Социологический опрос как метод конструирования социального портрета верующего в Российской Федерации: Теоретико-методологический и эмпирический анализ (2015–2025 гг.)

По данным ВЦИОМ за июнь 2025 года, 67% россиян называют себя православными. Однако, если обратиться к статистике регулярного посещения церкви, то лишь 15% россиян (данные июля 2023 г.) посещают храмы хотя бы раз в месяц, а участие в ночном пасхальном богослужении (апрель 2024 г.) фиксируется на уровне 8%. Этот парадокс – массовая религиозная самоидентификация при относительно низкой вовлеченности в реальную практику – составляет ядро проблематики изучения религиозности в современной России и является отправной точкой для глубокого социологического анализа. И что из этого следует? Такой разрыв между декларацией и действием демонстрирует, что для значительной части населения религия превратилась из системы глубоких убеждений в элемент культурной идентичности, не обязывающий к активной вовлеченности.

Введение: Актуальность, проблема и цели исследования

В Российской Федерации, где Конституция провозглашает светский характер государства, вопросы религиозности, казалось бы, должны оставаться в сфере приватного. Тем не менее, феномен религии в постсоветский период претерпел значительные изменения, превратившись из маргинализируемого явления в значимый фактор общественной жизни, культуры и даже политики. Изучение этого процесса, особенно в контексте формирования актуального социального портрета верующего, приобретает особую актуальность, поскольку мы сталкиваемся с очевидным парадоксом: данные массовых опросов демонстрируют высокий уровень религиозной самоидентификации населения, в то время как глубинная, поведенческая и ценностно-нормативная сторона этой религиозности остаётся неоднозначной и требует тщательного анализа.

Цель данного исследования – провести систематический теоретико-методологический и эмпирический анализ применимости и эффективности метода социологического опроса для конструирования актуального социально-демографического, поведенческого и ценностно-нормативного портрета современного верующего в Российской Федерации.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

• Определить современные теоретические подходы к операционализации понятия «социальный портрет верующего» в российской социологии религии.
• Выявить методологические ограничения и проблемы, возникающие при использовании метода опроса для изучения религиозных верований и практик.
• Проанализировать изменения социально-демографического, поведенческого и ценностного профиля российского верующего на основе актуальных социологических данных (2015–2025 гг.).
• Рассмотреть конкретные измерительные инструменты (типы вопросов, шкалы), используемые в крупных российских опросах для анализа уровня религиозности.
• Оценить степень расхождения между самоидентификацией россиян как «верующих» и их реальной религиозной практикой.

Структура работы включает в себя теоретические главы, посвященные понятийно-категориальному аппарату и классификациям верующих, методологический раздел с анализом преимуществ и ограничений опроса, а также эмпирическую часть, представляющую актуальный портрет верующего. В основу исследования легли авторитетные источники: научные статьи из рецензируемых российских журналов ВАК, монографии ведущих отечественных социологов религии (Ю.Ю. Синелина, Л.А. Белова, М.Ю. Смирнов), а также официальные отчеты и массивы данных ВЦИОМ, ФОМ и ИСПИ РАН за период 2015–2025 гг.

Теоретические основы и отечественная традиция изучения религиозности

Социология религии, как самостоятельная отрасль социологического знания, всегда стояла перед вызовом изучения феномена, который для многих её объектов исследования имеет трансцендентное измерение. При этом социологический подход к религии строго придерживается принципа «методологического атеизма». Это означает, что социолог анализирует религиозные феномены в социальных категориях, «как если бы Бога не было». Иными словами, предметом социологического анализа становится не сам Бог или «священное» как таковое, а человеческое поведение, обусловленное отношением к тому, что воспринимается как «священное». Это включает в себя изучение структур и процессов религиозной деятельности, а также влияния религии на общественные институты и индивидуальное сознание. Задача построения «социального портрета верующего» исторически решалась через сбор эмпирического материала, позволяющего характеризовать духовный мир, ценностные ориентации и образ жизни верующих, а также выявлять основные типы религиозности.

