«Большая восьмерка» и «Большая семерка» в системе глобального управления: эволюция, вызовы и перспективы трансформации

На долю стран-участниц «Большой восьмерки» в 2003 году приходилось чуть менее 50% общемирового валового внутреннего продукта (ВВП) и международной торговли, что демонстрировало колоссальное влияние этой неформальной группы на глобальные процессы. Однако, как показали дальнейшие события, даже столь мощные объединения подвержены трансформации под воздействием меняющегося миропорядка.

В условиях стремительно меняющегося миропорядка, характеризующегося перераспределением военно-политического и экономического влияния, роль неформальных клубов лидеров, таких как «Большая восьмерка» (G8) и «Большая семерка» (G7), приобретает особую актуальность. Эти объединения, возникшие как площадки для координации политики ведущих индустриальных держав, на протяжении десятилетий формировали повестку дня по ключевым глобальным вопросам – от финансовой стабильности до климатических изменений. Однако их способность адаптироваться к новым реалиям, таким как усиление многополярности и появление новых центров силы, становится предметом интенсивного академического и политического анализа, поскольку от этой адаптации зависит их дальнейшая релевантность.

Цель работы заключается в проведении глубокого академического исследования «Большой восьмерки» и «Большой семерки», охватывающего их историю формирования, механизмы функционирования, направления деятельности, а также всесторонний анализ критики и трансформации формата. Это позволит не только понять прошлое и настоящее этих влиятельных клубов, но и оценить их перспективы в условиях глобальных геополитических сдвигов.

Для достижения поставленной цели в ходе исследования будут решены следующие задачи:

1. Осветить историю формирования и развития «Большой восьмерки», выделив ключевые этапы, приведшие к ее трансформации в «Большую семерку».
2. Раскрыть сущность, основные механизмы функционирования и сферы деятельности G7/G8, акцентируя внимание на их институциональных особенностях.
3. Провести всесторонний анализ критики в адрес «Большой восьмерки» со стороны различных акторов и оценить ее последствия.
4. Изучить влияние исключения России и трансформации G8 в G7 на роль группы в системе глобального управления.
5. Проанализировать современные вызовы и проблемы, стоящие перед G7 в условиях многополярности, а также рассмотреть конкурирующие форматы международного сотрудничества, такие как G20 и БРИКС.
6. Сформулировать прогнозы относительно дальнейшего развития и возможных сценариев трансформации G7.

Структура работы логически выстроена в соответствии с поставленными задачами. Начиная с детального исторического обзора генезиса G6, G7 и G8, исследование переходит к анализу институциональных особенностей и конкретных инициатив группы. Далее рассматривается широкий спектр критических оценок, за которыми следует анализ последствий исключения России и его влияния на глобальное управление. Завершается работа рассмотрением места G7 в многополярном мире и ее конкуренции с другими форматами, а также перспективными сценариями развития. Такой подход обеспечивает полноту и глубину раскрытия темы, соответствующую высоким академическим стандартам.

История формирования и ключевые этапы трансформации «Большой восьмерки»

История любого влиятельного международного объединения – это не просто хроника встреч и решений, но и отражение глубинных мировых процессов, политических компромиссов и экономических реалий. «Большая восьмерка» (G8), а ранее «Большая семерка» (G7) и «Большая шестерка» (G6), является ярким примером такой эволюции, которая прослеживается через череду переломных моментов, формировавших облик глобального управления.

От «Большой шестерки» к «Большой семерке»: Начало клуба ведущих экономик

Зарождение того, что впоследствии стало одним из самых влиятельных клубов мира, произошло в ноябре 1975 года. Мировая экономика того времени переживала потрясения, вызванные энергетическим кризисом, и потребность в координированных действиях ведущих индустриальных держав была острее, чем когда-либо. Именно тогда президент Франции Валери Жискар д’Эстен выступил инициатором закрытой, неформальной встречи. Местом её проведения стал живописный замок Рамбуйе, где собрались лидеры шести государств: США, Великобритании, Федеративной Республики Германии, Италии и Японии, помимо самой Франции. Эта встреча, призванная найти общие подходы к выводу западной экономики из кризиса, ознаменовала рождение «Большой шестерки» (G6). Она стала неформальным форумом, где лидеры могли открыто обсуждать наиболее острые проблемы без жестких протокольных рамок, что способствовало выработке общих позиций и доверительному диалогу.

Уже в следующем, 1976 году, состав группы расширился. К шести основателям присоединилась Канада, превратив «Большую шестерку» в «Большую семерку» (G7). Это расширение было обусловлено растущей экономической мощью Канады и ее стратегическим положением на мировой арене. С 1977 года во встречах G7 стали принимать участие и представители руководства Европейского союза – председатель Комиссии Европейских сообществ и председатель Европейского Совета. Это свидетельствовало о признании возрастающей роли ЕС как консолидированного экономического и политического актора, а также о стремлении группы к более широкому охвату вопросов, касающихся европейской интеграции и её влияния на мировую экономику. Таким образом, G7 с самого начала своего существования демонстрировала гибкость в адаптации к меняющемуся международному ландшафту, расширяя свой состав и круг участников для решения актуальных глобальных задач, что стало залогом её долгосрочной жизнеспособности.

Интеграция России и становление «Большой восьмерки»

Процесс интеграции России в клуб ведущих мировых держав, кульминацией которого стало формирование «Большой восьмерки», был значительно более сложным и длительным, чем предыдущие расширения. Он отражал глубокие геополитические сдвиги после окончания Холодной войны и стремление Запада включить новую Россию в орбиту глобального управления.

Первые российские контакты с «Группой семи» произошли в 1991 году в Лондоне. Тогда президент СССР Михаил Горбачев провел рабочую встречу с лидерами «семерки» «на полях» саммита. Это был скорее символический жест, нежели полноценное участие, но он обозначил начало диалога. После распада СССР Российская Федерация, ставшая правопреемницей Советского Союза, продолжила этот диалог.

Начало полноценному оформлению «Большой восьмерки» было положено в 1994 году на саммите в Неаполе (Италия). Именно здесь произошел беспрецедентный шаг: первая часть саммита прошла в традиционном «семерочном» формате, где обсуждались преимущественно экономические вопросы, тогда как вторая – уже в формате «восьмерки» с участием российского президента в качестве равноправного партнера, но по более широкому кругу политических тем. Это стало «формулой 7+1», отражая сохраняющуюся осторожность западных стран в отношении экономической интеграции России, но признавая ее политический вес.

Важной вехой стал Денверский саммит 1997 года. Он ознаменовал полноценное участие России практически во всех дискуссиях, за исключением наиболее чувствительных финансово-экономических вопросов, которые по-прежнему оставались прерогативой «Семерки». Это был шаг к дальнейшей инклюзивности, демонстрирующий растущее доверие и признание статуса России.

Кульминация процесса произошла на Бирмингемском саммите в 1998 году, когда Россия была принята в группу как полноценный участник. С этого момента группа официально стала именоваться «Большой восьмеркой» (G8). Это решение было не только символическим, но и практическим, поскольку позволяло ведущим державам решать глобальные проблемы с участием России, обладающей значительным геополитическим и стратегическим потенциалом. Вступление России также рассматривалось как способ «закрепить» ее демократическое развитие и интеграцию в западную систему ценностей.

