Концепции и механизмы политической легитимности в современной России: Теоретический синтез и эмпирический анализ

В условиях перманентной трансформации и адаптации к глобальным вызовам, проблема легитимности политической власти в Российской Федерации приобретает не только теоретическую, но и остро практическую актуальность. Современный российский политический режим, пройдя через турбулентные 1990-е и консолидацию 2000-х, столкнулся с необходимостью постоянного воспроизводства согласия населения, что делает анализ его легитимирующих основ центральной задачей для политологической мысли.

На фундаментальном уровне, власть — это способность и возможность оказывать определяющее воздействие на поведение людей с помощью различных средств: воли, авторитета, права, насилия. Однако, чтобы это воздействие было не просто принуждением, но и добровольным подчинением, власть должна быть легитимной. Легитимность, в отличие от простого принуждения, представляет собой согласие населения с государственной властью, его добровольное признание за ней права принимать обязывающие решения и согласие подчиняться. Это, по своей сути, моральная и политическая функция, которая отличает стабильное господство от тирании или временного захвата власти. И что из этого следует? Признание легитимности превращает потенциальное сопротивление в активную поддержку, тем самым значительно снижая издержки управления и обеспечивая устойчивость режима.

Необходимо строго различать легитимность и легальность. Если легитимность — это политический феномен, укоренённый в общественном сознании, верованиях и ценностях, то легальность является сугубо юридическим феноменом. Она означает строгое соответствие власти установленным правовым нормам и законным процедурам. Легальная власть может быть нелегитимной (если народ ей не доверяет, даже если она пришла к власти законно), и наоборот, исторически известны примеры легитимной, но формально нелегальной власти (например, революционные правительства, пользующиеся народной поддержкой). В контексте современной России, стремление к обеспечению как легальности, так и легитимности является ключевым. Какой важный нюанс здесь упускается? Часто легальность используется как инструмент для построения или укрепления легитимности, создавая иллюзию общественной поддержки через соблюдение формальных процедур, даже если фактическое согласие населения остаётся под вопросом.

Данная курсовая работа ставит своей целью проведение систематического анализа теоретических концепций политической легитимности и их практического применения для оценки специфики, эволюции и актуальных механизмов легитимации политической власти в современной Российской Федерации. Для достижения этой цели в работе будут рассмотрены классические и современные модели легитимности, проанализирована эволюция политического режима России после 1991 года, выявлены основные правовые, институциональные, идеологические и социологические механизмы легитимации, а также оценена роль цифровизации в этом процессе. Особое внимание будет уделено «проблеме легитимности» в России, связанной с напряжением между формальными процедурами и непубличными практиками.

Исследовательские вопросы, на которые будут даны ответы в ходе работы, включают:

1. Какие классические и современные теоретические концепции легитимности (Вебер, Хабермас, Липсет) наиболее релевантны для анализа эволюции российской политической системы?
2. Как эволюционировал политический режим в России с начала 1990-х годов, и какое влияние эта эволюция оказала на доминирующие типы легитимности?
3. Какие социологические и правовые механизмы (например, выборы, конституционные изменения, идеологические нарративы, историческая память) являются основными инструментами легитимации в современной России?
4. Какова роль «публичного поля» (СМИ, Интернет, общественные дискуссии) в процессах делегитимации и релегитимации власти в России в условиях цифровизации?
5. В чем заключается «проблема легитимности» в России и как она коррелирует с общественными ценностями и запросом на политическое развитие?

Структура работы выстроена таким образом, чтобы последовательно раскрыть эти вопросы, начиная с теоретических основ и заканчивая эмпирическим анализом и выводами, с целью формирования комплексного представления о процессе легитимации власти в Российской Федерации.

Теоретические основы легитимности: Классические модели и критерии применимости к российскому контексту

В основе любого стабильного политического порядка лежит не только физическое принуждение, но и добровольное согласие управляемых, которое составляет суть политической легитимности. Для понимания многомерности этого феномена необходимо обратиться к классическим и современным теоретическим моделям, которые служат своего рода оптикой для анализа конкретных политических систем, в том числе и российской.

