Инквизиция как юридический институт: Правовые предпосылки, процессуальное новшество и система наказаний в Западной Европе XII–XV веков

Введение: От религиозной борьбы к правовой системе

В современном сознании Инквизиция часто предстаёт как мрачный символ религиозного фанатизма и средневековой жестокости. Однако такой односторонний взгляд игнорирует её фундаментальное значение как одного из наиболее влиятельных и новаторских юридических институтов в истории Западной Европы. Это исследование призвано выйти за рамки упрощенных представлений и глубоко проанализировать Инквизицию именно в её правовом, процессуальном и пенитенциарном аспектах. Мы сосредоточимся на том, как она трансформировала средневековое судопроизводство, какие новые правовые категории ввела и как это повлияло на развитие юстиции в целом. Инквизиция, как будет показано, была не просто инструментом подавления ересей, но и продуктом «правовой революции» XII-XIII веков, когда Католическая Церковь, по выражению Г.Дж. Бермана, фактически стала «первым государством Нового времени», создав сложную административную и юридическую систему, заложившую основы западного права. Именно эти основы продолжают оказывать влияние на современное правосудие, демонстрируя глубокую историческую преемственность.

Теоретико-правовые основы формирования института Инквизиции

Возникновение Инквизиции не было случайным актом вероломства или произвола, а стало закономерным результатом глубоких теологических, политических и правовых процессов, происходивших в Западной Европе XII-XIII веков. Именно в этот период происходит беспрецедентное усиление папской власти и централизация церковного управления, что привело к формированию Католической Церкви как уникальной транснациональной державы. С этим возвышением папства тесно связано становление Канонического права (Corpus Iuris Canonici) как универсальной правовой системы, охватывающей не только церковные, но и многие светские аспекты жизни средневекового общества.

Истоки: Папские декреталии и соборные постановления

Формальные предпосылки для создания Инквизиции были заложены в конце XII — начале XIII века в ответ на быстрое распространение массовых еретических движений, таких как альбигойская ересь (катары), которая представляла серьёзную угрозу для догматического и социального порядка. Одним из первых и наиболее значимых актов, ставших фундаментом для инквизиционной процедуры, была папская декреталия «Ad abolendam» («Об искоренении»), обнародованная папой Луцием III на Веронском соборе в 1184 году. Этот документ не просто призывал к борьбе с ересью, но и обязывал епископов активно выявлять и наказывать еретиков, тем самым закрепляя принцип розыскного (инквизиционного) процесса (inquisitio) на епископальном уровне.

Однако подлинное институциональное оформление Инквизиция получила на IV Латеранском соборе 1215 года под председательством папы Иннокентия III. Этот собор, ставший вехой в истории Католической Церкви, принял ряд революционных постановлений, среди которых ключевым для нашего анализа является канон «Contra Haereticos». Он не только обязал светские власти изгонять еретиков под угрозой отлучения и конфискации земель, но и, что критически важно, запретил духовенству участвовать в ордалиях. Этот запрет фактически лишил «Божий суд» санкции Церкви, создав вакуум в системе доказательств и вынудив церковные и светские суды искать новые, рациональные юридические процедуры. Именно этот вакуум и был призван заполнить развивающийся инквизиционный процесс, основанный на системе формальных доказательств, а не на иррациональном «Божьем суде». Позднее, в 1234 году, папа Григорий IX обнародовал Декреталии Григория IX (Liber Extra), которые стали одной из важнейших частей Corpus Iuris Canonici и систематизировали многие процессуальные нормы, включая положения о борьбе с ересью. Эти декреталии заложили основу для унифицированной правовой практики, что было беспрецедентно для того времени.

Юридическое новшество: Переход от обвинительного (Accusatio) к разыскному (Inquisitio) процессу

Переход от обвинительного (accusatio) к разыскному (inquisitio) процессу стал одним из самых значительных юридических преобразований Средневековья, обозначив не просто смену процедур, а настоящую «правовую революцию», как её назвал Гарольд Дж. Берман. До появления Инквизиции в Западной Европе доминировал архаичный обвинительный процесс, который значительно отличался от современного понимания судебной системы.