Окончательное подтверждение полноправного членства России произошло на саммите в Кананаскисе в 2002 году, где было объявлено, что Россия примет саммит G8 в 2006 году. Этот шаг стал завершающим аккордом в процессе интеграции, демонстрируя, что Россия не только полноправный участник, но и страна, способная принимать на себя председательские функции. И действительно, в июле 2006 года в Санкт-Петербурге состоялся первый в истории саммит G8 на российской территории, что стало ярким подтверждением ее статуса и влиятельности. Таким образом, путь от первых контактов до полноправного председательства занял полтора десятилетия, отражая сложную динамику постбиполярного миропорядка, но какой важный нюанс здесь упускается? Ведь это была интеграция, которая не смогла предотвратить последующего разрыва, что говорит о хрупкости и условности таких политических компромиссов.

Исключение России и возвращение к формату G7: Причины и последствия

Эпоха «Большой восьмерки» оказалась, по историческим меркам, относительно непродолжительной. Начавшись с полноправного членства России в 1998 году, она завершилась ее исключением в 2014 году, что стало одним из наиболее драматичных и знаковых событий в современной истории глобального управления. Эта трансформация была прямым следствием кардинальных изменений в геополитическом ландшафте.

В марте 2014 года, после аннексии Крыма Российской Федерацией и эскалации ситуации вокруг суверенитета Украины, страны «Большой восьмерки» выступили с резким осуждением действий России. В ответ на то, что было расценено как нарушение международного права и территориальной целостности суверенного государства, лидеры G7 объявили о приостановке участия России в подготовке к запланированному весеннему саммиту в Сочи. Это решение фактически означало исключение России из клуба. Вместо того, чтобы собраться в Сочи, саммит был перенесен в Брюссель и состоялся уже в формате G7, что ознаменовало окончательную трансформацию «Большой восьмерки» обратно в «Большую семерку». Этот шаг был не просто формальной сменой названия, но и мощным политическим сигналом, демонстрирующим консолидированную позицию западных держав.

После 2014 года формат G7 стал основным для ведущих западных стран. В январе 2017 года Россия официально заявила о своем намерении не возвращаться к формату G8, сосредоточившись на работе в других, более представительных, по ее мнению, площадках, таких как G20 и БРИКС. Это решение закрепило новую конфигурацию глобального управления, в которой G7 вновь заняла позицию клуба единомышленников, объединенных общими ценностями и подходами к международным проблемам. Последствия этого исключения были многогранны: оно не только изменило состав одного из ключевых неформальных институтов глобального управления, но и стало катализатором дальнейшего усиления конфронтации между Западом и Россией, а также запустило процесс переоценки роли и представительности различных международных форматов. Так, трансформация G8 в G7 стала не просто символическим актом, а фундаментальным сдвигом в архитектуре глобального управления, закрепившим новый виток геополитического противостояния.

Сущность, механизмы функционирования и сферы деятельности G7/G8

Для того чтобы понять роль и влияние «Большой семерки» и «Большой восьмерки» на глобальной арене, необходимо углубиться в их институциональные особенности, оценить экономический вес стран-участниц и рассмотреть конкретные инициативы, которые стали воплощением их практической деятельности. Эти аспекты раскрывают уникальный характер «клуба» лидеров, отличающий его от традиционных международных организаций.

Институциональные особенности и принципы функционирования

«Большая семерка» (G7) и ее предшественница «Большая восьмерка» (G8) представляют собой уникальный феномен в системе международного управления. Это неформальные международные клубы, объединяющие правительства Великобритании, Германии, Италии, Канады, Франции, Японии и США (плюс Россия в случае G8). Однако принципиальное отличие G7/G8 от большинства международных структур заключается в её институциональной природе: она не является международной организацией в традиционном понимании.

В отличие от таких структур, как Организация Объединенных Наций или Всемирная торговая организация, G7/G8 не основана на международном договоре. У неё нет формально определенных критериев приема, постоянного устава или секретариата, который бы обеспечивал непрерывное функционирование и администрирование. Отсутствие юридической базы означает, что решения, принимаемые на саммитах G7/G8, носят характер политических обязательств государств-участников. Они не обладают обязательной юридической силой, являясь скорее рекомендациями или фиксацией намерений сторон. Тем не менее, их морально-политический вес крайне высок, поскольку они отражают консенсус ведущих мировых держав.

Механизмы функционирования группы базируются на неформальности и гибкости. Ежегодно председательство в G7/G8 передается между странами-членами по ротации, и именно страна-председатель определяет повестку дня и организует проведение саммита. Это позволяет повестке дня быть динамичной и адаптироваться к актуальным глобальным вызовам. Подготовкой саммитов и проектов решений занимаются так называемые «шерпы» – личные представители глав государств/правительств. Они проводят регулярные встречи в течение года, формируя основу для дискуссий и разрабатывая проекты итоговых документов. Помимо ежегодных саммитов глав государств и правительств, проводятся также регулярные встречи министров иностранных дел, финансов, окружающей среды, энергетики, труда и социального развития, здравоохранения, науки и образования, внутренних дел и юстиции. Это обеспечивает координацию политики по широкому спектру направлений. При принятии решений на саммитах действует принцип консенсуса, что подчеркивает равноправие участников и стремление к выработке общих позиций, приемлемых для всех членов. Вопросы международной финансовой системы, до принятия России в полноценный формат, традиционно обсуждались без ее участия, то есть в формате «Семерки», что было отражением ее первоначальной экономической направленности. G8 также была важным инструментом доверительного обмена мнениями не только в сфере международных отношений, но и по деликатным вопросам внутренней жизни стран-участниц, что делало ее уникальной площадкой для неформальной дипломатии.

Влияние G7/G8 на мировую экономику и политику

Экономический потенциал и политическое влияние G7/G8 на протяжении десятилетий оставались центральными элементами глобального управления, несмотря на неформальный характер группы. Исторически сложилось, что страны, входящие в этот клуб, представляли собой локомотив мировой экономики, определяя направления развития и стандарты международной торговли.

Для иллюстрации этого влияния достаточно обратиться к статистическим данным. В 2003 году на долю стран-участниц «восьмерки» приходилось чуть менее 50% общемирового ВВП и международной торговли. Это означало, что любые согласованные действия или заявления, исходящие от G8, имели бы колоссальный резонанс и реальное влияние на мировые рынки и экономическую конъюнктуру. К 2012 году, несмотря на постепенное усиление развивающихся экономик, страны G8 по-прежнему производили 50,1% мирового номинального ВВП и 40,9% мирового ВВП по паритету покупательной способности (ППС). Эти цифры подчеркивают сохраняющийся экономический вес группы, который позволял ей выступать в качестве ключевого регулятора глобальных экономических процессов.

Основная функция «клуба» заключалась не в создании мирового правительства, а в совместном регулировании ключевых процессов в международной политике, финансово-экономической сфере, а также в области глобальных и транснациональных проблем. Саммиты G8/G7 занимались макроэкономическим управлением, международной торговлей, отношениями с развивающимися странами, а также такими актуальными вопросами, как терроризм, энергетика и развитие. Например, одной из ключевых тем была координация действий по предотвращению финансовых кризисов и стимулированию экономического роста.

Хотя решения «Большой восьмерки» носили рекомендательный характер и не имели обязательной юридической силы, их влияние часто выходило за рамки простых заявлений. Эти решения зачастую брались за основу Международным валютным фондом (МВФ), Международным банком реконструкции и развития (МБРР) и другими международными экономическими организациями при принятии решений по кредитованию, экономической помощи или списанию долгов. Такой механизм воздействия, опосредованный через ключевые финансовые институты, позволял G7/G8 фактически формировать глобальную экономическую политику, направляя финансовые потоки и устанавливая стандарты для развивающихся стран. Таким образом, несмотря на отсутствие формального статуса, G7/G8 была мощным инструментом координации политики ведущих держав и оказывала существенное влияние на архитектуру глобального управления.

