Антинемецкие погромы в Москве 1915 года: комплексный анализ причин, хода и последствий в контексте Первой мировой войны и антигерманской пропаганды

В мае 1915 года сердце Российской империи, древняя Москва, оказалась охвачена волной яростных антинемецких погромов, которые в течение нескольких дней парализовали город, оставив за собой руины, жертвы и глубокие шрамы в общественном сознании. Эти события, хоть и менее известны, чем революционные потрясения 1917 года, являются ключевым, но зачастую недостаточно изученным феноменом в истории Первой мировой войны и социальной истории России. Они обнажили глубинные противоречия, накопившиеся в российском обществе, и стали трагическим свидетельством того, как военная истерия, государственная пропаганда и социально-экономические проблемы могут трансформироваться в массовое насилие.

Актуальность исследования антинемецких погромов 1915 года обусловлена не только их историческим значением как предвестника будущих потрясений, но и возможностью извлечь уроки для понимания механизмов формирования образа врага, роли СМИ и властных структур в эскалации ксенофобских настроений. В условиях современных геополитических вызовов и информационных войн, анализ подобных исторических прецедентов приобретает особую значимость.

Цель данной работы – провести глубокое и всестороннее исследование причин, хода и последствий антинемецких погромов в Москве 1915 года. Для достижения этой цели были сформулированы следующие основные исследовательские вопросы:

• Какие социально-политические и экономические факторы привели к усилению германофобских настроений в российском обществе накануне 1915 года?
• Какова была роль правительственных кругов и средств массовой информации в формировании негативного образа «врага-немца» и эскалации антинемецкой кампании?
• Какова была точная хронология и география антинемецких погромов в Москве в мае 1915 года, и какие слои населения были в них задействованы?
• Какие непосредственные и долгосрочные последствия имели антинемецкие погромы 1915 года для внутренней политики России, положения немецкого населения и общественного мнения?
• Каково историографическое значение антинемецких погромов 1915 года, и как различные историки интерпретируют их причины, ход и последствия?

Методология исследования основывается на принципах историзма, системности и комплексного подхода. Будет проведен анализ широкого круга источников, включая архивные материалы, официальные документы Российской империи, периодическую печать 1915 года, а также воспоминания и дневники современников. Особое внимание будет уделено историографическому контексту, что позволит выявить различные интерпретации событий и определить неизученные аспекты проблемы. Структура работы последовательно раскрывает обозначенные вопросы, начиная с определения ключевых терминов и заканчивая историографическим обзором и заключительными выводами.

Определения ключевых терминов

Для четкого и однозначного понимания предмета исследования необходимо в самом начале определить ключевые понятия, которые будут использоваться на протяжении всей работы. Эти дефиниции послужат фундаментом для дальнейшего анализа.

Погром – это слово, пришедшее в мировой исторический лексикон из русского языка, означающее «резня, нападение», а также «приводить в разорение, насильственно уничтожать». В историческом контексте этот термин чаще всего применяется для описания жестоких массовых нападений на общины, традиционно еврейские, в Российской империи или других странах. Характерными чертами погрома являются нападения на личность (включая убийства и насилие), грабежи, уничтожение имущества, а зачастую и поджоги. Существенным элементом погрома является его массовый, стихийный или полуорганизованный характер, часто сопровождаемый бездействием или даже скрытой поддержкой со стороны властей.

Германофобия – это явление, характеризующееся предубеждением, ненавистью или страхом перед всем германским, а также негативным отношением к людям немецкого происхождения. В контексте Первой мировой войны германофобия приобрела ярко выраженную форму, проявившись во всплеске ненависти к Германии как государству, тотальном отрицании всего немецкого (культуры, языка, товаров) и формировании образа немца-врага. Этот феномен выходит за рамки обычной антипатии, приобретая черты иррационального, массового психоза, подпитываемого военной пропагандой.

Патриотическая истерия – это состояние повышенной, часто иррациональной и агрессивной манифестации патриотических настроений. Она подпитывается усиленной пропагандой, активно формирующей образ врага, и возникает в кризисные периоды, особенно во время войн. Патриотическая истерия способна приводить к неконтролируемым массовым действиям, когда критическое мышление уступает место эмоциональным всплескам и коллективной агрессии, направленной против любой группы, объявленной «вражеской» или «нелояльной». В условиях Первой мировой войны это явление стало катализатором многих проявлений ксенофобии и насилия.

Предпосылки германофобии и антинемецких настроений в Российской империи до 1915 года

Представить майские погромы 1915 года в Москве как внезапное, спонтанное событие было бы грубым упрощением. На самом деле, эта вспышка массовой агрессии стала кульминацией длительного процесса формирования и усиления германофобских настроений, корни которого уходили глубоко в экономические, социокультурные, идейные и политические аспекты жизни Российской империи. Чтобы понять трагедию 1915 года, необходимо проследить, как эти предпосылки постепенно сплетались в тугую нить общественного недовольства и подозрительности.

Экономические факторы: «Немецкое засилье» и его восприятие

Накануне Первой мировой войны экономические отношения между Россией и Германией были необычайно тесными и многогранными. Если взглянуть на сухие цифры, то становится очевидным, что Германия выступала ключевым внешнеторговым партнером Российской империи. С 1889 по 1913 год объем вывоза товаров из России в Германию вырос более чем в 2,5 раза, достигнув 1,425 млрд марок, а импорт немецких товаров в Россию увеличился в 5 раз, составив 880 млн марок. К началу 1900-х годов доля Германии в российском импорте превышала треть, а непосредственно перед войной приблизилась к половине всего импорта.

Таблица 1: Динамика русско-германской торговли (1889-1913 гг.)

Год	Вывоз из России в Германию (млн марок)	Вывоз немецких товаров в Россию (млн марок)
1889	519	174
1913	1425	880

Помимо торговых связей, германские капиталы играли значительную роль в российской промышленности и банковском секторе. Общая сумма иностранных капиталовложений в русскую промышленность к началу Первой мировой войны составляла 1,32 млрд рублей, или около 47% всего акционерного капитала. Примечательно, что доля иностранного капитала в акционерном капитале 22 крупнейших российских банков достигала 44,4%. Германские инвестиции распределялись достаточно равномерно по различным отраслям, а Германия не просто ввозила капитал, но и активно поставляла предпринимателей, создавая благоприятную среду для деятельности своих фирм, особенно в Царстве Польском, Петербурге, Москве и Риге.

