Литературный ремейк как механизм деконструкции «Пушкинского мифа»: Сопоставительный анализ романа Д. Стахова «Генеральская дочка» и повести А.С. Пушкина «Дубровский»

Введение: Актуальность проблемы и теоретический контекст

В современной русской литературе начала XXI века наблюдается устойчивая тенденция к переосмыслению и реактуализации классического наследия. Этот феномен, часто обозначаемый термином «экспансия классики» (по М.В. Загидуллиной), проявляется в создании многочисленных вторичных текстов, среди которых особое место занимает литературный ремейк. Актуальность изучения ремейка обусловлена тем, что он выступает не просто как форма цитирования, но как важнейший механизм ведения диалога с предшествующей культурой, позволяющий осмыслить современную социокультурную реальность через призму «вечных» сюжетов, и что из этого следует? Из этого следует, что ремейк перестает быть просто имитацией, трансформируясь в инструмент социальной критики.

Объектом исследования в данной работе выступает роман Д. Стахова «Генеральская дочка» (2006), а предметом — его сопоставительный анализ с повестью А.С. Пушкина «Дубровский» (1833), рассматриваемый в контексте теоретических концепций интертекстуальности и «пушкинского мифа».

Цель работы заключается в систематизации теоретического материала о литературном ремейке и «пушкинском мифе», а также в проведении комплексного сопоставительного анализа романа Д. Стахова как современного ремейка пушкинского текста.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. Определить место литературного ремейка в системе межтекстовых отношений.
2. Раскрыть специфику «пушкинского мифа» как общенационального культурного кода.
3. Провести детализированный сопоставительный анализ трансформации сюжета, конфликта и системы персонажей «Дубровского» в романе «Генеральская дочка».
4. Оценить идейно-художественную функцию ремейка Д. Стахова в контексте современной литературной полемики.

Работа призвана продемонстрировать, как Д. Стахов, используя приемы модернизации и травестии, переносит классический конфликт XVIII века в реалии олигархической России XXI века, тем самым создавая «зеркало современности, в которое смотрится прошлое».

Теоретические основы интертекстуальности и феномен литературного ремейка

Концепция интертекстуальности: От М.М. Бахтина до постструктурализма

Теоретическое осмысление литературного ремейка невозможно без обращения к концепции интертекстуальности, которая описывает феномен межтекстовых отношений. Хотя М.М. Бахтин заложил основу, введя понятие диалогизма и многоголосия, ключевое концептуальное оформление было дано постструктуралистами.

Понятие интертекстуальности (межтекстовости) было введено в научный оборот Юлией Кристевой в 1967 году. Кристева, отталкиваясь от идей Бахтина, радикально переосмыслила роль предшествующих текстов. В ее концепции интертекстуальность определяется как «пермутация текстов» — не простое заимствование, а сложная перестановка и трансформация текстового пространства. Она рассматривала этот процесс как безграничную динамику, в которой любой текст становится «мозаикой цитаций», представляющей собой взаимное пересечение различных высказываний. Интертекстуальность здесь — процесс, противостоящий завершенному, замкнутому произведению, с его принципиальной незавершенностью и многосмысленностью.

Ролан Барт, следуя Кристевой, развил эту идею, понимая интертекст не как сумму конкретных, опознаваемых цитат, а как «поле анонимных формул». Это поле включает совокупность всех предшествующих текстов, общих культурных кодов, смысловых систем и языковых практик, которые формируют сознание автора и читателя. В этой парадигме любой текст, созданный человеком, по определению является интертекстом, вплетенным в бесконечную ткань культуры.

Литературный ремейк, таким образом, является специфическим и высокоорганизованным проявлением интертекстуальности. Он выходит за рамки простой цитаты или аллюзии, представляя собой структурную, сюжетную и образную переработку исходного текста.

Литературный ремейк: Принципы и типология

Литературный ремейк определяется как обновленный (часто улучшенный) вариант литературного произведения, в основу которого положен хорошо известный текст. Ключевое отличие ремейка от других форм вторичности (например, от стилизации или пародии в чистом виде) заключается в его двойственной природе: он одновременно сохраняет узнаваемую «матрицу» оригинала и наполняет ее новым, актуальным содержанием.

Исследователь М.В. Загидуллина подчеркивает, что ремейк сохраняет «оглядку» на образец. Это означает, что автор ремейка сознательно выстраивает диалог с оригиналом, предполагая, что читатель знаком с исходным текстом. Эта «оглядка» не позволяет ремейку быть воспринятым как совершенно самостоятельное произведение.

