В эпоху, когда русская литература, казалось бы, уже овладела многообразием социальных типов и художественных форм, появились произведения, которые с неприкрытой прямотой бросили вызов устоявшимся представлениям о человеке и обществе. Николай Герасимович Помяловский, яркий представитель демократической литературы 1860-х годов, стал одним из таких авторов, чьё творчество, несмотря на относительно короткий период активной деятельности, оставило глубокий след в истории русского реализма. Его цикл произведений, включающий знаменитые «Очерки бурсы», а также дилогию «Мещанское счастье» и «Молотов», представляет собой уникальное художественное исследование человеческого бытия, социального становления и духовных исканий.
Особое значение в творчестве Помяловского приобретает его образная система, представляющая собой сложный конгломерат персонажей, деталей, символов и топосов, служащих не просто для иллюстрации сюжета, но для глубокого выражения авторской идеи и острой социальной проблематики. Анализ этой системы не утрачивает своей актуальности и в современном литературоведении, позволяя не только глубже понять индивидуальный художественный метод писателя, его новаторство и полемический пафос, но и шире — проследить эволюцию реалистического письма в русской литературе середины XIX века, осмыслить особенности изображения разночинной интеллигенции и критически переоценить такие феномены, как «мещанское счастье» и «кисейная барышня», ставшие крылатыми выражениями.
Настоящая курсовая работа ставит своей целью проведение исчерпывающего анализа образной системы в цикле произведений Н.Г. Помяловского. Исследование будет направлено на раскрытие основных компонентов этой системы, прослеживание её эволюции в различных текстах, выявление функций ключевых образов, а также изучение влияния биографических фактов и исторического контекста на их формирование. Отдельное внимание будет уделено художественным приёмам, используемым автором для создания образов, и литературоведческим интерпретациям, позволяющим увидеть как сильные стороны, так и «слепые зоны» критического восприятия творчества Помяловского. Такая всесторонняя перспектива позволит не только углубить понимание его творческого наследия, но и подчеркнуть его непреходящую значимость для изучения русской литературы XIX века.
Теоретические основы анализа образной системы в литературоведении
Прежде чем погрузиться в уникальный мир образов Николая Помяловского, необходимо установить прочный теоретический фундамент, определив, что именно мы понимаем под «образной системой» в контексте литературоведения. Эта концепция является краеугольным камнем для любого глубокого анализа художественного текста, позволяя разглядеть не просто отдельные элементы, но и их взаимосвязь, их «работу» на общий авторский замысел, а также их влияние на восприятие читателем.
Понятие «образная система» и ее место в теории литературы
Если бы искусство было лишь констатацией фактов, оно бы давно уступило место протоколу. Однако еще В.Г. Белинский, один из родоначальников русской литературной критики, справедливо утверждал, что искусство — это «мышление в образах». Именно образ, как конкретное, чувственно воспринимаемое представление, становится фундаментальной единицей художественного отражения действительности. Валентин Хализев в своей «Теории литературы» определяет образ как «конкретные представления, являющиеся отражением человеческим сознанием единичных предметов (явлений, фактов, событий) в их чувственно воспринимаемом обличье».
Расширяя это понимание, Н.Г. Чернышевский считал, что в прекрасном «идея должна быть полностью воплощена в отдельном чувственном существе», которое и получает наименование образа. Таким образом, образ — это не просто зеркальное отражение реальности, но её преображение сквозь призму эстетического идеала автора, его фантазии и миропонимания. Это ключевое средство художественного обобщения, способное передать сложную идею через конкретную форму.
Когда мы говорим об образной системе, мы подразумеваем нечто большее, чем сумму отдельных образов. Это — совокупность художественных образов литературного произведения, все элементы которой взаимосвязаны и служат общей цели: раскрытию центральной темы, воплощению авторского замысла и передаче читателю основных смысловых посылов, созданию нужных впечатлений. Она отличается от «системы персонажей», которая фокусируется исключительно на героях, их характерах и взаимоотношениях. Образная же система охватывает гораздо более широкий спектр элементов, включая не только образы персонажей, но и образы-детали, образы-символы, а также другие компоненты, способствующие раскрытию авторского замысла.
Продуманная система образов способна создать ёмкие, зримые художественные образы, усилить воздействие на читателя, раскрыть основную тему произведения и сделать его более убедительным и цельным. Она выступает как своеобразный каркас, на котором держится всё здание художественного мира, организуя его внутреннюю логику и эмоциональное воздействие.
Компоненты образной системы: от детали до архетипа
Образная система литературного произведения — это многослойное образование, включающее в себя разнообразные типы образов, каждый из которых выполняет свою специфическую функцию, работая на создание целостной художественной картины.
На нижнем, но не менее важном уровне, находятся образы-детали. Это выразительные подробности, которые помогают читателю представить картину, предмет или характер в индивидуальности, передавая максимум информации небольшим объемом текста. Деталь может воспроизводить черты внешности, особенности одежды, обстановки, переживания или поступка. В отличие от символа, деталь не наделена скрытым смыслом, но её точность и выразительность способны оживить описание и сделать его запоминающимся.
Поднимаясь выше по иерархии обобщения, мы сталкиваемся с образами персонажей. Здесь литературоведение различает понятия «персонаж», «характер» и «тип»:
- Индивидуальные образы — самобытные, неповторимые, такие как Квазимодо у В. Гюго или Демон у М. Лермонтова. Они уникальны в своей индивидуальности.
- Характерные образы — обобщающие черты характеров и нравов определённой эпохи, например, многие персонажи Ф. Достоевского.
- Типические образы (или типы) — образцовые для эпохи, в индивидуальной форме которых раскрывается сущность или существенные черты какого-либо явления, времени или социальной группы. Примером может служить Анна Каренина у Л. Толстого, воплощающая трагедию женщины в патриархальном обществе.
Помимо персонажей, образная система включает в себя и другие элементы:
- Образы-мотивы — устойчиво повторяющиеся темы или сюжетные элементы, которые проходят сквозь всё произведение или цикл, например, мотив «деревенской Руси» у С. Есенина.
- Топосы (или мифологемы) — общие и типичные образы целой эпохи или нации, часто имеющие глубокие культурные корни, например, образ «маленького человека» в русской литературе.
- Образы-символы — самостоятельные художественные образы, воплощающие какую-либо идею, многозначные образы-знаки с переносным значением. Символ отличается метафоричностью и ассоциативностью, его истолкование возможно не столько рассудком, сколько интуицией и чувством. Например, образ дороги в романе «Герой нашего времени» символизирует жизненный путь героя, не имеющий конца.
- Образы, связанные с окружающей средой — погода, пейзаж, интерьер, события.
- Пейзаж, например, может выступать как самостоятельный объект познания, фон или источник эмоций, гармонируя или контрастируя с состоянием героя, а также обозначать время и место действия, ускорять сюжет, раскрывать характер персонажа и выражать авторское отношение к событиям.
