Роман Уильяма Фолкнера «Шум и ярость», впервые опубликованный в 1929 году, по праву считается одним из вершинных произведений американского модернизма и одним из самых сложных текстов мировой литературы XX века. Его нелинейная структура, множественные нарративные перспективы и глубокий психологизм требуют от читателя и исследователя особого внимания к каждой детали. В этом многослойном повествовании особую, зачастую недооцениваемую роль играет четвертая, заключительная часть, которая, подобно последнему акту грандиозной драмы, призвана не только завершить историю, но и предложить новую, обобщающую перспективу, проливающую свет на весь предыдущий хаос.
Настоящее эссе ставит своей главной целью всесторонний анализ структурной, тематической и нарративной роли четвертой части романа «Шум и ярость». Мы рассмотрим, как эта часть функционирует в контексте общей композиции произведения, какие авторские комментарии позволяют глубже понять ее замысел, и какие критические интерпретации существуют относительно ее значения. Особое внимание будет уделено роли афроамериканской служанки Дилси как этического и смыслового центра, а также стилистическим и тематическим особенностям, которые выделяют эту часть среди других разделов. В конечном итоге, мы стремимся показать, что четвертая часть – это не просто эпилог, но и ключевой элемент, предлагающий потенциал примирения и надежды на фоне трагедии семьи Компсонов и распада Юга.
Теоретико-литературный контекст и понятийный аппарат
Для глубокого понимания сложной структуры и многослойности романа «Шум и ярость» необходимо сначала установить прочную теоретическую базу, погрузившись в ключевые литературоведческие понятия, которые Фолкнер мастерски использует. Эти концепции не только помогают расшифровать авторский замысел, но и позволяют увидеть роман в широком контексте литературы XX века.
Модернизм и его проявления в американской литературе XX века
Модернизм — это обширное и многогранное культурное явление, охватывающее конец XIX и первую половину XX века, характеризующееся радикальным пересмотром философских, художественных и языковых основ искусства. В своей сущности модернизм стремился к «обновлению» и отходу от классических традиций XIX века, предлагая новый взгляд на человека и его место в мире. К его ключевым чертам можно отнести антиисторизм мышления, где интерес смещается от человека как продукта своей эпохи к человеку «вообще», универсальному субъекту. Это проявляется в отсутствии жесткой социальной типизации, фрагментарной структуре произведений и активном применении принципа синтеза искусств.
«Шум и ярость» Уильяма Фолкнера является ярким представителем американского модернизма. Роман демонстрирует глубокий отказ от традиционного линейного повествования, предлагая читателю погружение во внутренний мир персонажей через их разрозненные мысли и воспоминания. Фолкнер, как и многие модернисты, экспериментирует с формой, чтобы отразить разорванность современного сознания и невозможность однозначного понимания реальности. Его мир Йокнапатофы, хоть и укоренен в конкретной географии, становится метафорой универсального человеческого опыта, подчеркивая модернистский интерес к экзистенциальным вопросам, выходящим за рамки конкретного исторического момента.
Поток сознания как нарративная стратегия
Одним из наиболее характерных и узнаваемых приемов модернистской прозы, блестяще реализованным в «Шуме и ярости», является поток сознания. Этот художественный прием и тип повествования, получивший распространение в литературе XX века, призван непосредственно воспроизводить душевную жизнь персонажа. Он фиксирует переживания, ассоциации, воспоминания и мысли так, как они возникают в сознании, часто без видимой логической или причинно-следственной связи, имитируя нелинейный и хаотичный характер человеческого мышления.
Термин «поток сознания» (stream of consciousness) был введен американским философом-идеалистом Уильямом Джемсом в его работе «Принципы психологии» (1890), где он описывал непрерывность и изменчивость человеческого опыта. В литературе этот метод позволяет автору отказаться от всезнающего рассказчика и погрузить читателя в субъективную реальность героя. В первых трех частях романа «Шум и ярость» Фолкнер виртуозно использует этот прием, представляя мир глазами трех братьев Компсонов – Бенджи, Квентина и Джейсона. Каждый из них обладает уникальным, искаженным или фрагментированным восприятием реальности, и их внутренние монологи служат основным инструментом повествования, создавая сложную, мозаичную картину деградации семьи.
