Государственная ответственность в праве ЕС: анализ подходов, судебной практики и роль арбитражных судов в свете новых вызовов

Европейский союз, как уникальное наднациональное образование, представляет собой нечто большее, чем просто международная организация. Его правовая система, находящаяся на стыке национального права государств-членов и международного права, создает беспрецедентный контекст для анализа государственной ответственности. В условиях постоянно углубляющейся интеграции и расширения сферы компетенции ЕС, вопросы привлечения государств-членов к ответственности за нарушение норм европейского права приобретают особую актуальность, что продиктовано не только необходимостью обеспечения единообразного применения и эффективности права Союза, но и защитой прав и интересов частных лиц, которые все чаще оказываются в орбите прямого воздействия европейских правовых норм.

Настоящее эссе ставит своей целью не только осмысление теоретических основ государственной ответственности по праву ЕС, но и глубокий анализ её практического измерения, включая соотношение с международным публичным правом и, что особенно важно, недостаточно изученную роль национальных арбитражных судов в этом процессе. Мы последовательно рассмотрим фундаментальные принципы права ЕС, такие как верховенство и прямое действие, проследим их эволюцию через знаковые прецеденты Суда Европейского союза, а также проведём сравнительный анализ европейских подходов с общими принципами международно-правовой ответственности государств. Особое внимание будет уделено специфике юрисдикции и компетенции арбитражных судов, возникающим перед ними практическим проблемам и, конечно же, влиянию новейших законодательных инициатив ЕС, таких как Директива 2024/1226, на всю систему государственной ответственности.

Теоретические основы и принципы государственной ответственности по праву Европейского союза

Право Европейского союза, формируя самостоятельную и автономную правовую систему, утвердило ряд фундаментальных принципов, которые не только определяют его функционирование, но и лежат в основе института ответственности государств-членов. Эти принципы, некоторые из которых закреплены непосредственно в учредительных договорах, а другие выработаны многолетней практикой Суда Европейского союза, являются краеугольными камнями всей правовой архитектуры ЕС.

Принцип верховенства (примата) права ЕС

Принцип верховенства, или примата, права ЕС является одним из наиболее революционных и значимых концептов европейского правопорядка. Его суть заключается в том, что нормы этой правовой системы обладают большей юридической силой, нежели нормы правовых систем государств-членов, а это означает, что в случае коллизии между положениями права ЕС и национального права последнее должно уступить дорогу европейской норме. Примечательно, что данный принцип распространяется не только на учредительные договоры ЕС, но и на все другие юридически обязательные акты, исходящие от институтов, органов и учреждений Союза — регламенты, директивы, решения.

Суд ЕС выступает непререкаемым гарантом соблюдения этого принципа. В своих многочисленных решениях он последовательно отстаивает примат права Союза, обязывая национальные суды и административные органы не применять нормы национального права, противоречащие европейским положениям. Это гарантирует единообразие и эффективность права ЕС на всей территории Союза, предотвращая возможность для государств-членов избегать своих обязательств через внутреннее законодательство. Таким образом, верховенство права ЕС не просто теоретическая концепция, но и мощный практический инструмент, обеспечивающий целостность и функциональность европейской интеграции.

Принцип прямого действия права ЕС

Наряду с верховенством, принцип прямого действия является ещё одним столпом европейского правопорядка. Он означает, что нормы права ЕС могут непосредственно применяться на территории государств-членов без необходимости их трансформации или имплементации в национальный правопорядок. Иными словами, индивиды — физические и юридические лица — могут напрямую ссылаться на эти нормы в национальных судах, требуя их применения.

Суд ЕС играет центральную роль в определении того, имеет ли та или иная норма прямое действие. Доктрина прямого действия, впервые сформулированная в знаковых делах, таких как «Ван Генд Эн Лоос» (Van Gend en Loos), основывается не только на наделении индивида субъективными правами, но и на чёткости, безусловности и отсутствии необходимости в дальнейших мерах для применения нормы. Суд ЕС разработал два варианта прямого действия:

• «Эффект замещения»: В этом случае норма права ЕС замещает собой противоречащую норму национального права, непосредственно наделяя индивида субъективными правами, которые он может защищать в суде.
• «Эффект исключения»: Здесь применение нормы национального права исключается, поскольку норма права ЕС налагает достаточно чёткие и безусловные обязательства, позволяя судам применять европейские положения напрямую.