Типология легитимного господства М. Вебера: Традиционный, харизматический и рационально-легальный типы

Одним из краеугольных камней в изучении легитимности по праву считается социологическая концепция Макса Вебера. В своей фундаментальной работе «Хозяйство и общество» Вебер представил три «идеальных типа» легитимного господства, каждый из которых основан на специфическом источнике признания и подчинения:

• Традиционный тип господства зиждется на глубоко укоренившейся вере в святость издавна существующих порядков и властных отношений. Подданные подчиняются не столько конкретному правителю, сколько обычаям, которые делегируют ему власть. Примеры такого господства можно найти в монархиях, теократиях или родоплеменных обществах, где авторитет передается по наследству или основан на древних ритуалах. В российском контексте элементы традиционной легитимности проявляются через апелляцию к исторической преемственности, тысячелетним государственным традициям и особому пути развития, которые формируют в общественном сознании представление о «естественности» и «должности» существующего порядка.
• Харизматический тип господства основан на исключительной вере в необычные, выдающиеся качества конкретной личности – лидера. Его авторитет проистекает из веры в его героизм, святость, пророческие способности или особую миссию. Подчинение носит эмоциональный характер и не связано с традициями или законами. Вебер подчеркивал, что харизма — это революционная сила, способная разрушать старые порядки и создавать новые. Однако, это наименее стабильный тип, поскольку он полностью зависит от личности лидера и неизбежно сталкивается с проблемой «рутинизации харизмы» после его ухода. В политическом процессе Российской Федерации персонификация власти, доминирование личностного типа легитимности, опирающегося на веру в исключительные качества лидера, является устойчивой тенденцией. Высокие рейтинги одобрения Президента РФ и его личное присутствие во всех ключевых политических процессах наглядно иллюстрируют сильное влияние харизматического элемента в российской легитимации.
• Рационально-легальный тип господства является основой современного бюрократического государства. Он базируется на вере в обязательность законных правил и процедур, установленных рациональным путем. Подчинение здесь носит безличностный характер: люди подчиняются не человеку, а закону и должностям, которые наделены полномочиями в рамках юридически определенной компетенции. Выборы, конституции, система разделения властей — все это механизмы рационально-легальной легитимности. В современной России рационально-легальный аспект реализуется через конституционные нормы, избирательные процессы и формирование законодательной базы. Однако, как будет показано далее, этот тип часто сосуществует и переплетается с харизматическим и традиционным, создавая уникальную модель легитимации.

Веберовская типология, несмотря на свой идеальный характер, остается мощным аналитическим инструментом, позволяющим выявлять доминирующие и сопутствующие источники легитимности в конкретной политической системе.

Концепции эффективности С.М. Липсета и кризиса легитимности Ю. Хабермаса

Расширяя веберовские рамки, современные политологи предложили дополнительные измерения легитимности.

Сеймур Мартин Липсет в своей работе «Политический человек» (1960) акцентировал внимание на связи легитимности с эффективностью режима. По его мнению, легитимность режима связана с его способностью выполнять свои функции, удовлетворять базовые потребности населения и обеспечивать стабильность. Для демократических режимов, по Липсету, эффективность и легитимность являются ключевыми условиями стабильности. Если режим долгое время не справляется с экономическими или социальными проблемами, его легитимность подрывается.

В российском контексте концепция эффективности Липсета критически важна. Исторически, при разочаровании общества в деятельности лидера, его рейтинги стремительно падают, что подтверждает сильную зависимость легитимности от результатов управления. Например, в период обострения кризиса доверия в ноябре 2013 года, на фоне обсуждения пенсионной реформы, уровень одобрения деятельности президента снижался до 61%. Аналогично, на фоне начала пандемии COVID-19 в апреле 2020 года показатель опускался до 59%. Эти эпизоды ярко иллюстрируют прямую и немедленную связь между воспринимаемой социально-экономической эффективностью власти и уровнем ее легитимности в глазах населения.

Юрген Хабермас, один из ведущих мыслителей Франкфуртской школы, предложил более сложную и критическую перспективу, особенно в контексте «кризиса легитимности» в либеральных демократиях. В отличие от Вебера, фокусировавшегося на субъективной вере в легитимность, Хабермас ставит проблему выявления эмпирического референта легитимности через интерсубъективное пространство — через публичную коммуникацию и дискурс, а не через индивидуальное признание. Он утверждает, что кризис легитимности возникает, когда государство неспособно удовлетворить возросшие ожидания граждан, а его идеологические обоснования перестают быть убедительными. Хабермас выделяет несколько типов кризисов, в том числе экономические, рациональные и кризисы легитимации. Последний наступает, когда системы норм, которые должны обеспечивать легитимность, начинают восприниматься как неразумные или несправедливые.

В российской политологии, особенно при анализе «социетальной инволюции» (отсутствия генерализованных форм публичной коммуникации), концепция Хабермаса приобретает особую актуальность. В условиях, когда механизмы публичного одобрения (валидирования) властных решений отсутствуют или ограничены, политическая власть в России функционирует в условиях латентного кризиса легитимности. Это не означает открытого протеста, но указывает на отсутствие полноценного, интерсубъективного согласия, что делает легитимность более уязвимой и зависимой от других, менее публичных факторов.

Таким образом, для комплексного анализа легитимности политической власти в России необходимо использовать синтетический подход, сочетающий веберовскую типологию с концепциями эффективности Липсета и критическим осмыслением кризиса легитимности Хабермаса, дополненным пониманием современных социологических и правовых реалий.