Хронотоп и его роль в организации художественного времени-пространства
Понятие хронотопа, введенное выдающимся теоретиком литературы М.М. Бахтиным, является незаменимым инструментом для анализа того, как время и пространство взаимодействуют в художественном произведении, формируя его структуру, влияя на персонажей и сюжет. Хронотоп – это «существенное жанровое значение», где время является ведущим началом, а пространство становится его воплощением, приобретает временную окраску. Иными словами, это не просто фон для событий, а активный компонент, который пронизывает и организует весь мир произведения.
В романе Фолкнера «Шум и ярость» хронотоп играет центральную роль, особенно в организации его нелинейного повествования. Время в романе разорвано, фрагментировано, перемешано: события 1928 года переплетаются с воспоминаниями о 1910 годе, личные трагедии семьи Компсонов разворачиваются на фоне угасающей славы американского Юга. Пространство, представленное в основном усадьбой Компсонов и окрестностями Джефферсона, становится символом упадка. Старый, обветшалый дом отражает деградацию его обитателей, а его физические границы – метафора их ограниченного, искаженного сознания. Единство времени и пространства в романе не статично, оно динамично и субъективно, преломляясь через сознание каждого из рассказчиков, что подчеркивает модернистский подход Фолкнера к изображению реальности.
Концепция ненадежного рассказчика
Концепция ненадежного рассказчика, введенная Уэйном Бутом в его книге «Риторика художественной литературы» (1961), описывает героя-повествователя, который по тем или иным причинам сообщает потенциально недостоверную информацию, тем самым нарушая негласный договор между автором и читателем о достоверности событий. Причины такой ненадежности могут быть разнообразны: от психических недугов и ограниченного восприятия до предвзятости, неполного знания событий или даже намеренного искажения информации.
«Шум и ярость» является хрестоматийным примером использования приема ненадежного рассказчика. Первые три части романа полностью построены на субъективных и искаженных перспективах:
- Бенджи, умственно отсталый, рассказывает мир через чувственные ощущения и фрагментарные воспоминания, не различая прошлое и настоящее. Его повествование лишено логики, но чрезвычайно эмоционально и интуитивно.
- Квентин, студент Гарварда, одержим идеей чести, чистоты и греха, особенно связанной с его сестрой Кэдди. Его сознание перегружено интеллектуальными терзаниями, чувством вины и воспоминаниями, что делает его взгляд на события чрезвычайно субъективным и трагическим.
- Джейсон, прагматичный и циничный третий брат, видит мир исключительно через призму денег и личной выгоды. Его повествование полно желчи, ненависти и предрассудков, что искажает его восприятие событий и мотиваций других.
Каждый из этих рассказчиков предлагает свою, уникальную и одновременно неполную, искаженную версию происходящего, заставляя читателя самостоятельно собирать мозаику событий и критически оценивать представленную информацию. Это многоголосие ненадежных рассказчиков создает ощущение хаоса и бессмысленности, которое Фолкнер стремится преодолеть в четвертой части.
Композиционная и структурная функция четвертой части: От фрагментации к обобщению
Роман «Шум и ярость» — это не просто последовательность событий, а тщательно выстроенная архитектура, где каждая из четырех частей играет свою уникальную роль. Первые три части (7 апреля 1928 года, 2 июня 1910 года и 6 апреля 1928 года) погружают читателя в глубины субъективного сознания трех братьев Компсонов, каждая из которых представлена в форме их внутреннего монолога. Эти повествования, полные фрагментации, скачков во времени и искаженного восприятия, создают эффект хаоса и отчаяния. Однако четвертая часть (8 апреля 1928 года), описывающая события на Пасху, резко отличается от них, предлагая совершенно иную нарративную стратегию и, как следствие, новую перспективу на всю трагедию семьи.
Если первые три части представляют собой лабиринт из личных страданий и искаженных воспоминаний, то четвертая часть служит своеобразным «путеводителем по всему роману», обобщая и придавая повествованию отвлеченную символичность. Она написана от лица всеобъемлющего наблюдателя, который, хотя и не является строго всезнающим, олицетворяет более объективную, почти авторскую позицию. Этот наблюдатель выходит за рамки индивидуальных сознаний братьев, предлагая читателю более четкое и цельное видение событий. В отличие от стилистически сложных, фрагментированных и эмоционально перегруженных первых частей, четвертая часть написана ясным, более традиционным языком, что облегчает ее восприятие и позволяет читателю выдохнуть после интеллектуального и эмоционального напряжения.
