Интернет в современной политической массовой коммуникации: комплексное академическое исследование

За последнее десятилетие доля россиян, для которых социальные сети и блоги стали основным источником новостей, выросла почти в шесть раз — с 4% до 23% в период с 2011 по 2021 год, согласно исследованию ФОМ. Этот ошеломляющий рост наглядно демонстрирует, как интернет превратился из нишевого инструмента в центральную арену политической массовой коммуникации, коренным образом трансформируя взаимодействие между государством, обществом и политическими акторами. Цифровая революция не просто изменила каналы передачи информации; она переформатировала саму логику политического диалога, создав беспрецедентные возможности для вовлечения граждан, но и породив новые, порой трудноразрешимые вызовы.

Данное исследование призвано провести всесторонний и академически строгий анализ роли интернета в современной политической массовой коммуникации. Мы рассмотрим эволюцию ключевых концепций, таких как политическая и массовая коммуникация, медиатизация политики, электронная демократия и электронное правительство, адаптируя их к реалиям цифровой эпохи. Особое внимание будет уделено трансформации традиционных моделей взаимодействия, влиянию онлайн-платформ на формирование общественного мнения и политическую мобилизацию, сфокусировавшись на уникальном опыте молодежи. Отдельные главы будут посвящены глубокому анализу рисков и вызовов, таких как поляризация, дезинформация и манипуляция, а также всестороннему обзору актуального политико-правового регулирования интернета, включая самые свежие законодательные инициативы 2025 года. Наконец, будут рассмотрены этические дилеммы и перспективы развития цифровой политики. Цель работы — предоставить комплексное, актуальное и глубокое исследование, способное послужить надежной основой для дальнейших научных изысканий в области политологии, теории массовых коммуникаций и социологии.

Теоретические основы политической коммуникации в цифровую эпоху

В основе любого академического исследования лежит прочный фундамент дефиниций и концепций. Чтобы понять, как интернет преобразил политическую коммуникацию, необходимо сначала взглянуть на истоки этого феномена и проследить его эволюцию до наших дней, а затем рассмотреть специфические, «цифровые» понятия, которые сформировались на этом пути, и именно это мы сделаем в следующих разделах.

Политическая и массовая коммуникация: от истоков до цифровой реальности

Политическая коммуникация, будучи неотъемлемым свойством политической деятельности, представляет собой сложный смысловой обмен информацией между субъектами в процессе борьбы за власть или её осуществления. Она является частным случаем социальной коммуникации, проявляясь как целенаправленное информационное воздействие политических акторов друг на друга и на социальную среду. Исторически концепция политической коммуникации начала оформляться в период Первой мировой войны, когда стало очевидно влияние пропаганды и информационного воздействия на массы. Однако сам термин «политическая коммуникация» получил широкое распространение и систематическое изучение лишь в конце 1940-х – начале 1950-х годов. Это совпало с периодом послевоенной демократизации, бурным развитием кибернетики и появлением новых информационных технологий, что обусловило формирование политической коммуникативистики как самостоятельной научной дисциплины.

Одним из пионеров в систематическом изучении политической коммуникации является Гарольд Лассуэлл (Harold D. Lasswell, 1902-1978). В своей классической работе 1948 года «The structure and function of communication in society» он предложил линейную модель коммуникации, ставшую краеугольным камнем для многих последующих исследований. Эта модель, которую часто описывают через пять ключевых вопросов, позволяет разложить любой коммуникационный акт на составляющие:

1. Кто сообщает? (Анализ отправителя, его мотивов и компетенций).
2. Что именно? (Содержание сообщения, его темы и акценты).
3. По какому каналу? (Средство передачи информации — от личного общения до медиа).
4. Кому? (Аудитория сообщения, её характеристики и реакции).
5. С каким эффектом? (Последствия коммуникации, изменения в поведении или мнениях).

Лассуэлл также выделил три основные функции массовой коммуникации: наблюдение за окружающей средой (выявление угроз и возможностей), корреляция компонентов общества в реагировании на окружающую среду и передача социального наследия через поколения. Традиционно, массовая коммуникация начинается с информационной функции, но её высшая цель — объединение общества (социоцентрическая функция). Массовая коммуникация представляет собой систему взаимосвязей, позволяющую практически одновременно доставить социально значимые сообщения большому числу людей, независимо от их местоположения или статуса. Это процесс производства и воспроизводства сообщений, рассчитанных на массовое сознание, осуществляемый специализированными социальными институтами (издательствами, агентствами, редакциями) для анонимной, разнородной и рассредоточенной аудитории.

С появлением интернета, традиционные рамки и функции политической и массовой коммуникации претерпели существенные изменения. Интернет-коммуникация не только ускорила и удешевила передачу информации, но и демократизировала процесс её создания и распространения. Граждане перестали быть пассивными реципиентами, превратившись в активных участников информационного обмена. Модель Лассуэлла остаётся актуальной, но каждый из её элементов теперь имеет цифровую специфику: «Кто сообщает?» может быть анонимным блогером; «По какому каналу?» – социальной сетью или мессенджером; «Кому?» – сегментированной аудитории с помощью алгоритмов, а «С каким эффектом?» – мгновенной вирусной реакцией, способной мобилизовать массы. Важно понимать, что эта трансформация не отменяет базовых принципов, а лишь добавляет новые измерения, делая анализ коммуникационных процессов ещё более сложным и многомерным.

Медиатизация политики и цифровое пространство

Концепция медиатизации политики описывает глубинную трансформацию, при которой средства массовой информации (СМИ) становятся не просто передатчиками, а основной средой политической коммуникации. В этом процессе медиа не только освещают события, но и активно формируют «картину мира» в сознании общества, создавая образы, символы и идеи. Первым, кто обратил внимание на феномен медиатизации политической жизни, был шведский исследователь Кент Асп в 1980-х годах. Он подчеркивал, что политическая система вынуждена корректироваться под влиянием СМИ, адаптируясь к их логике и манере освещения событий.