Примеры конкретных инициатив и программ

Влияние G7/G8 не ограничивалось декларативными заявлениями; оно находило свое воплощение в конкретных инициативах и программах, направленных на решение наиболее острых глобальных проблем. Эти примеры демонстрируют, как «клуб» лидеров использовал свой консолидированный потенциал для мобилизации ресурсов и разработки скоординированных действий.

Одним из ярких примеров стала Мускокская инициатива 2010 года. На саммите в Канаде страны G8 приняли обязательство мобилизовать 5 миллиардов долларов США на поддержку систем здравоохранения в развивающихся странах. Основной целью этой инициативы была борьба с материнской, младенческой и детской смертностью – одними из наиболее трагических проявлений глобального неравенства в доступе к медицине. Эта программа демонстрировала приверженность G8 решению социально-гуманитарных проблем и готовность выделять значительные финансовые средства на их решение.

Другим важным шагом стало обязательство, принятое на Саммите в Аквиле (Италия) в 2009 году. В условиях глобального продовольственного кризиса страны G8 взяли на себя обязательство выделить 15 миллиардов долларов США в течение трех лет на помощь в развитии сельского хозяйства в развивающихся странах. Эта инициатива была направлена на повышение продовольственной безопасности, укрепление местных сельскохозяйственных систем и сокращение зависимости от импорта продовольствия в наименее обеспеченных регионах мира.

Вопросы развития Африки и изменения климата также занимали центральное место в повестке дня. На Саммите в Глениглсе (Шотландия) в 2005 году G8 активно обсуждала эти проблемы, а по его итогам было запланировано выделение 50 миллиардов долларов США на развивающиеся страны в целом, из которых 25 миллиардов долларов США предназначались непосредственно для Африки. Эти средства были призваны способствовать экономическому развитию континента, улучшению инфраструктуры и борьбе с бедностью, а также смягчению последствий изменения климата.

Особое внимание стоит уделить решениям, принятым на Санкт-Петербургском саммите G8 в июле 2006 года, который стал первым и единственным саммитом, проведенным на территории России. На этом саммите были приняты два ключевых документа: «Глобальная энергетическая безопасность» и «Борьба с инфекционными болезнями». Документ по энергетической безопасности подчеркивал необходимость прозрачности и предсказуемости энергетической политики, регулярного обмена информацией между производителями и потребителями энергоресурсов, а также улучшения инвестиционного климата в энергетическом секторе. Он также затрагивал актуальные вопросы борьбы с энергетической бедностью, стремясь обеспечить доступ к современным источникам энергии для всех слоев населения. Документ по борьбе с инфекционными болезнями фокусировался на усилении глобальных механизмов реагирования на эпидемии, таких как ВИЧ/СПИД, туберкулез и малярия, через координацию усилий в области исследований, профилактики и лечения.

Эти примеры наглядно демонстрируют, что G7/G8 была не просто площадкой для обсуждений, но и действенным инструментом для мобилизации политической воли и финансовых ресурсов в ответ на наиболее острые глобальные вызовы.

Всесторонний анализ критики «Большой восьмерки» и её последствий

Любое влиятельное международное объединение неизбежно становится объектом критики, и «Большая восьмерка» не была исключением. Более того, именно критические оценки, как со стороны академического сообщества, так и со стороны гражданских активистов и политических деятелей, во многом способствовали трансформации группы и переосмыслению её роли в глобальном управлении.

Критика формирования G8 и преждевременности включения России

Интеграция России в «Большую семерку» и последующее формирование G8 в конце 1990-х годов стало одним из самых дискуссионных решений в истории клуба. Несмотря на официальное признание России как полноправного члена, многие эксперты и политики высказывали сомнения в целесообразности и своевременности такого шага, считая его скорее политическим жестом, нежели отражением объективных экономических реалий.

Одним из наиболее ярких критиков этого процесса был американский исследователь Том Берри. Он интерпретировал принятие России в G8 как проявление «триумфализма победителей в холодной войне». По его мнению, Запад, ощущая себя победителем в идеологическом противостоянии, стремился «втянуть» Россию в свою орбиту, демонстрируя открытость и инклюзивность, но при этом игнорируя реальное экономическое несоответствие России уровню ведущих индустриальных держав. В тот период экономика России все еще находилась в стадии трансформации, сталкиваясь с системными проблемами, и ее доля в мировом ВВП была значительно ниже, чем у других членов G7. Берри утверждал, что это членство было скорее авансом, выданным России за её геополитическую роль и за стремление к демократическим преобразованиям, нежели заслуженным признанием экономической мощи. Что из этого следует? Такое «авансовое» членство изначально заложило мину замедленного действия под конструкцию G8, поскольку оно базировалось не на прочных экономических основаниях, а на зыбких политических ожиданиях, которые не оправдались.

Похожая интерпретация была предложена исследователем Кертоном. Он рассматривал принятие России как средство предотвращения потенциальных попыток реванша. Кертон проводил историческую аналогию с допуском постнаполеоновской Франции в «европейский концерт» великих держав после Венского конгресса 1815 года. Цель тогда состояла в том, чтобы интегрировать побежденную, но все еще потенциально опасную державу в систему коллективной безопасности, чтобы предотвратить ее изоляцию и возможное возрождение агрессивной политики. Применительно к России, Кертон предполагал, что членство в G8 было призвано «привязать» Москву к западным нормам и правилам, снижая риск ее ухода в автократию и конфронтацию.

Эти критические оценки подчеркивали, что формирование G8 было не столько логическим экономическим расширением, сколько стратегическим политическим проектом, имевшим целью стабилизировать постсоветское пространство и интегрировать Россию в новую систему глобального управления. Однако, как показало дальнейшее развитие событий, эти усилия не смогли предотвратить обострения противоречий и последующего исключения России из группы, что лишь подтвердило опасения скептиков о непрочности такой конструкции.

Социально-экономическая критика и антиглобалистское движение

Помимо академической критики самой структуры G8, значительный объем претензий к «Большой восьмерке» исходил из социально-экономической плоскости, став движущей силой для мощного антиглобалистского движения. Основной мишенью критики стало обвинение в том, что политики G8, направленные на либерализацию рынков и углубление глобализации, усугубляли мировое неравенство и маргинализацию значительных частей планеты.

Одной из глубоких и долговременных проблем, порождаемых глобализацией, которую часто связывали с политикой ведущих индустриальных держав, является усиление неравномерности развития стран. Это проявлялось в нарастающем разрыве между богатыми и бедными государствами, а также в маргинализации обширных районов планеты в экономическом, культурном и демографическом плане. Цифры говорили сами за себя: в 2000 году из общего объема прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в 1,1 триллион долларов США на долю развивающихся стран приходилось лишь 178 миллиардов долларов США, а на беднейшие государства – и вовсе мизерные 3,5 миллиарда долларов США. Эти данные ярко демонстрировали, что выгоды от глобальной экономики распределялись крайне неравномерно, концентрируясь преимущественно в развитых странах и оставляя периферию мирового сообщества за бортом экономического роста.

В ответ на эти и другие проявления глобального неравенства, а также в знак протеста против доминирования G8 в формировании мировой повестки, возникло и укрепилось мощное антиглобалистское движение. Саммиты G8, символизирующие концентрацию власти и капитала, с 1998 года (Бирмингемский саммит) стали местом для массовых антиглобалистских демонстраций. Эти протесты часто сопровождались столкновениями с полицией и приводили к значительным общественным волнениям.

