XX век — это не просто хронологический отрезок, это тектонический сдвиг в истории человечества, отмеченный беспрецедентным размахом научно-технического прогресса. Он перекроил не только карту мира и политические системы, но и сам образ жизни, мысли и чувствования человека. В центре этого грандиозного преображения стоит феномен, который мы называем технизацией. Это не просто внедрение машин или инструментов; это всеохватывающий процесс, в ходе которого технические средства и технологии проникают во все сферы человеческой деятельности — от производства до быта, от искусства до социальных отношений. Культура, как живой организм, впитала эти изменения, адаптировалась к ним, но и столкнулась с невиданными ранее вызовами, породив при этом глубокие философские и этические дилеммы.
Данное эссе ставит своей целью не просто констатировать факты, но провести комплексный аналитический экскурс в глубь этих трансформаций. Мы проследим ключевые этапы научно-технического прогресса XX века, выявим их прямое влияние на повседневную жизнь и ценностные установки, погрузимся в культурные проблемы, вызванные технизацией – от экзистенциального отчуждения до глобального экологического кризиса. Особое внимание будет уделено тому, как философская мысль осмысливала новую реальность, и как искусство, литература и кинематограф становились зеркалом, отражающим меняющиеся настроения: от раннего технооптимизма до глубокого технопессимизма. Наконец, мы проведем компаративный анализ западной и отечественной традиций в этом осмыслении, чтобы увидеть, как разные культурные парадигмы отвечали на общий вызов технического века. Это исследование призвано не только систематизировать знания, но и стимулировать критическое осмысление наследия XX века, его уроков и вызовов для нашего собственного, уже XXI столетия.
Эпоха трансформаций: Ключевые этапы научно-технического прогресса XX века и их социокультурные последствия
XX век стал ареной для наиболее стремительного и глубокого научно-технического развития в истории человечества. Начавшись с эпохи, когда мир еще во многом опирался на наследие индустриальной революции XIX века, он завершился формированием постиндустриального общества, где информация и высокие технологии заняли центральное место. Этот беспрецедентный прогресс привел к радикальным культурным сдвигам, затронувшим каждую грань человеческого бытия, тем самым навсегда изменив его.
Первая половина XX века: Атомная энергия, радиотехника и авиация
На заре XX столетия наука и техника, словно пробудившиеся гиганты, начали стремительно изменять мир. Фундаментальные открытия в области физики и инженерии заложили основу для будущих трансформаций.
Одним из наиболее значимых направлений стала атомная физика. Ее истоки лежат на рубеже XIX–XX веков, когда ученые начали проникать в тайны строения материи. В 1911 году Эрнест Резерфорд, экспериментально доказав существование ядра атома, предложил его планетарную модель, которая стала краеугольным камнем для дальнейших исследований. Это открытие было сопоставимо с расширением географических границ, но только теперь — в микромире. Кульминацией ранних этапов стало открытие нейтрона в 1932 году, что не просто дополнило знание об атоме, но и открыло дверь в новую эру — эру ядерной физики и, как следствие, атомной энергии. Последствия этих научных прорывов, воплотившиеся в ядерном оружии и атомных электростанциях, радикально изменили не только военное дело и энергетику, но и геополитический ландшафт, породив невиданные ранее страхи и надежды, поскольку человечество получило в свои руки невиданную по разрушительности силу.
Параллельно с этим, радиотехника переживала бурное развитие, особенно после Первой мировой войны. Основой для революции в беспроводной связи стали изобретения диода Джоном Амброзом Флемингом в 1904 году и триода Ли де Форестом в 1906 году. Эти компоненты позволили существенно усовершенствовать радиосвязь, сделав возможной передачу не только телеграфных сигналов, но и голосовых сообщений, а затем и музыки. Уже в 1920 году в США началось регулярное радиовещание, превратившее радио из технической диковинки в мощнейшее средство массовой информации и развлечения, навсегда изменившее досуг и коммуникационные практики миллионов людей. Культура стала «слышать» мир в реальном времени, что способствовало формированию глобального информационного пространства.
Развитие авиации также внесло свой вклад. От первых полетов братьев Райт в 1903 году до создания мощных военных и гражданских самолетов, авиация трансформировала транспорт, сократила расстояния и изменила восприятие мира как единого целого, что имело колоссальные последствия для логистики, торговли и, к сожалению, ведения войн.
Вторая половина XX века: Научно-техническая революция и рождение информационного общества
Если первая половина века заложила основы, то вторая ознаменовалась полномасштабной научно-технической революцией (НТР), которая началась примерно в 1940-х–1950-х годах. НТР не просто продолжила, но и многократно ускорила темпы изменений, характеризуясь универсальностью, всеохватностью и повышением требований к квалификации трудовых ресурсов.
Центральным элементом НТР стала автоматизация производства, которая привела к существенному увеличению производительности и изменению характера труда. Человеческий фактор стал смещаться от физического труда к интеллектуальному и контрольно-управляющему, что потребовало от работников новых навыков и постоянного обучения.
Одним из самых ярких символов эпохи стало освоение космоса. Запуск первого искусственного спутника Земли Советским Союзом 4 октября 1957 года и последующий первый пилотируемый космический полет Юрия Гагарина 12 апреля 1961 года открыли новую главу в истории человечества. Космос перестал быть уделом фантастов, став реальной ареной для научных исследований и технологических прорывов, породив новую мифологию и вдохновение, а также стимулировав развитие множества смежных технологий.
Однако, пожалуй, наибольшее социокультурное влияние оказало развитие вычислительной техники и информационных технологий. С появлением микрокомпьютера Altair-8800 в 1975 году и, особенно, персонального компьютера IBM PC (модель IBM 5150) 12 августа 1981 года, технологии начали проникать в каждый дом и офис. Но настоящая революция произошла с общедоступностью Всемирной паутины в 1991 году и появлением веб-браузера NCSA Mosaic в 1993 году, что способствовало ее быстрой популяризации. К 1997 году в Интернете насчитывалось около 10 миллионов компьютеров, и это было лишь начало. Интернет трансформировал коммуникации, доступ к информации и формы социального взаимодействия, заложив основы современного информационного общества, где обмен данными стал мгновенным и повсеместным.
Не менее значимым стало развитие биотехнологий. Рождение генетической инженерии связывают с получением первой рекомбинантной ДНК в лаборатории П. Берга в 1972 году. А статья Стэнли Коэна и Герберта Бойера 1973 года об успешном переносе человеческого гена в плазмиду кишечной палочки стала манифестом биотехнологической революции. Эти достижения открыли невиданные возможности в медицине, сельском хозяйстве, но одновременно породили сложнейшие этические дилеммы, требующие глубокого осмысления.