В цифровую эпоху медиатизация приобрела новые, более интенсивные формы. Интернет-платформы, с их интерактивностью, мультимедийностью и глобальным охватом, стали доминирующей средой. Процесс медиатизации теперь неразрывно связан с переносом приоритетов СМИ: от простого информирования населения к посредничеству в организации политических процессов. Это может приводить к замещению объективной социально-политической реальности медийной псевдореальностью, где информационная повестка и даже восприятие событий конструируются под влиянием цифровых медиа.

Особенности медиатизации в цифровом пространстве включают:

• Гиперпубличность: Политики и государственные деятели вынуждены быть постоянно на связи, демонстрировать открытость, часто транслируя свою деятельность в режиме реального времени.
• Персонализация: Сфокусированность на личности «индивидуального героя», что особенно заметно в социальных сетях, где личные аккаунты политиков становятся важными каналами коммуникации.
• Фрагментация аудитории: Разделение аудитории на множество сегментов, получающих информацию из различных, часто идеологически окрашенных источников, что усиливает «эхо-камеры».
• Визуализация и эмоционализация: Превалирование визуального контента (видео, инфографика) и эмоционально окрашенных сообщений, призванных вызвать мгновенную реакцию.

Таким образом, медиатизация политики в цифровом мире — это не просто усиление роли СМИ, а фундаментальное изменение того, как политика производится, воспринимается и переживается обществом, что требует от акторов гибкости и способности адаптироваться к новым правилам игры.

Электронная демократия и электронное правительство: разграничение и синергия

С приходом цифровых технологий в публичное управление возникли две взаимосвязанные, но концептуально различные парадигмы: электронная демократия и электронное правительство. Несмотря на частую путаницу, их разграничение критически важно для понимания роли интернета в политической коммуникации.

Электронная демократия (э-демократия) — это форма демократии, которая использует информационно-коммуникационные технологии (ИКТ) в качестве основного средства для коллективных мыслительных и административных процессов на всех уровнях управления. Её главная цель — развивать демократические институты, расширять участие граждан в общественно-политической деятельности и делать политические процессы более прозрачными и доступными. Э-демократия акцентирует внимание на горизонтальных связях, диалоге, вовлечении граждан в принятие решений, будь то онлайн-голосования, электронные петиции, публичные обсуждения законопроектов или гражданские инициативы, организованные через интернет. Это инструмент для усиления голоса народа.

Электронное правительство (э-правительство), в свою очередь, направлено на повышение оперативности, эффективности и удобства доступа к государственным услугам. Его основная задача — оптимизация внутренних государственных процессов и улучшение взаимодействия между государством и гражданами (G2C), государством и бизнесом (G2B), а также между различными государственными структурами (G2G). Технологии электронного правительства призваны повысить транспарентность органов власти за счёт открытых данных, упрощения процедур получения справок, лицензий, оплаты налогов и т.д. Оно фокусируется на сервисной функции государства, делая бюрократический аппарат более эффективным и клиентоориентированным.

Критерий	Электронная Демократия	Электронное Правительство
Основная цель	Расширение участия граждан, развитие демократических институтов	Повышение эффективности госуслуг, оптимизация госуправления
Направление	Горизонтальное взаимодействие (граждане ↔︎ власть)	Вертикальное взаимодействие (государство → граждане/бизнес)
Ключевой фокус	Вовлечение в принятие решений, диалог, гражданские инициативы	Предоставление услуг, прозрачность операций, сокращение бюрократии
Примеры	Электронные петиции, онлайн-голосования, публичные обсуждения, гражданские платформы	Порталы госуслуг, электронные очереди, онлайн-оплата налогов
Функция	Участие, соуправление	Сервис, управление

Несмотря на различия, электронная демократия и электронное правительство обладают мощной синергией. Эффективное электронное правительство может стать технической платформой для развития электронной демократии, предоставляя гражданам удобные интерфейсы для взаимодействия с властью, доступ к открытым данным, необходимым для информированного участия. В то же время, развитая электронная демократия стимулирует спрос на прозрачные и эффективные государственные сервисы, подталкивая развитие электронного правительства. Вместе они формируют комплексный подход к цифровизации публичного управления, где интернет выступает как мощный катализатор изменений, но при этом важно не подменять одно другим, сохраняя фокус на ключевых задачах каждого направления.

Трансформация моделей политической коммуникации и взаимодействия в интернете

Появление интернета стало не просто эволюционным шагом, а настоящей революцией в политической коммуникации. Он не только расширил каналы для обмена информацией, но и фундаментально переформатировал логику взаимодействия между политическими акторами и обществом, разрушив старые и создав новые парадигмы.

Децентрализация информационных потоков и персонализация политики

Интернет по праву занял место одного из главных ресурсов, активно участвующих в политическом процессе, многократно повышая уровень политической коммуникации благодаря беспрецедентно широкому и, на первый взгляд, демократичному доступу к информации. Эта трансформация особенно наглядна в изменении медиапотребления населения. Если ещё в 2011 году новости из телепередач узнавали 92% россиян, то к февралю 2021 года эта доля сократилась до 63%. Одновременно с этим, по данным исследования ФОМ, число респондентов, для которых социальные сети и блоги стали основным источником новостей, выросло почти в шесть раз – с 4% до 23%. Эти цифры не просто показывают сдвиг предпочтений, но и сигнализируют о глубокой децентрализации информационных потоков.