Кульминацией напряженности стал саммит в Генуе в 2001 году. Тогда протесты переросли в беспрецедентное насилие, которое потрясло мировую общественность. Во время ожесточенных столкновений с силами правопорядка погиб 23-летний манифестант Карло Джулиани, что стало трагическим символом противостояния между государственным аппаратом и гражданским обществом, критикующим существующий миропорядок. Генуэзские события оставили глубокий след в истории антиглобалистского движения и подчеркнули масштаб недовольства, которое вызывала деятельность «Большой восьмерки» и её политика. Критика со стороны антиглобалистов ставила под вопрос легитимность G8 как органа, представляющего интересы всего мирового сообщества, и требовала более инклюзивного и справедливого подхода к глобальному управлению.

Критика нерепрезентативности и неэффективности G7

С течением времени, особенно на фоне стремительного экономического роста стран БРИКС и других развивающихся экономик, «Большая семерка» (и «Восьмерка» в период ее существования) все чаще подвергалась критике за свою нерепрезентативность и, как следствие, за неспособность эффективно решать глобальные проблемы. Эта критика усилилась после мирового финансово-экономического кризиса 2008 года, который продемонстрировал, что традиционные центры силы уже не могут единолично справляться с вызовами.

Одним из наиболее ярких выразителей этой точки зрения является официальный представитель МИД России Мария Захарова. Она неоднократно заявляла, что сама по себе конструкция G7 к концу 2000-х годов себя изжила. Основной аргумент заключался в том, что в её состав не входили новые ведущие экономики мира, такие как Китай, Индия или Бразилия, чей вклад в мировой ВВП и торговлю значительно вырос. Таким образом, группа, изначально задуманная как клуб ведущих индустриальных держав, перестала адекватно отражать реальный баланс сил в глобальной экономике. Что же из этого следует? Такая нерепрезентативность подрывала легитимность группы и её способность принимать по-настоящему глобальные решения, воспринимаемые всем мировым сообществом как справедливые.

По мнению Захаровой, мировой финансово-экономический кризис 2008 года стал лакмусовой бумажкой, которая со всей очевидностью показала неспособность G7 предложить адекватные решения для преодоления системных проблем. Она образно выразилась: «нагадила ‘семерка’, а убираться попросили ‘двадцатку’». Эта фраза, несмотря на свою экспрессивность, точно отражает суть критического суждения: G7, как группа ограниченного числа развитых стран, оказалась неспособна эффективно управлять глобальным кризисом, требующим участия более широкого круга экономических акторов. Именно поэтому, в условиях необходимости срочной координации антикризисных мер, на первый план вышел новый формат – «Группа двадцати» (G20), которая, по сути, была создана для исправления ошибок G7 и для обеспечения более инклюзивного подхода к глобальному экономическому управлению.

Критика нерепрезентативности G7/G8 была не просто вопросом престижа или геополитического баланса; она имела прямые практические последствия. Решения, принимаемые узким кругом стран, особенно по экономическим вопросам, часто воспринимались развивающимися странами как диктат, не учитывающий их интересы и особенности. Это подрывало легитимность G7 как глобального лидера и способствовало поиску альтернативных форматов сотрудничества, способных обеспечить более справедливое и эффективное управление в условиях многополярного мира.

Влияние исключения России и трансформация G8 в G7 на глобальное управление

События 2014 года, связанные с аннексией Крыма и последующим исключением России из «Большой восьмерки», стали поворотным моментом, навсегда изменившим динамику и роль этого неформального клуба в системе глобального управления. Эта трансформация имела далеко идущие политические и экономические последствия, переформатировав не только саму группу, но и более широкую архитектуру международных отношений.

Политические и экономические последствия исключения России

Исключение России из G8 в марте 2014 года стало прямым и незамедлительным ответом западных стран на ее действия, расцененные как нарушение международного права и суверенитета Украины. Этот шаг был беспрецедентным и демонстрировал серьезность осуждения со стороны ведущих мировых держав.

Решение об исключении России вызвало разногласия даже среди западных политиков. Например, президент США Дональд Трамп неоднократно заявлял, что исключение России из G8 было «большой ошибкой». По его мнению, сохранение России в клубе могло бы предотвратить или по крайней мере смягчить конфликт на Украине, а изоляция лишь усугубила ситуацию. Трамп полагал, что Путин был «оскорблен исключением из G8» и это, возможно, стало одной из причин нежелания российского лидера говорить с западными лидерами в таком формате. Аналогичную точку зрения высказывали некоторые аналитики и официальные лица в России, в том числе замглавы Совбеза РФ Дмитрий Медведев, который, реагируя на заявления Трампа, назвал G7 «мертвым клубом с зомби», подчеркивая её нерелевантность без России и в условиях изменившегося миропорядка. Эта «торговая война», о которой часто упоминалось в контексте противостояния, относится к комплексу санкций, введенных Западом против России с 2014 года, на которые Россия ответила контрмерами, что привело к значительному ухудшению экономических отношений.

После исключения России «Большая семерка» стала играть центральную роль в координации западных санкций против России. Это превратило G7 в ключевой инструмент коллективного давления и экономической изоляции. Примеры такого давления включают:

• В марте 2022 года страны G7, совместно с Европейским союзом и Австралией, заморозили активы Центрального банка Российской Федерации на сумму около 300 миллиардов долларов США, что составляло примерно половину всех валютных резервов России. Этот шаг стал одним из самых масштабных финансовых ограничений в современной истории.
• Часть российских банков была отключена от системы SWIFT – международной системы обмена финансовыми сообщениями, что серьезно затруднило их операции на мировых рынках.
• G7 также стала ключевым донором для Украины, предоставив ей 50 миллиардов долларов США экстренного финансирования в рамках механизма кредитования. Это демонстрирует трансформацию G7 в группу, способную оперативно мобилизовать значительные ресурсы для поддержки своих союзников в условиях кризиса.

Таким образом, исключение России не только изменило состав G8, но и кардинально переориентировало G7, сделав её более координированным и жестким инструментом западной внешнеполитической и экономической стратегии.

Изменение роли G7 в системе глобального управления

Исключение России из «Большой восьмерки» в 2014 году стало не просто кадровым изменением в составе клуба лидеров, а глубокой трансформацией, которая кардинально изменила роль и восприятие «Большой семерки» в системе глобального управления. От первоначальной концепции инклюзивного форума для обсуждения широкого круга мировых проблем G7 сместилась к более узконаправленной функции.

По мнению официального представителя МИД России Марии Захаровой, трансформация G8 в G7 повлияла на роль группы, сделав ее более «натоцентричной» и менее представительной для глобального управления. Этот тезис отражает восприятие G7 как объединения, чья повестка дня и решения все больше синхронизируются с политикой НАТО и интересами евроатлантического сообщества. В результате группа, некогда стремившаяся к более широкому диалогу, стала восприниматься как инструмент консолидации западных позиций в условиях растущей геополитической напряженности. Термин «натоцентричная» подразумевает, что фокус G7 сместился с глобальных экономических и социальных проблем на вопросы безопасности и противостояния, в первую очередь, с Россией.

Это изменение роли G7 имело прямые последствия для России. После 2014 года Москва, осознавая, что формат G7 больше не является для нее релевантной площадкой для диалога и влияния, выбрала альтернативные механизмы глобального управления. Россия активно переориентировалась на усиление своего участия в таких форматах, как БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, Южная Африка), Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) и, что особенно важно, «Группа двадцати» (G20).

