От ВВП к благосостоянию: Критика традиционных показателей и обзор современных макроиндикаторов развития

Времена, когда триумфальный рост валового внутреннего продукта (ВВП) безоговорочно провозглашался мерилом национального успеха, постепенно уходят в прошлое. Сегодня, когда мир сталкивается с беспрецедентными вызовами — от углубляющегося социального неравенства и экологических катастроф до глобальных пандемий и ресурсных ограничений — становится очевидной фундаментальная ограниченность традиционных показателей экономического роста. ВВП, этот могущественный и повсеместно используемый индикатор, задуманный как инструмент измерения выпуска в экономике, никогда не предназначался для оценки реального благосостояния общества. Его создатель, Саймон Кузнец, сам предупреждал об этом, но его предостережения десятилетиями оставались без должного внимания, что привело к искаженному пониманию истинного прогресса и приоритетов.

Нынешняя эпоха требует переосмысления того, что мы понимаем под прогрессом. Мы нуждаемся в метриках, способных охватить не только экономическую активность, но и комплексное благополучие человека, устойчивость окружающей среды и качество социальных институтов. Поиск альтернативных показателей, которые могли бы адекватно отразить эти многомерные аспекты, стал одним из центральных направлений современных экономических исследований. От Индекса человеческого развития (ИЧР), объединяющего здоровье, образование и доход, до холистического Валового национального счастья (ВНС) Бутана и Индикатора подлинного прогресса (GPI), учитывающего экологические издержки и нерыночные выгоды, — мировое сообщество активно экспериментирует с новыми подходами.

Цель настоящей работы — провести всесторонний анализ этой эволюции. Мы деконструируем традиционные показатели, выявим их системные недостатки и представим исчерпывающий обзор современных альтернативных макроиндикаторов благосостояния, уделяя особое внимание их методологическим основам и практическому применению. Исследование также затронет российский контекст, оценивая динамику благосостояния страны с помощью различных метрик и анализируя вызовы и перспективы перехода к более комплексным системам оценки в условиях меняющейся глобальной и внутренней экономической повестки.

Экономический рост: Теоретические основы и историческая эволюция подходов

Экономический рост — это не просто сумма произведенных товаров и услуг; это сложный, многогранный процесс, отражающий развитие цивилизации и способность общества удовлетворять постоянно растущие потребности. Его понимание и измерение эволюционировали вместе с экономической мыслью, проходя путь от простых количественных оценок до сложных моделей, учитывающих качественные изменения и институциональные факторы. От античных философов до современных экономистов, человечество стремилось понять, как создавать и приумножать богатство, и каждый этап этой эволюции приносил новые идеи и инструменты.

Определение и сущность экономического роста

В своей основе, экономический рост — это количественное увеличение и качественное совершенствование общественного продукта и факторов его производства, что выражается в увеличении объема выпуска товаров и услуг, а также в повышении их качества. Это динамический процесс, который на каждом временном отрезке облегчает решение проблемы ограниченности ресурсов, открывая путь к удовлетворению более широкого круга человеческих потребностей. В отечественной экономической литературе подобное определение также подчеркивает двойственную природу роста: как объемное приращение, так и качественное улучшение.

Конечные цели экономического роста всегда были глубоко укоренены в человеческом стремлении к лучшей жизни. Главными среди них являются повышение материального благосостояния населения и поддержание национальной безопасности — фундаментальные столпы стабильного и процветающего общества. Однако уже в начале XX века выдающийся экономист Йозеф Шумпетер внес важнейшее концептуальное разделение, впервые четко разграничив экономический рост (количественные изменения) и экономическое развитие (положительные качественные изменения, новшества) в своей знаковой монографии «Теория экономического развития» (1911 год). Это различие стало краеугольным камнем для понимания того, что простое увеличение объемов не всегда тождественно истинному прогрессу, а подлинное развитие требует трансформационных сдвигов.

Классические теории экономического роста

Истоки современного понимания экономического роста уходят корнями в труды классиков политической экономии XVIII-XIX веков. Эти мыслители, формируя фундамент экономической науки, заложили первые идеи о движущих силах и ограничениях накопления богатства.

Адам Смит в своей эпохальной работе «Исследование о природе и причинах богатства народов» (1776 год) первым систематически изложил концепцию, согласно которой разделение труда, специализация и свободная конкуренция являются основными двигателями увеличения богатства. Он видел «невидимую руку рынка» как саморегулирующий механизм, оптимально распределяющий ресурсы. Смит выступал за минимальное государственное вмешательство, свободную торговлю и мобильность факторов производства, считая сельское хозяйство первичным источником богатства, но не исключая роль промышленности.

Однако не все классики были столь оптимистичны. Томас Мальтус в «Опыте о законе народонаселения» (1798 год) представил одну из самых пессимистичных теорий. Он утверждал, что население растет в геометрической прогрессии (удваиваясь каждые 25 лет), тогда как производство продуктов питания — лишь в арифметической. Этот дисбаланс, по его мнению, неизбежно ведет к голоду, бедности и социальным потрясениям, делая бедность результатом природных ограничений, а не общественных недугов, и именно его идеи стали предвестником дискуссий об устойчивом развитии.

Давид Рикардо в «Началах политической экономии и налогообложения» (1817 год) развил идеи Смита, но также внес нотки пессимизма. Он выделил три основных класса общества (землевладельцы, капиталисты, рабочие) и соответствующие им доходы (рента, прибыль, заработная плата). Его знаменитая теория ренты объясняла ее возникновение ограниченностью и неоднородностью качества земли, а также законом убывающей отдачи. Рикардо полагал, что экономический рост в конечном итоге застопорится из-за недостатка природных ресурсов и растущей ренты, поглощающей прибыль и инвестиции. Эти классические теории, несмотря на свои различия, заложили основу для дальнейших исследований о роли капитала, труда и земли в процессе экономического роста.

Кейнсианские модели роста

В первой половине XX века, на фоне Великой депрессии и кризиса классических представлений, возникло новое направление, сосредоточенное на роли совокупного спроса и государственных интервенций. Кейнсианские модели экономического роста, в отличие от классических, сместили фокус с предложения факторов производства на стимулирование спроса и инвестиций.

Одними из наиболее влиятельных стали модели Харрода-Домара, разработанные Роем Харродом («К теории экономической динамики», 1948 год) и Евсеем Домаром (с 1946 года). Эти модели являются яркими представителями экзогенного роста и интегрировали ключевые кейнсианские концепции мультипликатора и акселератора. Они предполагают постоянную предельную производительность капитала и норму сбережений. Одной из центральных идей является концепция неустойчивого равновесия: любое отклонение инвестиций от равновесного значения выводит систему из равновесия, при этом отсутствуют механизмы автоматического возврата. Капитал рассматривается здесь как единственный фактор роста, а инвестиции, по их мнению, не только увеличивают производственные мощности, но и стимулируют совокупный спрос.

Ключевым элементом кейнсианской теории, лежащим в основе этих моделей, является мультипликатор дохода, введенный Джоном Мейнардом Кейнсом в его «Общей теории занятости, процента и денег» (1936 год). Мультипликатор представляет собой коэффициент, показывающий, во сколько раз изменение совокупных расходов приводит к еще большему изменению равновесного ВВП. Его формула:

M = 1 / ПСС = 1 / (1 - ПСП)

где ПСС — предельная склонность к сбережению, а ПСП — предельная склонность к потреблению.

Согласно этой концепции, инвестиции, через эффект мультипликатора, увеличивают прибыли и доходы, а склонность к сбережению становится определяющей величиной темпа экономического роста. Чем ниже предельная склонность к сбережению (и, соответственно, выше предельная склонность к потреблению), тем сильнее мультипликативный эффект и потенциальный рост ВВП. В кейнсианской парадигме государство играет активную роль в стимулировании инвестиций и спроса для поддержания экономического роста и полной занятости.