Важно отметить, что принцип прямого действия не является универсальным, и его применимость зависит от источника и содержания конкретной нормы, а также от того, адресована ли она государству или частному лицу.

Принцип лояльного сотрудничества (статья 4(3) ДЕС)

Принцип лояльного сотрудничества, закреплённый в статье 4(3) Договора о Европейском союзе (ДЕС), является фундаментальной основой взаимоотношений между государствами-членами и институтами ЕС. Этот принцип обязывает государства-члены предпринимать любые меры общего или специального характера, способные обеспечить исполнение обязанностей, вытекающих из Договоров или актов институтов Союза. По сути, он требует от государств активного и добросовестного содействия достижению целей ЕС, будь то принятие необходимого законодательства, обеспечение эффективного правоприменения или воздержание от действий, которые могут подорвать правовую систему Союза.

Этот принцип является не просто декларацией, но и источником конкретных обязательств, нарушение которых может повлечь за собой ответственность государства. Он подчеркивает взаимную зависимость и необходимость координации усилий для обеспечения эффективного функционирования всего европейского правопорядка.

Ключевые прецеденты Суда ЕС, формирующие доктрину ответственности

Доктрина государственной ответственности по праву ЕС является во многом продуктом судебного активизма Суда Европейского союза. Именно решения Суда сформировали этот институт, закрепив его основные условия и механизмы. Среди множества прецедентов два дела стоят особняком, будучи краеугольными камнями в развитии этой концепции.

Дело Francovich против Италии (1991)

Дело Francovich и Bonifaci против Италии стало вехой в развитии права ЕС, окончательно закрепив принцип ответственности государства-члена перед частными лицами за ущерб, причинённый в результате несоблюдения права ЕС. Контекст дела был связан с неисполнением Италией директивы ЕС, обязывающей создавать гарантийные фонды для выплаты заработной платы работникам в случае банкротства работодателя. В результате бездействия итальянских властей, господин Франкович и другие работники не смогли получить причитающиеся им выплаты.

Суд ЕС, рассмотрев этот прецедент, установил три ключевых условия для привлечения государства-члена к ответственности за ущерб, причинённый неприменением директивы:

1. Директива должна наделять правами частных лиц. Это означает, что положения директивы должны быть направлены на создание конкретных прав для индивидов.
2. Содержание этих прав должно быть определено в директиве. Права должны быть достаточно ясными и безусловными, чтобы можно было установить их объём.
3. Должна быть причинная связь между нарушением обязательства государства и понесённым ущербом. Необходимо доказать, что именно бездействие или неправомерное действие государства привело к возникновению убытков у частного лица.

Это решение открыло новую главу в защите прав частных лиц в ЕС, предоставив им мощный инструмент для взыскания ущерба напрямую с государства-члена, нарушившего свои европейские обязательства.

Дело Factortame (1990, 1991)

Дело Factortame (а точнее, серия дел с этим названием) подтвердило и углубило принципы верховенства и прямого действия права ЕС, а также усилило доктрину государственной ответственности. Суть дела заключалась в оспаривании британского законодательства, которое устанавливало дискриминационные требования к регистрации рыболовных судов, эффективно исключая испанских рыбаков из британских вод. Национальные суды Великобритании обратились в Суд ЕС за преюдициальным заключением.

Суд ЕС в деле Factortame постановил, что национальные суды обязаны не применять положения национального законодательства, которые противоречат праву ЕС, даже если это законодательство было принято парламентом. Это решение стало ярким подтверждением абсолютного верховенства права ЕС над национальным правом в областях компетенции Союза. Более того, Factortame также подтвердило, что государство-член может нести ответственность за ущерб, причинённый частным лицам в результате нарушения права ЕС, тем самым закрепив и расширив принцип, установленный в Francovich. Вместе эти прецеденты сформировали прочный фундамент для института государственной ответственности в праве ЕС, сделав его одним из наиболее развитых и эффективных механизмов в международном правопорядке.