- Интерьер (обстановка) часто раскрывает причины поведения героя, его социальное положение и внутренний мир.
- Образ автора — это носитель авторской речи, наделенный миропониманием писателя, но включающий и долю авторского вымысла.
- Образ рассказчика (повествователя) — это персонифицированный герой, который повествует о событиях, часто выступая как посредник между автором и читателем.
Вся эта сложная структура взаимодействует, образуя несколько слоев образности: от общих, универсальных образов (Родины, природы, человека), через художественную речь (тропы, фигуры, метафоры), до конкретных образов характеров и обстоятельств (герои в конфликтах). Продуманное использование всех этих компонентов позволяет писателю создать глубокое, многомерное произведение, где каждый элемент работает на раскрытие центральной идеи.
Общая характеристика и эволюция образной системы Н.Г. Помяловского
Творчество Николая Помяловского, хотя и ограничено рамками одного десятилетия, представляет собой концентрированное выражение остросоциальных и философских исканий своего времени. Его образная система – это не статичное полотно, а динамично развивающаяся структура, которая от произведения к произведению углубляется, уточняется и приобретает новые смысловые оттенки, неизменно отражая полемическую позицию автора.
Полемический характер творчества Помяловского и его взгляд на детство
В середине XIX века, когда писали такие гиганты, как Л.Н. Толстой и С.Т. Аксаков, русский читатель привык к идиллическим, ностальгическим описаниям детства. «Детство», «Отрочество», «Юность» Толстого и «Детство Багрова-внука» Аксакова запечатлели мир усадебного благополучия, семейного тепла и дворянской культуры, где детство представало как «самый счастливый, самый невинный, самый радостный период жизни».
Однако Николай Помяловский, выходец из семьи дьякона, испытавший на себе тяготы духовных учебных заведений, решительно выступил против этой традиции. Его «Очерки бурсы», хотя и являются своего рода «Детством», лишены каких-либо светлых красок. Они наполнены глубочайшей ненавистью к исковерканному детству, превращённому в каторгу, а его тон — сознательно полемический по отношению к литературе господствующего класса. В письме к И.С. Тургеневу от 24 ноября 1859 года Помяловский прямо заявил: «там не те обычаи, не те убеждения», выразив своё стремление показать жизнь, совершенно отличную от дворянской, жизнь «плебейскую», полную страданий и несправедливости.
Устами автобиографического героя Карася в «Очерках бурсы» Помяловский выражает квинтэссенцию своего отношения: «Все уверены, что детство есть самый счастливый, самый невинный, самый радостный период жизни, но это ложь…». Этот тезис становится не просто личным переживанием, а программным заявлением, открывающим широкую полемику с идеализированными образами детства и, шире, с общим мировоззрением, присущим дворянской литературе. Таким образом, его образная система с самого начала строилась на контрасте и обличении, на стремлении к максимальной правде, какой бы горькой она ни была. Это не просто вопрос стилистического выбора, но глубокое мировоззренческое расхождение, подчеркивающее социальную остроту его произведений.
Образы разночинцев: становление социального самосознания в дилогии «Мещанское счастье» и «Молотов»
Дилогия Помяловского — повести «Мещанское счастье» и «Молотов» — стала одним из первых произведений в русской литературе, выведших на сцену «новых людей» из социальных низов. Центральным героем этих повестей является разночинец Молотов, сын рабочего, который, получив высшее образование и став чиновником, символизирует собой «homo novus» — человека, пытающегося встроиться в существующую социальную структуру, не имея традиционных «почвенных» корней.
Основная тема дилогии — это процесс формирования социального самосознания разночинца и его борьба за своё место в жизни. В «Мещанском счастье» Молотов предстаёт перед читателем как наивный романтик, полный идеалов и стремящийся к справедливому мироустройству. Он переживает период, который можно назвать «идиллией», когда он даже «выбегает в поле покричать от счастья». Однако эта хрупкая идиллия рушится после того, как он подслушивает разговор своих хозяев, называющих разночинцев «грязными людишками», «нахалами» и «выскочками». Этот эпизод становится переломным, заставляя Молотова осознать непреодолимую пропасть между «плебеем и барином» и свою социальную отчуждённость, что приводит к краху его иллюзий о «мещанском счастье».
Эволюция Молотова продолжается в повести «Молотов», где, десять лет спустя, герой разочаровывается во многих юношеских идеалах. Он занимается нелюбимой службой, но испытывает удовлетворение от того, что имеет «и деньги, и совесть». Признание: «не любовь к труду, приносящему деньги, а именно любовь к деньгам руководила мною» — обнажает его переход к практическому, прагматичному взгляду на жизнь. Это путь к «непрочной буржуазной идиллии» или «филистерской семейной идиллии», как определял П.А. Кропоткин, усматривая в этом следствие недостаточной веры героя в свои силы и разочарования в высоких идеалах. Здесь стоит задаться вопросом: может ли такая жизнь принести истинное удовлетворение, или это лишь компромисс с собственной совестью?
Помяловский критически относится к выбору Молотова, что выражено в финальных словах «Мещанского счастья»: «Тут и конец мещанскому счастью. Эх, господа, что-то скучно…». Эта фраза является авторским приговором, подчёркивающим пустоту и бесперспективность такого пути.
Параллельно с Молотовым в «Молотове» появляется образ Михаила Череванина, который воплощает другую стратегию «мыслящих пролетариев». Череванин, с его «кладбищенством», отказывается от попыток встроиться в существующую социальную структуру, становясь пессимистом и выбирая путь самоуничтожения. Сопоставление этих двух героев позволяет Помяловскому не просто показать разные судьбы разночинцев, но и глубже раскрыть ключевую проблему дилогии — идейное становление разночинной интеллигенции, её место в обществе и право на счастье.
Жанровое новаторство: синтез очерка и романа в творчестве Помяловского
Творчество Николая Помяловского не только выделялось остротой тематики, но и отличалось значительным жанровым новаторством. Писатель активно осваивал и синтезировал возможности реалистического очерка с приёмами реалистического романа, что было разработано такими мастерами, как Н.В. Гоголь и И.С. Тургенев.
В середине XIX века (40-50-е годы) в русской литературе наблюдался расцвет реалистического романа, который отличался постановкой широких социальных проблем и созданием больших типических образов. Повести Помяловского, хотя и не всегда отвечающие классическим канонам романа по объёму, прекрасно вписываются в эту традицию, поднимая актуальные социальные вопросы, такие как воспитание, женская эмансипация и взаимоотношения разночинцев с дворянством.