Ранее, в рамках accusatio, судебное разбирательство возбуждалось исключительно по инициативе частного лица – обвинителя (inscriptor), который должен был открыто заявить о преступлении. Обвинитель нёс полную ответственность за свои слова: в случае, если он не мог доказать вину подсудимого, он сам мог быть подвергнут наказанию, аналогичному тому, что грозило бы обвиняемому. Это ограничивало количество исков и делало процесс крайне персонифицированным. В этом процессе, особенно для установления вины несвободных лиц или тех, чья репутация уже была сомнительной, широко применялись ордалии, или «Божий суд». Это были испытания огнём, водой, железом, предполагавшие, что Бог сам укажет на виновного. Практический результат такого подхода состоял в том, что правосудие часто зависело не от фактов, а от мистического толкования событий, что создавало благодатную почву для произвола.

Однако, как уже упоминалось, IV Латеранский собор 1215 года радикально изменил ситуацию, запретив священникам участвовать в проведении ордалий. Без участия духовенства, которое освящало эти ритуалы, «Божий суд» потерял свою легитимность в глазах Церкви, что сделало необходимым разработку новой, более рациональной системы доказывания.

От «Божьего суда» к системе формальных доказательств

Инквизиционный процесс (inquisitio) стал именно таким новшеством. Его принципиальное отличие заключалось в том, что производство начиналось ex officio – по должности, то есть по инициативе самого судьи (инквизитора), без необходимости формального обвинителя. Основанием для начала расследования могли служить донос, народная молва (inquisitio famae) или даже простое подозрение. Это позволило судебной системе быть гораздо более активной и проактивной в выявлении преступлений, особенно ереси, которую Церковь рассматривала как угрозу общественному порядку.

Сущность юридического новшества инквизиционного процесса состояла во введении системы формальных доказательств. В отличие от ордалий, где исход зависел от «Божьей воли», здесь ценность каждого вида доказательств была заранее строго определена законом. Это означало, что судья не имел полной свободы в оценке улик, а должен был следовать чётким правилам. Доказательства делились на:

• Полное доказательство (plena probatio): прямое свидетельство двух заслуживающих доверия очевидцев или собственное признание обвиняемого.
• Полудоказательство (semiplena probatio): косвенное свидетельство, улики или показания одного свидетеля.

Согласно процессуальным нормам, два полудоказательства (например, два косвенных свидетельства, каждое из которых само по себе не доказывало вину) приравнивались к полному доказательству. Эта система, казавшаяся логичной для своего времени, давала основание для применения пыток, если имелось достаточно полудоказательств, но не хватало полного признания. Это был критический момент, поскольку он создавал юридическую лазейку для санкционированного насилия, объясняя, почему пытки стали столь распространённым явлением.

Признание как «Царица доказательств» (Regina Probationum)

В системе формальных доказательств наиболее совершенным и желанным доказательством считалось собственное признание обвиняемого. Оно получило меткое название «царица доказательств» (regina probationum). Признание было не просто одним из видов доказательств; оно воспринималось как окончательное подтверждение вины, способное разрешить все сомнения и придать процессу легитимность. Причины такой исключительной роли признания были многогранны:

• Теологические: Признание греха считалось первым шагом к покаянию и спасению души, что было ключевой целью Инквизиции.
• Юридические: Оно упрощало процесс, исключая необходимость дальнейшего поиска улик и свидетельских показаний, которые могли быть противоречивыми или труднопроверяемыми.
• Практические: В условиях отсутствия развитых криминалистических методов, признание часто было единственным способом получить «прямое» доказательство.

Именно это стремление к получению признания как «царицы доказательств» впоследствии стало одним из главных факторов, обусловивших широкое применение пыток в инквизиционном процессе. Понимание этой логики крайне важно для осознания эволюции правовых систем, где поиск истины часто сталкивался с прагматикой получения «неопровержимых» доказательств.

Процессуальные нормы и легализация применения пыток

Инквизиционный процесс, будучи юридическим новшеством, также породил специфические процессуальные нормы, которые сегодня вызывают наибольшие споры и критику. Центральными элементами здесь стали исключительный правовой статус инквизитора и официальная легализация пыток как инструмента получения признания.

Правовой статус инквизитора и презумпция виновности

Инквизитор, как правило, член монашеского ордена (доминиканец или францисканец), являлся прямым делегатом Папы Римского. Его полномочия были чрезвычайно широки, а юрисдикция распространялась практически на все слои общества. Он мог инициировать расследование ex officio, вызывать свидетелей, проводить допросы и выносить приговоры. При этом осудить высокопоставленного церковного иерарха или светского монарха мог только сам Папа.