Традиционный политический дискурс, который веками формировался преимущественно через подконтрольные государству или крупным медиахолдингам СМИ и транслировался официальными чиновниками, теперь во многом определяется интернет-платформами. Это означает, что граждане получают информацию не только «сверху вниз», но и «снизу вверх» и «по горизонтали», обмениваясь мнениями, создавая собственный контент и формируя повестку дня. Сетевая коммуникация, таким образом, преобразует традиционные формы политического диалога, делая их более интерактивными, многогранными и доступными. Прямое общение политиков с избирателями в социальных сетях, возможность комментировать, делиться и создавать собственный политический контент – всё это разрушает монополию на информацию и вовлекает широкие массы.

Одновременно с децентрализацией наблюдается усиление персонализации политики. В эпоху интернета события в медиапространстве всё чаще концентрируются вокруг личности «индивидуального героя» – конкретного политика, лидера мнений или активиста. Социальные сети идеально подходят для такой персонализации, позволяя политикам выстраивать более близкий, неформальный контакт с аудиторией, транслировать свою личность, ценности и эмоции. Это создаёт иллюзию прямого, нефильтрованного общения, что может повышать доверие, но также открывает простор для манипуляций и чрезмерной зависимости от харизмы одного человека. Адаптация политиками своих выступлений к формату современных медиа, включая использование коротких видеороликов, прямых трансляций и интерактивных сессий, является прямым следствием этой тенденции. Неужели мы можем полагать, что в будущем персонализация не перерастет в полный отказ от традиционных партийных структур в пользу индивидуальных брендов?

Новые формы политического участия и мобилизации

Интернет-технологии не только изменили характер информации, но и расширили концептуальные рамки политического участия, значительно снизив барьеры для входа в политическую сферу. Теперь граждане могут не только потреблять новости, но и активно создавать контент (через блоги, видеоплатформы), влиять на повестку дня через вирусное распространение информации и организовывать коллективные действия (петиции, онлайн-кампании) с минимальными затратами. Это способствует развитию гражданской позиции и повышению прозрачности власти, создавая новые формы гражданского активизма, которые ранее были немыслимы.

Однако интернет влияет не только на гражданскую активность «снизу», но и предоставляет политикам и государственным структурам новые инструменты для воздействия и управления. Интернет-технологии позволяют политикам влиять на партийные и государственные структуры через участие в электронном голосовании, организацию онлайн-форумов и обмен электронными сообщениями.

Ярким примером является дистанционное электронное голосование (ДЭГ). В России ДЭГ впервые было применено на выборах в Московскую городскую Думу 8 сентября 2019 года, а затем и на федеральных выборах. Эта технология призвана повысить доступность и удобство участия в выборах. Согласно опросам, 53% россиян одобряют дистанционное голосование. Тем не менее, 39% выражают неодобрение, а некоторые эксперты указывают на серьёзные технические и этические вопросы, связанные с обеспечением тайны, свободы и прозрачности голосования в рамках таких систем. Вопросы контроля за подсчётом голосов, кибербезопасности и потенциальной манипуляции остаются предметом ожесточённых дискуссий, демонстрируя, что новые технологии приносят не только преимущества, но и новые уязвимости. Следовательно, развитие ДЭГ требует не только технологических решений, но и усиления общественного доверия и прозрачности всех этапов процесса.

Виртуализация пространства и парадоксы открытости

Несомненно, происходит глубокая виртуализация пространства политической коммуникации. Политически�� диалог, дебаты, формирование общественного мнения – всё это в значительной степени переносится в онлайн-среду. Виртуальные площадки становятся основными аренами для дискуссий, обмена мнениями и даже формирования политических движений.

Однако, наряду с расширением цифровых возможностей и кажущейся повсеместной открытостью, наблюдаются и парадоксальные явления:

• Неравномерная открытость политического процесса: Хотя интернет предоставляет беспрецедентный доступ к информации, реальная открытость политического процесса часто оказывается выборочной. Государственные органы могут использовать интернет для одностороннего информирования, при этом ограничивая возможности для истинного диалога или критической обратной связи.
• Информационная усталость реципиентов: Переизбыток политического контента, постоянный поток новостей, мнений и дебатов приводят к феномену информационной усталости. Граждане, перегруженные информацией, могут терять способность к её критическому осмыслению, а иногда и вовсе отключаться от политической повестки.
• Деполитизация населения: В некоторых случаях, вместо стимулирования политического участия, виртуализация может приводить к деполитизации. Если онлайн-активность сводится к имитации участия (например, бесконечные лайки и репосты без реальных действий) или если политический дискурс становится слишком агрессивным и поляризованным, это может отталкивать граждан от реального политического процесса. Люди могут предпочесть уйти в частную жизнь, оставив политику тем, кто готов участвовать в бесконечных онлайн-баталиях.

Таким образом, интернет представляет собой двойственный феномен: с одной стороны, это мощный инструмент демократизации и вовлечения, а с другой — среда, где могут возникать новые формы контроля, усталости и отчуждения, требующие глубокого осмысления и регулирования, чтобы преимущества не были нивелированы негативными последствиями.

Онлайн-платформы, формирование общественного мнения и политическая мобилизация

Современная политическая жизнь немыслима без цифровых платформ. Они стали не просто каналами распространения информации, а полноценными аренами, на которых формируются мнения, разворачиваются политические баталии и мобилизуются граждане. Этот раздел исследует специфику основных онлайн-платформ и их влияние на политическое участие, особенно среди молодежи.

Социальные сети и мессенджеры как ключевые каналы

В современном мире социальные сети стали неоспоримым и важным фактором, влияющим на политическую коммуникацию. Их активное применение в избирательных кампаниях началось в США, где, например, президентская кампания Барака Обамы в 2008 году стала знаковым моментом. Он мастерски использовал Facebook и Twitter не только для распространения информации, но и для мобилизации сторонников, а также для помощи избирателям в понимании взглядов кандидатов, что стимулировало их активность. В 2012 году его кампания продолжила интеграцию микротаргетинга с Facebook, демонстрируя растущую изощренность в использовании данных для воздействия на электорат.