Поэтика ремейков базируется на следующих принципах:

1. Сохранение структурной основы: Ремейк повторяет ключевые сюжетные ходы (фабулу) и типы характеров (амплуа персонажей).
2. Иронический диалог с классикой: Часто используется иронический модус, но он исключает абсолютную иронию. В отличие от чисто пародийного текста, ремейк демонстрирует корректное отношение к образцу, стремясь не уничтожить его, а актуализировать.
3. Модернизация (актуализация): Замена исторических и социальных реалий оригинала на реалии современного мира.
4. Расширение интертекстуального поля и игровое начало: Использование разнообразных отсылок, цитат и приемов, служащих для нового, современного прочтения классики.

Таким образом, ремейк выступает как жанровая форма, которая через актуализацию прошлого позволяет осмыслить современность. А не является ли это подлинным признанием того, что классические сюжеты обладают вневременной философской устойчивостью?

«Пушкинский миф» как культурная «матрица» и его функционирование в современной прозе

Механизмы врастания мифа в национальное сознание

«Пушкинский миф» – это не просто совокупность текстов о поэте, а корпус текстов русской культуры, в которых А.С. Пушкин представлен как литературный герой, мифологический образ или символическая фигура. Этот миф занимает уникальное место, являясь единственным принципиально «национальным» и «общенародным» в русской культуре.

Основой для функционирования пушкинского мифа как «матрицы» для ремейков является его глубокое врастание в национальное сознание на уровне стереотипической схемы.

1. «Матричность» и автоматическая память: Подобно фольклорным или библейским сюжетам, пушкинское наследие оседало в «автоматической» памяти нации. Это произошло благодаря использованию поэтом «клишированных форм» и созданию архетипических образов, которые легко воспроизводятся и узнаются.
2. Роль «пророка нормы»: Пушкин, в отличие от многих современников, угадал жизнеспособные и творческие доминанты грядущего развития русского языка. Он стал символом языковой и культурной нормы, что обеспечило ему общенациональное признание, выходящее за рамки узкого литературного круга.
3. «Пушкинизмы» и анекдотическая культура: Имя Пушкина стало нарицательным, фигурируя в поговорках, анекдотах и присказках. Классическим примером, демонстрирующим закрепление образа в коллективной памяти, является клише: «лампочку на лестнице, стало быть, Пушкин вывинтил?» (или его современные вариации, например, «Нефть, стало быть, Пушкин покупать будет?»). Многие пушкинские цитаты стали «пушкинизмами» — общенациональными языковыми кодами, такими как «Чем меньше женщину мы любим…» или «Мы все учились понемногу…».

Именно эта тотальная узнаваемость и «матричность» пушкинского сюжета делают его идеальной основой для ремейков: автору не нужно знакомить читателя с фабулой — он сразу может переходить к ее деконструкции и актуализации.

Диалектика мифотворчества и «пушкинофобия» в литературе

Функционирование пушкинского мифа в художественной литературе представляет собой сложную диалектику мифотворчества и мифоборчества. В структуре биографического мифа о Пушкине выделяют:

• Мифологемы-образы: Чудо-ребенок, пророк, гений, страдалец.
• Мифологемы-акции: Дуэль (как жертва), памятник (как культ), утаенная любовь.

В постмодернистскую эпоху эти мифологемы стали объектом иронической деконструкции и породили феномен «пушкинского контрмифа» и «пушкинофобии». Целью авторов контрмифа является не уничтожение Пушкина, а его «очеловечивание», снижение пафоса и освобождение от навязанного советской эпохой идеологического канона. К авторам, создававшим «пушкинский контрмиф», относят Д. Хармса, А. Синявского, С. Довлатова, Д. Пригова, Т. Кибирова и Т. Толстую.

Одним из ранних и наиболее радикальных проявлений «пушкинофобии» стала работа Губера «Дон-жуанский список А.С. Пушкина» (1923), где поэт был назван «гениальным выродком» в семье русских писателей, у которого «нет никакой этической проповеди». Подобные тексты подготавливали почву для современного ремейка, который, сохраняя структуру, может быть использован для скрытой критики или травестийного снижения оригинала. Подобное снижение мы увидим и в романе Стахова.

