Лингвостилистический анализ и особенности перевода несобственно-прямой речи в прозе Дж. Голсуорси и В. Вульф

Несобственно-прямая речь (НПР) – это не просто лингвистическое явление, а один из самых тонких и многогранных инструментов, доступных писателю для погружения читателя во внутренний мир персонажа. Она выступает сложным стилистическим феноменом, занимающим уникальное промежуточное положение между строгой документальностью прямой речи и обобщенной информативностью косвенной. По своей сути, НПР является своеобразным мостом между миром автора и миром героя, позволяя голосам сливаться, создавая эффект «двуголосого слова», как метко выразился М.М. Бахтин. Актуальность ее изучения обусловлена не только теоретической значимостью для понимания нарративных стратегий, но и колоссальными практическими вызовами, которые она ставит перед переводчиками, стремящимися сохранить всю палитру авторского замысла, ведь именно в этих нюансах скрывается истинная глубина художественного произведения.

Цель данной работы — провести глубокий лингвостилистический анализ несобственно-прямой речи в художественном тексте, исследовать ее особенности и способы перевода на русский язык на примере произведений двух выдающихся мастеров английской прозы – Джона Голсуорси и Вирджинии Вульф. Для достижения этой цели ставятся следующие задачи: определить теоретические подходы к НПР, выявить ее стилистические и функциональные особенности, проанализировать взаимосвязь с другими формами чужой речи, провести детальный лингвостилистический анализ НПР в текстах Голсуорси и Вульф, изучить проблемы и стратегии ее перевода, а также оценить влияние переводческих решений на восприятие художественного текста.

Объектом исследования являются феномены несобственно-прямой речи в оригинальных художественных текстах Дж. Голсуорси и В. Вульф, а также их русскоязычные переводы. Предмет исследования — стилистические и функциональные особенности НПР и применяемые переводческие трансформации при ее передаче. Методологическая база исследования включает общенаучные методы (анализ, синтез, сравнение, обобщение), а также специальные лингвистические методы: лингвостилистический анализ, сравнительно-сопоставительный метод, контекстуальный анализ и элементы корпусного анализа для выявления паттернов использования НПР.

Теоретические основы несобственно-прямой речи: определения, классификации и исторический обзор

Определение и сущность несобственно-прямой речи в лингвистике

Несобственно-прямая речь (НПР) — это одно из самых тонких и интеллектуальных средств, которым располагает автор для передачи внутреннего мира своих персонажей. Суть ее состоит в том, что она представляет собой органично вплетенный в повествовательный текст фрагмент, который, с одной стороны, формально интегрирован в авторскую речь, а с другой — несет в себе отчетливые лексические, стилистические и даже грамматические приметы речи персонажа. Это уникальное «двуплановое» построение: нарратор, оставаясь в роли рассказчика, фактически начинает говорить «голосом» своего героя, передавая его мысли, чувства, восприятия или смысловую позицию без явных графических маркеров, таких как кавычки, или вводящих конструкций типа «он подумал, что…».

На синтаксическом и пунктуационном уровнях НПР, действительно, не выделяется из авторского повествования. Однако ее внутренняя структура сохраняет ту самую лексическую, синтаксическую и стилистическую специфику, которая присуща прямой речи. Представьте себе поток сознания, который читатель воспринимает не как отдельный, обособленный монолог, а как неотъемлемую часть авторского рассказа, при этом ощущая всю полноту переживаний и мыслей героя. Этот эффект достигается именно за счет мастерского баланса между формальной ассимиляцией и сохранением индивидуальных черт персонажного дискурса. НПР, таким образом, является своего рода лингвистическим хамелеоном, объединяющим в себе характеристики обеих форм чужой речи, но при этом создающим совершенно новое, уникальное качество. Это не просто смешение, а глубокое слияние, в результате которого «голос» персонажа обретает новую жизнь внутри «голоса» автора, усиливая эффект погружения и сопереживания.

Исторические аспекты изучения НПР и ключевые теоретические концепции

История изучения несобственно-прямой речи — это увлекательное путешествие по лабиринтам лингвистической мысли, начавшееся задолго до того, как феномен получил свое нынешнее название. Первые робкие, но проницательные наблюдения за этой уникальной формой передачи чужой речи появились еще в XIX веке. Одними из пионеров в этом направлении стали швейцарский профессор Адольф Тоблер, чьи работы в 1887 году заложили фундамент для дальнейших исследований, и российский ученый П. Козловский, который в 1890 году также внес свой вклад в осмысление ее лингвистической структуры. Эти ранние исследования, хотя и не всегда оперировали термином «несобственно-прямая речь», уже тогда указывали на существование особой формы, отличной от прямой и косвенной.

Значительный прорыв произошел в начале XX века. В 1922 году немецкий лингвист Герхард Лерх предложил и закрепил термин «несобственно-прямая речь» (Erlebte Rede), который с тех пор стал общепринятым в академическом мире. Его работы позволили систематизировать наблюдения и придать новому лингвистическому объекту четкие концептуальные рамки. Однако научная дискуссия на этом не закончилась, а, напротив, лишь набрала обороты, выявив многообразие теоретических подходов.

Шарль Балли, видный представитель Женевской лингвистической школы, рассматривал НПР как разновидность косвенной речи, своего рода стилистическую фигуру, которая, подобно косвенной речи, передает содержание чужого высказывания, но с большей экспрессивностью и приближенностью к оригиналу. В то же время, Е. Лорк занял более радикальную позицию, противопоставив НПР как прямой, так и косвенной речи, назвав ее «пережитой речью» (erlebte Rede), подчеркивая ее способность передавать непосредственные внутренние переживания персонажа.

Один из наиболее глубоких и влиятельных вкладов в понимание НПР внес Михаил Михайлович Бахтин. Он интерпретировал НПР как результат взаимодействия и взаимопроникновения речи автора и персонажа, назвав это явление «гибридной конструкцией». В рамках этой концепции чужая речь функционирует как носитель чужой оценки, смысловой позиции и идеологической точки зрения, создавая полифонический эффект. Бахтин подчеркивал, что в НПР происходит не просто слияние, а диалогическое взаимодействие двух голосов, каждый из которых сохраняет свою индивидуальность, но при этом обогащает и модифицирует другой. Валентин Волошинов, близкий к Бахтину по своим взглядам, определял чужую речь как «речь в речи, высказывание в высказывание», тем самым акцентируя внимание на сложных динамических отношениях между чужой речью и контекстом, в котором она передается.

Современные исследователи продолжают развивать эти идеи. А.А. Андриевская описывает НПР как особый вид повествования, при котором происходит глубокое взаимодействие и взаимопроникновение речевых планов, в результате чего создается новое явление с разноплановыми характеристиками. Вольф Шмид, один из ведущих нарратологов современности, определяет НПР как «ментальный дискурс персонажа под видом дискурса нарратора», или как отрывок повествовательного текста, передающий мысли, чувства, восприятия или смысловую позицию персонажа без явной маркировки. Эти формулировки подчеркивают ключевую особенность НПР — ее способность к мимикрии, к растворению в авторском повествовании при сохранении всех сущностных черт персонажной речи. В 1970-е годы, с развитием лингвистики текста, открылись новые горизонты для исследований НПР, позволяя рассматривать ее не только на уровне предложения, но и в контексте целого произведения, что еще больше углубило наше понимание этого сложного и увлекательного феномена. Среди видных российских исследователей НПР также можно назвать И.И. Ковтунову, чьи работы внесли значительный вклад в изучение стилистических функций НПР.

Классификации и структурные типы несобственно-прямой речи

Многообразие форм и функций несобственно-прямой речи обусловило необходимость ее классификации, позволяющей систематизировать это сложное явление. Одним из наиболее распространенных подходов является структурный принцип, который выделяет НПР в зависимости от ее протяженности и грамматической организации в тексте.

По структурному принципу можно выделить следующие типы НПР:

1. В форме слов и словосочетаний: Это наименьшие структурные единицы НПР, которые вплетаются в авторское повествование, но несут в себе ярко выраженную эмоциональную или оценочную окраску, характерную для персонажа. Например, автор может описывать действия героя, а затем вводить его субъективную оценку ситуации одним-двумя словами, которые, хотя и не выделены кавычками, явно принадлежат внутреннему миру персонажа.
2. В форме короткого самостоятельного предложения или части сложного предложения, начатого автором: Здесь НПР уже приобретает форму завершенной мысли или части высказывания, сохраняя при этом грамматическую связь с авторским текстом. Например, «Он взглянул на часы. Какое было время? Почти полночь.» В этом случае вопросительное предложение, хотя и не маркировано, является вопросом персонажа, переданным через призму авторского повествования.
3. В развернутой форме: Этот тип НПР представляет собой более протяженные фрагменты текста, которые могут включать несколько предложений, передающих поток мыслей, рассуждений или эмоциональных переживаний персонажа. Такие фрагменты сохраняют все признаки персонажной речи: специфическую лексику, синтаксические конструкции, интонационные особенности (например, риторические вопросы, восклицания), но при этом грамматически остаются частью авторского повествования.
4. В осложненной форме: Это наиболее сложный тип НПР, который может включать в себя элементы других форм чужой речи, а также различные стилистические приемы. В таких случаях происходит глубокая интерференция планов автора и персонажа, что делает анализ НПР особенно интересным и многогранным.

