Архетипический мотив «кафтана» в русской литературе XVIII-XIX веков: от аллегории к символу человеческих отношений

Литературный текст — это не просто последовательность слов, а сложная система символов, мотивов и архетипов, которые резонируют с коллективным бессознательным читателя и углубляют его понимание произведения. В русской литературе XVIII-XIX веков, эпохе грандиозных социальных и культурных преобразований, особый интерес вызывает функционирование предметных мотивов, среди которых «кафтан» занимает уникальное место. Его значение выходит далеко за рамки простой детали быта, превращаясь в многогранный архетипический символ, отражающий сложные процессы в обществе, нравственные дилеммы и индивидуальные судьбы.

Цель настоящей курсовой работы — провести исчерпывающий анализ архетипического мотива «кафтана» в русской литературе XVIII-XIX веков, прослеживая его эволюцию от аллегорического инструмента в политической сатире до глубокого символа человеческих отношений и нравственного выбора. Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд задач: рассмотреть теоретические основы архетипической критики, определить социокультурное и символическое значение кафтана в изучаемый период, а также детально проанализировать его функционирование в ключевых произведениях — «Сказке о мужике и кафтане» Екатерины II, комедии Д.И. Фонвизина «Недоросль» и повести А.С. Пушкина «Капитанская дочка». Методологическая база исследования включает методы архетипической критики, культурно-исторический подход, а также элементы сравнительного и структурно-семиотического анализа. Данная работа призвана заполнить существующие пробелы в академической литературе, предложив углубленный и всесторонний взгляд на роль кафтана как значимого элемента русской литературной традиции.

Теоретические основы изучения архетипа и мотива одежды в литературоведении

В литературоведении, как и в любой науке, фундамент определяет высоту строения. Прежде чем погрузиться в конкретный анализ «кафтана», необходимо заложить прочный теоретический базис, объясняющий, что мы понимаем под «архетипом» и почему мотив одежды имеет столь важное значение. Рассмотрение эволюции этих понятий позволит нам увидеть, как сложные психологические концепции трансформируются в мощные аналитические инструменты для исследования художественного текста, не ограничиваясь поверхностным восприятием.

Понятие архетипа: от психологии к литературоведению

Понятие «архетип» вошло в научный обиход благодаря выдающемуся швейцарскому психологу и основателю аналитической психологии К.Г. Юнгу. Для Юнга архетип — это не просто образ или идея, а некая структурная схема, изначальная модель, которая существует в коллективном бессознательном человечества. Это универсальные, врожденные структурные предпосылки образов, которые, возможно, являются биологически наследуемыми и представляют собой концентрированное выражение психической энергии, актуализированной объектом. Архетипы, по Юнгу, по существу пусты и чисто формальны, не имеющие конкретного содержания; они представляют собой систему способов понимания и переживания мира, коренящуюся в бессознательном слое человеческой психики, имеющую априорный, врожденный характер и сходную у всех людей. Как отмечает С.С. Аверинцев в своей работе «Морфология культуры» (1993 год), архетипы можно определить как «феноменологические структуры», которые проявляются на разных уровнях культуры, от мифа до религии и искусства.

Однако литературоведение не могло ограничиваться сугубо психологическим подходом. Е.М. Мелетинский, один из ведущих российских исследователей мифологии и фольклора, развил идею архетипа в контексте литературного анализа. В своей работе «О литературных архетипах» (1994 год) он подробно анализирует трансформацию мифологических архетипов в литературе, выделяя сюжетные архетипы, такие как мотив пути, инициации, жертвы и другие, которые лежат в основе многих литературных произведений. Эти сюжетные архетипы, по Мелетинскому, являются устойчивыми структурными элементами, которые повторяются в различных культурах и эпохах, формируя универсальные паттерны повествования.

Вторая половина XX века ознаменовалась активным развитием теории литературного архетипа, при этом отмечается, что исследователи, такие как Е.М. Мелетинский, отходят от строго юнгианского толкования, фокусируясь на изучении устойчивых структур образов и сюжетов, которые функционируют в литературном тексте независимо от их мифологического или психологического происхождения. В целом, в XX веке наблюдается тенденция к переходу от сугубо мифологического и психологического осмысления архетипа к принятию модели литературного архетипа, который может быть неосознанным восприятием и трансформацией мотива или сюжета. Это позволяет рассматривать архетип как динамическую, развивающуюся категорию, способную к трансформации и наполнению новым смыслом в различных культурных и исторических контекстах.

