Карл Маркс, наряду с Максом Вебером и Эмилем Дюркгеймом, по праву занимает место одного из трех столпов классической социологической мысли. Его идеи, сформулированные в XIX веке, до сих пор вызывают ожесточенные дискуссии, будучи одновременно объектом как горячей апологии, так и резкой критики. В центре этой дискуссии — исторический материализм (Истмат), который представляет собой амбициозную попытку создать всеобъемлющую теорию общественного развития. Однако, несмотря на его колоссальное влияние, Истмат часто обвиняют в чрезмерном экономическом детерминизме, что ставит под вопрос его способность адекватно объяснять сложную динамику современного мира.
Настоящая работа ставит своей целью провести критический, неидеологизированный и системный анализ исторического материализма, сосредоточившись на его фундаментальных принципах как социологической теории. Мы проанализируем основные направления его критики, особенно в контексте экономического детерминизма, и, что наиболее важно, оценим его актуальность и методологический потенциал в современной социальной теории XXI века. Структура работы последовательно раскроет ключевые аспекты Истмата: от его онтологических и эпистемологических основ, через классическую критику, до постмарксистского синтеза и эмпирической валидации в контексте новых социальных феноменов.
I. Фундаментальное ядро: Исторический Материализм как социологическая теория
Исторический материализм представляет собой материалистическое осмысление диалектического развития исторического процесса, рассматривающее общество как целостную и развивающуюся социальную систему, управляемую объективными законами. Это не просто социальная философия, а полноценная социологическая теория, поскольку она стремится обнаружить общие законы и движущие силы исторического процесса, возводя, таким образом, социологию на уровень науки об обществе. В качестве базиса истории здесь выступает процесс материального производства и связанная с ним форма взаимодействия — гражданское общество. Из этого следует, что для понимания любой общественной формации необходимо прежде всего анализировать экономические отношения, которые лежат в её основе.
Принцип первичности бытия над сознанием
В основе исторического материализма лежит фундаментальный философско-социологический принцип, утверждающий первичность материальной жизни общества (общественного бытия) по отношению к общественному сознанию. Этот тезис стал краеугольным камнем марксистского понимания общества и истории. Карл Маркс сформулировал его с предельной ясностью в «Предисловии» к своей работе «К критике политической экономии» (1859):
Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание.
Эта, казалось бы, простая фраза переворачивает традиционные представления о роли идей и духовных ценностей в истории. Для Маркса, не идеи великих мыслителей или моральные императивы формируют общество, а материальные условия существования людей, их способы производства и воспроизводства жизни. Общественное бытие, включающее в себя прежде всего экономическую структуру, является фундаментом, на котором возвышается всё остальное – от правовых и политических институтов до религиозных верований, искусства и философии. Таким образом, изменения в материальных условиях неизбежно влекут за собой трансформацию всей социокультурной надстройки. Важный нюанс здесь заключается в том, что идеи и сознание, хоть и вторичны, не являются пассивными отражениями бытия, а способны оказывать обратное влияние, ускоряя или замедляя социальные изменения.
Структурно-функциональная модель: Базис и Надстройка
Для детального анализа сложного социального организма Маркс предложил концептуальную модель, состоящую из Базиса и Надстройки. Эти категории позволяют не только описать, но и объяснить динамику общественной жизни, выявляя взаимосвязи между экономическими отношениями и всеми прочими сферами.
Базис общества определяется как совокупность исторически определенных производственных отношений. Эти отношения складываются между людьми в процессе производства материальных благ и включают в себя:
- Отношения собственности на средства производства (кто владеет землей, фабриками, капиталом).
- Отношения распределения (как распределяются произведенные блага).
- Отношения обмена и потребления.
В своей совокупности производственные отношения формируют экономическую структуру общества, являясь его реальным фундаментом.