В России, роль социальных медиа также значительно усилилась за последнее десятилетие. Согласно исследованию ФОМ в феврале 2021 года, доля респондентов, использующих социальные сети и блоги как основной источник новостей, выросла с 4% в 2011 году до 23% в 2021 году. Это делает такие платформы, как «ВКонтакте» и Telegram, основными информационными и дискуссионными площадками для гражданских коммуникаций.

Таблица: Сравнение ключевых социальных медиа в России (по состоянию на 2025 год)

Критерий	«ВКонтакте»	Telegram
Политический контент	Официальные новости, взаимодействие госструктур, дискуссии	Новостная повестка, аналитика, инсайды, общественно-политические каналы
Прирост авторов/контента	Стабильный, но уступает Telegram	Высокий, особенно в новостном сегменте
Представленность госструктур	Более активная и официальная	Менее официальная, часто используется для донесения альтернативной или менее цензурируемой информации
Основная функция	Социальное взаимодействие, развлечения, новости, официальная коммуникация	Оперативная информация, дискуссии, анонимность, мобилизация
Аудитория	Широкая, все возрастные группы, лояльная аудитория	Активная, политически заинтересованная, молодежь, эксперты

Telegram, как правило, превосходит «ВКонтакте» по приросту авторов и контента, особенно в сегменте новостной повестки, предлагая более динамичную и оперативную ленту. В то же время, государственные структуры и официальные аккаунты более представлены и активны во «ВКонтакте», используя его для распространения официальной информации и взаимодействия с аудиторией, которая, как правило, более лояльна к традиционным медиа. Это означает, что выбор платформы для политической коммуникации во многом определяет как характер сообщения, так и его потенциальную аудиторию и воздействие.

Влияние на молодежь: информированность и активность

Интернет и социальные сети являются ключевыми факторами, формирующими общественное мнение, политическую информированность и, в конечном итоге, политический выбор современной молодежи. Молодое поколение, выросшее в эпоху цифровых технологий, значительно чаще обращается к этим платформам как к основному источнику новостей и информации. Это подтверждается данными ФОМ за 2021 год, демонстрирующими резкий рост доверия к онлайн-источникам среди этой демографической группы.

Молодежь активно использует социальные медиа не только для получения политической информации, но и для участия в политических дискуссиях. Легкость доступа, возможность анонимности (в некоторых случаях) и широкий круг единомышленников делают цифровое пространство привлекательной ареной для выражения своих взглядов. Именно молодежь, как наиболее активная социальная группа, чаще всего выбирает коммуникативную активность в интернете (например, участие в онлайн-дискуссиях, распространение политического контента, подписание петиций) в качестве основной формы политического участия.

Эксперты полагают, что интернет-технологии могут повысить легитимность власти у молодежи за счёт адаптированного контента. Это включает в себя использование геймифицированных элементов, коротких видеороликов, а также привлечение лидеров общественного мнения (блогеров, инфлюенсеров), пользующихся доверием у молодого поколения. Молодежь в большей степени доверяет интернету, воспринимая его как более свободный и менее цензурируемый источник информации по сравнению с традиционными медиа, что создаёт возможности для формирования лояльности и вовлечения через цифровые каналы. При этом критически важно понимать, что простое присутствие власти в социальных сетях не гарантирует лояльности, если контент не соответствует ожиданиям аудитории или не вызывает подлинного диалога.

Механизмы политической мобилизации в цифровой среде

Цифровые платформы предоставляют беспрецедентные возможности для быстрого и массового вовлечения граждан в политическую активность. Эти механизмы значительно сокращают затраты времени и ресурсов по сравнению с традиционными методами, такими как организация митингов или распространение листовок.

Ключевые механизмы политической мобилизации через цифровые платформы включают:

1. Вирусное распространение информации: Мгновенные репосты, хештеги, мемы и короткие видеоролики позволяют политическому контенту распространяться со скоростью света, достигая огромной аудитории за короткое время. Это создаёт эффект «информационного взрыва», который может быстро сформировать повестку дня и привлечь внимание к конкретной проблеме.
2. Создание групп и сообществ: Социальные сети и мессенджеры позволяют формировать онлайн-сообщества единомышленников, которые могут служить площадками для координации действий, обмена мнениями и планирования политических кампаний. Эти группы могут быть как открытыми, так и закрытыми, обеспечивая различный уровень приватности и контроля.
3. Инструменты обратной связи: Онлайн-опросы, голосования, интерактивные сессии с политиками, а также возможность оставлять комментарии и задавать вопросы напрямую – всё это позволяет собирать мнения аудитории, вовлекать её в диалог и создавать ощущение участия. Это также даёт политикам возможность быстрого получения обратной связи и корректировки своих стратегий.
4. Онлайн-петиции и кампании: Платформы для онлайн-петиций позволяют быстро собирать подписи под обращениями к властям, демонстрируя массовую поддержку той или иной инициативы. Информационные кампании в интернете могут включать в себя призывы к конкретным действиям, сбор средств, распространение материалов и координацию офлайн-акций.

Эти механизмы в совокупности делают цифровые платформы мощным инструментом политической мобилизации, способным быстро преобразовывать общественные настроения в конкретные действия, будь то участие в выборах, протестные акции или поддержка социальных инициатив. Однако эффективность этих механизмов напрямую зависит от готовности аудитории к действию и от её критического восприятия информации, что является ключевым нюансом, зачастую упускаемым в эйфории от широкого охвата.