Однако то, что в мирное время воспринималось как взаимовыгодное сотрудничество, с началом войны стало объектом пристального, а зачастую и враждебного внимания. Это «немецкое засилье», как его стали называть, начало интерпретироваться не как благо, а как угроза национальным интересам. Широкое присутствие немецкого капитала, специалистов и товаров в российской экономике стало трактоваться в патриотической прессе как своего рода экономическая диверсия, подрыв суверенитета и даже шпионаж. Этот сдвиг в восприятии заложил мощный фундамент для развития германофобии.

Социокультурные и демографические аспекты

На территории Российской империи проживала многочисленная немецкая диаспора, насчитывавшая, по данным на 1913 год, около 2,4 млн человек. В основном это были потомки колонистов, приглашенных еще со времен Екатерины II, а также специалисты, предприниматели, ученые и служащие, веками интегрировавшиеся в российское общество. По переписи 1897 года, без учета Привислинских губерний, численность немцев составляла 1383,3 тыс. человек. Эти люди, зачастую сохранявшие родной язык, обычаи и культурные традиции, представляли собой своеобразную «внутреннюю Германию» в российском государстве.

Особое беспокойство вызывало расположение немецких колоний. Многие из них находились в стратегически важных регионах: вдоль границ, дорог, железнодорожных путей, а также вблизи крупных заводов или оборонительных крепостей. Например, в Области войска Донского на рубеже XIX–XX веков немецкие поселения располагались в 123 населенных пунктах, некоторые из которых даже носили немецкие названия. В Поволжье немецкие колонии, появившиеся еще во второй половине XVIII века, позже получили автономию в составе 22 кантонов.

В условиях нараставшей военной истерии и шпиономании, это естественное распределение немецкого населения начало интерпретироваться как часть коварного германского замысла. Немецкие служащие и коммерсанты, ученые и ремесленники, которых веками охотно приглашали в Россию (вспомним хотя бы Петра I и создание Петербургской Академии наук, где из 13 первых академиков девять были немцами), теперь воспринимались как звенья разветвленной шпионской сети. Распространенность немецкой культуры и науки, немецкого языка (который с XIX века был популярен среди российской интеллигенции и сохранялся как язык повседневного общения у колонистов и остзейских немцев) стала трактоваться как попытка духовного покорения русского народа, что лишь подогревало антинемецкие настроения.

Идейные течения: Славянофильство и формирование философской германофобии

Истоки идейной германофобии в России уходят корнями в XIX век, когда оформилось славянофильское движение. Такие мыслители, как А.С. Хомяков, И.В. Киреевский, К.С. и И.С. Аксаковы, Ю.Ф. Самарин, отстаивали самобытный путь развития России, противопоставляя его западноевропейскому, в том числе немецкому, влиянию. Изначально это было скорее культурно-философское противопоставление, но с течением времени и особенно с приближением войны, оно трансформировалось в нечто более агрессивное.

К началу Первой мировой войны славянофильская струя в общественном сознании приняла характер открытой германофобии. Ярким примером этому служат выступления молодого религиозного философа В.Ф. Эрна, который пытался связать происхождение Первой мировой войны с наследием И. Канта. В его риторике, немецкая философия, рационализм и прагматизм Канта, были представлены как корень германской агрессии и антигуманности. Это был не просто политический или экономический, а глубокий метафизический уровень ненависти, который объяснял конфликт не просто как столкновение интересов, но как борьбу цивилизаций, где «германский дух» олицетворял зло.

Первые проявления антинемецкой кампании (1914 год)

Резкое ухудшение отношения к немцам в Российской империи, подозреваемым в нелояльности, шпионаже и симпатиях к врагу, началось еще накануне Первой мировой войны. Однако с официальным объявлением войны в июле 1914 года эти настроения приобрели характер полномасштабной кампании. Уже 4 августа 1914 года (22 июля по старому стилю) в Санкт-Петербурге произошли первые значительные антинемецкие выступления, кульминацией которых стал разгром германского посольства. Вечером того дня около 10 часов толпы манифестантов, преимущественно рабочих «низшего класса» и подростков, с российскими флагами и патриотическими транспарантами, собрались у посольства.

Пение гимна и крики «ура» быстро сменились призывами сбросить немецкий штандарт и «позорные фигуры». Толпа забросала здание камнями, а затем смогла проникнуть внутрь, сломав почти все двери, выломав оконные решетки, выбросив мебель и бумаги.

Особое возмущение вызвала бронзовая скульптурная группа на аттике здания, олицетворявшая воинствующую Германию – двух тевтонов, держащих коней. Одного из них удалось сбросить, остальные были демонтированы позже. Этот акт вандализма стал символом нового, агрессивного отношения к «врагу». Осенью 1914 года антинемецкая кампания активно развернулась и в Москве. Здесь имели место массовые конфискации германской собственности и нападения на магазины «вражеских» подданных. Борьба со всем немецким проявлялась в исчезновении с улиц вывесок со словами «немецкие», «Берлин», «Германия», а с витрин книжных магазинов убирались немецкие книги и журналы. Например, в одном из московских книжных магазинов убрали немецкую географическую карту из-за прямых угроз публики разбить окно.

Эти события были не просто хулиганскими выходками. Они служили тревожным сигналом и прелюдией к майским беспорядкам 1915 года, демонстрируя, что в обществе накопился значительный потенциал для насилия, направленного против любой группы, ассоциирующейся с врагом. Патриотические стачки, как, например, крупная забастовка на Мытищинском вагоностроительном заводе с участием 2 тысяч человек в июле 1914 года, где рабочие требовали отстранения мастера-немца, лишь подтверждали, что антинемецкие настроения проникали во все слои общества.

Роль государства и средств массовой информации в эскалации антинемецкой кампании

Массовые погромы в Москве в мае 1915 года не возникли в вакууме. Их подпитка и эскалация были во многом результатом целенаправленной политики государства и активной деятельности средств массовой информации, которые в годы Первой мировой войны впервые стали использоваться как мощные инструменты формирования общественного мнения. Этот период стал своего рода полигоном для отработки методов пропаганды, направленных на мобилизацию населения и демонизацию образа врага.

Пропаганда как инструмент мобилизации общественного мнения

Первая мировая война вошла в историю не только как грандиозный вооруженный конфликт, но и как первая война, в которой средства массовой информации и пропаганда играли поистине системную и значительную роль. До этого ни одно правительство не использовало печатное слово, агитацию и различные информационные каналы с такой интенсивностью и целенаправленностью для воздействия на массовое сознание.