«Генеральская дочка» Д. Стахова как радикальная модернизация пушкинского сюжета

Трансформация системы персонажей и социального конфликта

Роман Д. Стахова «Генеральская дочка» позиционируется как современное переосмысление «Дубровского» и является ярким примером радикальной модернизации пушкинского сюжета. Действие классического конфликта перенесено из помещичьего XVIII века в Россию начала XXI века, где социальное доминирование принадлежит олигархии и силовым структурам. Ключевые трансформации персонажей и конфликта представлены в Таблице 1:

Таблица 1. Сопоставительный анализ персонажей и мотивов

Элемент / Роль	Оригинал (А.С. Пушкин, «Дубровский»)	Ремейк (Д. Стахов, «Генеральская дочка»)	Функция трансформации
Антагонист/Власть	Капитан/Боярин Троекуров (Помещик)	Генерал-олигарх Илья Петрович Кисловский	Смена социального доминирования: власть перешла от дворянства к силовикам и криминальному капиталу.
Мотивация антагониста	Непомерная барская гордыня, самодурство.	Наркотрафик как источник богатства и власти; ветеран войн в Афганистане и Чечне.	Актуализация зла: перенос конфликта в криминальный контекст XXI века.
Отец протагониста	Андрей Гаврилович Дубровский (Бедный помещик)	Полковник Дударев (Честный, но бедный однополчанин Кисловского).	Сохранение моральной чистоты и нищеты на фоне коррупции.
Протагонист/Мститель	Владимир Дубровский (Гвардейский офицер, разбойник)	Иван Дударев (Боевой офицер, служивший в горячих точках).	Сохранение образа мстителя-офицера, но с современной военной биографией.
Героиня	Маша Троекурова	Маша Кисловская	Сохранение имени и роли объекта конфликта.

Центральный конфликт, как и в оригинале, запускается «непомерной барской гордыней» главного антагониста. Однако в версии Стахова эта гордыня подкреплена не феодальным правом, а криминальным капиталом и военной мощью. Илья Петрович Кисловский, будучи ветераном войн, олицетворяет собой новый тип властителя, чье богатство и влияние основаны на теневых схемах, в частности, на наркотрафике, что сообщает конфликту современный, социально-критический контекст. Протагонист, Иван Дударев, также является боевым офицером, что перекликается с офицерским прошлым Владимира Дубровского, но его служба в «горячих точках» придает ему современный оттенок травмированного, но честного героя. Таким образом, Стахов сохраняет вечные темы «власти, денег, любви, смерти», но проецирует их на реалии переходной социально-экономической формации.

Художественные приемы: Модернизация, пародия и травестия

Для переноса классического сюжета в XXI век Д. Стахов активно использует прием модернизации (актуализации). Эта модернизация проявляется не только в замене помещика на генерала-олигарха, но и в стилистике, которая отражает «новорусские нравы».

1. Актуализация деталей: Место французского гувернера Дефоржа занимает аналогичный персонаж, обучающий младшего сына генерала, а тема разбойников, характерная для пушкинской эпохи, сохраняется, но приобретает черты современного криминального мира.
2. Стилистика и язык: Стилистика романа, изобилующая жаргонизмами и криминальными сюжетами, отражает эстетику постмодернистского снижения. По мнению ряда критиков, поэтика ремейка Стахова может быть воспринята как травестия — сниженное, юмористическое или карикатурное воспроизведение оригинала, а также как пародия.
3. Карикатурность: Карикатурное изображение главного антагониста, Генерала Кисловского, подчеркивает его моральную деградацию и отсылает к типовым образам олигархов 90-х и 2000-х годов. Эта ироническая дистанция, однако, не переходит в абсолютную иронию, так как автор сохраняет трагический пафос основного конфликта — конфликта чести и бесправия.

Стахов использует классический сюжет как прочную раму, в которую помещает крайне узнаваемую, часто гротескную, картину современной российской действительности, тем самым позволяя читателю увидеть, насколько мало изменилась суть конфликта между властью и честью за два столетия. Разве не этот зазор между вечностью конфликта и его современной оболочкой и делает ремейк Стахова таким острым социокультурным высказыванием?

Идейно-художественная функция ремейка и его место в литературной полемике

Ремейк как комментарий к современной социокультурной реальности

Идейно-художественная функция ремейка Д. Стахова заключается в создании «зеркала современности, в которое смотрится прошлое».