Эволюция политического режима и доминирующие типы легитимности в постсоветской России (1990-е – 2020-е годы)

Период после распада Советского Союза стал для России временем глубочайших трансформаций, затронувших все сферы общественной и политической жизни. Потребности в публичной легитимации политической власти возникли в начале 1990-х годов в условиях разрыва правовой преемственности и кардинальной трансформации общества. Отказ от коммунистической идеологии и демонтаж однопартийной системы потребовали новых оснований для признания власти, отличных от тех, что были унаследованы от советского прошлого. Как же режим адаптировался, чтобы обеспечить себе согласие граждан в столь турбулентный период?

Формирование персонифицированной модели легитимности в 1990-2000-е годы

Политический режим России в 1990-е годы характеризовался как посткоммунистическая или посттоталитарная демократия. Это был период формирования новых институтов, но при этом отличавшийся отсутствием широкого консенсуса по базовым ценностям и сохранением гипертрофированной роли государства и бюрократии, унаследованных от советского прошлого. В академической среде режим 1990-х годов также определялся как «демократический по форме, но авторитарный по содержанию» (по О. Смолину), что проявлялось в чрезмерных властных прерогативах президента и номинальности разделения властей. Несмотря на принятие демократической Конституции 1993 года, которая декларировала принципы правового государства, реальная политическая практика часто отклонялась от этих норм.

Ключевыми чертами режима 1990-х годов, не соответствовавшими конституционным положениям, были:

• Коррупция, проникшая во все уровни государственного управления.
• Фактическая неподконтрольность органов власти обществу, что создавало дистанцию между гражданами и государственными институтами.
• Сохранение патронажно-клиентальных связей в противовес горизонтальным формам гражданского участия и общественной организации, что подрывало принципы равенства и меритократии.

На начальном этапе постсоветской России важным фактором легитимности было признание «мировым сообществом» и демонстративная приверженность либеральным ценностям и рыночной экономике. Это была своего рода «внешняя легитимация», которая должна была подтвердить необратимость демократических преобразований. Однако внутри страны легитимность власти часто опиралась не на институциональные или рационально-легальные основания, а на личность лидера.

В российском политическом процессе сохраняется устойчивая тенденция к персонификации власти и доминированию личностного типа легитимности (по Веберу), опирающегося на веру в исключительные качества лидера. Этот феномен проявился еще в 1990-е годы, когда президент Борис Ельцин, несмотря на низкий рейтинг доверия к институтам власти, смог сохранить свою позицию, опираясь на личный авторитет и образ лидера-реформатора. С приходом Владимира Путина к власти в 2000 году эта тенденция только усилилась, превратившись в центральный элемент легитимирующей формулы. Лидер стал восприниматься как гарант стабильности, порядка и возрождения величия страны.

Таким образом, в постсоветской России произошла сложная эволюция политического режима, в ходе которой доминирующие типы легитимности смещались от идеализированной рационально-легальной модели, предложенной Конституцией, к гибридной форме, где сильный личностный, харизматический элемент переплетается с элементами традиционной легитимности (апелляция к «особому пути») и инструментальной легитимности (через эффективность управления). В современной России устойчивость власти, согласно ряду исследователей, базируется не только на формально-правовых основаниях, но и на непубличных, неформальных практиках, что делает процесс легитимации еще более многогранным и менее прозрачным. Исторически легитимность власти в России практически всегда была связана с принципами патернализма и этатизма как главными ценностями политической жизни, что продолжает оказывать влияние на современное восприятие власти и ее легитимности.

Правовые и институциональные механизмы воспроизводства легитимности

В любом современном государстве правовая система и институциональные структуры играют ключевую роль в формировании и поддержании легитимности власти. Они обеспечивают рационально-легальные основания для ее существования, предоставляя набор правил и процедур, которые придают действиям правительства законность и, в идеале, общественное одобрение. В России, в условиях постоянной адаптации и поиска оптимальной модели управления, правовые и институциональные механизмы активно используются для воспроизводства и консолидации легитимности.

Конституционная реформа 2020 года как технология реконструкции легитимирующей формулы

Одним из наиболее значимых событий в новейшей политической истории России, напрямую повлиявшим на механизмы легитимации власти, стала Конституционная реформа 2020 года. Эта реформа была воспринята в академической среде как технология, направленная на «перезагрузку или воспроизводство легитимности» политического режима. Ее целью было не только решение проблемы транзита власти, но и глубокая перестройка институциональных основ государства, придание им нового символического и правового наполнения.