Правительства воюющих стран, включая Российскую империю, систематически распространяли пропаганду, чтобы:

• Создавать образы врагов и союзников: Четко определялись «мы» и «они», «хорошие» и «плохие». Для Германии это были «варвары», «тевтоны», «германские захватчики»; для союзников — «братские народы», «защитники свободы».
• Мобилизовывать общественное мнение: Пропаганда стремилась вызвать массовую поддержку военных усилий, убедить население в необходимости жертв и лишений ради победы.
• Формулировать смыслы и цели войны: Обществу объясняли, за что именно воюет страна, какие национальные интересы отстаиваются, и почему война неизбежна и справедлива.

Официальные пропагандистские структуры внушали населению мысль о происках врагов и внешней угрозе, активно эксплуатируя патриотические и национальные чувства, а также традиционные предрассудки. В этом контексте психология «свой – чужой» в кризисный период обострялась до предела, эволюционируя от высокомерно-пренебрежительного отношения к полному неприятию чужой культуры, если она ассоциировалась с врагом. Пропаганда целенаправленно закладывала в сознание народа образ врага, воскрешая старые обиды и выискивая новые основания для враждебности в текущей ситуации, создавая питательную почву для ксенофобских настроений.

Российская пресса и создание образа «внутреннего врага»

В России газеты и журналы стали мощным рупором антинемецкой пропаганды. Особенно активными в этом направлении были консервативные и правые издания, такие как «Новое время» и «Вечернее время». Они не просто сообщали новости с фронта, но и активно формировали образы «внутреннего врага», наделяя российских немцев, предпринимателей с немецкими фамилиями, а порой даже представителей органов власти и местного самоуправления негативными чертами.

Тенденциозный характер публикаций и отсутствие должного анализа фактов способствовали превращению этих групп в глазах читателей во враждебные элементы и источники острых проблем. В октябре 1914 года газета «Сельский вестник» прямо заявляла о необходимости борьбы с «немцем внутренним», который «подобно живучему паразиту уже двести лет живет на терпеливой спине России». Подобная риторика была направлена не просто на критику, а на тотальную дискредитацию и демонизацию целой этнической группы, независимо от ее лояльности российскому государству.

Деятельность прессы в этом направлении содействовала не консолидации, а расколу общества в сложных условиях войны, создавая почву для бескомпромиссного противостояния. Она подготовила почву для того, чтобы любая неудача на фронте или экономическая проблема могла быть легко объяснена «происками немцев», что создавало благоприятную атмосферу для погромов. Усиление влияния СМИ на общество в годы войны привело к формированию устойчивого спроса на периодические издания, тиражи которых значительно возросли, что лишь усугубляло эффект от пропагандистских материалов.

Государственная политика «борьбы с немецким засильем»

Правительство Российской империи не только не препятствовало антинемецким настроениям, но и активно предпринимало меры, направленные на «освобождение страны от так называемого «немецкого засилья»». Эти меры особенно ярко проявились в годы войны и имели серьезные правовые и экономические последствия.

2 февраля 1915 года Совет Министров принял три так называемых «ликвидационных» закона:

1. «О землевладении и землепользовании в государстве Российском австрийских, венгерских, германских или турецких подданных».
2. «О прекращении землевладения и землепользования австрийских, венгерских или германских выходцев в приграничных местностях».
3. «О землевладении и землепользовании некоторых разрядов состоящих в русском подданстве австрийских, венгерских или германских выходцев».

Эти законы, по сути, лишали немецких граждан России земельных владений и права землепользования в обширных приграничных полосах. Речь шла о 150-вёрстной полосе российской территории вдоль границы с Германией и Австро-Венгрией, а также о 100-вёрстной полосе в Финляндии, по берегам Балтийского, Черного и Азовского морей, включая Крым и Закавказье. В течение 1915–1916 годов под действие этого законодательства подпало 6,6 млн десятин земли, конфискованной в основном у немцев-колонистов.

Помимо земельных вопросов, указ от 11 января 1915 года запрещал выдачу разрешений на торговую или иную деятельность предприятиям с участием в управлении «вражеских подданных» или представителям акционерных предприятий, зарегистрированных по законам воюющих с Россией государств. Такие предприятия подлежали ликвидации до 1 апреля 1915 года. Указ Совета министров от 1 июля 1915 года дал право генерал-губернаторам закрывать акционерные компании, учрежденные по российским законам, если их деятельность наносила ущерб государственным интересам. В целом, в течение Первой мировой войны правительственные инспектора были назначены более чем на 3 тысячи предприятий.

Кадровые назначения также свидетельствовали о государственной линии. Осенью 1915 года министром внутренних дел был назначен А. Хвостов, известный своими антинемецкими взглядами. По его инициативе 13 декабря 1915 года Совет министров издал еще один закон, направленный против немецкого населения России. Эти меры не только создавали правовую основу для дискриминации, но и посылали четкий сигнал обществу: борьба с «немецким засильем» является государственной задачей, что легитимизировало антинемецкие настроения на всех уровнях.

Слухи и массовые настроения

В условиях войны, цензуры и эмоционального напряжения, слухи стали мощным, порой неконтролируемым фактором, подпитывающим антинемецкие настроения. Они распространялись со скоростью лесного пожара, часто опережая официальные новости и заполняя информационный вакуум.

Слухи о недостатках в снабжении русской армии, о военных неудачах на фронте вызывали у населения уверенность в том, что «в значительной степени обусловлены немецким влиянием и немецким шпионажем». Если армия терпела поражение, виноваты были немецкие шпионы в штабах; если не хватало продовольствия – это происки немецких торговцев, повышающих цены.

Широко распространялись и более фантастические слухи. Например, о немецких шпионах, отравляющих питьевые колодцы холерными вибрионами. Или о немецких колониях, где якобы собирают аэропланы со шпионскими целями, как это было в Новохопёрском уезде Воронежской губернии. Хотя Департамент полиции МВД в июне 1915 года расследовал эти обвинения и пришел к выводу, что слухи умышленно распространялись бывшими служащими у немцев, враждебно к ним настроенными, это мало влияло на их распространение.

Интересно, что, хотя некоторые авторы называли в числе сочинителей и распространителей слухов немецких шпионов, аристократические салоны и либеральную прессу, на деле слухи чаще имели горизонтальное происхождение. Они являлись продуктом массового творчества, отражая непонимание низами причин войны, экономических трудностей и общих проблем. Эти слухи, смешиваясь с официальной пропагандой, создавали крайне взрывоопасную атмосферу, в которой малейший инцидент мог послужить детонатором для массовых беспорядков.

Хронология, география и участники Московских погромов мая 1915 года

Майские погромы 1915 года в Москве стали трагической кульминацией нараставшей германофобии, подпитываемой государственной политикой и массированной пропагандой. Эти события, продолжавшиеся несколько дней, продемонстрировали не только силу массовой агрессии, но и поразительное бездействие, а порой и скрытое содействие властей.

