Архитектурные образы в поэтике Осипа Мандельштама: Эволюция смыслов и культурный код

В своей статье «Утро акмеизма» (1913 год) Осип Мандельштам сформулировал ключевой тезис о поэтическом зодчестве, об архитектонике поэтического текста, где слово — это камень, который акмеисты кладут в основу своего здания. Это утверждение не просто метафора, оно стало фундаментом его уникальной поэтической системы, в которой архитектурные образы играют роль не только элементов декора, но и несущих конструкций, формирующих мировоззрение поэта.

Введение: Архитектура как основа мироздания в поэзии Мандельштама

Поэзия Осипа Мандельштама — это сложная, многогранная вселенная, где каждый образ, каждая строка пропитаны глубоким культурным и философским смыслом. В этой вселенной архитектурные мотивы занимают особое место, становясь не просто фоном, но активными участниками повествования, ключом к пониманию мировоззрения поэта. Исследование архитектурных образов в его лирике — это не просто литературоведческий анализ, это погружение в культурный код эпохи и личную философию художника, который видел себя «зодчим», воздвигающим поэтическое здание из «камня» слова. Актуальность данной темы заключается в том, что, несмотря на обширное мандельштамоведение, эволюция архитектурных образов и их системообразующая функция в поэтической системе поэта часто рассматриваются фрагментарно, что приводит к упущению целостной картины его творчества.

Целью настоящей работы является глубокое литературоведческое исследование эволюции архитектурных образов в поэтике Осипа Мандельштама, выявление их многофункциональности и роли в формировании его мировоззрения. Для достижения этой цели ставятся следующие задачи: определить теоретические основы акмеизма и его связь с архитектурой; проследить эволюцию образа «камня» от раннего сборника до более поздних периодов; провести сравнительный анализ архитектурных ландшафтов Петербурга и Москвы; исследовать интертекстуальные связи с античной и мировой культурой; обосновать применимые методологические подходы и интегрировать биографический контекст. Структура курсовой работы выстроена таким образом, чтобы последовательно раскрыть эти аспекты, ведя читателя от общих теоретических положений к конкретному анализу текстов и биографическим предпосылкам.

Теоретические основы исследования: Поэтика акмеизма и философия архитектуры

Чтобы понять, как архитектурные образы пронизывают поэзию Мандельштама, необходимо сначала заложить теоретический фундамент, раскрыть основные концепции, которые легли в основу его творчества. Акмеизм, как ключевое направление, и архитектура, как его метафизическая основа, становятся отправными точками нашего исследования.

Поэтика и акмеизм: Дефиниции и генезис

Всякое литературоведческое исследование начинается с четкого определения понятий, которые выступают его краеугольными камнями. Поэтика – это не просто набор правил, это наука о строении литературных произведений, о системе эстетических средств и законах их изменения. В широком смысле она тождественна теории литературы, в узком — изучает специфику родов, жанров, течений и направлений, а также внутренние связи элементов художественного целого. Образ, мотив, интертекстуальность – всё это составляющие поэтики, аналитические инструменты, позволяющие проникнуть в глубину текста.

На рубеже 1910-х годов в русской поэзии возникло направление, которое стремилось вернуть слову его первозданную материальность и точность – акмеизм. От древнегреческого ἀκμή – «расцвет чего-либо», «высшая степень», «вершина» – акмеисты провозглашали предметность тематики и образов. Они выступали как прямая противоположность символизму, который, по их мнению, обесценивал земной мир в пользу трансцендентной реальности. Осип Мандельштам, Анна Ахматова и Николай Гумилёв стали центральными фигурами этого течения, отстаивая ценность прямого смысла и точности слова, стремясь к чувственной, пластически-вещной ясности образа.

