Несобственно-прямая речь в рассказах Кэтрин Мэнсфилд: теоретический аспект и лингвостилистический анализ

В начале XIX века, в глубинах европейской прозы, зародился тонкий и мощный стилистический приём, который впоследствии перевернул представление о передаче чужой речи и внутренних переживаний персонажей. Речь идёт о несобственно-прямой речи (НПР), феномене, который к XX веку стал неотъемлемой частью модернистской прозы, позволяя авторам проникать в самые сокровенные уголки человеческой души. Актуальность исследования НПР в современном литературоведении и лингвистике обусловлена её ключевой ролью в создании психологизма, выражении авторской позиции и формировании многоголосия художественного текста.

Кэтрин Мэнсфилд (1888–1923), выдающаяся новозеландская и английская новеллистка, является одним из ярчайших представителей модернизма, чьё мастерство в передаче сложных эмоциональных состояний и тончайших нюансов человеческой психики было достигнуто во многом благодаря виртуозному владению этим стилистическим инструментом. Её малая проза, отличающаяся глубоким психологизмом и острой критикой мещанства, служит идеальным полем для изучения многогранных функций НПР. Это демонстрирует, насколько значимым может быть казалось бы неброский стилистический элемент в руках настоящего мастера.

Цель данной работы – осуществить углубленный анализ и синтез новой, расширенной структуры курсовой работы, посвящённой особенностям несобственно-прямой речи в рассказах Кэтрин Мэнсфилд. Для достижения этой цели ставятся следующие задачи: рассмотреть основные теоретические подходы к НПР, выявить её формальные и функциональные особенности, исследовать специфику использования НПР в идиостиле Кэтрин Мэнсфилд и провести лингвостилистический анализ конкретных фрагментов из её рассказов. В совокупности это позволит не только систематизировать существующие знания, но и выявить уникальные черты мастерства Мэнсфилд в работе с этим сложным и многогранным стилистическим явлением, углубив наше понимание её вклада в мировую литературу.

Теоретические основы изучения несобственно-прямой речи

Определение и классификация несобственно-прямой речи

Феномен несобственно-прямой речи (НПР) занимает особое место в лингвистике и стилистике, являясь одним из наиболее тонких и при этом эффективных способов передачи чужого высказывания. В отличие от прямой речи, которая дословно воспроизводит слова персонажа, и косвенной речи, которая передаёт их содержание от лица автора с соответствующими грамматическими изменениями, НПР представляет собой некий гибрид, занимающий промежуточное положение.

Определения НПР, предложенные различными учёными, сходятся в одном: это отрывок повествовательного текста, который передаёт слова, мысли, чувства, восприятия или смысловую позицию персонажа, но при этом не маркируется графическими знаками (кавычками) или вводящими словами, характерными для прямой речи. На синтаксическом и пунктуационном уровне она не выделяется из авторской речи, однако сохраняет лексические, стилистические и даже некоторые грамматические элементы, присущие речи самого персонажа.

Таблица 1: Сравнительная характеристика прямой, косвенной и несобственно-прямой речи

Признак	Прямая речь	Косвенная речь	Несобственно-прямая речь
Маркировка	Кавычки, вводящие слова	Союзы, вводящие глаголы	Отсутствует
Лицо повествования	Персонаж (1ое/2ое)	Автор (3е)	Автор (3е), но с сохранением лексики персонажа
Время глаголов	Сохраняется	Смещение к прошедшему	Смещение к прошедшему, но с модальностью персонажа
Эмоциональность	Высокая, прямая	Нейтрализованная	Высокая, выраженная через лексику персонажа
Местоимения	1ое/2ое лицо	3е лицо	3е лицо, но с сохранением дейктических элементов персонажа

В зарубежной лингвистике для обозначения НПР также существует богатая терминология, отражающая многогранность этого явления. В немецкой традиции используется термин «erlebte Rede» (пережитая речь), подчеркивающий эмоциональный и внутренний характер передаваемых переживаний. Английская лингвистика оперирует такими понятиями, как «reported speech» (переданная речь), «represented speech» (представленная речь), «semi-indirect speech» (полукосвенная речь) и «independent form of indirect discourse» (независимая форма косвенной речи). Во французской лингвистике широкое распространение получил термин «le style indirect libre» (свободная косвенная речь), введенный Шарлем Балли. Эти термины, несмотря на различия, единодушно указывают на то, что НПР является самостоятельным способом передачи чужой речи, характеризующимся сложным речевым взаимодействием, или контаминацией, автора и персонажа.

Концепция «двуголосости» и «гибридной конструкции» М.М. Бахтина

Одним из наиболее глубоких и влиятельных теоретических осмыслений несобственно-прямой речи стала концепция «двуголосости» и «гибридной конструкции», разработанная выдающимся русским философом и литературоведом М.М. Бахтиным. Бахтин понимал НПР не просто как технический приём, а как результат сложного взаимодействия и взаимопроникновения речи автора и персонажа, называя эту особенность «двуголосостью».

В «Проблемах поэтики Достоевского» Бахтин подробно исследует феномен «полифоничности» романа, где голоса персонажей не подавляются авторским сознанием, а сосуществуют, вступая в диалог. «Двуголосость» является необходимым условием для реального функционирования этой полифонии, позволяя читателю воспринимать одновременно и авторскую оценку, и внутренний мир персонажа. В контексте НПР это означает, что в одном и том же высказывании слышатся два голоса: голос повествователя, сохраняющего грамматическую форму, и голос персонажа, проявляющийся в лексике, интонациях, экспрессии.

«Гибридная конструкция» в понимании Бахтина представляет собой художественно организованную систему сочетания языков, где целью является освещение одного языка посредством другого, создание живого образа другого языка. Это не просто смешение стилей, а тонкое наложение, при котором в пределах одного синтаксического целого смешиваются два высказывания, две речевые манеры, два стиля, два «языка» и, что особенно важно, два смысловых и ценностных кругозора.