Соотношение ответственности по праву ЕС и международному публичному праву: сравнительный анализ

Анализ института ответственности государств требует понимания его положения в двух, на первый взгляд, схожих, но по сути автономных правовых системах: праве Европейского союза и международном публичном праве. Эти системы, хотя и имеют общие корни в концепции суверенного равенства и ответственности, развивались по разным траекториям, породив уникальные подходы к вопросам нарушения обязательств и возмещения ущерба.

Автономность права ЕС и отличие от международного права

Право ЕС не случайно называют автономной правовой системой. В отличие от международного права, где нормы, как правило, создаются и изменяются самими государствами через договоры и обычаи, право ЕС обладает собственной институциональной структурой, способной издавать юридически обязательные акты, обладающие прямым действием и верховенством над национальным правом государств-членов. Эта автономия проявляется в нескольких ключевых аспектах:

• Институциональная структура: ЕС имеет наднациональные институты (Европейская комиссия, Суд ЕС, Европейский парламент), которые обладают законодательными, исполнительными и судебными полномочиями, значительно превосходящими возможности любой традиционной международной организации.
• Прямое действие и верховенство: Как уже отмечалось, принципы прямого действия и верховенства права ЕС радикально отличают его от международного права. В международном праве верховенством обладают, как правило, не все международно-правовые нормы, а лишь содержащиеся в общепризнанных принципах и ратифицированных договорах, при этом механизмы их прямого применения в национальных системах значительно различаются и часто требуют имплементации. В ЕС же безусловное верховенство имеют не только учредительные документы, но и юридически обязательные акты институтов ЕС.
• Отношения с индивидами: Право ЕС напрямую наделяет правами и обязанностями физических и юридических лиц, предоставляя им возможность защищать эти права в национальных и европейских судах. Международное право, напротив, традиционно рассматривает государства как основных субъектов, а индивиды лишь опосредованно являются бенефициарами или объектами его норм.

Эти различия подчеркивают, что, хотя право ЕС и черпает вдохновение из международного права, оно эволюционировало в уникальную, самодостаточную систему, способную более эффективно обеспечивать соблюдение своих норм.

Проект статей Комиссии международного права об ответственности государств

В международном и европейском праве отсутствует единый кодифицированный акт, который бы полностью регулировал институт ответственности. Однако в международном публичном праве наиболее авторитетным и всеобъемлющим документом в этой области является Проект статей Комиссии международного права (КМП) об ответственности государств за международно-противоправные деяния, принятый Генеральной Ассамблеей ООН в 2001 году. Хотя этот Проект и не является обязывающим международным договором, он широко признаётся как авторитетное изложение норм обычного международного права и может рассматриваться как вспомогательный источник, а комментарии к нему исследуют большое число прецедентов и решений арбитражных и судебных органов.

Основные положения Проекта статей КМП включают:

• Основания ответственности: Международно-противоправное деяние налицо, когда действие (или бездействие) может быть присвоено государству (атрибуция) и представляет собой нарушение международного обязательства (статья 2).
• Последствия ответственности: Международно-противоправное деяние влечёт за собой обязанность ответственного государства предоставить полное возмещение причинённого вреда, будь то реституция, компенсация или сатисфакция (статья 31).
• Недопустимость ссылки на национальное право: Принцип, согласно которому ответственное государство не может ссылаться на положения своего внутригосударственного права в качестве оправдания для невыполнения своих обязательств, вытекающих из норм о международной ответственности за противоправное деяние, закреплён в статье 32 Проекта статей КМП. Это положение имеет важное сходство с принципом верховенства права ЕС, хотя и действует в ином контексте.