В инквизиционном судопроизводстве доминировал принцип презумпции виновности. Это означало, что обвиняемый должен был доказать свою невиновность, а не обвинение – его вину. Обвиняемый, по сути, считался виновным до тех пор, пока не смог убедительно опровергнуть подозрения или не раскаялся. Этот подход был диаметрально противоположен принципам современного правосудия, где действует презумпция невиновности, и создавал огромные трудности для защиты.

Еще одной спорной практикой, ставшей частой с конца XIV века, было несообщение обвиняемому имён свидетелей. Это обосновывалось защитой свидетелей от возможного преследования со стороны еретиков или их сторонников, но на практике лишало обвиняемого возможности оспорить достоверность показаний или указать на личную неприязнь свидетеля. Обвиняемый мог лишь заявить о наличии врагов, которые могли бы оговорить его, но проверить это было крайне сложно, что делало защиту фактически невозможной.

Булла «Ad extirpanda» (1252 г.) и регламентация пытки

Легализация применения пыток (tortura) в инквизиционном процессе стала одной из самых мрачных страниц в истории Инквизиции. Истоки пытки как правового инструмента восходят к римскому праву, где она изначально применялась преимущественно к рабам для получения показаний. Однако в Средневековье, с развитием инквизиционного процесса и стремлением к получению «царицы доказательств», пытка стала применяться к представителям любых сословий.

Официально применение пыток для инквизиционного следствия было санкционировано папой Иннокентием IV в булле «Ad extirpanda» (15 мая 1252 года). Этот документ разрешал светским властям использовать пытки против еретиков для получения признания. Важно отметить, что изначально Церковь напрямую не применяла пытки, но санкционировала их использование светскими властями, которым передавала еретиков. Однако вскоре эта практика была адаптирована и самой церковной Инквизицией, демонстрируя, как быстро юридические лазейки могут привести к повсеместному применению сомнительных методов.

Применение пытки регламентировалось, хотя эти правила часто обходились:

• Официально запрещалось пытать более одного раза. Однако эту норму обходили, записывая последующие сеансы как «продолжение первой пытки». Таким образом, формально правило соблюдалось, но фактически обвиняемый мог подвергаться пыткам многократно.
• Для применения пытки обычно требовалось наличие не менее двух косвенных свидетельских показаний (semiplena probatio) против подозреваемого, что создавало юридическую основу для этого шага. Целью было превратить полудоказательства в полноценное признание.

Среди наиболее распространенных методов пыток, использовавшихся в инквизиционных трибуналах, были:

• Дыба (растяжение тела, приводящее к вывиху суставов).
• Пытка водой (вливание большого количества жидкости в желудок, часто сопровождавшееся сдавливанием живота).
• Страппадо (strappado или squassatio) – подвешивание за связанные за спиной руки, часто с привязанным к ногам грузом, что вызывало вывихи и разрывы суставов плеч.

Эти методы были направлены на причинение мучительной боли с целью сломить волю обвиняемого и добиться признания. Именно эта цель, оправдываемая поиском «истины», привела к тому, что Инквизиция стала символом жестокости, несмотря на попытки регламентации.

Система наказаний и разграничение юрисдикции

Система наказаний, применяемая Инквизицией, была сложной и многогранной, отражая как теологические, так и юридические принципы средневекового общества. Ключевым аспектом здесь было строгое разграничение юрисдикции между церковным судом и светской властью, основанное на древнем каноническом принципе.

Принцип «Церковь не знает крови» (Ecclesia non novit sanguinem)

Сама Инквизиция, как церковный трибунал, не выносила смертных приговоров. Это было обусловлено основополагающим каноническим принципом: «Церковь не знает крови» (Ecclesia non novit sanguinem). Этот принцип запрещал духовенству участвовать в пролитии крови, что распространялось и на смертную казнь. Однако это вовсе не означало, что Инквизиция не была причастна к смертным приговорам.