Неоклассические и эндогенные модели

Послевоенный период ознаменовался развитием неоклассических моделей, которые стремились синтезировать кейнсианские идеи с классическими представлениями о рыночном равновесии и предложении факторов производства.

Вершиной неоклассической мысли стала модель Солоу-Свана, разработанная Робертом Солоу и Тревором Сваном в 1956 году. Эта модель экзогенного роста предполагает функционирование экономики в условиях совершенной конкуренции, гибкую систему цен и полную взаимозаменяемость факторов производства — труда и капитала. В долгосрочной перспективе, согласно этой модели, рост ВВП на душу населения без внешнего (экзогенного) технического прогресса равен нулю. Капитал и доход на душу населения стабилизируются в так называемом стационарном состоянии. Устойчивый долгосрочный рост обеспечивается исключительно экзогенным технологическим прогрессом (параметр A в производственной функции). В неоклассических моделях, если исключить технический прогресс, темп экономического роста определяется темпом прироста трудовых ресурсов; труд увеличивается с экзогенно заданным темпом, а прирост капитала соответствует объему инвестиций, равных сбережениям.

Для оценки вклада различных факторов производства в объем выпуска или национальный доход в неоклассических моделях часто используется производственная функция Кобба-Дугласа:

Y = A Kα Lβ

где Y — общий объем выпуска продукции;

K — количество капитала;

L — количество труда;

A — общая факторная производительность (уровень технологического прогресса);

α и β — коэффициенты эластичности выпуска по капиталу и труду соответственно.

Сумма коэффициентов (α + β) показывает отдачу от масштаба производства: если она равна 1 — отдача постоянная, если больше 1 — возрастающая, если меньше 1 — убывающая. Эта функция, статистически проверенная Чарльзом Коббом и Полом Дугласом в 1928 году, стала мощным инструментом анализа.

В конце 1980-х и начале 1990-х годов возникло новое направление — эндогенные модели роста, которые стремились объяснить технический прогресс и рост как внутренние (эндогенные) процессы, а не внешние факторы. Пионерами этого направления стали такие экономисты, как Пол Ромер (1988) и Серджио Ребело (например, AK-модель). Эти модели объясняют экономический рост как следствие монопольной прибыли от производства новых товаров, разрабатываемых в секторе НИОКР, и внешних эффектов от инвестиций в физический и человеческий капитал. Модель Ромера, в частности, подчеркивает роль технологических инноваций и знаний как внутренних двигателей долгосрочного роста, основываясь на идее, что новые технологии имеют высокие фиксированные затраты на создание, но низкие предельные затраты на использование (неконкурентный характер). Ключевое значение в эндогенных моделях придается инвестициям в человеческий капитал (образование, здравоохранение) и научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР).

Типы и факторы экономического роста

Понимание экономического роста неполно без анализа его типов и факторов, которые определяют его динамику и качество.

Экономический рост традиционно разделяют на два основных типа:

1. Экстенсивный рост: характеризуется увеличением объема благ за счет расширения производства и вовлечения дополнительных ресурсов без существенного изменения их качества или технологического уровня. Примеры включают увеличение числа рабочих, расширение обрабатываемых площадей, наращивание объемов добычи сырья.
2. Интенсивный рост: достигается за счет повышения производственной эффективности, что подразумевает совершенствование техники и технологии, повышение качества факторов производства (например, квалификации труда), оптимизацию управленческих процессов. Этот тип роста часто ассоциируется с инновациями и повышением производительности.

Факторы, определяющие экономический рост, многообразны и взаимосвязаны:

• Количество и качество трудовых ресурсов: численность населения в трудоспособном возрасте, уровень образования, квалификации, здоровья и мотивации работников.
• Коэффициент демографической нагрузки: соотношение нетрудоспособного населения к трудоспособному, которое влияет на способность экономики обеспечивать своих граждан.
• Эффективность основного капитала: объем инвестиций в производственные фонды, их технологическое обновление и износ.
• Количество и качество природных ресурсов: доступность земли, сырья, воды и энергии, а также эффективность их использования.
• Эффективность управления и технологий: качество менеджмента на всех уровнях, внедрение инноваций, адаптация передовых производственных методов.
• Качество политических и экономических институтов: стабильность законодательной базы, защита прав собственности, уровень коррупции, эффективность судебной системы, прозрачность государственного управления.
• Географическое положение: доступ к мировым рынкам, климатические условия, наличие транспортных коридоров, которые могут как стимулировать, так и ограничивать экономическое развитие.

Взаимодействие этих факторов формирует уникальную траекторию роста для каждой страны, подчеркивая комплексность и многомерность этого явления.

Традиционные макропоказатели: Измерение и фундаментальная критика

На протяжении десятилетий мерой экономического роста повсеместно служил прирост реального валового внутреннего продукта (ВВП) или ВВП на душу населения. Эти показатели, ставшие языком глобальной экономики, обладают неоспоримыми преимуществами в стандартизации и сравнительном анализе, однако их повсеместное использование в качестве универсального индикатора прогресса привело к ряду серьезных искажений и недоразумений.

Валовой внутренний продукт (ВВП) и Валовой национальный продукт (ВНП)

Для начала, важно четко определить сами понятия:

• Валовой внутренний продукт (ВВП) — это рыночная стоимость всей произведенной конечной продукции и услуг в экономике за год, созданных на территории данной страны, независимо от национальной принадлежности факторов производства.
• Валовой национальный продукт (ВНП) — рыночная стоимость конечных товаров и услуг, произведенных с использованием факторов производства, находящихся в собственности резидентов данной страны, в том числе и на территории других государств. Основное отличие ВНП от ВВП заключается в учете доходов, полученных гражданами страны за рубежом, и исключении доходов, полученных иностранными гражданами на территории данной страны.

ВВП измеряется тремя основными способами, которые теоретически должны приводить к одному и тому же результату:

1. По расходам (метод конечного использования): суммируются все расходы на приобретение произведенных в стране товаров и услуг. Формула для ВНП (аналогична для ВВП, с поправкой на чистые факторные доходы из-за границы):

YВНП = C + I + G + Xn

где C — личные потребительские расходы домохозяйств;

I — валовые инвестиции (частные внутренние инвестиции);

G — государственные закупки товаров и услуг;

X_n — чистый экспорт (экспорт минус импорт).

2. По добавленной стоимости (производственный метод): суммируется добавленная стоимость, созданная на каждой стадии производства товаров и услуг во всех секторах экономики. Добавленная стоимость — это разница между стоимостью произведенной продукции и стоимостью промежуточных товаров и услуг, использованных для ее производства.
3. По доходам (распределительный метод): суммируются все виды доходов, полученных от производства товаров и услуг в экономике: заработная плата, рента, процентные платежи, прибыль корпораций, доходы некорпоративного сектора, а также косвенные налоги и амортизация.

Для адекватного сравнения ВВП во времени и между странами используется различие между номинальным и реальным ВВП:

• Номинальный ВВП (ВНП) рассчитывается в текущих ценах того года, за который производятся измерения, без учета инфляции. Он отражает общую стоимость продукции в денежном выражении.
• Реальный ВВП (ВНП) рассчитывается в неизменных ценах (ценах ��азового года), скорректированный на уровень инфляции. Это позволяет оценить фактический объем производства, устраняя влияние изменения цен.

Для корректировки номинальных показателей на инфляцию используются ценовые индексы, ключевым из которых является дефлятор ВВП (ВНП):

Дефлятор ВВП = (Номинальный ВВП / Реальный ВВП) × 100%

Дефлятор ВВП отражает изменение общего уровня цен на все товары и услуги, произведенные в экономике. Наряду с дефлятором, для измерения инфляции также широко используется индекс потребительских цен (ИПЦ), который отслеживает изменение цен на потребительскую корзину товаров и услуг.