Структура романа часто сравнивается с четвероевангелием, где первые три части выступают как «синоптические» повествования. Подобно Евангелиям от Матфея, Марка и Луки, они описывают одни и те же основные события (падение Кэдди, крах семьи) с разных, хоть и субъективных, точек зрения, каждая из которых по-своему искажает или дорисовывает реальность. В этом контексте четвертая часть приобретает особое значение, сопоставимое с Евангелием от Иоанна. Она не просто повторяет или суммирует, но подводит итог, проливает на них новый свет, предлагая более глубокое, духовное и символическое осмысление. Она не только раскрывает новые факты, но и переосмысливает уже известные, придавая им этическую и моральную значимость.
Сам Уильям Фолкнер, осознавая сложность своего замысла и то, как первые три части погружали читателя в запутанный мир сознаний, признавал, что ему пришлось «выйти на сцену» в последней части. Он стремился «собрать историю воедино», хотя и считал, что «потерпел окончательную неудачу». Эта самокритика Фолкнера, однако, не уменьшает значимости четвертой части, а, напротив, подчеркивает глубину его авторского замысла. Он пытался дать читателю точку опоры, вывести его из тумана субъективных интерпретаций и предложить некую объективную правду, даже если эта правда трагична и не имеет простого разрешения. «Окончательная неудача» здесь означает не провал автора, а, скорее, признание того, что история деградации семьи Компсонов настолько глубока и многослойна, что не может быть полностью схвачена или однозначно объяснена даже самим создателем.
В этой части Фолкнер расширяет круг действующих лиц, вводя в основное повествование афроамериканских слуг, которые до этого оставались на периферии. Они наблюдают и комментируют происходящие события со стороны, их голоса, особенно голос Дилси, становятся важным контрапунктом к внутренним монологам Компсонов. Более того, в четвертой части впервые появляются развернутые портретные характеристики персонажей, что является значительным стилистическим сдвигом. Если в первых частях герои раскрывались через свои мысли и действия, то здесь автор-наблюдатель дает им внешние описания, что помогает читателю более полно представить их и оценить их роль в общей драме. Таким образом, четвертая часть не просто завершает роман, она перестраивает его, предлагая новую оптику, которая позволяет увидеть хаос в свете порядка, а отчаяние – в лучах слабой, но все же надежды.
Нарративная перспектива Дилси: Моральный камертон и критика стереотипов
В центре четвертой части романа «Шум и ярость» стоит фигура, которая, казалось бы, находится на периферии социального и семейного мира Компсонов – афроамериканская служанка Дилси. Однако именно она становится ключевой нарративной перспективой, моральным камертоном всего произведения, предлагая не просто альтернативный взгляд, но и этическое осмысление трагедии. Фолкнер посвящает ей основное внимание, возводя Дилси в ранг одного из самых значимых персонажей романа, наряду с Бенджи, Квентином и Джейсоном.
Дилси предстает перед читателем как этически безупречный персонаж, воплощающий жертвенное служение, моральную стойкость, справедливость, доброту и человечность. В контексте деградирующей, погруженной в эгоизм и саморазрушение семьи Компсонов, ее образ сияет как маяк нравственности. Она не просто «хорошая» служанка; она гораздо более умный и этичный персонаж по сравнению с белыми членами семейства. Дилси обладает глубоким пониманием человеческой природы и мира, которое недоступно другим героям, запертым в собственных заблуждениях и страстях. Ее действия на протяжении всего романа подтверждают эту характеристику: она заботится о Бенджи, которому никто другой не способен дать тепло; она возражает Джейсону, когда тот проявляет свою жестокость; она защищает Квентину от его гнева; она утешает страдающую Кэролайн, мать семейства; и, наконец, она жалеет Кэдди, единственную, кто проявлял хоть какую-то привязанность к Бенджи.
Фолкнер, сам признававшийся, что Дилси является одним из его любимых персонажей, наделяет ее качествами «Человека с большой буквы», отмечая ее храбрость, отвагу, щедрость, нежность и честность. Он даже говорил, что она «гораздо более храбрая, честная и щедрая, чем я», что подчеркивает не только восхищение автора, но и его стремление создать идеализированный, но в то же время глубоко человечный образ. Дилси выступает как один из самых сильных, стабильных и здравомыслящих персонажей в романе, чья непоколебимая моральная целостность резко контрастирует с упадком Компсонов.