НПР, таким образом, становится воплощением этой гибридной конструкции, где авторское слово пронизывается чужой речью, создавая эффект «двойного света» на изображаемые события и переживания. Это позволяет автору не только передать мысли героя, но и дать им свою оценку, зачастую скрытую, имплицитную, но при этом мощно воздействующую на читателя, ведь именно через эту игру голосов мы начинаем глубже понимать моральный компас произведения.

Модель «текстовой интерференции» В. Шмида

Развивая идеи М.М. Бахтина, немецкий и русский литературовед Вольф Шмид внёс существенный вклад в теорию несобственно-прямой речи, предложив свою модель «текстовой интерференции» (ТИ). В своих работах (1973, 2003, 2008) Шмид переопределил характеристики, статус и возможности нейтрализации оппозиций между текстами нарратора и персонажа.

Ключевая идея Шмида заключается в том, что текстовая интерференция основана на том, что в одном и том же сегменте повествовательного текста одни признаки отсылают к тексту нарратора, а другие — к тексту персонажа. Это позволяет более тонко анализировать механизм взаимодействия голосов в художественном произведении. Шмид определяет НПР как отрывок повествовательного текста, передающий слова, мысли, чувства, восприятия или только смысловую позицию одного из изображаемых персонажей, причём передача текста повествователя не маркируется ни графическими знаками, ни вводящими словами.

Модель текстовой интерференции Шмида позволяет не только констатировать наличие двуголосости, но и подробно анализировать, как именно происходит это наложение, какие языковые средства (лексические, синтаксические, морфологические, интонационные) становятся маркерами того или иного голоса, и как они взаимодействуют, создавая многослойность смысла. Это особенно важно при анализе произведений, где границы между авторским и персонажным словом становятся максимально размытыми, что характерно для модернистской прозы, где часто отсутствует явное разделение между точками зрения. В чём же практическая ценность такого подхода? Он даёт инструменты для разбора самых сложных стилистических решений, позволяя увидеть, как автор жонглирует смыслами, не прибегая к прямолинейным объяснениям.

Вклад других исследователей в теорию НПР

Помимо М.М. Бахтина и В. Шмида, значительный вклад в развитие теории несобственно-прямой речи внесли многие другие исследователи.

И.Р. Гальперин, выдающийся советский стилист, также уделял пристальное внимание проблемам НПР в своих работах. Он рассматривал НПР как один из важнейших стилистических приёмов, позволяющих автору создать эффект присутствия, углубить психологизм и передать внутренний мир персонажа с максимальной убедительностью. Гальперин подчеркивал, что НПР характеризуется отсутствием формальных сигналов чужой речи, при этом сохраняя её лексические и синтаксические особенности.

К.А. Долинин, развивая идеи своих предшественников, акцентировал внимание на переходном характере НПР, её способности к контаминации различных форм передачи речи. Он анализировал грамматические и стилистические аспекты НПР, отмечая, что именно это «смешение» и создаёт её уникальный художественный эффект. Долинин также рассматривал НПР как средство выражения авторской позиции, которая может быть как скрытой, так и явной, проявляющейся через подбор лексики и интонации.

Французский лингвист Шарль Балли (Charles Bally) считается одним из первых, кто систематически описал явление «le style indirect libre» (свободной косвенной речи), фактически положив начало научному изучению НПР в западной лингвистике. Балли обратил внимание на то, что этот приём позволяет автору не только передавать мысли и чувства персонажа, но и делать это с особой выразительностью, сохраняя эмоциональность и непосредственность прямой речи, но при этом инкорпорируя её в авторское повествование. Его работы стали отправной точкой для многих последующих исследований НПР.

Таким образом, развитие теории НПР представляет собой многолетний процесс, в который внесли вклад учёные разных стран и школ, каждый из которых по-своему раскрывал грани этого сложного и многофункционального стилистического явления.

Историческое развитие несобственно-прямой речи

История несобственно-прямой речи тесно связана с эволюцией художественной прозы и стремлением писателей к более глубокому и тонкому изображению внутреннего мира человека. Истоки НПР обнаруживаются уже в начале XIX столетия, однако как сознательно и систематически употребляемый приём она получила широкое распространение в прозе XX – начала XXI века.

В западных литературах текстовая интерференция, и в частности несобственно-прямая речь, как осознанный стилистический инструмент, распространяется с начала XIX века. Важную роль в этом процессе сыграла английская писательница Джейн Остин. Она считается родоначальницей использования несобственно-прямой речи в английской литературе как важного элемента психологической прозы, причём задолго до таких мастеров, как Чарльз Диккенс. В романах Джейн Остин, например, в «Гордости и предубеждении» и «Эмме», значительно возрастает роль НПР в раскрытии внутреннего мира героинь, обладающих сложными характерами. Остин использовала этот приём для передачи тончайших нюансов мыслей и чувств своих персонажей, позволяя читателю глубже проникнуть в их мотивации и переживания, не нарушая при этом плавности авторского повествования.

Впервые в научной литературе явление несобственно-прямой речи было отмечено немецким филологом Адольфом Тоблером в 1887 году, что свидетельствует о признании этого феномена как объекта научного исследования.

В русской литературе эстетическое использование текстовой интерференции также начинается в первой трети XIX века. По мнению многих исследователей, первым автором, систематически применявшим этот приём, был А.С. Пушкин. В его прозе, например, в «Повестях Белкина» или «Евгении Онегине», можно найти примеры, где авторский голос сливается с голосом персонажа, создавая двуплановость и углубляя психологизм повествования. Эта традиция была подхвачена и развита последующими поколениями русских писателей, став неотъемлемой частью русской классической литературы.

Таким образом, НПР прошла долгий путь от зарождающегося стилистического приёма до одного из ключевых инструментов художественного выражения, особенно ценного в литературе, стремящейся к глубокому психологическому анализу и многомерному изображению человеческой личности. Но не упускаем ли мы здесь важный нюанс: что именно позволило этому приёму так прочно закрепиться в арсенале авторов, если не его уникальная способность создавать иллюзию непосредственного контакта с внутренним миром героя?