Эти группы, в отличие от G7, являются более представительными и инклюзивными, объединяя как развитые, так и крупнейшие развивающиеся экономики мира. Например, G20, созданная для более эффективного реагирования на глобальные экономические вызовы, включала в себя Россию и Китай, что делало ее более универсальной платформой для координации политики. Переход России к активному участию в этих форматах означал потерю интереса к заседаниям G7, воспринимаемой как клуб, который больше не отражает её национальные интересы или текущий мировой порядок.

Таким образом, исключение России не только лишило G7 одного из своих членов, но и привело к изменению её функционального назначения. Из глобального форума, ориентированного на широкий спектр вопросов, она превратилась в более консолидированный, но менее представительный клуб западных держав, сосредоточенный на координации политики в условиях геополитической конфронтации.

G7 в условиях многополярности: вызовы и перспективы развития

Современный мир переживает глубокие трансформации, центральным элементом которых является переход от однополярной или биполярной системы к многополярности. Эта новая реальность ставит перед «Большой семеркой» беспрецедентные вызовы, требуя переосмысления её роли и адаптации к меняющимся правилам игры.

Многополярность как новая реальность международных отношений

Мир, каким мы его знали, уже не тот, что прежде; многополярность стала не просто прогнозируемой тенденцией, а формирующейся реальностью глобальной геополитики. Эта новая парадигма характеризуется перераспределением военно-политического и экономического влияния от традиционных центров силы к нескольким новым полюсам. Если раньше доминировали США и их союзники, то сегодня на мировую арену активно выходят Китай, Индия, Россия, а также такие региональные игроки, как Бразилия, ЮАР и ряд других стран, объединенных в различные форматы.

Перераспределение влияния, хоть и является естественным историческим процессом, чревато ростом конфликтного потенциала в мире. Новые центры силы, обладая амбициями и ресурсами, могут иметь неразрешенные внутренние и внешние конфликты, а также сталкиваться с противоречиями в своих интересах. Это создает сложную и порой непредсказуемую динамику, где каждое государство стремится максимально отстаивать свои национальные интересы, которые, как показывает история, остаются неизменной константой международных отношений, независимо от конфигурации миропорядка. В условиях многополярности борьба за сферы влияния усложняется, поскольку на мировую арену выходят сразу несколько крупных и средних держав.

Интересно отметить, как этот переход воспринимается в различных частях света. По оценкам Мюнхенской конференции по безопасности, одного из ведущих мировых форумов по вопросам безопасности, жители стран G7 в целом менее оптимистично воспринимают многополярный мир, чем респонденты из стран «BICS» (БРИКС без России, то есть Бразилия, Индия, Китай, Южная Африка). Это объясняется тем, что для стран G7 многополярность означает частичную утрату доминирующего положения и необходимость адаптации к более сложной и конкурентной среде. В то же время, для стран «BICS» это возможность усилить свое влияние и занять более значимое место в глобальном управлении.

Несмотря на кажущуюся очевидность концепции, существуют и скептические оценки. Например, Константин Ремчуков считает, что многополярность современного мира оказалась мифом в условиях острого международного кризиса. По его мнению, геополитическое одиночество Ирана (в условиях его конфронтации с Западом) выявило отсутствие «оси зла» или консолидированного блока, способного эффективно противостоять коллективному Западу. Эта точка зрения подчеркивает, что декларативная многополярность не всегда трансформируется в реальное балансирование сил, особенно в кризисных ситуациях. Тем не менее, общая тенденция к децентрализации власти и появлению множества центров принятия решений остается одной из ключевых характеристик современного миропорядка, с которой G7 вынуждена считаться.

Основные вызовы перед G7 в современном мире

В условиях многополярности и постоянно меняющейся геополитической обстановки, «Большая семерка» сталкивается с целым рядом системных глобальных вызовов, которые требуют скоординированных и эффективных решений. Эти вызовы не только угрожают стабильности мирового сообщества, но и ставят под вопрос способность G7 сохранять свою роль ключевого игрока в глобальном управлении. Что именно делает эти вызовы столь критическими для будущего «Семерки»?

Среди наиболее острых проблем, требующих незамедлительного внимания G7, выделяются следующие:

1. Изменение климата. Это, пожалуй, один из самых масштабных и экзистенциальных вызовов для всего человечества. Страны G7, будучи ведущими индустриальными державами и крупнейшими эмитентами парниковых газов в прошлом, несут особую ответственность за разработку и реализацию амбициозных стратегий по декарбонизации экономики, переходу на возобновляемые источники энергии и адаптации к уже необратимым климатическим изменениям. Эффективность их усилий во многом будет зависеть от способности мобилизовать мировое сообщество и предоставить финансовую и технологическую поддержку развивающимся странам.
2. Глобальное здравоохранение. Пандемия COVID-19 ярко продемонстрировала уязвимость мира перед новыми угрозами здоровью. Перед G7 стоит задача по укреплению глобальных систем здравоохранения, обеспечению справедливого доступа к вакцинам и лекарствам, а также разработке механизмов быстрого реагирования на будущие пандемии. Это включает инвестиции в исследования, производство и распределение медицинских ресурсов, а также борьбу с резистентностью к антибиотикам и другими угрозами.
3. Продовольственная и энергетическая безопасность. Глобальные конфликты, климатические изменения и нарушение цепочек поставок ставят под угрозу продовольственную и энергетическую стабильность во многих регионах мира. G7 должна играть ведущую роль в разработке стратегий по обеспечению устойчивого сельского хозяйства, диверсификации источников энергии, развитию «зеленых» технологий и созданию надежных резервов. Особое внимание необходимо уделить борьбе с энергетической бедностью и обеспечению доступа к доступным и надежным источникам энергии для всех стран.
4. Кибербезопасность. В условиях тотальной цифровизации мира, кибератаки на критически важную инфраструктуру, государственные учреждения и частные компании становятся все более частыми и разрушительными. G7 сталкивается с необходимостью разработки общих стандартов и протоколов кибербезопасности, укрепления международного сотрудничества в борьбе с киберпреступностью и кибертерроризмом, а также защиты данных и цифрового суверенитета.
5. Вызовы, связанные с цифровой экономикой. Стремительное развитие цифровых технологий – искусственного интеллекта, блокчейна, больших данных – открывает огромные возможности, но также порождает новые риски. G7 должна активно участвовать в формировании глобальных правил регулирования цифровой экономики, обеспечении конкуренции, защите прав потребителей и работников, а также в решении проблем цифрового неравенства и налогообложения транснациональных цифровых корпораций.

Все эти вызовы требуют не просто обсуждений, а скоординированных, долгосрочных и ресурсных решений. Способность G7 эффективно реагировать на эти проблемы будет определять ее актуальность и легитимность в условиях формирующегося многополярного мира.

Перспективы и возможные сценарии трансформации G7

В условиях динамичного изменения миропорядка вопрос о будущем G7 и возможных сценариях её трансформации становится предметом активных дискуссий. Сможет ли «клуб» адаптироваться к новым реалиям или его влияние будет неуклонно снижаться?

Одним из наиболее часто обсуждаемых сценариев является расширение G7 за счет включения новых крупных экономик, что фактически означало бы возрождение идеи «Большой восьмерки», а возможно, и «Девятки» или «Десятки». Существуют предположения о возможном присоединении Китая и Индии к «Большой восьмерке» в будущем. Эти предложения обусловлены, в первую очередь, их растущей экономической мощью. Например, бывший президент США Дональд Трамп выражал открытость к присоединению Китая к G7, полагая, что это сделает группу более представительной. Российская сторона, в лице, например, Константина Косачева, также высказывала идею о включении Китая и Индии, видя в этом способ избежать формата «семь против одного» для России и создать более сбалансированный механизм глобального управления.