«Утро акмеизма» Мандельштама: Слово как камень и принцип зодчества

Ключевым манифестом акмеизма стала статья Осипа Мандельштама «Утро акмеизма», написанная в 1913 году. В ней поэт не только обосновывает принципы нового направления, но и формулирует уникальный для него подход к поэтическому творчеству, сравнивая его с зодчеством. Мандельштам утверждал:

«Акмеизм — для тех, кто, обуянный духом строительства, не отказывается малодушно от своей тяжести, а радостно принимает ее, чтобы разбудить и использовать архитектурно спящие в ней силы. Зодчий говорит: я строю, — значит я прав».

В этой концепции слово перестает быть эфемерным знаком и превращается в «камень» – прочный, осязаемый материал, из которого поэт-зодчий возводит поэтическое здание. Это не просто метафора: она отражает глубинное стремление акмеистов к предметности, к созданию мира из реальных, весомых элементов, в противовес туманной символистской зыбкости. Мандельштам видел себя строителем, который преодолевает «тяжесть материала», не избегает ее, а радостно принимает, превращая в основу красоты. Он сравнивал свое творчество с возведением храма, где каждый «камень» (слово) тщательно укладывается, следуя единому архитектурному замыслу. И что из этого следует? Поэт не просто строит, он вдыхает жизнь в мёртвый материал, наделяя его культурной памятью и вечным смыслом.

Двойная функция архитектурных образов в лирике

Архитектурные образы в лирике Мандельштама далеко не односложны. Они выполняют двойную, взаимодополняющую функцию. С одной стороны, они выступают как культурные артефакты – конкретные здания, города, элементы зодчества (колонны, своды, купола), которые несут в себе память эпох, эстетические и исторические смыслы. Айя-София, Нотр-Дам, Адмиралтейство – это не просто названия, а воплощения определенных культурных кодов, исторических периодов и стилей.

С другой стороны, эти артефакты, проходя сквозь призму авторского восприятия, приобретают дополнительные смыслы. Мандельштам, как «зодчий», наделяет их собственными интерпретациями, превращая в метафоры и символы. Так, готический собор становится воплощением поэтического творчества, а античная колоннада – символом мироустройства. Эта трансформация придает его поэзии особую предметность, которая не сводится к простому описанию, но углубляется до философского осмысления. Архитектурные образы формируют логику построения текста, его внутреннюю структуру, придают ему монументальность и торжественность. Они становятся тем рациональным началом, которое Мандельштам противопоставлял импрессионистской зыбкости, стремлению к четкости, ясности и вечности в слове.

Образ «камня»: От акмеистического манифеста к античной рефлексии

Эволюция образа «камня» в творчестве Осипа Мандельштама — это своего рода путеводитель по изменению его поэтической и философской системы. От раннего акмеистического манифеста до глубокой античной рефлексии, «камень» трансформируется, но при этом сохраняет свою центральную, системообразующую роль.

«Камень» как символ акмеизма и начала творчества

Именно «Камень» (1913 год) — название первого сборника стихов Мандельштама — провозглашает его акмеистическое мировосприятие. Это не случайный выбор: «камень» здесь выступает как естественный строительный материал, символ прочности, основательности, вечности. В этом слове заключена суть акмеистического стремления к предметности, к материальному миру, который не растворяется в мистике, а утверждается в своей осязаемой реальности.

Сборник «Камень» включает в себя стихотворения, которые напрямую отсылают к великим архитектурным творениям разных эпох и культур. «Айя-София» (1912) воплощает византийскую мощь и красоту, «Notre Dame» (1912) – готическую дерзость и устремленность ввысь, «Адмиралтейство» (1913) – классицистическую строгость и петербургскую метафизику. Эти архитектурные памятники становятся не просто декорациями, а метафорами самого творчества, где поэт, подобно зодчему, строит свой мир из «камней»-слов. Для Мандельштама «камень» — это не просто строительный материал, это первичная основа не только материальной, но и, в первую очередь, духовной культуры, культурного наследия, которое передается из поколения в поколение, сохраняя память и смысл. Стоит помнить, что каждый «камень» Мандельштама несет в себе отголоски прошлого, превращаясь в своего рода машину времени для читателя.