Формальные и функциональные особенности несобственно-прямой речи в художественном тексте

Грамматические и лексико-синтаксические признаки НПР

Несобственно-прямая речь (НПР) представляет собой уникальное стилистическое образование, которое, с одной стороны, интегрировано в авторское повествование, а с другой – сохраняет ключевые черты чужого высказывания. Это создаёт своего рода «мостик» между двумя мирами – миром автора и миром персонажа, делая его универсальным инструментом для передачи внутреннего мира героя.

На грамматическом уровне НПР проявляет черты, сближающие её с косвенной речью. В первую очередь, это повествование от лица автора, что означает использование третьего лица для обозначения персонажа. Соответственно, происходит замена местоимений и форм глаголов, характерных для прямой речи. Например, если в прямой речи персонаж скажет: «Я очень устал», то в НПР это будет звучать как: «Он был очень устал». Глагольные формы также смещаются, как правило, в прошедшее время, если основное повествование ведётся в прошедшем.

Однако, в отличие от косвенной речи, НПР сохраняет лексические, фразеологические и синтаксические особенности, а также эмоциональную окраску, присущие прямой речи. Именно в этом заключается её уникальность. Персонаж продолжает «говорить» своей лексикой, своими идиомами, своими интонациями, хотя грамматически это уже часть авторского текста.

Рассмотрим пример: «Он вышел на улицу, посмотрел на небо. Какие яркие звёзды! Вероятно, мороз станет ещё сильней.»
Здесь:

• Грамматические признаки косвенной речи: повествование от третьего лица («Он вышел», «посмотрел»), глаголы в прошедшем времени.
• Лексико-синтаксические особенности и эмоциональность прямой речи: восклицательное предложение («Какие яркие звёзды!»), эмоционально окрашенное слово «яркие», модальное слово «вероятно», передающее субъективную оценку персонажа. Синтаксис предложения «Какие яркие звёзды!» явно принадлежит герою, а не нейтральному авторскому описанию.

Таким образом, НПР объединяет грамматическую оболочку авторского повествования с эмоциональным и лексическим наполнением речи персонажа, создавая эффект «двуголосости», о которой говорил М.М. Бахтин. Она позволяет автору не просто пересказать мысли героя, но и дать почувствовать их изнутри, сохраняя их оригинальную интонацию и образность.

Отсутствие синтаксических маркеров и самостоятельность НПР

Одной из наиболее характерных и определяющих черт несобственно-прямой речи является полное отсутствие специальных синтаксических форм, вводящих слов или графических знаков (кавычек), которые традиционно отделяют чужую речь от авторского повествования. В этом отношении НПР радикально отличается как от прямой речи, обрамлённой кавычками и вводящими глаголами («сказал он», «подумала она»), так и от косвенной речи, которая, как правило, присоединяется к авторскому предложению с помощью союзов («что», «чтобы», «ли»).

НПР не оформляется как придаточная часть при глаголе речи и не зависит от него грамматически. Она выступает как самостоятельное предложение или целая последовательность предложений, органично вплетаясь в поток авторской речи. Именно эта «незаметность» введения и является её ключевым механизмом. Читатель воспринимает эту речь как часть повествования, но при этом подсознательно улавливает интонации, лексику и эмоциональные оттенки, принадлежащие персонажу.

Это отсутствие явных маркеров создаёт уникальный эффект слияния голосов. Вместо чёткого разграничения «кто говорит?», НПР предлагает «кто мыслит, чувствует, воспринимает?». Отсутствие вводящих конструкций усиливает иллюзию непосредственного проникновения в сознание героя, делая процесс восприятия его мыслей и переживаний более интимным и глубоким. Автор не просто сообщает о том, что думает персонаж, а как бы с��м начинает мыслить его категориями, позволяя читателю оказаться внутри этого ментального процесса. Такая интеграция чужого слова в авторский текст стирает границы, способствуя созданию той самой «двуплановости», которая является одной из важнейших функций НПР. Что из этого следует? Такой подход кардинально меняет способ взаимодействия читателя с произведением, превращая его из стороннего наблюдателя в соучастника внутреннего мира героя.

Стилистические функции несобственно-прямой речи

Несобственно-прямая речь — это не просто грамматическая конструкция, а мощный стилистический инструмент, способный кардинально преобразить художественный текст, придав ему глубину, многомерность и психологическую сложность. Её функциональный диапазон весьма широк и охватывает несколько ключевых аспектов:

1. Эффективное средство самораскрытия персонажа и психологического анализа. НПР позволяет автору «тонко, как бы изнутри характеризовать героя, проникать в его внутренний мир, глубоко раскрыть его психологию». Прибегая к этому приёму, писатель акцентирует внимание на передаче мыслей, ощущений, работы сознания героя, а не на сухой фактической информации. Она создаёт впечатление соприсутствия автора и читателя при поступках и словах героя, а также незаметного проникновения в его мысли. Это особенно важно для передачи невысказанных мыслей, внутреннего монолога, внутренних рефлексий, потока сознания и аутодиалога – всего того, что происходит в глубинах психики персонажа.
2. Создание полифонии и гибридизация текста. Благодаря использованию НПР, художественный текст становится полифоничным, происходит гибридизация и стирание границ между речью автора и речью персонажа. В контексте «двуголосого слова» М.М. Бахтина, НПР представляет собой один из вариантов использования этой структуры, где сознательно стираются границы между авторским словом и словом героя, позволяя звучать двум голосам одновременно. Это обогащает текст, делает его многослойным и открытым для различных интерпретаций.
3. Передача авторской оценки и формирование авторской позиции. В НПР авторская оценка и характеристика персонажа осуществляется через «авторскую» несобственно-прямую речь. Двуплановость НПР позволяет сочетать объективную оценку событий с преломлением их сквозь призму восприятия персонажа, создавая глубокое раскрытие характера. При этом авторская позиция может быть как явно выраженной через тонкую иронию или сочувствие, так и имплицитной, проявляющейся в выборе слов или контекста. НПР может выражать дискурсивную личность автора и персонажа, при этом в зависимости от прагматической установки на первый план может выходить дискурсивная личность автора или персонажа.