Особенности субъектов ответственности

Различия в правовых системах ЕС и международного права проявляются и в круге субъектов, которые могут быть привлечены к ответственности:

• Право ЕС: Ответственными за нарушение права ЕС признаются, прежде всего, государства-члены или институты ЕС. При этом, как показал прецедент Francovich, частные лица не только могут подавать иски против государств, но и имеют право на возмещение ущерба, непосредственно причинённого им нарушением права ЕС государством. Таким образом, в праве ЕС Суд ЕС вышел за рамки «классического» понимания ответственности, признав правомерность существования внедоговорной ответственности и права на возмещение ущерба частным лицам. Частные лица несут опосредованную ответственность, определяемую национальными органами власти, но обладают правом на подачу иска против государства.
• Международное публичное право: Основными субъектами международно-правовой ответственности традиционно являются государства. Хотя существуют исключения (например, международные организации), концепция ответственности за нарушение международных обязательств в основном ориентирована на межгосударственные отношения. Индивиды могут быть привлечены к ответственности за международные преступления (например, в рамках международного уголовного права), но это отдельный институт, не относящийся напрямую к ответственности государств.

Таким образом, несмотря на некоторые параллели, особенно в отношении принципа недопустимости ссылки на национальное право, институт ответственности в праве ЕС является более развитым и инклюзивным, предоставляя частным лицам прямые механизмы защиты своих прав против государств-членов, чего международное публичное право в целом не предусматривает.

Национальные арбитражные суды в системе привлечения государств к ответственности по праву ЕС: юрисдикция, компетенция и практика

Взаимодействие национальных арбитражных судов с правом ЕС в контексте государственной ответственности представляет собой одну из наименее изученных, но при этом крайне значимых областей. Традиционно, вопросы ответственности государств за нарушение европейского права рассматривались национальными судебными органами или Судом ЕС. Однако, с возрастанием сложности экономических отношений и появлением договорных споров с участием государств, роль арбитражных судов становится всё более заметной.

Юрисдикция и компетенция арбитражных судов

Национальное законодательство государств-членов ЕС определяет юрисдикцию и компетенцию арбитражных судов, как правило, через принцип арбитрабельности споров. Арбитрабельными считаются споры, возникающие из договорных отношений, которые стороны добровольно передали на рассмотрение арбитража. Однако вопросы государственной ответственности за нарушение публичных норм права ЕС зачастую выходят за рамки чисто договорных обязательств.

В то время как прямые иски о нарушении обязанностей против государств-членов (статьи 258–260 ДФЕС) относятся к прямой юрисдикции Суда ЕС, косвенные аспекты нарушения права ЕС могут возникать в арбитражных разбирательствах. Наприм��р, если государство-член заключило инвестиционный договор с частным инвестором, а затем нарушило положения права ЕС (например, в сфере государственной помощи или свободы учреждения), что повлекло ущерб для инвестора, спор может быть передан в арбитраж. Однако компетенция арбитража будет ограничена договорными рамками, а не прямым применением публично-правовых норм ЕС.

Государства-члены сами устанавливают способы обжалования, необходимые для обеспечения эффективной судебной защиты в сферах, регулируемых правом Союза. Это означает, что в большинстве случаев, когда речь идёт о прямом нарушении права ЕС, требуется исчерпание средств правовой защиты, существующих внутри Европейского союза, что обычно подразумевает обращение в национальные суды, которые, в свою очередь, могут обратиться в Суд ЕС за преюдициальным заключением. Арбитражные суды не имеют такой возможности.

Влияние принципов верховенства и прямого действия на арбитражные решения

Влияние принципов верховенства и прямого действия на арбитражные решения является ключевым аспектом, отличающим их от решений государственных судов. Национальные судебные учреждения обязаны, в пределах своей юрисдикции, применять положения права ЕС, и в случае коллизии между правом Сообществ и национальными нормами, последние могут не учитываться. Это требование распространяется на все государственные суды, которые являются частью судебной системы ЕС.

Для арбитражных судов ситуация сложнее. Принцип автономии арбитражного разбирательства предполагает, что арбитры выносят решения на основании соглашения сторон и применимого права. Однако, если спор имеет отношение к публичному порядку государства-члена, в том числе к нормам права ЕС, арбитры не могут полностью игнорировать эти нормы. Принцип верховенства права ЕС означает, что нормы национального права не должны противоречить нормам права ЕС, и это касается и признания, и приведения в исполнение арбитражных решений.