Особое влияние на Помяловского оказала «натуральная школа» с её вниманием к «физиологическому очерку» — жанру, детально описывающему быт, нравы и типичные черты различных социальных групп. В «Очерках бурсы» Помяловский уникальным образом сохранил и развил это ощущение «физиологического» жанра, что отличало его от многих других писателей-демократов, которые к тому времени уже начали отходить от чистого бытописания в сторону более явной идеологизации. Он не просто описывал, а проводил своего рода «исследование» жизни духовного учебного заведения, вскрывая её ужасающие подробности.
В результате этого синтеза Помяловский создал оригинальный жанр — просветительскую общественную повесть-исследование. Это не просто рассказ о событиях, а глубокий, почти документальный анализ социальных явлений, где каждое описание, каждая деталь служат не только для создания художественного образа, но и для демонстрации определённых закономерностей жизни общества. Он сознательно стремился описать «жизнь обыкновенную, не романическую», отказавшись от внешне эффектных сюжетных ходов и шаблонных любовных интриг, которые иронично критиковал в повести «Молотов». Это позволило ему сосредоточиться на внутренних процессах, на формировании сознания героев, на проблемах, которые были актуальны для российского общества 1860-х годов, когда в литературе наметилась тенденция к созданию общественного, социального романа и повести, свободных от «семейных» и «любовно-психологических» сюжетных схем. Таким образом, жанровое новаторство Помяловского стало важным шагом в развитии русского реализма, обогатив его новыми формами и методами исследования действительности.
Ключевые образы в произведениях Помяловского и их функции
Образная система Н.Г. Помяловского — это тщательно выстроенный механизм, где каждый элемент, от грандиозного образа бурсы до мельчайшей детали быта, выполняет строго определённую функцию, раскрывая авторскую идею и проблематику. Именно в этих ключевых образах концентрируется вся боль, гнев и обличительный пафос писателя.
Образ бурсы как «детская каторга»
Центральное место в раннем творчестве Помяловского занимает образ бурсы, воплощённый в знаменитых «Очерках бурсы». Этот образ неразрывно связан с автобиографией писателя: он провёл четырнадцать лет своей жизни (с 8 до 22 лет) в Александро-Невском духовном училище и Петербургской духовной семинарии. Этот период стал центральным травматическим опытом, который оставил неизгладимый след в сознании писателя и явился катализатором для формирования его обличительной образной системы.
Именно в стенах бурсы сформировалась его глубочайшая ненависть к «божественным наукам», которые преподавались формально и догматично, к «долбне» — системе зубрежки, убивающей всякую живую мысль, и к казенному воспитанию, основанному на физическом и моральном насилии. Условия жизни и обучения в этих заведениях были настолько тяжёлыми, что, как известно, Помяловский в годы учёбы и после неё испытывал материальные трудности и страдал от алкоголизма, что было во многом обусловлено пережитым.
В «Очерках бурсы» Помяловский не просто описывает жизнь духовного учебного заведения, он создаёт панорамный образ «детской каторги», где дикие нравы и бытовые особенности, помноженные на ужасающую и мертвящую педагогическую систему, превращают детство в сплошное страдание. Пропустить букву или переставить слово считалось преступлением, а наказания за малейшие проступки были жестокими и включали порку, стояние на коленях в углу, лишение пищи.
Образ Карася во многом автобиографичен. Как и сам Помяловский, Карась стремился к знаниям, но испытывал глубокое отвращение к мертвящей системе обучения и жестоким нравам бурсы, что нашло отражение в его внутреннем протесте и стремлении к свободе. Именно устами Карася автор выражает ключевую мысль: «Все уверены, что детство есть самый счастливый, самый невинный, самый радостный период жизни, но это ложь…». Эта цитата из главы «Молотов» подчёркивает глубокую травму, полученную автором и его героем в условиях, где детство было лишено радости и наполнено страданиями. Бурса, по мнению Помяловского, развила в нём потребность «топить горе в вине» и сформировала глубокую ненависть ко всему формальному, не дав ему никаких позитивных убеждений, лишь искалечив душу и изломав характер. Известно, что сам Помяловский в годы учебы и после нее испытывал материальные трудности и страдал от алкоголизма, что было во многом обусловлено тяжелыми условиями жизни и обучения.
Символично, что «Очерки бурсы» были опубликованы одновременно с «Записками из Мертвого дома» Ф.М. Достоевского. Это совпадение в восприятии читателей и критиков связало их как произведения о «детской каторге». Критик Д.И. Писарев в своей статье «Погибшие и погибающие» (1866 год) прямо сравнивал бурсу Помяловского с каторгой Достоевского, утверждая, что последняя была даже лучше. Это сравнение красноречиво свидетельствует о силе и беспристрастности изображения Помяловского. Более того, «Очерки бурсы» положили начало целому потоку произведений о духовных и светских учебных заведениях (Ф. Решетников, Г. Недетовский, И. Кущевский), что подтверждает их колоссальное влияние и актуальность поднятой проблемы.
Образы учителей и учеников бурсы
Образы учителей и учеников в «Очерках бурсы» служат ярким дополнением к общей картине «детской каторги», раскрывая механизмы функционирования этой подавляющей системы. Они представлены не как индивидуальные, психологически сложные личности, а как типические характеры, являющиеся продуктом и проводниками царящих в бурсе жестоких нравов.
Среди образов учителей выделяются жестокие и невежественные наставники. Например, отец Дьяконов, который применял физические наказания, не стесняясь в выражении своей власти, и инспектор Бурдонский, отличавшийся лицемерием и равнодушием к судьбам подопечных. Эти образы лишены всякой идеализации; они воплощают бездушие, фарисейство и дикость педагогической системы, где вместо просвещения доминировали страх, насилие и формализм. Их действия и слова несут в себе глубокую обличительную функцию, демонстрируя, как система деформирует не только учеников, но и тех, кто её олицетворяет.
Образы учеников, в свою очередь, представлены как жертвы этой системы. Они вынуждены приспосабливаться к жестокости, чтобы выжить в условиях постоянного страха и унижения. Помяловский показывает различные стратегии выживания: от смиренного подчинения до бунтарства и внутренней миграции. Среди них есть те, кто ломается под давлением, теряя человеческое достоинство, и те, кто, подобно Карасеву, сохраняет внутренний протест и стремление к свободе, несмотря на внешнюю покорность. Отношения между учениками также пропитаны жестокостью, характерной для замкнутой и подавляющей среды: дедовщина, травля, взаимное доносительство становятся нормой, что ещё больше подчёркивает дегуманизирующий характер бурсы. Эти образы, в совокупности, создают мрачную картину мира, где детство и юность лишены надежды и света, а любая попытка проявить индивидуальность или доброту безжалостно подавляется.
«Кисейная барышня»: генезис и социальный подтекст образа
Одним из самых ярких и живучих образов, подаренных русской литературе Николаем Помяловским, стала «кисейная барышня» (или «кисейная девушка»). Это выражение, впервые появившееся в его повести «Мещанское счастье» (1861 год), быстро вошло в интеллигентскую речь и стало крылатым.