Критический анализ ВВП как индикатора благосостояния

Несмотря на свою распространенность, ВВП как мера прогресса подвергается все более острой критике. Сам его создатель, Саймон Кузнец, еще в 1930-х годах предупреждал, что ВВП не может измерять благосостояние нации. Он был разработан как инструмент измерения выпуска в экономике, а не как всеобъемлющий индикатор благополучия. Эта фундаментальная ошибка в его применении породила множество проблем, оформившись в новое направление экономической теории — экономику счастья.

Основные недостатки ВВП как показателя благополучия общества включают:

1. Игнорирование неравенства доходов: Рост ВВП может сопровождаться углублением пропасти между богатыми и бедными, но ВВП не учитывает неравномерность распределения доходов. Средний показатель на душу населения скрывает реальное положение большинства граждан, если богатство концентрируется в руках немногих. Что из этого следует? Такой подход может создавать иллюзию всеобщего процветания, скрывая глубокие социальные проблемы и потенциальное недовольство в обществе.
2. Учет «плохих» расходов как «хороших» доходов: ВВП парадоксально растет даже при ухудшении благосостояния. Например, расходы на борьбу с преступностью, ликвидацию последствий катастроф, лечение заболеваний, вызванных загрязнением, или восстановление после стихийных бедствий — все это учитывается в ВВП как экономическая активность. Таким образом, рост преступности или увеличение числа болезней может привести к росту ВВП, но никак не к улучшению качества жизни.
3. Игнорирование нерыночных видов деятельности: Огромный объем полезного труда остается «невидимым» для ВВП. Домашний труд (воспитание детей, приготовление пищи, уход за домом), волонтерский труд, бартерные операции, а также теневая экономика — все это играет значимую роль в жизни общества, но игнорируется или недооценивается при расчете ВВП.
4. Неспособность выделить факторы роста и устойчивость: ВВП не позволяет понять, является ли экономический рост результатом экстенсивного расширения (например, за счет истощения ресурсов) или интенсивного повышения эффективности. Он не дает представления об устойчивости развития.
5. Игнорирование неэкономических факторов благосостояния: ВВП не отражает здоровье людей (например, уровень заболеваемости), качество образования, состояние окружающей среды (чистота воздуха и воды, биоразнообразие). Он также не измеряет такие важнейшие неэкономические факторы, как уровень преступности, коррупции, соблюдение прав человека, социальную сплоченность и удовлетворенность жизнью.
6. Поощрение истощения природного капитала: Методика подсчета ВВП засчитывает уменьшение природного капитала в качестве дохода. Например, вырубка леса увеличивает ВВП за счет стоимости древесины, но истощение леса как природного капитала (его экологических функций, биоразнообразия, способности поглощать углекислый газ) не вычитается. Аналогично, затраты на ликвидацию последствий загрязнения учитываются как рост ВВП, тогда как сам ущерб окружающей среде (загрязнение воздуха или воды) не вычитается. Это стимулирует неустойчивые практики и искажает реальную ценность ресурсов.
7. Неучет «затрат» на рост: Закрытие «грязного» производства или инновации, делающие ненужным производство товаров, могут привести к уменьшению ВВП, но при этом значительно улучшить качество жизни и состояние окружающей среды. ВВП не способен отразить эти позитивные изменения.

Таким образом, ВВП, будучи мощным инструментом для измерения экономической активности, оказался совершенно не приспособлен для оценки истинного благополучия общества, побуждая к поиску новых, более комплексных метрик. Какой важный нюанс здесь упускается? То, что ориентирование исключительно на ВВП может привести к принятию ошибочных политических решений, которые, стремясь максимизировать экономический рост, могут непреднамеренно ухудшить качество жизни граждан и состояние окружающей среды.

Современные альтернативные показатели благосостояния: Методология и интеграция факторов

Осознание фундаментальных ограничений ВВП подтолкнуло мировое сообщество к разработке новых, более совершенных инструментов для измерения национального прогресса. Эти альтернативные макропоказатели стремятся охватить не только экономические, но и социальные, экологические и институциональные факторы, создавая более полную картину благосостояния.

Индекс человеческого развития (ИЧР)

Одним из наиболее известных и широко используемых альтернативных показателей является Индекс человеческого развития (ИЧР). Это агрегированный композитный индекс, разработанный в 1990 году группой экономистов во главе с пакистанским финансистом Махбубом уль-Хаком, при концептуальной поддержке индийского экономиста Амартии Сена. ИЧР определяет уровень средних достижений страны по трем основным направлениям:

1. Здоровье и долголетие: оценивается ожидаемой продолжительностью жизни при рождении.
2. Знания: измеряется двумя показателями — средней продолжительностью обучения (сколько лет фактически потрачено на образование взрослым населением) и ожидаемой продолжительностью обучения (сколько лет обучения ребенок школьного возраста может ожидать получить).
3. Достойный жизненный уровень: оценивается валовым национальным доходом (ВНД) на душу населения по паритету покупательной способности (ППС) в долларах США.

Индекс публикуется в рамках Программы развития ООН (ПРООН) в ежегодных «Отчётах о развитии человеческого потенциала» с 1990 года, став одним из ключевых инструментов для сравнения уровня развития стран.

Методика расчета ИЧР включает два этапа:

1. Расчет субиндексов для каждого измерения: Каждый из трех показателей (ожидаемая продолжительность жизни, образование, ВНД на душу населения) преобразуется в субиндекс со значением от 0 до 1, используя установленные минимальные и максимальные значения:
• Для субиндекса ожидаемой продолжительности жизни: минимальное значение — 20 лет, максимальное — 85 лет.
• Для субиндексов образования (среднее и ожидаемое количество лет обучения): максимальные значения составляют 15 и 18 лет соответственно (минимальное 0).
• Для субиндекса дохода: минимальное значение — 100 долларов США, максимальное — 75 000 долларов США (по ППС).

Общая формула для расчета каждого субиндекса:

Индекс = (Фактическое значение - Минимальное значение) / (Максимальное значение - Минимальное значение)

2. Агрегирование субиндексов в итоговый ИЧР: ИЧР является средним геометрическим трех индексов: индекса ожидаемой продолжительности жизни (LEI), индекса образования (EI) и индекса дохода (II):

ИЧР = (LEI · EI · II)1/3

С 2010 года семейство индикаторов, измеряющих человеческое развитие, было значительно расширено, а сам ИЧР подвергся существенной корректировке. Были введены новые индексы, позволяющие глубже учитывать социальные факторы и неравенство:

• Индекс человеческого развития, скорректированный с учётом социально-экономического неравенства (ИЧРН): отражает фактический уровень человеческого развития, учитывая потери от неравенства в распределении здоровья, образования и дохода.
• Индекс гендерного неравенства (ИГН): измеряет гендерные дисбалансы в трех измерениях: репродуктивное здоровье (коэффициент материнской смертности, уровень рождаемости у подростков), расширение прав и возможностей (доля мест в парламенте, доля населения со средним образованием) и экономическая активность (уровень участия в рабочей силе).
• Индекс многомерной бедности (ИМБ): выявляет множественные лишения на индивидуальном уровне по показателям здоровья (питание, детская смертность), образования (годы обучения, посещение школы) и уровня жизни (топливо для приготовления пищи, санитария, питьевая вода, электричество, жилье, активы).

Эти расширения значительно повысили способность ИЧР к комплексному анализу благосостояния, выходя за рамки простых средних значений.