В постсоветской России мы наблюдаем возрождение собственной социологической традиции изучения религии, которая опирается как на дореволюционное наследие (например, работы В.С. Соловьева, Б.Н. Чичерина), так и на значимые наработки советской социологии религии, которая, несмотря на идеологические ограничения, разработала свои типологии религиозности.

Понятийно-категориальный аппарат социологии религии

Для глубокого и систематического анализа необходимо чётко определить ключевые понятия, формирующие категориальный аппарат данного исследования.

Социальный портрет в социологии — это совокупность устойчивых социально-демографических, поведенческих, ценностно-нормативных и психологических характеристик, описывающих типичного представителя определённой социальной группы. В контексте верующего, это комплексный образ, включающий не только формальные признаки, но и глубинные мировоззренческие установки.

Верующий — это индивид, который идентифицирует себя с определённой религиозной традицией, принимает её основные догматы и, как правило, демонстрирует определённые формы религиозной практики. Однако в современном контексте важно учитывать широкую вариативность этой идентификации, от глубоко воцерковлённого человека до того, кто лишь формально причисляет себя к религии по культурно-национальному признаку.

Религиозность — это многомерный феномен, характеризующий степень и характер вовлечённости индивида или группы в религиозную жизнь. Она включает в себя не только веру в сверхъестественное, но и принадлежность к конфессии, участие в обрядах, знание священных текстов, переживание религиозного опыта и влияние религии на повседневные моральные и этические установки. Таким образом, религиозность не сводится к простому «да/нет» и требует комплексного измерения по различным шкалам и индикаторам.

Социологический опрос — это метод сбора первичной вербальной информации путём обращения с вопросами к определённой группе респондентов. В социологии религии он является одним из основных инструментов для изучения массовых представлений, установок, поведения и самоидентификации, предоставляя возможность получить стандартизированные данные от большого числа людей.

Классические и современные типологии верующих

Теоретические подходы к классификации верующих играют центральную роль в конструировании социального портрета. Они позволяют не просто констатировать факт религиозности, но и углубиться в её структуру, формы и проявления. Российская социологическая традиция имеет свои уникальные наработки в этой области.

Ещё в советской социологии религии (1960-1970-е гг.), несмотря на атеистическую направленность, были разработаны значимые классификации мировоззренческих групп. Например, в работах Д.М. Угриновича и Р.А. Лопаткина была предложена типология, ориентированная на степень религиозной веры или атеистической убеждённости. Она включала такие категории, как:

• «убеждённые верующие, не ведущие религиозной пропаганды»;
• «рядовые верующие, религиозность которых ярко не проявляется»;
• «колеблющиеся» (лица, находящиеся на переходной стадии между верой и неверием);
• «убеждённые атеисты».

Эти типологии, хотя и были созданы в специфическом идеологическом контексте, заложили основу для понимания внутренней дифференциации религиозного сознания и поведения, а также проблем измерения переходных состояний.

В постсоветский период отечественная социология религии значительно расширила свои горизонты, обращаясь как к западному опыту, так и к переосмыслению собственного наследия. Современные типологии, разработанные такими исследователями, как Ю.Ю. Синелина и Л.М. Воронцова, учитывают многомерность религиозности. Они часто оперируют такими измерениями, как:

• Вероучение (когнитивный аспект): знание и принятие догматов, основ веры.
• Практика (поведенческий аспект): участие в обрядах, посещение храмов, молитва, соблюдение постов.
• Опыт (эмоционально-переживательный аспект): переживание присутствия божественного, мистический опыт.
• Принадлежность (социальный аспект): самоидентификация с конфессией, чувство общности с единоверцами.
• Последствия (этический аспект): влияние религии на моральные нормы, ценности, повседневное поведение.