• Признание и приведение в исполнение: Если арбитражное решение вынесено без учёта императивных норм права ЕС (например, в сфере конкуренции, государственной помощи или защиты потребителей), оно может быть оспорено в государственном суде на основании нарушения публичного порядка. Национальные суды, проверяющие арбитражные решения, обязаны обеспечить соблюдение права ЕС.
• Прямое действие: Хотя арбитры формально не являются «судами государства-члена» в смысле обращения в Суд ЕС за преюдициальным заключением, они обязаны учитывать нормы права ЕС, имеющие прямое действие, при толковании и применении договорных положений. Например, если условие договора противоречит напрямую применимой норме ЕС, арбитры должны будут отдать предпочтение норме ЕС.

Таким образом, несмотря на кажущуюся автономию, арбитражные суды не могут полностью дистанцироваться от фундаментальных принципов права ЕС, особенно когда их решения могут быть впоследствии оспорены в государственных судах.

Практические проблемы и конфликты при применении норм ЕС о государственной ответственности в арбитражном процессе

Применение норм права ЕС о государственной ответственности в арбитражном процессе порождает ряд серьёзных практических проблем и потенциальных конфликтов:

1. Выбор применимого права: Хотя стороны могут выбрать применимое право для своего арбитражного разбирательства, возникает вопрос, насколько этот выбор может исключать применение императивных норм права ЕС, особенно тех, которые касаются публичного порядка. Арбитры должны соблюдать публичный порядок места арбитража и места приведения решения в исполнение, который включает в себя и право ЕС.
2. Арбитрабельность споров с публичным элементом: Многие вопросы государственной ответственности по праву ЕС, например, связанные с соблюдением принципов конкуренции, государственной помощи или дискриминации, имеют выраженный публично-правовой характер. Арбитрабельность таких споров в рамках частноправового арбитража часто ставится под сомнение.
3. Отсутствие механизма преюдициального запроса: В отличие от национальных судов, арбитражные суды не имеют права направлять запросы в Суд ЕС за преюдициальным заключением. Это может привести к риску неправильного толкования или применения норм права ЕС, что впоследствии может стать основанием для отмены или отказа в признании арбитражного решения в национальных судах.
4. Вопросы эквивалентности и эффективности: При рассмотрении требований о возмещении ущерба за нарушение права ЕС, арбитражные суды должны обеспечить соблюдение принципов эквивалентности (процедурные правила не должны быть менее благоприятными, чем для аналогичных внутренних исков) и эффективности (процедурные правила не должны делать защиту прав, предоставляемых правом ЕС, практически невозможной или чрезмерно сложной). Это создает дополнительную нагрузку на арбитров, не имеющих прямой связи с судебной системой ЕС.
5. Примеры гипотетических сценариев:
   • Предположим, иностранный инвестор заключает с государством-членом ЕС договор о предоставлении услуг, который содержит арбитражную оговорку. Позднее государство принимает национальный закон, который, по мнению инвестора, нарушает принцип свободы оказания услуг (статья 56 ДФЕС) и является несовместимым с правом ЕС. Инвестор инициирует арбитраж, требуя возмещения убытков. Арбитры сталкиваются с необходимостью толкования и применения прямо применимых норм ДФЕС, не имея возможности обратиться в Суд ЕС. Их решение может быть оспорено в национальном суде, который уже может сделать такой запрос.
   • Другой пример: Государство-член предоставляет государственную помощь предприятию, что, по мнению конкурента, нарушает статьи 107-108 ДФЕС. Конкурент, имея договорные отношения с государством, пытается оспорить это решение в арбитраже, требуя компенсации. Арбитрам придётся решить, является ли вопрос законности государственной помощи арбитрабельным и как применить сложные правила права ЕС о государственной помощи.

Эти проблемы подчеркивают сложность интегрирования норм публичного права ЕС в частноправовой арбитражный процесс и требуют от арбитров глубокого понимания европейского права, а от национальных судов – бдительности при контроле за арбитражными решениями.