Готический храм как «словесное зодчество»

В ранних стихотворениях сборника «Камень» Мандельштам наиболее полно развивает идею поэтического творчества как словесного зодчества. Образ готического храма, особенно ярко представленный в стихотворении «Notre Dame», становится оплотом этого творческого процесса. Готика с её стремлением ввысь, преодолением тяжести камня, кажется Мандельштаму идеальной метафорой поэтического труда. В знаменитых строках:

«Но чем внимательней, твердыня Notre Dame,
Я изучал твои чудовищные ребра,
Тем чаще думал я: из тяжести недоброй.
И я когда-нибудь прекрасное создам».

поэт выражает не только восхищение архитектурным чудом, но и свою собственную творческую программу. Он видит в готике триумф над материей, способность из «тяжести недоброй» создать нечто прекрасное, одухотворенное. Это полемический жест по отношению к символизму, который стремился уйти от земного, в то время как Мандельштам, через образ «камня», придает предмету философско-символический смысл притяжения к земле, утверждая ценность именно земного, материального мира. В этом контексте он вспоминает тютчевский «камень», который «с горы скатившись лег в долине, сорвавшись сам собой иль был низвергнут мыслящей рукой». Для Мандельштама этот «камень Тютчева» — это слово, и его падение звучит как «членораздельная речь», голос самой материи.

«Tristia» и «второй камень»: Сдвиг к античности

Книга «Tristia» (1921 год), изначально задуманная как «Второй камень», знаменует собой принципиально новый этап в эстетическом развитии Мандельштама. Если в первом сборнике доминировала готика и средневековая архитектура, то теперь прообразы его «архитектуры» лежат в древнеримском и эллинистическом зодчестве. Этот сдвиг не просто смена декораций, это глубокая трансформация мировосприятия.

«Tristia» отсылает к элегиям Овидия, созданным им в изгнании, и это не случайно. В условиях разрушения старого мира, Мандельштам обращается к античности как к источнику порядка, гармонии и устойчивости. «Камень» здесь уже не только строительный материал, но и символ культурного пласта, хранящего память о великих цивилизациях. Античные колоннады, амфитеатры, форумы становятся метафорами времени и вечности, пространства, где человек может обрести опору. Философские основания этого сдвига связаны с поиском устойчивости в хаотическом мире, стремлением найти универсальные законы бытия, воплощенные в классической форме. Античность для Мандельштама — это не музейный экспонат, а живой, прорастающий сквозь века источник, который питает его собственное творчество. В чём же тогда заключается главное отличие «второго камня» от первого? В осознании того, что истинная прочность не в новизне, а в непреходящей ценности наследия.

Городские ландшафты: Петербург и Москва в поэтике Мандельштама

Города в поэзии Мандельштама — это не просто фоны для событий, а полноценные действующие лица, наделенные собственным характером, историей и метафизикой. Петербург и Москва, два полюса русского мира, в его лирике предстают в контрастном, но взаимодополняющем единстве, каждый со своей уникальной архитектурной душой.

Петербург: «Духовный мегалит» и ампирная архитектура

Петербург для Осипа Мандельштама — это гораздо больше, чем просто географическая локация. Это «духовный мегалит», символический комплекс, где сливаются воедино прошлое, настоящее и будущее. Он воспринимается как таинственное художественное пространство, точка пересечения культур, народов и эпох, где даже камни хранят память о славе и трагедиях. Петербург в его стихах — это воплощение древнего символа цивилизации, города, который, будучи построен на болотах, утвердил человеческую волю над стихией.

Особое место занимает архитектура классицистического Петербурга. Адмиралтейство, со своим строгим ампирным шпилем, становится в восприятии Мандельштама символом порядка, противостоящего хаосу. Это не просто здание, а символ государственной мощи и инженерной мысли, утверждение разума над стихией, которую поэт всегда ощущал как угрозу. В знаменитых «Петербургских строфах» («Над желтизной правительственных зданий…») вокруг образа лаконичного ампира кристаллизуется «социальная архитектура» всей России, и сквозь современность просвечивает пушкинская эпоха, создавая ощущение непрерывности культурного времени.