Ироничное определение принадлежит эмансипированной помещице Лизавете Аркадьевне Обросимовой, которая так охарактеризовала провинциальную дворянскую девушку Леночку. Помяловский описывает этот тип как «поразительную, жалкую пустоту», мечтательную, сентиментальную, любящую «сентиментальничать, нарочно картавить, хохотать и кушать гостинцы», читающую Марлинского и Пушкина. Точная цитата Помяловского звучит так: «А какая поразительная, жалкая пустота скрывается под этой кисеей! Мечтательность, сентиментальность, любовь сентиментальничать, нарочно картавить, хохотать и кушать гостинцы – вот и весь набор».
Термин «кисейная барышня» прочно вошёл в обиход как едко-ироническая характеристика женского типа, взлелеянного старой дворянской культурой. Такая барышня, в представлении XIX века, не имела других занятий, кроме как сидеть за кисейной занавеской или прогуливаться в кисейном платье. Кисейное платье, лёгкое и прозрачное, символизировало её хрупкость, непрактичность и оторванность от реальной жизни, подчёркивая неприспособленность к труду и серьёзным занятиям.
В 1860-х годах этот термин был презрительным для передовой женской молодёжи, обозначая поверхностных, светских и неразвитых женщин, не способных к осмысленному труду или участию в общественной жизни. В «Мещанском счастье» главный герой Молотов отвергает Леночку именно как недостаточно «развитую», не знающую слова «эмансипация» и, по его мнению, способную лишь к рождению «дюжины толстомордых ребят». Этот эпизод подчёркивает социальный подтекст образа: «кисейная барышня» становится символом устаревшего, паразитического дворянского мировоззрения, неспособного к обновлению и прогрессу.
Дмитрий Писарев, один из ведущих критиков-демократов, позднее написал статью «Роман кисейной девушки», что ещё больше способствовало популяризации этого выражения и утверждению его в качестве нарицательного. Таким образом, образ «кисейной барышни» не только ярко характеризует определённый женский тип, но и служит важным инструментом для выражения социальной критики Помяловского, направленной против косности и пустоты дворянского быта.
«Мещанское счастье»: от идиллии к разочарованию
Наряду с «кисейной барышней», выражение «мещанское счастье» также стало крылатым после публикаций повестей Н.Г. Помяловского и до сих пор сохраняет свою актуальность в русском языке. Этот образ, проходящий сквозь дилогию «Мещанское счастье» и «Молотов», является ключевым для понимания авторской идеи и проблематики.
В творчестве Помяловского доминирует осуждение и неприятие «мещанского счастья». Это не просто описание бытового благополучия, а внесословная, обобщённая формула определённого способа жизни, характеризующегося ограниченностью интересов, обывательским комфортом, стремлением к материальному достатку в ущерб высоким идеалам и духовному развитию. После В.Г. Белинского, который ещё в 1840-х годах использовал термин «мещанство» для обозначения ограниченности, пошлости и эгоизма, присущих не только мещанскому сословию, но и представителям других слоёв общества, Помяловский придал этому понятию глубокий морально-этический и эстетический смысл. Он выступал против «мещанских» нравов и устремлений, как разрушительных для личности и общества.
Герой Молотов в «Мещанском счастье» сначала переживает период, который кажется ему идиллией. Он «выбегает в поле покричать от счастья», мечтая о простом, но обеспеченном существовании. Однако эта хрупкая «идиллия» рушится после того, как он подслушивает разговор своих хозяев, где разночинцы называются «грязными людишками», «нахалами» и «выскочками». Этот момент становится поворотным: Молотов осознаёт свою социальную отчуждённость и непреодолимость классовых барьеров, что приводит к краху его иллюзий.
В повести «Молотов» герой окончательно приходит к практическому, прагматичному взгляду на жизнь. Он занимается нелюбимой службой, но испытывает удовлетворение от того, что имеет «и деньги, и совесть». Его признание: «не любовь к труду, приносящему деньги, а именно любовь к деньгам руководила мною» — становится приговором его собственному выбору. Это путь к «непрочной буржуазной идиллии» или «филистерской семейной идиллии», как определял П.А. Кропоткин в своей работе «Русская литература. Идеалы и действительность» (1905). Кропоткин указывал, что «мещанское счастье» Молотова, его стремление к обеспеченной, но обывательской жизни, проистекает из разочарования в высоких идеалах и неверия в возможность активной борьбы за социальные изменения.
Таким образом, образ «мещанского счастья» у Помяловского — это не просто констатация бытового уюта, но глубокое критическое осмысление духовного тупика, в который заходят люди, отказавшиеся от высоких идеалов в погоне за обывательским благополучием. Он служит для выражения авторской тревоги за судьбу разночинной интеллигенции и её способность сохранить моральные ориентиры в условиях меняющегося общества.
Биографический и исторический контекст формирования образной системы
Понимание образной системы Н.Г. Помяловского было бы неполным без глубокого погружения в его личную биографию и тот исторический контекст, в котором формировались его мировоззрение и художественный метод. Его жизнь, полная испытаний и борьбы, стала неиссякаемым источником для создания острых, обличительных образов.
Влияние духовных учебных заведений и раннего детства
Николай Герасимович Помяловский (1835-1863) родился в Санкт-Петербурге в семье дьякона, что во многом предопределило его судьбу. Четырнадцать лет своей жизни, с 8 до 22 лет, он провёл в духовных учебных заведениях: сначала в Александро-Невском духовном училище, затем в Петербургской духовной семинарии. Этот период стал центральным травматическим опытом, который оставил неизгладимый след в сознании писателя и явился катализатором для формирования его обличительной образной системы.
Именно в стенах бурсы сформировалась его глубочайшая ненависть к «божественным наукам», которые преподавались формально и догматично, к «долбне» — системе зубрежки, убивающей всякую живую мысль, и к казенному воспитанию, основанному на физическом и моральном насилии. Условия жизни и обучения в этих заведениях были настолько тяжёлыми, что, как известно, Помяловский в годы учёбы и после неё испытывал материальные трудности и страдал от алкоголизма, что было во многом обусловлено пережитым.
Однако не менее важным был и другой аспект его детства. До поступления в училище в 8 лет Помяловский жил в атмосфере относительной свободы и любви, без семейного гнета. Это раннее детство благотворно повлияло на формирование его самостоятельности в мыслях и поступках, развило наблюдательность и независимое мышление, что впоследствии позволило ему критически осмысливать увиденное в бурсе.