В целом, НТР значительно увеличила экономический потенциал мирового хозяйства и привела к переходу к интенсификации производства. Требования к квалификации трудовых ресурсов возросли: например, в США к 1970-м годам более 40% гражданской рабочей силы имело высшее образование, что свидетельствует о глубоких структурных изменениях в обществе, где знание и навыки стали ключевыми факторами успеха.
Достижения медицины и этические вопросы
Медицинский прогресс XX века также оказался революционным и имел колоссальные культурные последствия. Ключевым открытием стало обнаружение пенициллина Александром Флемингом в 1928 году (публикация в 1929 году). Массовое производство этого первого антибиотика, начавшееся в 1943 году во время Второй мировой войны, а также его получение Зинаидой Ермольевой в СССР в 1942 году, ознаменовали новую эру в борьбе с инфекционными заболеваниями.
Благодаря достижениям медицины – массовой вакцинации, улучшению гигиены, широкому применению антибиотиков – средняя продолжительность жизни в XX веке увеличилась вдвое. Если в середине XIX века в развитых европейских странах умирало 150–250 из 1000 новорожденных до года, то к началу XXI века этот показатель приблизился к нулю. Это не просто статистика; это кардинальное изменение демографической картины, социальных структур, отношения к старости и смерти, а также к планированию жизни. Однако, наряду с этими достижениями, развитие биотехнологий и генетической инженерии породило и новые, сложнейшие этические вопросы, касающиеся вмешательства в природу человека, пределов его модификации и стоимости жизни. Например, кто имеет право определять, что является «нормальным», а что требует «улучшения»?
Таким образом, XX век стал эпохой, когда наука и техника не просто развивались, но и активно формировали культуру, изменяя ее основы и постоянно ставя перед человечеством новые вопросы о его месте в мире, созданном собственными руками.
Повседневность в объятиях техники: Изменение жизни и ценностных установок
Глобальная технизация мира в XX веке не осталась абстрактным явлением, а глубоко проникла в самую ткань повседневной жизни каждого человека. Она перекроила быт, изменила способы коммуникации, переформатировала рынок труда и, что особенно важно, сформировала новые ценностные ориентиры, которые до сих пор определяют облик современной культуры.
Комфорт и эффективность: Бытовая техника и транспорт
Раньше домашний труд был изнурительным и требовал колоссальных затрат времени и сил. Однако XX век принес «бытовую революцию», сделав повседневность значительно более комфортной и эффективной. Массовое внедрение бытовой техники стало одним из самых заметных признаков технизации. Уже в 1920-х годах появились электрические пылесосы и холодильники, радикально упростившие уборку и хранение продуктов. Хотя посудомоечная машина была запатентована Джозефиной Кокрейн еще в 1886 году, а Флоренс Парпарт изобрела первый электрический холодильник в 1914 году, именно в XX веке эти устройства стали массовыми. Появление интеркома, изобретенного Мари ван Бриттан Браун в 1966 году, лишь подчеркнуло стремление к автоматизации и удобству на самых базовых уровнях. Это не просто освободило время, особенно для женщин, но и изменило представление о «домашнем очаге», превратив его в пространство, насыщенное технологиями, где рутинные задачи решаются быстрее, позволяя людям уделять больше внимания досугу или саморазвитию.
Одновременно с этим, распространение автомобилей кардинально изменило транспортную инфраструктуру, досуг и образ жизни в целом. Автомобиль стал символом свободы и мобильности, что привело к исчезновению таких профессий, как кучер и колесник, но одновременно создало новые рабочие места в автомобильной промышленности: производство, ремонт, строительство дорог и, конечно, бензиновый бизнес. Развитие личного транспорта способствовало урбанизации, развитию пригородов и изменению социальной географии.
Трансформация коммуникаций: От радио к Интернету
Сфера коммуникаций пережила не просто изменения, а настоящие тектонические сдвиги. В начале века радио стало первым массовым электронным СМИ. В 1906 году Ли де Форест изобрел аудион, что позволило передавать голосовые сообщения и музыку по радио. Первая музыкальная передача с Эйфелевой башни распространилась в радиусе 500 миль, демонстрируя потенциал новой технологии. Уже в 1920 году началось регулярное радиовещание в США, и радио быстро заменило чтецов на фабриках, которые ранее развлекали рабочих чтением вслух. Оно стало не только источником информации, но и мощным инструментом формирования общественного мнения.
Затем пришло телевидение. В СССР регулярное телевизионное вещание началось 1 октября 1931 года, а первый массовый телевизор КВН-49 появился в 1949 году. К 1960-м годам телевидение стало массовым явлением в СССР, а в 1967 году национальная система спутникового телевещания «Орбита» увеличила телеаудиторию страны на 20 миллионов человек. В США к 1953 году насчитывалось около 25 миллионов телевизоров. Со второй половины XX века телевидение стало наиболее влиятельным средством массовой информации, формируя глобальную повестку дня, образцы поведения и досуга, что оказало колоссальное влияние на массовую культуру.
Кульминацией стало появление персональных компьютеров и Интернета в конце века. Всемирная паутина, ставшая общедоступной в 1991 году, и веб-браузер NCSA Mosaic (1993 год) обеспечили возможность непрерывного участия в коммуникационных процессах и изменили потребление информации, отдавая приоритет компактному и быстро обрабатываемому формату. Это также способствовало самоорганизации сообществ вне традиционных идентичностей, создавая новые формы социального взаимодействия и глобальной связности.
Рынок труда и новые требования: Исчезающие и возникающие профессии
Технологии буквально перекроили рынок труда, как ножницы, разрезая старые и выкраивая новые формы занятости. Автоматизация привела к исчезновению многих профессий, требовавших рутинного физического или механического труда. В течение XX века канули в лету кучеры, колесники, заготовщики льда (с появлением холодильников), вычислители (с появлением компьютеров), машинистки, телеграфисты, телефонисты (с автоматизацией связи), таперы в кинотеатрах (с появлением звукового кино), пинсеттеры в боулинге и трубочисты. Этот процесс был болезненным, но неизбежным, поскольку требовал от общества постоянной адаптации.
Одновременно с этим, научно-технический прогресс создал целый спектр новых рабочих мест и повысил требования к уровню квалификации. Возникли новые отрасли, такие как автомобильная промышленность (производство, ремонт, строительство дорог, бензиновый бизнес) и, особенно ярко, IT-сфера. Мобильные и веб-разработчики, специалисты по кибербезопасности, аналитики Big Data стали востребованными профессиями. Автоматизация снижает потребность в физическом труде и ручной обработке данных, но увеличивает спрос на работников с развитым эмоциональным интеллектом и когнитивной гибкостью, способных к адаптации и постоянному обучению.