Вместо прямого вынесения смертного приговора, Инквизиция применяла процедуру «релаксации» (relaxatio). Упорствующих еретиков, которые отказывались раскаяться, или рецидивистов (тех, кто повторно впадал в ересь после покаяния), «отпускали» — то есть передавали в руки светской власти для исполнения приговора, которым обычно было сожжение. Этот механизм позволял Церкви формально соблюсти канонический запрет на пролитие крови, но при этом гарантировать казнь еретика. Таким образом, формально не совершая казни, Церковь выступала её инициатором и обоснованием.

Обязанность светских властей исполнять смертный приговор (сожжение) была закреплена в законах Священной Римской империи. Например, указы императора Фридриха II, издававшиеся с 1220 года, прямо предписывали светским властям казнить еретиков, переданных им церковным судом. Эта практика была подтверждена и папскими буллами, такими как уже упомянутая «Ad extirpanda» (1252 г.), которая не только легализовала пытки, но и закрепляла обязанность светских властей сжигать еретиков, переданных им Инквизицией. Воззвание Инквизиции к светским властям о пощаде жизни осужденного, которое часто включалось в акты передачи, как правило, было пустой формальностью, имевшей целью лишь соблюсти канонический запрет. Это демонстрирует сложную игру юридических формальностей, призванных сохранить моральный облик Церкви, при этом не отказываясь от фактического наказания.

Конфискация имущества была еще одной мерой наказания, которую, как и смертную казнь, Инквизиция в теории не применяла напрямую. Однако она была неотъемлемой частью приговоров и исполнялась светской властью. Конфискованное имущество часто делилось между инквизицией, местным епископом и светскими властями, что создавало дополнительный стимул для преследования еретиков.

Пенитенциарная система: Виды тюремного заключения

Для раскаявшихся еретиков («примиренных»), которые признали свою вину и выразили покаяние, спектр наказаний был шире и не включал смертную казнь. Он охватывал:

• Наложение епитимии, постов и молитв: Духовные наказания, направленные на искупление грехов.
• Ношение позорящей одежды: Например, санбенито в Испании – специальный жёлтый кафтан с изображением крестов, который публично объявлял человека еретиком.
• Тюремное заключение: Разделялось на две основные формы:
  • «Широкая стена» (murus largus): Относительно мягкое заключение, которое часто напоминало монашескую жизнь. Заключенные имели относительную свободу перемещения в пределах тюрьмы, могли общаться друг с другом, читать, заниматься рукоделием и принимать посетителей. Целью было не столько наказание, сколько изоляция от мира и возможность для покаяния и размышлений.
  • «Узкая стена» (murus strictus): Более суровое и строгое одиночное зак��ючение. Заключенные содержались в изолированных камерах, часто в крайне стесненных условиях, с ограниченным доступом к свету, свежему воздуху и общению. Этот вид заключения применялся к тем, чья ересь считалась более тяжкой или чьё раскаяние было менее убедительным.

Эта детализация пенитенциарной системы показывает, что Инквизиция, несмотря на свою суровость, обладала достаточно развитой и структурированной системой наказаний, отличавшейся от более примитивных форм правосудия того времени. Этот аспект часто упускается при поверхностном рассмотрении, но он демонстрирует определённую юридическую изощренность в отношении к различным категориям осужденных.

Инквизиция в свете современной историографии

На протяжении веков история Инквизиции была окутана мифами и предрассудками, часто формируемыми идеологическими или сенсационными нарративами. Однако современная историография, начиная примерно с 1980-х годов, совершила настоящий прорыв, предложив критическое переосмысление этих мифов, основанное на тщательном архивном анализе.

Ревизионистские исследования и статистика

Фундаментальным трудом, сформировавшим основу для последующих исследований, до сих пор остается классическая работа американского историка Генри Чарльза Ли «История инквизиции в средние века», изданная в конце XIX — начале XX века. Однако новые методологии и доступ к ранее закрытым архивам позволили значительно уточнить многие выводы.

Ключевым достижением современной историографии является опровержение пропагандистских мифов о «миллионах жертв», известных как «Чёрная легенда». Эти мифы, часто распространяемые в рамках антикатолических или антиклерикальных кампаний, не выдерживают проверки фактами. Ревизионистские историки, такие как Густав Хеннингсен и Хайме Контрерас, провели дотошный анализ сохранившихся архивных документов.