Ее проницательность выходит за рамки обыденного восприятия. Дилси не только осознает реальную жизнь во всей ее полноте, но и видит людей такими, какие они есть на самом деле, без прикрас и иллюзий. Она объединяет разрозненные временные планы персонажей в единое целое, ее взгляд простирается от земной юдоли до Небес, что придает ее восприятию сакральный оттенок. Ей принадлежат одни из самых пророческих и значимых слов в романе, перефразированная цитата из «Откровения святого Иоанна Богослова»:
«Я видела первые и вижу последние. Видела начало и вижу конец».
Эти слова не просто констатируют упадок семьи Компсонов, они предрекают его неминуемый крах, подчеркивая ее роль как носителя вечной истины, способного прозревать судьбы. Ее простая, искренняя вера в Бога, проявленная в сцене церковной проповеди, резко контрастирует с «богоборческим бунтом» Квентина, его интеллектуальными терзаниями и отчаянием, предлагая путь к смирению и принятию.
Однако, несмотря на очевидную идеализацию, образ Дилси не избежал критических интерпретаций. Некоторые литературоведы, особенно в контексте постколониальных и расовых исследований, рассматривают ее как стереотип «волшебного негра». Этот стереотип подразумевает, что афроамериканский персонаж, несмотря на свое маргинальное положение, обладает сверхъестественной мудростью, добротой и самоотверженностью, используя эти качества исключительно для того, чтобы помогать белым героям решать их проблемы или достигать просветления, при этом не имея собственной, полноценно развитой сюжетной линии или внутренних конфликтов. Такая трактовка не умаляет глубины образа Дилси, но позволяет углубить академическую дискуссию, задавая вопросы о социальной роли и символике подобных персонажей в литературе, особенно в контексте исторического Юга. Тем не менее, Фолкнер, создавая Дилси, явно стремился к большему, чем просто к стереотипу; он создал персонажа, который, несмотря на все социальные ограничения, возвышается над нравственным падением своего окружения, предлагая читателю возможность если не искупления, то хотя бы понимания. Как же этот сложный, многогранный образ Дилси влияет на общее восприятие романа?
Авторские комментарии и ключевые литературоведческие интерпретации
Понимание романа Уильяма Фолкнера «Шум и ярость» было бы неполным без учета авторских комментариев и глубоких литературоведческих интерпретаций, которые формировались десятилетиями. Сам Фолкнер неоднократно высказывался о своем творении, что позволяет взглянуть на роман сквозь призму его личных переживаний и творческих задач.
Уильям Фолкнер считал «Шум и ярость» самым сложным романом в своей творческой карьере. Он потратил на него огромные силы, экспериментируя с формой и пытаясь донести до читателя невыразимую сложность человеческого сознания и трагедию распада семьи. В одном из своих интервью он характеризовал этот роман как свою «самую, наверное, блестящую неудачу». Эта парадоксальная формулировка не означает, что Фолкнер считал роман плохим. Напротив, она подчеркивает грандиозность его замысла и ��от факт, что ему не удалось, по его собственному мнению, полностью воплотить в словах все, что он хотел выразить. Он стремился создать мир, который мог бы служить «краеугольным камнем вселенной», что выразилось в создании вымышленного округа Йокнапатофа – уникального художественного пространства, ставшего центральным для многих его произведений. В этом контексте «неудача» Фолкнера – это скорее признание бесконечности и непостижимости человеческого опыта, который невозможно полностью уместить в рамки повествования, даже самого изощренного.
«Шум и ярость» принес Фолкнеру мировую известность после того, как он получил Нобелевскую премию по литературе в 1949 году. Однако стоит отметить, что изначально роман не имел коммерческого успеха и стал широко известен только после публикации его более доступного для широкой публики романа «Святилище» (1931). Сегодня он включен в список 100 лучших романов XX века на английском языке по версии журнала «Time» и других критиков, что свидетельствует о его неоспоримой значимости.
Литературоведы единодушно признают «Шум и ярость» одним из наиболее сложных и трагичных произведений американского модернизма. Фолкнер, будучи глубоко укорененным в американской народной традиции, мастерски сочетал ее с европейскими экспериментами в символизме и литературе «потока сознания». Это создало уникальный стиль, который одновременно отражал специфику американского Юга и универсальные человеческие проблемы.