Грамматические особенности НПР:

Несмотря на свою гибкость, НПР обладает рядом характерных грамматических черт, которые позволяют ее идентифицировать и отличить от других форм чужой речи:

• Использование 3-го лица: Как и в косвенной речи, в НПР сохраняются личные местоимения и личные формы глаголов в 3-м лице, что соответствует авторскому повествованию. Это один из ключевых признаков, отличающих НПР от прямой речи. Например, вместо «Я так устал!» (прямая речь) в НПР будет «Он так устал!».
• Сохранение интонационных типов: В отличие от косвенной речи, которая обычно сводит чужое высказывание к повествовательному предложению, НПР способна передавать различные интонационные типы, присущие живой разговорной речи. Это могут быть вопросительные, восклицательные, побудительные интонации, выраженные соответствующими синтаксическими конструкциями (например, «И что ему теперь делать?»).
• Включение междометий, обращений, частиц: Эти элементы, характерные для устной речи, часто присутствуют в НПР, что еще больше усиливает ощущение непосредственного присутствия «голоса» персонажа. Например, «Ах, если бы он только знал!», «Боже, какой ужас!».
• Отсутствие вводящих слов и графических знаков: Это фундаментальное отличие НПР от прямой и косвенной речи. В НПР нет таких фраз, как «он сказал», «она подумала», и отсутствуют кавычки, что создает эффект спонтанности и естественности.

Важно отметить, что НПР не является прямым воспроизведением речевого акта, а лишь сообщает о его осуществлении, передавая его содержание и/или интерпретацию. Это означает, что автор не просто цитирует героя, а как бы пропускает его мысли и чувства через собственную призму, но при этом сохраняет их оригинальную окраску. Именно эта игра между авторским и персонажным планами делает НПР таким мощным и экспрессивным инструментом в арсенале писателя.

Стилистические и функциональные особенности несобственно-прямой речи в художественном тексте

НПР как средство психологического анализа и выражения внутреннего мира персонажей

В художественной литературе несобственно-прямая речь — это не просто грамматическая конструкция, а мощный психологический инструмент, способный проникать в самые потаенные уголки души персонажа. Она позволяет автору не просто рассказать о мыслях и чувствах героя, но и показать их изнутри, создавая эффект глубокого погружения в его внутренний мир.

Одной из наиболее важных функций НПР является способность передавать невысказываемые мысли, ощущения и внутренние монологи персонажа. Часто в реальной жизни люди не проговаривают все свои переживания вслух, а проживают их внутри себя. НПР дает возможность писателю воспроизвести этот внутренний поток, придав ему при этом определенную упорядоченность и стилистическую стройность, что делает его доступным и понятным для читателя. Это не просто фиксация эмоций, это их художественная организация, позволяющая нам, читателям, «слышать» непроизнесенные слова, «видеть» невысказанные мысли. Таким образом, НПР становится уникальным ключом к эмпатии, позволяющим читателю пережить чужие эмоции как свои собственные.

Рассмотрим, как это проявляется на практике. О.А. Блинова, анализируя произведения Э. Хемингуэя, выделила девять ключевых семантических функций НПР, которые дают исчерпывающее представление о ее психологическом потенциале:

1. Зрительное и слуховое чувственное восприятие: НПР позволяет передать то, что персонаж видит или слышит, но через призму его субъективного восприятия, его реакции на внешние стимулы. Например, «Как же он мог не заметить этот блеск в ее глазах?»
2. Социальное восприятие: Отражает отношение персонажа к окружающим людям, его оценку их поведения, статуса, намерений. «Конечно, они все считают его неудачником. А разве это так?»
3. Осмысление: Передача процесса понимания, анализа ситуации, попыток героя разобраться в происходящем. «Все это казалось таким запутанным, таким бессмысленным. Нужно было найти выход.»
4. Рассуждение: Внутренний диалог персонажа с самим собой, логическое построение мыслей, обдумывание возможных сценариев. «Если он поступит так, то что будет дальше? А если иначе?»
5. Формирование оценочного суждения: Субъективная оценка событий, людей, явлений, выраженная через внутреннюю речь. «Это было несправедливо, просто возмутительно!»
6. Процессы памяти: Воспоминания, ретроспекции, которые всплывают в сознании героя, влияя на его текущее состояние. «И вдруг он вспомнил тот день, когда они впервые встретились. Как все было иначе тогда.»
7. Интенция (намерение): Передача внутренних побуждений, желаний, планов персонажа. «Ему следовало немедленно уехать. Да, это было единственное решение.»
8. Эмоциональные состояния: Самая очевидная и часто используемая функция НПР, позволяющая передать широкий спектр эмоций: радость, гнев, страх, отчаяние, надежду. «О, как ему было больно! Это невыносимо!»

Таким образом, НПР служит не просто для информирования о психологическом состоянии героя, а для его глубокого, многослойного раскрытия, позволяя читателю не только понять, но и почувствовать то, что переживает персонаж, формируя эффект эмпатии и вовлеченности.

Взаимодействие авторского и персонажного планов: «текстовая интерференция»

В основе несобственно-прямой речи лежит уникальный процесс, который Михаил Бахтин обозначил как «текстовую интерференцию» или «гибридную конструкцию». Это феномен, при котором в одном и том же речевом отрезке происходит наложение, взаимопроникновение и взаимодействие двух разных голосов или планов повествования: авторского и персонажного. Автор, оставаясь формально в своем повествовании, как бы «перевоплощается» в своего героя, начиная говорить или думать «за него».

Этот прием позволяет достичь удивительного эффекта: писатель не просто описывает персонажа со стороны, но и дает ему возможность «высказаться», выразить свои мысли и чувства, при этом сохраняя собственную, авторскую перспективу. В результате НПР становится мощным инструментом объединения авторской характеристики с самохарактеристикой героя. Представьте, как автор описывает внешность и поведение персонажа, а затем, без разрыва повествования, плавно переходит к его внутренним переживаниям, используя его лексику, его интонации. Это создает глубокий, многослойный образ, где авторская оценка переплетается с субъективным восприятием самого героя.

«Текстовая интерференция» дает возможность представить одно и то же явление с различных точек зрения — как субъективной (персонажа), так и объективной (автора). Это обогащает повествование, придает ему объем и глубину, поскольку читатель получает информацию, пропущенную через две разные призмы. Благодаря этому НПР приобретает большую выразительную силу и включается в состав стилистических фигур экспрессивного синтаксиса. Она позволяет автору скрыто проводить свою идеологическую линию, воплощая её в образы, а не декларируя прямо. Это требование к любому произведению искусства: авторская тенденция должна быть имманентно выражена через образы, а не навязываться читателю напрямую. В чем же тогда заключается мастерство писателя, если не в способности тонко, почти незаметно, направлять восприятие читателя, не нарушая при этом иллюзии автономности персонажа?

Именно в этом взаимодействии, в этой «гибридности» заключается особая сила НПР. Она позволяет автору сохранить дистанцию, но при этом максимально приблизиться к внутреннему миру персонажа, создавая эффект интимности и доверительности. Это своего рода «телепатия» между автором, персонажем и читателем, где мысли и чувства героя передаются настолько органично, что становятся частью общего повествовательного потока, делая текст более живым, эмоциональным и многогранным.

Экспрессивные и оценочные функции НПР

Несобственно-прямая речь является не просто средством передачи чужих мыслей, но и мощным инструментом стилистики, активно реализующим экспрессивную, оценочную и образную функции языка. Она позволяет автору вдохнуть в повествование живые эмоции и субъективные оценки персонажа, не нарушая при этом целостности авторского текста.

Экспрессивная функция НПР проявляется в ее способности передавать яркую эмоциональную окраску, характерную для прямой речи, но от имени автора-рассказчика. В отличие от нейтральной косвенной речи, НПР сохраняет и интегрирует в себя такие элементы, как междометия, эмоционально окрашенные слова, риторические вопросы и восклицания. Это позволяет читателю ощутить глубину переживаний персонажа, его гнев, радость, отчаяние или надежду, даже если эти эмоции не были выражены вслух. Например, вместо сухого «Он знал, что ему придется уйти» (косвенная речь), НПР может звучать так: «Уйти? Неужели ему действительно придется уйти? Какой ужас!» Здесь вопросительные и восклицательные интонации, характерные для живой речи, переданы через авторское повествование, усиливая экспрессию.