Нева, центральная водная артерия города, также несет в себе глубокий архитектурный смысл. Она символизирует гранит, победивший стихию воды, становясь образом тяжести и застывания, которые для Мандельштама являются синонимами смерти в контексте Петербурга. В стихотворении «…Дев полуночных отвага…» Нева связывается с актом создания города Петром, «Медным Всадником и гранитом», формируя основу городского пейзажа. При этом встречается и более романтизированный образ «Девичий Рим на берегу Невы», что указывает на персонифицированное и даже идилличное восприятие реки, сквозь которую просвечивает образ античной цивилизации. Таким образом, Петербург в лирике Мандельштама предстает как сложное, многослойное образование, где каждый архитектурный элемент нагружен культурными и философскими значениями.

Москва: Новизна перемен и критическое восприятие

В отличие от строгого, ампирного Петербурга, Москва в творчестве Мандельштама предстает как неиссякаемый источник вдохновения и новизны перемен. Она была совершенно не похожа на европейски построенный Петербург. Мандельштам, впервые приехавший в Москву в 25 лет благодаря Марине Цветаевой, увидел в ней иную эстетику, иную энергетику.

Поэт посвятил Москве два очерка: «Литературная Москва» и «Литературная Москва. Рождение фабулы», что свидетельствует о его глубоком интересе к городу. По свидетельству Надежды Мандельштам, многие повседневные детали московской жизни — «китайская прачечная, развал, уличный фотограф, турецкий барабан и струя из бочки для поливки улиц» — находили отражение в его «московских стихах». Это демонстрирует его внимание к непарадной, живой, дышащей повседневности города, которая резко контрастировала с монументальностью Петербурга.

Однако восприятие Москвы Мандельштамом не было исключительно восторженным. Некоторые московские стихи выражают и критическое отношение к городу, подчеркивая его хаотичность и чуждость привычному поэту порядку:

«Все чуждо нам в столице непотребной:
Ее сухая черствая земля,
И буйный торг на Сухаревке хлебной,
И страшный вид разбойного Кремля».

В стихотворении «Полночь в Москве. Роскошно буддийское лето…» Мандельштам описывает Москву с «дроботом мелким расходятся улицы в чоботах узких железных» и «в черной оспе блаженствуют кольца бульваров…». Эти образы создают ощущение беспорядка, спонтанности, даже некоторой гротескности, что резко контрастирует с геометрической ясностью Петербурга. Таким образом, Москва в его поэзии становится воплощением жизненной силы, но также и потенциального хаоса, «разбойного» духа, который одновременно притягивает и отталкивает поэта. Что ж, не является ли именно это противоречие ключом к пониманию русской души, вечно балансирующей между порядком и стихией?

Античность и «тоска по мировой культуре» в архитектурных образах

Архитектурные образы в поэзии Мандельштама являются не просто элементами описания, но глубоко укоренены в обширном культурном контексте. Они служат мостами, соединяющими его личную философию с грандиозным наследием мировой цивилизации, раскрывая концепцию эллинизма и знаменитую «тоску по мировой культуре».

Эллинизм и Рим: Истоки мировоззрения

Для Осипа Мандельштама эллинизм был не просто историческим периодом, а философским ответом на его глубинное ощущение изгнания и неукоренённости, вызванное «хаосом иудейского детства» и постоянными переездами. Эллинизм в его понимании – это сознательное окружение человека утварью, «очеловечивание» окружающего мира, создание «тепла очага». Это стремление к осмыслению и гармонизации бытия через культурное созидание.