Например, Ю.Ю. Синелина в своих работах акцентирует внимание на расхождении между самоидентификацией и реальной практикой, выделяя такие группы, как «номинальные верующие» (или «культурно-религиозные»), которые причисляют себя к конфессии, но не практикуют, и «активно практикующие». Л.М. Воронцова, в свою очередь, исследует различные типы религиозного сознания, от традиционного до секулярного, и их проявление в российской действительности. Эти подходы позволяют создать более детализированный и многогранный портрет верующего, выходя за рамки бинарных оппозиций.

Методологический потенциал и ограничения метода опроса в изучении интимной сферы религии

Метод массового опроса остаётся одним из важнейших инструментов в социологии религии. Его неоспоримые преимущества включают возможность получения стандартизированных данных от большого числа респондентов, что позволяет устанавливать статистически значимые корреляции между различными чертами религиозности (например, посещение церкви, молитва, знание доктрин) и социально-демографическими характеристиками или социальными установками респондентов. Опрос способен охватить широкие слои населения и выявить общие тенденции в динамике религиозности. Однако при изучении такой интимной и чувствительной сферы, как религиозные верования и практики, метод опроса сталкивается с серьёзными ограничениями.

Критический анализ основных методологических проблем

Ключевым методологическим ограничением является проблема «закрытого респондента» и специфика религиозной сферы как глубоко личной, часто неартикулируемой или табуированной области. Многие респонденты могут испытывать дискомфорт при обсуждении своих верований, особенно если они отличаются от общепринятых норм или носят синкретический характер. Это приводит к возникновению эффекта социально желаемого ответа, когда респонденты склонны давать социально одобряемые ответы, а не свои истинные убеждения. Например, в условиях возрастающего престижа православия в России, человек может назвать себя православным, чтобы соответствовать общественным ожиданиям, даже если его реальная практика минимальна или отсутствует.

Кроме того, массовый опрос не всегда позволяет выявить глубинные, причинно-следственные связи и мотивации. Он хорошо отвечает на вопрос «что?» (каковы установки, каковы практики?), но хуже — на вопрос «почему?» (почему человек верит именно так, почему его практика отличается от деклараций?). Стандартизированные вопросы могут не улавливать нюансов индивидуальных интерпретаций веры, синкретических форм религиозности или «слабой» религиозности, которая не вписывается в жёсткие конфессиональные рамки.

Для нивелирования этих недостатков и установления более глубоких причинных связей социологи религии активно применяют триангуляцию — сочетание количественных и качественных методик. Экспертные интервью, фокус-группы, биографические интервью, включённое наблюдение, а также методы качественной социологии, такие как обоснованная теория (Grounded Theory), позволяют получить более глубокое понимание мотивов, интерпретаций и контекста религиозных практик, которые остаются недоступными для массового опроса.

Специализированный инструментарий для измерения религиозности

Для преодоления вышеупомянутых проблем и получения более точного и многомерного измерения религиозности, в российской социологии религии используются специализированные подходы и шкалы.

Одним из таких инструментов является «В-индекс» В. Чесноковой, предназначенный для измерения уровня «воцерковлённости», то есть активного участия в церковной жизни. Индекс учитывает частоту посещения храма, исповеди, причастия, соблюдение постов и другие практики, характерные для православной традиции. Это позволяет отделить номинальную принадлежность от реальной религиозной вовлечённости.

Более комплексный подход предлагает «Шкала центрированности религиозности» (Centrality of Religiosity Scale, CRS) С. Хубера. Эта методика базируется на пятимерной модели религиозности и позволяет оценить её не просто как наличие или отсутствие, а как многогранный феномен. CRS состоит из пяти субшкал (измерений), каждая из которых измеряет определённый аспект религиозной жизни:

1. Интеллектуальное измерение: Оценивает, насколько часто человек задумывается о религиозных вопросах, читает религиозную литературу, ищет ответы на экзистенциальные вопросы в религии.
2. Идеологическое измерение: Измеряет степень принятия и убеждённости в основных догматах и вероучительных положениях своей религии.
3. Публичная религиозная практика: Фиксирует участие в коллективных религиозных обрядах, посещение храмов, участие в общественной жизни религиозной общины.
4. Личная религиозная практика: Оценивает индивидуальные формы религиозного поведения, такие как личная молитва, чтение священных текстов дома, медитация.
5. Религиозный опыт: Измеряет наличие и частоту переживания трансцендентного, чувства присутствия божественного, мистического опыта.