Над Базисом возвышается Надстройка. Это комплекс идеологических отношений и взглядов (идей), а также соответствующих им организаций и учреждений, которые обусловлены Базисом. К Надстройке относятся:
- Политические институты (государство, партии).
- Правовые системы (законы, суды).
- Религиозные верования и организации.
- Моральные нормы.
- Искусство и философия.
Важно отметить, что Базис и Надстройка не существуют изолированно. Они находятся в диалектической взаимосвязи, где Базис играет определяющую роль, но Надстройка, в свою очередь, обладает относительной автономией и может оказывать обратное воздействие на Базис. Однако, согласно Марксу и Энгельсу, именно социально-экономические отношения выдвигаются на первый план как первопричина большинства социальных изменений.
Базис и Надстройка с достаточной полнотой характеризуют особенность каждой общественно-экономической формации (ОЭФ), определяя её качественное отличие от других. Марксистская теория выделяет классическую пятистадийную схему общественно-экономических формаций:
- Первобытно-общинная формация: Отсутствие частной собственности и классов.
- Рабовладельческая формация: Класс рабовладельцев и рабов, основа производства — рабский труд.
- Феодальная формация: Класс феодалов и крепостных, основа — феодальная собственность на землю.
- Капиталистическая формация: Класс буржуазии и пролетариата, основа — частная собственность на средства производства и наёмный труд.
- Коммунистическая формация: Предполагаемое будущее общество без классов и частной собственности, достигаемое через социализм как первую стадию.
Основной движущей силой смены формаций является изменение способа производства. Способ производства — это единство производительных сил (средства труда, рабочая сила, технологии) и производственных отношений. Когда производительные силы развиваются до такой степени, что приходят в противоречие с существующими производственными отношениями (например, новые технологии требуют новых форм организации труда, которые старые отношения не могут вместить), возникает социальная революция. Изменение способа производства рано или поздно влечёт за собой изменение всего общественного строя. Таким образом, исторический процесс развития экономической общественной формации рассматривается Марксом как «естественно-исторический процесс», подчиняющийся объективным законам, подобно законам природы. Практическая выгода такого подхода заключается в том, что он позволяет прогнозировать направления развития общества, выявляя скрытые напряжения между производительными силами и производственными отношениями.
II. Классическая критика и преодоление экономического детерминизма
Хотя исторический материализм предложил мощную объяснительную модель, его акцент на экономическом факторе вызвал серьёзную критику со стороны других выдающихся мыслителей. Главное возражение заключалось в кажущейся односторонности марксистского подхода, который, по мнению критиков, недооценивал роль неэкономических факторов в формировании общества.
Критика Макса Вебера: Роль культуры и понимающая социология
Одним из наиболее значимых критиков экономического детерминизма Маркса был выдающийся немецкий социолог Макс Вебер. В отличие от Маркса, который связывал феномен капитализма исключительно со «страстью к наживе» и расширенным воспроизводством капитала, Вебер настаивал на необходимости учёта всего комплекса материальных и духовных факторов для полного понимания общества.
Вебер в своей знаковой работе «Протестантская этика и дух капитализма» (1905) предложил альтернативное объяснение генезиса капитализма, подчеркнув влияние культурных и религиозных факторов, в частности, протестантизма (кальвинизма). Ключевой механизм, описанный Вебером, заключался в идее «призвания» (Beruf). В протестантской теологии мирской труд переставал быть проклятием или низменной необходимостью, превращаясь в религиозно значимую задачу, способ служения Богу. Успех в мирской деятельности, рациональное ведение хозяйства и усердный труд воспринимались как знак «избранности», божественного благоволения. Более того, мирской аскетизм пуритан поощрял рациональное и методичное накопление богатства, но запрещал его трату на личное потребление, роскошь или плотские удовольствия. Таким образом, накопленный капитал не расходовался, а реинвестировался, становясь движущей силой развития капиталистической экономики. Для Вебера «дух капитализма» — это не просто жажда денег, а специфический этос, rooted в протестантской этике, который рационализирует и одобряет систематическое стремление к прибыли. Этот подход показал, что культурные ценности могут быть не просто отражением экономики, а её активным формирующим фактором.