Важный аспект, который отмечают исследователи, — это то, что, несмотря на доминирующий трагический тон, роман пронизан характерным для Фолкнера «эмоциональным теплом». Это тепло исходит в первую очередь от афроамериканских персонажей, особенно от служанки Дилси, чья безграничная доброта и моральная сила становятся источником надежды. Также это тепло проявляется в любви несчастных Бенджи и Квентина к их сестре Кэдди, демонстрируя, что даже в мире распада существуют искренние человеческие привязанности, хоть и обреченные на страдание.
Среди выдающихся фолкнероведов, внесших значительный вклад в осмысление творчества писателя, выделяются работы А. Долинина (автора комментариев к собранию сочинений Фолкнера в 6 томах, М., 1985) и А. К. Савуренка (автора монографии «Романы У. Фолкнера 1920–1930–х годов», Л., 1979). Их исследования помогают разобраться в сложностях фолкнеровского нарратива, его символизме и философских подтекстах, предлагая глубокий анализ структуры романа и роли его отдельных частей.
Несмотря на активное использование техники «потока сознания» и модернистских экспериментов, многие критики относят роман Фолкнера к реалистическим произведениям. Этот парадокс объясняется тем, что Фолкнер, даже прибегая к самым изощренным формальным приемам, всегда оставался глубоко укорененным в реальности, стремясь показать не только внутренний мир человека, но и социальные, исторические процессы, формирующие его бытие. Он использовал модернистские инструменты для максимально точного и глубокого изображения действительности, а не для отрыва от нее. Таким образом, «Шум и ярость» предстает как многомерное произведение, которое бросает вызов традиционным определениям и продолжает вызывать живой интерес у исследователей по всему миру.
Стилистические и тематические особенности четвертой части: Надежда и очищение
Четвертая часть романа Уильяма Фолкнера «Шум и ярость» представляет собой не только композиционный, но и стилистический водораздел. После хаотичных, фрагментированных и эмоционально изматывающих внутренних монологов Бенджи, Квентина и Джейсона, читатель сталкивается с совершенно иной манерой повествования. Эта заключительная часть выделяется своей стилистической ясностью и более традиционной манерой повествования. Фолкнер здесь отходит от экстремальных экспериментов «потока сознания», предлагая читателю более упорядоченный, хотя и не менее глубокий, взгляд на мир. Это возвращение к относительному порядку на уровне формы символизирует поиск смысла и возможности искупления в мире, казалось бы, обреченном на распад.
Кульминационный момент в четвертой части — это день Пасхи, что придает тексту мощную христоцентрическую направленность. Пасха в христианской традиции символизирует воскресение, обновление и надежду на новую жизнь. В контексте трагедии Компсонов, где все движется к упадку и смерти (самоубийство Квентина, кастрация Бенджи, духовная смерть Джейсона, бегство Кэдди и ее дочери), появление этого символа приобретает глубочайшее значение. Оно предлагает проблеск света, возможность духовного возрождения, даже если оно касается не самих Компсонов, а тех, кто находится рядом с ними и кто не утратил веры.
Ярчайшим выражением этой пасхальной символики является проповедь священника в негритянской церкви, описанная в четвертой части. Эта проповедь становится настоящим апофеозом «умиротворяющего юмора и всепрощения». Она демонстрирует религиозный экстаз бывших рабов, их глубокую, искреннюю веру и способность к радости и смирению. Этот мощный эмоциональный и духовный опыт резко контрастирует с равнодушием и цинизмом белых персонажей к религии, подчеркивая их духовную пустоту. В сцене проповеди Фолкнер показывает, что истинная вера и надежда живы там, где, казалось бы, нет никаких социальных оснований для радости.
Именно поэтому четвертая часть часто воспринимается как радостная и жизнеутверждающая, предлагающая «свет в конце туннеля» и надежду на прощение. Она демонстрирует сильный христианский пафос и идею победы светлого начала в финале, которая, возможно, не касается семьи Компсонов напрямую, но существует как потенциальная возможность в мире. Эта часть акцентирует тему простоты и искренности, воплощенную в образе Дилси. Ее непосредственная вера и чистая душа торжествуют над излишней сложностью, интеллектуальными терзаниями и моральной деградацией других персонажей. Простота здесь не означает примитивность, а скорее изначальную чистоту и ясность мировосприятия, которая позволяет Дилси видеть суть вещей.