Предшествующие события и детонаторы

Антинемецкие погромы в Москве, разразившиеся с 27 по 29 мая (9-11 июня по новому стилю) 1915 года, были не единичным инцидентом, а результатом длительного накопления напряжения и целого ряда предшествующих событий.

1. Экономическое недовольство и первые беспорядки: К началу 1915 года в России наблюдался заметный рост цен практически на все товары массового спроса. Спекуляция процветала, что привело к социальным волнениям. Московская городская дума вынуждена была выделить 3 млн рублей на самостоятельные продажи населению предметов первой необходимости. На этом фоне уже 5 апреля 1915 года в Москве произошли первые серьезные беспорядки. Толпа, возмущенная ростом цен, приписала все беды «немцам» после появления местного пристава с немецкой фамилией Шульц. Помощник московского градоначальника «немец» Модль был избит и доставлен в бессознательном состоянии в участок. В толпе звучали крики: «Немцы поднимают цены, чтобы бунтовать народ и этим помогают своим! Бей немцев!». Этот инцидент стал тревожным звонком, демонстрирующим, насколько легко экономическое недовольство могло быть перенаправлено на этнический конфликт.

2. Неудачи на фронте и слухи о зверствах: Весна 1915 года ознаменовалась серьезными поражениями русской армии. Отступление из Галиции произвело крайне тяжелое впечатление на население. К этому добавились известия о применении германской армией удушливых газов и слухи о варварском обращении с русскими военнопленными.

• Газовые атаки: 22 апреля 1915 года германская армия впервые массово применила хлор против англо-французских позиций у Ипра, отравив 15 тысяч человек, из которых более 5 тысяч погибли. На Восточном фронте немцы применили хлор против русских войск 31 мая 1915 года под Болимовым, в результате чего пострадали 9036 человек, а 1183 погибли. Хотя атака под Болимовым показала, что отравить русского человека хлором оказалось «непросто», поскольку русские потери были значительно меньше, чем у французов при сопоставимой по масштабу атаке, сам факт применения химического оружия вызвал волну возмущения и демонизации врага.

3. Непосредственный детонатор: В этой взрывоопасной атмосфере непосредственным спусковым механизмом для майских погромов послужило обвинение немцев в отравлении колодцев на Прохоровской Трехгорной мануфактуре. Этот слух, быстро распространившийся в рабочей среде, стал последней каплей, переполнившей чашу терпения и агрессии.

Ход погромов и тактика погромщиков

Антинемецкие погромы в Москве продолжались с 27 по 29 мая 1915 года, охватив значительную часть города. Их ход имел характерные черты, свидетельствующие как о стихийности, так и о некоторой организации.

• Начало и координация: Погромщики собирались под портретами Николая II, что придавало их действиям видимость «патриотического» движения. Однако это не была бесцельная толпа. Их действия часто координировались — отряды направлялись по адресам, включенным в так называемые «черные списки». Газеты заблаговременно публиковали списки немецких предприятий в центре города, и погромщики, по свидетельствам очевидцев, действовали по этим спискам, наведываясь также ко всем иностранцам и врываясь в их квартиры. Это говорит о том, что была некая предварительная работа по выявлению «вражеских» объектов.
• Характер бесчинств: Уничтожение имущества фабрик, магазинов и домов сопровождалось беспрецедентным насилием и мародерством. Разгром частных квартир, поджоги, а также повальное пьянство на винных складах стали обыденным явлением. В городе царил хаос. Полицейские отчеты и свидетельства современников описывают сцены разграбления, когда из окон выбрасывались дорогие рояли, мебель, товары, а затем это все поджигалось.

Социальный состав участников и масштабы ущерба

Погромы 1915 года были поистине массовым явлением, в котором приняли участие десятки тысяч человек.

• Численность и состав: По заключению властей, в погромах приняло участие около 50 тысяч человек. Основу погромщиков составляли рабочие, солдаты (особенно ополченцы, находящиеся в запасных частях), а также городская беднота. Это были слои населения, наиболее уязвимые к экономическим трудностям войны и наиболее подверженные пропаганде.
• Масштабы ущерба: Московский городской голова доложил 2 июня 1915 года, что от погромов пострадало 476 промышленных и торговых заведений, а также 217 жилых помещений.
• Жертвы погромов: Среди пострадавших были не только германские и австро-венгерские подданные (113 человек), но и 485 русских подданных с иностранными фамилиями, а также 90 человек с «безупречными русскими фамилиями», что свидетельствует о хаотичности и неизбирательности насилия, когда под удар попадали все, кто так или иначе мог быть ассоциирован с «врагами» или просто оказался на пути погромщиков.

Реакция властей и военные меры

Реакция властей на происходящее была крайне запоздалой и неэффективной, что лишь способствовало эскалации насилия.

• Бездействие и попустительство: С самого начала погромов наблюдалось поразительное бездействие полиции. Приведенная воинская часть из ополченцев и вовсе отказалась принимать участие в усмирении толпы, поскольку «настроение ее в отношении буянов оказалось благожелательным». Это свидетельствует о том, что антинемецкие настроения проникли и в силовые структуры, а также о нежелании или неспособности властей жестко пресекать «патриотические» выступления.
• Введение войск и подавление: Только утром 29 мая 1915 года, когда масштабы разрушений стали катастрофическими, для подавления погромов были введены регулярные войска. В нескольких случаях войска были вынуждены применить огнестрельное оружие. В результате погибло 16 погромщиков (6 непосредственно от пуль, остальные — вследствие несчастных случаев) и 30 были ранены. Лишь жесткие меры позволили прекратить беспорядки, но это произошло уже после того, как город понес огромный ущерб.

Московские погромы мая 1915 года стали одним из самых мрачных эпизодов Первой мировой войны в России, наглядно продемонстрировав, как военная истерия, подогреваемая пропагандой и бездействием властей, может привести к разрушению гражданского мира и массовому насилию.

Последствия антинемецких погромов для внутренней политики и немецкого населения Российской империи

Антинемецкие погромы в Москве в мае 1915 года стали поворотным моментом, оставившим глубокий след как во внутренней политике Российской империи, так и в жизни немецкого населения. Эти события не только обнажили остроту межнациональных противоречий и слабость государственной власти, но и спровоцировали цепную реакцию, усилив дискриминационную политику и дестабилизировав общественное мнение накануне революционных потрясений.