И.Р. Гальперин, известный лингвист, подчеркивал, что НПР выступает как стилистический прием дословной передачи высказывания персонажа через речь автора, что позволяет сохранять экспрессивные особенности прямой речи. Это означает, что автор, как бы «одалживая» голос героя, передает не только содержание, но и саму манеру выражения мысли, ее интонационный рисунок, эмоциональный заряд.

Оценочная функция НПР тесно связана с экспрессивной. Через несобственно-прямую речь автор может тонко вводить субъективную оценку персонажа относительно описываемых событий, других героев или собственных поступков. Эти оценки могут быть выражены через:

• Оценочную лексику: Использование слов с ярко выраженной положительной или отрицательной коннотацией, присущих персонажу. Например, «Это была такая нелепая ситуация, он не мог понять, как в нее попал».
• Синтаксические конструкции: Вопросительные и восклицательные предложения часто служат не только для выражения эмоций, но и для передачи оценочного суждения. «Как он мог так поступить? Это было просто непростительно!»
• Модальные слова и частицы: Они добавляют оттенки уверенности, сомнения, сожаления, отражая внутреннюю позицию персонажа. «Конечно, это было единственное решение. Или нет?»

Таким образом, НПР не только позволяет автору углубить психологический портрет героя, но и обогатить текст эмоциональными и оценочными нюансами, делая его более динамичным, живым и многоплановым. Она становится своего рода линзой, через которую читатель видит мир глазами персонажа, воспринимая его эмоции и суждения как часть общего повествования.

Взаимосвязь несобственно-прямой речи с прямой и косвенной речью

Прямая, косвенная и несобственно-прямая речь: сравнительный анализ

В обширном арсенале средств передачи чужой речи, доступных автору художественного текста, выделяются три ключевые категории: прямая, косвенная и несобственно-прямая речь. Каждая из них обладает уникальным набором характеристик и стилистических возможностей, формируя сложную систему взаимодействия, призванную максимально полно и выразительно передать мысль, слово или внутреннее состояние другого лица.

Прямая речь является наиболее очевидной и прямолинейной формой. Она представляет собой дословное воспроизведение чужого высказывания, которое, как правило, графически выделяется кавычками и сопровождается авторскими ремарками, указывающими на говорящего и его действия («Он сказал: ‘Я приду завтра'»). Основная функция прямой речи – максимальное сохранение оригинального звучания, лексики, синтаксиса и интонации чужого высказывания. Это позволяет передать индивидуальные черты персонажа, его манеру говорить, эмоциональный настрой и даже диалектные особенности. Прямая речь создает эффект непосредственного присутствия, вовлекая читателя в диалог или монолог персонажа, будто тот произносит свои слова прямо сейчас.

Косвенная речь, напротив, передает содержание чужого высказывания не дословно, а лишь его смысл. Она интегрируется в авторское предложение с помощью подчинительных союзов («что», «чтобы», «ли») и обычно не выделяется кавычками. В косвенной речи происходит ряд грамматических трансформаций: личные местоимения и глагольные формы изменяются в соответствии с авторским повествованием (например, «Он сказал, что он придет завтра» вместо «Я приду завтра»). Целью косвенной речи является передача факта высказывания и его содержания, но без сохранения экспрессивных и стилистических нюансов оригинала. Она служит для суммирования, обобщения или отчетной передачи информации, при этом автор сохраняет полную дистанцию от передаваемого высказывания.

Несобственно-прямая речь (НПР) занимает уникальное промежуточное положение, выступая своеобразным мостом между этими двумя крайностями. Она наследует элементы как прямой, так и косвенной речи, но при этом формирует гетерогенную структуру, в которой происходит глубокая контаминация (смешение) планов повествователя и персонажа.

Признак / Форма Речи	Прямая речь	Косвенная речь	Несобственно-прямая речь
Графическое выделение	Кавычки, тире	Отсутствует	Отсутствует
Вводящие конструкции	Авторские ремарки («он сказал», «она подумала»)	Союзы («что», «чтобы», «ли»)	Отсутствуют или минимальны
Дословность	Да	Нет, передача смысла	Нет, но сохраняет лексические и синтаксические особенности оригинала
Лицо местоимений/глаголов	1-е или 2-е (в зависимости от говорящего)	3-е лицо (соответствует авторскому повествованию)	3-е лицо (соответствует авторскому повествованию), но может сохранять формы 1-го/2-го лица в вопросительных/восклицательных предложениях, которые могли быть в оригинале прямой речи
Интонация/Экспрессия	Полностью сохраняется	Утрачивается, нейтрализуется	Сохраняется (вопросительные, восклицательные предложения, междометия, частицы)
Дистанция автора	Высокая (просто цитирование)	Высокая (отчет о сказанном)	Минимальная (автор «сливается» с героем)
Функция	Точное цитирование, передача индивидуальности	Передача содержания, факта высказывания	Передача внутреннего мира, психологического состояния, субъективной оценки, создание эффекта «двуголосого слова»

НПР сближается с косвенной речью по использованию местоимений 3-го лица и форм глаголов, соответствующих авторскому повествованию. Это делает ее формально частью авторского дискурса. Однако принципиальное отличие от косвенной речи заключается в том, что НПР сохраняет интонационные, лексические и даже синтаксические особенности, характерные для живой разговорной или внутренней речи персонажа. Например, в ней могут присутствовать риторические вопросы, восклицания, междометия, специфические для героя слова и выражения, которые были бы утрачены в косвенной речи.

Таким образом, НПР не является механическим смешением, а представляет собой качественно новую форму, которая позволяет автору проникнуть в сознание персонажа, передать его мысли и чувства с высокой степенью достоверности и экспрессивности, не нарушая при этом плавности и единства повествования. Эта «гибридность» делает НПР незаменимым инструментом для углубленного психологизма и тонкого стилистического анализа в художественной литературе.

Несобственно-прямая речь в произведениях Дж. Голсуорси и В. Вульф: лингвостилистический анализ

Особенности использования НПР в прозе Дж. Голсуорси

Джон Голсуорси, выдающийся представитель классической британской литературы начала XX века, мастерски использовал несобственно-прямую речь как один из ключевых инструментов для создания глубоких психологических портретов своих персонажей и тонкой передачи их внутреннего состояния. Его проза, отличающаяся реализмом и вниманием к деталям человеческой души, стала плодотворной почвой для расцвета этого стилистического приема. НПР в произведениях Голсуорси не просто фиксирует мысли героев, но и позволяет читателю проникнуть в их переживания, понять мотивы поступков и ощутить нюансы их характера, часто невысказанные напрямую.

Для Голсуорси НПР часто служит способом показать внутренние колебания, сомнения, скрытые желания и социальные нормы, которые сдерживают персонажей. Он использует ее для демонстрации контраста между внешним поведением и внутренним миром героев, что особенно заметно в «Саге о Форсайтах», где соблюдение общественных приличий играет огромную роль.

Рассмотрим конкретные примеры:

1. Пример из Дж. Голсуорси, «Сага о Форсайтах» (The Forsyte Saga), «Собственник» (The Man of Property):
   

   Оригинал: «Soames Forsyte! What a name! Soames, with his patent leather boots and his square, pale face, and his little buttonhole flower, had taken her for granted ever since they were married. What right had he to take her for granted? Oh, she knew very well, the right of property. He owned her! He owned her, body and soul. How could she escape?»

   Перевод (переводчик неизвестен, но отражает типичные трансформации): «Сомс Форсайт! Что за имя! Сомс с его лаковыми ботинками, квадратным бледным лицом и гвоздикой в петлице, принимал ее как должное с самого дня свадьбы. Какое право имел он принимать ее как должное? О, она прекрасно знала, право собственности. Он владел ею! Он владел ею, телом и душой. Как ей было сбежать?»

   Лингвостилистический комментарий: В этом фрагменте мы видим поток мыслей Ирэн, жены Сомса. Авторская речь плавно переходит в ее внутренний монолог без каких-либо вводящих слов.