Риски и вызовы цифровой политической коммуникации: поляризация, дезинформация и манипуляция

Наряду с бесспорными преимуществами, интернет принёс в политическую коммуникацию целый ряд серьёзных рисков и вызовов, которые требуют глубокого осмысления и регулирования. Эти проблемы затрагивают как индивидуальное восприятие информации, так и социальную сплочённость общества в целом.

Информационные «эхо-камеры» и поляризация общества

Одним из наиболее тревожных явлений в цифровой политической коммуникации является формирование «информационных коконов», часто называемых также «пузырями фильтров» или «эхо-камерами». Эта концепция описывает ситуацию, когда пользователи оказываются изолированными от альтернативных взглядов на окружающую действительность. Принцип максимальной персонализации контента, используемый алгоритмами популярных интернет-сервисов и «новых медиа», работает таким образом, что система предлагает пользователю тот контент, который, по её мнению, соответствует его интересам и уже существующим убеждениям. Это приводит к тому, что человек постоянно видит информацию, подтверждающую его точку зрения, и практически не сталкивается с мнениями, которые могли бы её оспорить.

Такая алгоритмическая селекция не просто ограничивает кругозор; она активно способствует идеологическому противоборству и усугубляет политическую поляризацию общества. Алгоритмы настроены на стимулирование вовлечённости, а острый, конфликтный контент, вызывающий сильные эмоциональные реакции, как правило, генерирует больше лайков, репостов и комментариев. Таким образом, системы поощряют распространение провокационных материалов, создавая благодатную почву для формирования радикальных взглядов и углубления раскола между различными группами населения. В 2021 году опрос, проведённый компанией Ipsos в 27 странах (включая Россию), показал, что 65% респондентов считают, что люди живут в персональном «пузыре фильтров», что свидетельствует о глобальном масштабе этой проблемы.

Цифровые средства коммуникации, сокращая время доведения информации до широких масс, независимо от её достоверности, делают людей более восприимчивыми к дезинформации и манипуляциям. В условиях «эхо-камер» критическое мышление ослабевает, поскольку у пользователя нет стимула проверять информацию, которая уже подтверждает его установки. И что из этого следует? Следует то, что без активного развития медиаграмотности и навыков критического анализа информации среди граждан, алгоритмические «эхо-камеры» будут и далее способствовать углублению общественного раскола, делая консенсус всё более недостижимым.

Дезинформация, фейковые новости и радикализация дискурса

Феномен фейковых новостей (фальшивых сообщений) и дезинформации стал бичом современной цифровой политики. Взаимные оскорбления, резонансные заявления и намеренно сфабрикованные данные, распространяемые политическими акторами и средствами массовой информации в виртуальной среде, сознательно обостряют существующие противоречия. Это вызывает серьёзные этические проблемы, связанные с честностью, ответственностью и достоверностью коммуникации.

Помимо дезинформации, ощущается значительная радикализация дискурса «новых медиа». Ощущение вседозволенности, которое индивиды часто испытывают при использовании социальных сетей, играет здесь ключевую роль. Анонимность или псевдоанонимность, отсутствие непосредственного личного контакта и немедленных социальных последствий позволяют пользователям более свободно выражать радикальные, агрессивные или даже экстремистские мнения. Алгоритмическая селекция, как уже упоминалось, может искусственно продвигать провокационный или экстремистский контент, поскольку он часто вызывает сильные эмоциональные реакции и высокую вовлечённость, что расценивается системами как показатель релевантности. Это создаёт порочный круг: чем больше радикального контента потребляется, тем больше его производится и распространяется, усиливая общую конфликтогенность виртуальной сетевой коммуникации. Какой важный нюанс здесь упускается? Упускается то, что эта радикализация часто маскируется под свободу слова, в то время как на самом деле она подрывает конструктивный диалог и способность общества к совместному поиску решений.

Цифровое неравенство и эрозия социальной сплочённости

Виртуальная сетевая коммуникация, обладая высоким конфликтогенным потенциалом, не только способствует кооперации единомышленников, но и одновременно усугубляет социальное неравенство и эрозию социальной сплочённости. Цифровой разрыв, выражающийся в неравном доступе к интернету и цифровым навыкам, может усиливать существующие социальные и экономические диспропорции. Те, кто лишён доступа к качественным онлайн-ресурсам или не умеет эффективно ими пользоваться, оказываются исключёнными из важных сфер политической, экономической и социальной жизни.

Риск эрозии социальной сплочённости значительно возрос в период пандемии COVID-19. Исследования показывают, что пандемия усугубила разрыв в уровнях дохода, доступе к услугам здравоохранения, образования, цифровой среде, технологиям и возможностям трудоустройства в России. Это привело к усилению социальной напряжённости и дальнейшей поляризации общества. В условиях кризиса, когда часть населения оказалась в изоляции, а основным источником информации стал интернет, наличие или отсутствие цифровых навыков и доступа к сети стало фактором, определяющим выживаемость и адаптацию.

Для упорядочения коммуникационных процессов в виртуальной среде, особенно в контексте борьбы с поляризацией и дезинформацией, исследователи отмечают назревшую необходимость внедрения жёстких политико-управленческих механизмов. Однако это порождает новые вызовы, связанные с балансом между безопасностью и свободой слова, о чём будет сказано в следующем разделе.

Политико-правовое регулирование интернета в контексте политической коммуникации

В ответ на стремительное развитие интернета и связанные с ним вызовы, государства по всему миру активно разрабатывают и внедряют механизмы правового регулирования. Российская Федерация в этом плане не является исключением, демонстрируя поступательную динамику в формировании законодательной базы, призванной упорядочить политическую коммуникацию в цифровой среде.