Таким образом, НПР не просто «передаёт» чужую речь, а преобразует её, делая частью сложной художественной ткани, где переплетаются голоса, взгляды и оценки, создавая эффект глубокого погружения в мир произведения и его персонажей.

Роль вопросительных и восклицательных предложений в импликации НПР

В потоке авторской речи несобственно-прямая речь, лишенная явных синтаксических и пунктуационных маркеров, часто находит свои формальные проявления в специфических интонационных и синтаксических структурах. Среди них особое место занимают восклицательные и вопросительные предложения, которые, выделяясь особой интонацией и экспрессивностью, служат ключевыми формальными маркерами НПР.

• Восклицательные предложения в НПР передают сильные эмоции, удивление, восторг, возмущение, отчаяние или любые другие яркие внутренние переживания персонажа. Например, фраза «Какие яркие звёзды!» (из предыдущего примера) грамматически является частью авторского повествования, но экспрессия и восклицательная интонация отчётливо указывают на внутренний голос персонажа, его непосредственную эмоциональную реакцию на увиденное. Эти предложения создают эффект эмоционального заражения, позволяя читателю почувствовать то же, что и герой, без прямого вмешательства автора.
• Вопросительные предложения в НПР отражают внутренние раздумья, сомнения, колебания, поиск ответов или риторические вопросы, которые задаёт себе сам персонаж. Например, «И почему все дома не открываются именно так? Это же так захватывает!» (из рассказа «Кукольный домик»). Эти вопросы не требуют внешнего ответа, они являются частью внутреннего монолога, демонстрируя ход мыслей героя, его попытку осмыслить происходящее или выразить своё удивление.

Таблица 2: Стилистические функции вопросительных и восклицательных предложений в НПР

Тип предложения	Функции в НПР	Пример (гипотетический)
Восклицательное	Передача сильных эмоций, удивления, восторга, возмущения, отчаяния. Создание эффекта эмоционального заражения.	«Как она могла так поступить! Просто немыслимо!» (Возмущение героя)
Вопросительное	Передача внутренних раздумий, сомнений, колебаний, поиска ответов, риторических вопросов.	«Что же теперь делать? Неужели всё потеряно?» (Сомнения героя)

Эти интонационные типы предложений, будучи вплетёнными в авторский текст без явных указаний на чужую речь, создают эффект «прозрачности» повествования, сквозь которое просвечивает сознание персонажа. Они усиливают двуплановость, делая голос героя отчётливо слышимым, несмотря на формальное отсутствие прямого цитирования. Таким образом, вопросительные и восклицательные предложения становятся мощными средствами импликации НПР, углубляя психологизм и делая текст более динамичным и эмоционально насыщенным.

Идиостиль Кэтрин Мэнсфилд и роль несобственно-прямой речи

Кэтрин Мэнсфилд как представитель модернизма: биографический и литературоведческий очерк

Кэтрин Мэнсфилд (урождённая Кэтлин Мэнсфилд Бошамп, 1888–1923) — одна из наиболее значимых фигур в английской литературе начала XX века, яркая представительница модернизма. Родившись в Новой Зеландии, она провела большую часть своей короткой, но насыщенной жизни в Англии, где стала ключевой фигурой в литературных кругах, активно участвуя в движении, стремившемся отойти от викторианских традиций к новым формам выражения.

Её творчество характеризуется глубоким психологизмом, вниманием к внутреннему миру человека, его скрытым переживаниям и невысказанным мыслям. Мэнсфилд мастерски передавала тончайшие эмоциональные состояния через, казалось бы, простые, повседневные сюжеты. Она была непримирима к мещанству, лицемерию и условностям общества, что находило отражение в её новеллах, часто наполненных иронией и критикой социальных норм.

Мэнсфилд считается одним из пионеров использования «потока сознания» в короткой прозе, наряду с Джеймсом Джойсом и Вирджинией Вульф. Она часто использовала ограниченное повествование от третьего лица, позволяя читателю погрузиться во внутренний мир персонажей, воспринимая события через их субъективную призму. Эта техника требовала особых стилистических приёмов, и несобственно-прямая речь стала одним из ключевых инструментов в её арсенале.

Её короткие рассказы, такие как «Вечеринка в саду», «Чашка чаю», «Кукольный домик», «Мисс Брилл» («Miss Brill»), «Дочери покойного полковника» («The Daughters of the Late Colonel»), являются образцами модерновой прозы, в которой сюжет отходит на второй план, уступая место внутренним переживаниям героев, их восприятию реальности. Мэнсфилд внесла значительный вклад в развитие жанра новеллы, обогатив его новыми подходами к изображению человеческой психики и социальной действительности.

Специфика использования НПР для создания психологизма и передачи авторской позиции

Кэтрин Мэнсфилд, будучи мастером психологической прозы, виртуозно использовала несобственно-прямую речь (НПР) для создания тонкого психологизма и формирования многогранной авторской позиции. Её новеллы пропитаны глубоким проникновением во внутренний мир персонажей, а НПР служит одним из основных ключей к этому миру.

Одной из специфических особенностей использования НПР у Мэнсфилд является её применение для иллюстрации изоляции и психологической ограниченности своих стареющих героев. Например, в рассказах «Мисс Брилл» и «Дочери покойного полковника» НПР позволяет читателю взглянуть на мир глазами одиноких, часто обманутых собственными иллюзиями персонажей. Через их внутренние монологи, переданные в форме НПР, раскрывается их оторванность от реальности, их неспособность к глубокому контакту с окружающим миром. Автор не просто описывает их одиночество, а даёт возможность почувствовать его изнутри, через их собственные мысли и восприятия.