Индикатор подлинного прогресса (GPI)

Индикатор подлинного прогресса (Genuine Progress Indicator, GPI) представляет собой более радикальную попытку заменить ВВП в качестве интегральной меры экономического прогресса. Он базируется на идее, что экономическая активность должна оцениваться не только по объему производства, но и по ее истинному вкладу в благосостояние, учитывая как выгоды, так и издержки. Итоговый показатель GPI определяется как разность между выгодами и издержками.

GPI был создан организацией Redefining Progress в 1995 году, основываясь на более ранних работах Уильяма Нордхауса и Джеймса Тобина (1972), которые предложили показатель чистого экономического благосостояния (Net Economic Welfare, NEW), и Германа Дейли и Джона Босвелла Кобба (1989), разработавших индекс устойчивого экономического благосостояния (Index of Sustainable Economic Welfare, ISEW).

Расчет GPI начинается с персональных потребительских затрат, которые затем корректируются с учетом неравномерности распределения доходов (часто с использованием коэффициента Джини). Затем к этому скорректированному потреблению добавляются или вычитаются другие 26 индикаторов, которые традиционно игнорируются ВВП:

• Добавляемые доходы: ценность домашнего труда (уход за детьми, работа по дому), ценность волонтерского труда, вклад общественной инфраструктуры (например, дороги, парки).
• Вычитаемые издержки: затраты на борьбу с преступностью, расходы на загрязнение окружающей среды и ликвидацию его последствий, истощение невозобновляемых природных ресурсов, ущерб от долгосрочного загрязнения (например, изменение климата), ценность потерянного досуга, неравенство доходов.

GPI делает наглядным тот факт, что количество экономической активности мало что значит для оценки ее вклада в благосостояние без информации о ее качестве. Он включает в себя позиции, которые засчитываются в ВВП как доходы, но на деле являются издержками (например, денежные затраты на борьбу с загрязнением). Более того, GPI учитывает позиции, которые игнорируются в ВВП, но тем не менее являются издержками (истощение невозобновляемых природных ресурсов), а также те, что игнорируются, но при этом являются доходами (ценность домашнего труда).

Со временем GPI также развивался. Версия GPI 2.0 была разработана для оптимизации процессов учета и замены устаревших методологий. Она сосредоточена на улучшении доступности и согласованности данных, создании более надежной системы учета (особенно для экологических и социальных издержек) с целью стандартизации расчетов и повышения прозрачности, что делает его более пригодным для использования на региональном и местном уровнях.

Индекс лучшей жизни ОЭСР (OECD Better Life Index)

В мае 2011 года Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) запустила проект Индекса лучшей жизни (OECD Better Life Index) — комплексное исследование, измеряющее достижения стран мира с точки зрения благополучия их населения. Этот индекс стал прямым ответом на рекомендации Комиссии Стиглица – Сена – Фитусси, которая в своем докладе 2009 года убедительно показала, что ВВП не дает истинного представления о благосостоянии людей.

ОЭСР определила 11 аспектов, которые являются важнейшими для оценки качества жизни и благополучия:

1. Жилищные условия: качество и доступность жилья.
2. Доход: уровень располагаемого дохода и финансовое благосостояние.
3. Работа: занятость, безопасность труда, баланс работы и жизни.
4. Интеграция в общество: социальные связи и поддержка.
5. Образование: доступность и качество образования.
6. Экология: качество окружающей среды.
7. Гражданские права: участие в политической жизни, доверие к институтам.
8. Здоровье: физическое и психическое здоровье.
9. Удовлетворенность жизнью: субъективная оценка благополучия.
10. Безопасность: личная безопасность и безопасность общества.
11. Взаимосвязь работы и отдыха: баланс между профессиональной деятельностью и свободным временем.

Каждое из этих 11 измерений Индекса лучшей жизни анализируется на основе одного или нескольких (не более трех) показателей. Например:

• Для аспекта «Жилищные условия» используются такие показатели, как количество комнат на человека и расходы на жилье.
• Для «Дохода» — скорректированный чистый располагаемый доход домохозяйств и чистые финансовые активы домохозяйств.
• Для «Здоровья» — ожидаемая продолжительность жизни, самооценка состояния здоровья и уровень загрязнения воздуха.

Уникальность этого индекса заключается в его интерактивном инструменте «Ваш Индекс лучшей жизни», который позволяет пользователям самостоятельно сравнивать данные по 11 аспектам благосостояния в разных странах и даже создавать собственный индекс, расставляя приоритеты по тем сферам, которые они считают наиболее важными. Это делает индекс более гибким и релевантным для индивидуальных и общественных оценок.

Валовое национальное счастье (ВНС)

Возможно, самым уникальным и философским из альтернативных показателей является Валовое национальное счастье (ВНС). Это холистическая мера качества жизни, которая, в отличие от ВВП, сознательно включает моральные и психологические ценности. Понятие ВНС было введено четвертым королем Бутана Джигме Сингье Вангчуком в 1972 году как прямая альтернатива ВВП для оценки уровня неэкономического развития страны. Его знаменитая фраза: «Счастье народа важнее процентов валового внутреннего продукта» стала краеугольным камнем государственной политики Бутана.

ВНС основывается на глубоких буддийских ценностях и бутанских традициях, направленных на гармоничное развитие общества, где экономический рост не приносится в жертву благополучию граждан, экологии и культурным традициям. В 2008 году принципы ВНС были закреплены в Конституции Бутана как главный ориентир государственной политики.

Для оценки ВНС в Бутане разработан специальный индекс, основанный на 9 ключевых доменах (сферах жизни):

1. Психологическое благополучие: удовлетворенность жизнью, эмоциональный баланс, духовность.
2. Здоровье: самооценка состояния здоровья, количество здоровых дней, уровень инвалидности.
3. Образование: уровень грамотности, количество лет обучения, владение знаниями.
4. Использование времени: баланс работы и досуга, качество свободного времени.
5. Культурное разнообразие и устойчивость: сохранение традиций, языка, верований.
6. Хорошее управление: прозрачность, ответственность, участие граждан.
7. Социальная активность и сплоченность общин: уровень доверия, взаимопомощи, участия в общественной жизни.
8. Экологическое разнообразие и устойчивость: качество окружающей среды, сохранение биоразнообразия.
9. Уровень жизни: доход, активы, доступ к основным услугам.

Каждая из этих 9 сфер измеряется с помощью набора из 33 индикаторов, что позволяет получать как объективную, так и субъективную картину жизни граждан Бутана. Например, для домена «Психологическое благополучие» используются такие индикаторы, как удовлетворенность жизнью, эмоциональный баланс и духовность. Для домена «Здоровье» — самооценка состояния здоровья, количество здоровых дней и уровень инвалидности. Для «Образования» — уровень грамотности, количество лет обучения и владение знаниями.
В 2011 году Генеральная Ассамблея ООН по инициативе Бутана даже приняла резолюцию «Счастье: целостный подход к развитию», рекомендовав использовать счастье как показатель развития каждой страны, что подчеркнуло растущий глобальный интерес к этой холистической концепции.

Экономика счастья как междисциплинарное направление

Развитие альтернативных показателей стимулировало появление и активное развитие целого междисциплинарного направления — экономики счастья. Эта область исследований стремится количественно измерить счастье и благополучие, сводя субъективные оценки к общей форме, дополняя традиционные объективные экономические показатели. Что из этого следует? Признание того, что реальный прогресс не может быть сведен исключительно к материальным благам, и что качество жизни определяется гораздо более широким кругом факторов.

Экономика счастья использует разнообразные методологии, в первую очередь, масштабные опросы населения для измерения субъективного благополучия. Одним из наиболее известных инструментов является «Лестница Кантрила», где респондентов просят оценить свою жизнь по шкале от 0 (худшая возможная жизнь) до 10 (лучшая возможная жизнь). Также используются вопросы о положительных и отрицательных эмоциях, переживаемых в течение дня.