Основной результат конституционной реформы 2020 года заключается в реконструкции легитимирующей формулы как правовой основы для консолидации власти в рамках ее транзита. Эта реконструкция, по мнению ряда исследователей, привела к формированию новой формы «конституционного авторитаризма» (по А.Н. Медушевскому). Ключевая черта «конституционного авторитаризма» в интерпретации А.Н. Медушевского — это сочетание формального следования демократическим процедурам (например, выборам и референдумам) с реальным усилением исполнительной власти, особенно института президента, за счет ограничения полномочий парламента и судов. Это создает систему, где внешние атрибуты демократии сохраняются, но реальный баланс власти смещается в сторону усиления централизованного управления. Поправки 2020 года усилили легитимность института президентства, наделив главу государства новым символическим статусом и закрепив приоритет Конституции РФ в правовом пространстве России. Это не просто технические изменения, а стратегическая мера по переформатированию основ власти, направленная на укрепление ее стабильности и устойчивости в долгосрочной перспективе.

Детализация поправок, направленных на усиление института президентства (Ст. 83, 102)

Ключевые правовые изменения 2020 года, направленные на укрепление власти, включают:

1. «Обнуление» президентских сроков: Эта поправка позволила действующему Президенту баллотироваться на следующие два срока, обеспечивая тем самым политическую преемственность и стабильность руководства. Это решение было представлено как ответ на общественный запрос на сохранение курса и опыта действующего лидера.
2. Расширение полномочий Президента по отношению к Правительству и судам: Эти изменения существенно увеличили влияние главы государства на исполнительную и судебную ветви власти.
   • Статья 83 Конституции РФ была дополнена положениями, которые наделили Президента правом утверждать структуру федеральных органов исполнительной власти и определять органы, руководство которыми осуществляет Президент. Также Президент получил право назначать и освобождать от должности руководителей «силовых» федеральных органов исполнительной власти (оборона, безопасность, внутренние дела и др.) после консультаций с Советом Федерации.
   • Статья 102 Конституции РФ была изменена, предоставив Президенту право инициировать процедуру прекращения полномочий судей Конституционного и Верховного судов, что значительно усилило его влияние на судебную систему.
3. Закрепление единства системы публичной власти: Поправки внесли концепцию единой системы публичной власти, охватывающей федеральный, региональный и муниципальный уровни. Это направлено на повышение управляемости и координации между различными уровнями власти, что также способствует централизации и укреплению вертикали.

Помимо этих фундаментальных изменений, выборы и общероссийское голосование (например, по поправкам 2020 года) являются ключевым рационально-легальным инструментом легитимации. Они используются для получения согласия общества на институциональные изменения, придавая им демократическое обоснование и широкую общественную поддержку. Высокая явка и результаты голосований по таким вопросам, как поправки к Конституции, становятся важным показателем поддержки и признания легитимности принимаемых решений. Таким образом, Конституционная реформа 2020 года и последующие законодательные изменения представляют собой системный подход к воспроизводству легитимности власти, сочетающий формально-правовые механизмы с целенаправленной политикой по усилению института президентства и консолидации государственной власти, что позволяет режиму поддерживать свою легитимность в рамках рационально-легального типа, одновременно интегрируя элементы персонифицированного и, как будет показано далее, идеологического обоснования.

Идеологические и социологические основания легитимации власти: Анализ нарративов и общественной поддержки

В условиях современной политической системы легитимность власти не может быть обеспечена исключительно правовыми или институциональными механизмами. Важнейшую роль играют идеологические нарративы, формирующие общественное сознание, и социологические данные, отражающие реальный уровень поддержки и доверия населения. Эти два аспекта тесно взаимосвязаны и образуют комплексную систему легитимации.

Официальный исторический нарратив как инструмент традиционной и идеологической легитимации

В современной России значительную роль в процессе легитимации власти играет официальный исторический нарратив. Этот нарратив, как элемент политики идентичности, приобрел систематический характер в 2010-х годах и активно используется как «идеологическое оружие» для укрепления власти. Он направлен на формирование единого, консенсусного взгляда на прошлое страны, который подчеркивает величие, достижения и уникальность России.

Систематизация исторического нарратива в 2010-х годах получила выражение в рамках так называемого «консервативного поворота». Ключевым инструментом его реализации стало создание сети мультимедийных исторических парков «Россия – Моя история», реализуемых при поддержке Патриаршего совета по культуре. Эти парки, используя современные технологии, представляют историю России от Рюриковичей до наших дней, фокусируясь на героических страницах и достижениях, формируя позитивный образ государства и его лидеров.

Политика национальной памяти как технология легитимации власти апеллирует к нескольким ключевым ценностям:

• Победа в Великой Отечественной войне: Это одна из самых мощных и универсальных ценностей для российского общества. Апелляция к ней обеспечивает консолидацию вокруг идеи защиты Родины, жертвенности и героизма, проецируя эти качества на современное государство.
• Достижения в науке и технике: Космические прорывы, великие изобретения, развитие промышленности — эти достижения формируют образ сильной, передовой державы, способной к саморазвитию и конкуренции на мировой арене.
• Культурные, традиционные ценности и религия: Упоминание веры в Бога, защита исторической правды и института брака как союза мужчины и женщины, закрепленные в конституционных поправках 2020 года, являются явными маркерами, апеллирующими к традиционной легитимности (по Веберу) и консервативным ценностям. Это позволяет власти позиционировать себя как хранителя моральных устоев и национальной идентичности.