Это методологическое различие между Марксом и Вебером лежит в основе двух различных подходов к социологии. Маркс использовал естественно-исторический подход, стремясь выявить объективные законы, управляющие историческим развитием, подобно законам природы. Вебер же разработал понимающую социологию (нем. Verstehende Soziologie), которая стремится не только рассмотреть внешнее социальное действие, но и распознать его цель, смысл и субъективные мотивы акторов. Для Вебера, чтобы понять социальное явление, необходимо проникнуть во внутренний мир участников, понять их ценности, верования и рациональные обоснования действий. Этот подход позволяет учитывать не только экономические, но и культурные, религиозные, политические и идеологические факторы как самостоятельные движущие силы истории.
Теория конфликта Ральфа Дарендорфа
Другой важный вызов марксистской классовой теории бросил немецкий социолог Ральф Дарендорф, один из основателей Теории конфликта. Дарендорф критиковал Маркса за крайности классового конфликта, утверждая, что в современном индустриальном и постиндустриальном обществе основным источником конфликта является уже не собственность на средства производства, а власть и господство, присущие структуре социальных позиций и ролей.
В своих работах Дарендорф указывал на «разложение» двух основных классов, описанных Марксом:
- Буржуазия (класс собственников) разделилась на собственников капитала и менеджеров, которые управляют предприятиями, но не всегда ими владеют. Контроль над средствами производства перешёл к управленцам, а не к владельцам.
- Пролетариат также фрагментировался на множество групп со своими специфическими интересами, включая высококвалифицированных рабочих, служащих, технических специалистов и так далее.
Эти изменения, по мнению Дарендорфа, делают традиционную марксистскую классовую теорию неадекватной реалиям постиндустриального общества. Конфликт теперь разворачивается не между владельцами и невладельцами средств производства, а между теми, кто обладает властью и авторитетом в организациях и учреждениях, и теми, кто подчиняется. Источником конфликта становится неравное распределение власти, а не собственности. При этом конфликты не обязательно носят революционный характер, а могут быть институционализированы и разрешаться в рамках существующих социальных структур (например, через профсоюзы, политические партии). Таким образом, Дарендорф предложил более нюансированную и децентрализованную модель конфликта, которая отражает сложность современного общества, указывая на новые механизмы социальной динамики.
III. Постмарксистский синтез и расширение категориального аппарата
В то время как классические критики оспаривали фундаментальные допущения Маркса, постмарксистские и критические теоретики пошли по пути не полного отрицания, а развития и усложнения марксистской теории. Они стремились преодолеть её ограничения, инкорпорируя новые аспекты и расширяя категориальный аппарат, тем самым демонстрируя живучесть и адаптивность марксистского наследия.
Пьер Бурдье: Символический капитал и социальные «поля»
Французский социолог Пьер Бурдье занимал критическую позицию по отношению к марксистскому примату экономики, но не отвергал Маркса полностью, а скорее дополнял его. Он подчёркивал значимость культурных и символических факторов в воспроизводстве социальных иерархий, а также ввёл понятие символического насилия.
Бурдье разработал концепцию символического капитала, противопоставляя её или, точнее, дополняя Марксов экономический капитал. Символический капитал по Бурдье определяется как любой другой вид капитала (экономический, культурный, социальный), который воспринимается и признаётся другими социальными агентами как легитимный капитал чести, престижа или различия в определённом социальном поле. Это может быть репутация, авторитет, признание, статус, связи, образование – всё то, что придаёт человеку вес и влияние в обществе, не будучи напрямую экономическим активом. Например, звание профессора престижного университета или принадлежность к известной семье могут быть формами символического капитала, которые впоследствии могут быть конвертированы в экономический или социальный капитал. И что из этого следует? Понимание символического капитала позволяет глубже анализировать, почему люди принимают или отвергают определённые социальные иерархии, а также как престиж и признание становятся мощными инструментами социального контроля, даже без прямого экономического принуждения.