Массовая культура и потребительство
Технизация стала катализатором для формирования массовой культуры, которая сформировалась в конце XIX – начале XX веков благодаря индустриализации, урбанизации и массовому производству. Ориентированная на «усредненного» потребителя, она предлагала стандартизированные образцы поведения, ценностей и потребления. Массовая культура регулировала поведение людей, унифицировала их духовную жизнь и стандартизировала интеллектуальные реакции, способствуя стиранию некоторых национальных и региональных особенностей.
Кульминацией этого процесса стало распространение потребительства как массового явления. После Второй мировой войны в западных странах сформировалось «общество потребления», где приобретение товаров и услуг стало не просто удовлетворением потребностей, но и инструментом достижения социального статуса, а потребление стало терминальной ценностью. В популярных американских журналах XX века биографии «героев производства» сменились биографиями «героев потребления», что ярко иллюстрирует сдвиг в ценностных установках от прагматизма и рациональности к акценту на материальные блага и удобства, предоставляемые технологиями. Это означало, что ценность человека стала измеряться не столько его созидательным трудом, сколько способностью к потреблению.
Таким образом, технизация XX века не только принесла беспрецедентные удобства и возможности, но и фундаментально изменила социокультурный ландшафт, породив как новые формы комфорта, так и новые вызовы для человеческой идентичности и ценностей.
Культурные дилеммы технического века: От отчуждения до экологического кризиса
XX век, озаренный светом научно-технического прогресса, одновременно погрузил человечество в тень глубоких культурных проблем и экзистенциальных вызовов. Оборотной стороной невиданного развития стало порождение новых форм отчуждения, этических дилемм и угрозы самому существованию жизни на планете.
Отчуждение и кризис идентичности
Одной из наиболее острых и всепроникающих проблем, порожденных технизацией, стало отчуждение. Эта философская категория, ярко разработанная Карлом Марксом в его «Экономическо-философских рукописях 1844 года» (ставших известными с 1930-х годов), описывает объективацию человеческих качеств и результатов деятельности, которые затем противостоят человеку как превосходящая, чуждая ему сила. Маркс выделял отчуждение от продукта труда, от процесса труда, от родовой сущности человека и от других людей.
В условиях индустриального и постиндустриального общества, насыщенного технологиями, феномен отчуждения приобрел новые, тревожные масштабы. Философы XX века, такие как Мартин Хайдеггер и Карл Ясперс, отмечали доминирование техногенного отчуждения, когда техн��ческие новшества, созданные человеком, начинают господствовать над ним самим. Повсеместное внедрение технологий с середины XX века, высвобождая время от ручного труда, одновременно породило глубокие проблемы отчуждения человека от других людей, от его собственной родовой сущности и даже от самого себя, что приводит к потере смысла и осмысленности существования.
Этот процесс напрямую связан с кризисом идентичности. В условиях тотальной технизации человек нередко начинает воспринимать себя как придаток машины. Концепция «мегамашины» Льюиса Мамфорда ярко иллюстрирует это состояние: человек становится лишь винтиком в сложной, бездушной технологической системе. Потеря индивидуальности, растворение в анонимных массах, стандартизация жизни — все это проявления глубокого кризиса, когда технологическая эффективность ставится выше человеческой уникальности, а самобытность обесценивается.
Этические лабиринты биотехнологий и информационных технологий
Технический прогресс, особенно во второй половине XX века, не только облегчал жизнь, но и порождал сложнейшие этические дилеммы, требующие переосмысления фундаментальных моральных принципов.
В сфере биотехнологий прорывы, такие как рождение овечки Долли в 1996 году (объявлено в 1997 году), стали символом как невиданных возможностей, так и глубочайших этических вопросов. Глобальные дискуссии о клонировании человека затронули вопросы религии, индивидуальности, достоинства жизни и права на деторождение, что привело к законодательным запретам репродуктивного клонирования во многих странах. Это показало, что технологические возможности могут опережать этическое осмысление, требуя незамедлительного регулирования.
Генная инженерия, зародившаяся в 1970-х годах (первая рекомбинантная ДНК в 1972 году), открыла перспективы лечения наследственных заболеваний, но также поставила вопросы о допустимости изменения сущности человека, вмешательства в естественный отбор и создания «дизайнерских» детей. Где проходит граница между лечением и улучшением, между исправлением дефектов и попыткой создания «совершенного» человека? Не рискуем ли мы создать новый вид социального неравенства на генетическом уровне?
Не менее острые этические дилеммы возникли и в области информационных технологий. Проблемы приватности в Интернете появились с началом широкомасштабного обмена информацией через компьютеры. С развитием социальных сетей и цифровых платформ в конце века возникла проблема массового сбора данных, вызывающая опасения относительно конфиденциальности личной информации и отслеживания поведения пользователей. Вопросы кибербезопасности стали центральными, поскольку уязвимость цифровых систем ставит под угрозу не только личные данные, но и критически важную инфраструктуру, что может иметь разрушительные последствия для общества.
Отдельного внимания заслуживает проблема манипуляции массовым сознанием с помощью информационных технологий, особенно в СМИ. Это скрытое воздействие, направленное на изменение мнений и поведения, часто создающее иллюзию самостоятельности решений, стало значимой культурной проблемой XX века, подрывающей основы демократического общества.
Искусство в новой реальности: Механизация и новые формы
Технизация оказала глубокое влияние на искусство, изменив его роль, формы и функции. Произошла его механизация, а вместе с ней – появление совершенно новых видов искусства, немыслимых ранее.
Кинематограф, возникший на рубеже XIX–XX веков, стал мощнейшим синтезом литературы, театра, изобразительного искусства и музыки. С появлением звукового кино в 1920-х годах он стал еще более массовым и влиятельным. В тоталитарных режимах 1920-30-х годов кино использовалось как мощное средство идеологической пропаганды и манипуляции массовым сознанием, демонстрируя его культурную силу. Это показало, насколько технологии могут быть применены не только для развлечения, но и для контроля над обществом.
Позже, с развитием компьютерных технологий, появилась цифровая живопись, которая начала развиваться в 1960-х годах с появлением поп-арта и фотореализма. Ее математические основы были заложены в компьютерной графике в 1040-1970 годах. Цифровая живопись использует цифровые инструменты (графический планшет, стилус) для имитации традиционных техник на виртуальном холсте, меняя саму природу художественного творчества и доступности искусства.