Таким образом, исторический нарратив и политика национальной памяти выступают мощными инструментами идеологической легитимации, формируя у граждан чувство гордости за свою страну, принадлежности к великой истории и поддержки действующей власти как преемника этой истории.

Эмпирическая база легитимности: Динамика доверия и итоги президентских выборов 2024 года

Помимо идеологических нарративов, реальным показателем легитимности является уровень общественной поддержки, измеряемый социологическими опросами и результатами выборов. Эти данные предоставляют эмпирическую основу для оценки степени согласия населения с действующей властью.

Актуальные социологические данные демонстрируют высокий уровень поддержки политического руководства в России:

• Уровень одобрения деятельности Президента РФ, согласно опросам ВЦИОМ, является стабильно высоким: в октябре 2025 года он составил 75,4% (данные на 3 октября 2025 года, за период 22-28 сентября).
• Уровень доверия Президенту РФ по данным ВЦИОМ также превышает 80%, составляя 79,1% на 3 октября 2025 года. Эти показатели демонстрируют устойчивость персонифицированной легитимности, основанной на личном авторитете лидера.
• Одобрение деятельности Правительства РФ (по ВЦИОМ, на 3 октября 2025 года) составляет 47,9%. Доверие Председателю Правительства (М. Мишустину) — 60,1% (на 3 октября 2025 года). Хотя эти цифры ниже, чем у Президента, они также указывают на значительный уровень поддержки исполнительной власти.

Особое значение для оценки легитимности имеют результаты ключевых электоральных кампаний. Президентские выборы 2024 года стали ярким подтверждением консолидации общественной поддержки:

• На президентских выборах 2024 года явка составила 77,49% при общем числе избирателей 112,3 млн человек. Это один из самых высоких показателей явки в новейшей истории России, что свидетельствует о высоком уровне гражданской активности и интереса к политическому процессу.
• Действующий Президент получил 87,28% голосов, что составляет 76 277 708 голосов. Такой результат является показателем подавляющей электоральной поддержки и, с точки зрения рационально-легальной легитимности (через процедуру выборов) и персонифицированной (через поддержку лидера), является мощным основанием для подтверждения легитимности власти.

Таким образом, сочетание целенаправленно формируемых идеологических нарративов, апеллирующих к традиционным ценностям и истории, с высокими показателями общественной поддержки, фиксируемыми социологическими опросами и результатами выборов, создает прочную эмпирическую базу для легитимации политической власти в современной России. Эти факторы взаимодополняют друг друга, обеспечивая как эмоциональную, так и рациональную основу для согласия населения с существующим политическим порядком.

Цифровизация как двойственный фактор легитимации и проблема публичного поля

В XXI веке, наряду с традиционными и институциональными механизмами, цифровая трансформация общества и государства становится одним из ключевых факторов, влияющих на процессы легитимации политической власти. Цифровизация открывает новые возможности для взаимодействия власти и общества, но также ставит новые вызовы, особенно в контексте формирования публичного поля.

Технологии цифровой легитимации: ДЭГ и повышение репрезентативности избирательного процесса

Цифровизация рассматривается как значимый фактор легитимации избирательного процесса, особенно через внедрение дистанционного электронного голосования (ДЭГ). Использование ДЭГ направлено на повышение доступности выборов для граждан, живущих в отдаленных районах, работающих или находящихся в отъезде, а также на увеличение общей репрезентативности их результатов.

Примеры успешного применения ДЭГ в России:

• В ходе президентских выборов 2024 года на участие в ДЭГ было подано около 4,5 млн заявлений. Это является значимым шагом в процессе цифровой легитимации, демонстрируя готовность граждан использовать новые технологии для реализации своих избирательных прав.
• Использование таких цифровых технологий, как Государственная автоматизированная система (ГАС) «Выборы» и Комплексы обработки избирательных бюллетеней (КОИБ), направлено на минимизацию влияния «человеческого фактора» и повышение прозрачности, а следовательно, и легитимности самой процедуры выборов. Для президентских выборов 2024 года в российских регионах было подготовлено около 94 000 избирательных участков. При этом, например, в Санкт-Петербурге было задействовано 452 КОИБ, что подчеркивает масштаб внедрения этих технологий.