Однако ключевым препятствием для вступления новых стран, в частности Китая и Индии, в G7 является то, что группа объединена не только экономическими показателями, но и «общими ценностями плюрализма, либеральной демократии и представительного правления».

G7 традиционно позиционирует себя как клуб стран, приверженных демократическим принципам, рыночной экономике и верховенству права. Включение стран, чьи политические системы и ценностные установки существенно отличаются (например, авторитарный Китай), вызвало бы серьезные идеологические противоречия и могло бы подорвать внутреннюю сплоченность группы. Таким образом, любое расширение G7 будет сопряжено не только с экономическими, но и с глубокими ценностными дискуссиями.

Помимо расширения, рассматриваются и другие перспективы:

1. Сохранение текущего формата G7 как консолидированного западного блока: В этом сценарии G7 продолжит функционировать как координационный центр для ведущих западных демократий, сосредоточившись на отстаивании своих ценностей и интересов в условиях нарастающей геополитической конкуренции. Ее повестка дня будет сильно ориентирована на вопросы безопасности, санкционной политики и противодействия нелиберальным режимам, что подтверждается ее ролью после 2014 года.
2. Усиление роли G20: Если G7 не сможет адаптироваться и расшириться, ее влияние на глобальное управление может продолжить снижаться в пользу более инклюзивных форматов, таких как G20, которые лучше отражают многополярность современного мира. G7 может стать скорее «мозговым центром» или «подготовительной площадкой» для более широких обсуждений в G20.
3. Снижение общей релевантности: Если G7 не сможет эффективно решать глобальные вызовы и будет восприниматься как устаревший и нерепрезентативный формат, существует риск ее постепенной маргинализации в системе глобального управления.

Таким образом, будущее G7 находится на перепутье. Способность группы к самообновлению, поиску новых смыслов и, возможно, к гибкой адаптации своих принципов членства будет определять, останется ли она влиятельным актором или превратится в реликт прошлого в стремительно меняющемся миропорядке.

G7 и конкурирующие форматы глобального управления (G20, БРИКС)

В условиях формирования многополярного мира, «Большая семерка» уже не является единственным и бесспорным центром глобального управления. Рядом с ней активно развиваются и приобретают все больший вес другие влиятельные международные объединения, такие как «Группа двадцати» (G20) и БРИКС. Их появление и усиление создают новую динамику конкуренции и сотрудничества, которая определяет будущее глобального управления.

G20 как ведущий форум экономического сотрудничества

Появление «Группы двадцати» (G20) стало одним из наиболее значимых событий в эволюции архитектуры глобального управления последних десятилетий. G20 была создана в 1999 году, но ее истинный потенциал раскрылся в условиях преодоления глобального финансово-экономического кризиса 2008 года. Именно тогда стало очевидно, что для эффективного реагирования на системные экономические потрясения требуется более широкий и представительный формат, чем «Большая семерка».

G20 объединила лидеров 19 крупнейших национальных экономик мира (как развитых, так и развивающихся) и Европейский союз. Это позволило создать форум, на долю участников которого приходится около 85% мирового валового внутреннего продукта, более 75% мировой торговли и две трети населения планеты. Такой масштаб обеспечил G20 беспрецедентную легитимность и способность влиять на глобальные экономические процессы. Она зарекомендовала себя как ведущий форум международного экономического сотрудничества, способный вырабатывать скоординированные меры по стабилизации финансовых рынков, стимулированию роста и реформированию мировой экономики.

Роль G20 в сравнении с G7 была ярко сформулирована официальным представителем МИД России Марией Захаровой, которая заявила, что «Группа двадцати» была создана для «исправления ошибок G7». По ее мнению, мировой экономический кризис 2008 года показал неспособность G7, как клуба развитых стран, предложить адекватные решения для столь масштабных вызовов. G20 же, включив в свой состав крупнейшие развивающиеся экономики, такие как Китай, Индия, Бразилия, Мексика, Индонезия и другие, обеспечила более комплексный и инклюзивный подход к управлению глобальными экономическими процессами. Она стала площадкой, где интересы и перспективы как развитых, так и развивающихся стран могли быть учтены при выработке глобальной экономической политики, что является ее ключевым преимуществом перед G7 в контексте построения многополярного мира.

БРИКС как альтернативная модель глобализации

В условиях нарастающей многополярности и перераспределения экономического влияния, объединение БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, Южная Африка), а с 2024 года и расширенное до БРИКС+, становится мощной альтернативой западным моделям глобального управления, представленным G7. Эти две группы – G7 (США, Германия, Япония, Франция, Великобритания, Италия и Канада) и БРИКС – являются главными неформальными центрами силы в современной глобальной экономике, и их конкуренция и взаимоотношения будут определять многое в будущем миропорядке.

Сравнительный анализ экономических потенциалов этих групп выявляет кардинальные сдвиги, произошедшие в мировой экономике за последние десятилетия. Если G7 объединяет крупнейшие развитые экономики, то БРИКС – крупнейшие развивающиеся.

Таблица 1: Сравнительный анализ долей G7 и БРИКС в мировом ВВП (по ППС)

Год	Доля G7 в мировом ВВП (по ППС)	Доля БРИКС в мировом ВВП (по ППС)
1992	45,5%	16,7%
2016		Обогнала G7
2023	30,0%	35,7%
2024 (прогноз)	~30,0%	36,7%

Источник: Данные МВФ, прогноз на 2024 год по данным Лаврова и Путина.

Как видно из таблицы, по данным МВФ о ВВП, рассчитанном по паритету покупательной способности (ППС), доля стран G7 в мировом ВВП неуклонно снижается, в то время как вклад стран БРИКС столь же неуклонно растет. В 2016 году ВВП стран БРИКС по ППС впервые обогнал ВВП стран G7, что стало знаковым событием. По итогам 2023 года суммарный ВВП стран БРИКС по ППС достиг 35,7% мирового ВВП против 29% у G7. На 2024 год прогнозируется, что доля стран БРИКС в мировом ВВП по ППС составит 36,7%, что уверенно превышает долю G7. Эти цифры демонстрируют фундаментальный сдвиг в глобальном экономическом влиянии. Что из этого следует? Мировой экономический ландшафт необратимо меняется, и это требует от традиционных центров силы, таких как G7, пересмотра своих стратегий и подходов к глобальному управлению.

Однако при измерении по рыночному обменному курсу национальных валют (номинальный ВВП) картина пока еще иная. Страны G7 опережают страны БРИКС более чем в полтора раза. В 2023 году номинальный мировой ВВП составил 104,79 триллионов долларов США, при этом на долю стран G7 приходилось 46,8 триллионов долларов США (44,7% мирового ВВП), а на страны БРИКС – 27,2 триллионов долларов США (26% мирового ВВП). Это сохраняет огромное влияние G7 в сфере финансового капитала, международных инвестиций и технологического лидерства. В десятку крупнейших экономик мира по номинальному ВВП в 2024 году входят все семь стран G7: США (1-е место), Германия (3-е), Япония (4-е), Великобритания (6-е), Франция (7-е), Италия (8-е) и Канада (9-е). Из пяти первоначальных стран БРИКС в этот список входят Китай (2-е место), Индия (5-е) и Бразилия (10-е). Россия занимает 11-е место по номинальному ВВП.

БРИКС предлагает альтернативную модель глобализации, основанную на принципах равноправия, взаимного уважения и отсутствия единого центра. В отличие от G7, где доминируют западные институты и ценности, БРИКС предоставляет каждой стране-участнице возможность принимать самостоятельные решения, способствуя развитию многополярного мира.