Наконец, четвертая часть акцентирует тему жертвенности, особенно через фигуру Дилси, которая олицетворяет бескорыстное служение. Ее жизнь, посвященная заботе о семье Компсонов, несмотря на их неблагодарность и жестокость, становится символом истинной любви и сострадания. Она жертвует собой ради других, не требуя ничего взамен, и в этой жертвенности заключается ее сила и достоинство. Таким образом, четвертая часть не просто завершает историю, она переориентирует ее, предлагая читателю, хоть и на мгновение, увидеть мир не через призму отчаяния, а через линзу надежды, веры и человеческой доброты, что делает ее этическим и духовным ядром всего романа.
Четвертая часть в контексте распада Юга и семьи Компсонов
Роман Уильяма Фолкнера «Шум и ярость» — это не только история одной семьи, но и глубокое исследование культурного и социального феномена: разрушения и упадка американского Юга на фоне стремительных социальных и экономических изменений после Гражданской войны. Семья Компсонов, некогда прославленная аристократическая династия, становится метафорой этого угасания, а их личная трагедия отражает более широкий исторический процесс. Основная идея романа заключается в том, чтобы показать беспомощность и трагедию персонажей, которые, будучи детьми уходящей эпохи, не способны осмыслить и приспособиться к изменяющейся реальности.
Семья Компсонов сталкивается с множеством испытаний: финансовым крахом, который лишает их былого величия и вынуждает продавать земли; потерей религиозной веры, что лишает их моральных ориентиров; и утратой общественного уважения, когда их имя становится синонимом упадка. Фолкнер детально рисует трагические судьбы каждого члена семьи, подчеркивая необратимость их падения:
- Квентин, старший сын, одержимый идеалами чести и чистоты, не выдерживает груза противоречий и совершает самоубийство, не в силах смириться с «падением» своей сестры Кэдди и крахом семейных ценностей.
- Кэдди, единственная дочь, чье стремление к любви и свободе приводит к хаотичным связям и разводу, когда ее муж узнает, что она родила не от него. Она покидает дом Компсонов, становясь изгнанницей.
- Ее дочь Квентина, вырастая в атмосфере лицемерия и жестокости, в конечном итоге убегает из дома, похитив сбережения Джейсона, тем самым повторяя и усугубляя семейный цикл разрушения.
- Бенджи, умственно отсталый, подвергается кастрации, что символизирует не только его физическое увечье, но и полную утрату будущего для рода Компсонов. Он становится живым символом их бессилия и вырождения.
- Джейсон, третий сын, олицетворяет новый, прагматичный и циничный Юг. Он остается озлобленным, бездетным холостяком, движимым лишь жаждой денег и мести, что лишает семью всякой надежды на продолжение.
В этом контексте Дилси, афроамериканская служанка, занимает уникальное положение. Она становится представительницей «почвы и матери земли», символом жизненной силы, моральной стойкости и вечной веры. Ее образ резко противопоставляется деградирующей белой аристократической семье, подчеркивая, что истинные ценности и жизнеспособность сохраняются в простом народе, который, несмотря на все социальные унижения, остается ближе к корням и обладает внутренней силой.
Через историю семьи Компсонов Фолкнер мастерски показывает крушение института семьи и брака на всем американском Юге. Старые патриархальные порядки, основанные на чести, владении землей и рабском труде, распадаются, уступая место новым, буржуазным основам общества, которые, однако, не приносят ни счастья, ни стабильности. Напротив, они порождают цинизм, жадность и духовную пустоту.
Мужчины Компсоны — Бенджи, Квентин и Джейсон — каждый одержим своей идеей, что символизирует различные возрастные и психологические стадии сознания:
- Бенджи — это детское и чувственное восприятие мира, неспособность к рефлексии, чистые эмоции.
- Квентин — подростковое, расколотое сознание, отягощенное идеализмом, чувством вины и интеллектуальными мучениями.
- Джейсон — взрослое, прагматичное и циничное сознание, лишенное всяких идеалов, ориентированное на материальную выгоду.