Российское законодательство: ключевые акты и их влияние

Основным законодательным актом, регулирующим информационное пространство в России, является Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» (149-ФЗ от 27.07.2006). С момента своего принятия этот закон претерпел многочисленные поправки, которые постепенно расширяли полномочия государственных органов по контролю за интернетом и адаптации законодательства к меняющейся цифровой среде.

Среди наиболее резонансных законодательных инициатив последних лет можно выделить:

• Закон «о зеркалах» (№ 156-ФЗ от 1 июля 2017 года): Направлен на борьбу с пиратством, позволяя блокировать «зеркала» (копии) ранее заблокированных сайтов без решения суда, если такие ресурсы являются производными от основных. В контексте политической коммуникации это потенциально может быть использовано для борьбы с распространением информации, признанной нежелательной.
• Закон «о запрете VPN» (№ 276-ФЗ от 30 июля 2017 года): Запрещает средства обхода блокировок, такие как VPN-сервисы, анонимайзеры и прокси-серверы, которые не соблюдают российское законодательство. Цель – не допустить доступ к запрещённым ресурсам, что напрямую влияет на свободу получения информации.
• Закон «о мессенджерах» (№ 241-ФЗ от 30 июля 2017 года): Обязывает мессенджеры идентифицировать пользователей по номеру телефона, а также блокировать пользователей по требованию властей. Это усиливает контроль за коммуникацией в приватных чатах, потенциально влияя на координацию политических акций.
• Закон «о СМИ-иноагентах» (№ 327-ФЗ от 15 ноября 2017 года): Распространил понятие «иностранного агента» на СМИ, получающие финансирование из-за рубежа. Этот закон значительно влияет на информационную среду, маркируя ряд изданий и отдельных лиц, что может снижать их доверие в глазах части аудитории и ограничивать распространение их контента.
• Федеральный закон от 1 мая 2019 года № 90-ФЗ, неофициально известный как закон о «суверенном интернете»: Предусматривает создание национальной системы маршрутизации интернет-трафика, что обеспечивает большую независимость Рунета от внешних управляющих серверов. Также обязывает операторов связи устанавливать государственное оборудование для анализа и фильтрации трафика. Роскомнадзор, в свою очередь, осуществляет «централизованное управление» Рунетом и ограничивает доступ к запрещённым в России сайтам. Этот закон является одним из самых масштабных, направленных на усиление государственного контроля за информационным пространством.

Актуальные изменения и их последствия (2025 год)

2025 год ознаменовался принятием ряда новых законодательных актов, которые значительно скорректировали правовое поле политической коммуникации в интернете:

• Федеральный закон от 31 июля 2025 года № 324-ФЗ: Этот закон внёс изменения в Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», добавив запрет на распространение аудиовизуальных произведений, дискредитирующих традиционные российские духовно-нравственные ценности или пропагандирующих их отрицание. Закон вступает в силу 1 марта 2026 года и предусматривает прекращение распространения таких произведений в течение суток с момента получения требования Роскомнадзора, включая размещение в социальных сетях. Это законодательное нововведение усиливает этический контроль за контентом в интернете, фокусируясь на защите определённых ценностных ориентиров.
• Федеральный закон от 1 апреля 2025 года № 41-ФЗ: С 1 июня 2025 года вступил в силу данный закон, который устанавливает запрет на использование иностранных мессенджеров (перечень которых формируется Роскомнадзором, и в него уже входят такие популярные сервисы, как Telegram, WhatsApp, Skype for Business, Viber, Discord, Microsoft Teams, Threema, WeChat, Snapchat) для передачи конфиденциальной информации в ряде организаций. К ним относятся государственные и муниципальные органы, публично-правовые и хозяйственные общества с долей госучастия свыше 50%, а также кредитные и некредитные финансовые организации. Запрет распространяется и на общение с клиентами этих структур. Нарушение этого закона влечёт административную ответственность со штрафами от 30 000 до 700 000 рублей для должностных и юридических лиц соответственно. Этот акт направлен на повышение информационной безопасности и защиту данных в критически важных сферах, но одновременно ограничивает свободу выбора коммуникационных платформ для большого числа граждан и организаций.
• Увеличение срока хранения данных: Согласно поправкам от 1 апреля 2025 года № 41-ФЗ, срок хранения информации о пользователях и их переписке был увеличен с 1 года до 3 лет. Это также является значимым шагом в сторону усиления контроля и возможностей для анализа пользовательских данных.

Конституционные гарантии и пределы регулирования

Несмотря на активное развитие регулирующего законодательства, важно помнить, что Конституция Российской Федерации гарантирует основополагающие права граждан, которые должны соблюдаться и в цифровом пространстве. Среди них:

• Защита достоинства граждан.
• Право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну.
• Защита чести и доброго имени.
• Право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом.
• Запрет цензуры.

Действующее законодательство, по мнению некоторых экспертов, создаёт адекватную основу для регулирования отношений в интернете, и на данном этапе нет острой необходимости в разработке отдельного специального закона или особой государственной политики. Однако эта позиция может быть пересмотрена в будущем, учитывая динамичность развития цифровых технологий и постоянно возникающие новые вызовы.

Баланс между обеспечением национальной безопасности, борьбой с дезинформацией и защитой конституционных прав и свобод граждан является одной из ключевых проблем современного правового регулирования интернета. Каждое новое законодательное решение требует тщательного анализа его влияния на цифровую политическую коммуникацию, свободу слова и приватность пользователей.

Этические аспекты и перспективы развития цифровой политики

Внедрение интернета в ткань политической коммуникации открыло не только новые горизонты, но и породило сложнейшие этические дилеммы. Эти вопросы стоят на стыке технологического прогресса, свободы личности и коллективной ответственности, требуя осмысленного подхода и поиска баланса.