Рост влияния БРИКС подтверждается и его расширением. По итогам 15-го саммита БРИКС в 2023 году, было объявлено о планируемом присоединении шести новых стран. С 1 января 2024 года Египет, Иран, Объединенные Арабские Эмираты, Саудовская Аравия и Эфиопия стали полноправными членами БРИКС, а Индонезия присоединилась к БРИКС 6 января 2025 года. (Аргентина, изначально приглашенная, отказалась от вступления). Это расширение значительно укрепило позиции БРИКС, увеличив его географический охват и экономический потенциал, что еще больше подтверждает его статус как серьезного конкурента G7.

Влияние G20 как более сильного по весу формата, чем G7, отмечается в контексте построения многополярного мира, поскольку он включает представителей всех ключевых мировых экономик. Таким образом, конкуренция между G7, G20 и БРИКС будет ключевым фактором, определяющим динамику глобального управления в ближайшие десятилетия, где G7 вынуждена будет адаптироваться к новым реалиям.

Заключение

Исследование эволюции «Большой восьмерки» и «Большой семерки» демонстрирует сложную и динамичную картину трансформации неформального клуба лидеров в условиях постоянно меняющегося миропорядка. От своего зарождения как «Большой шестерки» в 1975 году для координации западных экономик, через расширение до G7 и последующую интеграцию России в G8, до возвращения к формату G7 в 2014 году, эта группа прошла путь, полный политических компромиссов, экономических вызовов и геополитических потрясений.

В течение десятилетий G7/G8 оставалась ключевой площадкой для доверительного обмена мнениями и выработки скоординированных решений по широкому кругу вопросов – от макроэкономической стабилизации и международной торговли до борьбы с глобальными эпидемиями и изменениями климата. Несмотря на отсутствие формального статуса международной организации и рекомендательный характер решений, ее влияние на мировую экономику и политику было колоссальным, о чем свидетельствует значительная доля стран-участниц в мировом ВВП и конкретные инициативы, такие как Мускокская инициатива по здравоохранению или обязательства по помощи сельскому хозяйству развивающихся стран.

Однако нарастающая критика – как академическая, касающаяся преждевременности включения России и «триумфализма победителей в холодной войне», так и социально-экономическая, связанная с нарастанием глобального неравенства и массовыми антиглобалистскими протестами – постепенно подрывала легитимность и эффективность группы. Особенно острой стала критика нерепрезентативности G7, которая, по словам Марии Захаровой, «изжила себя» и не смогла предложить решения для мирового финансово-экономического кризиса 2008 года, уступив место G20.

Исключение России в 2014 году стало переломным моментом, навсегда изменившим роль G7. Группа трансформировалась в более «натоцентричную» площадку, сосредоточенную на координации западных санкций и поддержке союзников, как это проявилось в замораживании активов ЦБ РФ и финансовой помощи Украине. Это привело к окончательной переориентации России на альтернативные форматы глобального управления, такие как БРИКС, ШОС и G20, которые воспринимаются как более представительные и инклюзивные.

В условиях формирующегося многополярного мира перед G7 стоят серьезные вызовы: изменение климата, глобальное здравоохранение, продовольственная и энергетическая безопасность, кибербезопасность и вызовы цифровой экономики. Способность группы эффективно решать эти проблемы будет определять ее актуальность. Дискуссии о возможном расширении G7 за счет Китая и Индии наталкиваются на фундаментальные ценностные препятствия, что ограничивает ее гибкость.

Конкуренция с такими форматами, как G20 и БРИКС, становится все более острой. Если G20 доказала свою эффективность в экономическом управлении, то БРИКС, с его растущей долей в мировом ВВП по ППС и расширением за счет новых членов, предлагает альтернативную, более децентрализованную модель глобализации.

В итоге, G7 продолжает играть значимую роль как «клуб» лидеров, способных координировать политику ведущих западных демократий и оперативно реагировать на глобальные вызовы. Однако в условиях меняющегося миропорядка, нарастающей многополярности и усиления альтернативных центров силы, ее будущее будет зависеть от способности к адаптации, переосмыслению своей миссии и, возможно, поиску новых форм взаимодействия, чтобы оставаться релевантным и эффективным актором в системе глобального управления.