Античность в целом, и в особенности Римская культура и философия, стали для Мандельштама не просто одной из исторических культур, а истоком магистральных тем и постоянных образов, универсальной системой мироустройства. В период создания «Tristia» Рим представал ему образом вселенной, разумной и управляемой незыблемыми законами. Уже в сборнике «Камень», в стихо��ворении «Silentium» (1910), образ Афродиты используется для выражения темы слияния с «первоосновой жизни». Поэт связывал образы цирка, форума и колоннады с природными элементами, такими как небо, поля и рощи, демонстрируя единство натуры и культуры. Любовь, представленная образом Елены, и идея Вечного Города, опирающегося на мотивы гадания, раба и камня, также становились магистральными темами. В поздний период, особенно в условиях репрессий, античные образы (сравнение себя с изгнанным Овидием, отсылки к Сократу) служили шифром для выражения личных переживаний и сохранения внутренней свободы. Идея органического «прорастания» культуры из природы ярко представлена в «римском цикле» сборника «Камень», где говорится:

«Природа – тот же Рим и отразилась в нем. Мы видим образы его гражданской мощи».

Диалог с европейской архитектурой и культурой

Мандельштам, будучи глубоким знатоком европейской архитектуры, в своих стихах вступал в диалог с её различными стилями. В стихотворении об Айя-Софии (1912) он восхищается «мудрым сферическим зданием» как результатом труда строителей и четкого расчета зодчих. Его купол, «как на цепи, подвешен к небесам», становится небом искусства, где божественное и человеческое сливаются воедино.

Готическая архитектура, как в стихотворении «Notre Dame», осмысливается как торжество динамики, где «камень как бы возжаждал иного бытия». Здесь Мандельштам видит скрытую потенциальную способность материала к движению, к преодолению собственной тяжести. Он восхищается грамотным инженерным решением архитекторов, называя его «тайным планом», как в случае с крестовым сводом, позволяющим вознестись стенам и куполам на немыслимую высоту. Показателен и пример Казанского собора в Петербурге, который напоминает Мандельштаму собор Святого Петра в Риме. Это сравнение подчеркивает мысль о благотворности и плодотворности смешения культур (русской и итальянской), о том, что великое искусство не знает границ.

«Тоска по мировой культуре» как движущая сила

Осип Мандельштам сам определил акмеизм как «тоску по мировой культуре» в выступлении в Ленинградском Доме печати 22 февраля 1933 года. Его творчество пронизано отсылками к более чем десяти культурам: немецкой, итальянской, французской, английской, русской, украинской, армянской и другим. Он был глубоко знаком с античной мифологией и творчеством Гомера, Гесиода, Овидия и Катулла, а также с европейской поэзией (Гёте, Гёльдерлин, Бодлер, Верлен) и музыкой (Моцарт, Бах, Бетховен).

Для Мандельштама поэзия была не просто средством самовыражения, а «плугом, взрывающим время и возвращающим нам самые сокровенные пласты культуры». Он верил, что искусство – это непрерывный диалог с наследием прошлого, способ оживить его, сделать актуальным. Эта «тоска по мировой культуре» служила для него движущей силой, побуждающей к постоянному поиску универсальных смыслов и форм, воплощающихся в архитектурных образах. Каждый архитектурный мотив в его стихах — это не просто иллюстрация, а звено в цепи культурной преемственности, позволяющее читателю ощутить себя частью огромного, единого мирового универсума.

Методологические подходы и биографический контекст: Ключи к прочтению

Для адекватного постижения многослойной поэзии Осипа Мандельштама, особенно в контексте архитектурных образов, необходимо не только глубокое литературоведческое погружение, но и понимание биографических предпосылок, сформировавших его уникальное мировоззрение. Эти два аспекта – методология и биография – служат ключами к прочтению его текстов.