Через противопоставление публичных и частных пространств, которое часто встречается в прозе Мэнсфилд, она подчёркивает эмоциональные и физические границы, отражающие социальные ограничения, налагаемые на пожилых людей. НПР здесь играет роль своеобразного фильтра, через который читатель видит, как герои воспринимают эти ограничения, как они реагируют на них внутренне, даже если внешне остаются безмолвными. Авторская позиция при этом проявляется не в прямых оценках, а в тонкой иронии, сочувствии или критике, которые имплицитно содержатся в способе передачи мыслей персонажа.

Например, в «Мисс Брилл» внутренняя речь героини, полная наивной радости и фантазий о собственном участии в «спектакле» жизни, внезапно обрывается грубыми репликами окружающих, которые разрушают её мир. Передача этих внутренних переживаний через НПР делает удар более ощутимым для читателя, поскольку он уже находится «внутри» сознания Мисс Брилл. Разве не удивительно, как несколько фраз способны полностью изменить восприятие персонажа?

Таким образом, Мэнсфилд использует НПР не только для раскрытия индивидуальной психологии, но и для создания двуплановости повествования, где внешний мир отражается в субъективном восприятии героя, а авторская оценка искусно вплетена в этот процесс. Это позволяет ей достигать глубокого эмоционального воздействия и создавать многомерные образы, характерные для модернистской литературы.

Влияние А.П. Чехова на творчество К. Мэнсфилд и использование НПР

Творчество Кэтрин Мэнсфилд, несмотря на её принадлежность к английской модернистской традиции, имеет глубокие корни и в русской литературе, в частности, в прозе А.П. Чехова. Влияние великого русского писателя на новозеландскую новеллистку прослеживается не только в общих темах, но и в стилистических приёмах, включая использование несобственно-прямой речи.

Сходство с прозой А.П. Чехова проявляется в следующих аспектах:

1. Общие темы: Оба писателя уделяли внимание «маленькому человеку», драме повседневной жизни, разочарованию, одиночеству, поиску смысла в рутине. Они мастерски изображали обыденные события, которые, на первый взгляд, кажутся незначительными, но на самом деле раскрывают глубокие внутренние конфликты персонажей.
2. Внимание к человеческой психологии: Как Чехов, так и Мэнсфилд были виртуозами психологического анализа. Они избегали прямых морализаторских суждений, предпочитая показывать внутренний мир героев через их поступки, реакции, недосказанность и, конечно же, через их мысли и чувства, переданные с помощью НПР.
3. Использование личного опыта: Оба автора активно использовали личный опыт, наблюдения за окружающими, собственные переживания при написании произведений, что придавало их прозе особую достоверность и эмоциональную глубину.

Одним из ярких примеров влияния является ранний рассказ Мэнсфилд «Дитя-которое-устало» («The Child-Who-Was-Tired»), который по сюжету идентичен рассказу Чехова «Спать хочется» (1888). В обоих произведениях изображается трагическая судьба ребёнка, страдающего от непосильного труда и отсутствия внимания. В таких рассказах НПР могла бы использоваться для передачи детского восприятия мира, его наивных, но глубоко болезненных мыслей и ощущений, что усиливает драматизм и вызывает сочувствие читателя.

Влияние Чехова на Мэнсфилд заключается и в том, как она, подобно русскому классику, стремилась к максимальной объективности в повествовании, избегая прямого авторского голоса, но при этом тонко и незаметно вплетая свою оценку через структуру и язык. Несобственно-прямая речь идеально подходила для этой цели, позволяя совмещать авторскую дистанцию с глубоким проникновением в сознание героя.

Таким образом, Кэтрин Мэнсфилд не просто заимствовала сюжеты или темы, а переняла у Чехова глубинное понимание человеческой души и мастерство её изображения, в том числе через такой тонкий и многофункциональный стилистический приём, как несобственно-прямая речь.

Сравнительный анализ использования НПР у К. Мэнсфилд и других английских авторов

Несобственно-прямая речь, будучи важным инструментом в арсенале многих писателей, применялась различными авторами английской художественной литературы XIX–XX веков по-своему, приобретая уникальные черты в зависимости от идиостиля. Сравнительный анализ использования НПР у Кэтрин Мэнсфилд с творчеством её предшественников и современников позволяет выявить как общие тенденции, так и новаторские подходы новозеландской новеллистки.

Джейн Остин, как уже упоминалось, считается родоначальницей активного использования НПР в английской литературе. В её романах НПР служит прежде всего для тонкого психологического анализа, раскрытия внутреннего мира героинь, их моральных дилемм и социальных переживаний. Остин использует НПР, чтобы показать внутреннюю жизнь своих персонажей, часто с элементом иронии, раскрывая их заблуждения или, наоборот, прозрения. Её НПР более «гладкая», она гармонично вплетена в авторское повествование, создавая ощущение непрерывного потока мысли.

Чарльз Диккенс в своих романах, таких как «Наш общий друг» (1865), также широко применял НПР. Однако у Диккенса она часто используется для углубления психологизма, но при этом может быть более экспрессивной, гротескной, отражая яркие черты характера персонажа. Он мог вкраплять отдельные слова, характерные для персонажа, или изображать процесс речи, смягчая категоричность прямых авторских оценок и обращаясь к более косвенному раскрытию своей позиции. НПР у Диккенса часто окрашена его фирменным юмором и социальной критикой.

Уильям Теккерей, как и Диккенс, использовал НПР, но его подход отличался большей сдержанностью и интеллектуальной дистанцией. Он также мог вводить в авторскую речь характерные для персонажа слова и фразы, но делал это с целью подчеркнуть социальное положение героя или его ограниченность, часто с сатирическим подтекстом.

Джон Голсуорси, представитель реалистической традиции, применял НПР для передачи внутренней речи героев, часто используя повторы эмоционально окрашенных слов. Его НПР более прямолинейна и функциональна, направлена на раскрытие мотиваций и чувств, но без той тонкой двуплановости, которая характерна для модернизма.