Список использованной литературы

1. «Большая восьмерка» // civilg8.ru: официальный сайт. URL: http://civilg8.ru/group8/573.php (дата обращения: 15.10.2025).
2. «Большая восьмерка»-2006: итоги по СПИДу // aids.ru: официальный сайт. URL: http://www.aids.ru/aids/g8.html (дата обращения: 15.10.2025).
3. Барабанов О. Внешняя политика Италии на современном этапе // МЭМО. 2003. №10. С. 82–89. URL: http://www.library.by/portalus/modules/politics/referat_readme.php?subaction=showfull&id=1141857590&archive=&start_from=&ucat=3& (дата обращения: 15.10.2025).
4. Ведущие отрасли промышленности Канады // canada.ru: официальный сайт. URL: http://www.canada.ru/about/economics/industry.html (дата обращения: 15.10.2025).
5. Заявление Председателя. Итоговый документ саммита «группы восьми». Санкт-Петербург, 17 июля 2006 года // civilg8.ru: официальный сайт. URL: http://civilg8.ru/sam_doc/6245.php (дата обращения: 15.10.2025).
6. Кертон Д. «Большая восьмерка» после Санкт-Петербурга // Россия в глобальной политике. 2007. №1. С. 38.
7. Комкова Е.Г. Белая книга по внешней политике Канады // США, Канада: экономика, политика, культура. 2005. №8. С. 21.
8. Лукьянов Ф. «Восьмерка», приятная во всех отношениях // gazeta.ru: официальный сайт. URL: http://www.gazeta.ru/comments/2004/06/a_114244.shtml (дата обращения: 15.10.2025).
9. Особенности функционирования «Группы восьми» как международной структуры // civilg8.ru: официальный сайт. URL: http://civilg8.ru/group8/570.php (дата обращения: 15.10.2025).
10. Переход председательства в «Группе восьми» к Российской Федерации // iori.hse.ru: официальный сайт. URL: http://www.iori.hse.ru/g8/materials/transition_chairmanship_g8.pdf (дата обращения: 15.10.2025).
11. Пилько А. Историческая предопределенность: почему Британия так близка США? // socialdesign.ru: официальный сайт. URL: http://www.socialdesign.ru/projects/center/eur/ap1.htm (дата обращения: 15.10.2025).
12. Россия в «Группе восьми» // civilg8.ru: официальный сайт. URL: http://civilg8.ru/group8/461.php (дата обращения: 15.10.2025).
13. Соединенные Штаты Америки (справочная информация на 25.04.2007) // mid.ru: официальный сайт. URL: http://www.mid.ru (дата обращения: 15.10.2025).
14. Структура органов «Восьмерки» // civilg8.ru: официальный сайт. URL: http://civilg8.ru/group8/450.php (дата обращения: 15.10.2025).
15. Терентьев А. Торийская внешняя политика Тони Блэра // portalus.ru: официальный сайт. URL: http://www.portalus.ru/modules/politics/rus_readme.php?subaction=showfull&id=1142711454&archive=&start_from=&ucat=3&category=3 (дата обращения: 15.10.2025).
16. Фон Бредов В. Новый опыт, новые критерии. Облик и созидательная сила германской внешней политики // Internationale Politik. 2005. №3. С. 5.
17. Франция (справочная информация от 11.01.2007) // mid.ru: официальный сайт. URL: http://www.mid.ru (дата обращения: 15.10.2025).
18. Шеров-Игнатьев В.Г. Новые соглашения о свободной торговле с участием США // worldec.ru: официальный сайт. URL: http://www.worldec.ru/content/lecturers/articles/article-14.pdf (дата обращения: 15.10.2025).
19. Экономика и внешняя торговля Великобритании. Основные черты британской экономики // ereport.ru: официальный сайт. URL: http://www.ereport.ru/articles/weconomy/ukingdom.htm (дата обращения: 15.10.2025).
20. Экономика и право Канады // Институт актуальных международных проблем Дипломатической академии МИД РФ // canada.polpred.ru: официальный сайт. URL: http://www.canada.polpred.ru (дата обращения: 15.10.2025).
21. Этапы формирования «Большой восьмерки» // civilg8.ru: официальный сайт. URL: http://civilg8.ru/group8/4552.php (дата обращения: 15.10.2025).
22. Япония (справочная информация от 29.01.2004) // mid.ru: официальный сайт. URL: http://www.mid.ru (дата обращения: 15.10.2025).
23. «ГРУППА ВОСЬМИ»: РОЛЬ И ФУНКЦИИ В МЕЖДУНАРОДНОЙ СИСТЕМЕ* // cyberleninka.ru: научная электронная библиотека. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/gruppa-vosmi-rol-i-funktsii-v-mezhdunarodnoy-sisteme (дата обращения: 15.10.2025).
24. «Группа восьми» (G8, «Большая восьмерка»): история создания и задачи — Энциклопедия ньюсмейкеров // kommersant.ru: официальный сайт. URL: https://www.kommersant.ru/doc/2242838 (дата обращения: 15.10.2025).
25. Россия в «Большой восьмерке»: из гостей – в председатели // interaffairs.ru: официальный сайт. URL: https://interaffairs.ru/news/show/10416 (дата обращения: 15.10.2025).
26. Группа восьми // globalaffairs.ru: официальный сайт. URL: https://globalaffairs.ru/articles/gruppa-vosmi/ (дата обращения: 15.10.2025).
27. Многополярный мир: факторы трансформации. Вызовы и возможности // cyberleninka.ru: научная электронная библиотека. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/mnogopolyarnyy-mir-faktory-transformatsii-vyzovy-i-vozmozhnosti (дата обращения: 15.10.2025).
28. «Группа двадцати», БРИКС и «Группа семи» в глобальном экономическом управлении // cyberleninka.ru: научная электронная библиотека. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/gruppa-dvadtsati-briks-i-gruppa-semi-v-globalnom-ekonomicheskom-upravlenii (дата обращения: 15.10.2025).
29. Большая восьмерка (G8) // ereport.ru: официальный сайт. URL: https://www.ereport.ru/articles/econ/g8.htm (дата обращения: 15.10.2025).
30. Участие России и США в деятельности «Группы 8» // cyberleninka.ru: научная электронная библиотека. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/uchastie-rossii-i-ssha-v-deyatelnosti-gruppy-8 (дата обращения: 15.10.2025).
31. Сравнение ВВП стран G7 и BRICS: интересные наблюдения // aftershock.news: официальный сайт. URL: https://aftershock.news/?q=node/628065 (дата обращения: 15.10.2025).
32. Особая роль «Большой восьмерки» (G-8) и «Большой двадцатки» (G-20) в международной экономической системе // studme.org: официальный сайт. URL: https://studme.org/1689032717326/ekonomika/osobaya_rol_bolshoy_vosmerki_bolshoy_dvadtsatki_mezhdunarodnoy_ekonomicheskoy_sisteme (дата обращения: 15.10.2025).
33. СРАВНИТЕЛЬНАЯ ОЦЕНКА ЭКОНОМИЧЕСКИХ ПОТЕНЦИАЛОВ СТРАН БРИКС И «ГРУППЫ СЕМИ» // vaael.ru: официальный сайт. URL: https://vaael.ru/ru/article/view?id=457 (дата обращения: 15.10.2025).
34. «Большая игра» // ecfor.ru: официальный сайт. URL: https://ecfor.ru/publication/bolshaya-igra/ (дата обращения: 15.10.2025).
35. «Убираться попросили двадцатку»: Захарова о G7 и ошибках Запада // news.ru: официальный сайт. URL: https://news.ru/politics/ubiratsya-prosilidvadcatku-zaharova-o-g7-i-oshibkah-zapada/ (дата обращения: 15.10.2025).
36. Трамп пожалел об исключении России из «Большой восьмерки // ura.news: официальный сайт. URL: https://ura.news/news/1052825700 (дата обращения: 15.10.2025).
37. What are the G7 and the G8? // g7.utoronto.ca: официальный сайт. URL: https://www.g7.utoronto.ca/g7g8/g7g8what.html (дата обращения: 15.10.2025).
38. ГРУППА ВОСЬМИ И ГРУППА ДВАДЦАТИ // hse.ru: официальный сайт. URL: https://www.hse.ru/data/2010/12/10/1206124016/h7.pdf (дата обращения: 15.10.2025).
39. Анатомия G8 // gtmarket.ru: официальный сайт. URL: https://gtmarket.ru/encyclopedia/g8 (дата обращения: 15.10.2025).
40. 1 «Группа восьми»…………………………………………………. // hse.ru: официальный сайт. URL: https://www.hse.ru/data/2010/07/06/1210452654/1.%20%D0%93%D1%80%D1%83%D0%BF%D0%BF%D0%B0%20%D0%B2%D0%BE%D1%81%D1%8C%D0%BC%D0%B8.pdf (дата обращения: 15.10.2025).
41. Деятельность «Большой Восьмерки» (G8) в области борьбы с глобальной эпидемией ВИЧ/СПИД // cyberleninka.ru: научная электронная библиотека. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/deyatelnost-bolshoy-vosmerki-g8-v-oblasti-borby-s-globalnoy-epidemiey-vich-spid (дата обращения: 15.10.2025).
42. G7 и G20 // geopolitika.ru: официальный сайт. URL: https://www.geopolitika.ru/article/g7-i-g20 (дата обращения: 15.10.2025).
43. Трамп на саммите G7: исключать Россию из «восьмерки» было большой ошибкой — 16 июня 2025 // fontanka.ru: официальный сайт. URL: https://www.fontanka.ru/2025/06/16/73708362/ (дата обращения: 15.10.2025).
44. Трамп заявил, что формат G8 был лучше G7 и его не следовало разрушать // eadaily.com: официальный сайт. URL: https://eadaily.com/ru/news/2025/05/21/tramp-zayavil-chto-format-g8-byl-luchshe-g7-i-ego-ne-sledovalo-razrushat (дата обращения: 15.10.2025).
45. Мюнхенская конференция по безопасности: количество держав в мире растет // stem.org.ru: официальный сайт. URL: https://stem.org.ru/post/myunhenskaia-konferentsiia-po-bezopasnosti-kolichestvo-derzhav-v-mire-rastet (дата обращения: 15.10.2025).
46. ПМЭФ-2025 третий день: пленарное заседание Путина, онлайн-трансляция // ura.news: официальный сайт. URL: https://ura.news/articles/1036290885 (дата обращения: 15.10.2025).
47. Константин Ремчуков. Многополярность современного мира оказалась мифом в условиях острого международного кризиса // nvo.ng.ru: официальный сайт. URL: https://nvo.ng.ru/concepts/2025-06-22/1_trump.html (дата обращения: 15.10.2025).
48. Когда Россию исключили из G8 и что об этом известно // fakty.com.ua: официальный сайт. URL: https://fakty.com.ua/ru/ukraine/20250617-koly-rosiyu-vyklyuchyly-z-g8-i-shho-pro-tse-vidomo/ (дата обращения: 15.10.2025).