Методы анализа поэтического текста

Поэзия Мандельштама, пронизанная сложными аллюзиями, интертекстуальными связями и философскими подтекстами, требует применения комплексного методологического аппарата. Для исследования архитектурных образов наиболее применимы и эффективны следующие подходы:

1. Структурный метод: Он позволяет выявить внутреннюю организацию поэтического текста, определить, как архитектурные образы встроены в его композицию, ритм, звуковую и смысловую структуру. Анализ на уровне отдельных стихотворений (например, «Notre Dame», «Айя-София») помогает понять, как эти образы функционируют на микроуровне, создавая единство формы и содержания.
2. Сравнительный метод: Этот подход незаменим для выявления своеобразия поэтики Мандельштама. Сравнительный анализ использования архитектурных образов у Мандельштама с другими поэтами Серебряного века (например, с Брюсовым или Блоком) или предшественниками (Пушкин, Тютчев) позволяет подчеркнуть уникальность его видения. Также сюда относится сопоставление образов Петербурга и Москвы, античных и готических мотивов.
3. Историко-литературный метод: Он необходим для контекстуализации творчества Мандельштама в рамках истории русской и мировой литературы. Изучение эволюции акмеизма, его полемики с символизмом, а также влияния философских и культурологических течений эпохи (например, концепции А. Бергсона, идеи о «культурном коде») дает возможность понять генезис и трансформацию архитектурных образов.
4. Культурологический анализ: Поскольку архитектурные образы для Мандельштама – это не только словесное изображение, но и олицетворение непрерывной исторической связи эпох и культур, культурологический подход позволяет раскрыть их как культурные артефакты, приобретающие дополнительные смыслы в авторской интерпретации. Для постижения идеи поэтического текста необходимо погрузиться в ту культурологическую среду, которая вдохновляла поэта.
5. Изучение автобиографических и литературоведческих материалов: Анализ эссе Мандельштама («Утро акмеизма», «Разговор о Данте», «О природе слова»), его писем, черновиков, а также работ ведущих мандельштамоведов (С. Аверинцева, М. Гаспарова, Ю. Лотмана) дает ценные инсайты в авторский замысел и интерпретации. Также важно учитывать историко-архитектурные особенности произведений зодчества, упомянутых в его лирике, чтобы понять, какие конкретные детали вдохновляли поэта.

Биографические корни «архитектурного» мировоззрения

«Архитектурное» видение мира Мандельштама не возникло из ниоткуда – оно глубоко укоренено в его биографии. Осип Мандельштам родился в Варшаве в 1891 году, но детство и юность провел в Петербурге, который всегда считал своей родиной. С раннего возраста его терзало ощущение изгнания и неукоренённости, вызванное «хаосом иудейского детства» и непрерывными переездами. Это личное переживание стало стимулом для поиска устойчивости, порядка и гармонии, которые он находил в архитектуре и мировой культуре.

Его глубокие знания европейской архитектуры, а также французской, немецкой и итальянской поэзии и музыки (Гёте, Гёльдерлин, Бодлер, Верлен, Моцарт, Бах, Бетховен) формировались с детства. Гувернантки обучали его иностранным языкам, открывая двери в другие культурные миры. С 1900 по 1907 год Мандельштам учился в Тенишевском училище, известном своим либеральным образованием. С 1908 по 1910 год он посещал лекции в Гейдельбергском университете и Сорбонне, где увлекался творчеством Ш. Бодлера, П. Верлена, Ф. Вийона. Именно во время обучения в Европе он прослушал лекции философа-интуитивиста Анри Бергсона в Париже и привез оттуда его книгу «Творческая эволюция» (1907), что оказало значительное влияние на его философские взгляды, в частности на понимание времени и творчества. В 1911 году он поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета, хотя курс так и не окончил. Все эти факты – от ощущения изгнания до глубокого европейского образования – интегрировались в его сознание, формируя уникальное «архитектурное» мировоззрение, где культура воспринималась как единое, целостное здание.

Единство искусств в мировоззрении поэта

Ключевым аспектом мировоззрения Мандельштама была идея единства интеллектуальной и художественной природы литературы, живописи, музыки, театра и архитектуры. Он полагал, что

«видеть, слышать и понимать — все эти значения сливались когда-то в едином семантическом пучке».

Для него не существовало жестких границ между видами искусства; они были лишь разными проявлениями одной и той же творческой энергии, направленной на осмысление и преображение мира.