Функция искусства трансформировалась: от ритуальной в архаических обществах к репродуктивной (массовое тиражирование произведений) и, наконец, к интерактивной в цифровой среде, где зритель становится участником творческого процесса.
Экологический кризис и технологический детерминизм
Наконец, одним из самых острых и глобальных вызовов, порожденных научно-техническим прогрессом XX века, стала проблема экологического кризиса. Понятие экологического кризиса появилось именно в XX веке, когда стало очевидно, что бесконтрольное промышленное производство и расточительное использование природных ресурсов ведут к катастрофическим последствиям.
Промышленное развитие привело к глобальным проблемам: сокращению биоразнообразия, массовой вырубке лесов, загрязнению гидросферы и атмосферы промышленными отходами. К 2025 году, по некоторым оценкам, 63% территории суши будет разрушено хозяйственной деятельностью человека, причем две трети этого разрушения пришлись именно на XX век. Символом осознания этой угрозы стал доклад Римского клуба «Пределы роста», опубликованный в 1972 году. Он привлек внимание к проблеме истощения природных ресурсов и загрязнения окружающей среды, указывая, что к 1990-м годам человечество уже превысило пределы самоподдержания земных экосистем, что породило массовое экологическое движение. Этот доклад стал тревожным звонком, показавшим, что бездумное стремление к росту может привести к коллапсу.
В контексте этих проблем возникла дискуссия о феномене «технологического детерминизма» — теоретической установке, которая абсолютизирует роль научно-технического фактора в развитии общества, влияя на бытие, мышление и язык. Жак Эллюль, например, является сторонником «жесткого детерминизма», утверждая, что технология автономна и определяет социальные аспекты, лишая человека свободы выбора. Однако критики, включая Дэниэла Чендлера, указывают на редукционизм и реификацию этой теории, оспаривая ее упрощенное объяснение социологических явлений и настаивая на том, что человек все же сохраняет агентность в отношении технологий. А значит, он может и должен нести ответственность за последствия их применения.
Таким образом, XX век стал не только эпохой технических триумфов, но и периодом глубокого осмысления темных сторон прогресса, когда культурные дилеммы потребовали от человечества пересмотра своих ценностей и выработки новых этических ориентиров.
Философский компас: Осмысление техники в XX веке
XX век стал не просто свидетелем беспрецедентного научно-технического прогресса, но и эпохой глубокого философского переосмысления самой сущности техники и её места в человеческом существовании. Отвлекаясь от чисто инструментального подхода, философы стремились понять технику как культурный феномен, как силу, формирующую бытие и сознание человека.
Становление философии техники и «органопроекция» Каппа
Хотя термин «философия техники» был введен Эрнстом Каппом в его работе «Основные направления философии техники» еще в 1877 году, именно в XX веке она обрела статус самостоятельной и активно развивающейся дисциплины. Долгое время техника воспринималась как нечто нейтральное, подчиненное человеку, но с нарастанием её влияния стало очевидно, что она требует собственного философского осмысления. Интенсивное развитие дисциплины началось в 1970-е годы в эпоху «компьютерной революции», когда технологические изменения стали необратимыми и повсеместными.
Эрнст Капп, один из основателей этой дисциплины, предложил концепцию «органопроекции«. Согласно этому принципу, технические системы являются не просто искусственными приспособлениями, а своего рода проекциями человеческих органов и функций вовне. Например, железные дороги — это проекция кровеносной системы, телеграф — нервной, а орудия труда — продолжение рук. Капп считал, что эта проекция способствовала эволюции человека, расширяя его естественные возможности и позволяя ему преобразовывать мир, тем самым формируя новую реальность для человеческого существования.
В России основы философии техники заложил Петр Энгельмейер своими работами, опубликованными с 1898 года, что свидетельствует о параллельном идейном поиске в разных культурных контекстах. Его труды предвосхищали многие идеи, позже развитые западными мыслителями.
Критическое осмысление техники в западной мысли
Западная философия XX века подошла к осмыслению техники с выраженной критической оптикой, часто видя в ней не только инструмент прогресса, но и источник глубоких экзистенциальных проблем.
Мартин Хайдеггер в своей фундаментальной работе «Вопрос о технике» (доклад прочитан в 1953 году, опубликован в 1954 году) рассмотрел технику не просто как средство, а как особый способ «раскрытия потаенного» (алетейи). Он утверждал, что современная техника, в отличие от архаичных ремесел, не просто использует природу, а принуждает её, превращая мир в «постоянный запас» (Bestand) для распоряжения. Это приводит к тому, что человек сам становится частью этого «запаса», утрачивая связь с бытием и подлинным смыслом своего существования. Для Хайдеггера сущность техники — это не само техническое устройство, а специфический способ мироотношения, обусловленный технологическим мышлением, которое подчиняет всё своей логике эффективности.
Жак Эллюль в своей ключевой работе «Технологическое общество» (французское издание «La Technique» в 1954 году, английское «The Technological Society» в 1964 году) развил концепцию, согласно которой техника становится автономной и тотальной силой (La Technique). Он утверждал, что техника пронизывает все сферы жизни, подавляет человеческую свободу и создает «технологическую рациональность», которая диктует свои законы, не спрашивая человека. Для Эллюля техника — это не набор инструментов, а универсальный способ действия, который выходит из-под контроля и начинает подчинять себе человека, лишая его истинной свободы.
Льюис Мамфорд в своих работах, таких как «Техника и цивилизация» (1934) и двухтомник «Миф машины» (1967–1970), критиковал «миф о нейтральности» техники. Он подчеркивал ее глубокую связь с властью и общественными институтами, а также указывал на опасность «мегамашины» — сложной социальной и технологической системы, где человек является лишь винтиком, утрачивающим свою индивидуальность и свободу. Мамфорд предупреждал, что если технология не управляется человеческими ценностями, она может привести к дегуманизации.
Представители Франкфуртской школы (Теодор Адорно, Макс Хоркхаймер, Герберт Маркузе), сложившейся вокруг Института социальных исследований (основан в 1923 году), представили «критическую теорию общества». В их совместной работе «Диалектика Просвещения» (написана в 1944, опубликована в 1948 году) Адорно и Хоркхаймер анализировали внутренние противоречия рационального овладения природой и его связь с массовой культурой и «массовым обществом» XX века. Они видели в технике инструмент господства и рационализации, который, парадоксальным образом, ведет к подавлению критического мышления. Герберт Маркузе в «Одномерном человеке» (1964) критиковал технику и науку как господствующую идеологию капиталистического общества, создающую иллюзию свободы в условиях тотального контроля.