Далее эти субъективные оценки коррелируются с объективными социально-экономическими факторами, чтобы выявить их взаимосвязи. Среди ключевых факторов, влияющих на счастье, выделяют:

• ВВП на душу населения: хотя деньги сами по себе не гарантируют счастья, определенный уровень дохода необходим для удовлетворения базовых потребностей.
• Социальная поддержка: наличие надежных социальных связей, семьи и друзей.
• Ожидаемая продолжительность здоровой жизни: физическое и психическое здоровье.
• Свобода выбора жизненных решений: возможность самостоятельно определять свою судьбу.
• Щедрость: чувство принадлежности и возможность помогать другим.
• Восприятие коррупции: уровень доверия к государственным институтам.

Экономика счастья показывает, что за пределами определенного уровня дохода, дальнейший рост материального благосостояния имеет убывающую предельную полезность для счастья, тогда как социальные, институциональные и личные факторы приобретают все большее значение. Это направление подчеркивает необходимость смещения акцентов в экономической политике с чисто количественного роста на улучшение качества жизни в широком смысле.

Интеграция Социальных, Экологических и Институциональных Факторов в Альтернативных Показателях

Ключевое отличие современных показателей благосостояния от традиционного ВВП заключается в их способности интегрировать широкий спектр факторов, выходящих за рамки чисто экономических. Эта многомерность позволяет получить более полную и адекватную картину национального прогресса.

ИЧР и социальные измерения

Индекс человеческого развития (ИЧР) с момента своего создания стремился включить социальные аспекты, такие как здоровье и образование. Однако с 2010 года ПРООН значительно усилила эту интеграцию, расширив семейство индикаторов. Введение Индекса человеческого развития, скорректированного с учётом социально-экономического неравенства (ИЧРН), стало прорывным шагом. ИЧРН отражает не только средние достижения, но и потери в развитии из-за неравенства в распределении здоровья, образования и дохода. Это позволяет понять, насколько равномерно распределены блага развития внутри страны.

Индекс гендерного неравенства (ИГН) фокусируется на дисбалансах между полами в репродуктивном здоровье (коэффициент материнской смертности, уровень рождаемости у подростков), расширении прав и возможностей (доля мест в парламенте, доля населения со средним образованием) и экономической активности (уровень участия в рабочей силе). ИГН является критически важным для понимания степени инклюзивности развития.

Наконец, Индекс многомерной бедности (ИМБ) выявляет множественные лишения на индивидуальном уровне, охватывая такие сферы, как питание, детская смертность, годы обучения, посещение школы, доступ к топливу для приготовления пищи, санитарии, питьевой воде, электричеству, жилью и активам. Эти индексы позволяют глубже учитывать социальные факторы, которые ВВП полностью игнорирует, и предоставляют правительствам более целенаправленные инструменты для решения проблем.

Индекс лучшей жизни ОЭСР: Комплексный подход к благополучию

Индекс лучшей жизни ОЭСР изначально был разработан как комплексный инструмент, охватывающий множество аспектов, критически важных для благополучия. Его 11 аспектов — жилищные условия, доход, работа, интеграция в общество, образование, экология, гражданские права, здоровье, удовлетворенность жизнью, безопасность, взаимосвязь работы и отдыха — напрямую интегрируют социальные, экологические и институциональные факторы.

• Социальные факторы включены через измерения «Интеграция в общество», «Здоровье», «Образование», «Удовлетворенность жизнью» и «Безопасность». Они учитывают социальную поддержку, ожидаемую продолжительность жизни, качество образования и субъективное восприятие благополучия.
• Экологические факторы представлены аспектом «Экология», который может включать такие показатели, как качество воздуха и воды, доступ к зеленым зонам.
• Институциональные факторы отражены в аспекте «Гражданские права» (например, участие в выборах, доверие к правительству) и «Безопасность» (уровень преступности), которые напрямую зависят от эффективности и прозрачности государственных и общественных институтов.

Таким образом, Индекс лучшей жизни предоставляет многогранную платформу для оценки, выявляя как сильные, так и слабые стороны в различных измерениях благополучия.

GPI: От ВВП к учету издержек и выгод

Индикатор подлинного прогресса (GPI) является одним из наиболее явных примеров интеграции экологических и социальных факторов за счет корректировки традиционного ВВП. Он специально разработан для учета:

• Экологических издержек: В отличие от ВВП, который может рассматривать затраты на ликвидацию загрязнений как рост, GPI вычитает эти расходы, а также учитывает истощение невозобновляемых ресурсов и ущерб от долгосрочного загрязнения. Это делает его мощным инструментом для оценки устойчивости экономики.
• Социальных факторов: GPI включает такие аспекты, как ценность домашнего и волонтерского труда, которые являются значимым вкладом в общество, но не учитываются в рыночных транзакциях. Он также корректируется на неравенство доходов, что позволяет лучше отразить распределение благосостояния.

Эти корректировки позволяют GPI делать наглядным тот факт, что количество экономической активности мало что значит для оценки ее вклада в благосостояние без информации о ее качестве.

ВНС Бутана: Холистическая модель благополучия

Концепция Валового национального счастья (ВНС) в Бутане с самого начала была построена на холистическом подходе, объединяющем все три категории факторов. Его 9 доменов прямо охватывают:

• Социальные факторы: «Психологическое благополучие», «Здоровье», «Образование», «Использование времени», «Социальная активность и сплоченность общин».
• Экологические факторы: «Экологическое разнообразие и устойчивость» — центральный элемент бутанской философии, подчеркивающий важность сохранения природы.
• Институциональные факторы: «Хорошее управление», которое включает в себя прозрачность, эффективность и участие граждан в принятии решений.
• Культурные факторы: «Культурное разнообразие и устойчивость» — уникальный аспект, подчеркивающий сохранение традиций и идентичности.

Таким образом, ВНС представляет собой одну из наиболее интегрированных моделей, где экономический рост подчинен более широким целям благополучия, устойчивости и культурной гармонии.

Экономика счастья и субъективное благополучие

Развитие экономики счастья как междисциплинарного направления также играет ключевую роль в интеграции социальных и институциональных факторов. Стремясь количественно измерить счастье, она использует субъективные оценки благополучия (полученные через опросы) и коррелирует их с объективными социально-экономическими факторами. Это позволяет выявить, как такие аспекты, как социальная поддержка, свобода выбора жизненных решений, щедрость и уровень восприятия коррупции, влияют на общее удовлетворение жизнью. В отличие от ВВП, который оперирует исключительно материальными величинами, экономика счастья доказывает, что нематериальные аспекты жизни имеют колоссальное значение для реального благосостояния.

В совокупности, эти альтернативные показатели демонстрируют растущее признание того, что истинный прогресс не может быть сведен к одной лишь экономической метрике. Они предлагают комплексные рамки для оценки развития, позволяя политикам и обществу принимать более информированные решения, направленные на устойчивое и инклюзивное благосостояние.

Применение показателей благосостояния в России: Динамика, вызовы и перспективы

Для России, страны с уникальной историей и геополитическим положением, вопрос измерения и обеспечения благосостояния приобретает особое значение. Применение как традиционных, так и альтернативных показателей позволяет получить многомерную картину развития, выявить региональные особенности и оценить эффективность государственной политики.

Динамика экономического роста и благосостояния по традиционным показателям

Экономический рост в России, как и во многих других странах, традиционно оценивается через увеличение потенциального и реального объема ВНП, рост экономической мощи страны и производственного потенциала общества. После глубокого спада 1990-х годов, Россия демонстрировала устойчивый и стабильный экономический рост с 2000 года. В период с 2000 по 2008 год среднегодовой рост реального ВВП составлял около 7% (например, 10% в 2000 году, 7,3% в 2003 году, 8,5% в 2007 году), что было во многом обусловлено благоприятной конъюнктурой на мировых рынках энергоносителей.