Мотив одежды как литературоведческая категория

Мотив одежды (или переодевания) в литературе — это не просто предметная деталь, а мощный семиотический знак, который способен нести глубокое архетипическое значение. Исследования показывают, что в русском фольклоре и литературе XVIII-XIX веков этот мотив обладает особой значимостью, что подтверждается работами, где он анализируется как ключевой элемент, способный раскрывать социальный статус, внутренний мир персонажа и даже предсказывать сюжетные повороты, являясь символом трансформации и изменения личности или обстоятельств. Одежда в художественной литературе — это не просто элемент быта, но и мощное средство характерологии, способное раскрывать социально-исторические черты эпохи, эстетические воззрения, культурные коды, а также формировать представление о социальном положении, характере и психологическом состоянии персонажа. Она позволяет автору выразить свои идеи и ценности через материальный мир персонажей.

Таким образом, описание одежды героев не только дополняет их внешний облик, но и служит способом создания социальной, психологической и даже философской характеристики. Через выбор ткани, фасона, цвета, изношенности или новизны одежды автор передает информацию о персонаже, его внутреннем мире, социальном положении, а также об эпохе и её нравах. Например, роскошное платье может указывать на богатство и статус, а заплатанное — на бедность или скромность. Переодевание часто символизирует изменение личности, переход из одного состояния в другое, попытку скрыть истинное «я» или, напротив, обрести новую идентичность. Всё это делает мотив одежды одним из наиболее значимых и многофункциональных в арсенале литературоведа.

Социокультурное и символическое значение кафтана в русской культуре XVIII-XIX веков

Чтобы понять архетипическое функционирование кафтана в русской литературе, необходимо сначала погрузиться в его социокультурный контекст. Кафтан — это не просто предмет гардероба; это зеркало эпохи, отражающее изменения в моде, социальные иерархии и культурные коды. Проникновение в его историческую семантику позволит нам глубже осознать, почему именно этот элемент одежды стал столь мощным символом в произведениях русских классиков.

Историческая эволюция кафтана в России

Слово «кафтан» имеет глубокие корни, уходящие в тюркские языки, где оно означало «верхняя одежда». В России в XVII-XVIII веках этот термин претерпел интересную эволюцию. Изначально, ещё допетровские русские кафтаны, такие как «ферязь», были преимущественно долгополыми, а изменения в длине и покрое начали происходить под влиянием западно-европейской моды ещё до Петра I, особенно с появлением долгополых польских и турецких кафтанов в XVII веке. Однако с приходом Петра I и его радикальными реформами, европейский костюм, включая жюстокор, стал активно внедряться в русский быт. Указы Петра I с 1700 года обязывали дворян и горожан носить одежду «по немецкому образцу», что привело к адаптации иностранных названий, таких как «жюстокор», к уже существующему термину «кафтан». Таким образом, «кафтан» стал общим наименованием для различных видов верхней мужской одежды.

Кафтан представлял собой долгополую мужскую одежду различного покроя – запашную или распашную. В XVIII веке его фасон постоянно менялся, отражая общеевропейские модные тенденции. Так, например, в середине века кафтан, застегнутый на средние пуговицы, обрисовывал талию, а для её подчеркивания юбка кафтана расширялась в боках с использованием пластинок китового уса или других жестких материалов, что создавало пышный силуэт, характерный для рококо. К концу XVIII века мода на складки прошла, и кафтан стали носить прямым, с очень узкой спиной и высокой талией; такой кафтан считается «отцом» фрака. К 1790-м годам фрак окончательно сформировался, отличаясь от кафтана стояче-отложным воротником и укороченными спереди полами. В России появились два типа фраков – английский, более строгий и деловой, и французский, более декоративный, часто украшенный вышивкой и предназначенный для торжественных случаев.

Разновидности кафтанов были многочисленны и получали специальные названия в зависимости от покроя или назначения: проезжой, ездовой, столовый, дождевой, турской, польской, становой. Помимо перечисленных, существовали и другие, например, «русский кафтан» (традиционный, допетровский), «французский кафтан» (жюстокор), «немецкий кафтан», а также «домашний кафтан» или «шлафрок», используемый для ношения дома. Это разнообразие подчеркивает многофункциональность и вездесущность кафтана в русском быту.