Цифровая легитимация создает новые возможности для власти, включая:

• Использование алгоритмического управления на основе больших данных: Анализ предпочтений, проблем и запросов граждан позволяет более точно настраивать государственную политику, что потенциально повышает ее эффективность и, как следствие, легитимность по Липсету.
• Повышение доверия за счет непосредственной коммуникации с гражданами через цифровые платформы: Прямые линии, онлайн-приемные, государственные сервисы обратной связи сокращают дистанцию между властью и обществом, делая государственные органы более отзывчивыми и доступными.

Эти механизмы направлены на усиление рационально-легальной легитимности, поскольку они основаны на процедурной чистоте, технологической прозрачности и эффективности управления, подтвержденной данными.

Напряжение между эмоциональной легитимацией и запросом на рационализацию: Выводы для «публичного поля»

Несмотря на успехи в цифровой легитимации, в России сохраняется проблема доминирования эмоциональных способов легитимации, основанных на ценностях прошлого (например, через исторические нарративы и апелляцию к традициям). Это может вступить в противоречие с запросом общества на рационализацию, модернизацию и открытую публичную дискуссию, который часто усиливается именно благодаря цифровым технологиям.

В условиях «социетальной инволюции» (отсутствия генерализованных форм публичной коммуникации), как отмечают исследователи (Н.Ю. Савин, 2012), политическая власть в России функционирует в условиях латентного кризиса легитимности. Это связано с тем, что отсутствуют полноценные механизмы публичного одобрения (валидирования) властных решений, которые могли бы формироваться в открытом, интерсубъективном пространстве, о котором говорил Юрген Хабермас. Концепция «социетальной инволюции», основываясь на идеях М. Буравого, утверждает, что устойчивость власти в этих условиях базируется не на легитимных основаниях, основанных на публичном согласии, а на непубличных неформальных практиках.

Это означает, что, хотя цифровые инструменты позволяют власти демонстрировать процедурную легитимность и эффективность, они не всегда способствуют развитию глубокого, содержательного публичного диалога. Если цифровизация используется преимущественно для трансляции уже принятых решений и сбора данных, а не для стимулирования открытых дискуссий и формирования общественного консенсуса, это создает напряжение. Общество, особенно его активные и образованные слои, через цифровые каналы получает доступ к разнообразной информации и формирует запрос на более рациональное, прозрачное и предсказуемое управление. Если этот запрос встречает доминирование эмоционально-исторических аргументов, это может привести к разочарованию и подрыву доверия к публичному полю как площадке для формирования легитимного согласия.

Таким образом, цифровизация является двойственным фактором: она предоставляет новые инструменты для укрепления рационально-легальной легитимности, но одновременно обостряет проблему отсутствия полноценного публичного поля и выявляет дихотомию между стремлением к модернизации и доминированием традиционных, эмоциональных способов обоснования власти.

Заключение: Основные выводы и перспективы развития проблемы легитимности в РФ

Исследование концепций и механизмов политической легитимности в современной России позволило осуществить систематический теоретико-эмпирический синтез, выявив ключевые особенности и напряжения в процессе признания власти населением. Анализ показал, что легитимность власти в России представляет собой сложный феномен, требующий комплексного подхода.

Основные выводы:

1. Гибридный характер легитимности: Политическая власть в современной России базируется на сложном сочетании веберовских типов легитимности. Доминирующим выступает персонифицированный рационально-легальный тип, где формальные процедуры (выборы, законы) тесно переплетаются с харизматическим авторитетом лидера. Элементы традиционной легитимности также сильны, проявляясь в апелляции к исторической преемственности, патернализму и этатизму как фундаментальным ценностям российского общества.
2. Роль эффективности: Концепция эффективности С.М. Липсета является критически важной для понимания российской легитимности. Высокие рейтинги поддержки президента и правительства, а также результаты выборов 2024 года, напрямую коррелируют с воспринимаемой способностью власти обеспечивать стабильность и решать социально-экономические проблемы. Однако эпизоды снижения доверия (2013, 2020 гг.) демонстрируют уязвимость легитимности к спадам в эффективности.
3. Системная легитимация через право и идеологию:
   • Правовые механизмы: Конституционная реформа 2020 года стала ключевой технологией «перезагрузки» легитимности, направленной на консолидацию власти и формирование «конституционного авторитаризма» (по А.Н. Медушевскому). Детализированные поправки (Статьи 83, 102 Конституции РФ) усилили институт президентства, закрепив его доминирующую роль в системе публичной власти.
   • Идеологические нарративы: Официальный исторический нарратив, политика национальной памяти (через проекты «Россия – Моя история»), апелляция к ценностям Победы, традициям, религии и семейным устоям служат мощным инструментом идеологической и традиционной легитимации, формируя чувство гордости и единства вокруг государства.
4. Цифровизация как двойственный фактор: Внедрение дистанционного электронного голосования (ДЭГ) и использование цифровых избирательных технологий (КОИБ, ГАС «Выборы») способствует повышению рационально-легальной легитимности, делая избирательный процесс более доступным и прозрачным. Однако, эта «цифровая легитимация» существует в условиях «социетальной инволюции», когда механизмы публичного одобрения властных решений через открытую дискуссию остаются ограниченными.
5. «Проблема легитимности» в России: Как показал анализ, «проблема легитимности» в России заключается в напряжении между формальными правовыми и цифровыми процедурами, демонстрирующими высокие показатели поддержки, и доминированием непубличных неформальных практик в формировании согласия. Это создает латентный кризис легитимности (в хабермасовском смысле), поскольку общество, особенно его рационально ориентированная часть, может испытывать диссонанс между эмоциональной легитимацией, основанной на ценностях прошлого, и запросом на прозрачную, модернизированную и публично валидированную политику.