Для измерения религиозности на основе CRS или аналогичных многомерных подходов часто используется построение индексов на основе суммирования баллов, полученных по пятибалльной шкале ответов на вопросы, относящиеся к различным индикаторам религиозности. Например, респонденту предлагается оценить частоту молитвы от «никогда» до «несколько раз в день».

Ещё одной инновационной методикой, активно применяемой в изучении «слабой религиозности», является Q-методология. Разработанная Е.В. Пруцковой, К.В. Маркиным и другими исследователями, она позволяет выявлять сущностные характеристики и прототипы «слабой религиозности» (например, среди православных, не полностью включенных в церковную жизнь) через анализ субъективных суждений. Респондентам предлагается ранжировать набор утверждений (Q-сортировка) по степени их соответствия собственным представлениям. Эти утверждения охватывают восемь сфер, что позволяет уловить многообразие форм «слабой» или неинституциональной религиозности:

1. Классическая религиозность: Утверждения, связанные с традиционными догматами, церковной практикой, принадлежностью к конфессии.
2. Духовность (спиритуальность): Утверждения о поиске смысла жизни вне институциональной религии, о личном духовном росте, самосовершенствовании.
3. Семья: Влияние религии на семейные ценности, воспитание детей, отношения с близкими.
4. Работа: Отношение к труду, профессиональной этике, карьерным ценностям через призму веры.
5. Политика: Влияние религиозных убеждений на гражданскую позицию, отношение к государству, политическим процессам.
6. Телесность: Отношение к своему телу, здоровью, аскетизму, сексуальности с религиозной точки зрения.
7. Индивидуализм: Утверждения о личной свободе, самореализации, независимости от коллектива.
8. Энвайронментализм (экологические ценности): Влияние религии на отношение к природе, ответственности за окружающую среду.

Q-методология позволяет выявить скрытые структуры смыслов и типологии, которые сложно обнаружить при помощи стандартных опросов, особенно когда речь идёт о синкретичных или нечётко определённых формах религиозности. Что же остаётся неучтённым при использовании более традиционных методов?

Социально-демографический и ценностный портрет российского верующего (2015–2025 гг.)

Актуальные социологические исследования за период 2015–2025 гг. рисуют сложный и противоречивый портрет российского верующего. С одной стороны, мы видим высокий уровень декларируемой религиозности, с другой – значительное расхождение между этой самоидентификацией и реальной религиозной практикой. Это позволяет говорить о феномене номинальной религиозности как о доминирующей характеристике.

Феномен номинальной религиозности: Динамика и структура

Кардинальное расхождение между декларируемой религиозностью и фактической активностью в религиозной жизни является одной из наиболее ярких черт российского общества. По данным ВЦИОМ (июнь 2025 г.), 67% россиян называют себя православными. Однако, как уже отмечалось, доля тех, кто регулярно (минимум раз в месяц) посещает церковь, по данным ВЦИОМ (июль 2023 г.), составляет всего 15% (хотя это и рост с 7% в 2012 г.), а доля посетивших ночное богослужение на Пасху (наиболее точный индикатор активной религиозности), по данным опроса за апрель 2024 г., составила около 8%.

