Почему алмаз, абсолютно бесполезный для выживания, стоит несоизмеримо дороже воды, без которой невозможна жизнь? Этот классический парадокс ставил в тупик величайшие умы экономической науки, от Адама Смита до Давида Рикардо. Их трудовая теория стоимости, утверждавшая, что ценность товара определяется затратами на его производство, давала сбой. Она не могла объяснить, почему интуитивно понятная ценность вещей так часто расходится с их ценой. Если цена определяется не объективными затратами, то чем? Ответ на этот вопрос дал британский экономист Уильям Стэнли Джевонс, предложив радикально новый взгляд, который произвел настоящую революцию.
Мир до Джевонса, где стоимость измеряли в часах труда
Чтобы понять масштаб переворота, совершенного Джевонсом, нужно представить экономический мир, в котором господствовала трудовая теория стоимости (ТТС). Её основной постулат был прост и по-своему логичен для индустриальной эпохи: ценность любого товара равна количеству труда, необходимого для его создания. Чем больше человеко-часов вложено в вещь, тем она дороже.
Главными идеологами этого подхода были титаны классической политэкономии — Адам Смит, Давид Рикардо и, в наиболее радикальной форме, Карл Маркс. Их теория была сфокусирована на производстве и предложении. Она прекрасно работала, когда нужно было объяснить, почему один промышленный товар дороже другого. Однако у этой стройной системы была фундаментальная слабость — она практически полностью игнорировала роль потребителя. В мире трудовой теории стоимости не было места субъективным желаниям, индивидуальным потребностям и, что самое главное, переменчивому спросу. Эта элегантная, но неполная картина мира была готова к кардинальным изменениям.
Субъективная революция Уильяма Джевонса как новый взгляд на ценность
В своей знаковой работе «Теория политической экономии» (1871) Уильям Стэнли Джевонс развернул экономическую науку на 180 градусов. Его ключевая идея была одновременно простой и гениальной: ценность происходит не из прошлого (из затраченного труда), а из будущего — из ожидаемого удовлетворения, которое благо может принести. Он ввел центральное понятие «полезность», определив его как способность вещи удовлетворять человеческие потребности.
Самое главное — Джевонс утверждал, что эта полезность, а следовательно и ценность, глубоко субъективна. Она зависит от конкретного человека, его обстоятельств и нужд в данный момент. Это был радикальный отказ от поиска объективного мерила стоимости. Фокус анализа сместился с фабрики на сознание потребителя, с объективных издержек производства на субъективные оценки и спрос. Теперь экономика должна была изучать не то, как производят, а то, почему люди желают и выбирают.
Как работает закон убывающей предельной полезности
Но как измерить эту неуловимую «полезность»? Джевонс применил математический аппарат и ввел в экономику понятие «предела». Он предложил анализировать не общую полезность блага, а предельную полезность — то есть дополнительное удовлетворение, которое человек получает от потребления еще одной, последней единицы товара.
Чтобы понять этот принцип, представим простой пример — стаканы воды для человека, изнывающего от жажды в пустыне:
- Первый стакан воды имеет для него огромную, практически бесконечную полезность. Он спасает жизнь.
- Второй стакан тоже очень ценен, он утоляет оставшуюся жажду. Его полезность высока, но уже ниже, чем у первого.
- Третий стакан приносит приятное освежение. Полезность все еще есть, но она заметно меньше.
- Десятый стакан воды уже не приносит почти никакого удовлетворения. Его предельная полезность стремится к нулю.
Этот пример иллюстрирует закон убывающей предельной полезности: по мере насыщения потребности полезность каждой следующей единицы блага падает. И именно полезность этой «последней», предельной единицы, которую потребитель решает приобрести, и определяет цену, которую он готов за нее заплатить. Так был решен парадокс воды и алмазов: воды в мире много, ее предельная полезность для нас низка, поэтому она дешева. Алмазы редки, их предельная полезность (как символа статуса или объекта вложения) высока, поэтому они дороги.
От психологии потребителя к кривой спроса, или как рождается цена
Закон убывающей предельной полезности стал ключом к пониманию поведения отдельного человека. Следующий шаг — показать, как эти индивидуальные решения формируют рыночные законы. Джевонс рассматривал потребителя как рационального агента, который стремится получить максимум удовлетворения (полезности) при ограниченном бюджете.
Из этого вытекает ключевой принцип потребительского выбора. Человек распределяет свои деньги так, чтобы последний рубль, потраченный на любой товар, приносил ему одинаковую предельную полезность. В экономике это выражается формулой:
MUa/Pa = MUb/Pb
Где MU — предельная полезность товаров A и B, а P — их цены. Простыми словами, мы интуитивно прекращаем покупать яблоки и начинаем покупать апельсины в тот момент, когда «удовольствие на рубль» от апельсинов становится выше. Именно этот механизм объясняет, почему кривые спроса имеют отрицательный наклон. Когда цена товара A (Pa) падает, все отношение MUa/Pa растет. Товар становится более «выгодным» с точки зрения полезности на потраченный рубль, и мы начинаем покупать его больше. Так субъективная психология миллионов отдельных потребителей превращается в объективный закон спроса.
Два взгляда на ценность в битве теорий труда и полезности
Подход Джевонса не просто дополнил старую теорию — он вступил с ней в прямое противоречие. Сравнение двух систем взглядов наглядно демонстрирует масштаб этой интеллектуальной битвы.
| Критерий | Трудовая теория стоимости (ТТС) | Теория предельной полезности |
|---|---|---|
| Источник стоимости | Объективные затраты труда в прошлом | Субъективное ожидание полезности в будущем |
| Фокус анализа | Производитель, предложение, издержки | Потребитель, спрос, потребности |
| Парадокс воды и алмазов | Не может дать внятного объяснения | Легко решает через предельную полезность |
| Применимость | Плохо объясняет цены на редкие и невоспроизводимые блага (антиквариат, искусство) | Предлагает универсальный механизм для всех благ |
Теория Джевонса оказалась не просто элегантнее — она была гораздо более универсальной и лучше объясняла реальные рыночные процессы, предлагая целостную картину взаимодействия спроса и предложения.
Маржинальная революция, в которой у Джевонса были союзники
Интеллектуальный прорыв Джевонса был настолько фундаментальным, что его назвали «маржинальной революцией». Что примечательно, он был не одинок. Практически в то же самое время и совершенно независимо от него к схожим выводам пришли еще два экономиста: Карл Менгер в Австрии и Леон Вальрас в Швейцарии. Менгер сделал акцент на психологических и философских основаниях субъективной ценности, а Вальрас создал сложную математическую модель общего экономического равновесия.
Это удивительное совпадение доказывало, что экономическая наука созрела для смены парадигмы. Учение, основанное на анализе предельных величин, получило общее название маржинализм. Это событие ознаменовало конец эпохи классической политэкономии и рождение современной неоклассической экономической теории, которая доминирует и сегодня.
Революция Уильяма Стэнли Джевонса заключалась в одном фундаментальном сдвиге: он перенес источник ценности из объективного мира затрат в субъективный мир человеческих желаний. Этот прорыв заложил фундамент всей современной микроэкономики — от теории потребительского поведения до законов спроса и предложения. И теперь каждый раз, когда мы стоим перед выбором в магазине, сравнивая цены и решая, что купить, мы, сами того не осознавая, следуем логическим принципам, которые были открыты для науки более 150 лет назад.