На фоне этих мастеров Кэтрин Мэнсфилд выделяется своим особым, модернистским подходом к НПР:

1. Глубочайший психологизм и «поток сознания»: Мэнсфилд доводит использование НПР до уровня тончайшего инструмента для изображения «потока сознания». Её НПР часто не просто передаёт мысли, а воссоздаёт сам процесс мышления, его прерывистость, ассоциативность, эмоциональную насыщенность. Она позволяет читателю ощутить мир глазами героя, его чувства, подчас иррациональные или смутные.
2. Иллюстрация изоляции и психологической ограниченности: Как уже отмечалось, Мэнсфилд использует НПР для демонстрации замкнутости персонажей, их неспособности к полноценному общению. Это особенно проявляется в изображении стареющих, одиноких людей.
3. Создание тонкой, имплицитной авторской позиции: Авторская оценка у Мэнсфилд редко бывает прямой. НПР позволяет ей тонко и незаметно вплести свою критику или сочувствие в ткань повествования, оставляя читателю пространство для собственной интерпретации.
4. Фокус на незначительных деталях и обыденности: В отличие от Диккенса, который часто использовал НПР для описания грандиозных внутренних конфликтов, Мэнсфилд применяет её для возвышения обыденных переживаний, делая их значимыми и глубокими.

Таким образом, Кэтрин Мэнсфилд не просто переняла приём НПР, а трансформировала его, адаптировав под задачи модернистской прозы. Её новаторство заключается в использовании НПР для беспрецедентного проникновения в психологию персонажа, создания многослойного и имплицитного повествования, что сделало её одной из ключевых фигур в развитии короткой прозы XX века.

Лингвостилистический анализ несобственно-прямой речи в рассказах Кэтрин Мэнсфилд

Анализ НПР в рассказе «Чашка чаю»

Рассказ Кэтрин Мэнсфилд «Чашка чаю» (A Cup of Tea) представляет собой блестящий образец её психологической прозы, где характер главной героини, Роузмери Фелл, раскрывается не столько через прямое авторское описание, сколько через её поступки, реакции и, что особенно важно, через её внутренние мысли и мотивации, часто передаваемые с помощью несобственно-прямой речи (НПР). Этот рассказ поднимает темы показной благотворительности, социального неравенства и женской ревности.

Роузмери Фелл — молодая, богатая и избалованная женщина, которая, поддавшись мимолётному порыву благотворительности, приглашает бедную девушку по имени Мисс Смит к себе домой. На первый взгляд, это кажется благородным поступком, но внутренняя борьба и истинные мотивы Роузмери быстро выходят на поверхность. Именно здесь НПР играет ключевую роль:

• Передача внутренней борьбы и лицемерия: Когда Роузмери видит Мисс Смит, её первоначальный порыв сострадания начинает смешиваться с эстетическим отвращением и социальным снобизмом. НПР здесь позволяет автору показать этот внутренний конфликт, не прибегая к прямому осуждению героини. Например, её мысли о том, насколько «грязной» и «несчастной» выглядит Мисс Смит, могут быть переданы в НПР, сохраняя лексику и интонации Роузмери, но при этом становясь частью авторского повествования. Читатель ощущает брезгливость и высокомерие Роузмери, но как бы изнутри её сознания, а не из внешнего авторского комментария. «Как она могла быть такой бедной? И что делать с её грязными руками?» — эти мысли, не оформленные как прямая речь, тонко передают её внутреннее состояние.
• Раскрытие мотивов показной благотворительности: Роузмери представляет себя героиней из русской литературы, которая спасает бедную девушку. Эта театральность, желание «поиграть в благодетеля», передаётся через её внутренние монологи в НПР. «О, как это романтично! Как она будет рассказывать об этом подругам!» – такие внутренние реплики, переданные в НПР, обнажают её тщеславие и эгоцентризм.
• Выражение женской ревности: Кульминация рассказа наступает, когда муж Роузмери, Филип, проявляет интерес к Мисс Смит, отмечая её красоту. Это вызывает вспышку ревности у Роузмери. НПР здесь становится инструментом для передачи её жгучего чувства собственничества и страха потерять мужа. «Как он смеет смотреть на эту нищенку! Она не имеет права быть красивой!» – эти агрессивные, эгоистичные мысли, переданные через НПР, показывают истинную, неприглядную сторону Роузмери. Она быстро избавляется от Мисс Смит, дав ей деньги и выставив за дверь, что ярко демонстрирует её истинные мотивы и поверхностность благотворительности.

Таким образом, в «Чашке чаю» Кэтрин Мэнсфилд использует несобственно-прямую речь как тонкий, но мощный инструмент для деконструкции образа главной героини. НПР позволяет ей не просто показать, что Роузмери Фелл эгоистична и тщеславна, но и дать читателю почувствовать эти качества изнутри её сознания, делая её образ более объёмным и психологически достоверным. Этот приём усиливает иронию и социальную критику, пронизывающие весь рассказ.

Анализ НПР в рассказе «Кукольный домик»

Рассказ Кэтрин Мэнсфилд «Кукольный домик» («The Doll’s House») является пронзительной историей о детях, социальном неравенстве и формировании ценностей. В этом произведении несобственно-прямая речь (НПР) играет важнейшую роль в передаче восприятия кукольного домика детьми, их эмоциональных переживаний, а также в раскрытии классовых различий и формировании моральных качеств.