Гуманистический потенциал и этический контроль: Отечественная традиция
Отечественная философия техники развивалась по своему уникальному пути, часто интегрируя технические вопросы в более широкий контекст русского космизма, всеединства и нравственного совершенствования. В отличие от западного акцента на автономии техники и ее дегуманизирующих аспектах, русская мысль стремилась найти в ней гуманистический потенциал.
Русский космизм (с середины XIX века), представленный Николаем Федоровым, Владимиром Вернадским, Константином Циолковским, основывался на холистическом мировоззрении и идее «всеединства» (Владимир Соловьев). Космисты стремились к активному, творческому преобразованию мира и человека, освоению космоса и даже преодолению смерти с помощью науки и техники. Владимир Вернадский (1863–1945) разработал учение о биосфере и ноосфере, представляя ноосферу как новую мощную геологическую силу, формируемую человеческим разумом и трудом, требующую экологической и гуманистической этики. Это означает, что разум человека становится не просто потребителем, а ответственным преобразователем планеты.
Павел Флоренский (1882–1937) также развивал идею органопроекции, рассматривая технические орудия как созданные по «образу и подобию» человеческих органов для сознательного преобразования природы. Однако, как и другие русские мыслители, он подчеркивал необходимость духовного контроля над технической деятельностью, ведь без этого техника рискует стать разрушительной силой.
Николай Бердяев (1874–1948) в работах, таких как «Смысл творчества» (1916), подчеркивал творческую природу человека и видел в технике ее продолжение. Однако он предупреждал об опасности отрыва техники от духовных основ и ее потенциальной дегуманизирующей роли, если она лишится нравственного измерения.
Сергей Булгаков (1871–1944) в «Философии хозяйства» (1910-1912) интегрировал технику в софиологический контекст, подчеркивая «софийность» хозяйства и науки, что означает их одухотворенность и связь с божественной мудростью.
В советский период официальной философией был диалектический материализм («диамат», 1930-е–1980-е), который трактовал материю как первичную и постоянно развивающуюся, а науку и технику — как средства для преобразования природы и общества в целях построения коммунизма. Акцент делался на созидательной роли науки и техники, их способности служить обществу. Несмотря на идеологический контроль, существовали и дискуссии о социальных и этических аспектах технического прогресса, например, в рамках Философской дискуссии 1947 года, где обсуждались недостатки философской работы и идеологическое давление. Однако, это не отменяло общего пафоса прогресса и веры в позитивное преображение мира.
Таким образом, западная и отечественная традиции, хотя и расходились в акцентах (критика автономии против поиска гуманистического потенциала), единодушно признавали колоссальное влияние техники на культуру XX века, стремясь осмыслить ее не как нейтральное средство, а как глубинную силу, формирующую человеческое бытие.
Зеркало культуры: Восприятие технизации в искусстве, литературе и кинематографе XX века
Искусство, литература и кинематограф XX века стали чутким барометром, фиксирующим меняющееся отношение человека к бурному научно-техническому прогрессу. Эти формы культурного выражения отразили весь спектр эмоций: от восторженного оптимизма до глубокой тревоги и критического переосмысления.
От футуризма к конструктивизму: Оптимизм раннего XX века
На заре XX века, когда технический прогресс еще не раскрыл своих разрушительных потенций, в искусстве доминировал оптимизм и даже восхищение машиной и скоростью.
Итальянский футуризм (1910-е – начало 1920-х годов), основанный Филиппо Маринетти (манифест 1909 года), провозглашал культ скорости, энергии и индустриализации. Футуристы стремились запечатлеть динамику современного мира, его ритм и мощь. Художники, такие как Умберто Боччони и Джакомо Балла, изображали движущиеся объекты, городской шум и энергию масс в своих работах. Например, «Улица входит в дом» Боччони (1912) и «Уличный фонарь» Баллы (1909) ярко демонстрируют это стремление к визуализации движения и технологического ландшафта, показывая, как новое искусство может быть созвучно духу времени.
Параллельно в России русский авангард, в частности конструктивисты (Владимир Татлин, Эль Лисицкий, Александр Родченко), после Октябрьской революции 1917 года видели в технике не просто источник вдохновения, но и мощное средство для построения нового, справедливого общества и формирования «нового человека». Их проекты, такие как «Памятник Третьему Интернационалу» Татлина (1920), часто оставались утопическими из-за промышленных ограничений того времени, но их идеи о функциональности, рациональности и интеграции искусства в производство оказали колоссальное влияние на дизайн и архитектуру.
Антиутопии: Страх перед тотальным контролем
Однако уже к середине века оптимизм начал сменяться тревогой. Литература стала предвестником потенциальных опасностей технизированного общества, породив жанр антиутопии.
Роман Евгения Замятина «Мы» (написан в 1920 году) стал одним из первых и наиболее влиятельных произведений в этом жанре. Он изображал общество, где жизнь людей строго регламентирована, а индивидуальность подавлена в пользу «Единого Государства», контролируемого через математическую логику и прозрачные стены.
Олдос Хаксли в своем романе «О дивный новый мир» (1932 год) представил мир, где счастье достигается через генетическое программирование, фармакологическое успокоение (сома) и отсутствие свободы выбора. Технологии здесь используются для создания идеального, но бездушного общества потребления и контроля, где люди лишены возможности мыслить критически.
Джордж Оруэлл в романе «1984» (написан в 1948 году, опубликован в 1949 году) ярко показал кошмар тоталитарного контроля, всепроникающей слежки («Большой Брат следит за тобой») и манипуляции сознанием через «новояз» и постоянную переписывание истории. Как же получилось, что инструменты, созданные для прогресса, обернулись такими кошмарными сценариями для человечества?
Эти произведения стали образцами жанра, предсказывающими тоталитарный контроль, стирание индивидуальности и манипуляцию сознанием в условиях технологически продвинутого, но дегуманизированного общества.
Кинематограф: Человек и машина
Кинематограф XX века также активно исследовал тему техники, став одним из наиболее динамичных искусств, способных передать сложность взаимоотношений человека и машины.
Ранние фильмы, такие как шедевр Фрица Ланга «Метрополис» (1927), ярко показали конфликт между рабочим классом и элитой в футуристическом индустриальном городе, где люди превращены в придатки гигантских машин. Этот фильм стал культовым изображением дегуманизации и социального расслоения в технизированном мире.