Этим субъективным, искаженным и внутренне противоречивым взглядам противопоставляется объективное видение автора-наблюдателя в четвертой части, чья перспектива, воплощенная через Дилси, позволяет осмыслить всю глубину трагедии Компсонов не как случайность, а как закономерный итог их исторического и морального выбора. Четвертая часть не только завершает повествование, но и предлагает глубокое осмысление причин распада, указывая на то, что, возможно, единственная надежда заключается в сохранении истинных человеческих качеств, которые воплощает Дилси.
Заключение: Смысл и наследие четвертой части
Четвертая часть романа Уильяма Фолкнера «Шум и ярость» — это не просто финальный аккорд, но и многогранный смысловой центр, без которого невозможно адекватно осмыслить всю сложность и глубину произведения. Ее роль выходит далеко за рамки хронологического завершения, представляя собой структурное обобщение, этическое ядро и уникальную авторскую перспективу.
Проанализированные нами элементы — от композиционной функции, объединяющей разрозненные фрагменты предыдущих частей в цельное повествование, до нарративной перспективы Дилси, предлагающей моральный камертон — подтверждают ее исключительное значение. Стилистическая ясность и традиционная манера изложения четвертой части резко контрастируют с модернистскими экспериментами «потока сознания», использованными в первых разделах, и это не случайно. Фолкнер, сам признавая «Шум и ярость» своей «самой, наверное, блестящей неудачей» в попытке «собрать историю воедино», именно в этой части, через призму всеобъемлющего наблюдателя, пытается предложить читателю точку опоры.
Нарративная перспектива Дилси, афроамериканской служанки, становится воплощением жертвенности, моральной стойкости и искренней веры. Ее образ, противопоставленный деградирующей семье Компсонов, предлагает свет надежды и примирения в контексте всеобъемлющего распада Юга. Пророческие слова Дилси о «начале и конце» рода Компсонов, ее простая, но глубокая вера в Бога и способность видеть мир таким, какой он есть, делают ее не просто персонажем, но символом этического возрождения. При этом критические интерпретации, рассматривающие ее как стереотип «волшебного негра», лишь углубляют академическую дискуссию, подчеркивая сложность восприятия образа в контексте расовых и социальных вопросов.
Кульминационный момент Пасхи и проповедь в негритянской церкви усиливают христоцентрическую направленность четвертой части, акцентируя темы воскресения, обновления и надежды. Это не означает, что Фолкнер предлагает легкое разрешение всех проблем; трагедия Компсонов остается необратимой. Однако в этой части он, несмотря на заявленную «неудачу», достигает наибольшей ясности и пророческого видения, указывая на то, что даже в мире хаоса и разрушения существует потенциал для человеческого достоинства, сострадания и веры.
Таким образом, четвертая часть романа «Шум и ярость» является не только завершением истории семьи Компсонов, но и мощным комментарием к проблематике распада старого Юга и поиску моральных ориентиров в современном мире. Она предлагает уникальную авторскую перспективу, которая, синтезируя трагедию и надежду, утверждает непреходящую ценность человечности и духовной стойкости. Именно в этой части Фолкнер, через призму Дилси, позволяет читателю увидеть проблеск света сквозь шум и ярость мира, предлагая, возможно, не решение, но путь к пониманию и принятию.
Список использованной литературы
- Анастасьев, Н.А. Фолкнер: очерк творчества / Н.А. Анастасьев. – М., 1976.
- Засурский, Я.Н. Американская литература ХХ века: некоторые аспекты литературного процесса. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1966.
- Палиевский, П. Открытия Уильяма Фолкнера. [О творчестве американского писателя] / П. Палиевский // Знамя. – 1965. – кн. 3.
- Фолкнер, У. Шум и ярость.
- Ширяева, Ж.Л., Вовк, Е.Ю. Типы ненадежных рассказчиков в литературе.
- Маслова, Н.В. Интерпретация модернистских представлений о пространстве и времени в художественной структуре романа У. Фолкнера «Шум и ярость».
- Симонова, Е.Н. Художественные принципы изображения «американской глубинки» в романе У. Фолкнера «Шум и ярость».
- Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А. Н. Николюкина. — Институт научной информации по общественным наукам РАН: Интелвак, 2001.
- Словарь литературоведческих терминов. С. П. Белокурова. 2005.
- Arzamas | Уильям Фолкнер • Расшифровка эпизода.
- Резник, В.Г. Пояснения к тексту (Лекции по зарубежной литературе). Титан Фолкнер (1897-1962).