Кафтан как маркер социального статуса и культурный код

Одежда, и кафтан в частности, всегда служила важным маркером социального статуса в XVIII-XIX веках. Это был своего рода безмолвный язык, который мгновенно сообщал окружающим о положении человека в обществе. Богатые дворяне носили кафтаны из дорогих тканей (шёлк, бархат) с изысканной вышивкой, золотыми пуговицами и кружевом. Эти элементы не просто украшали, но и демонстрировали финансовое благосостояние и принадлежность к высшему сословию. Менее состоятельные слои населения использовали суконные или холщовые кафтаны простого покроя, что наглядно демонстрировало сословные различия. Таким образом, кафтан отражал культуру, традиции и социальное положение человека.

В XVIII веке дворяне носили кафтаны, камзолы, короткие панталоны, длинные чулки и башмаки с пряжками, дополняя этот туалет напудренными белыми париками, что было неотъемлемой частью европейского придворного этикета, активно внедрявшегося Петром I. Европейское платье, включавшее немецкие и голландские варианты французского костюма, способствовало формированию новой русской модной лексики. Это включало как заимствование слов (например, «мундир» от немецкого «Montur» или «фрак» от французского «frac»), так и использование существующих русских слов для обозначения новых европейских предметов одежды по принципу внешней аналогии, когда кафтан стал общим наименованием для различных видов верхней мужской одежды.

Русская культура до середины XIX века активно использовала «язык моды», и журналы с модными новинками внимательно прочитывались публикой. Русские модные журналы, такие как «Модный магазин» (издавался с 1803 года) и «Дамский журнал» (1823-1833 годы), играли ключевую роль в распространении модных новинок и формировании вкусов. Они публиковали гравюры с моделями одежды, описания фасонов и советы по этикету, что свидетельствовало об активном использовании языка моды в русском обществе как средства самовыражения и поддержания социального статуса. Кафтан, таким образом, был не просто одеждой, а сложным культурным кодом, чтение которого позволяло понять не только индивидуальность, но и социальную структуру, и идеологию эпохи.

Функционирование архетипа кафтана в произведениях Екатерины II

Екатерина II, будучи не только просвещенной императрицей, но и талантливой писательницей, активно использовала литературные формы для выражения своих идей и критики общественной жизни. В её творчестве мотив одежды, в частности кафтана, приобретает ярко выраженное аллегорическое значение, превращаясь в инструмент политической и социальной сатиры, направленной на осмысление острых проблем русского законодательства и государственного управления.

«Сказка о мужике и кафтане» в контексте сатиры Екатерины II

«Сказка о мужике и кафтане» — произведение, ставшее знаковым для понимания сатирического дара Екатерины II и её представлений о государственном устройстве. Сказка была опубликована в первом номере сатирического журнала «Всякая всячина», вышедшем 1 января 1769 года. Этот журнал, издававшийся с 1 января по 10 декабря 1769 года (всего 40 номеров), являлся первым в целой серии сатирических изданий, инициированных самой императрицей. «Всякая всячина» была официозным, проправительственным изданием, главной целью которого было формирование общественного мнения и разъяснение политики правительства. Екатерина II в своих сатирических произведениях предпочитала абстрактную сатиру на общие пороки и недостатки, такие как волокита, взяточничество и неэффективность законодательства, избегая прямых нападок на конкретных лиц, чтобы поддерживать статус императрицы-просветительницы и не провоцировать открытые конфликты с обществом.

В «Сказке о мужике и кафтане» мотив кафтана используется как центральная аллегория русского законодательства. «Добрый человек» (в котором легко угадывается сама императрица) решает сшить новый кафтан (новые законы) для мужика, нуждающегося в защите. Однако процесс создания этого жизненно важного предмета одежды превращается в фарс. Портные и «дерзкие мальчики» (аллегория на депутатов Уложенной комиссии 1767–1768 годов, деятельность которой не принесла желаемых результатов в создании нового законодательного свода) ввязываются в долгий и бессмысленный спор о том, как шить кафтан.

Критика законотворческого процесса и его неэффективности, роль мотива кафтана в выражении авторского замысла.