Эта идея ярко прослеживается в его поэзии, где архитектурные образы часто переплетаются с музыкальными мотивами, живописными описаниями, театральными аллюзиями. Например, он мог описывать архитектуру через звуковые ощущения или, наоборот, передавать музыкальную гармонию через пространственные формы. Идея единства времени внутри культуры также пронизывает его творчество, где сквозь современность Петербурга просвечивает пушкинская эпоха, создавая ощущение непрерывности и диалога времен. Это позволяло Мандельштаму выстраивать сложные интертекстуальные связи, обращаясь к мировому культурному наследию как к единой, неразрывной ткани, где каждый элемент искусства, будь то слово, нота или камень, занимает свое строго определенное, но при этом динамичное место.

Заключение

Исследование архитектурных образов в поэтике Осипа Мандельштама позволило подтвердить их не просто как стилистические приемы, а как системообразующий элемент его художественного мира, ключ к пониманию глубокого мировоззрения и культурного кода поэта. Мы проследили, как акмеистический принцип «слова-камня» и идея поэтического зодчества, сформулированные в «Утре акмеизма», стали фундаментом его творчества. Архитектурные образы оказались многофункциональными, выступая одновременно как культурные артефакты и как метафорические проекции авторской мысли, формируя предметность, логику и монументальность его стиха.

Детальный анализ эволюции образа «камня» – от прочного строительного материала первого сборника до метафизического символа античной рефлексии в «Tristia» – выявил философскую и культурную динамику его поэзии. Мы увидели, как Мандельштам переходит от готической устремленности ввысь к римской идее устойчивого мироустройства, постоянно находя в архитектуре опору и источник смысла.

Сравнительный анализ городских ландшафтов Петербурга и Москвы продемонстрировал их контрастное, но взаимодополняющее символическое значение. Петербург предстал «духовным мегалитом» и воплощением ампирной строгости, противостоящей хаосу, тогда как Москва – источником вдохновения и новизны, но при этом и объектом критического, порой ироничного восприятия.

Исследование интертекстуальных связей подтвердило глубокую укорененность архитектурных образов Мандельштама в античной и мировой культуре. Концепции эллинизма и «тоски по мировой культуре» раскрылись через диалог с византийским, готическим, античным зодчеством, показывая, как поэт воспринимал поэзию как «плуг, взрывающий время».

Наконец, мы обосновали эффективность применения структурного, сравнительного и историко-литературного методов анализа и интегрировали биографический контекст. Ощущение изгнания, европейское образование, увлечение философией Бергсона – все это сформировало его уникальное «архитектурное» видение и убеждение в единстве всех искусств.

Таким образом, данная работа вносит вклад в мандельштамоведение, предлагая систематизированный и многоуровневый анализ архитектурных образов, раскрывая их как неотъемлемую часть поэтической системы Осипа Мандельштама. Перспективы для дальнейших исследований могут включать более глубокий анализ влияния конкретных архитектурных школ на поэтику Мандельштама, изучение его неопубликованных черновиков в контексте данной темы, а также междисциплинарный анализ с привлечением искусствоведческих и культурологических подходов для создания полной картины «архитектурного» мира поэта.