   • Маркеры НПР:
     • Восклицательные предложения («Что за имя!», «Какое право имел он принимать ее как должное!», «Он владел ею, телом и душой!»), передающие сильные эмоции и возмущение Ирэн.
     • Риторические вопросы («Какое право имел он принимать ее как должное?», «Как ей было сбежать?»), выражающие ее внутренние метания и безысходность.
     • Повтор фразы «Он владел ею!», усиливающий ощущение отчаяния и несправедливости.
     • Специфическая лексика, отражающая ее восприятие («патентные лаковые ботинки», «гвоздика в петлице» – детали, которые она замечает и которые символизируют его ограниченность, «право собственности» – горькая ирония).
   • Роль в стиле Голсуорси: НПР здесь позволяет Голсуорси глубоко раскрыть трагедию Ирэн, ее ощущение пленения в браке с Сомсом, не прибегая к прямому авторскому комментарию. Он показывает ее внутренний бунт против системы, воплощенной в Форсайтах и их «праве собственности». Изменение структуры предложения, использование коротких, отрывистых фраз в конце фрагмента («Он владел ею! Он владел ею, телом и душой. Как ей было сбежать?») придает повествованию большую живость и драматизм, имитируя пульсацию мысли.
2. Пример из Дж. Голсуорси, «Сага о Форсайтах» (The Forsyte Saga), «В петле» (In Chancery):
   

   Оригинал: «June went her way. She had known all along that this was coming. Had she not warned him, implored him? But no, he must go on. Her father was old and would be broken. Why must he always be right?»

   Перевод (переводчик неизвестен): «Джун продолжала свой путь. Она ведь всегда знала, что это произойдет. Разве она не предупреждала его, не умоляла? Но нет, он должен был продолжать. Ее отец был стар и будет сломлен. Почему он всегда должен быть прав?»

   Лингвостилистический комментарий: Этот отрывок передает внутренние переживания Джун, ее разочарование и тревогу за близких.

   • Маркеры НПР:
     • Риторические вопросы («Разве она не предупреждала его, не умоляла?», «Почему он всегда должен быть прав?»), отражающие ее внутренний протест и боль.
     • Восклицание «Но нет, он должен был продолжать», выражающее отчаяние и бессилие перед чужой волей.
     • Слова, передающие ее эмоциональное состояние («warned him», «implored him», «broken»).
   • Роль в стиле Голсуорси: Голсуорси использует НПР, чтобы дать читателю возможность ощутить беспокойство Джун, ее чувство безысходности перед неизбежным. Этот прием усиливает эмоциональное воздействие текста, позволяя автору углубить психологизм персонажа и показать его внутренний конфликт, не прибегая к прямому изложению эмоций. Здесь также наблюдается преднамеренное изменение взаимного расположения главных и второстепенных членов предложения, когда вместо прямого утверждения используется вопросительная форма, что придает повествованию более живой и красочный характер, имитируя естественный ход мысли.

Таким образом, в прозе Голсуорси несобственно-прямая речь является не просто стилистическим приемом, а фундаментальным элементом, позволяющим ему раскрывать глубину человеческих переживаний, социальные конфликты и моральные дилеммы, оставаясь в рамках реалистического повествования. Она придает его текстам особую живость и эмоциональную насыщенность, делая характеры героев объемными и убедительными.

Специфика несобственно-прямой речи в текстах В. Вульф

Вирджиния Вульф — одна из ключевых фигур модернизма, чей уникальный стиль во многом определяется новаторским использованием несобственно-прямой речи, а также техники «потока сознания». В отличие от более классического подхода Голсуорси, НПР у Вульф часто служит не столько для фиксации четких мыслей, сколько для передачи текучего, ассоциативного, порой фрагментарного характера внутреннего мира ее персонажей. Ее проза — это погружение в тончайшие нюансы восприятия, ощущения, воспоминания, которые переплетаются с авторским голосом, создавая сложную, многомерную ткань повествования.

Для Вульф НПР — это мост к бессознательному, к тому, что едва оформилось в мысли, к мимолетным впечатлениям и ощущениям. Она стирает границы между внешним миром и внутренним опытом, позволяя читателю буквально «проживать» события вместе с героем.

Рассмотрим примеры:

1. Пример из В. Вульф, «Миссис Дэллоуэй» (Mrs Dalloway):
   

   Оригинал: «Mrs Dalloway said she would buy the flowers herself. For Lucy had her work cut out for her. The doors would be taken off their hinges; Rumpelmayer’s men were coming. And then, thought Clarissa Dalloway, what a morning – fresh as if issued to children on a beach. What a lark! What a plunge! For so it had always seemed to her, when, with a little splash of sound, she had burst through the swing doors, and, after standing for a moment on the pavement, feeling the air with her body, had felt it one with her soul.»

   Перевод (Елена Калявина, 1976): «Миссис Дэллоуэй сказала, что купит цветы сама. У Люси и без того дел хватало. Двери снимут с петель; люди из Румпельмайера уже едут. И вот, подумала Кларисса Дэллоуэй, какое утро – свежее, будто создано для детей на пляже. Какая удача! Какой нырок! Ведь так всегда ей казалось, когда, с легким всплеском звука, она прорывалась сквозь распашные двери и, постояв мгновение на тротуаре, ощущая воздух телом, чувствовала его единым со своей душой.»

   Лингвостилистический комментарий: Этот отрывок является классическим примером «потока сознания», где НПР играет центральную роль.

   • Маркеры НПР:
     • Сначала мы видим авторское повествование («Миссис Дэллоуэй сказала…»), затем идет описание приготовлений, которое формально принадлежит автору, но уже несет отголоски ее мыслей о Люси.
     • Далее следует переход к непосредственным ощущениям Клариссы, обозначенный «thought Clarissa Dalloway», но затем повествование снова сливается с ее внутренним миром без прямых маркеров.
     • Восклицательные предложения («Какое утро!», «Какая удача!», «Какой нырок!») несут яркую эмоциональную окраску, присущую именно Клариссе, ее радостное, почти детское восприятие утра.
     • Образные сравнения («свежее, будто создано для детей на пляже») — это ее собственная метафора, ее способ чувствовать мир.
     • Чувственные описания («ощущая воздух телом, чувствовала его единым со своей душой») демонстрируют глубокое погружение в субъективные ощущения.
   • Роль в стиле Вульф: Вульф использует НПР для создания эффекта непосредственности и интимности. Она позволяет читателю буквально «влететь» в сознание Клариссы, испытать ее радость и полноту жизни, ее способность воспринимать мир во всей его чувственной красоте. НПР здесь — не просто передача мыслей, а воспроизведение процесса мышления, его ассоциативности, его текучести. Она стирает границу между внутренним и внешним, создавая ощущение полного слияния с героиней.
2. Пример из В. Вульф, «На маяк» (To the Lighthouse):
   

   Оригинал: «She had known all along that something would happen. It always did. The children were growing up, getting separate from her. How could she hold them? She wanted to say to them, ‘Don’t grow up. Stay as you are.'»

   Перевод (Елена Калявина, 1976): «Она всегда знала, что что-то произойдет. Всегда так бывало. Дети взрослеют, отделяются от нее. Как ей их удержать? Ей хотелось сказать им: «Не взрослейте. Оставайтесь такими, какие вы есть».»

   Лингвостилистический комментарий: Этот отрывок передает внутреннюю тревогу и тоску миссис Рэмзи, ее осознание неизбежного течения времени и потери контроля над детьми.

   • Маркеры НПР:
     • Повтор «Она всегда знала», «Всегда так бывало» создает ощущение неизбежности, предчувствия.
     • Вопросительное предложение («Как ей их удержать?») выражает ее внутреннее отчаяние и бессилие перед временем.
     • Несмотря на то, что в конце есть прямая речь, предшествующая ей НПР создает контекст для этого прямого, но невысказанного обращения. Это демонстрирует, как Вульф часто переходит между разными формами чужой речи, используя НПР для подготовки к более прямому выражению эмоций.
   • Роль в стиле Вульф: В этом примере НПР помогает Вульф передать экзистенциальную тревогу миссис Рэмзи, ее стремление остановить время, сохранить мгновение. НПР здесь менее фрагментарна, чем в «Миссис Дэллоуэй», но столь же глубока в передаче эмоционального состояния. Она позволяет автору исследовать темы памяти, времени и межличностных связей через призму глубоко субъективного восприятия персонажа.

Вульф доводит использование НПР до совершенства, превращая ее в ключевой инструмент для исследования сознания, памяти и идентичности. Ее НПР часто характеризуется меньшей логичностью и большей ассоциативностью, что отражает нелинейность человеческого мышления.

Сравнительный аспект: различия в использовании НПР у Дж. Голсуорси и В. Вульф

Хотя и Джон Голсуорси, и Вирджиния Вульф активно использовали несобственно-прямую речь, их подходы к этому стилистическому приему разительно отличаются, что обусловлено их принадлежностью к разным литературным традициям и индивидуальными художественными задачами. Сравнительный анализ позволяет глубже понять эволюцию прозы начала XX века и уникальность авторских стратегий.