Бурдье рассматривал социальные конфликты не только как разворачивающиеся между классами на экономической почве, но и как происходящие в различных социальных «полях» (например, поле науки, искусства, политики), где агенты борются за различные виды капитала, в том числе и за символический капитал. Таким образом, борьба за престиж, признание, легитимность становится не менее важной, чем борьба за экономические ресурсы. Эта концепция позволяет глубже анализировать механизмы социального доминирования и воспроизводства неравенства, выходя за рамки чисто экономического детерминизма.
Юрген Хабермас: Коммуникативное действие как синтез Маркса и Вебера
Одним из наиболее влиятельных социальных мыслителей второй половины XX века, который значительно развил идеи Франкфуртской школы (Неомарксизм), является Юрген Хабермас. Он стремился преодолеть жёсткий экономический детерминизм, синтезируя идеи Маркса и Вебера, и в то же время развивая концепцию отчуждения в контексте технологического и бюрократического общества.
Хабермас является создателем концепции коммуникативного действия и этики дискурса. Его теория коммуникативного действия представляет собой попытку выйти за рамки инструментальной рациональности, которая доминирует в современном мире и ведёт к «колонизации жизненного мира» системными императивами. Коммуникативное действие принципиально отличается от целерационального (инструментального или стратегического) действия. Если целерациональное действие ориентировано на успех и достижение индивидуальных или групповых целей (например, получение прибыли, максимизация власти), то коммуникативное действие ориентировано на достижение взаимопонимания (консенсуса) между субъектами в процессе открытого, свободного от принуждения и неискажённого диалога.
В этой концепции Хабермас делает шаг к синтезу Маркса и Вебера. От Маркса он берёт критический анализ отчуждения и господства, но переносит его из сферы чисто экономической в сферу коммуникации и общественного дискурса. От Вебера он перенимает глубокое понимание рационализации, но критикует её одномерность, предлагая идею коммуникативной рациональности как альтернативы инструментальной. Для Хабермаса, именно свободная и неискажённая коммуникация является ключом к эмансипации и созданию рационального и справедливого общества. Он показывает, что, хотя экономические и административные системы имеют свою логику, они не должны полностью поглощать жизненный мир — сферу человеческого взаимодействия, где формируются идентичности, ценности и смыслы. Какой важный нюанс здесь упускается? Концепция Хабермаса подчёркивает, что подлинная демократия и социальная справедливость возмо��ны лишь там, где общественное обсуждение не манипулируется властными или экономическими интересами, а стремится к искреннему поиску истины и консенсуса.
IV. Методологический потенциал в XXI веке: Эмпирика и новые социальные феномены
Несмотря на все критические замечания и необходимость переосмысления некоторых его положений, методологический потенциал исторического материализма в XXI веке остаётся значительным. Многие концепции Маркса, освобождённые от догматизма, демонстрируют поразительную объяснительную силу при анализе современных социо-экономических феноменов, подтверждаясь даже эмпирическими данными.
Актуализация концепций Отчуждения и Товарного Фетишизма
Одна из наиболее проницательных идей Маркса — концепция отчуждения. Он выделял четыре аспекта отчуждения в условиях капиталистического производства:
- Отчуждение от продукта труда: Рабочий не владеет тем, что производит, результат его труда принадлежит капиталисту.
- Отчуждение от деятельности (процесса труда): Труд становится внешней, принудительной деятельностью, а не свободным самовыражением.
- Отчуждение от родовой сущности человека: Человек теряет свою способность к творческому, универсальному труду, превращаясь в винтик механизма.
- Отчуждение человека от человека: Конкуренция и классовая борьба разрушают солидарность и превращают людей в средства друг для друга.
