Введение: Постановка проблемы, актуальность и структура исследования
Раннее творчество Антона Павловича Чехова (1880–1887 гг.) представляет собой уникальный полигон, на котором происходило становление великого мастера — от автора скороспелых юмористических миниатюр до создателя глубокой социально-психологической сатиры. Проблема анализа этого периода заключается в необходимости точного разграничения понятий юмора, сатиры и иронии, которые в творчестве Чехова начинают сливаться, образуя новый, своеобразный тип комического. И что из этого следует? Читатель, не понимающий этой разницы, рискует пропустить подлинный масштаб чеховского гения, сводя его тексты лишь к бытовому анекдоту.
В академическом чеховедении давно обозначена сложность определения природы чеховского «смеха». В отличие от прямой, обличительной сатиры Салтыкова-Щедрина или гоголевского «смеха сквозь слезы», Чехов предложил миру нечто новое — бесстрастный, кажущийся объективным взгляд на пошлость человеческого бытия. Массовые же источники часто упускают эту специфику, ограничиваясь поверхностным анализом тем «маленького человека» и чинопочитания.
Настоящее исследование ставит целью углубленный анализ эволюции чеховского комического начала, учитывая биографический контекст, влияние малой прессы и специфику поэтики. Мы последовательно рассмотрим: теоретические основы и концепции чеховедов о природе его смеха; роль биографии и псевдонимов в формировании авторской манеры; детальный текстологический анализ сатирических объектов и приемов в ключевых рассказах («Толстый и тонкий», «Хамелеон», «Лошадиная фамилия»). Финальный вывод позволит обозначить, как именно ранний период заложил фундамент для трагикомической манеры зрелого Чехова.
Теоретические основы и концептуализация «Чеховского Смеха»
Ключевой задачей при анализе раннего Чехова является разграничение понятий, составляющих основу комического: юмора, сатиры и иронии. Это необходимо, поскольку Чехов не просто использовал эти инструменты, но создал из них сплав, который литературовед Геннадий Бялый назвал «особым миром».
Различие сатиры и юмора на примере предшественников
Традиционно сатира представляет собой поэтическое унизительное обличение, выражающее негативную идейно-эмоциональную реакцию автора на изображаемое общественное явление или порок. Ярчайшим примером такой сатиры в русской литературе XIX века является творчество М. Е. Салтыкова-Щедрина.
У Щедрина сатирическое обличение достигает гротеска. В «Истории одного города» градоначальник Органчик, который знает лишь две фразы — «Разорю» и «Не потерплю», — является символом бесчеловечной, бессмысленной и жестокой бюрократической власти. Это прямая, разрушительная критика, не оставляющая места для сочувствия.
В отличие от этого, юмор является особым видом комического, который сочетает насмешку с сочувствием, и под маской смешного таит серьезное отношение к предмету, допуская даже некоторое оправдание или сожаление. В раннем рассказе Чехова «Смерть чиновника» (1883) мы видим элементы юмора, граничащего с трагизмом. Мелкий экзекутор Червяков, который умирает от критической тревоги, вызванной чинопочитанием, является объектом насмешки, но в то же время вызывает сочувствие: он погибает не от физической болезни, а от абсурдности социального механизма, частью которого он является.
Ирония же, будучи ключевым приемом Чехова, представляет собой отрицание или осмеяние, притворно облекаемые в форму согласия или одобрения, где истинный смысл противоположен прямому высказыванию.
Своеобразие комического начала по Г. Бялому
Признанный чеховед Г. Бялый подчеркивал, что комическое начало Чехова не укладывается в рамки традиционных определений. Оно не было ни гоголевским «смехом сквозь слезы» (где слезы перевешивают смех), ни «свирепым юмором» Салтыкова-Щедрина. По мнению Бялого, Чехов создал особый мир, который вызывает у читателя не столько гомерический хохот или гнев, сколько «недоумение и презрительное удивление».
| Концепция комического | Характеристика | Примеры у Чехова |
|---|---|---|
| Традиционная Сатира (Щедрин) | Унизительное обличение, гнев, разрушение | Редкое использование в чистом виде |
| Традиционный Юмор (Гоголь) | Смех сквозь слезы, сочувствие | «Смерть чиновника» (элементы сочувствия) |
| «Чеховский Смех» (Г. Бялый) | Недоумение и презрительное удивление. Объединение отрицания и утверждения, гнев и нежность. | «Хамелеон», «Толстый и тонкий» |
Бялый отмечает, что чеховский юмор сложен и глубок, он объединяет отрицание и утверждение, гнев и нежность, выражая презрение к пошлости и ограниченности и одновременно заботу о человеческом достоинстве. Какой важный нюанс здесь упускается? Нюанс в том, что этот смех является прологом к трагедии, поскольку Чехов демонстрирует неисправимость человеческой натуры, застрявшей в социальных условностях.