Их исследование Испанской Инквизиции (Suprema), основанное на анализе 49 092 досье за период с 1560 по 1700 год, показало, что только 1,9% приговоров определяли вину и передавали дело светским властям для исполнения смертного приговора. Это составляет всего 775 казненных за более чем столетие в рамках одного из самых известных и влиятельных инквизиционных трибуналов. Это число кардинально отличается от широко распространённых ошибочных представлений.

Период исследования	Количество досье	Доля смертных приговоров	Абсолютное число казненных
1560–1700 гг.	49 092	1,9%	775

Согласно современным историографическим оценкам, общее число казненных по приговорам Испанской Инквизиции за весь период её деятельности (1478–1834 гг.) составляет от 3 000 до 5 000 человек. Эти цифры, хотя и не уменьшают трагичности каждой отдельной судьбы, радикально отличаются от многомиллионных оценок «Чёрной легенды» и ставят деятельность Инквизиции в исторический контекст, соответствующий масштабам судебных репрессий того времени. Это показывает важность критического анализа исторических источников, а не слепого доверия популярным мифам.

Более того, архивные данные показывают, что от четверти до трети всех привлеченных к суду Инквизиции обвиняемых были либо оправданы, либо отпущены без наказания. В некоторых регионах, например, в Толедо, этот показатель достигал двух третей. Это свидетельствует о том, что инквизиционный процесс, при всей его специфике и суровости, не был абсолютно произвольным и несправедливым в каждом случае, а имел свои процедурные механизмы, которые могли привести к оправданию.

Оценка правового наследия

Несмотря на все спорные и трагические аспекты, инквизиционный процесс оставил значительное правовое наследие. Он стал важнейшей вехой в развитии уголовного процесса в Европе, способствовав переходу от архаичных форм к более рациональным, хотя и далеко не идеальным, юридическим процедурам. Инквизиционная форма процесса, с её акцентом на активном розыске, сборе доказательств и стремлением к получению признания, оказала влияние на развитие уголовного права в светских государствах Европы. Многие элементы инквизиционного процесса (например, следствие ex officio, система формальных доказательств) были заимствованы и адаптированы для создания современной континентальной модели уголовного судопроизводства, которая доминировала в Европе до конца XVIII века и в некоторых аспектах сохраняется до сих пор. Это доказывает, что даже самые спорные исторические институты могут быть источником важных правовых инноваций.

Таким образом, Инквизиция была не только религиозным трибуналом, но и новаторским юридическим институтом, чья деятельность, при всей её противоречивости, стала важным этапом в эволюции западного права.

Заключение

Исследование Инквизиции через призму её правовых, процессуальных и пенитенциарных аспектов позволяет выйти за рамки упрощённых исторических нарративов и увидеть её как сложный, многогранный институт, глубоко укорененный в правовой и теологической мысли Средневековья. Мы установили, что Инквизиция была продуктом «правовой революции» XII-XIII веков, став ответом Католической Церкви на вызовы массовых еретических движений и одновременно проявлением её стремления к созданию универсальной, централизованной юстиции.

Ключевым выводом является признание юридического новшества инквизиционного процесса (inquisitio), который пришёл на смену архаичному обвинительному порядку (accusatio) и «Божьему суду». Введение системы формальных доказательств, с её категориями plena probatio и semiplena probatio, а также возведение собственного признания обвиняемого в ранг «царицы доказательств» (regina probationum), радикально изменило подход к установлению вины. Это, в свою очередь, привело к легализации пыток буллами, такими как «Ad extirpanda» (1252 г.), что стало одним из наиболее трагических последствий новой правовой методологии.

Анализ системы наказаний продемонстрировал уникальное разграничение юрисдикции, основанное на принципе «Церковь не знает крови» (Ecclesia non novit sanguinem). Инквизиция передавала упорствующих еретиков светской власти для исполнения смертного приговора (relaxatio), а для раскаявшихся предлагала сложную пенитенциарную систему с различными режимами тюремного заключения (murus largus и murus strictus). Эти различия показывают не только жесткость, но и определенную дифференциацию подхода, в зависимости от степени вины и раскаяния.

Наконец, обращение к современной историографии позволило критически переосмыслить мифы «Чёрной легенды». Основанные на дотошном архивном анализе (например, исследования Хеннингсена и Контрераса по Испанской Инквизиции), эти данные предоставляют корректную оценку масштабов деятельности и числа жертв, значительно отличающуюся от сенсационных утверждений. Эти ревизионистские исследования подтверждают необходимость строго академического подхода, основанного на первичных источниках и современной научной методологии.