Критерий сравнения	Дж. Голсуорси	В. Вульф
Литературная традиция	Классический реализм, викторианская традиция	Модернизм, «поток сознания»
Основная функция НПР	Психологическая характеристика персонажа, раскрытие его скрытых мыслей и конфликтов на фоне социальной действительности.	Воспроизведение самого процесса мышления, текучести сознания, мимолетных впечатлений, ощущений и ассоциаций.
Характер передаваемых мыслей	Относительно четкие, логически выстроенные мысли, сомнения, моральные дилеммы.	Фрагментарные, ассоциативные, чувственные, иногда не до конца оформленные мысли, переходящие в ощущения.
Степень «слияния» с автором	Голос персонажа отчетливо слышен, но автор сохраняет некоторую дистанцию, выступая в роли комментатора или наблюдателя.	Границы между авторским и персонажным голосом часто максимально размыты, создавая эффект полного погружения в сознание героя.
Стилистические маркеры НПР	Часто используются вопросительные и восклицательные предложения, эмоционально окрашенные слова.	Часто те же, но их использование более тонкое, более импрессионистское, направленное на передачу ощущения.
Частотность и протяженность	НПР может быть использована эпизодически для акцентирования важных моментов или для раскрытия ключевых переживаний.	НПР является одним из доминирующих приемов, пронизывает большую часть текста, создавая непрерывный поток сознания.
Взаимодействие с сюжетом	Служит для развития характера персонажа, объяснения его поступков и внутренних конфликтов, влияющих на сюжет.	Часто сама НПР становится «сюжетом», поскольку внутренний мир героя, его восприятие и переживания являются главной темой.
Влияние на темп повествования	Может замедлять темп, углубляя психологизм.	Создает ощущение ускорения или замедления в зависимости от потока мыслей, часто прерывистое, пульсирующее.

Джон Голсуорси: В его прозе, например, в «Саге о Форсайтах», НПР служит прежде всего для углубления психологического портрета героев, демонстрации их внутренних конфликтов, моральных дилемм и социальных ограничений. Мысли персонажей, переданные через НПР, часто относительно логичны и структурированы, они отражают их размышления о долге, чести, собственности, любви. Голсуорси использует НПР для создания эффекта эмпатии, позволяя читателю понять мотивы, скрытые за внешним благопристойным фасадом его героев. НПР у него — это способ «проговорить» невысказанное, но при этом авторский голос все равно ощущается как направляющий, организующий. Например, сомнения Сомса или страдания Ирэн, выраженные через НПР, всегда имеют под собой четкую логическую основу, даже если это логика патологии или отчаяния.

Вирджиния Вульф: Ее модернистский подход кардинально меняет роль НПР. Для Вульф НПР — это главный инструмент для создания «потока сознания». Ее цель не столько передать оформленные мысли, сколько воспроизвести сам процесс мышления, его нелинейность, ассоциативность, фрагментарность. Мысли и чувства у Вульф часто перетекают друг в друга, смешиваются с мимолетными впечатлениями, воспоминаниями, ощущениями. Границы между авторским и персонажным голосом становятся чрезвычайно тонкими, иногда почти неразличимыми, создавая эффект полного погружения в субъективный мир героя. Вульф использует НПР для исследования тончайших нюансов восприятия, мимолетных состояний, подсознательных импульсов. Например, в «Миссис Дэллоуэй» или «На маяк» НПР позволяет ей передать внутренний ритм жизни, пульсацию сознания, которое постоянно движется, воспринимает, осмысливает.

Таким образом, если Голсуорси использует НПР как увеличительное стекло, чтобы показать глубокие, но часто скрытые черты характера своих героев в рамках реалистического повествования, то Вульф превращает ее в калейдоскоп, отражающий многообразие и переменчивость человеческого сознания, становясь одним из ключевых приемов для формирования ее уникального модернистского стиля. Эти различия не только демонстрируют индивидуальность авторских стратегий, но и подчеркивают гибкость и многофункциональность самой несобственно-прямой речи как лингвостилистического явления.

Проблемы и стратегии перевода несобственно-прямой речи с английского языка на русский

Объективные трудности перевода НПР, обусловленные типологическими различиями языков

Перевод несобственно-прямой речи с английского языка на русский представляет собой одну из наиболее сложных задач в переводоведении, обусловленную глубокими типологическими различиями между этими языками, а также расхождениями в их литературных традициях. Английский язык, будучи преимущественно аналитическим, и русский, как синтетический, по-разному организуют грамматику и синтаксис, что напрямую влияет на способы выражения НПР и, соответственно, на возможности ее адекватной передачи.

Основные трудности обусловлены следующими факторами:

1. Синтаксическая гибкость английского языка vs. грамматическая маркированность русского:
   • Английский язык как аналитический язык часто полагается на порядок слов, интонацию (в устной речи) и контекст для передачи нюансов смысла, а также широко использует неличные формы глаголов. В НПР это позволяет легко интегрировать мысли персонажа в авторское повествование, сохраняя его лексические и синтаксические особенности без избыточной грамматической маркировки. Синтаксические маркеры в английском, обладающие большим экспрессивным потенциалом, играют более значимую роль в создании текстовой интерференции.
   • Русский язык, будучи синтетическим, обладает богатой системой флексий, падежей, видов и времен глаголов, а также более строгими синтаксическими правилами, особенно в письменной речи. Это часто затрудняет буквальное воспроизведение синтаксической структуры английской НПР. Например, прямые вопросительные или восклицательные предложения, органично встроенные в английское повествование, при дословном переводе на русский могут звучать неестественно или требовать дополнительных вводящих конструкций, которые разрушают эффект НПР.
   • М.К. Гидини отмечал специфические трудности перевода синтаксических конструкций с НПР, требующие сложной задачи их воспроизведения, подчеркивая, что это не просто передача смысла, а воссоздание стилистического эффекта.
2. Различия в системе времен и модальности:
   • В английском языке часто используется смещение времен (sequence of tenses) при передаче чужой речи, что может быть одним из маркеров НПР. В русском языке система времен и видов глагола работает иначе, и прямая передача такого смещения может быть невозможна или привести к искажению смысла.
   • Модальные глаголы и конструкции также имеют свои особенности в каждом языке, что требует от переводчика тонкого понимания контекста для адекватной передачи оттенков долженствования, возможности, желания.
3. Идиоматичность и стилистические традиции:
   • НПР тесно связана с национальными стилистическими традициями. В английской литературе, особенно в XX веке (яркие примеры – В. Вульф, Дж. Джойс), НПР достигла высокой степени развития и стала ключевым элементом «потока сознания». Русская литературная традиция также широко использовала НПР (А.С. Пушкин, Л.Н. Толстой, А.П. Чехов), но с несколько иной стилистической окраской и частотой. Эти различия в «литературном вкусе» могут влиять на выбор переводческих стратегий.
   • Маркированность НПР обратно пропорциональна степени текстовой интерференции: при высокой степени интерференции формальные признаки НПР могут отсутствовать, и ее распознавание становится возможным только на уровне смысла. Это означает, что при сильном слиянии голосов автора и персонажа внешние признаки НПР могут исчезать, и ее обнаружение требует глубокого контекстуального понимания, что является вызовом для переводчика.
4. Сложность распознавания НПР в оригинале:
   • Поскольку НПР не имеет четких графических маркеров, ее распознавание в английском тексте требует от переводчика глубокого лингвостилистического чутья и контекстуального анализа. Неправильная идентификация НПР может привести к ее ошибочному переводу как прямой или косвенной речи, что полностью изменит авторский замысел и стилистический эффект.
   • Отсутствие или минимальная маркированность НПР особенно проблематична, так как ее распознавание становится возможным только на уровне смысла и требует глубокого контекстуального понимания.

В целом, переводчику НПР необходимо не просто передать смысл, а воссоздать тонкую игру между авторским и персонажным планами, сохранить эмоциональную окраску, интонационный рисунок и психологическую глубину, что требует высокого мастерства и глубокого понимания как исходного, так и переводящего языка.

Маркеры несобственно-прямой речи в английском языке и их соответствия в русском переводе

Выявление характерных маркеров несобственно-прямой речи в английском тексте является ключевой предпосылкой для установления адекватных соответствий в русском переводе. Эти маркеры могут быть грамматическими (морфологическими и синтаксическими) и лексическими. Однако важно помнить, что НПР часто характеризуется своей «немаркированностью» или «ослабленной маркированностью», особенно при высокой степени текстовой интерференции, когда формальные признаки могут быть минимальны, и распознавание НПР возможно лишь на уровне смысла и контекста.