Этические дилеммы: конфиденциальность, манипуляция, свобода слова

Этические аспекты использования социальных медиа в политике охватывают целый спектр проблем, каждая из которых заслуживает глубокого рассмотрения:

1. Конфиденциальность персональных данных: Сбор, хранение и использование огромных массивов данных о пользователях онлайн-платформ вызывает серьёзные опасения. Политические акторы могут использовать эти данные для микротаргетинга, формируя персонализированные сообщения, которые потенциально могут обходить критическое восприятие аудитории. Вопросы утечек данных, несанкционированного доступа и использования информации о частной жизни граждан для политических целей остаются одними из самых острых. Эффективные механизмы защиты данных и строгие правила их использования являются этическим императивом.
2. Манипуляция общественным сознанием: Цифровые технологии предоставляют беспрецедентные возможности для целенаправленного информационного воздействия на общественность. Использование фейковых новостей, эмоционального контента, создание «информационных коконов» и «эхо-камер» — всё это инструменты, которые могут быть использованы для формирования искажённой картины мира, провоцирования радикальных настроений и искажения общественного мнения. Этические вопросы возникают не только в отношении тех, кто непосредственно занимается манипуляцией, но и в отношении платформ, чьи алгоритмы могут непреднамеренно способствовать распространению дезинформации.
3. Ограничения свободы слова: В условиях усиления контроля за контентом, будь то государственное регулирование или модерация со стороны платформ, возникает этическая дилемма между необходимостью борьбы с вредоносным контентом (дезинформация, призывы к насилию) и риском подавления легитимной критики или альтернативных точек зрения. Формирование «информационных коконов» и «эхо-камер» также поднимает этические вопросы, поскольку они ограничивают разнообразие мнений и способствуют поляризации общества, лишая граждан возможности полноценно участвовать в информированном диалоге. Ощущение вседозволенности в социальных сетях, способствующее радикализации дискурса, требует взвешенного подхода к модерации, который не должен превращаться в цензуру.
4. Этическая ответственность политических акторов и платформ: На ком лежит ответственность за качество, достоверность и этичность политической коммуникации в интернете? На самих политиках, которые используют эти инструменты? На платформах, которые предоставляют эти инструменты и формируют среду? Или на пользователях, которые потребляют и распространяют контент? Ответственность, вероятно, должна быть распределена, но выработка чётких этических кодексов и механизмов саморегулирования остаётся актуальной задачей.

Будущее электронной демократии: барьеры и возможности

Развитие электронной демократии в России, как и во многих других странах, находится на начальном этапе и сталкивается с рядом существенных барьеров, которые необходимо преодолеть для реализации её полного потенциала.

Барьеры:

• Необходимость значительных инвестиций: Внедрение и поддержание сложных ИКТ-систем для электронной демократии требует серьёзных финансовых вложений в инфраструктуру, программное обеспечение и кибербезопасность.
• Обучение граждан: Для эффективного участия в демократических дебатах и процессах с использованием цифровых инструментов гражданам необходимо обладать соответствующими навыками и уровнем цифровой грамотности. Отсутствие этого может привести к цифровому разрыву и исключению определённых групп населения из процесса.
• Доверие к технологиям: Проблемы с прозрачностью, анонимностью, безопасностью данных и потенциальной манипуляцией (например, в случае с дистанционным электронным голосованием) могут подорвать доверие граждан к цифровым формам участия.
• Институциональная инерция: Традиционные политические институты могут быть не готовы или не заинтересованы в полной интеграции электронных демократических механизмов, опасаясь потери контроля или изменения привычных властных отношений.

Возможности:

• Расширение участия: Электронная демократия может значительно расширить круг граждан, вовлечённых в политический процесс, снижая барьеры, связанные с географией, временем и физическими ограничениями.
• Повышение прозрачности: Онлайн-платформы могут сделать процесс принятия решений более открытым, предоставляя доступ к информации и позволяя гражданам отслеживать действия органов власти.
• Оптимизация обратной связи: Цифровые инструменты позволяют властям получать более оперативную и массовую обратную связь от граждан, что может способствовать более релевантному и адаптивному управлению.

Важно подчеркнуть, что повсеместное внедрение смарт-технологий не всегда автоматически ведёт к упрочнению принципов демократии в стране. Ключевым аспектом является цель и характер конкретной модели управления. Будут ли эти технологии использоваться для расширения участия граждан, усиления горизонтальных связей и предоставления им реального голоса, или же они станут инструментом для усиления государственного контроля, мониторинга и манипуляции? Ответ на этот вопрос зависит не столько от самой технологии, сколько от политической воли, институциональной культуры и этических принципов, которыми руководствуются акторы в цифровой политике. Перспективы развития электронной демократии в России тесно связаны с готовностью общества и государства к открытому диалогу и созданию безопасной, инклюзивной и этически ответственной цифровой среды.

Заключение

Роль интернета в современной политической массовой коммуникации является многогранной и динамичной. Проведённое исследование показало, что интернет не просто стал ещё одним каналом связи, но фундаментально трансформировал саму суть политического диалога, взаимодействия между государством и обществом, а также процессы формирования общественного мнения и мобилизации.

Мы проследили эволюцию ключевых понятий – от классических моделей политической и массовой коммуникации, сформулированных Лассуэллом, до современных концепций медиатизации политики и электронной демократии. Выяснилось, что интернет выступает как мощный катализатор децентрализации информационных потоков и персонализации политики, изменяя традиционные и создавая новые формы политического участия и мобилизации, особенно среди молодёжи. Социальные сети и мессенджеры, такие как «ВКонтакте» и Telegram, стали основными аренами для политических дискуссий и координации действий, демонстрируя свою эффективность как в России, так и за рубежом (на примере кампании Барака Обамы).