Для иллюстрации этого презрения к мещанской ограниченности Бялый использует концепт «объевшихся гусей». Этот образ соотносится с сатирическим рассказом Чехова «Гусиный разговор» (1884), в котором дикие гуси (аллегория интеллигенции или чиновников) обсуждают «гусиную нравственность» и «гусиных действительных статских советников». Сатира здесь направлена на высмеивание того, как человеческое сознание, ограниченное мещанством и чинопочитанием, сводит высокие понятия к уровню абсурдных, птичьих разговоров.
Биографический контекст и формирование авторской манеры
Эволюция чеховского смеха неразрывно связана с его биографией и, прежде всего, с условиями его ранней литературной работы.
Свое основное имя, Антон Чехов, писатель сознательно «отдал медицине», с которой, по его собственным словам, не собирался расставаться. Литературный труд, особенно в ранний период, он называл «игрой», требующей «разных кличек». Эта необходимость использовать псевдонимы (маркированная в письме к В. В. Билибину в 1886 году) отражала не только желание Чехова скрыть свое второе, «несерьезное» занятие от научного мира, но и стремление создать маску, позволяющую экспериментировать с голосами и тональностями.
Функция псевдонимов и «бесстрастная» сатира
Наиболее известным ранним псевдонимом был «Антоша Чехонте», который использовался для большинства юмористических «мелочишек» в период с 1880 по 1887 год и даже был указан на обложке его первого сборника «Сказки Мельпомены» (1884). Этот псевдоним символизировал легкий, забавный, иногда даже откровенно балаганный стиль.
Однако гораздо более важным для понимания его сатиры является псевдоним «Человек без селезёнки» (или «Ч. без С.»). В русской культуре того времени считалось, что селезенка является источником желчи и злобы. Используя этот псевдоним, Чехов намеренно дистанцировался от традиционной «желчной» или «злой» сатиры (вроде Щедрина), декларируя свой «бесстрастный» подход. Он писал с критической наблюдательностью, но без видимого морализаторства или прямого гнева.
Роль малой прессы в формировании жанра
Работа Чехова в малой юмористической прессе (журналы «Зритель», «Будильник», «Осколки») с начала 1880-х годов стала решающим фактором в формировании его стиля. Наиболее активный период сотрудничества с еженедельником «Осколки» (редактор Н. А. Лейкин, 1882–1887 гг.) требовал от Чехова максимальной лаконичности, остроты сюжета и умения создавать завершенный, емкий текст в жанре юморески и фельетона.
Эти жесткие рамки научили Чехова искусству детализации, подтекста и экономии средств выражения. Именно так сформировался его уникальный жанр «беллетриста-миниатюриста», где одна сцена или короткий диалог вмещали в себя целую социальную драму.
Литературовед А. П. Чудаков характеризует этот ранний период как использование «маски юмориста-балагура», который отождествляет себя с рядовым обывателем, болтая на житейские темы. Однако именно этот элемент прямого авторского голоса, присущий фельетону, постепенно исчезает из повествования Чехова после 1887 года, уступая место чистой объективности и подтексту. Разве не удивительно, как необходимость писать «мелочишки» для заработка привела к созданию самого объективного стиля в русской литературе?
Объекты сатиры и гротескные приемы в анализируемых рассказах
Главные мишени чеховской сатиры в ранних рассказах — это не столько социальная несправедливость в целом, сколько конкретные психологические пороки, рожденные ею: чинопочитание, хамелеонство, лицемерие и мещанская пошлость.
Сатира на чинопочитание и пошлость в рассказе «Толстый и тонкий»
В рассказе «Толстый и тонкий» (1883) Чехов анатомирует психологию чинопочитания. Встреча двух старых друзей, Порфирия (Тонкого) и Михаила (Толстого), изначально полна теплого юмора и радости. Однако Порфирий, узнав о высоком чине друга (Тайный советник), мгновенно меняется.
Гротескное изображение физического уничижения
Сатирический эффект достигается через детальное описание мгновенного физического и эмоционального преображения Порфирия:
«Порфирий вдруг побледнел, окаменел, но скоро лицо его искривилось во все стороны широчайшей улыбкой; казалось, что от лица и глаз его посыпались искры. Сам он съежился, сгорбился, сузился…»
Это не просто унижение, это гротескное, зооморфное физическое уничижение, которое распространяется даже на неодушевленные предметы: его чемоданы, жена и сын «съежились и поморщились». Чехов показывает, что чинопочитание — это не просто социальная норма, а болезнь, которая деформирует человеческую личность и превращает ее в нечто маленькое и жалкое.