Инквизиция, таким образом, предстаёт не просто как институт подавления, но и как ключевой элемент в развитии западного процессуального права. Её методы и принципы оказали значительное влияние на последующее формирование инквизиционной (розыскной) модели уголовного процесса в континентальной Европе. Дальнейшие исследования могли бы углубить сравнительный анализ влияния инквизиционных норм на светское право различных европейских государств, а также более подробно изучить региональные особенности применения инквизиционного процесса.

Список использованной литературы

1. Антология мировой правовой мысли: В 5 т. Т. 2: Европа V-XVII века. М.: Мысль, 1999. 830 с.
2. Бемер Г. Инквизиция. Иезуиты. СПб.: Полигон, 1999. 1248 с.
3. Берман Гарольд Дж. Западная традиция права эпохи формирования. М.: Инфра-М, 1998. 622 с.
4. Винтер Э. Папство и царизм. М.: Прогресс, 1964. 533 с.
5. Всеобщая история государства и права / под ред. Батыра К.И. М., 1993.
6. Гергей Е. История Папства. М.: Республика, 1996. 462 с.
7. Григулевич И. Р. Инквизиция. М.: Политиздат, 1985. 448 с.
8. Григулевич И. Р. История инквизиции (XIII-XX в.). М.: Наука, 1970. 447 с.
9. Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М.: Искусство, 1984. 354 с.
10. Инфесура С. Дневники. Документы по истории папства XV-XVI веках. М.: Госиздат, 1939. 234 с.
11. История государства и права зарубежных стран / под ред. Жукова О.А., Крашенинниковой Н.А. М., 1996.
12. История папства и инквизиции. М-Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1959. 183 с.
13. История политических и правовых учений в Средние века и Возрождения. М.: Наука, 1986. 354 с.
14. Карр Ф. Испанская инквизиция. М.: Центрполиграф, 2002. 444 с.
15. Кимов Т.Д. Средневековая Инквизиция // История и право. 1999. № 10. С. 43.
16. Ле Гофф Ж. Цивилизация Средневекового запада. М.: Прогресс, 1992. 376 с.
17. Лозинский С. Г. История Инквизиции: В 3 т. Т. 3: Испанская инквизиция. М.: Мысль, 2000. 860 с.
18. Лозинский С. Г. История папства. М.: Политиздат, 1986. 380 с.
19. Льоренте Х. А. История Испанской инквизиции: В 2 т. М.: Ладомир, 1999. 1500 с.
20. Мейкок А. История инквизиции. М.: Олма-Пресс, 2002. 386 с.
21. Опыт тысячелетия: средние века и возрождение. М.: Юристь, 1996. 575с.
22. Осокин Н. История Альбигойцев и их времени. М.: АСТ, 2000. 890 с.
23. Пытка как институт процессуального права (на примере уголовно-процессуального кодекса Каролины 1532 г.) // Молодой ученый. 2017. № 23. С. 136-138. URL: https://moluch.ru/archive/144/40285/ (дата обращения: 06.10.2025).
24. Причины возникновения инквизиции в Западной Европе. URL: https://studwood.net/1435759/istoriya/prichiny_vozniknoveniya_inkvizitsii_zapadnoy_evrope (дата обращения: 06.10.2025).
25. Сабатини Р. Торквемада и Испанская инквизиция. М.: Тера-Книжный клуб, 1999. 320 с.
26. Сказкин С. Д. Из истории социально-политической и духовной жизни Западной Европы в Средние века. М.: Наука, 1981. 295 с.
27. Социальные и политические предпосылки возвышения папства в XII—XIII вв. URL: https://wikireading.ru/41983 (дата обращения: 06.10.2025).
28. Суд инквизиции: самый знаменитый суд в истории Европы. ПостНаука. URL: https://postnauka.org/video/28059 (дата обращения: 06.10.2025).
29. Тимонов М.П. Инквизиция: пытки и наказания // Право. 1995. № 4. С. 26.
30. Устройство и судопроизводство инквизиции в Средние века. Elibrary. 2022. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=48425712 (дата обращения: 06.10.2025).
31. Хрестоматия памятников феодального государства и права стран Европы. М.: Госюриздат, 1961. 950 с.