В XXI веке, в условиях информационного общества, глобализации и повсеместной автоматизации, эта концепция сохраняет свою глубокую актуальность. Современный кризис идентичности, чувство бессмысленности работы, потеря контроля над собственным временем и жизнью, одиночество в толпе — всё это может быть интерпретировано как проявление различных форм отчуждения. Люди чувствуют себя отчуждёнными от своих сообществ, от естественных циклов жизни, от подлинных потребностей, пытаясь заполнить эту пустоту потреблением.
Тесно связанная с отчуждением, теория товарного фетишизма (овеществление отношений между людьми и приписывание товарам мистических свойств) также находит своё применение. В современном обществе потребления и культе денег, достигших высшего развития в позднем капитализме, товары перестают быть просто полезными предметами. Они приобретают символическое значение, становятся мерилом успеха, статуса, счастья. Реклама, бренды, социальные сети активно участвуют в создании этого «мистического» ореола вокруг товаров, делая их объектом поклонения и неограниченного желания. Человеческие отношения часто опосредуются через товары, а ценность человека определяется его способностью к потреблению. Этот процесс глубоко укоренился в нашей культуре, демонстрируя, как экономические отношения могут искажать социальное восприятие и создавать ложные потребности. Понимание этих механизмов позволяет критически оценивать рекламные стратегии и культуру потребления, выявляя скрытые формы манипуляции.
Классовый анализ и феномен Прекариата
Классовый анализ Маркса, несмотря на критику его «разложения» Дарендорфом, остаётся мощным инструментом для осмысления новых социальных феноменов. Одним из таких является прекариат — новый неустойчивый социальный класс, который формируется из теряющего стабильность среднего класса и традиционного пролетариата. Для более глубокого понимания этой динамики можно обратиться к положениям теории конфликта Ральфа Дарендорфа, где акцент смещается на власть как источник конфликта.
В контексте анализа прекариата, британский социолог Гай Стэндинг предлагает ключевым критерием этого класса считать именно отсутствие контроля над собственными трудовыми отношениями и процессом работы, а не только низкий доход или отсутствие социальных гарантий. Прекариат характеризуется:
- Нестабильной занятостью: временные контракты, фриланс, работа по требованию (gig economy).
- Отсутствием социальных гарантий: минимальные пенсии, больничные, отсутствие профсоюзной защиты.
- Низким социальным статусом и отсутствием перспектив карьерного роста.
- Искажением личного времени: необходимость постоянно быть на связи, работать сверхурочно без оплаты.
Хотя прекариат не является классом в классическом марксистском смысле (владение/невладение средствами производства), его появление и рост можно анализировать через призму марксового понимания эксплуатации и отчуждения. Прекариат, по сути, представляет собой класс, лишённый многих прав и стабильности, которыми обладал классический пролетариат, а его уязвимость делает его объектом новых форм эксплуатации в условиях глобализированной, гибкой экономики. И что из этого следует? Рост прекариата ведёт к усилению социальной нестабильности, снижению покупательной способности населения и потенциальному обострению социальных конфликтов, что требует переосмысления существующих моделей социальной защиты.
Эмпирическое подтверждение: Динамика глобального неравенства
Проблема экономического неравенства остаётся одной из наиболее обсуждаемых и критических проблем XXI века. Динамика глобального индекса Джини (индекс неравенства доходов, где 0 означает полное равенство, а 1 — полное неравенство) наглядно демонстрирует актуальность классово-стратификационного подхода Маркса.