Позже, с развитием вычислительной техники, тема искусственного интеллекта (ИИ) стала центральной. От роботов, которые бунтуют против своих создателей, до абстрактных программ, обретающих сознание, кинематограф исследовал этическую сторону ИИ. Примеры включают HAL 9000 в «Космической Одиссее 2001 года» Стэнли Кубрика (1968), где самосознающий компьютер принимает трагические решения, «Альфавиль» Жан-Люка Годара (1965) о городе под контролем ИИ, «Матрица» (1999) о симулированной реальности и «Я, робот» (2004), исследующий законы робототехники Айзека Азимова. Эти фильмы поднимали вопросы о границах человеческого, природе сознания и потенциальной угрозе, исходящей от созданных человеком разумных машин.
Постмодернизм и критика: Поп-арт, концептуальное искусство и научная фантастика
Послевоенный период и конец века принесли усиление критических настроений в искусстве, отражая тревогу перед ядерным оружием, загрязнением окружающей среды и чрезмерной рационализацией.
Поп-арт (конец 1950-х – 1960-е годы) критиковал общество потребления, используя образы рекламы, комиксов и повседневных предметов. Работы Ричарда Гамильтона («Что делает наши сегодняшние дома такими разными, такими привлекательными?», 1956) и Энди Уорхола, с их ироничным переосмыслением массовых продуктов, стали яркими примерами этого направления. Поп-арт обнажал стандартизацию и коммерциализацию культуры, вызванные технизацией.
Концептуальное искусство (конец 1960-х – начало 1970-х годов), основанное на идее, что концепция произведения важнее его физического выражения (Сол ЛеВитт «Параграфы», 1967; Джозеф Кошут «Искусство после философии», 1969), часто выступало как протест против потребительского общества, материализма и чрезмерной коммерциализации искусства.
Наконец, научная фантастика стала одним из самых важных жанров для осмысления потенциальных последствий технологического развития. XX век считается «золотым веком» научной фантастики. Авторы, такие как Рэй Брэдбери («Марсианские хроники»), Айзек Азимов (формулировавший законы робототехники), Роберт Хайнлайн, Артур Кларк, исследовали этические дилеммы технологий, контакты с внеземным разумом, проблемы виртуальной реальности и будущее человечества. Они не просто предсказывали будущее, но и заставляли задуматься о его возможных культурных и этических измерениях, тем самым выступая как своего рода «культурные предохранители», которые помогали обществу осознать потенциальные риски.
Таким образом, искусство XX века, от футуризма до научной фантастики, служило не только отражением технической эпохи, но и активным участником ее критического осмысления, предлагая сложные и часто противоречивые взгляды на роль техники в формировании человеческой культуры.
От веры в прогресс к технопессимизму: Эволюция отношения в XX веке
Отношение к научно-техническому прогрессу в культуре XX века прошло путь от безусловного энтузиазма до глубокого скептицизма и формирования устойчивого технопессимизма. Эта эволюция была тесно связана с ключевыми историческими событиями, которые заставляли человечество переосмысливать плоды собственного разума.
Ранний оптимизм и утопические надежды
Начало XX века, несмотря на предчувствие мировых потрясений, характеризовалось значительным оптимизмом в отношении науки и техники. Прогресс воспринимался как универсальный ключ к решению всех социальных проблем, путь к изобилию, процветанию и улучшению жизни.
Этот оптимизм ярко проявлялся в искусстве и идеологии. Футуризм, как было отмечено ранее, прославлял скорость, индустриализацию и мощь машин, видя в них эстетику будущего. В публицистике и научно-популярной литературе широко распространялись утопические идеи о создании идеального будущего благодаря науке и технике. Предполагалось, что технический прогресс автоматически ведет к социальному благополучию, а новые изобретения призваны освободить человека от труда и страданий, приближая эру гармонии и процветания. Человечество верило в собственную способность контролировать и направлять технологии исключительно во благо, не осознавая тогда скрытых опасностей.
Тень ядерной эры и экологическое пробуждение
Однако после разрушительных мировых войн XX века, особенно после Второй мировой, стало нарастать критическое осмысление и технопессимизм. Осознание разрушительной силы технологий, способных уничтожить цивилизацию, стало шоком.
Ключевым моментом стало создание ядерного оружия. Разработка атомной бомбы в рамках «Манхэттенского проекта», первое испытание которой состоялось 16 июля 1945 года, а затем бомбардировки Хиросимы и Нагасаки в августе 1945 года, кардинально изменили мировоззрение. Успешное испытание советской атомной бомбы РДС-1 в 1949 году лишь подтвердило глобальный характер угрозы. Человечество впервые столкнулось с перспективой тотального самоуничтожения и «ядерной зимы», что породило экзистенциальный страх и глубокую тревогу по поводу бесконтрольного научного развития. Технопессимизм получил широкое распространение в 1930-е–1940-е годы и усилился в 1960-е, когда появились социальные движения против негативных эффектов науки и технологий.
Параллельно с ядерной угрозой, возникла проблема экологического кризиса, которая стала еще одним мощным фактором, изменившим отношение к прогрессу. Современное экологическое движение возникло в 1960-х годах. Ключевым событием, сыгравшим роль катализатора, стало издание книги Рэйчел Карсон «Безмолвная весна» в 1962 году. Эта книга раскрыла губительное воздействие пестицидов (например, ДДТ) на окружающую среду, показав, что научные «достижения» могут иметь катастрофические долгосрочные последствия для экосистем и здоровья человека. Работа Карсон способствовала изменению законодательства и массовому осознанию необходимости бережного отношения к природе, подчеркнув, что технический прогресс не должен идти вразрез с экологическим благополучием.
Страхи информационного общества: Утрата рабочих мест и тотальный контроль
Наконец, развитие информационных технологий и автоматизации в конце XX века, наряду с очевидными преимуществами, породило новые формы тревоги.
Одним из главных опасений стали страхи перед потерей рабочих мест из-за автоматизации. Эти опасения возникали на протяжении всего XX века, особенно в 1920-х и 1950-х годах, но с развитием искусственного интеллекта в конце века они стали особенно острыми. Прогнозы, такие как от PwC, указывают на возможное вытеснение до 375 миллионов рабочих мест к 2035 году, что вызывает тревогу по поводу будущего труда и социальной стабильности, заставляя переосмыслить систему образования и социальной поддержки.
Также возникли опасения, связанные с угрозой тотального контроля и всепроникающей слежки через цифровые технологии. Развитие цифровых технологий породило страх перед «обществом тотального контроля», когда через информационные потоки возможна массовая слежка и манипуляция. Эти опасения нашли яркое отражение в антиутопической литературе, а также в философских трудах, которые предупреждали о потере свободы и приватности в условиях цифрового общества.