Однако текущая макроэкономическая ситуация сопряжена с новыми вызовами. Согласно прогнозам Минэкономразвития России, одобренным Правительством РФ 22 сентября 2022 года, темпы роста ВВП ожидаются на уровне 1% в 2025 году и 1,3% в 2026 году, с постепенным ускорением в 2027 и 2028 годах до 2,8% и 2,5% соответственно. Ключевым драйвером для роста российской экономики остается внутренний спрос, прежде всего потребительский, в основе которого — рост реальных зарплат и доходов населения. В 2024 году реальная заработная плата в РФ выросла на 9,1% (после 8,2% в 2023 году), а реальные располагаемые денежные доходы населения увеличились на 7,3% (после 6,1% в 2023 году). Прогноз Минэкономразвития на 2025 год предполагает рост реальных зарплат на 7,0% и реальных располагаемых доходов на 5,9%, что продолжает поддерживать внутренний потребительский спрос.

При этом высокие процентные ставки в экономике России стали серьезным риском для макроэкономического прогноза. Ключевая ставка Центрального банка РФ была повышена до 16% в декабре 2023 года и поддерживалась на этом уровне на протяжении большей части 2024 года, достигнув 21% к октябрю 2024 года. Несмотря на некоторое снижение до 18% в июле 2025 года и 17% в сентябре 2025 года, эти высокие ставки значительно увеличили стоимость заемного капитала для предприятий, что напрямую повлияло на их рентабельность, привело к снижению будущих инвестиций и, как следствие, повлияло на потенциал роста экономики. Государство, осознавая эти вызовы, разработало стратегию, предлагающую новую модель экономического роста, направленную на решение проблем, препятствующих активному развитию РФ, таких как зависимость от сырьевого экспорта и технологическое отставание.

Индекс человеческого развития в России

Применение Индекса человеческого развития (ИЧР) позволяет взглянуть на благосостояние России сквозь призму не только экономических, но и социальных факторов. Россия демонстрирует значительный рост ИЧР с 1995 по 2019 годы, значение показателя увеличилось на 0,147 за этот период (с 0,677 до 0,824). Согласно рейтингу 2022 года (из 193 стран), Россия занимает 56-е место по ИЧР со значением 0,821, что относит ее к категории стран с «очень высоким уровнем человеческого развития». Примечательно, что Россия ежегодно занимает лидирующую позицию по ИЧР среди стран СНГ (например, в Докладе ПРООН 2023/2024 Россия — 0,821, Казахстан – 0,803, Беларусь – 0,801).

Однако за этими общими показателями скрываются существенные региональные диспропорции, которые замедляют общее развитие страны. Например, в 2022 году ИЧР Москвы превышал 0,9, что сопоставимо с уровнем Дании (0,948), тогда как ИЧР Республики Тыва был значительно ниже (около 0,7), сопоставимым с Монголией (0,739). Это указывает на несбалансированность развития отдельных регионов. Что из этого следует? Для достижения более устойчивого и равномерного развития необходимо целенаправленно работать над сокращением разрыва в благосостоянии между регионами, инвестируя в инфраструктуру, образование и здравоохранение в отстающих областях.

Кроме того, в России наблюдается несбалансированность развития отдельных составных частей человеческого потенциала. Страна имеет очень высокий индекс образования (0,910), что свидетельствует о значительных достижениях в сфере грамотности и доступности образования. Однако индексы долголетия (0,671) и дохода (0,703) значительно ниже, что указывает на необходимость дополнительных усилий в сферах здравоохранения и повышения реальных доходов населения. Росстат и Банк России также используются для составления рейтингов материального благополучия регионов РФ; на октябрь 2025 года Ямало-Ненецкий автономный округ лидирует, в то время как Ингушетия, Тыва и Чечня находятся в числе аутсайдеров. Примечательно, что в 83 субъектах РФ уровень благосостояния продемонстрировал рост, за исключением Москвы и Чукотки, где приобретение жилья в ипотеку стало сопряжено с большими трудностями, связанными с сочетанием высоких процентных ставок (ключевая ставка ЦБ РФ повышалась до 21% к октябрю 2024 года, в июле 2025 года составляла 18%, а в сентябре 2025 года — 17%) и высоких цен на недвижимость.

Индексы счастья и субъективное благополучие

Субъективные оценки благополучия также играют важную роль в понимании общего состояния общества. По данным ВЦИОМ на апрель 2025 года, почти 80% россиян считают себя счастливыми, при этом индекс счастья ВЦИОМ в марте 2025 года составил 61 пункт (рассчитывается как разница между суммой долей ответов «определенно счастливы» и «скорее счастливы» и суммой долей ответов «скорее несчастливы» и «определенно несчастливы»). Это указывает на значительный позитивный баланс в общественном настроении.

В то же время, по данным ежегодного Всемирного доклада счастья, который готовится группой экспертов по заказу ООН, Россия занимает 72-е место (из 143 стран) в рейтинге самых счастливых стран в 2024 году (данные за 2021-2023 годы), с общей оценкой 5,661 балла. В 2023 году Россия занимала 70-е место с 5,660 балла. Отчет использует субъективные данные благополучия (шкала Кантрила) и коррелирует их с шестью ключевыми факторами: ВВП на душу населения, социальная поддержка, ожидаемая продолжительность здоровой жизни, свобода выбора жизненных решений, щедрость и восприятие коррупции. Эти данные показывают, что, несмотря на высокую самооценку счастья внутри страны, по международным сопоставлениям Россия находится в середине рейтинга, что может указывать на необходимость дальнейшего улучшения объективных условий, влияющих на благополучие.

Развитие ESG-повестки и таксономии социальных проектов

В последние годы Россия активно включается в глобальную повестку устойчивого развития, что находит отражение в развитии ESG-факторов (Environmental, Social, Governance) в экономической политике и корпоративной практике. В 2023 году российская ESG-повестка оставалась актуальной, и тематика устойчивого развития продолжала развиваться в государственном и коммерческом секторах, а также в регулировании и создании инфраструктуры.

Особенно заметен был фокус на социальной компоненте. В 2023 году социальная компонента оставалась лидирующей для корпоративных участников рынка и банков в России, при этом компании уделяли большее внимание улучшению практик корпоративного управления. Это выразилось в программах благополучия сотрудников, социальных инвестициях (например, «Формула хороших дел» компании «Сибур», благотворительная деятельность ПАО «Газпром») и прозрачности корпоративного управления.

Важным институциональным шагом стало появление в 2023 году национальной таксономии социальных проектов, детализирующей их эффект для общества (утверждена Постановлением Правительства РФ от 30.12.2023 № 2415). Эта таксономия устанавливает критерии для социальных проектов в сферах здравоохранения, образования, занятости, жилищного строительства и других, с целью привлечения инвестиций и решения общественных проблем. Банк России активно продвигает устойчивую повестку, разрабатывая рекомендации для финансовых учреждений по управлению ESG-рисками, интегрируя ESG-факторы в надзорную деятельность и способствуя выпуску «зеленых» и социальных облигаций. Эти шаги свидетельствуют о стремлении России перейти к более комплексной оценке развития, учитывающей не только экономический рост, но и его социальные и экологические последствия.

Вызовы и перспективы перехода к комплексным показателям

Переход от устоявшихся, но ограниченных традиционных показателей к более комплексным метрикам благосостояния — это не просто смена цифр в отчетах; это фундаментальное изменение парадигмы, сопряженное с серьезными методологическими, политическими и практическими вызовами, но открывающее и значительные перспективы для устойчивого развития.