Однако, наряду с этими преимуществами, цифровая эпоха принесла и серьёзные вызовы. Феномен «информационных коконов» и «эхо-камер», усугубляемый алгоритмами платформ, способствует политической поляризации общества. Дезинформация, фейковые новости и ощущение вседозволенности в онлайн-среде приводят к радикализации дискурса, а цифровое неравенство может усиливать эрозию социальной сплочённости, что особенно ярко проявилось в условиях пандемии COVID-19.

Государства, включая Российскую Федерацию, активно реагируют на эти вызовы, разрабатывая и внедряя комплексное политико-правовое регулирование. От Федерального закона 149-ФЗ до недавних поправок 2025 года (324-ФЗ о традиционных ценностях и 41-ФЗ о запрете иностранных мессенджеров), законодательство стремится упорядочить цифровое пространство, но постоянно сталкивается с необходимостью баланса между контролем и конституционными гарантиями свободы информации и неприкосновенности частной жизни.

Этические дилеммы, связанные с конфиденциальностью данных, манипуляцией общественным сознанием и границами свободы слова, остаются центральными проблемами цифровой политики. Перспективы развития электронной демократии в России зависят не только от технологических инвестиций, но и от готовности к обучению граждан, построению доверия к цифровым инструментам и, главное, от этической ориентированности модели управления.

В заключение, роль интернета в политической коммуникации – это постоянное поле напряжённости между возможностями и рисками. Для дальнейших академических исследований крайне важно углублять анализ влияния алгоритмов на формирование общественного мнения, разрабатывать эффективные механизмы противодействия дезинформации, исследовать модели адаптации молодёжи к цифровой политике и продолжать мониторинг этико-правовых аспектов регулирования интернета в контексте динамично меняющегося глобального и национального ландшафта. Только комплексный и междисциплинарный подход позволит нам в полной мере осмыслить и управлять этим мощным инструментом современности.

Список использованной литературы

1. Дмитриев А.В., Засурский И.И., Шадрин А.Е. и др.
2. Иванов Д.Г. Российский интернет как средство политической коммуникации.
3. Иванов Д.Г. Политический PR в Интернете: российские реалии.
4. Лазерсфельд П., Лассуэлл Г., Мертон Р., Олпорт Г. и др.
5. Ловягин А.М. Основы книговедения. Ленинград, 1926.
6. Овчинников Б.В. Виртуальные надежды: состояние и перспективы политического Рунета.
7. Парк Р., Кули Ч.Х.
8. Песков Д.Н. Интернет в России: политическая утопия?
9. Росич Ю.
10. Яновский М.Ф. О книге. Опыт анализа и понятия «книга». Киев, 1929.
11. Виртуальные сетевые коммуникации и политическая поляризация общества (на примере Соединенных Штатов Америки) // Communicology.us.
12. Влияние социальных медиа на формирование общественного мнения и политические процессы // CyberLeninka.
13. Влияние социальных сетей на политическую активность молодежи // EA-Monitor.kz.
14. Влияние цифрового медиапространства на политическую активность молодежи // Молодой ученый.
15. Интернет-коммуникация как инструмент политической мобилизации // CyberLeninka.
16. К вопросу о политической коммуникации // CyberLeninka.
17. Концептуализация феномена медиатизации политики: основные теоретические подходы // Вестник Томского государственного университета.
18. Массовая коммуникация как процесс общения // CyberLeninka.
19. Медиатизация политики и дипломатии // Дипломатический словарь.
20. Медиатизация политики: объективные основания и субъективный фактор // CyberLeninka.
21. О правовом регулировании использования сети Интернет в России // Информационное общество.
22. Особенности политической коммуникации в виртуальных сообществах в условиях глобальных вызовов и рисков // Politex.info.
23. Политическая активность молодежи в цифровом обществе // CyberLeninka.
24. Политическая коммуникация в интернете: новое культурное пространство и трансформация практик // Communicology.us.
25. Политическая коммуникация в условиях информационного общества // Stud.urfu.ru.
26. Политическая коммуникация: к проблеме теоретической идентификации // CyberLeninka.
27. Политическая коммуникация: определение исследовательского поля // CyberLeninka.
28. Политико-правовое регулирование интернет-пространства в современной России // CyberLeninka.
29. Политический интернет-PR как коммуникативное средство воздействия на формирование электорального общественного мнения // IT-Special.ru.
30. Политические коммуникации: сущность, структура и современные тенденции развития // CyberLeninka.
31. Понятие, сущность и функции массовой коммуникации // CyberLeninka.
32. Правовое регулирование распространения информации в сети Интернет // Scientific-leader.ru.
33. Проблема разграничения понятий «электронная демократия» и «электронное правительство» // Молодой ученый.
34. Социальные медиа как альтер эго реальности: о чем говорит аффективная политическая поляризация? // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Социология.
35. Социальные медиа как инструмент мобилизации российских граждан в период с 2011 по 2021 год // CyberLeninka.
36. Теория массовых коммуникаций // ВГТУ.
37. Трансформация политической коммуникации в эру интернета: функции и влияние на социально-политические процессы // CyberLeninka.
38. Цифровизация публичного управления: электронная демократия vs электронное правительство // CyberLeninka.
39. Цифровые платформы как инструмент коммуникации и формирования стратегии политических партий: сравнительный анализ // Polit.msu.ru.
40. «Электронная демократия» vs «Электронное правительство»: концептуальное противостояние? // CyberLeninka.
41. Электронная демократия. Перспективы развития // Современные наукоемкие технологии.
42. Электронное правительство и электронная демократия как новые явления информационного общества // CyberLeninka.
43. Электронное правительство и электронная демократия: проблемы соотношения // Молодой ученый.