Это расхождение – так называемая номинальная религиозность – означает, что в постсоветский период религия (в частности, православие) была массово принята как важный элемент общегражданской или этнокультурной идентичности, но это не сопровождалось аналогичными изменениями в индивидуальной религиозной идентичности на уровне убеждений и практики. Декларируемая религиозность россиян зачастую носит поверхностный, неустойчивый характер, не подтверждается соответствующей религиозной практикой, а также этическими воззрениями и ценностными ориентациями в полной мере.

Для большинства россиян религия является в первую очередь национальной традицией (35% респондентов) и следованием моральным и нравственным нормам (34%), а не активным участием в церковной жизни или глубоким догматическим пониманием. Этот разрыв коренится в отрыве субъекта от религиозных традиций и дискурса, который произошёл за долгий советский период атеистической пропаганды, формируя состояние «религиозной неопределённости». Влияние декларируемой религиозности на идеологический и политический выбор граждан, как показывают исследования, минимально, что свидетельствует о фрагментированном характере общественного сознания.

В таблице ниже представлена динамика основных показателей религиозности в России:

Показатель	2012 год (%)	2023 год (%)	2024 год (%)	2025 год (%)
Называют себя православными	74	69	68	67
Посещают церковь минимум раз в месяц	7	15	–	–
Посещали ночное богослужение на Пасху	–	–	8	–
Религия как национальная традиция	–	–	–	35
Религия как следование моральным нормам	–	–	–	34

Источники: ВЦИОМ (июнь 2025, июль 2023, апрель 2024, 2012); Пронина Т.С. (kpfu.ru)

Социально-демографические характеристики и поколенческая динамика

Традиционно, социально-демографический профиль российского верующего характеризуется следующими чертами: это, как правило, женщина старше 35 лет, со средним образованием, проживающая в малом городе или сельской местности. Мужчины, молодые люди, жители мегаполисов и люди с высоким уровнем образования склонны демонстрировать более низкие показатели воцерковлённости и более скептическое отношение к институциональной религии.

Однако, в последние десятилетия наблюдаются интересные поколенческие тенденции. В представлениях российской молодёжи понятия «религиозное» (заданное институциональными рамками) и «духовное» (внеинституциональная, приватная сфера) часто разведены. Быть «духовным человеком» для молодых людей часто означает либо обладать внутренней верой, либо иметь высокий уровень нравственности, не обязательно связанный с посещением церкви или соблюдением всех догматов.

Исследования показывают, что показатели религиозной социализации (например, частота посещения служб в детстве) свидетельствуют об усилении процесса дифференциации групп верующих среди молодых людей за последние 20 лет. Наблюдается также медленное, но устойчивое снижение доли причисляющих себя к православию в молодых когортах по сравнению со старшими. Это говорит о том, что поколенческая преемственность религиозных убеждений и практик, а тем более идентичности, в современных российских семьях часто отсутствует. Молодые люди склонны к более индивидуализированным формам духовного поиска, часто за пределами традиционных конфессий.

Ценностная вертикаль: Религиозность в контексте социально-политической консолидации

Современные социально-политические изменения, включая период после начала Специальной военной операции (СВО), оказали значительное влияние на ценностные ориентации российского общества, в том числе и на религиозную сферу. Наблюдается подъём гражданской активности и социально-политическая консолидация общества вокруг государства. Этот процесс актуализирует потребность в чёткой ценностной вертикали, основанной на патриотизме и суверенной государственной политике.

Религия, в данном контексте, часто выступает как один из столпов этой ценностной системы, особенно православие, воспринимаемое как неотъемлемая часть российской культуры и государственности. По состоянию на февраль 2024 года, 68% россиян поддерживали решение о проведении специальной военной операции, что демонстрирует устойчивый уровень консолидации российского общества.

С 2022 по 2025 годы социологи отмечают эффект «объединения вокруг флага» и «новой нормальности». Это выразилось, в частности, в улучшении результатов выборов у 32 из 48 переизбиравшихся глав регионов по сравнению с их предыдущими кампаниями (до 2022 года). В этом контексте религиозные институты и традиционные ценности, ассоциируемые с ними, становятся важным ресурсом для поддержания общественной стабильности и формирования коллективной идентичности. Однако важно подчеркнуть, что эта «инструментализация» религии не всегда означает рост глубинной, личной религиозности, а скорее её адаптацию к доминирующему социально-политическому дискурсу.