Этот спор, полный шума и разногласий, но лишенный реальных результатов, приводит к тому, что мужик так и остаётся без одежды, замерзая на улице. В этом заключается острота критического пафоса Екатерины II. Мотив кафтана здесь — это не просто предмет, а символ жизненно важных для общества законов и государственного управления. Его отсутствие или неспособность быть сшитым из-за пустых прений символизирует неэффективность и бездействие законодателей, которые, вместо того чтобы служить народу, погрязают в бюрократии и собственных амбициях. Таким образом, архетип кафтана в «Сказке о мужике и кафтане» функционирует как мощная политическая аллегория, выражающая разочарование императрицы в текущем состоянии законотворческого процесса и призывающая к более ответственному и результативному подходу к государственным делам. Ведь разве не абсурдно, когда те, кто призван защищать, оставляют народ без необходимого?

Архетип кафтана в комедии Д.И. Фонвизина «Недоросль»

Д.И. Фонвизин, один из величайших драматургов русского Просвещения, мастерски использовал мотив одежды для создания глубокой нравственной и духовной характеристики русского общества второй половины XVIII века. В его бессмертной комедии «Недоросль» архетипическое значение кафтана выступает не только как элемент быта, но и как ключевой символ, раскрывающий проблемы крепостничества, невежества и деградации дворянства.

Сцена примерки кафтана: экспозиция и характерология

Комедия «Недоросль», завершенная в 1781 году и впервые поставленная в Петербурге в 1782 году, с первых же сцен погружает читателя в атмосферу помещичьего быта. Самая первая сцена открывается с примерки кафтана, сшитого крепостным портным Тришкой для главного героя — Митрофана. Эта сцена, на первый взгляд, кажется лишь зарисовкой из повседневной жизни, однако она является своеобразной экспозицией, которая не только знакомит читателя с персонажами и бытом семьи Простаковых, но и задаёт тон всей комедии, предвещая её центральные конфликты.

В этой сцене Простакова, мать Митрофана, проявляет свой неуёмный и жестокий нрав, яростно ругая крепостного Тришку за, по её мнению, плохо сшитый кафтан. Её реплики полны агрессии и высокомерия: она называет Тришку «скотом» и «воровской харей», демонстрируя типичные черты крепостнических отношений, когда барыня считает себя вправе унижать и оскорблять своих слуг. Мотив кафтана здесь становится катализатором для раскрытия подлинной натуры Простаковой. И что из этого следует? Подобное поведение не просто характеризует Простакову как жестокую личность, но и обнажает систему, в которой безграничная власть над крепостными развращает помещика, лишая его всякого подобия нравственности и человечности.

Недостатки кафтана Тришка объясняет отсутствием образования, он говорит: «Да ведь я, сударыня, шил, а не учился». Эта реплика, казалось бы, относится к частной ситуации, но она раскрывает одну из глубинных причин помещичьего злонравия – полную, безграничную власть над крестьянами, которая развращает и самого помещика, и его окружение. Отсутствие необходимости в образовании и самосовершенствовании, когда все прихоти исполняются безропотными слугами, приводит к нравственной деградации и невежеству, которые Фонвизин так мастерски высмеивает.

Фонвизин использует слова эмоционально-оценочного значения, такие как «кафтанец», для создания колоритной речевой характеристики. Использование уменьшительно-ласкательного суффикса в слове «кафтанец», употребленного Простаковой, придает её речи особую эмоционально-оценочную окраску, демонстрируя не только её пренебрежительное отношение к крепостному Тришке, но и мелочность её характера, а также типичное для помещичьей среды стремление к гипертрофированному контролю над мельчайшими деталями быта. В итоге, мотив кафтана в «Недоросле» функционирует как мощный инструмент социальной критики, обнажая пороки крепостничества и невежества, а также предвещая неизбежный крах общества, построенного на угнетении и безнравственности. Этот эпизод, казалось бы, бытовой, становится ярчайшим символом целой эпохи, обнажающим её язвы.

Мотив одежды (тулуп как функциональный аналог кафтана) в повести А.С. Пушкина «Капитанская дочка»

В творчестве А.С. Пушкина мотив одежды, и в частности заячьего тулупа, приобретает глубоко символическое значение, трансформируясь из простого элемента быта в мощный архетип, раскрывающий сложность и противоречивость человеческих отношений, судьбоносные связи и нравственный выбор. Повесть «Капитанская дочка», написанная в 1836 году и опубликованная в том же году в журнале «Современник», демонстрирует эволюцию этого мотива, выводя его на качественно новый уровень.