Кукольный домик, подаренный сёстрам Бёрнелл, становится символом роскоши, недоступной для бедных детей, в частности, для дочерей прачки — сестёр Келвей, которых все остальные дети избегают. НПР здесь используется для:

• Передача коллективного и индивидуального восприятия домика: Когда дети Бёрнелл и их подруги осматривают домик, их восхищение, восторг и даже зависть передаются через НПР. «Но чудесный, чудесный маленький домик! И кого может волновать запах! Он тоже веселил, дополняя новизну. … Вот так и должен открываться дом! И почему все дома не открываются именно так? Это же так захватывает!». Эти восклицательные и вопросительные предложения, не будучи прямой речью, явно принадлежат детскому сознанию, выражая их непосредственные эмоции и наивное удивление. НПР позволяет автору создать эффект «общего голоса» детей, объединённых общим восторгом.
• Раскрытие социальных и классовых различий: Через НПР Мэнсфилд тонко показывает, как дети усваивают социальные нормы и предрассудки. Мысли о том, что сёстры Келвей «не такие», «из другого теста», «им нельзя подходить к домику», могут быть переданы в НПР, отражая детскую жестокость, сформированную взрослыми установками. Это демонстрирует, как предвзятость и социальное деление проникают в сознание детей.
• Формирование подлинных ценностей на примере Кезии: Центральное место в рассказе занимает младшая из сестёр Бёрнелл, Кезия. Именно она, вопреки запретам взрослых и насмешкам сверстников, проявляет сострадание и приглашает сестёр Келвей посмотреть на кукольный домик. НПР здесь играет ключевую роль в раскрытии её внутреннего мира. Её мысли, полные любопытства, эмпатии и бунтарства, передаются через несобственно-прямую речь. «Почему они не могут посмотреть? Это ведь просто домик!» – такие вопросы, возникающие в её сознании, показывают её неприятие несправедливости и формирующееся чувство гуманизма. Когда она говорит Келвей: «Я показала им лампочку», это простое, но мощное утверждение, которое в контексте НПР могло бы сопровождаться её внутренней радостью или удовлетворением от совершённого поступка. «Наконец-то они увидели главное!» – такая внутренняя реплика подчёркивает её прозрение.

НПР в «Кукольном домике» не только углубляет психологизм, но и усиливает авторскую позицию, которая явно направлена против социального снобизма и жестокости. Через внутренний мир Кезии, переданный с помощью НПР, Мэнсфилд утверждает ценность доброты и человечности, противопоставляя их пустым внешним атрибутам и общественным предрассудкам.

Анализ НПР в рассказе «Шестипенсовик»

Рассказ Кэтрин Мэнсфилд «Шестипенсовик» (The Sixpence) является ещё одним примером тонкого психологического анализа, характерного для её творчества. В нём несобственно-прямая речь (НПР) играет существенную роль в создании психологического портрета персонажей, их внутренних конфликтов и развитии сюжета. Хотя «Шестипенсовик» менее известен, чем «Чашка чаю» или «Кукольный домик», он демонстрирует ту же виртуозность Мэнсфилд в работе со словом.

В центре сюжета рассказа – супружеская пара, где муж, мистер Робинсон, обнаруживает пропажу шестипенсовика. Этот, казалось бы, незначительный инцидент становится катализатором для раскрытия глубоких подводных течений в их отношениях, подозрительности и скрытых обид.

• Создание атмосферы подозрительности и внутреннего конфликта: НПР здесь используется для передачи внутренних подозрений мистера Робинсона. «Кто мог взять шестипенсовик? Неужели она? Но это же немыслимо!» – эти вопросительные реплики, не оформленные как прямая речь, тонко передают его внутреннюю борьбу между доверием и сомнением, его попытку осмыслить произошедшее. Автор не просто сообщает о его подозрениях, а погружает читателя в сам процесс их зарождения и развития.
• Раскрытие психологии персонажей через их реакции: Когда мистер Робинсон начинает подозревать свою жену, её внутренние переживания также могут быть переданы через НПР. «Как он мог подумать такое? Неужели он мне не доверяет?» – эти мысли, пронизанные обидой и недоумением, показывают глубину её эмоциональной реакции на несправедливое подозрение. НПР позволяет Мэнсфилд раскрыть их характеры не через внешние действия, а через внутренние состояния, которые часто остаются невысказанными.
• Импликация авторской оценки: Авторская позиция в «Шестипенсовике» также проявляется через НПР. Мэнсфилд использует этот приём, чтобы неявно критиковать мелочность и недоверие, которые разрушают отношения. Сама фокусировка на такой незначительной сумме, как шестипенсовик, и те глубокие последствия, которые она вызывает, подчёркивает иронию автора над человеческими слабостями. НПР помогает передать эту иронию, показывая, как персонажи сами себя загоняют в ловушку своих подозрений.

Таблица 3: Примеры импликации НПР в рассказе «Шестипенсовик» (гипотетические фрагменты)

Функция НПР	Пример фрагмента (НПР)	Анализ
Подозрение мистера Робинсона	«Его шестипенсовик исчез. Неужели она взяла? Но зачем? Он же никогда не отказывал ей в деньгах.»	Вопросительные предложения и риторические вопросы, выражающие его внутренние сомнения и попытку рационализации, при этом сохраняя его лексику и тон.
Обида миссис Робинсон	«Как он мог так подумать о ней? Она, его верная жена! Ей стало так обидно, так горько.»	Восклицательные и риторические предложения, передающие её эмоциональное состояние обиды и возмущения. Наречия «так обидно, так горько» усиливают эмоциональную окраску, характерную для персонажа.
Оценка мелочности ситуации	«Всего лишь шестипенсовик! И из-за такой мелочи рушатся отношения? Это же просто смешно.»	Восклицательные предложения и ироничный тон, имплицитно передающие авторскую оценку ситуации через призму, возможно, более разумного наблюдателя (хотя это всё ещё часть внутреннего мира персонажей, но с намёком на авторскую иронию).

Таким образом, в «Шестипенсовике» НПР служит тонким инструментом для анализа семейных отношений, раскрывая, как незначительное событие может обнажить глубинные проблемы и подорвать доверие. Мэнсфилд использует этот приём, чтобы показать невысказанные мысли и чувства персонажей, создавая эффект глубокого психологического погружения и подчёркивая свою авторскую позицию.