Реакция властей и кадровые изменения

Первоначальная реакция властей на московские погромы была отмечена растерянностью и бездействием, что лишь усугубило ситуацию. Однако, осознав катастрофические масштабы происходящего и угрозу для государственного порядка, правительство было вынуждено принять меры. Власти назвали события 26-29 мая «позорными», что свидетельствовало о признании серьезности произошедшего.

В качестве демонстрации реакции на бездействие и для восстановления видимости контроля последовали кадровые перестановки и судебные разбирательства:

• Увольнение главноначальствующего: Князь Феликс Феликсович Юсупов, занимавший пост главноначальствующего Москвы, был уволен со своей должности за неспособность предотвратить и подавить погромы. Это стало показательной мерой, направленной на то, чтобы снять с центральной власти обвинения в попустительстве.
• Суд над градоначальником и полицмейстером: Градоначальник Адрианов и полицмейстер Севенард были преданы суду. Это решение подчеркивало стремление правительства возложить ответственность за беспорядки на местные органы правопорядка, которые либо не справились со своими обязанностями, либо сознательно бездействовали.

Эти меры, хотя и запоздалые, были направлены на то, чтобы успокоить общественность и продемонстрировать решимость власти навести порядок. Однако они не могли стереть из памяти людей факта того, что в течение нескольких дней столица была отдана на откуп погромщикам.

Усиление дискриминационной политики

Московские погромы послужили катализатором для дальнейшего ужесточения антинемецкой политики царского правительства, которое активно развивало так называемое «ликвидационное законодательство». Цель заключалась в борьбе с «немецким засильем» через ограничение прав и национализацию собственности.

1 июня 1915 года, вскоре после московских событий, был издан указ об обязательном увольнении всех немцев с московских предприятий и прекращении деятельности немецких фирм. Это было прямым ответом на общественные настроения, но имело серьезные экономические последствия, лишая предприятия квалифицированных кадров и нарушая производственные цепочки.

Однако это было лишь частью более широкой кампании, начавшейся еще до погромов:

• «Ликвидационные» законы 1915 года: Уже 2 февраля 1915 года Совет Министров принял три закона, лишавшие немецких граждан России земельных владений и права землепользования в приграничных местностях (150-вёрстная полоса вдоль границы с Германией и Австро-Венгрией, а также 100-вёрстная полоса в Финляндии, по берегам Балтийского, Черного и Азовского морей, включая Крым и Закавказье).
• Масштаб конфискаций: На протяжении 1915-1916 годов под действие этого законодательства подпало 6,6 млн десятин земли, конфискованной в основном у немцев-колонистов. Это были не только отдельные участки, но и целые хозяйства, которые веками обрабатывались немецкими переселенцами.
• Ограничение экономической деятельности: Указ от 11 января 1915 года запрещал выдачу разрешений на торговую или иную деятельность предприятиям с участием «вражеских подданных» или представителей акционерных предприятий, зарегистрированных по законам воюющих государств. Эти предприятия подлежали ликвидации до 1 апреля 1915 года.
• Надзор и закрытие компаний: Указ Совета министров от 1 июля 1915 года дал право генерал-губернаторам закрывать акционерные компании, учрежденные по российским законам, если их деятельность «наносила ущерб государственным интересам». В целом, в течение Первой мировой войны правительственные инспектора были назначены более чем на 3 тысячи предприятий, что приводило к параличу их работы или полной национализации.
• Кадровые изменения: Назначение осенью 1915 года министром внутренних дел А. Хвостова, известного своими антинемецкими взглядами, привело к еще большему ужесточению политики. По его инициативе 13 декабря 1915 года Совет министров издал еще один закон, направленный против немецкого населения России.

Эти меры, направленные на «освобождение страны от немецкого засилья», имели разрушительные последствия для экономики и социальной стабильности, подрывая доверие к государству и создавая прецедент дискриминации по этническому признаку.

Влияние на общественное мнение и политическую стабильность

Несмотря на призывы в периодической печати задуматься о возможных последствиях, антинемецкие погромные настроения после майских событий не только не ослабли, но распространились с большей силой. Погромы в Москве стали своего рода сигналом, что подобные действия являются приемлемыми и даже «патриотичными». Восприятие российских немцев как внутренних врагов-изменников усилило негативное отношение населения к царскому правительству. Парадоксально, но политика «борьбы с немецким засильем» не только не сплотила общество вокруг власти, но, напротив, усугубила его раскол и недовольство. Какие же это были последствия, и как они проявились в более широком политическом контексте?

• Критика правительства: Общественное недовольство, вызванное дороговизной, перебоями со снабжением, военными неудачами и слухами о «немецком влиянии» в высших кругах, стало активно критиковать правительственные меры.
• Связь с революционными настроениями: Антинемецкие настроения, усугубляемые погромами, сыграли определенную роль в Февральской революции 1917 года. Это проявлялось даже в лозунгах. В феврале 1917 года на плакатах в Петрограде появились лозунги «Долой правительство! Долой немку!», что свидетельствовало о связи германофобии с революционными настроениями и восприятием императрицы Александры Федоровны как «немки», чье влияние губительно для России. Таким образом, ксенофобия, направленная против «внутреннего врага», трансформировалась в инструмент делегитимизации царской власти.

Долгосрочные последствия для немецкого населения

Для н��мецкой диаспоры в России погромы и последовавшая за ними дискриминационная политика стали настоящей катастрофой. Их положение изменилось кардинально:

• Депортации и переселения: Тысячи немцев-колонистов были вынуждены покинуть свои земли.
• Потеря собственности: Масштабная национализация земель и предприятий лишила многие семьи средств к существованию и веками нажитого имущества.
• Социальная дискриминация: Немцы стали объектом всеобщей подозрительности и недоверия, что ограничивало их возможности в трудоустройстве, образовании и общественной жизни.
• Психологическая травма: Погромы оставили глубокую психологическую травму, изменив самоощущение немецкой общины в России и ее отношение к государству.

Верхней временной границей политики борьбы с «немецким засильем» стала Февральская революция. С изменением характера российской государственности и свержением монархии, многие из «ликвидационных» законов и дискриминационных мер были поставлены под вопрос. Однако ущерб, нанесенный немецкому населению и общественным отношениям, оказался долгосрочным и невосполнимым.

Историографический контекст и интерпретации антинемецких погромов 1915 года

Изучение антинемецких погромов в Москве 1915 года представляет собой сложную задачу для историков, поскольку требует глубокого анализа множества факторов и часто сталкивается с противоречивыми источниками. В постсоветской историографии эта тема получила новое осмысление, позволив отойти от идеологизированных трактовок и взглянуть на события с разных сторон.