Заячий тулуп как ключевой символ

Центральным элементом одежды в «Капитанской дочке», который приобретает символическое значение, является заячий тулуп. Этот, казалось бы, незначительный предмет, подаренный молодым офицером Петром Гринёвым случайному бродяге, который оказался предводителем пугачёвского восстания Емельяном Пугачёвым, играет ключевую роль в развитии сюжета. Именно этот заячий тулуп, символизирующий милосердие и сострадание, впоследствии спасает жизнь Гринёву, когда он попадает в плен к Пугачёву.

Этот заячий тулуп становится символом благодарности, милосердия и взаимовыручки, заложенной в предметном мотиве. Он формирует судьбоносную связь между героями, которая выходит за рамки социального положения и политических конфликтов. В контексте суровых событий пугачёвского бунта, где царят жестокость и беспощадность, этот акт доброты и его последствия приобретают особое звучание, подчеркивая универсальную ценность человеческого сострадания. Тулуп — это не просто одежда, это залог, который связывает двух людей из разных миров, определяя их дальнейшие отношения и судьбы. Что же тогда находится «между строк» этого, на первый взгляд, простого дара? То, что истинная человечность и доброта способны пробить любые социальные барьеры и даже преодолеть вражду, заложенную в самом конфликте.

Одежда как средство раскрытия характеров и нравственных принципов

Помимо заячьего тулупа, другие элементы одежды в «Капитанской дочке» также служат для раскрытия характеров персонажей и влияния на развитие сюжета. Андрей Петрович Гринёв, отец Петра, напутствует сына пословицей: «Береги платье снову, а честь смолоду». Эта пословица, напрямую связанная с одеждой, отражает одну из центральных идей произведения – значимость чести и достоинства, которые, подобно новому платью, требуют бережного отношения с юных лет. Эта максима становится путеводной звездой для молодого Гринёва, определяя его нравственный выбор в сложных ситуациях.

Другие элементы одежды в повести также наделены глубоким смыслом. Простой офицерский мундир Гринёва подчеркивает его благородство, верность долгу и принципам, контрастируя с меняющимися нарядами других персонажей. Роскошный, но иногда нелепый наряд Пугачёва, особенно его «красное казацкое платье», указывает на его стремление к царской власти и одновременно на его народное происхождение, смешивая царскую атрибутику с казацкой вольницей. Одежда Маши Мироновой, изначально скромная, но затем преображающаяся для встречи с императрицей, помогает читателю глубже понять социальный контекст, сословные различия и внутренние качества персонажей, создавая визуальные образы и усиливая символическое значение событий и взаимоотношений героев. Например, контраст между скромной одеждой Маши Мироновой и парадными нарядами Екатерины II подчеркивает их социальное положение и нравственные качества.

Таким образом, описание одежды в «Капитанской дочке» помогает читателю лучше воспринимать текст и понимать замысел автора, не только раскрывая внешний облик персонажей, но и их внутренний мир, социальный статус и нравственные принципы. Мотив одежды у Пушкина становится многофункциональным инструментом, способным передавать сложные идеи и эмоции, делая его одним из самых тонких и глубоких в русской литературе.

Общие черты и уникальные особенности функционирования архетипа кафтана в русской литературе XVIII-XIX веков

Сравнительный анализ функционирования архетипического мотива «кафтана» и его функциональных аналогов в произведениях Екатерины II, Д.И. Фонвизина и А.С. Пушкина позволяет выявить как универсальные черты, так и уникальные особенности его использования, демонстрируя эволюцию этого мотива и его усложнение в русской литературе на протяжении XVIII-XIX веков.

Эволюция и трансформация архетипического мотива

Функционирование мотива одежды в русской литературе XVIII-XIX веков демонстрирует наглядную эволюцию:

1. От аллегорического использования (Екатерина II): В «Сказке о мужике и кафтане» мотив кафтана выступает как прямая, почти дидактическая аллегория русского законодательства и неэффективности Уложенной комиссии. Здесь кафтан — это символ идеи, а не материального объекта, он служит для выражения политической и социальной сатиры, направленной на абстрактные пороки государственного управления. Это характерно для дидактической литературы XVIII века, где образность часто подчинялась назидательной функции.
2. Через сатирическую и характерологическую функцию (Фонвизин): В комедии «Недоросль» Д.И. Фонвизина мотив кафтана приобретает более конкретное, но при этом глубоко символическое значение. Сцена примерки кафтана служит не только экспозицией, но и мощным инструментом характерологии, раскрывая нравственную деградацию Простаковой и проблему крепостничества. Здесь кафтан — это уже не просто аллегория, а предмет, через который проявляются социальные отношения, жестокость и невежество. Он становится фокусом, вокруг которого концентрируются типичные черты русского общества второй половины XVIII века.
3. К глубокому символическому раскрытию человеческих отношений и нравственного выбора (Пушкин): В повести А.С. Пушкина «Капитанская дочка» мотив одежды (в частности, заячий тулуп как функциональный аналог кафтана) достигает наивысшей степени символизма. Тулуп, подаренный Гринёвым Пугачёву, становится не только залогом спасения жизни, но и символом милосердия, благодарности и судьбоносной связи, выходящей за рамки социальных и политических разделений. Здесь мотив одежды используется для раскрытия сложности человеческих отношений, этических дилемм и нравственного выбора, демонстрируя, как малая деталь может нести огромную смысловую нагрузку и влиять на сюжет и идеи произведения.

Таким образом, предметный мотив одежды в русской литературе XVIII-XIX веков усложняется, переходя от простой аллегории к многомерной характеристике общества и символу глубоких человеческих отношений.

Социальные, моральные и психологические аспекты

Через мотив одежды, в частности кафтана или его функциональных аналогов, авторы XVIII-XIX веков передают целый спектр социальных отношений, моральных принципов и индивидуальных характеристик персонажей:

• Социальные отношения: У Фонвизина кафтан прямо демонстрирует крепостничество, через конфликт Простаковой и Тришки, который не смеет возразить своей госпоже. Социальное положение Простаковой и её власть над крепостным ярко проступают в их диалоге о сшитом кафтане. У Пушкина одежда также подчеркивает сословные различия, но при этом заячий тулуп парадоксальным образом объединяет дворянина Гринёва и крестьянина Пугачёва, стирая границы социального статуса перед лицом человечности.
• Моральные принципы: У Екатерины II кафтан символизирует несовершенство и коррумпированность системы законодательства, что является моральной критикой государственного аппарата. У Фонвизина отсутствие «правильного» кафтана для Митрофана и гнев Простаковой показывают моральную деградацию помещиков. У Пушкина пословица «Береги платье снову, а честь смолоду» становится нравственным кредо главного героя, а сам тулуп олицетворяет принципы милосердия и благодарности.
• Индивидуальные характеристики персонажей: Одежда служит мощным инструментом для раскрытия характеров. Скверно сшитый кафтан подчеркивает не только непрофессионализм Тришки, но и его беззащитность. Наряд Пугачёва, сочетающий роскошь с народными элементами, отражает его противоречивую натуру. Простой мундир Гринёва говорит о его честности и верности долгу.

В целом, мотив одежды, в частности кафтана или его функциональных аналогов, в русской литературе XVIII-XIX веков становится многогранным инструментом, позволяющим авторам не только передавать социальные отношения (крепостничество у Фонвизина), но и исследовать моральные принципы (честь и долг у Пушкина), а также раскрывать индивидуальные характеристики персонажей через их внешний облик и отношение к одежде. Это свидетельствует о его архетипической устойчивости и способности к многомерному символическому наполнению в различных художественных контекстах.

Заключение

Исследование архетипического мотива «кафтана» в русской литературе XVIII-XIX веков позволило нам пройти путь от его историко-культурной семантики до глубокого литературоведческого анализа, демонстрируя, как обыденный предмет гардероба превращается в мощный многофункциональный символ. Мы убедились, что кафтан — это не просто деталь костюма, а уникальный архетип, который на разных этапах литературного развития использовался для решения разнообразных художественных задач.

В работе были детально рассмотрены теоретические основы архетипической критики, показана эволюция понятия «архетип» от психологии К.Г. Юнга до литературоведческих концепций Е.М. Мелетинского и С.С. Аверинцева. Установлено, что мотив одежды, и в частности кафтана, обладает архетипическим значением, способным раскрывать социальный статус, внутренний мир персонажа и авторский замысел.

Анализ социокультурного и символического значения кафтана в русской культуре XVIII-XIX веков показал его глубокую укоренённость в быту и общественной жизни. От тюркского происхождения слова до его трансформации под влиянием европейской моды и роли как маркера социального статуса – всё это подтверждает, что кафтан был не просто одеждой, а сложным культурным кодом, читаемым обществом того времени.