Перспективы для дальнейших исследований:

• Глубинный анализ «социетальной инволюции»: Исследование причин и следствий отсутствия генерализованных форм публичной коммуникации в России, а также разработка механизмов для формирования полноценного интерсубъективного публичного поля.
• Влияние цифровых платформ на формирование общественного мнения: Детальный анализ того, как различные цифровые платформы (социальные сети, мессенджеры) влияют на восприятие легитимности власти, а также на процессы делегитимации и релегитимации.
• Сравнительный анализ легитимации в контексте многополярного мира: Исследование того, как изменение геополитического контекста и формирование многополярного мира влияет на внутренние механизмы легитимации власти в России, особенно в части апелляции к национальному суверенитету и уникальному пути развития.
• Перспективы трансформации персонифицированной легитимности: Изучение потенциальных сценариев эволюции персонифицированного типа легитимности в России, а также анализ возможных альтернативных моделей, которые могли бы обеспечить стабильность и развитие политической системы в долгосрочной перспективе.

Комплексный анализ легитимности политической власти в России демонстрирует сложную, динамичную картину, где традиционные и современные факторы, правовые и идеологические механизмы, публичные и непубличные практики переплетаются, формируя уникальную модель государственного управления. Понимание этих процессов является ключом к прогнозированию траектории политического развития страны и оценке ее устойчивости в условиях глобальных вызовов.