Основные подходы в российской историографии

В российской историографии тема антинемецких погромов 1915 года в Москве нашла отражение в работах нескольких исследователей, которые предложили различные интерпретации причин, хода и последствий событий.

• Ранние публикации и воспоминания: Одной из первых публикаций по этому сюжету в постсоветский период стала статья Людмилы Гатаговой «Хроника бесчинств: Немецкие погромы в Москве в 1915 году», вышедшая в журнале «Родина» №10 за 2002 год. Эта работа, опиравшаяся на воспоминания чиновника МВД, занимавшегося расследованием московских событий, дала ценное представление о взгляде изнутри правительственных кругов на происходящее. Однако, как и любые мемуары, она требовала критического осмысления в контексте других источников.
• Версия об организации «сверху»: Значительный вклад в изучение темы внес Ю.И. Кирьянов своей статьей «»Майские беспорядки» 1915 г. в Москве», опубликованной в журнале «Вопросы истории» №12 за 1994 год. Он предпринял попытку объективного описания событий на основе архивных документов. Кирьянов, анализируя действия погромщиков и странное бездействие властей, пришел к выводу, что погромы были организованы правительством или определенными кругами в «высших сферах». Эта интерпретация остается одной из наиболее дискуссионных, поскольку поднимает вопрос о степени сознательного манипулирования массовым насилием со стороны элит.
• Проблема «немецкого засилья» и борьба с ним: Исследования, посвященные проблеме «немецкого засилья» и борьбе с ним в России в годы Первой мировой войны, анализируют политику царского правительства и общества. Эти работы, как правило, фокусируются на законодательных актах (ликвидационных законах), их экономических и социальных последствиях, а также на идеологическом обосновании этой политики.
• Германофобия в русской армии: Отдельное внимание уделяется проблемам германофобии в русской армии накануне и в период Первой мировой войны, а также последствиям этого явления для российских военных немецкого происхождения. Эти исследования показывают, как антинемецкие настроения влияли на боевой дух, доверие внутри армейских рядов и судьбы офицеров и солдат с немецкими фамилиями.
• Антинемецкие настроения и их влияние на правительство: Работы Н.В. Савиновой, в том числе ее диссертация «Российский национализм и немецкие погромы в России в годы Первой мировой войны: 1914-1917 гг.» (2008), исследуют антинемецкие настроения населения Российской империи и их влияние на отношение к царскому правительству. Она анализирует, как эти настроения подрывали легитимность власти и способствовали росту революционных тенденций.
• Образ немцев в прессе: Б.С. Котов анализирует образ российских немцев в русской прессе накануне Первой мировой войны, отмечая большой интерес прессы к «немецкому вопросу» и позиции различных политических партий. Его исследования демонстрируют, как СМИ конструировали образ «врага» и способствовали распространению ксенофобских идей.

Зарубежные исследования и компаративный анализ

Зарубежная историография также активно занимается изучением антинемецкой кампании в России. Одним из наиболее известных исследователей является Эрик Лор, который в книге «Русский национализм и Российская империя: Кампания против «вражеских подданных» в годы Первой мировой войны» (русский перевод 2012 г.) подробно рассматривает антинемецкую кампанию. Его работы отличаются широким привлечением архивных материалов и стремлением вписать российские события в более широкий контекст кампаний против «вражеских подданных», которые имели место и в других воюющих странах.

Компаративный анализ позволяет выявить как уникальные черты российских погромов (например, их масштабы, открытое бездействие властей на ранних этапах), так и общие тенденции, характерные для военной ксенофобии:

• Универсальность пропаганды: Все воюющие державы использовали пропаганду для демонизации врага.
• Экономические корни: Экономические связи, ранее воспринимавшиеся как выгодные, становились объектом подозрения.
• Национализация и дискриминация: Практика ограничения прав и национализации собственности «вражеских подданных» не была уникальной для России.

Однако в России, на фоне глубоких внутренних противоречий и слабости государственного аппарата, эти процессы приобрели особенно радикальные формы.

Источниковая база и архивные материалы

Основу для реконструкции событий и формирования различных историографических оценок составляют разнообразные источники:

• Архивные документы: Центральный государственный архив города Москвы (ЦГАМ) содержит комплекс документов, касающихся событий лета 1915 года, когда «патриотические демонстрации» переросли в беспорядки и погромы при бездействии полиции. Это полицейские отчеты, донесения, правительственные распоряжения, протоколы допросов, которые позволяют восстановить хронологию, географию и масштабы событий.
• Периодическая печать: Газеты («Новое время», «Голос Москвы», «Речь», «Биржевые Ведомости») 1915 года и предшествующих лет являются бесценным источником для изучения общественной реакции, содержания пропаганды и отношения к «немецкому вопросу».
• Воспоминания и дневники современников: Мемуары, письма и дневники очевидцев событий (чиновников, интеллигенции, простых горожан) дают возможность заглянуть за официальные отчеты, понять атмосферу в обществе, личные переживания и непосредственные наблюдения за ходом погромов.

Критический анализ этой разнородной источниковой базы позволяет историкам сопоставлять данные, выявлять противоречия и формировать более полную картину событий.

Неизученные аспекты и перспективы дальнейших исследований

Несмотря на значительный прогресс в изучении антинемецких погромов 1915 года, остаются «слепые зоны» и перспективы для дальнейших исследований:

• Психология толпы: Необходимо более глубокое изучение психологии толпы, механизмов ее формирования, динамики и воздействия на индивидов в условиях массового насилия. Какую роль играли слухи, агитация, эмоциональное заражение?
• Локальные экономические факторы: Детализация влияния локальных экономических факторов (безработица, перебои со снабжением, спекуляция) на участие конкретных групп населения в погромах. Можно ли выявить корреляцию между уровнем бедности или конкретными экономическими жалобами и активностью погромщиков в определенных районах?
• Повседневная жизнь немцев после погромов: Изучение повседневной жизни немцев в России после погромов – их адаптация, стратегии выживания, формирование новых форм общинной солидарности, влияние на их культурную идентичность.
• Региональные различия: Сравнительный анализ антинемецких настроений и актов насилия в разных регионах Российской империи. Были ли московские погромы уникальны или имели аналоги в других городах и губерниях?
• Роль церкви: Изучение отношения Русской Православной Церкви к антинемецкой кампании и погромам. Поддерживала ли она пропаганду или призывала к милосердию?
• Влияние на военные решения: Каким образом антинемецкие настроения и погромы влияли на военное командование и их решения на фронте?