Ключевым стало исследование функционирования мотива кафтана в конкретных произведениях. В «Сказке о мужике и кафтане» Екатерины II он выступил как аллегория неэффективного законодательного процесса и проявление политической сатиры. В комедии Д.И. Фонвизина «Недоросль» мотив кафтана стал инструментом характерологии и сатирического обличения крепостничества и нравственной деградации помещиков. Наконец, в повести А.С. Пушкина «Капитанская дочка» заячий тулуп, как функциональный аналог кафтана, достиг наивысшей степени символизма, став символом милосердия, судьбоносной связи и нравственного выбора, тесно связанного с центральной идеей чести и достоинства.

Сравнительный анализ выявил чёткую эволюцию архетипического мотива: от прямолинейной аллегории у Екатерины II, через многогранную характерологию и социальную критику у Фонвизина, к глубокому символизму человеческих отношений и нравственных принципов у Пушкина. Эта трансформация подчеркивает универсальность и адаптивность мотива одежды в русской литературе, его способность передавать как социальные отношения (крепостничество), так и моральные принципы (честь и долг), а также индивидуальные характеристики персонажей.

Таким образом, данная курсовая работа вносит вклад в литературоведение, заполняя пробелы в исследовании конкретного архетипического мотива «кафтана». Она демонстрирует, как внимательный анализ предметного мира произведения может раскрыть глубинные смыслы, авторские интенции и социокультурный контекст эпохи, подтверждая, что кафтан в русской литературе XVIII-XIX веков является не просто одеждой, а многофункциональным символом, отражающим сложную палитру человеческого бытия.