Список использованной литературы

1. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. Т.1-3. М., 2008.
2. Баглай М.В., Габричидзе Б.Н. Конституционное право РФ. М., 2013.
3. Белов Г.А. Институциональная система политической власти // Кентавр. 2012. №4. С. 155-160.
4. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 2010.
5. Международные и внутренние аспекты регулирования политических и социальных конфликтов в Российской Федерации. М., 2011.
6. Бочаров В.В. Власть и символ. СПб., 2010.
7. Бурдье П. Социология политики. М., 2010.
8. Вайнштейн Г.И. Рост авторитарных установок и политическое развитие современной России // Мировая экономика и международные отношения. 2012. №11. С. 60-70.
9. Власть и право: из истории русской правовой мысли. М., 2010.
10. Власть и реформы: от самодержавия к современной России. М., 2012.
11. Галкин А., Красин Ю. Сильная демократия альтернатива авторитаризму. М., 2012.
12. Герасимов В.И. Политический дискурс-анализ // Принципы и направления политических исследований. М., 2012. С. 56-89.
13. Горовиц Д. Демократия в разделенных обществах // Демократия. Специальное издание Информационного агентства США. М., 2010.
14. Демидов А.И. Власть в единстве и многообразии ее измерений // Государство и право. 2011. №11. С. 3-11.
15. Демидов А.И. Политическая деятельность: философский анализ факторов детерминации. Саратов, 2011.
16. Демидов А.И. Политический радикализм как источник правового нигилизма // Государство и право. 2013. №4. С. 73-78.
17. Демидов А.И. Ценностные измерения власти // Полис. 2013. №3. С. 121-129.
18. Дзодзиев В. Проблемы становления демократического государства в России. М., 2011.
19. Дилигенский Г.Г. Политическая институционализация в России: социально-культурные и психологические аспекты // Мировая экономика и международные отношения. 2012. №7-8. С. 12-17.
20. Дмитриев А.В., Латыпов В.В., Хлопьев А.Т. Неформальная политическая коммуникация. М., 2011.
21. Доган М., Пеласси Д. Сравнительная политическая социология. М., 1994.
22. Дугин А. Абсолютная Родина. М., 2012.
23. Ерыгин А.Н. Российский менталитет и феномен «западничества» в русской культуре // Вопросы философии. 1994. №1.
24. Ефимов В.И. Власть в России. М., 2012.
25. Ефимов В.И. Система государственной власти. М., 2010.
26. Завершинский К.Ф. Методологические и семантические векторы политической легитимности. Великий Новгород, 2012.
27. Зазыкина Е.В. Психологическая характеристика символики ведущих российских политических партий. М., 2011.
28. Заславская Т.И. Российское общество на социальном изломе: взгляд изнутри. М., 2012.
29. Здравомыслов А.Г. Социология конфликта: Россия на путях преодоления кризиса. М., 2011.
30. Ильин М.В. Политическое самоопределение России // Pro et Contra. 2012. №3. С. 17-26.
31. Климова С.Г., Якушева Т.В. Образы политиков в представлениях россиян // Политические исследования. 2013. №6. С. 17-28.
32. Козлихин И.Ю. Идея правового государства. История и современность. СПб., 2011.
33. Колдаев В.М. Государственная власть. Механизм государственной власти. М., 2013.
34. Ледяев В.Г. Власть: концептуальный анализ. М., 2012.
35. Медушевский А.Н. Демократия и авторитаризм: российский конституционализм в сравнительной перспективе. М., 2012.
36. Медушевский А.Н. Сравнительное конституционное право и политические институты. М., 2013.
37. Мельвиль А.Ю. Демократические транзиты. Теоретико-методологические и прикладные аспекты. М., 2012.
38. Мигранян A.M. Россия в поисках идентичности. М., 2011.
39. Мирский Г.И. Авторитаризм и демократия: две модели? // Полис. 2012. №6.
40. Полищук В.Д., Федорова A.M. Легитимация политической власти в России: полемические заметки. Саратов, 2011.
41. Правовое государство в России: замыслы и реальность. М., 2013.
42. Синюков В.Н. Российская правовая система: введение в общую теорию. Саратов, 2012.
43. Тихомиров Л.А. Критика демократии. М., 2011.
44. Фадеев Д.А. От авторитаризма к демократии: закономерности // Полис. 2013. №1-2. С. 117-123.
45. Легальность и легитимность власти, ее функции. URL: all-politologija.ru (дата обращения: 07.10.2025).
46. Основные подходы к определению понятия «Легитимность власти» Текст научной статьи по специальности «Политологические науки». URL: cyberleninka.ru (дата обращения: 07.10.2025).
47. Веберовская концепция харизматической легитимности и современный политический процесс. URL: cyberleninka.ru (дата обращения: 07.10.2025).
48. Легитимность политической власти: проблемы дефиниции и основные теории. URL: urfu.ru (дата обращения: 07.10.2025).
49. Легитимность власти в России в условиях социетальной инволюции. URL: cyberleninka.ru (дата обращения: 07.10.2025).
50. Демократия: образ мысли, образ жизни, ход истории. URL: cyberleninka.ru (дата обращения: 07.10.2025).
51. Политический режим и его эволюция в современной России. URL: cyberleninka.ru (дата обращения: 07.10.2025).
52. Политическая власть в России. Проблемы легитимности. URL: virmk.ru (дата обращения: 07.10.2025).
53. ОСОБЕННОСТИ ЛЕГИТИМАЦИИ ВЛАСТИ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ: ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ. URL: sfedu.ru (дата обращения: 07.10.2025).
54. КОНСТИТУЦИОННАЯ РЕФОРМА 2020 С ПОЗИЦИЙ ТЕОРИИ ЛЕГИТИМНОСТИ. URL: hse.ru (дата обращения: 07.10.2025).
55. ПОПРАВКИ В КОНСТИТУЦИЮ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В 2020 г.: КОНСТИТУЦИОННАЯ. URL: urfu.ru (дата обращения: 07.10.2025).
56. ВЦИОМ: Путину доверяют более 80% россиян. URL: vedomosti.ru (дата обращения: 07.10.2025).
57. Рейтинги доверия политикам, оценки работы Президента и Правительства, поддержка политических партий. URL: wciom.ru (дата обращения: 07.10.2025).
58. Выборы Президента РФ-2024: оценка результатов. URL: vedomosti.ru (дата обращения: 07.10.2025).
59. Официальный исторический нарратив как элемент политики идентичности в России: от 1990-х к 2010-м годам. URL: politstudies.ru (дата обращения: 07.10.2025).
60. КТО И КАК ФОРМИРУЕТ ОФИЦИАЛЬНЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ НАРРАТИВ? (АНАЛИЗ РОССИЙСКИХ ПРАКТИК). URL: cyberleninka.ru (дата обращения: 07.10.2025).
61. ПОЛИТИКА НАЦИОНАЛьНОЙ ПАМЯтИ КАК теХНОЛОГИЯ ЛЕГИТИМАЦИИ ВЛАСтИ. URL: madipi.ru (дата обращения: 07.10.2025).
62. Цифровизация как фактор легитимации процесса формирования законодательных органов власти субъектов Российской Федерации. URL: msal.ru (дата обращения: 07.10.2025).
63. Digital legitimization of political power. URL: semanticscholar.org (дата обращения: 07.10.2025).