Роман «Генеральская дочка» не является просто данью уважения классику. Через иронический диалог с Пушкиным Стахов осуществляет социокультурный комментарий. Он демонстрирует, что социальные механизмы несправедливости, описанные Пушкиным, не исчезли, а лишь сменили внешнюю форму: помещичий произвол трансформировался в произвол генеральский и олигархический. Какой важный нюанс здесь упускается? Упускается нюанс того, что современный произвол гораздо более циничен, поскольку он маскируется под закон, тогда как помещичий произвол был прямолинеен и открыт.

Используя «матрицу» «Дубровского», Стахов показывает:

• Неизменность власти денег: Деньги и силовые структуры определяют судьбы людей в XXI веке так же, как и крепостное право в XIX веке.
• Трагедию чести: Честный офицер (Дударев) остается бессильным перед лицом безграничной, криминально окрашенной власти (Кисловский).

Таким образом, ремейк отражает особенности переходного художественного мышления, которое, «не дискредитируя классику», дает ей новое, современное и критическое прочтение.

Анализ критической полемики вокруг романа

Признание романа «Генеральская дочка» было неоднозначным, что свидетельствует о его важной роли в литературной полемике середины 2000-х годов. С одной стороны, роман вошел в лонг-лист премии «Русский Букер-2007», что подтвердило его значимость в литературном процессе. С другой стороны, он вызвал острую критику, став примером того, как ремейк может спровоцировать дискуссию о границах допустимого в работе с классикой.

Известный критик Андрей Немзер выступил с одной из самых «злых рецензий», которая стала ключевым элементом полемики. Немзер поставил под сомнение не только художественную ценность, но и саму необходимость создания подобного ремейка. В своей критике он утверждал, что стилистика романа, основанная на использовании жаргонизмов и криминальных сюжетов, приводит к снижению содержания.

Немзер оценил роман как «старательное пересказывание общеизвестного сюжета», наполненное сценами, достойными «типового (около)голливудского изделия из бандитско-полицейской жизни».

Суть его претензии заключалась в том, что Стахов, сосредоточившись на внешней модернизации (замене карет на джипы и дуэлей на перестрелки), не смог привнести в классический сюжет новую, глубокую и оригинальную мысль, ограничившись травестийным снижением. Эта полемика подтверждает идейно-художественную функцию ремейка: он выступает как лакмусовая бумажка, выявляющая важнейшие тенденции современной культуры и поднимающая вопрос о том, что должно быть сохранено (дух и конфликт) и что может быть трансформировано (социальные реалии) при переосмыслении классики.

Заключение

Проведенное исследование позволило систематизировать теоретические основы литературного ремейка и провести комплексный сопоставительный анализ романа Д. Стахова «Генеральская дочка» и повести А.С. Пушкина «Дубровский».

В теоретическом плане было установлено, что литературный ремейк является высокоорганизованной формой интертекстуальности. Он базируется на концепциях Кристевой о «пермутации текстов» и Барта о «поле анонимных формул», выступая как вторичный текст, который сохраняет «оглядку» на образец (М.В. Загидуллина), используя иронический диалог, но избегая абсолютной иронии.

«Пушкинский миф» был определен как уникальная культурная «матрица», чья сила обусловлена врастанием в национальное сознание через «клишированные формы» и роль Пушкина как «пророка нормы». Именно эта матричность позволяет Стахову использовать сюжет «Дубровского» как универсальный код для комментирования современности.

Аналитическая часть показала, что Д. Стахов осуществил радикальную модернизацию пушкинского сюжета. Ключевая трансформация заключается в замене феодального антагониста Троекурова на Генерала-олигарха Кисловского, источником власти которого является современный криминал (наркотрафик). Сохраняя центральный конфликт «непомерной барской гордыни», Стахов перенес его в социально-экономические реалии XXI века. Художественные приемы модернизации и травестии используются для создания «новорусских нравов» и криминальной стилистики, что, по мнению критиков (А. Немзер), привело к восприятию текста как «типового (около)голливудского изделия».

В итоге, идейно-художественная функция романа «Генеральская дочка» состоит в создании «зеркала современности», в котором отражены особенности переходного художественного мышления. Он демонстрирует, что вечные темы Пушкина о власти и чести продолжают быть актуальными, отражая особенности переходного художественного мышления, которое использует классическое наследие для критического осмысления современной российской социокультурной реальности, тем самым деконструируя «Пушкинский миф» как неприкосновенный идеологический канон.