Заключение

Систематический теоретико-методологический и эмпирический анализ применимости метода социологического опроса для конструирования социального портрета верующего в Российской Федерации (2015–2025 гг.) позволяет сделать ряд ключевых выводов.

Метод опроса является необходимым инструментом для изучения массовых аспектов религиозности, обеспечивая широкий охват и возможность выявления общих тенденций. Однако его эффективность значительно повышается при использовании специализированного инструментария, такого как многомерные шкалы (например, CRS С. Хубера) и качественные методы (Q-методология), способные улавливать нюансы «слабой» или неинституциональной религиозности, которые остаются за пределами стандартных вопросов. Сочетание количественных и качественных подходов (триангуляция) критически важно для преодоления проблемы «закрытого респондента» и эффекта социально желаемого ответа.

Актуальный портрет российского верующего характеризуется доминированием номинальной религиозности: высокий уровень самоидентификации с православием (67% в 2025 г.) кардинально расходится с уровнем реальной религиозной практики (13-15% регулярных посещений храма). Религия для большинства россиян воспринимается скорее как национально-культурная традиция (35%) и источник моральных норм (34%), чем как активное участие в церковной жизни.

Социально-демографический профиль верующего остаётся относительно стабильным: это преимущественно женщины старше 35 лет. Однако среди молодёжи наблюдается тенденция к разведению понятий «религиозное» и «духовное», что указывает на более индивидуализированные формы духовного поиска и снижение прямой поколенческой преемственности конфессиональной идентичности.

В контексте социально-политических изменений 2022–2025 гг., включая эффект «объединения вокруг флага» и рост поддержки СВО (68% в феврале 2024 г.), религия активно интегрируется в государственную ценностную вертикаль, становясь одним из столпов патриотизма и суверенной политики. Однако эта консолидация носит преимущественно внешний, символический характер и не всегда свидетельствует о глубоком внутреннем росте религиозности граждан. Какой важный нюанс здесь упускается? То, что внешняя демонстрация религиозности или поддержка её институтов в условиях консолидации может быть продиктована не столько искренней верой, сколько стремлением к социальной адаптации и выражением лояльности.

Перспективы дальнейших исследований включают более глубокое изучение «слабой религиозности» с помощью Q-методологии, анализ влияния цифровых следов и онлайн-активности на религиозность, а также сравнительные исследования трансформации религиозного сознания в различных регионах России с учётом их этноконфессиональной специфики. Понимание сложной динамики религиозности в России требует постоянного совершенствования методологии и междисциплинарного подхода.