Подтекст и нравственный приговор
Авторская позиция, как всегда у Чехова, раскрывается не через прямую оценку, а через подтекст. Реакция Михаила (Толстого) на уничижение друга является косвенным нравственным приговором психологии рабства: «Его стошнило». В этот момент Толстый не просто разочарован, он физически отторгает мерзость лицемерия и подобострастия, демонстрируя, что чин не убил в нем человеческое достоинство. Это и есть главный вывод: сохранение человеческого достоинства требует отказа от чинопоклонства.
Механизм хамелеонства и лицемерия в рассказе «Хамелеон»
В рассказе «Хамелеон» (1884) объектом сатиры становится не только полицейский надзиратель Очумелов, но и вся социальная система, основанная на страхе перед властью имущими.
Динамика хамелеонства
Сатира строится на пятикратной смене мнения Очумелова относительно судьбы маленького щенка, укусившего золотых дел мастера Хрюкина. Эта динамика демонстрирует абсолютную зависимость закона и справедливости от статуса возможного владельца собаки:
- Собака бродячая. Реакция Очумелова: Угроза «истребить бродячую скотину».
- Сплетня: собака генерала Жигалова. Реакция Очумелова: «Сними-ка, Елдырин, с меня пальто… Ужас какой! Наверное, золотая штучка…»
- Сплетня опровергнута: собака не генерала. Реакция Очумелова: «Бродячая! Истребить и никаких разговоров!»
- Факт: Собака брата генерала. Реакция Очумелова: Умиление: «Щенок премилый… Ничего, что укусил. Наверное, муха в глаз попала…»
- Окончательный вердикт: Собака уходит с поваром генерала, Очумелов уходит, грозя Хрюкину.
Каждая смена мнения сопровождается комическим изменением интонации и даже физического состояния Очумелова (он то надевает, то снимает пальто), что является наглядным гротескным изображением его лицемерия.
Использование «говорящих фамилий»
Чехов использует фамилии, которые являются готовой характеристикой персонажа:
- Очумелов — от слова «очуметь», потерять соображение, что прямо указывает на нелогичность и непоследовательность его решений, зависящих от чина.
- Хрюкин — от глагола «хрюкать», что придает персонажу уничижительную зооморфную характеристику, подчеркивая его низость и суетливость.
Роль подтекста и детализации в раскрытии авторской позиции
Зрелость чеховской сатиры в ранних рассказах проявляется в ее методе: Чехов смещает фокус с прямого, публицистического обличения на косвенное, тонкое изображение, достигаемое через деталь, подтекст и «бесстрастную» позицию рассказчика. Такой подход позволяет читателю стать не просто наблюдателем, но и соучастником нравственного суда, самостоятельно вынося приговор персонажам.
Детали как инструмент «бесстрастной» объективности
Чехов, как «Человек без селезёнки», избегает морализаторства. Его инструмент — это максимально объективное изображение деталей, которые говорят сами за себя.
В «Смерти чиновника» это манто генерала Бризжалова, которое Червяков пачкает чихом, и сигара, которую курит генерал, пытаясь отмахнуться от назойливого чиновника. Эти детали (одежда, жест) служат инструментом объективного, «бесстрастного» изображения, не требуя авторского комментария.
В «Хамелеоне» деталь — это то самое пальто Очумелова, которое он то велит снять в жару (когда собака — бродячая), то велит надеть (когда собака может быть генеральской). Смена одежды символизирует смену маски и социального статуса, который полицейский надзиратель вынужден принимать в зависимости от обстоятельств.
Подтекст и система говорящих фамилий
Подтекст — это невысказанный, но подразумеваемый смысл, который читатель должен извлечь самостоятельно. Реакция Толстого на Тонкого («его стошнило») — это и есть чистый подтекст, который сильнее любой прямой сатирической реплики.
Система «говорящих фамилий» становится важнейшим элементом подтекста в ранней прозе. Они не только создают комический эффект, но и дают мгновенную характеристику персонажу.
- Очумелов: Очуметь — Потеря рассудка, непоследовательность.
- Хрюкин: Хрюкать — Низменность, уничижительность.
- Перхоткин: Перхоть — Мелкость, незначительность (перхоть — мелкий мусор).
