта, подтверждая его актуальность, но также указывая на необходимость учитывать социокультурные и исторические особенности каждой страны.

Дальнейшие перспективы исследования в данной области включают более глубокий анализ влияния внешнего (международного) давления на избирательные реформы, изучение роли новых технологий в избирательном процессе и их регулировании, а также исследование влияния популистских движений на стабильность и трансформацию избирательного законодательства в различных политических режимах. Понимание этих динамик критически важно для оценки устойчивости демократических институтов и предотвращения политической дестабилизации в будущем.

Список использованной литературы

1. Автономов А.С., Морозова Е.Г. Избирательная кампания: основные категории и институты избирательного права, менеджер избирательных кампаний. – М., 1995. – 235 с.
2. Избирательные системы мира // Власть. – 2004. – 17 марта. – С. 32-45.
3. Конституция Японии 1947 г. // Конституции зарубежных государств. М., 1996. – С. 291-322.
4. Сравнительное избирательное право. Учебное пособие. М.: Норма, 2003. – С. 15, 78, 119.
5. Эксперт КГИ Григорий Голосов об избирательной системе: Смешать, но не взбалтывать [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://komitetgi.ru/publications/689/#.UpXP8dI5muo (дата обращения 27.11.2013).
6. Закон земли Саксония-Ангальт о выборах (Германия) // Сборник нормативных правовых актов зарубежного избирательного законодательства. – М.: Весь мир, 2004. – С. 35-46.
7. Садовникова Г. Д. Избирательное законодательство в Российской Федерации: этапы становления и тенденции развития // Избирательное законодательство и практика. – 2011. – № 1.
8. Ряскова Н. И. Избирательная система: понятие, виды // Молодой ученый. – 2014. – № 21 (74).
9. Игонин Д. И. Избирательные системы. – Казань: Казан. ун-т, 2015.
10. Лафитский Д. В., Касаткина Н. М., Орлов А. Г., Трещетенкова Н. Ю. Современные избирательные системы: Великобритания, Канада, Мексика, Польша. — М.: РЦОИТ: Норма, 2006.
11. Фысына М. А. Понятие, сущностная характеристика и некоторые проблемы избирательного права России // Научные труды Московского гуманитарного университета. – 2014. – № 1.
12. Понятие избирательного процесса // Ученые записки Казанского университета. Серия: Гуманитарные науки. – 2013. – Т. 155, кн. 6.
13. Желвакова В. А. Реформирование избирательных систем в России и за рубежом: от мотивации к правовой новации // Вестник Удмуртского университета. Социология. Политология. Международные отношения. – 2023. – Т. 33, № 2.
14. Юсов С. В. Политическая, экономическая и социальная контекстуальность избирательных систем // Вестник Поволжского института управления. – 2015. – № 2.
15. Мухаметов Р. С. Объяснение избирательных реформ: тестирование теории “угрозы революции” (кейс Грузии) // Полис. Политические исследования. – 2023. – № 4.
16. Леков Р. В. Трансформация политического процесса в Грузии: реформа электоральной системы // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Политология. – 2009. – № 4.
17. Плевако Н. С. Швеция-2022: эволюция политического пейзажа // Аналитическая записка ИЕ РАН. – 2022. – № 10(240).
18. Ракитская И. А. Основные этапы развития избирательного права и избирательной системы в Швеции // Вестник РУДН. Серия: Юридические науки. – 2011. – № 1.
19. Степанов М. А. Перспективы перехода на пропорциональную модель избирательной системы на выборах в парламент Франции на современном этапе // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: История и политические науки. – 2022. – № 2.
20. Обичкина Е. О. Франция на рубеже XX-XXI веков: кризис идентичности : монография. – М. : МГИМО, 2003.
21. Алексеев Р. А. Избирательная система, избирательный процесс и технологии: учеб. пособие. – М.: МГОУ, 2020.
22. Исторические выборы в Грузии: смена власти и формирование новой политической традиции // Научный журнал. – 2013. – № 4.
23. Босова Е. Н. Изменения избирательного законодательства как фактор развития избирательной системы // Правовое государство: теория и практика. – 2015. – № 1.
24. Роль законодательных изменений в совершенствовании избирательного права в России // Научные труды Московского гуманитарного университета. – 2014. – № 1.