Согласно исследованиям, глобальный индекс Джини вырос с показателя 0,60 в 1820 году (начало индустриальной революции) до 0,72 в 2000 году, что отражает общее усиление неравенства в мире за почти два столетия капиталистического развития. К 2020 году индекс немного снизился до 0,67, что, однако, всё равно указывает на чрезвычайно высокий уровень мирового неравенства. Для сравнения, показатель индекса Джини в отдельной стране редко превышает 0,5 (например, в России он составляет около 0,4).
| Год | Глобальный индекс Джини | Примечание |
|---|---|---|
| 1820 | 0,60 | Начало индустриальной революции |
| 2000 | 0,72 | Пик роста глобального неравенства |
| 2020 | 0,67 | Небольшое снижение, но сохранение высокого уровня |
Такие данные подтверждают, что, несмотря на все социальные и технологические изменения, фундаментальное противоречие между трудом и капиталом, а также проблема распределения богатства, остаются центральными для понимания динамики современного мира. Эти эмпирические результаты придают весомость марксистскому анализу как инструменту для понимания структурного неравенства.
Академический консенсус сегодня рассматривает Истмат не как устаревшую догму или жёсткий детерминистский каркас. Скорее, он воспринимается как гибкий методологический каркас для критической теории, чьё значение не устарело, а, напротив, растёт по мере того, как его положения «растворяются» и интегрируются в другие социологические теории, обогащая их и позволяя глубже анализировать сложные социальные процессы.
Заключение
Анализ исторического материализма Карла Маркса в контексте XXI века демонстрирует, что его значение выходит далеко за рамки идеологических догм и исторических дискуссий. Отметив его фундаментальные онтологические и эпистемологические принципы, такие как первичность общественного бытия над сознанием и структурную модель Базиса и Надстройки, мы увидели, как Маркс заложил основу для системного, научного подхода к изучению общества.
При этом мы не обошли стороной классическую критику экономического детерминизма со стороны Макса Вебера, который подчёркивал роль культурных и религиозных факторов в формировании капитализма, и Ральфа Дарендорфа, указывающего на власть как основной источник конфликта в постиндустриальном обществе. Эти критические замечания оказались плодотворными, подтолкнув к развитию идей Маркса в рамках постмарксистских парадигм.
Именно в работах таких мыслителей, как Пьер Бурдье (с его концепцией символического капитала) и Юрген Хабермас (с его теорией коммуникативного действия, синтезирующей Маркса и Вебера), мы видим, как марксистские идеи были усложнены и расширены, преодолевая ограничения изначального экономического детерминизма.
Наконец, мы убедились в значимости методологического потенциала марксистских категорий для анализа современных социальных феноменов. Концепции отчуждения и товарного фетишизма сохраняют свою актуальность для понимания кризиса идентичности и общества потребления. Классовый анализ, в свою очередь, успешно применяется для осмысления феномена прекариата, а статистические данные о динамике глобального индекса Джини эмпирически подтверждают долгосрочную релевантность классово-стратификационного подхода Маркса.
Таким образом, главный тезис нашей работы подтверждается: исторический материализм, преодолев свой жёсткий детерминизм и пройдя через горнило критического переосмысления, не является устаревшей парадигмой. Он представляет собой гибкий методологический каркас для современной критической теории, чьё значение не только не исчезло, но и растёт по мере его интеграции и «растворения» в различных социологических парадигмах, предлагая мощные инструменты для анализа вызовов и противоречий XXI века.
Список использованной литературы
- Адорно Т. Исследование авторитарной личности. М.: Серебряные нити, 2001. 416 с.
- Арон Р. Мнимый марксизм. М., 1993.
- Бурдье П. Социология политики. М.: Социо-Логос, 1993.
- Бурдьё, Пьер // Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Бурдьё,_Пьер (дата обращения: 06.10.2025).
- Валлерстайн И. После либерализма. М., 2003.
- Вебер, Макс // Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Вебер,_Макс (дата обращения: 06.10.2025).
- Грамши А. Избранные произведения. М.: Политиздат, 1980.
- Дарендорф Р. Современный социальный конфликт. Очерк политики свободы. М.: Российская политическая энциклопедия, 2002.
- Коллинз Р. «Конфликтный» подход к теории стратификации // Социологические парадигмы второй половины XX в.: Хрестоматия / Под ред. С.П. Мамая. Екатеринбург: РГППУ, 2002.