Дальнейшие исследования в этих направлениях позволят не только глубже понять трагические события 1915 года, но и извлечь ценные уроки для осмысления природы ксенофобии, пропаганды и массового насилия в истории.

Заключение

Антинемецкие погромы, охватившие Москву в мае 1915 года, стали одним из наиболее драматичных и показательных эпизодов социальной истории Российской империи в годы Первой мировой войны. Это было не просто проявление стихийной агрессии, а сложный, многогранный феномен, укорененный в глубоких социально-экономических, культурных и политических противоречиях, которые накапливались задолго до начала глобального конфликта.

В ходе данного исследования мы подтвердили, что германофобия в российском обществе имела множество предпосылок: от тесных, но амбивалентно воспринимаемых экономических связей с Германией (так называемое «немецкое засилье» в торговле, промышленности и банковском секторе) до социокультурных особенностей многочисленной немецкой диаспоры, чье присутствие, язык и обычаи в условиях военного времени стали трактоваться как угроза. Идейные течения, в частности трансформировавшееся славянофильство и философская германофобия, придали этим настроениям глубокий метафизический смысл, возведя конфликт до уровня столкновения цивилизаций. Первые проявления антинемецкой кампании уже в 1914 году, включая разгром германского посольства в Санкт-Петербурге, послужили предвестниками грядущей трагедии.

Ключевую роль в эскалации антинемецкой кампании сыграли государственные структуры и средства массовой информации. Первая мировая война ознаменовала собой эпоху систематического использования пропаганды, и российская пресса, особенно консервативные издания, активно формировала образ «внутреннего врага», демонизируя российских немцев. Правительство, в свою очередь, не только не пресекало эти настроения, но и активно подпитывало их, принимая «ликвидационные» законы, направленные на ограничение прав и национализацию собственности немецкого населения. Слухи о шпионах, отравленных колодцах и диверсиях, свободно циркулировавшие в обществе, лишь подогревали всеобщую истерию.

Непосредственными детонаторами московских погромов послужили экономическое недодовольство (рост цен), неудачи на фронте и известия о применении химического оружия, а также слух об отравлении колодцев на Прохоровской Трехгорной мануфактуре. С 27 по 29 мая 1915 года Москва погрузилась в хаос. Погромщики, в основном рабочие, солдаты и городская беднота, координировали свои действия с помощью «черных списков», опубликованных в прессе, уничтожая заведения и жилье, сопровождавшие свои действия мародерством и пьянством. Пострадали сотни предприятий и домов, а также сотни людей, включая русских подданных с «безупречными» фамилиями. Бездействие полиции и отказ ополченцев усмирять толпу ярко продемонстрировали слабость власти, которая была вынуждена прибегнуть к введению регулярных войск и применению оружия для наведения порядка.

Последствия погромов были многогранны. Власти, назвав события «позорными», предприняли кадровые чистки, уволив главноначальствующего и предав суду градоначальника и полицмейстера. Однако это не остановило дальнейшего ужесточения дискриминационной политики, выразившейся в новых «ликвидационных» законах, массовых увольнениях и национализации земель и предприятий. Эти меры, парадоксальным образом, не укрепили, а ослабили царское правительство, усиливая негативное отношение к нему и способствуя росту революционных настроений, вплоть до лозунгов Февральской революции 1917 года, связывающих «немку»-императрицу с бедами России. Для немецкого населения погромы обернулись потерей имущества, социальной дискриминацией и глубокой психологической травмой, хотя «ликвидационное» законодательство было отменено после Февральской революции.

Историографический анализ показал, что современные исследователи, такие как Ю.И. Кирьянов, Н.В. Савинова, Б.С. Котов и Э. Лор, предлагают различные интерпретации событий, включая версию об организации погромов «сверху». Привлечение обширной источниковой базы, включая архивные материалы ЦГАМ, периодическую печать и воспоминания современников, позволяет формировать более объемную и критическую картину. Однако, как показал анализ, остаются и неизученные аспекты, такие как более глубокое изучение психологии толпы, локальных экономических факторов и повседневной жизни немцев после погромов, что открывает перспективы для дальнейших исследований.

В заключение, антинемецкие погромы 1915 года в Москве — это не просто эпизод насилия, а важнейший индикатор глубоких социальных, политических и культурных кризисов, которые разрывали Российскую империю изнутри. Они стали трагическим предвестником надвигающейся революции, показав, насколько хрупким может быть гражданский мир в условиях войны и как легко общество может быть заражено ксенофобией и агрессией под воздействием пропаганды и слабости власти. Понимание этих событий критически важно для осмысления российской истории начала XX века и предостережения от повторения подобных ошибок в будущем.