Список использованной литературы

1. Банах, И. Ремейк в современной русской драматургии: стратегии и трансформации классики // Культ-товары: феномен массовой литературы в современной России : сб. науч. ст. СПб. : Петербург. ин-т печати, 2009. С. 156–163.
2. Барковская, Н. В. «Легкое дыхание» Бунина и «Ника» Пелевина: Ремейк как способ интерпретации // Русская словесность в контексте мировой культуры: материалы междунар. науч. конф. Н. Новгород: Изд-во Нижегор. гос. ун-та, 2007. С. 66–69.
3. Богуславская, О. В. Ремейки как «зеркало» литературного процесса // Вестник Московского ун-та. Сер. 9, Филология. 2003. № 5. С. 158–167.
4. Загидуллина, М. В. Пушкинский миф в конце ХХ века. Челябинск, 2001. 329 с.
5. Загидуллина, М. В. Ремейки, или экспансия классики // Новое литературное обозрение. 2004. № 69. С. 213–222.
6. Дворцова, Н. П. Миф о Пушкине в творчестве Пришвина // Филологические науки. 2000. № 1. С. 24–30.
7. Легенды и мифы о Пушкине : сборник статей. М., 1995. 352 с.
8. Михина, Е. В. Полемическая интерпретация классики как «парадигма эпохи»: [трансформация классических сюжетов…] // Вестник Южно-Урал. гос. ун-та. Сер. Социал.-гуманит. науки. Челябинск, 2007. Вып. 8. C. 70–73.
9. Пушкин, А. С. Дубровский. Капитанская дочка. М., 2011. 256 с.
10. Самарин, А. Проблемы изучения римейка в современной русской драматургии. Киев : СПД Карпук С.В., 2009. Вып. 13. С. 1–12.
11. Стахов, Д. Генеральская дочка. М., 2007. 224 с.
12. Урицкий, А. Дубль второй: [ремейк в современной русской литературе …] // Дружба народов. 2002. № 3. С. 207–209.
13. Черняк, М. А. «Дух века вот куда зашел» (А.С. Пушкин): игры с классикой в современной литературе // Русская литература в мировом культурном и образовательном пространстве. СПб.: МИРС, 2008. C. 397–404.
14. Шмелева, Н. Ремейк как форма борьбы текста за художественное пространство: [о литературном жанре «ремейк»…] // Вопросы литературы. 2009. Вып. 1. С. 134–145.
15. Шлейникова, Е. Е. «Башмачкин» О. Богаева как драматургический ремейк // Известия Рос. гос. пед. ун-та. СПб., 2007. № 8 (27). С. 97–102.
16. Багдасарян, О. Ю. Теоретические подходы к изучению вторичных текстов // Филологический класс. 2014. № 1. С. 130–134. URL: https://uspu.ru/fileadmin/user_upload/ucheba/Nauchnaja_rabota/Sborniki_i_zhurnaly/Filologicheskiy_klass/2014-1/130-134_Bagdasaryan_O.Yu.pdf (дата обращения: 24.10.2025).
17. Загидуллина, М. В. Механизмы врастания пушкинского мифа в национальное сознание [Электронный ресурс]. URL: http://zagidullina.net/mehanizmy-vrastaniya-pushkinskogo-mifa-v-nacionalnoe-soznanie/ (дата обращения: 24.10.2025).
18. Сараскина, Л. И. Пушкинский миф в русской культуре: легенды, анекдоты, клише [Электронный ресурс]. URL: http://sias.ru/upload/iblock/93d/saraskina.pdf (дата обращения: 24.10.2025).
19. РЕМЕЙК В СОВРЕМЕННОЙ СИСТЕМЕ ЖАНРОВ [Электронный ресурс]. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/remeyk-v-sovremennoy-sisteme-zhanrov-1 (дата обращения: 24.10.2025).
20. РЕМЕЙК КАК КАТЕГОРИЯ, ХАРАКТЕРИЗУЮЩАЯ МЕЖТЕКСТОВЫЕ ОТНОШЕНИЯ [Электронный ресурс] // Грамота.net. 2017. URL: https://gramota.net/materials/2/2017/12-3/42.html (дата обращения: 24.10.2025).
21. Биографический миф о Пушкине в русской литературе советского и постсоветского периодов [Электронный ресурс]. URL: https://www.dissercat.com/content/biograficheskii-mif-o-pushkine-v-russkoi-literature-sovetskogo-i-postsovetskogo-periodov (дата обращения: 24.10.2025).
22. Проблемы реинтерпретации русской литературной классики : учебное пособие [Электронный ресурс]. URL: http://e-univers.ru/upload/iblock/58c/58c63f62fa28f427c73c233c7a315024.pdf (дата обращения: 24.10.2025).