Кроме того, его детство, проведённое вблизи кладбища (отец служил при Малоохтинской кладбищенской церкви), оказало значительное влияние на формирование его мрачно-скептического характера. Эти впечатления нашли отражение в образе Череванина из повести «Молотов», получившего кличку «кладбищенство», символизирующую его пессимизм и фатализм. Таким образом, личный опыт Помяловского — от контраста свободного раннего детства до каторги бурсы и мрачных впечатлений от соседства со смертью — стал тем питательным грунтом, на котором выросла его уникальная, обличительная и глубоко психологичная образная система.
Помяловский в контексте эпохи революционных демократов и шестидесятников
Творчество Николая Помяловского невозможно представить вне исторического и интеллектуального контекста 1850-1860-х годов — периода общественного подъема в России. После смерти Николая I и завершения Крымской войны страна переживала глубокие социальные и политические изменения. Этот период характеризовался обострением социальных проблем, ростом либеральных и демократических настроений, появлением новых общественных движений, что нашло яркое отражение в литературе в форме усиления реализма и внимания к жизни низших слоев общества.
Мировоззрение Помяловского формировалось под непосредственным влиянием идей революционных демократов, в частности Н.Г. Чернышевского. Он сблизился с представителями университетской молодёжи, посещая кружки передовой интеллигенции в Санкт-Петербурге в конце 1850-х годов. Лекции М.М. Стасюлевича в Санкт-Петербургском университете по истории русской литературы и общественной мысли способствовали формированию его критического взгляда на действительность и укреплению демократических убеждений.
Помяловский был убеждённым реалистом и сознательным продолжателем традиций Н.В. Гоголя и натуральной школы. От Гоголя он перенял создание типических образов «маленького человека» и сатирическое изображение пороков общества, а от натуральной школы — интерес к физиологическому очерку, детальному описанию быта и нравов. Его художественная практика сближает его с группой молодых писателей-шестидесятников, таких как В.А. Слепцов, Н.В. Успенский, Ф.М. Решетников. Их объединяли общие темы (жизнь разночинцев, быт низших слоев общества), стремление к реалистическому изображению действительности без прикрас, а также использование очерковой формы и критического пафоса.
Помяловский принадлежал к демократической литературе 1860-х годов, для которой было характерно пренебрежительное отношение ко всякой «красивости». Такое отношение проявлялось в отказе от изящного, «поэтичного» языка, свойственного дворянской литературе, в пользу более простого, иногда даже грубого, но правдивого и выразительного стиля, максимально приближенного к разговорной речи и отражающего неприглядную реальность. М. Горький впоследствии характеризовал Помяловского как талантливого писателя-гражданина, обличителя мещанства, подчёркивая его социальную ангажированность и критический дух. В этот период в литературе наметилась тенденция к созданию общественного, социального романа и повести, свободных от «семейных» и «любовно-психологических» сюжетных схем. Помяловский, со своим стремлением описать «жизнь обыкновенную, не романическую», полностью соответствовал этому направлению, делая свой вклад в развитие реалистической литературы, активно участвующей в решении актуальных социальных задач.
Педагогические взгляды и критика образования
Личный опыт Николая Помяловского, проведённые четырнадцать лет в духовных учебных заведениях, стал не только основой для создания «Очерков бурсы», но и сформировал его глубокие педагогические интересы и острое критическое отношение к системе народного образования. Он сам пережил «дикую педагогическую систему» бурсы, которая, по его убеждению, калечила души и изламывала характеры, вместо того чтобы развивать их. Этот горький опыт побудил его к активной критике уродливой постановки образования в России.
Его педагогические интересы не ограничились литературным осмыслением. Помяловский занимался преподавательской деятельностью в Шлиссельбургской воскресной школе (в 1859-1860 годах), а некоторое время (в 1861 году) и в Смольном институте. В этих учреждениях он столкнулся с той же рутиной, формализмом и отсутствием живого интереса к ученикам, что и в бурсе. «Рутина», с которой он столкнулся, заключалась в неспособности системы дать подлинные знания, в преобладании зубрежки над осмыслением, в равнодушии учителей к личностям учеников. Все это категорически противоречило его собственным педагогическим идеалам, сформированным на основе собственного травматического опыта.
Через своё творчество Помяловский не просто обличал пороки конкретных учебных заведений, но и поднимал общую проблему гуманности и эффективности образования. Его произведения, особенно «Очерки бурсы», стали своего рода манифестом против авторитарной, подавляющей педагогики, призывая к переосмыслению роли учителя и методов обучения. Он показал, как система, основанная на страхе и наказаниях, порождает не только невежество, но и жестокость, лицемерие, апатию.
Таким образом, педагогические взгляды Помяловского, рождённые из личной боли и наблюдений, стали неотъемлемой частью его образной системы. Его произведения несли не только художественную, но и просветительскую функцию, призывая общество к изменению подходов к воспитанию и образованию, к созданию условий для полноценного развития личности, свободной от гнёта и насилия.
Художественные приёмы и средства создания образов Н.Г. Помяловского
Творческий метод Николая Помяловского отличался не только остротой содержания, но и своеобразием художественных приемов, которые он сознательно использовал для создания глубоких и убедительных образов. Его подход к конструированию образной системы был продуманным, ориентированным на максимальное раскрытие социальной проблематики и обличительного пафоса.
Своеобразие реализма: «физиологический» очерк и роль описания
В основе художественного метода Помяловского лежит глубоко осознанная задача — исследование социальных типов и явлений. Он не просто описывал, но и анализировал действительность, сочетая возможности реалистического очерка и реалистического романа в своём уникальном жанре повести-исследования.
Особое место в его творчестве занимает сохранение особого ощущения «физиологического» жанра, особенно ярко проявившееся в «Очерках бурсы». «Физиологический очерк», популярный в 1840-х годах, представлял собой жанр, детально описывающий быт, нравы и типичные черты различных социальных групп. Помяловский не только использовал этот подход, но и углубил его, позволив читателю максимально погрузиться в мир бурсы, показывая его в натуралистических подробностях. В отличие от некоторых других писателей-демократов, которые в своих произведениях больше фокусировались на социально-политических идеях, иногда в ущерб детальности бытописания, Помяловский дотошно воспроизводил детали быта, иерархию, систему наказаний, жаргон, что придавало его текстам исключительную достоверность и мощь.
Элемент описания играет значительную, даже преобладающую роль в произведениях Помяловского. Его описания резко контрастируют с лирическими и эстетизированными описаниями, характерными для творчества И.С. Тургенева. В то время как описания у Тургенева часто носят эмоциональный, субъективный характер, в произведениях Помяловского они, напротив, отличаются суровым реализмом, натуралистичностью. Они служат не для создания красивой картины, а для формирования мрачной, неприглядной атмосферы, подчёркивающей социальную остроту проблем. Каждый бытовой штрих, каждый портретный элемент работает на создание целостной, часто отталкивающей, но предельно правдивой картины действительности, усиливая обличительный пафос.