В целом, технопессимизм выражается в глубоких опасениях, что технологии могут выйти из-под контроля человека, привести к дегуманизации общества и созданию антиутопических сценариев. Философы, такие как Мартин Хайдеггер, критиковали объективацию мира и человека технологиями, а антиутописты (Замятин, Хаксли, Оруэлл) предсказывали дегуманизацию и потерю свободы. Существуют также опасения, связанные с выходом из-под контроля нанотехнологий и другими потенциальными катастрофическими сценариями, что заставляет человечество постоянно переосмысливать свою роль в мире, созданном собственными руками.
Западная и отечественная традиции анализа соотношения науки, техники и культуры
Осмысление соотношения науки, техники и культуры в XX веке шло разными путями в западной и отечественной философских традициях, отражая глубокие культурные, исторические и методологические различия. Несмотря на общую проблематику, акценты и выводы часто значительно отличались.
Западная традиция: Автономия, отчуждение и дегуманизация
Западная традиция анализа техники часто акцентировала внимание на её автономии, мощном влиянии на индивидуальное бытие и порождении экзистенциальных проблем для человека. Это стремление понять технику как нечто большее, чем просто инструмент, привело к формированию критических школ мысли.
Мартин Хайдеггер в «Вопросе о технике» (1953/1954) рассматривал современную технику не как нейтральное средство, а как особый способ «раскрытия потаенного», который превращает мир в «постоянный запас» (Bestand), предназначенный для беспрепятственного распоряжения. Для Хайдеггера это ведет к утрате человеком связи с бытием и подлинным смыслом существования, поскольку он сам рискует стать частью этого «запаса».
Жак Эллюль в «Технологическом обществе» (франц. 1954, англ. 1964) утверждал, что техника становится автономной и тотальной силой (La Technique), которая пронизывает все сферы жизни и подавляет человеческую свободу, создавая специфическую «технологическую рациональность». Эллюль видел в технике саморазвивающуюся, неуправляемую систему, которая подчиняет себе человека, а не служит ему.
В западной мысли преобладал критический анализ техники как источника отчуждения и дегуманизации. Этот анализ был сфокусирован на её внутренних механизмах и влиянии на западную цивилизацию.
Представители Франкфуртской школы (Макс Хоркхаймер, Теодор Адорно, Герберт Маркузе) в работах, таких как «Диалектика Просвещения» (1944/1948) и «Одномерный человек» (1964), анализировали технику как инструмент господства и рационализации. Они утверждали, что рациональность, присущая техническому прогрессу, парадоксальным образом ведет к подавлению критического мышления, созданию «одномерного общества» и тотальному отчуждению.
Льюис Мамфорд критиковал «миф о нейтральности» техники, указывая на её неразрывную связь с властью и общественными институтами. Он предупреждал об опасности «мегамашины» – сложной системы, где человек является лишь винтиком, и его индивидуальность теряется в угоду системной эффективности, что, по сути, является формой нового рабства.
Таким образом, западная традиция, во многом сформированная экзистенциалистскими и критическими течениями, склонна была видеть в технике потенциальную угрозу для человеческой свободы, подлинности бытия и критического разума.
Гуманистический потенциал и этический контроль: Отечественная традиция
Отечественная философия техники, напротив, часто интегрировала технические вопросы в более широкий контекст русского космизма, всеединства и нравственного совершенствования. Для русской мысли характерно стремление к этическому осмыслению техники, поиску её гуманистического потенциала и роли в преображении мира, а не только в его рационализации.
Русский космизм (с середины XIX века), представленный такими мыслителями, как Николай Федоров, Владимир Вернадский и Константин Циолковский, основывался на холистическом мировоззрении и идее «всеединства» (Владимир Соловьев). Они видели в технике средство для активного, творческого преобразования мира и человека, освоения космоса и даже преодоления смерти. Техника воспринималась как продолжение человеческого духа, способного к созиданию.
Владимир Вернадский разработал учение о ноосфере, представляя её как сферу разума, где человеческий интеллект и труд становятся мощной геологической силой, преобразующей биосферу. Ноосфера для него — это не просто сумма технологий, а новая стадия развития, требующая экологической и гуманистической этики.
Павел Флоренский (1882–1937) также развивал идею органопроекции, рассматривая технические орудия как созданные по «образу и подобию» человеческих органов для сознательного преобразования природы. Однако, для него это было не механическим копированием, а проявлением творческого, духовного начала.
Николай Бердяев (1874–1948) в работах, таких как «Смысл творчества» (1916), подчеркивал творческую природу человека и видел в технике её продолжение. Он, однако, предупреждал об опасности отрыва техники от духовных основ и её дегуманизирующей роли, если она утрачивает связь с нравственными ценностями.
Сергей Булгаков (1871–1944) в «Философии хозяйства» (1910-1912) интегрировал технику в софиологический контекст, подчеркивая «софийность» хозяйства и науки, их одухотворенность и связь с божественной мудростью.
В советский период официальной философией был диалектический материализм («диамат», 1930-е–1980-е). Он трактовал материю как первичную и постоянно развивающуюся, а науку и технику — как средства для преобразования природы и общества в целях построения коммунизма. Акцент делался на созидательной роли науки и техники, их способности служить обществу. Несмотря на идеологический контроль, существовали и дискуссии о социальных и этических аспектах технического прогресса, например, Философская дискуссия 1947 года, где обсуждались недостатки философской работы и идеологическое давление.
Различия проявляются также в методологиях:
- Западная мысль часто использовала феноменологический, герменевтический и критический подходы. Феноменология (В. Дильтей, М. Хайдеггер, Г.Г. Гадамер) стремилась постичь сущность явлений через опыт, а герменевтика — интерпретировать тексты и культурные явления. Критическая теория (Франкфуртская школа) применяла междисциплинарный подход для анализа социокультурных процессов и критики технологического общества.
- Отечественная философия дореволюционного и постсоветского периодов опиралась на религиозно-философские основания, включая идеи русского космизма и всеединства, стремясь к этическому и духовному осмыслению техники. В советский период доминировал диалектический материализм, который, хотя и был материалистическим, также стремился к поиску универсальных законов развития и преобразования мира.
Таким образом, обе традиции, западная и отечественная, внесли неоценимый вклад в осмысление влияния техники на культуру XX века, но делали это с разных позиций, предлагая человечеству разные компасы для ориентации в мире, все более насыщенном технологиями.