- Грязноруков: Грязь, руки — Моральная нечистоплотность, взяточничество.
Используя такие фамилии, Чехов, как юморист-миниатюрист, экономит место: читатель сразу понимает, что перед ним за тип. Это позволяет ему сосредоточиться на развитии ситуации, а не на описании характеров.
Заключение
Эволюция комического начала в раннем творчестве А. П. Чехова — это путь от фельетонной юморески, подписанной «Антошей Чехонте», до социально-психологической сатиры, характерной для «Человека без селезёнки». Период работы в малой прессе дал Чехову уникальный навык лаконизма и остроты, научив его использовать детали, диалог и гротеск для сжатого, но глубокого изображения действительности.
В рассказах «Толстый и тонкий» и «Хамелеон» он не просто обличает чинопочитание; он анатомирует его как болезнь души, вызывающую физическое уничижение и мгновенное лицемерие. Своеобразие чеховского смеха, как утверждал Г. Бялый, заключается в его трагикомической природе и его способности вызывать у читателя «недоумение и презрительное удивление».
Чехов, в отличие от своих предшественников, не бьет по пороку напрямую, а выносит его на суд читателя, используя подтекст и кажущуюся объективность. Реакция Тонкого, уничижающегося перед чином, и пятикратная смена маски Очумелова — это не просто смешно; это глубоко трагично, поскольку показывает, как пошлость и рабство разъедают человеческую личность. Именно этот «бесстрастный», наблюдательный подход, основанный на презрении к «объевшимся гусям» и одновременной заботе о человеческом достоинстве, стал фундаментом для всего его позднего творчества. Ранняя сатира Чехова — это школа, позволившая ему перейти от смеха ради заработка к смеху как инструменту познания и утверждения «иной жизни, радостной и смелой», и в этом состоит его ключевой вклад в развитие русской литературы.
Список использованной литературы
- Бялый, Г. А. Антон Чехов. – Москва, 1983.
- Бялый, Г. А. О Чехове. «Пути мною проложенные» А. П. Чехов. – Москва : Кирилл и Мефодий, 2007.
- Горький, М. А. П. Чехов. – Собр. соч. в 30-ти т. Т. 5. – Москва, 1950. – С. 428.
- Горький, М. Литературные заметки (1900). – Собр. соч. в 30-ти т. Т. 23. – Москва, 1953. – С. 316.
- Дерман, А. Б. О мастерстве Чехова. – Москва : Сов. писатель, 1959. – 207 с.
- Кулешов, В. И. Жизнь и творчество А. П. Чехова: Очерк. – Москва, 1982. – 175 с.
- Овчарская, О. В. Ранняя проза А. П. Чехова в контексте малой прессы 1880-х годов [Электронный ресурс] // А.П. Чехов.ру. – Режим доступа: http://a-chehov.ru/stati/898-o-v-ovcharskaya-rannyaya-proza-a-p-chehova-v-kontekste-maloy-pressy-1880-h-godov.html.
- Полоцкая, Э. Юмор Чехова // Чехов А. П. Рассказы. – Москва, 1985. – С. 3.
- Псевдонимы Антона Павловича Чехова. Справка [Электронный ресурс] // Чехов-Лит.ру. – Режим доступа: https://chehov-lit.ru/chehov/vokrug/psevdonimy.htm.
- Чехов, А. П. Полн. собр. соч. и писем в 30-ти т. Письма в 12-ти т. 3. – Москва, 1976. – С. 39.
- Чехов, А. П. Рассказы. Повести. Пьесы. – Москва : АСТ: Астрель, 2007.
- Чудаков, А. П. Поэтика и мир Антона Чехова: возникновение и утверждение. – [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://knizhnik.org/aleksandr-chudakov/poetika-i-mir-antona-chehova-vozniknovenie-i-utverzhdenie/4.
- Говорящие фамилии в рассказах А.П. Чехова [Электронный ресурс] // Nsportal.ru. – Режим доступа: https://nsportal.ru/ap/library/literaturnoe-tvorchestvo/2019/03/31/govoryashchie-familii-v-rasskazah-ap-chehova.
- Говорящие фамилии в рассказах А.П. Чехова и их роль в раскрытии замысла [Электронный ресурс] // PPT-Online.org. – Режим доступа: https://ppt-online.org/396033.
- Ирония, юмор, сатира в литературе [Электронный ресурс] // Studfile.net. – Режим доступа: https://studfile.net/preview/17698308/page:14/.
- Журналы, в которых печатался А.П. Чехов [Электронный ресурс] // PPT-Online.org. – Режим доступа: https://ppt-online.org/364278.