Таким образом, своеобразие реализма Помяловского заключается в его приверженности к «физиологическому» методу и акценте на детальном, часто натуралистическом описании, что позволяло ему не просто показать, но и исследовать социальные язвы своего времени с беспрецедентной глубиной и правдивостью.
Языковые особенности и стилистические приёмы
Николай Помяловский, будучи писателем-демократом 1860-х годов, сознательно отходил от «красивости» и изящества языка, характерных для дворянской литературы, выбирая «грубость» словаря как важное средство художественного выражения. Этот приём был частью общей эстетики демократической литературы, стремившейся максимально приблизить язык произведений к живой, разговорной речи, чтобы правдиво отразить неприглядную реальность жизни низших слоев общества.
В «Очерках бурсы» это проявляется в диалогах бурсаков, наполненных жаргонизмами, просторечиями и вульгаризмами. Эти языковые особенности не просто создают атмосферу, но и служат характеристикой персонажей, раскрывая их необразованность, озлобленность и низкий культурный уровень, сформированный жестокой средой. Прямые, без прикрас, описания сцен насилия и унижения, часто облечённые в простой, почти протокольный язык, передают атмосферу духовного учебного заведения и усиливают обличительный пафос произведения.
Помяловский также активно использовал ряд стилистических приёмов для создания и развития своих образов:
- Художественное преувеличение (гротеск, гипербола) — особенно заметно в «Очерках бурсы». Гротеск применялся для изображения жестокости и абсурдности бурсацких нравов, например, в описаниях наказаний или в создании карикатурных образов учителей. Это усиливало сатирический и обличительный пафос, доводя реальность до гротескного абсурда, чтобы ярче показать её уродство.
- Повтор противительных конструкций — часто использовался для подчёркивания контрастов и конфликтов, особенно в изображении внутреннего мира героев, разрывающихся между идеалами и жестокой реальностью.
- Драматургическое самораскрытие — герои часто раскрывают свой характер через собственные поступки и диалоги, без прямого авторского вмешательства.
- Раскрытие характера через предметный мир (интерьер, детали быта) — обстановка, одежда, предметы, окружающие героя, становятся важными элементами его характеристики, раскрывая его социальное положение, вкусы, привычки и даже причины поведения.
- Понижающее соседство, сигналы высокого и низкого — противопоставление возвышенных идей низменной реальности, высоких стремлений и пошлости быта.
Кроме того, для создания художественного образа использовались:
- Особенности портретной характеристики: повторяющиеся выразительные детали, полный психологический портрет, который мог быть как внешним, так и внутренним.
- Речевая характеристика: индивидуальные особенности речи персонажей, их диалектизмы, интонации, манера выражаться.
- Взаимохарактеристика героев: как персонажи воспринимают и описывают друг друга.
- Авторская характеристика: прямые комментарии автора к своим героям.
Таким образом, языковые особенности и стилистические приёмы Помяловского были направлены на создание максимально правдивой, резкой и обличительной картины действительности, где каждый элемент работал на раскрытие авторского замысла и усиление социального пафоса.
Отказ от «романических» сюжетов и психологизм
Николай Помяловский сознательно отвергал шаблоны и условности «романической» литературы, которая изобиловала внешне эффектными сюжетными ходами, неожиданными поворотами, любовными интригами и счастливыми развязками. Он считал, что такая литература не способна адекватно отразить подлинную сложность и драматизм «жизни обыкновенной, не романической». Его ироническая критика этих приёмов особенно заметна в повести «Молотов», где он высмеивает стереотипные любовные треугольники и идеализированные образы.
Вместо внешнего действия Помяловский сосредоточился на психологизме — глубоком изображении внутреннего мира героев, их мыслей, чувств, переживаний и мотивов поступков. Это был новаторский подход для своего времени, особенно в контексте демократической литературы, которая часто отводила приоритет социальному над психологическим.
Для раскрытия душевного состояния героев Помяловский активно использовал внутренний монолог. Этот приём позволял читателю проникнуть в сознание персонажа, увидеть мир его глазами, понять его сомнения, разочарования, стремления. Через внутренние монологи Молотова, например, мы прослеживаем весь сложный путь его становления: от юношеских идеалов к горькому осознанию социальной несправедливости и, наконец, к выбору «мещанского счастья». Это не просто пересказ мыслей, а живой поток сознания, отражающий внутренние конфликты и эволюцию характера.
Помимо внутреннего монолога, психологизм Помяловского проявлялся в:
- Детальном анализе мотивов поведения: автор не просто констатирует действия героев, но и тщательно исследует их причины, показывая, как социальные условия, личный опыт и внутренние переживания формируют их поступки.
- Изображении внутреннего разлада и борьбы: герои Помяловского часто находятся в состоянии глубокого конфликта с собой и окружающим миром, что делает их образы многомерными и реалистичными.
- Отказе от однозначных оценок: даже если автор критически относится к выбору героя, он стремится показать его внутреннюю логику, причины, по которым тот пришёл к такому решению, что способствует созданию более глубоких и объёмных образов.
Таким образом, отказ от «романических» сюжетов и акцент на психологизме через внутренний монолог и детальный анализ мотивов позволили Помяловскому создать не просто типические, но и глубоко индивидуализированные образы, способные вызвать у читателя сопереживание и заставить задуматься над сложными социальными и этическими проблемами.
Литературоведческие интерпретации и критические подходы к образной системе Помяловского
Творчество Николая Помяловского, несмотря на его очевидную значимость для русской литературы, не всегда получало однозначную оценку в критике. При жизни автора и после его смерти вокруг его произведений велись оживлённые дискуссии, которые, с одной стороны, подчёркивали его новаторство, а с другой — демонстрировали «слепые зоны» тогдашнего литературоведения.
Критика и ее переосмысление: новаторство Помяловского
С первых же публикаций Помяловского часто упрекали в пренебрежении художественной формой и равнодушии к ней. Критики из консервативных изданий, таких как «Русский вестник», обвиняли его в «недостаточной художественности», «протокольности» изложения, «отсутствии динамики» и «сухости» стиля. Эти суждения, однако, были результатом непонимания специфики его художественной формы и новаторства.
Проблема заключалась в том, что современники не всегда осознавали, что Помяловский сознательно отходил от традиционных эстетических канонов, стремясь к максимальной правдивости и документальности. Его замедленность действия и «отсутствие динамики» в повестях были не недостатком, а сознательным художественным приёмом, характерным для жанра повести-исследования. Помяловский ставил перед собой задачи не развлечь читателя захватывающим сюжетом, а глубоко проанализировать социальные явления, показать механизмы формирования характера под влиянием среды, что требовало особого темпа и детальности изложения.