Актуальные изменения в законодательстве ЕС и их влияние на систему государственной ответственности и роль арбитражных судов

Право Европейского союза находится в постоянном развитии, и новые законодательные инициативы регулярно переформатируют ландшафт правовой ответственности государств-членов. Эти изменения оказывают прямое воздействие не только на традиционные судебные механизмы, но и потенциально на роль и компетенцию национальных арбитражных судов, хотя и в более косвенной форме.

Директива (ЕС) 2024/1226 об уголовной ответственности за нарушение ограничительных мер

Одним из наиболее значимых и актуальных изменений в правовом поле ЕС является принятие Директивы (ЕС) 2024/1226 Европейского парламента и Совета от 24 апреля 2024 года об определении уголовных преступлений и наказаний за нарушение ограничительных мер Союза. Эта Директива, вступившая в силу 19 мая 2024 года, устанавливает минимальные стандарты, определяя действия, которые должны считаться уголовными преступлениями в государствах-членах, виды наказаний и механизмы расследования за нарушение и обход ограничительных мер (санкций) ЕС.

Директива предоставляет государствам-членам 12-месячный срок на имплементацию её положений в национальное законодательство, с крайним сроком до 20 мая 2025 года. Однако, по состоянию на 20 августа 2025 года, спустя три месяца после наступления срока имплементации, процесс адаптации национального законодательства к данной директиве ещё продолжался в ряде стран ЕС, что подчеркивает сложность этого процесса и различия в национальных подходах. Примером такой адаптации является принятие на Кипре закона «О криминализации нарушения ограничительных мер союза», где преступлением считается предоставление фондирования или экономических ресурсов подсанкционным лицам.

Эта Директива является прямым ответом на вызовы, связанные с необходимостью более эффективного обеспечения соблюдения санкционного режима ЕС, особенно в отношении РФ. Она усиливает ответственность государств-членов за ненадлежащую имплементацию и правоприменение европейских ограничительных мер, фактически вводя своего рода «уголовную ответственность» на уровне государств через обязательство криминализировать определённые деяния на национальном уровне.

Влияние на национальные правовые системы и арбитражную практику

Новые законодательные акты, такие как Директива 2024/1226, оказывают многогранное влияние на национальные правовые системы и, хотя и косвенно, на арбитражную практику:

1. Усиление ответственности государств: Директива напрямую обязывает государства-члены ужесточить свои национальные уголовные законодательства, чтобы обеспечить эффективное преследование за нарушение санкций ЕС. Несоблюдение этого обязательства само по себе является нарушением права ЕС и может повлечь за собой ответственность государства перед ЕС по процедуре, предусмотренной статьями 258–260 ДФЕС. Это означает, что государствам приходится выделять значительные ресурсы на адаптацию законодательства, обучение персонала и правоприменение.
2. Косвенное влияние на арбитражную практику: Хотя Директива напрямую касается уголовной ответственности и не регламентирует арбитражные споры, она может косвенно влиять на арбитражную практику следующим образом:
   • Публичный порядок: Уголовно наказуемые действия, определённые Директивой, становятся частью публичного порядка государств-членов. Это означает, что арбитражные суды при рассмотрении договорных споров должны будут учитывать эти нормы. Например, если договорная оговорка предусматривает действия, которые теперь являются уголовно наказуемыми согласно имплементированному национальному законодательству, арбитражный суд может признать такую оговорку недействительной на основании нарушения публичного порядка.
   • Легитимность сделок: Если предмет договора или действия сторон связаны с обходом санкций, арбитражный суд должен будет оценивать легитимность такой сделки в свете нового уголовного законодательства, что может привести к отказу в исполнении обязательств или признанию договора недействительным.
   • Расширение сферы публичного права: Директива расширяет сферу публично-правового регулирования, что может привести к увеличению числа споров, имеющих публично-правовой элемент и потенциально затрагивающих вопросы государственной ответственности. Хотя арбитражные суды, как правило, не рассматривают напрямую вопросы государственной ответственности, они могут сталкиваться с требованиями о возмещении убытков, возникших в результате действий государства, связанных с применением санкций или неисполнением обязательств, вытекающих из Директивы.