Методологические и практические вызовы

Одним из ключевых препятствий на пути к широкому внедрению альтернативных показателей является их субъективность. В то время как компоненты ИЧР, такие как ожидаемая продолжительность жизни и ВНД на душу населения, основаны на объективных данных, индексы, подобные Валовому национальному счастью (ВНС), или некоторые составляющие Всемирного доклада о счастье, в значительной степени опираются на субъективные опросы об удовлетворенности жизнью и эмоциональном состоянии. Эти оценки могут зависеть от временных факторов, культурных особенностей и даже формулировки вопросов, что делает их менее универсальными и сопоставимыми.

Критики, например, Индикатора подлинного прогресса (GPI), указывали на противоречивый и произвольный характер выбора методов денежной оценки ряда аспектов экономической активности. Как оценить в деньгах ценность домашнего труда или ущерб от потери биоразнообразия? Отсутствие единых, общепризнанных стандартов для таких оценок создает риск манипуляций и снижает доверие к показателю.

Несмотря на активное развитие альтернативных показателей, они пока не могут выступать полноценной заменой ВВП при принятии решений по ключевым вопросам экономической политики. Основные препятствия включают отсутствие стандартизации и универсального признания на международном уровне, трудности в агрегировании разнообразных факторов в единый, легко интерпретируемый показатель для выработки политики, ограниченность исторических данных для анализа тенденций и присущую сложность балансирования многочисленных факторов благосостояния с единой мерой экономического выпуска. Политики по-прежнему преимущественно полагаются на ВВП для краткосрочного экономического управления из-за его устоявшейся методологии и сопоставимости. Какой важный нюанс здесь упускается? То, что без четких, универсальных методологий и достаточной исторической глубины данных, новые показатели рискуют остаться в тени, не влияя на реальные управленческие решения.

В российском контексте также существуют свои проблемы. Методологические подходы провайдеров ESG-рейтингов в России различаются (например, «Эксперт РА», АКРА, НКР), что требует гармонизации оценок и шкал. Различия в используемых метриках, схемах взвешивания и требованиях к раскрытию информации приводят к непоследовательным оценкам для одних и тех же организаций, что создает путаницу для инвесторов и затрудняет эффективную оценку рисков.

Кроме того, переход к низкоуглеродной экономике, который является центральным аспектом устойчивого развития, создает проблемы, особенно с учетом необходимости раскрытия стоимости активов в возобновляемой энергетике и ископаемых видов топлива в национальных балансах, что пока не реализовано. Отсутствие адекватного учета создает такие проблемы, как недооценка «зеленых» активов, переоценка активов ископаемого топлива (риск «застрявших» активов), препятствование «зеленым» инвестициям и формирование неполной картины истинного устойчивого богатства страны. Отсутствие четких стандартов учета природного капитала и внешних эффектов является серьезным препятствием.

Необходимость общепризнанного показателя

Для того чтобы убедить общество, ученых и политиков в том, что оценка развития должна включать не только экономические данные, но и показатели, характеризующие изменение благосостояния людей, необходимо разработать и апробировать понятный и общепризнанный комплексный показатель. Такой индикатор должен обладать следующими характеристиками:

• Простота и интуитивность: быть легко понятным широкой аудитории.
• Научная обоснованность: опираться на строгие методологии и эмпирические данные.
• Комплексность: охватывать ключевые измерения благосостояния (экономика, социум, экология, институты).
• Сопоставимость: позволять сравнивать страны и регионы.
• Действенность: служить практическим инструментом для принятия политических решений.

Без такого «Золотого Стандарта» альтернативные показатели, несмотря на их ценность, рискуют остаться нишевыми инструментами, не способными изменить доминирование ВВП.

Перспективы интеграции и роль науки

Несмотря на вызовы, перспективы для более широкого внедрения комплексных показателей благосостояния обнадеживают. Развитие подходов к измерению благополучия населения, учитывающих как объективные, так и субъективные оценки, позволяет идентифицировать «провалы» в социально-экономическом развитии, не выявляемые лишь объективными показателями. Например, высокий ВВП не означает отсутствие проблем с качеством воздуха или социальным доверием, что могут показать индексы благополучия. Действительно ли мы можем доверять только ВВП, когда речь идет о подлинном прогрессе?

В России активно развивается ESG-повестка, что способствует формированию комплексного правового явления под воздействием экономических, политических, экологических и социальных факторов. Продвижение России по пути устойчивого развития включает адаптацию к новым условиям, переориентацию бизнеса на восточные рынки (увеличение объемов торговли с Китаем, Индией) и дальнейшее развитие ESG-инициатив (национальная ESG-стандартизация, реестр «зеленых» финансовых инструментов).

Усиление роли науки в достижении Целей устойчивого развития (ЦУР), в которых Россия демонстрирует сильные позиции (например, в области качественного образования и устойчивости городов), также открывает новые возможности. Страна активно участвует в проектах, связанных с ЦУР, интегрирует их в национальные программы и публикует добровольные национальные обзоры по их реализации.

Использование категории «счастье» как индикатора эффективности государственного управления требует всестороннего, системного подхода, и пока подобной методики в России нет, но ожидается ее появление. Трудности в разработке такой методики включают: определение понятия «счастье» в разнообразных региональных и культурных контекстах; обеспечение репрезентативности и надежности данных опросов; интеграцию субъективных данных с объективными результатами политики; разработку действенных политических рычагов, основанных на показателях счастья. Тем не менее, растущий интерес к экономике счастья и благополучия на государственном уровне указывает на признание необходимости более широкого взгляда на прогресс.

Заключение

Путь от Валового внутреннего продукта к всеобъемлющему благосостоянию — это не просто академическая дискуссия, а императив современного мира. Традиционные показатели экономического роста, во главе с ВВП, несмотря на их несомненную пользу для измерения рыночной активности, оказались неспособны отразить истинную сложность человеческого прогресса. Их фундаментальные недостатки, такие как игнорирование социального неравенства, экологического ущерба и нерыночных видов деятельности, привели к искаженному представлению о национальном благополучии, зачастую стимулируя неустойчивые и социально деструктивные модели развития.

В ответ на эти ограничения мировая экономическая мысль породила целый арсенал альтернативных показателей: многомерный Индекс человеческого развития (ИЧР) с его расширенным семейством метрик, глубокий Индикатор подлинного прогресса (GPI), корректирующий ВВП с учетом издержек и выгод, комплексный Индекс лучшей жизни ОЭСР, охватывающий 11 аспектов благополучия, и, наконец, холистическое Валовое национальное счастье Бутана, укорененное в глубоких ценностях. Эти индикаторы, интегрируя социальные, экологические и институциональные факторы, предлагают значительно более полную и нюансированную картину развития.

В контексте России, применение этих показателей выявляет как успехи (значительный рост ИЧР, лидирующие позиции в СНГ, высокий уровень субъективного счастья), так и существенные вызовы, такие как региональные диспропорции в благосостоянии и несбалансированность отдельных компонентов человеческого развития. Развитие ESG-повестки и национальной таксономии социальных проектов свидетельствует о стремлении страны к более комплексному подходу, однако методологические трудности, отсутствие общепризнанного комплексного показателя и сложности учета природного капитала остаются серьезными барьерами.

Несмотря на все вызовы, переход к комплексным показателям благосостояния является неизбежным и необходимым шагом. Он позволяет выявлять «провалы» в развитии, которые остаются невидимыми для традиционных метрик, и служит основой для формирования более эффективной экономической политики, нацеленной не только на количественный рост, но и на истинное, устойчивое благополучие граждан. Роль науки в разработке таких метрик и их интеграции в процесс принятия решений становится критически важной для достижения Целей устойчивого развития и построения более справедливого и процветающего будущего.