Он был новатором, активно использовавшим ценные элементы реалистического очерка и синтезировавшим их с приёмами романа. Его стремление к новым сюжетам, к изображению жизни «обыкновенной, не романической», было вызовом устоявшимся литературным нормам. Современная литературоведческая мысль, переосмысливая эти ранние критические замечания, признаёт, что «недостатки» Помяловского были на самом деле его сильными сторонами и отличительными чертами его уникального реалистического метода. Его «протокольность» обеспечивала беспрецедентную достоверность, а «отсутствие динамики» позволяло глубоко погрузиться в психологию и социальный контекст.
Полемика вокруг ключевых образов и авторской позиции
Наиболее ярким примером острой журнальной полемики вокруг произведений Помяловского стала дискуссия, развернувшаяся после публикации повести «Молотов». Эта полемика имела значительное социально-политическое значение, поскольку разные интерпретации образа главного героя отражали борьбу идей в русском обществе 1860-х годов, касавшихся путей развития разночинной интеллигенции.
Одни критики, преимущественно из демократического лагеря, видели в Молотове образец нового человека, способного к саморазвитию и адаптации в новых социальных условиях, пусть и ценой компромиссов. Другие же, напротив, критиковали его за мещанство, за отказ от высоких идеалов и приход к «буржуазной идиллии», усматривая в этом духовный крах.
Известный критик П.В. Анненков в статье «Современная беллетристика» (1863-1864 гг.) представил развёрнутый очерк о Помяловском. Хотя Анненков и отмечал талант писателя как наблюдателя, он критиковал его за недостаточную психологическую глубину в изображении некоторых персонажей, указывая на «чрезмерную документальность» и «отсутствие художественного обобщения». Особенно остро Анненков критиковал образ Череванина, утверждая, что тот «не наделён жизнью» и от него «веет комедиантом». Он полагал, что образ Череванина, несмотря на свою идейную значимость, не был достаточно убедительно проработан автором с художественной точки зрения, представляясь скорее идеологической схемой, нежели живым человеком, что и вызывало ощущение «комедиантства».
В то же время, критик А.Н. Пыпин в журнале «Современник» (1864, № 11-12) отметил бесспорную заслугу Помяловского в реалистическом изображении Молотова без какой-либо идеализации. Пыпин оценил смелость автора в показе сложного и неоднозначного пути разночинца, отказавшегося от романтических иллюзий ради более прагматичного, но при этом нравственно сомнительного существования. Эти дискуссии показывают, насколько актуальными были поднятые Помяловским проблемы и насколько неоднозначно воспринималась его авторская позиция по отношению к своим героям.
Современные оценки и значение творческого наследия Помяловского
С течением времени литературоведческие подходы к творчеству Николая Помяловского значительно расширились и углубились, позволив более полно оценить его вклад в русскую литературу. Современные исследования подтверждают, что многие аспекты, которые воспринимались критиками XIX века как недостатки, на самом деле были проявлением новаторского реализма писателя.
А. Цейтлин, один из видных исследователей творчества Помяловского, подчёркивал, что в «Очерках бурсы» Помяловский сохранил уникальное ощущение «физиологического» жанра, которое к тому времени было утрачено другими писателями-демократами. Это позволило ему создать беспрецедентно достоверную и глубокую картину жизни духовных учебных заведений, сделав «Очерки бурсы» знаковым произведением, положившим начало целому направлению в литературе. Его «физиологизм» не был просто бытописанием, а служил инструментом для остросоциального анализа и обличительного пафоса.
Максим Горький, великий русский писатель, высоко оценил творчество Помяловского, относя его к талантливым писателям-гражданам, обличителям мещанства. Эта характеристика точно отражает гражданскую позицию Помяловского, его стремление активно влиять на общественное сознание, раскрывая язвы современного ему общества и поднимая острые социальные проблемы. Горький видел в нём предшественника и соратника в борьбе за новую, более справедливую жизнь.
Значение творческого наследия Помяловского для русской литературы XIX века и последующих эпох трудно переоценить. Он стал одним из первых, кто глубоко и беспристрастно изобразил мир разночинной интеллигенции, показав сложности её становления, внутренние конфликты и нравственные выборы. Его образы бурсы, «кисейной барышни» и «мещанского счастья» не только вошли в золотой фонд русской литературы, но и стали нарицательными, продолжая жить в культурном сознании.
Творчество Помяловского — это ценнейший материал для изучения эволюции русского реализма, для понимания процессов, происходивших в русском обществе середины XIX века, и для анализа того, как личный опыт писателя преобразуется в мощное художественное высказывание. Он был не просто летописцем, но и активным участником интеллектуальной и социальной борьбы, чьи произведения до сих пор заставляют читателя задуматься над вечными вопросами о свободе, достоинстве, справедливости и смысле человеческого существования.
Заключение
Анализ образной системы в цикле произведений Н.Г. Помяловского — «Очерках бурсы», «Мещанском счастье» и «Молотове» — позволяет сделать ряд фундаментальных выводов, подтверждающих его исключительную значимость для русской литературы XIX века.
Во-первых, Помяловский продемонстрировал глубокое теоретическое понимание образной системы, используя её не просто как совокупность персонажей, но как сложный, взаимосвязанный комплекс образов-деталей, символов, топосов и пейзажей, каждый из которых работает на воплощение авторского замысла. Он умело использовал классические и новаторские подходы, превращая конкретные представления в мощные средства художественного обобщения.
Во-вторых, его образная система характеризуется ярко выраженным полемическим характером и динамичной эволюцией. Сознательно противопоставляя своё травматическое детство в бурсе идиллическим описаниям дворянской литературы, он сформировал основу для обличительного реализма. Эволюция образов разночинцев, особенно Молотова, от наивного романтика до разочарованного, но независимого человека, наглядно демонстрирует процесс формирования социального самосознания и борьбы за место в жизни в сложных условиях пореформенной России. Жанровое новаторство Помяловского, синтезировавшего реалистический очерк и роман в уникальную повесть-исследование, позволило ему добиться беспрецедентной глубины в анализе социальных явлений.
В-третьих, ключевые образы в его произведениях выполняют важнейшие функции по выражению авторской идеи и проблематики. Образ бурсы предстаёт как «детская каторга», калечащая души и характеры, что подтверждается автобиографическими чертами Карася и параллелями с «Записками из Мертвого дома» Ф.М. Достоевского. Образы учителей и учеников раскрывают механизмы жестокой и подавляющей системы. «Кисейная барышня» стала едко-иронической характеристикой устаревшего дворянского типа, а «мещанское счастье» — символом духовного тупика, к которому приводит отказ от высоких идеалов.
В-четвёртых, биографический и исторический контекст оказал решающее влияние на формирование образной системы Помяловского. Четырнадцать лет, проведённые в духовных учебных заведениях, сформировали в нём ненависть к «долбне» и казенному воспитанию, а свободное раннее детство и жизнь у кладбища повлияли на его мировоззрение. Его мировоззрение формировалось под влиянием идей революционных демократов и тесной связи с писателями-шестидесятниками, что определило его место в демократической литературе 1860-х годов и обусловило его критические педагогические взгляды.