Список использованной литературы

1. Бабурина Н. Русский плакат Первой мировой войны. М., 1992.
2. Биржевые Ведомости. Вечерний выпуск. 30 мая (12 июня) 1915 г. №14874.
3. Брусилов А. Мои воспоминания. М.: Вече, 2013. 286 с.
4. Вашик К. Метаморфозы зла: немецко-русские образы врага в плакатной пропаганде 30-50-х годов // Образ врага / сост. Л. Гудков; ред. Н. Конрадова. М.: ОГИ, 2005. С. 191-229.
5. Гатагова Л.С. Хроника бесчинств. Немецкие погромы в Москве в 1915 г. // Родина. 2002. №10. С.18-23.
6. Германофобия // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. (82 т. и 4 доп.). СПб., 1890—1907. С. 157.
7. Головин Н. Военные усилия России в мировой войне. Том 2. Париж, 1939. 434 с.
8. Голос Москвы. 29 мая (11 июня) 1915 г. №122.
9. Голос Москвы. 31 мая (13 июня) 1915 г. №124.
10. Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М.: Агентство печати новостей, 1970. 736 с.
11. Кантор В.К. Русский европеец как явление культуры: Философско-исторический анализ. М.: РОССПЭН, 2001. 701 с.
12. Мельгунов С.П. Воспоминания и дневники. Вып. 1. Париж, 1964. 527 с.
13. Новое Время. 1 (14) июня 1915 г. №14088.
14. Речь. 16 (29) янв. 1916 г. №15 (3398).
15. Речь. 6 (19) июня 1915 г. №153 (3176).
16. Речь. 7 (20) июня 1915 г. №154 (3177).
17. Рябиченко С.А. Погромы 1915 г. Три дня из жизни неизвестной войны. М., 2000. 106 с.
18. Рябов О. Россия-Матушка. История визуализации // Границы. Альманах центра этнических и национальных исследований. Иваново, 2000. С. 7-36.
19. Харламов Н. Избиение в Первопрестольной. Немецкий погром в Москве в мае 1915 года. Публикация В. Григоренко // Родина. 1993. №8-9. С.127-132.
20. American Heritage Dictionary of the English Language, Fourth Edition. Executive editor Joseph P. Pickett. Houghton Mifflin, 2000. P. 358.
21. Forest B. Religion and Identity in Modern Russia. Ashgate Publishing, 2005. pp. 45–47.
22. Gatrell P. Russia’s First World War: A Social and Economic History. Routledge, 2014. 357 p.
23. Jahn H. Patriotic Culture in Russia During World War I. Cornell University Press, 1995. 225 p.
24. Lockhart R. British agent. New York, 1936. 354 p.
25. Lohr E. Patriotic violence and the state: the Moscow riots of May 1915 // Kritika. Explorations of Russian and Eurasian history. 2003. №3(4). P.607-626.
26. Lohr E. Nationalizing the Russian Empire: The Campaign against Enemy Aliens during World War. Harvard University Press, 2003. 237 p.
27. The Times History of War. Part 97. Vol. 8. June 27, 1916.
28. Погромы // Holocaust Encyclopedia. URL: https://encyclopedia.ushmm.org/content/ru/article/pogroms (дата обращения: 01.11.2025).
29. Электронная еврейская энциклопедия ОРТ. URL: https://eleven.co.il/article/13247 (дата обращения: 01.11.2025).
30. Немецкий погром в Москве в июне 1915 г. в контексте боев на внешем и внутреннем фронте // Западная Русь. URL: https://zapadrus.su/slavs/history-slavs/823-nemetskij-pogrom-v-moskve-v-iyune-1915-g-v-kontekste-boev-na-vneshem-i-vnutrennem-fronte.html (дата обращения: 01.11.2025).
31. Начало Первой мировой войны и участие в ней России в осмыслении российской прессы // Перспективы. 2023. 07 декабря. URL: https://www.perspektivy.info/oykumena/istoria/nachalo_pervoj_mirovoj_vojny_i_uchastie_v_nej_rossii_v_osmyslenii_rossijskoj_pressy_2023-12-07.htm (дата обращения: 01.11.2025).
32. Российская пресса периода Первой мировой войны: формирование образов «внутреннего врага» (июль 1914 – февраль 1917) // ResearchGate. URL: https://www.researchgate.net/publication/348577901_Rossijskaa_pressa_perioda_Pervoj_mirovoj_vojny_formirovanie_obrazov_vnutrennego_vraga_iul_1914_-_fevral_1917 (дата обращения: 01.11.2025).
33. Немецкие погромы в Первопрестольной летом 1915 г. По материалам Центрального государственного архива города Москвы // Вестник архивиста. URL: https://archiv.mgou.ru/jour/article/view/106/80 (дата обращения: 01.11.2025).
34. Образ врага в сознании участников Первой мировой войны // История.РФ. URL: https://histrf.ru/read/articles/obraz-vraga-v-soznanii-uchastnikov-pervoy-mirovoy-voyny (дата обращения: 01.11.2025).
35. Хроника бесчинств: Немецкие погромы в Москве в 1915 году. (по журналу «РОДИНА» 10-2002, Л. Гатагова) // Keneman. URL: https://www.keneman.com/texty/Keneman_Pogrom_v_Moskve.htm (дата обращения: 01.11.2025).
36. РОССИЙСКАЯ ПРЕССА ПЕРИОДА ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ: ФОРМИРОВАНИЕ ОБРАЗОВ «ВНУТРЕННЕГО ВРАГА» (ИЮЛЬ 1914 — ФЕВРАЛЬ 1917) // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/rossiyskaya-pressa-perioda-pervoy-mirovoy-voyny-formirovanie-obrazov-vnutrennego-vraga-iyul-1914-fevral-1917 (дата обращения: 01.11.2025).
37. ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА И РОССИЙСКОЕ ОБЩЕСТВО: РОЛЬ СРЕДСТВ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ В ФОРМИРОВАНИИ ОБЩЕСТВЕННОГО МНЕНИЯ (НА ПРИМЕРЕ ИЛЛЮСТРИРОВАННОГО ХУДОЖЕСТВЕННО-ЛИТЕРАТУРНОГО ЖУРНАЛА С КАРИКАТУРАМИ «ИСКРЫ» 1917 Г.) // Современные проблемы науки и образования (сетевое издание). URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=21458 (дата обращения: 01.11.2025).
38. АНТИНЕМЕЦКАЯ КАМПАНИЯ И ПРИБАЛТИЙСКИЕ НЕМЦЫ В ПЕРИОД ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/antinemetskaya-kampaniya-i-pribaltiyskie-nemtsy-v-period-pervoy-mirovoy-voyny (дата обращения: 01.11.2025).
39. ГЕРМАНОФОБИЯ В РУССКОЙ АРМИИ НАКАНУНЕ И В ПЕРИОД // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/germanofobiya-v-russkoy-armii-nakanune-i-v-period (дата обращения: 01.11.2025).
40. Антинемецкие настроения населения Российской империи в 1914-1917 гг. // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/antinechanetskie-nastroeniya-naseleniya-rossiyskoy-imperii-v-1914-1917-gg (дата обращения: 01.11.2025).
41. Немцы в российской истории // rusdeutsch.ru. URL: http://www.rusdeutsch.ru/biblio/publication/3071 (дата обращения: 01.11.2025).
42. Актуальность темы исследования (фрагмент диссертации А.Н. Шубиной) // Исторический факультет МГУ. URL: http://www.hist.msu.ru/Labs/Ucheb/Shubina/index.htm (дата обращения: 01.11.2025).
43. Влияние Первой мировой войны на мировоззрение, общественные настроения // Саратовский государственный университет. URL: https://www.sgu.ru/sites/default/files/textdocs/2013/05/22/suhova_diss.pdf (дата обращения: 01.11.2025).
44. Долой Канта! Первая мировая война и философская германофобия в России // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/doloy-kanta-pervaya-mirovaya-voyna-i-filosofskaya-germanofobiya-v-rossii (дата обращения: 01.11.2025).
45. Власть и общество в Российской империи в годы Великой войны // Новое литературное обозрение. URL: https://www.nlobooks.ru/magazines/novoe_literaturnoe_obozrenie/103_nlo_3_2010/article/11790/ (дата обращения: 01.11.2025).
46. ПОНЯТИЕ «РУСОФОБИЯ» У РУССКИХ АВТОРОВ XIX-XX ВВ // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ponyatie-rusofobiya-u-russkih-avtorov-xix-xx-vv (дата обращения: 01.11.2025).