Основные маркеры НПР в английском языке:

1. Грамматические маркеры:
   • Синтаксические особенности прямой речи в авторском повествовании: Сохранение вопросительных, восклицательных, побудительных конструкций, характерных для живой разговорной речи персонажа, но без кавычек и вводящих глаголов. Например, предложение, которое могло бы быть прямой речью («What was he to do now?»), в НПР выглядит как часть повествования («What was he to do now?»).
   • Смещение времен (Sequence of Tenses): Хотя в НПР могут сохраняться времена, характерные для прямой речи, иногда наблюдается смещение времен к прошедшему, как в косвенной речи, что создает дополнительный эффект слияния.
   • Использование 3-го лица: Местоимения и глаголы употребляются в 3-м лице, соответствующем авторскому повествованию, но при этом могут быть сохранены дейктические элементы (наречия места и времени), указывающие на точку зрения персонажа.
2. Лексические маркеры:
   • Эмоционально окрашенная лексика: Слова, междометия, частицы, характерные для персонажа, его индивидуальной речи, жаргона или эмоционального состояния.
   • Наречия: Часто используются наречия, которые описывают эмоциональное состояние или манеру речи персонажа, даже если прямого глагола речи нет. Примеры: eagerly (с нетерпением), gaily (весело), heartily (сердечно), gently (мягко), testily (раздражённо), uneasily (беспокойно), cheerfully (бодро), shrewdly (проницательно). Эти наречия намекают на то, что последующий фрагмент отражает внутреннее состояние или мысль персонажа.
   • Курсивное начертание: В некоторых английских текстах авторы могут использовать курсив для выделения фрагментов НПР, чтобы подчеркнуть их принадлежность к внутреннему миру персонажа.

Соответствия в русском переводе и случаи введения НПР:

Передача английской НПР на русский язык часто требует применения различных переводческих трансформаций. При этом существуют случаи, когда НПР может быть введена в перевод, даже если она отсутствует в оригинале. Такие решения могут быть продиктованы:

1. Типологическими различиями языков: Русский язык, с его более строгими синтаксическими правилами и необходимостью четкой маркировки субъекта высказывания, иногда требует введения НПР для сохранения стилистического эффекта оригинала. Например, в английском языке легко встроить вопросительное предложение в повествование без явного указания на того, кто его задает. В русском же это может потребовать переформатирования во внутренний вопрос или даже введение глаголов мысли («он подумал: а что же теперь?»).
2. Особой стилистической организацией и логикой построения фрагмента текста: Переводчик может прибегнуть к введению НПР, чтобы сохранить двуплановость, текстовую интерференцию и психологическую глубину, которые автор стремился передать в оригинале, но которые могут быть утеряны при более буквальном переводе. Это может быть обязательным характером (ввиду различий в грамматическом строе языков) или факультативным решением переводчика (на основе стилистических предпочтений и стремления к адекватности).

Возможные стратегии перевода НПР, учитывающие маркеры:

• Сохранение НПР: Если позволяет грамматический строй русского языка и не нарушается естественность, переводчик может стремиться к максимально точному воспроизведению НПР, сохраняя ее немаркированность и экспрессивные элементы.
• Трансформация в косвенную речь: В некоторых случаях, когда сохранение НПР приводит к неестественности, переводчик может частично или полностью перевести ее в косвенную речь, жертвуя экспрессией ради ясности.
• Трансформация в прямую речь (или внутренний монолог): Если НПР очень насыщена эмоционально и ее «голос» отчетливо слышен, переводчик может принять решение о переводе ее в прямую речь или оформление как внутреннего монолога (с вводящими «он подумал:», «она про себя сказала:»), чтобы усилить эффект непосредственности. Однако это изменяет авторский замысел двуплановости.
• Лексические изменения: Подбор эквивалентных эмоционально окрашенных слов, междометий, частиц в русском языке.

Идентификация маркеров НПР и понимание их функции в английском тексте критически важны для переводчика, чтобы принимать осознанные решения и максимально адекватно передавать этот сложный стилистический прием, сохраняя при этом богатство авторского замысла и психологическую глубину произведения.

Анализ переводческих трансформаций при передаче НПР

Передача несобственно-прямой речи (НПР) с английского языка на русский требует от переводчика не только глубокого понимания обоих языков, но и виртуозного владения переводческими трансформациями. Эти трансформации – это целенаправленные изменения в структуре, лексике и грамматике текста перевода, необходимые для достижения эквивалентности и адекватности, особенно когда речь идет о таком тонком и многослойном стилистическом явлении, как НПР.

Выбор трансформаций обусловлен необходимостью сохранить двуплановость НПР, ее эмоциональную окраску, психологическую глубину и эффект слияния голосов автора и персонажа, учитывая при этом типологические различия английского (аналитического) и русского (синтетического) языков.

Рассмотрим примеры переводческих трансформаций на материале произведений Дж. Голсуорси и В. Вульф.

1. Дж. Голсуорси, «Сага о Форсайтах», «Собственник»:

Оригинал: «Soames Forsyte! What a name! Soames, with his patent leather boots and his square, pale face, and his little buttonhole flower, had taken her for granted ever since they were married. What right had he to take her for granted? Oh, she knew very well, the right of property. He owned her! He owned her, body and soul. How could she escape?»
Перевод (переводчик неизвестен, но отражает типичные трансформации): «Сомс Форсайт! Что за имя! Сомс с его лаковыми ботинками, квадратным бледным лицом и гвоздикой в петлице, принимал ее как должное с самого дня свадьбы. Какое п��аво имел он принимать ее как должное? О, она прекрасно знала, право собственности. Он владел ею! Он владел ею, телом и душой. Как ей было сбежать?»

Анализ трансформаций:

• Синтаксическая трансформация (нулевая): В данном случае переводчик стремится максимально сохранить структуру НПР оригинала. Вопросительные и восклицательные предложения Ирэн («What a name!», «What right had he…?», «He owned her!», «How could she escape?») переданы с сохранением аналогичных синтаксических конструкций в русском языке («Что за имя!», «Какое право имел он…?», «Он владел ею!», «Как ей было сбежать?»). Это позволяет сохранить экспрессию и двуплановость, не вводя дополнительных глаголов мысли.
• Лексические трансформации: «taken her for granted» переведено как «принимал ее как должное», что является эквивалентной фразой, передающей смысл пренебрежения и отсутствия должного внимания. «Right of property» — «право собственности» – точная калька, сохраняющая ключевой для Голсуорси мотив.
• Грамматические трансформации: В целом, грамматика сохранена, что говорит о возможности прямого соответствия в данном контексте, благодаря экспрессивности самой НПР.

Обоснование: Переводчик отдает приоритет сохранению стилистического эффекта НПР, ее драматизма и внутреннего протеста героини. Минимальные трансформации позволяют читателю русского перевода максимально ощутить этот «голос» Ирэн, ее отчаяние, не заглушенный авторским комментарием.

2. В. Вульф, «Миссис Дэллоуэй»:

Оригинал: «And then, thought Clarissa Dalloway, what a morning – fresh as if issued to children on a beach. What a lark! What a plunge! For so it had always seemed to her, when, with a little splash of sound, she had burst through the swing doors, and, after standing for a moment on the pavement, feeling the air with her body, had felt it one with her soul.»
Перевод (Елена Калявина, 1976): «И вот, подумала Кларисса Дэллоуэй, какое утро – свежее, будто создано для детей на пляже. Какая удача! Какой нырок! Ведь так всегда ей казалось, когда, с легким всплеском звука, она прорывалась сквозь распашные двери и, постояв мгновение на тротуаре, ощущая воздух телом, чувствовала его единым со своей душой.»

Анализ трансформаций:

• Лексико-грамматическая трансформация (конкретизация/добавление): Фраза «thought Clarissa Dalloway» является явным маркером перехода к НПР, но затем происходит слияние. Переводчик сохраняет «подумала Кларириса Дэллоуэй», что помогает читателю русского текста четко уловить переход, но при этом последующие восклицания остаются в формате НПР.
• Синтаксическая трансформация (нулевая/эквивалентная): Восклицательные предложения «What a lark! What a plunge!» точно переданы как «Какая удача! Какой нырок!». Здесь переводчик сумел найти стилистически и эмоционально эквивалентные выражения, сохраняющие непосредственность и радостное восприятие Клариссы.
• Лексические трансформации: «issued to children on a beach» (буквально «выдано детям на пляже») переведено как «создано для детей на пляже», что является семантической модуляцией, делающей образ более естественным и поэтичным для русского уха. «Lark» (шутка, забава) переведено как «удача» или «радость», что тоже является семантической модуляцией, передающей общий позитивный эмоциональный фон. «Plunge» (погружение, прыжок) — «нырок», что точно передает динамику и ощущение свободы.