Список использованной литературы

1. Аверинцев С. Поэты. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. С. 189-277.
2. Видгоф Л.М. Москва Мандельштама. Книга-экскурсия. — М.: Корона-принт, 1998. (Записки Мандельштамовского общества, т. 9). — 496с.
3. Берковский Н. О прозе Мандельштама // Берковский Н. Мир, создаваемый литературой. М., 1989.
4. Грякалова Н.Ю. Н.С. Гумилев и проблемы эстетич. самоопределения акмеизма // Николай Гумилев. Исследования и материалы. Библиография. СПб., 1994.
5. Жирмунский В. М. Теория литературы: Поэтика: Стилистика. Л., 1977. С. 106-133.
6. Полякова С. Осип Мандельштам: наблюдения, интерпретация, заметки к комментарию // Полякова С. «Олейников об Олейникове» и другие работы по русской литературе. СПб., 1997.
7. Эйхенбаум Б. Конспект речи о Мандельштаме // Эйхенбаум Б. О литературе. М., 1989.
8. Кулятин Д. А., Кулятина Л. С. Архитектура в поэзии Осипа Мандельштама. Византийский стиль. Готический стиль. Классический стиль. Поздние стихотворения. // Научно-методический электронный журнал «Концепт». – 2015. – Т. 25. – С. 11–15. – URL: http://e-koncept.ru/2015/65305.htm.
9. Сачкова Е. С. Роль античных образов в лирике О. Мандельштама // Вестник МГГУ им. М.А. Шолохова. Серия «Филологические науки». – 2014. – №1. – С. 81-86.
10. Гребнева М. П., Качесова А. А. «Желтизна правительственных зданий»: цвет и материал в стихотворениях О. Мандельштама о Санкт-Петербурге // Филологические науки. Вопросы теории и практики. — 2018. — № 12(90). — Ч. 1. — С. 20-24.
11. Лейдерман Н. Л., Барковская Н. В. Введение в литературоведение. — Екатеринбург, 1991.
12. Кихней Л. Г. Акмеизм. Миропонимание и поэтика. — М. : Макс-Пресс, 2001.
13. Медведева Е. А. Тоска по домашнему очагу: Мандельштам, архитектура и русский язык // Вестник РГГУ. Серия «Литературоведение. Языкознание. Культурология». № 1 (2020): 81–91.
14. Словарь литературоведческих терминов. URL: http://slovar.lib.ru/poetica.htm (дата обращения: 17.10.2025).
15. Акмеизм — энциклопедия // Российское общество Знание. URL: https://xn--b1acdgb1ceh.xn--p1ai/articles/akmeizm (дата обращения: 17.10.2025).
16. Поэтика — энциклопедия // Российское общество Знание. URL: https://xn--b1acdgb1ceh.xn--p1ai/articles/poetika (дата обращения: 17.10.2025).
17. Осип Мандельштам: Утро акмеизма. URL: https://lit-info.ru/article/117.html (дата обращения: 17.10.2025).
18. Поэтика как литературоведческая категория и ее роль в истории литературоведения // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/poetika-kak-literaturovedcheskaya-kategoriya-i-ee-rol-v-istorii-literaturovedeniya (дата обращения: 17.10.2025).
19. Московский Журнал. История Государства Российского. URL: https://mosjournal.ru/moskva-osipa-mandelshtama/ (дата обращения: 17.10.2025).
20. Мандельштамовская энциклопедия. Античность и античные мотивы в творчестве О.Э. Мандельштама. URL: http://mandelstam.lit-info.ru/mandelstam/encyclopedia/antichnost.htm (дата обращения: 17.10.2025).
21. Осип Мандельштам: разночинец римской крови // Просодия — Prosodia. URL: https://prosodia.ru/articles/osip-mandelshtam-raznochinets-rimskoy-krovi-100230/ (дата обращения: 17.10.2025).
22. «Желтизна правительственных зданий»: цвет и материал в стихотворениях О. Мандельштама о Санкт-Петербурге // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/zheltizna-pravitelstvennyh-zdaniy-tsvet-i-material-v-stihotvoreniyah-o-mandelshtama-o-sankt-peterburge (дата обращения: 17.10.2025).
23. «Я в мир вхожу…» (Заметки о творчестве О. Мандельштама) // Вопросы литературы. URL: https://voplit.ru/article/ya-v-mir-vhozhu-zametki-o-tvorchestve-o-mandelshtama/ (дата обращения: 17.10.2025).
24. Осип Мандельштам — «Полночь в Москве. Роскошно буддийское лето…» // Культура.РФ. URL: https://www.culture.ru/poems/28906/polnoch-v-moskve-roskoshno-buddiiskoe-leto (дата обращения: 17.10.2025).
25. Осип Мандельштам — «Все чуждо нам в столице непотребной…» // Культура.РФ. URL: https://www.culture.ru/poems/28908/vse-chuzhdo-nam-v-stolice-nepotrebnoi (дата обращения: 17.10.2025).