Список использованной литературы

1. Бетеа Д.М. Славянское дарение, поэт в истории и «Капитанская дочка» Пушкина // Автор и текст. СПб., 1996. С. 132-149.
2. Большакова А.Ю. Теория архетипа на рубеже XX-XXI вв. Теоретические проблемы литературоведения // Вопросы филологии. 2003. № 1(13). С. 25.
3. Ключевский В.О. «Недоросль» Фонвизина (опыт исторического описания учебной пьесы) // Ключевский В.О. Исторические портреты. М.: Вече, 2005. С. 236-252.
4. Короткова М.В. Путешествие в историю русского быта. Москва: Дрофа, 2003.
5. Кошман Л.В. История русской культуры IX–XX вв. Москва: Дрофа, 2002.
6. Лазареску О.Г. Предметный мотив одежды в русской литературе и фольклоре [Электронный ресурс] // Cyberleninka. – Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/n/predmetnyy-motiv-odezhdy-v-russkoy-literature-i-folklore (дата обращения: 27.10.2025).
7. Макогоненко Г.М. Денис Фонвизин. Творческий путь. М.: Наука, 1961. 280 с.
8. Манкевич И.А. Костюмные тексты в произведениях А.С. Пушкина в культурологическом прочтении // Вестник Томского Государственного университета. 2008. № 310 (Май). С. 31-37.
9. Мелетинский Е.М. О литературных архетипах. М.: РГГУ, 1994. 136 с.
10. Михайлова О.Н. Екатерина II-императрица, писательница, мемуарист // Сочинения Екатерины IІ. М., 1990. С. 3-20.
11. Пигарев К.В. Творчество Фонвизина. М.: Учпедгиз, 1954. 324 с.
12. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 10 т. М.: Изд-во Академии Наук СССР, 1957.
13. Рассадин С. Сатиры смелый властелин… М.: Книга, 1985. 243 с.
14. Синявский А. (Абрам Терц) Прогулки с Пушкиным // Синявский А. Путешествие на Черную речку. М., 2002. С. 7-98.
15. Смирнов И.П. Порождение интертекста: Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б.Л. Пастернака // Wiener Slawistischer Almanach. Sonderband 17. Wien, 1985. 205 S.
16. Современное зарубежное литературоведение (страны Западной Европы и США): концепции, школы, термины. Энциклопедический справочник / Под ред. И.П. Ильина. М., 1999.
17. Тагильцева Л., Тимофеева Е. К вопросу о символике тела в «Капитанской дочке» // Пушкинский сборник. М., 2005. С. 328-331.
18. Федорчук И. Дискурс публичного и частного в Царскосельском пространстве и тексте («екатерининское время») // Феномен повседневности: гуманитарные исследования. Философия. Культурология. История. Филология. Искусствоведение. СПб., 2005. С. 134-137.
19. Фонвизин Д.И. Недоросль: Избранные произведения. СПб.: Издательский Дом «Азбука-классика», 2008. 320 с.
20. Чистов К.В. Народное поэтическое творчество // Литературный энциклопедический словарь / под общ. ред. В.М. Кожевникова, П.А. Николаева. М.: Советская энциклопедия, 1987. С. 234.
21. Karlinsky S. Russian Drama from its Beginnings to the Age of Pushkin. Stanford University Press, 1985. 341 p.
22. Ефремова Т.Ф. Толковый словарь русского языка. 2000.
23. Керлот Х.Э. Словарь символов. М., 1994.
24. Толковый словарь живого великорусского языка В.И. Даля [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://slovardalja.net/word.php?wordid=13016 (дата обращения: 27.10.2025).
25. Толковый словарь русского языка под редакцией А.П. Евгеньевой [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://feb-web.ru/feb/mas/mas-abc/0encyc.htm (дата обращения: 27.10.2025).
26. Этимологический словарь М. Фасмера [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://etymolog.ruslang.ru/vasmer.php?id=212&vol=2 (дата обращения: 27.10.2025).
27. Дворянская мода XVIII- начала XX вв. [Электронный ресурс] // БГУОР. – Режим доступа: https://bguor.ru/novosti/istoriya-otechestvennoj-kultury/zhizn-russkogo-dvoryanina-xix-v-dvoryanskaya-moda-xviii-nachala-xx-vv.html (дата обращения: 27.10.2025).
28. «Архетипы в мировой литературе» — Астраханский государственный университет [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://asu.edu.ru/files/documents/000109/10996/%D0%90%D1%80%D1%85%D0%B5%D1%82%D0%B8%D0%BF%D1%8B%20%D0%B2%20%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%B9%20%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B0%D1%82%D1%83%D1%80%D0%B5%D0%B5.pdf (дата обращения: 27.10.2025).
29. Роль теории архетипов в анализе мифа [Электронный ресурс] // Cyberleninka. – Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/n/rol-teorii-arhetipov-v-analize-mifa (дата обращения: 27.10.2025).
30. История русская литературы XVIII – первой половины ХIХ веков [Электронный ресурс] // Электронная библиотека АГПУ. – Режим доступа: https://elib.altspu.ru/journals/altspu/2016/02/uch_2016_2_30.pdf (дата обращения: 27.10.2025).
31. Сатирические журналы 1769 года — ИСТОРИЯ РУССКОЙ ЖУРНАЛИСТИКИ [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://hist-journalist.narod.ru/18vek/1769s.html (дата обращения: 27.10.2025).
32. Архетипы и образы русской литературы: Программа курса магистерской подготовки [Электронный ресурс] // ННГУ. – Режим доступа: http://www.unn.ru/pages/issues/archetype/Archetypy.pdf (дата обращения: 27.10.2025).
33. Костюм — вещь и образ в русской литературе [Электронный ресурс] // Новое литературное обозрение. – Режим доступа: https://www.nlobooks.ru/magazines/novoe_literaturnnoe_obozrenie/82_nlo_2006/article/6883/ (дата обращения: 27.10.2025).
34. Язык моды XVIII–XIX веков в русском культурном быту: трудности перевода [Электронный ресурс] // Горький Медиа. – Режим доступа: https://magazines.gorky.media/nlo/2007/5/yazyk-mody-xviii-xix-vekov-v-russkom-kulturnom-bytu-trudnosti-perevoda.html (дата обращения: 27.10.2025).
35. Костюмы пожилых персонажей в русской литературе XIX века – Modernités russes [Электронный ресурс] // Journals.openedition. – Режим доступа: https://journals.openedition.org/modernitesrusses/1709 (дата обращения: 27.10.2025).
36. Буало в русской литературе XVIII — первой трети XIX века. М. [Электронный ресурс] // Imwerden. – Режим доступа: https://imwerden.de/pdf/bualo_v_russkoi_literature_18-nachala_19_veka_2008.pdf (дата обращения: 27.10.2025).
37. ЦЕННОСТНЫЕ ОРИЕНТАЦИИ РУССКОЙ КЛАССИКИ [Электронный ресурс] // Elibrary. – Режим доступа: https://elibrary.ru/download/elibrary_17208761_75531980.pdf (дата обращения: 27.10.2025).