- Критическое осмысление теории классовой борьбы К. Маркса в теории конфликта Р. Дарендорфа. URL: http://elib.bsu.by/bitstream/123456789/228795/1/2017_23_3_50.pdf (дата обращения: 06.10.2025).
- Ленин В.И. Государство и революция. Учение марксизма о государстве и задачи пролетариата в революции // Полное собр. сочинений (5-е издание). М.: Издательство политической литературы, 1967. Т. 33.
- Ленин В.И. Карл Маркс (Краткий биографический очерк с изложением марксизма) // Полное собр. сочинений (5-е издание). М.: Издательство политической литературы, 1967. Т. 26.
- Ленин В.И. Три источника и три составных части марксизма // Полное собр. сочинений (5-е издание). М.: Издательство политической литературы, 1967. Т. 23.
- Маркс К. Капитал. Том 1 // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. второе. Т. 23. М.: Политиздат, 1961.
- Маркс К. К критике политической экономии. Предисловие // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произведения. В 3-х т. Т. 1. М.: Политиздат, 1986.
- Маркс К. Манифест коммунистической партии // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произведения. В 3-х т. Т. 1. М.: Политиздат, 1986.
- Маркс К. Письмо к И.Вейдемейеру в апреле 1852 // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произведения. В 3-х т. Т. 1. М.: Политиздат, 1986.
- Маркс К. Письмо к П.В.Анненкову от 28 декабря 1846 года // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произведения. В 3-х т. Т. 1. М.: Политиздат, 1986.
- Маркузе Г. Одномерный человек. М.: Refl-book, 1994.
- Мертон Р. Социальная теория и социальная структура. М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2006.
- Мизес Л. Теория и история. Интерпретация социально-экономической эволюции. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2001.
- Ойзерман Т.И. Марксизм и утопизм. М.: Прогресс-Традиция, 2003. 568 с.
- Плеханов Г.В. Основные вопросы марксизма // Сочинения (Изд. 2-е). Т. 18. URL: www.marxists.org/russkij/plekhano/1908/basic_questions/basic_questions.htm (дата обращения: 06.10.2025).
- ПРЕКАРИАТ КАК НОВЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ КЛАСС В КОНТЕКСТЕ МАРКСИСТСКОЙ ТЕОРИИ // ПолітКом. 19.04.2021. URL: https://politcom.org.ua/2021/04/19/prekariats-kak-novyj-sotsialnyj-klass-v-kontekste-marksistskoj-teorii/ (дата обращения: 06.10.2025).
- Сталин И.В. О диалектическом и историческом материализме // Сталин И.В. Cочинения. М.: Писатель, 1997. Т. 14.
- Тернер Д. Основные направления синтеза диалектической и функциональной теорий конфликта // Социологические парадигмы второй половины XX в.: Хрестоматия / Под ред. С.П. Мамая. Екатеринбург: РГППУ, 2002.
- Товарный фетишизм // Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Товарный_фетишизм (дата обращения: 06.10.2025).
- Фромм Э. Бегство от свободы. М.: АСТ, 2011.
- Хабермас Ю. Политические работы. М.: Праксис, 2005.
- Хабермас, Юрген // Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Хабермас,_Юрген (дата обращения: 06.10.2025).
- Bottomore T. Politiucal sociology. London: Hutchinson, 1979.
- Collins R. Conflict sociology: Towards an explanatory science. N.Y.: Academic Press, 1975.
- Coser L. The functions of social conflict. Glencoe: The Free Press, 1956.
- Dahrendorf R. Class and class conflict in industrial society. Stanford: Stanford University Press, 1959.
- Touraine A. The voice and the eye. An analysis of social movements. Cambridge: Cambridge University Press, 1981.
- Touraine A. The waning sociological image of social life // International journal of comparative sociology. 1984. Vol. 25, N1.
- Wright E. Class, crosis, and the state. London: New Left Books, 1978.