Таким образом, Директива 2024/1226 является ярким примером того, как новые законодательные инициативы ЕС, направленные на усиление правоприменения и ответственности, формируют более строгую правовую среду, которая, в свою очередь, неизбежно оказывает влияние на все звенья правовой системы государств-членов, включая и арбитражный процесс.

Выводы

Проведённый анализ подходов Европейского союза к привлечению государств к ответственности за нарушение норм европейского права позволяет утверждать об уникальности и беспрецедентной развитости данного института. Право ЕС, как автономная правовая система, сформировало собственные фундаментальные принципы – верховенства, прямого действия и лояльного сотрудничества – которые кардинально отличают его от традиционного международного публичного права. Суд Европейского союза через знаковые прецеденты, такие как Francovich и Factortame, не только закрепил концепцию государственной ответственности, но и предоставил частным лицам эффективные механизмы защиты своих прав, давая им возможность требовать возмещения ущерба напрямую от государств-членов.

Сравнительный анализ с международным публичным правом выявил существенные различия: если Проект статей КМП об ответственности государств ориентирован на межгосударственные отношения, то право ЕС расширяет круг субъектов ответственности, активно включая индивидов в процесс правоприменения. Несмотря на некоторые параллели, например, в отношении недопустимости ссылки на национальное право как оправдание, европейская модель демонстрирует более высокий уровень интеграции и наднационального контроля.

Особое внимание в нашем исследовании было уделено роли национальных арбитражных судов – теме, которая остаётся недостаточно изученной в академической среде. Хотя арбитражные суды не обладают прямой юрисдикцией по искам о нарушении обязанностей государств-членов, их деятельность неизбежно пересекается с правом ЕС. Принципы верховенства и прямого действия обязывают арбитров учитывать европейские нормы, особенно когда речь идёт о публичном порядке, что влияет на легитимность договорных обязательств и возможность признания арбитражных решений. Практические проблемы, такие как отсутствие механизма преюдициального запроса и сложность оценки арбитрабельности публично-правовых споров, подчёркивают необходимость глубокого понимания европейского права арбитрами и бдительного контроля со стороны национальных государственных судов.

Наконец, анализ актуальных изменений в законодательстве ЕС, в частности Директивы 2024/1226 об уголовной ответственности за нарушение ограничительных мер, показал, как новые инициативы ЕС продолжают формировать более строгую правовую среду. Эти изменения не только усиливают ответственность государств-членов за надлежащую имплементацию и правоприменение, но и косвенно влияют на арбитражную практику, расширяя сферу публичного порядка и влияя на оценку легитимности сделок.

В заключение, институт государственной ответственности в праве ЕС представляет собой динамично развивающуюся систему, которая постоянно адаптируется к новым вызовам. Роль национальных арбитражных судов в этой системе, хотя и непрямая, становится всё более значимой, требуя от них глубокого понимания европейского правопорядка. Перспективы развития института ответственности в праве ЕС будут зависеть от дальнейшего углубления интеграции, эффективности механизмов правоприменения и способности всех звеньев правовой системы, включая арбитраж, гармонично взаимодействовать с фундаментальными принципами Союза.

Список использованной литературы

1. Договор о Европейском Союзе // Действующее международное право. Т. 3. М.: Московский независимый институт международного права, 1997. С. 211—224.
2. Арбитражный процесс / под ред. Травкина А.А. Волгоград, 2007.
3. Голуб К. Ю. Решение суда Европейских сообществ как источник права ЕС: автореферат диссертации на соискание ученой степени к.ю.н. М., 2009.
4. Кашкин С.Ю., Четвериков А.О., Калиниченко П.А. и др. Право Европейского Союза. М., 2011.
5. Павельева Э.А. Взаимодействие Суда Европейских сообществ и национальных судов государств-членов: автореферат диссертации на соискание ученой степени к.ю.н. СПб., 2007.
6. Лиссабонский договор (Treaty of Lisbon amending the Treaty on European Union and the Treaty establishing the European Community). URL: http://www.lisbontreaty2009.ie/lisbon_treaty.pdf