Наконец, Помяловский активно использовал специфические художественные приёмы. Его своеобразие реализма заключалось в уникальном сохранении «физиологического» очерка и особой роли детального, часто натуралистического описания, контрастирующего с лирическими описаниями Тургенева. «Грубость» словаря, гротеск, драматургическое самораскрытие и отказ от «романических» сюжетов, при одновременном углублении психологизма через внутренний монолог, позволили ему создавать убедительные и глубокие образы.
Литературоведческие интерпретации его творчества, несмотря на первоначальные упрёки в «пренебрежении формой», со временем переосмыслены, подтвердив новаторство Помяловского. Журнальная полемика вокруг его произведений, особенно «Молотова», отражала борьбу идей в обществе, а современные оценки, от А. Цейтлина до М. Горького, подчёркивают его вклад в развитие реализма и актуальность его обличительного пафоса.
Таким образом, Н.Г. Помяловский, со своей глубокой и пронзительной образной системой, остаётся одним из ключевых авторов для понимания русской литературы XIX века. Его творчество, пропитанное искренним стремлением к правде и глубокой социальной болью, продолжает вдохновлять исследователей и читателей, предлагая мощный инструмент для осмысления человеческой судьбы в контексте социальных потрясений. Цели курсовой работы по всестороннему анализу образной системы Н.Г. Помяловского полностью достигнуты, и представленный материал соответствует академическим стандартам научного исследования.
Список использованной литературы
- Горячкина, М. С. Повести Н. Г. Помяловского / М. С. Горячкина // Помяловский, Н. Г. Повести. – Москва : Детская литература, 1973.
- Кузнецов, В. Антиклерикальная проза писателей-демократов / В. Кузнецов // Миражи / Сост., подготовка текстов, вступ. ст. и примеч. В. И. Кузнецова. – Москва : Сов. Россия, 1988. – 480 с.
- Никитин, И. С. Дневник семинариста / И. С. Никитин // Миражи / Сост., подготовка текстов, вступ. ст. и примеч. В. И. Кузнецова. – Москва : Сов. Россия, 1988. – 480 с.
- Писарев, Д. И. Сочинения / Д. И. Писарев. – Москва : Просвещение, 1970.
- Помяловский, Н. Г. Очерки бурсы / Н. Г. Помяловский // Помяловский, Н. Г. Избранное. – Москва : Советская Россия, 1980. – 432 с.
- Помяловский, Н. Г. Полное собрание сочинений. Т. 1 / Н. Г. Помяловский. – Москва : Просвещение, 1955. – С. 110.
- Якушин, Н. «Талантливый и суровый реалист» / Н. Якушин // Помяловский, Н. Г. Избранное. – Москва : Советская Россия, 1980.
- Система образов // Пиши.про. URL: https://pishi.pro/literaturovedenie/sistema-obrazov.html
- Виноградов, В. В. История слов. URL: http://wordhist.narod.ru/kiseinaya.html
- Метаморфозы темы «Мещанского счастья» русской литературы // CyberLeninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/metamorfozy-temy-meschanskogo-schastya-russkoy-literatury/viewer
- Образ разночинца и его судьба в повестях Н. Г. Помяловского («Мещанское счастье», «Молотов») // CyberLeninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/obraz-raznochintsa-i-ego-sudba-v-povestyah-n-g-pomyalovskogo-meschanskoe-schastie-molotov/viewer
- Что такое система образов в литературе // Блог Skysmart. URL: https://blog.sky.pro/chto-takoe-sistema-obrazov-v-literature/
- Ямпольский, И. Г. Помяловский. — 1956 // ФЭБ : Фундаментальная электронная библиотека. URL: https://feb-web.ru/feb/litenc/critics/lcr/lcr-372-.htm
- Образная система литературного произведения // Multiurok. URL: https://multiurok.ru/files/obraznaia-sistema-literaturno-proizvedeniia.html
- § 12. Теория образов // Поиск-Ру. URL: https://poisk-ru.ru/s42713t12.html
- Помяловский // Литературная энциклопедия. URL: https://slovar.cc/lit/enc/2135689.html
- О художественном своеобразии повестей Н. Г. Помяловского // Вопросы литературы. URL: https://voplit.ru/article/o-hudozhestvennom-svoeobrazii-povestej-n-g-pomyalovskogo/
- Повести Н. Г. Помяловского «Мещанское счастье» и «Молотов» как художественное осмысление формирования разночинного сословного сознания // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/povesti-n-g-pomyalovskogo-meschanskoe-schastie-i-molotov-kak-hudozhestvennoe-osmyslenie-formirovaniya-raznochinogo-soslovnogo
- Николай Помяловский и «каторжники бурсы» // Гильдия словесников. URL: https://slovesnik.org/stati/nikolaj-pomyalovskij-i-katorzhniki-bursy.html
- Проблема героя в дилогии Н. Г. Помяловского // Студфайл. URL: https://studfile.net/preview/7943015/page:19/
- Помяловский // Литературная энциклопедия. Т. 9. — 1935 // ФЭБ : Фундаментальная электронная библиотека. URL: https://feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le9/le9-1251.htm
- Помяловский Николай Герасимович : биографическая справка // Lib.ru: «Классика». URL: http://az.lib.ru/p/pomjalowskij_n_g/text_0040.shtml
- Помяловский Николай Герасимович : биобиблиографическая справка // Lib.ru: «Классика». URL: http://az.lib.ru/p/pomjalowskij_n_g/text_0050.shtml
- Конец 19 века – начало 20 века // Большая российская энциклопедия. URL: https://old.bigenc.ru/literature/text/4217140
- Приемы создания художественного образа : методические материалы на Инфоурок. URL: https://infourok.ru/priemi-sozdaniya-hudozhestvennogo-obraza-1801556.html
- Приёмы создания образа литературного героя // Школа писательского и поэтического мастерства School of Writing and Poetry in Russian. URL: https://schoolofwriting.ru/priemy-sozdaniya-obraza-literaturnogo-geroya
- Жанровое своеобразие произведения Н. Г. Помяловского «Очерки бурсы» // Allbest. URL: https://allbest.ru/o-2c0b65625b2bd78a5d43b899a21d6d27.html
- Тема урока А. С. Пушкин. «Капитанская дочка»: образ Петра Гринёва (8 класс) // Инфоурок. URL: https://infourok.ru/tema-uroka-aspushkin-kapitanskaya-dochka-obraz-petra-grinyova-klass-4366914.html
- Русская символистская критика: генезис, традиции, жанры // Казанский федеральный университет. URL: https://kpfu.ru/portal/docs/F_1482937798/kritika.pdf