Обоснование: Калявина стремится сохранить «поток сознания» Вульф, ее чувственность и импрессионистичность. Трансформации направлены на то, чтобы русскоязычный читатель почувствовал ту же легкость, радость и слияние с внешним миром, что и оригинальная Кларисса. Добавление «подумала» в начале, хотя и делает переход более явным, чем могла бы быть «чистая» НПР, компенсируется сохранением экспрессивных восклицаний, которые передают внутреннюю речь.

3. Дж. Голсуорси, «Сага о Форсайтах», «В петле»:

Оригинал: «June went her way. She had known all along that this was coming. Had she not warned him, implored him? But no, he must go on. Her father was old and would be broken. Why must he always be right?»
Перевод (переводчик неизвестен): «Джун продолжала свой путь. Она ведь всегда знала, что это произойдет. Разве она не предупреждала его, не умоляла? Но нет, он должен был продолжать. Ее отец был стар и будет сломлен. Почему он всегда должен быть прав?»

Анализ трансформаций:

• Синтаксическая трансформация (нулевая/эквивалентная): Вопросительные предложения «Had she not warned him, implored him?» и «Why must he always be right?» сохранены в русском переводе как «Разве она не предупреждала его, не умоляла?» и «Почему он всегда должен быть прав?». Это позволяет точно передать риторический характер вопросов и внутреннюю боль Джун.
• Лексическая трансформация (модуляция): «must go on» переведено как «должен был продолжать», а «would be broken» как «будет сломлен». Это адекватные переводы, сохраняющие модальность и смысл.
• Добавление: Частица «ведь» в «Она ведь всегда знала» является усилительной частицей, которая вводится переводчиком для более полного отражения эмоционального акцента и внутренней убежденности Джун, которая чувствуется в английском оригинале без такой явной частицы.

Обоснование: Переводчик стремится сохранить эмоциональное напряжение и внутренний конфликт героини. Применение минимальных, но точных трансформаций позволяет русскоязычному читателю проникнуться переживаниями Джун, ее чувством безысходности и предвидения трагедии.

В целом, переводческие трансформации при передаче НПР направлены на балансирование между буквализмом и адаптацией, стремясь сохранить не только семантическое содержание, но и стилистическую выразительность, эмоциональную глубину и психологический подтекст, которые присущи этому уникальному приему. Переводчик должен умело лавировать между грамматическими требованиями двух языков и авторским стилем, чтобы «голос» персонажа в переводе звучал столь же убедительно и органично, как и в оригинале.

Влияние переводческих решений на восприятие художественного текста

Выбор переводческих стратегий и трансформаций при передаче несобственно-прямой речи имеет далеко идущие последствия для восприятия художественного текста читателем. НПР, будучи тонким инструментом, стирающим границы между авторским и персонажным голосом, создает особую атмосферу интимности, двусмысленности и многомерности. Любое отклонение от этого баланса в переводе может изменить не только стилистические нюансы, но и эмоциональную окраску, психологическую глубину и даже философский подтекст произведения.

1. Изменение эмоциональной окраски:
Если переводчик, стремясь к большей ясности или грамматической корректности русского языка, преобразует НПР в косвенную речь, текст теряет значительную часть своей эмоциональной выразительности. Нейтральная косвенная речь лишает читателя возможности ощутить интонации персонажа, его восклицания, риторические вопросы, междометия. Например, если эмоциональное «What a joy!» в НПР будет переведено как «Он подумал, что это была радость», то живая, непосредственная эмоция заменяется сухим констатацией факта, что существенно обедняет эмоциональный фон. Читатель перестает «чувствовать» героя, а лишь «узнает» о его чувствах.

2. Искажение психологической глубины:
НПР – это, прежде всего, окно во внутренний мир персонажа, его мысли, которые могут быть не до конца оформлены, противоречивы, или пронизаны подтекстом. Если переводчик упрощает эту сложную структуру, превращая ее в более прямолинейные формы (например, вставляя избыточные вводные конструкции типа «Он подумал, что…», «Она почувствовала, что…»), то он нарушает авторский замысел по созданию эффекта «потока сознания» или тонкого психологического анализа. Читатель получает уже «обработанную» и «разжеванную» информацию, лишенную тонких нюансов и двусмысленности, которые присущи подлинным внутренним переживаниям. Это уменьшает глубину характера, делает его менее объемным и сложным.

3. Стилистические нюансы и авторский голос:
НПР является одной из визитных карточек индивидуального авторского стиля, особенно у таких мастеров, как Вульф, для которой это был ключевой прием «потока сознания», или Голсуорси, использующего ее для создания тонких социальных и психологических характеристик. Если переводчик не способен адекватно передать эту форму, то он рискует «обезличить» авторский стиль. Например, введение слишком большого количества явных маркеров чужой речи там, где в оригинале их нет, делает текст более «разъединенным», разрушая эффект «гибридной конструкции», созданной автором. Это может изменить ритм повествования, его музыкальность, что особенно важно для авторов, чья проза близка к поэзии.

4. Влияние на общий тон произведения:
Переводческие решения могут изменить общий тон произведения. Если НПР, несущая иронический или саркастический подтекст (что часто бывает, когда автор передает мысли персонажа с некоторой отстраненностью), будет переведена без сохранения этой двойственности, ирония может быть утеряна. Текст может стать более серьезным, или, наоборот, менее значимым, если переводчик не уловил тонких оттенков, заключенных в НПР.

Таким образом, перевод НПР – это не просто техническая задача, а сложный творческий процесс, требующий от переводчика глубокой лингвистической интуиции, культурологического знания и умения воспроизводить тончайшие стилистические эффекты. Неудачные переводческие решения могут лишить читателя возможности полноценно взаимодействовать с внутренним миром персонажей, а значит, и с глубиной всего художественного произведения, изменяя его восприятие от многомерного и объемного к упрощенного и поверхностного. Адекватный перевод НПР, напротив, обогащает читательский опыт, позволяя в полной мере оценить мастерство автора и сложность его художественного мира.

Заключение

Проведенный лингвостилистический анализ несобственно-прямой речи (НПР) в произведениях Дж. Голсуорси и В. Вульф, а также исследование особенностей ее перевода на русский язык, подтвердили исключительную значимость этого феномена для понимания нарративных стратегий и психологического раскрытия персонажей в художественном тексте.

В ходе работы были раскрыты многообразие подходов к определению и классификации НПР, ее генезис и ключевые характеристики, начиная с пионерских исследований XIX века и заканчивая современными концепциями М.М. Бахтина и В. Шмида. НПР была представлена как уникальное двуплановое явление, где формально авторское повествование сливается с «голосом» персонажа, сохраняя его лексические, стилистические и интонационные особенности.

Исследование стилистических и функциональных особенностей НПР показало ее роль как мощнейшего инструмента психологического анализа, позволяющего передавать невысказываемые мысли, чувства и внутренние монологи героев, формируя эффект глубокого погружения в их сознание. Были проанализированы семантические функции НПР, включая чувственное восприятие, осмысление, рассуждение и эмоциональные состояния, что демонстрирует ее способность к многогранному раскрытию внутреннего мира. «Текстовая интерференция» была выделена как ключевой механизм, объединяющий авторскую характеристику с самохарактеристикой персонажа, что придает тексту особую экспрессивность и оценочность.

Сравнительный анализ НПР с прямой и косвенной речью позволил четко определить ее промежуточное положение и уникальные черты, такие как сохранение интонационных и лексических особенностей при грамматическом оформлении от 3-го лица.

Детальный лингвостилистический анализ НПР в прозе Дж. Голсуорси и В. Вульф выявил как общие черты, так и существенные различия в использовании этого приема. У Голсуорси НПР служит для глубокой психологической характеристики персонажей, раскрытия их моральных дилемм и социальных ограничений, часто с использованием четких логических построений. У Вульф НПР является краеугольным камнем «потока сознания», позволяя передавать фрагментарные, ассоциативные и чувственные переживания, стирая границы между внутренним и внешним миром героев.

Исследование проблем и стратегий перевода НПР с английского на русский выявило объективные трудности, обусловленные типологическими различиями аналитического английского и синтетического русского языков. Были определены грамматические и лексические маркеры НПР в английском языке и проанализированы переводческие трансформации (синтаксические, лексические, грамматические, добавления, модуляции), применяемые для адекватной передачи этого сложного феномена. Особое внимание было уделено влиянию переводческих решений на восприятие художественного текста, показав, как выбор стратегий может изменять эмоциональную окраску, психологическую глубину и стилистические нюансы оригинала.