Список использованной литературы

1. Бабаев Б.Д., Дубровский С.П. Качество экономического роста: региональное измерение // Региональная экономика: теория и практика. 2023. Т. 21, № 2 (521). С. 204-219.
2. Бутан — королевство счастья // Экспедиция в Тибет. 2022. URL: https://tibet-travel.ru/bhutan-kingdom-of-happiness/
3. Валовое национальное счастье — Рувики: Интернет-энциклопедия. 2024. URL: https://ru.ruwiki.ru/wiki/%D0%92%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%B5_%D0%BD%D0%B0%D1%86%D0%B8%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%BE%D0%B5_%D1%81%D1%87%D0%B0%D1%81%D1%82%D1%8C%D0%B5
4. ВВП: великий измеритель // РЭШ экономика и финансы — GURU. 2022. URL: https://guru.nes.ru/article/vvp-velikiy-izmeritel/
5. ВЦИОМ: почти 80% россиян считают себя счастливыми // Expert.ru. 2025. URL: https://expert.ru/2025/04/16/vciom-pochti-80-rossiyan-schitayut-sebya-schastlivymi/
6. Горбунова О.Н., Гегамян М.А. ИЧР: методологии расчета, показатели и индикаторы // Региональные проблемы преобразования экономики. 2014. № 9 (47). С. 268-275.
7. Гордусенко А.В. Экономический рост. Модели экономического роста // Научно-технические ведомости СПбГПУ. Экономические науки. 2011. № 1. С. 98-102.
8. Данилишин Б. М., Веклич О. А. Индикатор подлинного прогресса как адекватный макроэкономический показатель общественного благосостояния // Проблемы прогнозирования. 2010. № 6. С. 103-112.
9. Журавлева Г. П. Экономика. М.: Юристъ, 2012. 214 с.
10. Индексы субъективного благополучия в оценке уровня счастья россиян // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. 2024. Т. 17, № 3. С. 83–99.
11. Индексы счастья отдельных государств. Актуально на 2023. URL: https://econ.hse.ru/data/2023/11/02/2070002129/Фактчекинг%20ВВП%20_1_.pdf
12. Индексы-дефляторы Министерства экономического развития РФ. Актуально на 28 сентября 2023. URL: https://minstroy.ru/price/indexes-deflaters-minfin/
13. Исследование индекса человеческого развития: прогнозирование и // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. 2023. №4. С. 195-207.
14. Киселева Е. А. Макроэкономика. М.: ЭКСМО, 2011. 252 с.
15. Лызлов Д.В. Преимущества и недостатки ВВП как показателя социально – экономического роста // Российский внешнеэкономический вестник. 2009. №2. С.32-38.
16. Лызлов Д. В. Преимущества и недостатки ВВП как показателя социально-экономического развития страны // Экономика и управление: проблемы, решения. 2016. Т. 2, № 6. С. 149-152.
17. Макроэкономика / Под ред. Кетовой Н. П. Ростов-на-Дону: Феникс, 2012. 314 с.
18. Макроэкономика — Высшая школа экономики. Лекции. Дефляторы и индексы цен. URL: https://www.hse.ru/data/2012/03/15/1251322070/Лекция_2.pdf
19. МОДЕЛИ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОСТА РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ // Вестник Алтайской академии экономики и права (научный журнал). 2019. № 3-1. С. 93-100.
20. Молоканов В. М. Проблемы использования показателя ВВП как индикатора социально-экономического развития общества // Вопросы управления. 2019. №5 (60). С. 178—188.
21. Названы регионы России с самым высоким уровнем материального благополучия // IrkutskMedia.ru. 2025. URL: https://irkutskmedia.ru/news/1816570/
22. Национальный научный портал Республики Казахстан — Nauka.kz. Human Development Index (HDI) / Индекс человеческого развития (ИЧР). URL: https://nauka.kz/page/news/24185/
23. Неоклассические модели — Economicus.Ru. URL: http://economicus.ru/index.php?file=2_growth_neoclass
24. Носова С. С. Экономическая теория. М.: ВЛАДОС, 2009. 832 с.
25. Океанова З. К. Экономическая теория. М.: ИТК «Дашков и Ко», 2010. 352 с.
26. Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) — Индекс лучшей жизни. URL: https://www.oecdbetterlifeindex.org/
27. Палкина Ю. А. ПОНЯТИЕ, ПОКАЗАТЕЛИ И ФАКТОРЫ. АНАЛИЗ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОСТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ // Молодой ученый. 2019. № 2 (240). С. 272-275.
28. Палкина Ю. А. Экономический рост в России: его особенности и перспективы // Молодой ученый. 2012. № 10 (45). С. 136-138.
29. Письмо Министерства экономического развития РФ от 28 сентября 2022 г. № 36804-ПК/Д03и «О применении показателей прогноза социально-экономического развития Российской Федерации в целях ценообразования на продукцию, поставляемую по государственному оборонному заказу» // ГАРАНТ. 2022. URL: https://www.garant.ru/products/ipo/prime/doc/405445778/
30. Подлинный индикатор прогресса (GPI) — Финансовая энциклопедия. 2021. URL: https://financial-encyclopedia.ru/indikator-podlinnogo-progressa-gpi/
31. Продвижение России по пути устойчивого развития — Новости — Институт статистических исследований и экономики знаний — Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики». 2025. URL: https://issek.hse.ru/news/924707693.html
32. Решетников заявил, что высокие ставки в экономике привели к снижению ее потенциала // Интерфакс. 2025. URL: https://www.interfax.ru/business/987504
33. Россия и мир: 2013. Экономика и внешняя политика. Ежегодный прогноз / Рук. проекта – А.А. Дынкин, В.Г. Барановский. М.: ИМЭМО РАН, 2012. 140 с.
34. Россия опустилась в глобальном рейтинге человеческого развития // Независимая газета. 2024. URL: https://www.ng.ru/economics/2024-03-14/1_8959_economics.html
35. Семь составляющих устойчивого развития в России сегодня // Фонд Росконгресс. 2025. URL: https://roscongress.org/materials/sem-sostavlyayushchikh-ustoychivogo-razvitiya-v-rossii-segodnya/
36. Седов В. В. Экономическая теория. Челябинск: Челяб. гос. ун-т, 2012. 215 с.
37. Счастье граждан как альтернативный критерий оценки эффективности государственного менеджмента в области демографической политики // ДЕМ.ИНФОРМ. 2023. № 5. С. 17-31.
38. Теория экономического роста — Википедия. 2025. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A2%D0%B5%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F_%D1%8D%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D0%BE%D0%BC%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D1%80%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B0
39. Уровень жизни по данным Росстат — Статистика России. До 2019. URL: https://rosinfostat.ru/uroven-zhizni-rosstat/
40. Шишов А. Л. Макроэкономика. М.: ЭКМОС, 2009. 252 с.
41. Экономика / Под ред. Архипова А. И., Нестеренко А. Н., Большакова А. К. М.: Проспект, 2010. 373 с.
42. Экономика / Под ред. Булатова А. С. М.: Экономистъ, 2011. 732 с.
43. Экономический рост: кейнсианские модели роста. 2023. URL: https://www.ereport.ru/articles/macro/keins.htm
44. Экономический рост: сущность, типы, показатели, факторы. Макроэкономика. 2017. URL: https://www.intuit.ru/studies/courses/106/106/lecture/3028?page=6
45. Экономический рост, его типы и факторы. Институциональные факторы экономического роста — Справочник Автор24. 2025. URL: https://spravochnick.ru/ekonomika/ekonomicheskiy-rost-ego-tipy-i-faktory-institucionalnye-faktory-ekonomicheskogo-rosta/
46. Экономическая теория / Под ред. Николаевой И. П. М.: Проспект, 2012. 246 с.
47. Экономическая теория. Трансформирующаяся экономика / Под ред. Николаевой И. П. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2012. 352 с.
48. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ И ЕГО ВИДЫ // КиберЛенинка. 2023. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ekonomicheskoe-razvitie-i-ego-vidy