Заключение: Технизация и будущее культуры
XX век оставил нам в наследство не просто колоссальный научно-технический прогресс, но и глубокую рефлексию над его культурными последствиями. Процесс глобальной технизации, пронизавший все сферы человеческой жизни – от повседневного быта до космических исследований – оказался явлением многогранным и амбивалентным. С одной стороны, он принес небывалый комфорт, увеличил продолжительность жизни, расширил горизонты познания и коммуникации, создав предпосылки для формирования информационного общества. С другой стороны, технический прогресс породил и усугубил ряд острейших культурных проблем, которые требуют нашего пристального внимания и осмысления.
Мы увидели, как нарастало отчуждение человека от результатов своего труда, от природы и от других людей, превращая его в придаток «мегамашины» и вызывая глубокий кризис идентичности. Мы столкнулись с беспрецедентными этическими дилеммами, порожденными биотехнологиями (клонирование, генная инженерия) и информационными технологиями (приватность, кибербезопасность, манипуляция сознанием), которые поставили под вопрос саму сущность человеческого бытия и свободы. Искусство, литература и кинематограф XX века стали чутким зеркалом этих трансформаций, отражая сложный путь от раннего технооптимизма футуристов и конструктивистов до глубокого технопессимизма, вызванного атомной угрозой, экологическим кризисом и страхом перед тотальным контролем информационного общества.
Философская мысль, как западная, так и отечественная, стремилась осмыслить эти вызовы, предлагая свои пути анализа. Западная традиция, представленная Хайдеггером, Эллюлем, Мамфордом и Франкфуртской школой, часто акцентировала внимание на автономии техники, её дегуманизирующей силе и инструментах господства. Отечественная же традиция, укорененная в русском космизме и идеях всеединства (Вернадский, Бердяев, Флоренский), искала в технике гуманистический потенциал, подчеркивая необходимость эт��ческого контроля и духовно-нравственного преображения мира.
Эти различия в подходах не исключают, а дополняют друг друга, создавая объемную картину сложнейшего взаимодействия человека, науки и техники. В XXI веке, когда темпы технологического развития лишь ускоряются, уроки XX века приобретают особую актуальность.
Авторская позиция заключается в убеждении, что будущее культуры не предопределено технологическим детерминизмом. Технизация, будучи мощным двигателем развития, лишь инструмент. Ключевой задачей для XXI века является не столько остановка прогресса, сколько установление гуманистического контроля над технологиями. Это означает развитие глубокой этической составляющей во взаимодействии человека и техники, формирование новых ценностных ориентиров, которые ставят человеческое достоинство, свободу, экологическую ответственность и подлинность бытия выше технологической эффективности. Только через осознанное осмысление, критическую рефлексию и этическую регуляцию мы сможем сохранить и гармонично развивать культуру, избегая ловушек, которые так ярко проявились в XX веке, и направляя технический гений человечества на благо, а не на его разрушение.
Список использованной литературы
- Алякринская М. Особенности развития культуры XX века. Культура и цивилизация. – СПб., 1998. URL: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/alyakr/index.php
- Лапина С.В. Культурология. Курс лекций. URL: http://do.gendocs.ru/docs/index-364987.html?page=14
- Морозова С.В., Семенов Л.Н., Кудрявцева Т.В., Якушкина Н.В. Культурология. Часть 2: Учебное пособие. — М.: Изд-во МГУП, 2000.
- Индустриальная цивилизация XX века и ее влияние на культуру. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/industrialnaya-tsivilizatsiya-xx-veka-i-ee-vliyanie-na-kulturu/viewer
- Научно-техническая революция и ее воздействие на общественное развитие. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/nauchno-tehnicheskaya-revolyutsiya-i-ee-vozdeystvie-na-obschestvennoe-razvitie/viewer
- Влияние научно-технического прогресса на развитие культуры. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/vliyanie-nauchno-tehnicheskogo-progressa-na-razvitie-kultury-1/viewer
- Культура XX века: основные тенденции и особенности. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kultura-xx-veka-osnovnye-tendentsii-i-osobennosti/viewer
- Технизация как фактор развития культуры. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/tehnizatsiya-kak-faktor-razvitiya-kultury/viewer
- Техника и культура: к вопросу о взаимовлиянии. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/tehnika-i-kultura-k-voprosu-o-vzaimovliyanii/viewer
- Влияние глобальной технизации на ценностные установки человека. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/vliyanie-globalnoy-tehnizatsii-na-tsennostnye-ustanovki-cheloveka/viewer
- Техника и повседневность: культурфилософский анализ. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/tehnika-i-povsednevnost-kulturfilosofskiy-analiz/viewer
- Культурные проблемы технизации: отчуждение и кризис идентичности. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/kulturnye-problemy-tehnizatsii-otchuzhdenie-i-krizis-identichnosti/viewer
- Этические дилеммы научно-технического прогресса в XX веке. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/eticheskie-dilemmy-nauchno-tehnicheskogo-progressa-v-xx-veke/viewer
- Технологический детерминизм и его критика в культурологии. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/tehnologicheskiy-determinizm-i-ego-kritika-v-kulturologii/viewer
- Философия техники XX века: основные концепции. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/filosofiya-tehniki-xx-veka-osnovnye-kontseptsii/viewer
- Обоснование философии техники как научной дисциплины. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/obosnovanie-filosofii-tehniki-kak-nauchnoy-distsipliny/viewer
- Хайдеггер М. Вопрос о технике. URL: https://gtmarket.ru/laboratory/basis/6334/6336
- Эллюль Ж. Технологическое общество. URL: https://gtmarket.ru/laboratory/basis/6335
- Мамфорд Л. Миф о машине. URL: https://gtmarket.ru/laboratory/basis/6337
- Отечественная философия техники: генезис и основные направления. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/otechestvennaya-filosofiya-tehniki-genezis-i-osnovnye-napravleniya/viewer
- Искусство и техника в XX веке: взаимодействие и конфликты. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/iskusstvo-i-tehnika-v-xx-veke-vzaimodeystvie-i-konflikty/viewer
- Образ техники в литературе и кинематографе XX века. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/obraz-tehniki-v-literature-i-kinematografe-xx-veka/viewer
- От технооптимизма к технопессимизму: эволюция взглядов на научно-технический прогресс. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ot-tehnooptimzma-k-tehnopessimizmu-evolyutsiya-vzglyadov-na-nauchno-tehnicheskiy-progress/viewer
- Технооптимизм и технопессимизм в культуре XX века. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/tehnooptimizm-i-tehnopessimizm-v-kulture-xx-veka/viewer
- Русская философия техники: историко-философский анализ. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/russkaya-filosofiya-tehniki-istoriko-filosofskiy-analiz/viewer