Значимость полученных результатов заключается в углублении теоретических представлений о несобственно-прямой речи и ее роли в художественном тексте, а также в предоставлении практических рекомендаций для переводчиков, работающих с англоязычной прозой. Данное исследование вносит вклад в развитие стилистики и теории перевода, подчеркивая необходимость комплексного лингвостилистического анализа для достижения максимальной эквивалентности и адекватности при передаче тонких авторских приемов. Дальнейшие исследования могут быть сосредоточены на более широком корпусе произведений различных жанров и авторов, а также на кросс-культурном анализе НПР в разных языковых парах.

Список использованной литературы

1. Артюшков И.В. О соотнесенности несобственно-прямой и внутренней речи в художественном тексте // Функционирование языковых единиц и грамматических категорий в разных типах и стилях речи. Уфа, 1997. Ч. 2. С. 65-77.
2. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности // Бахтин М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарной науки. Санкт-Петербург: Азбука, 2000.
3. Дымарский М. Deus ex texto, или Вторичная дискурсивность набоковской модели нарратива // В.В. Набоков: pro et contra. Том 2. Санкт-Петербург: РХГИ, 2001.
4. Коростова С.В. Несобственно-прямая речь как особая разновидность текста // Речь. Речевая деятельность. Текст. Таганрог, 2000. С. 152-155.
5. Левин Ю.И. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. Москва: Языки русской культуры, 1998.
6. Лотман Ю.М. Структура художественного текста. Москва, 1970.
7. Падучева Е.В. Семантика нарратива // Семантические исследования. Москва, 1996. С. 193—418.
8. Рядчикова Е.Н. Несобственно-прямой монолог как психолингвистический прием // Семантика и уровни ее реализации. Краснодар, 1994. С. 52-57.
9. Соколова Л.А. Несобственно-авторская (несобственно-прямая) речь как стилистическая категория. Томск, 1968.
10. Шмид В. Нарратология. Москва: Языки славянской культуры, 2003.
11. Booth Wayne C. The Rhetoric of Fiction. Chicago, 1961.
12. Galsworthy John. Forsyte saga. The man of property. URL: www.franklang.ru (дата обращения: 16.10.2025).
13. Woolf Virginia. Woolf Short Stories. URL: www.franklang.ru (дата обращения: 16.10.2025).
14. Вулф В. Рассказы. Перевод Н. Васильева. URL: www.franklang.ru (дата обращения: 16.10.2025).
15. Голсуорси Д. Сага о Форсайтах: Собственник. Перевод Н. Волжиной. Москва: Известия, 1998. 159 с.
16. Несобственно-прямая речь. URL: https://scicenter.online/stilistika-teksta-scicenter/nesobstvenno-pryamaya-rech-961.html (дата обращения: 16.10.2025).
17. Несобственно-прямая речь в истории русской литературы // Журнал Narratorium. URL: https://narratorium.rggu.ru/article.html?id=2557342 (дата обращения: 16.10.2025).
18. Несобственно-прямая речь // Синтаксис: Словарь-справочник. URL: https://dic.academic.ru/dic.nsf/syntax/225/%D0%BD%D0%B5%D1%81%D0%BE%D0%B1%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE-%D0%BF%D1%80%D1%8F%D0%BC%D0%B0%D1%8F (дата обращения: 16.10.2025).
19. Несобственно-прямая речь // Издательство «ЛИЦЕЙ». URL: https://www.licey.net/lit/slovar/npr (дата обращения: 16.10.2025).
20. Несобственно-прямая речь в английском языке: эволюция взглядов в Западной лингвистике (1912–2012) // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/nesobstvenno-pryamaya-rech-v-angliyskom-yazyke-evolyutsiya-vzglyadov-v-zapadnoy-lingvistike-1912-2012 (дата обращения: 16.10.2025).
21. Функции несобственно-прямой речи в художественной литературе США начала XX века // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/funktsii-nesobstvenno-pryamoy-rechi-v-hudozhestvennoy-literature-ssha-nachala-xx-veka (дата обращения: 16.10.2025).
22. Особенности преобразования несобственно-прямой речи при переводе художественных текстов с английского языка на русский язык на примере произведений Дэна Брауна // Elibrary. URL: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=21453296 (дата обращения: 16.10.2025).
23. Несобственно-прямая речь // Словарь литературоведческих терминов. URL: https://lit_terms.academic.ru/426/%D0%BD%D0%B5%D1%81%D0%BE%D0%B1%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE-%D0%BF%D1%80%D1%8F%D0%BC%D0%B0%D1%8F_%D1%80%D0%B5%D1%87%D1%8C (дата обращения: 16.10.2025).
24. Нарративный потенциал несобственно-прямой речи в художественном тексте. URL: https://www.dslib.net/russkij-jazyk/narrativnyj-potencial-nesobstvenno-prjamoj-rechi-v-hudozhestvennom-tekste.html (дата обращения: 16.10.2025).
25. Несобственно-прямая речь как стилистический прием в произведениях Виктории Токаревой // Электронный научный журнал «Медиаскоп». URL: http://www.mediascope.ru/node/202 (дата обращения: 16.10.2025).
26. Шмид В. Нарратология // Электронная библиотека литературоведения. URL: https://www.narrativ.boom.ru/articles/shmid_narratologia/shmid_narratologia_2.htm (дата обращения: 16.10.2025).
27. Несобственно-прямая, или несобственно-авторская, речь // Стилистический энциклопедический словарь русского языка. URL: https://rus_styl.academic.ru/135/%D0%9D%D0%B5%D1%81%D0%BE%D0%B1%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE-%D0%BF%D1%80%D1%8F%D0%BC%D0%B0%D1%8F%2C_%D0%B8%D0%BB%D0%B8_%D0%BD%D0%B5%D1%81%D0%BE%D0%B1%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE-%D0%B0%D0%B2%D1%82%D0%BE%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F%2C_%D1%80%D0%B5%D1%87%D1%8C (дата обращения: 16.10.2025).
28. Формы несобственно-прямой речи в художественном тексте // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/formy-nesobstvenno-pryamoy-rechi-v-hudozhestvennom-tekste (дата обращения: 16.10.2025).
29. Несобственно-прямая речь как средство психологической характеристики персонажей (на материале краткой прозы Ширли Джексон) // Открытое знание. URL: https://open-knowledge.ru/article/429 (дата обращения: 16.10.2025).
30. Выявление маркеров несобственно-прямой речи в английском тексте как предпосылка к установлению соответствий в переводе на русский язык // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/vyyavlenie-markerov-nesobstvenno-pryamoy-rechi-v-angliyskom-tekste-kak-predposylka-k-ustanovleniyu-sootvetstviy-v-perevode-na-russkiy-yazyk (дата обращения: 16.10.2025).
31. История изучения несобственно-прямой речи и несобственно-авторского повествования в России и за рубежом // Studwood. URL: https://studwood.ru/2099958/literatura/istoriya_izucheniya_nesobstvennopryamoy_rechi_nesobstvennoavtorskogo_povestvovaniya_rossii_rubezhom (дата обращения: 16.10.2025).
32. Несобственно-прямая речь в языке художественной литературы. URL: https://www.dslib.net/russkij-jazyk/nesobstvenno-prjamaja-rech-v-jazyke-hudozhestvennoj-literatury.html (дата обращения: 16.10.2025).
33. Эволюция структур несобственно-прямой речи в английской, американской и русской литературе // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/evolyutsiya-struktur-nesobstvenno-pryamoy-rechi-v-angliyskoy-amerikanskoy-i-russkoy-literature (дата обращения: 16.10.2025).
34. О случаях введения несобственно-прямой речи в текст русского перевода при отсутствии соответствующих структур в английском оригинале // Филологические науки в МГИМО. URL: https://philologicalsciences-mgimo.org/article/view/2021-5-29-57-65 (дата обращения: 16.10.2025).
35. On introducing free indirect speech in Russian translation despite the absence of corresponding structures in the // Филологические науки в МГИМО. URL: https://philologicalsciences-mgimo.org/jour/article/view/1004/902 (дата обращения: 16.10.2025).
36. Косвенная речь в английском языке: правила, исключения, примеры // bkc.ru. URL: https://bkc.ru/blog/grammatika/kosvennaya-rech-v-angliyskom-yazyke/ (дата обращения: 16.10.2025).
37. Формально-стилистические характеристики способов передачи чужой речи (на материале англоязычных художественных произведений) // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/formalno-stilisticheskie-harakteristiki-sposobov-peredachi-chuzhoy-rechi-na-materiale-angloyazychnyh-hudozhestvennyh-proizvedeniy (дата обращения: 16.10.2025).