Список использованной литературы

1. Баранова Л. М. Социология религии: конспект лекций. Владимир: ВлГУ, 2010.
2. Белова Т. П. Социология религии в современной России: опыт, проблемы, перспективы // Вестник Ивановского ун-та. Сер. «Право. Экономика. Социология». 2001. Вып. 4.
3. Бельский В.Ю., Беляев А.А., Лощаков Д.Г. Социология: Учебник / Под ред. Д.Г. Лощакова. – М., 2002.
4. Весна Е.Б. Понятие «личность» и «индивидуальность» в понятийном пространстве, описывающем человека // Мир психологии. – 1999. – № 4.
5. Волков Ю.Г., Мостовая И.В. Социология. – М., 1998.
6. Возьмитель А. А. Социология религии в России: проблемы и перспективы // Социологические исследования. 2007. № 2.
7. Гараджа В.И. Социология религии. Глава I. Социология религии как научная дисциплина. Методы социологии религии. URL: verigi.ru.
8. Де Лобье П. Социология религиозного феномена. — М.: РГГУ, 2010.
9. Дуглас М. Чистота и опасность. Анализ представлений об осквернении и табу. М.: Канон-пресс. 2010.
10. Задорин И. В., Хомякова А. П. Религиозная самоидентификация респондентов в массовых опросах: что стоит за декларациями // ЦИРКОН, 2019. URL: cyberleninka.ru.
11. Как провести социологическое исследование: В помощь идеологическому активу / Под ред. М.К. Горшкова и Ф.Э. Шереги. – М.: Политиздат, 1985.
12. Классические и современные концепции религии в социологии. URL: cyberleninka.ru.
13. Кон И.С. Социологическая психология. – М., 1999.
14. Кон И.С. Социология личности. – М., 1967.
15. Кристева Ю. Силы ужаса. Эссе обрелигии. — СПб.: Алетейя, 2012.
16. Крылов А.Н. Религиозная идентичность. Индивидуальное и коллективное самосознание в постиндустриальном пространстве. 2-е изд. — М.: Икар, 2012.
17. Минюшев Ф.И. Социальная антропология. – М., 1997.
18. Мухарямов Н. М., Закамуллина М. Н. Социология религии: научный и образовательный потенциал // Вестник Моск. ун-та. Сер. 18. Социология и политология. 2009. № 1.
19. Нартов Н.А., Бельский В.Ю. Социология: Учебник для студентов вузов / Под ред. проф. В.И. Староверова. – М.: Изд-во «ЮНИТИ-ДАНА», 2005.
20. Нарративы российских студентов: проблема самоопределения в категориях религиозного и духовного. URL: elibrary.ru.
21. Общая социология: Учебное пособие / Под общ. ред. А.Г. Эфендиева. – М., 2000.
22. Ольшанский В. Личность в российской социологии и психологии // Социология в России. – М., 1998.
23. Осипова Н. Г., Елишев С. О. Социология религии. М.: МГУ, 2022. URL: msu.ru.
24. ОПЫТ СРАВНИТЕЛЬНОГО АНАЛИЗА ИЗМЕРЕНИЯ РЕЛИГИОЗНОСТИ ЧЕЛОВЕКА С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ МЕТОДОВ АНАЛИЗА ЦИФРОВЫХ СЛЕДОВ И ОНЛАЙН-ОПРОСА. URL: cyberleninka.ru.
25. Иеромонах Павел (Полевой). МЕТОДИКИ ИЗМЕРЕНИЯ РЕЛИГИОЗНОСТИ // 2024. URL: mpda.ru.
26. Пронина Т.С. Вера и конфессиональная самоидентификация в структуре религиозной идентичности современных россиян. URL: cyberleninka.ru.
27. Пронина Т.С. РЕЛИГИЯ КАК ИСТОЧНИК КУЛЬТУРНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ. URL: kpfu.ru.
28. Пруцкова Е.В. и др. Q-методология в изучении «слабой» религиозности. URL: rrsociology.ru.
29. Психология религиозности и мистицизма: Хрестоматия / Сост. К.В. Сельченок. — Мн.: Харвест. — М.: АСТ, 2011.
30. Радугин А.А. Введение в религиоведение: теория, история и современность. — М.: Инфра, 2010.
31. Российское общество и государство: основания устойчивости и тенденции изменений (ИСПИ ФНИСЦ РАН, 2024). URL: xn--h1aauh.xn--p1ai.
32. Социология религии и новые границы качественного исследования. URL: cyberleninka.ru.
33. Трансформация российского общества и религиозная идентичность: современный период // science-almanac.ru. URL: https://science-almanac.ru/ru/article/211.
34. «ЗАКРЫТОЕ» СООБЩЕСТВО И «ЗАКРЫТЫЙ» РЕСПОНДЕНТ: МЕТОДИЧЕСКИЕ ТРУДНОСТИ ИССЛЕДОВАНИЯ ВОПРОСОВ РЕЛИГИИ И ВЕРЫ. URL: elibrary.ru.