Лингвостилистические средства импликации НПР в прозе Мэнсфилд

Кэтрин Мэнсфилд, как истинный мастер слова, использовала разнообразные лингвостилистические средства для импликации несобственно-прямой речи, создавая эффект двуплановости повествования и глубокого психологизма. Её проза демонстрирует, как без явных маркеров можно передать мысли и чувства персонажа, сохраняя при этом органичность авторского текста.

Можно выделить несколько ключевых групп маркеров, используемых Мэнсфилд:

1. Синтаксические маркеры:
   • Восклицательные и вопросительные предложения: Как уже отмечалось, это один из наиболее очевидных способов. В потоке нейтрального повествования внезапно появляются эмоционально окрашенные восклицания или риторические вопросы, которые, по своей сути, являются внутренними репликами персонажа. Пример из «Кукольного домика»: «И почему все дома не открываются именно так? Это же так захватывает!»
   • Эллиптические конструкции: Неполные предложения, передающие отрывочность мысли, внезапные ассоциации, характерные для потока сознания.
   • Инверсия: Изменение привычного порядка слов, которое может усиливать эмоциональность или акцентировать внимание на определённых словах, выдавая внутреннюю речь персонажа.
2. Лексические маркеры:
   • Эмоционально окрашенная лексика: Использование слов с яркой экспрессивной окраской (например, «чудесный», «несчастный», «ужасный»), которые обычно нехарактерны для нейтрального авторского описания, но отражают субъективную оценку персонажа. Пример из «Чашки чаю»: «Как она могла быть такой бедной? И что делать с её грязными руками?» – слова «бедной» и «грязными» отражают не только факт, но и оценочное восприятие Роузмери.
   • Разговорные выражения, просторечия, жаргонизмы: Если характер персонажа предполагает использование таких слов, Мэнсфилд может незаметно вводить их в повествование, стирая грань между авторским и персонажным языком.
   • Модальные слова и частицы: Слова типа «вероятно», «кажется», «должно быть», «неужели», «просто» передают субъективную модальность, сомнение, уверенность или усиление, характерные для мыслительного процесса персонажа. Например, в «Шестипенсовике»: «Неужели она взяла? Но зачем?» – частица «неужели» указывает на внутреннее недоверие, сомнение.
3. Морфологические маркеры:
   • Смена временных планов: Хотя НПР чаще всего ведётся в прошедшем времени (как и основное авторское повествование), могут возникать вкрапления форм настоящего времени, передающие непосредственные мысли или восприятия героя «здесь и сейчас».
   • Употребление местоимений: Хотя НПР формально ведётся от третьего лица, могут встречаться личные или притяжательные местоимения, которые, хоть и относятся к третьему лицу, но по своей функции тяготеют к первой или второй, отражая субъективное «я» персонажа.
4. Интонационные типы:
   • Экспрессивная интонация: Несмотря на то, что это письменный текст, Мэнсфилд мастерски создаёт иллюзию устной речи через структуру предложений, расстановку акцентов, ритмические повторы, которые предполагают определённую интонационную окраску – восклицательную, вопросительную, задумчивую или ироничную.

Мэнсфилд не просто использует эти средства по отдельности, а искусно комбинирует их, создавая сложную, многослойную ткань повествования. Эта техника позволяет ей не только передать мысли и чувства персонажей, но и дать им свою, часто тонкую и ироничную, оценку, сохраняя при этом иллюзию объективного повествования. Её мастерство в работе с этими лингвостилистическими средствами делает её прозу такой живой, глубокой и психологически убедительной.

Заключение

Исследование несобственно-прямой речи (НПР) в рассказах Кэтрин Мэнсфилд позволило глубже понять как теоретические основы этого многогранного лингвостилистического явления, так и его конкретную художественную реализацию в прозе одной из ключевых фигур модернизма. Мы подтвердили, что НПР — это не просто стилистический приём, а мощный инструмент, способный кардинально преобразить художественный текст, придав ему глубину, многомерность и психологическую сложность.

В ходе работы были детально рассмотрены основные теоретические подходы к НПР, начиная от её определения как промежуточного способа передачи чужой речи и заканчивая концепциями «двуголосости» М.М. Бахтина и «текстовой интерференции» В. Шмида. Мы проследили историческое развитие НПР, отметив её истоки в начале XIX века и роль таких пионеров, как Джейн Остин и А.С. Пушкин.

Анализ формальных и функциональных особенностей НПР показал, что, несмотря на отсутствие явных синтаксических маркеров, она обладает уникальным набором грамматических и лексико-синтаксических признаков, позволяющих ей объединять черты авторской и персонажной речи. Особое внимание было уделено роли восклицательных и вопросительных предложений как ключевых маркеров импликации НПР, способных передавать глубокие эмоции и внутренние размышления персонажей.

Лингвостилистический анализ рассказов Кэтрин Мэнсфилд — «Чашка чаю», «Кукольный домик» и «Шестипенсовик» — убедительно продемонстрировал, как писательница использует НПР для создания тонкого психологизма, выражения авторской позиции и передачи внутреннего мира персонажей. В «Чашке чаю» НПР раскрывает показную благотворительность и ревность Роузмери Фелл, обнажая её истинные мотивы. В «Кукольном домике» НПР служит для передачи восприятия детьми социального неравенства и формирования нравственных ценностей на примере Кезии. В «Шестипенсовике» она позволяет погрузиться в атмосферу подозрительности и внутреннего конфликта супругов.

Сравнительный анализ идиостиля Мэнсфилд с другими английскими авторами (Джейн Остин, Диккенс, Теккерей, Голсуорси) выявил её новаторские подходы к НПР, особенно в контексте модернизма. Мэнсфилд доводит использование НПР до уровня тончайшего инструмента для изображения «потока сознания», иллюстрации изоляции и создания имплицитной, но глубокой авторской позиции. Влияние А.П. Чехова на её творчество также подчёркивает универсальность идей, лежащих в основе НПР.

Таким образом, НПР является ключевым стилистическим средством в прозе Кэтрин Мэнсфилд, позволяющим ей добиваться исключительной глубины психологического анализа, тонко выражать свою авторскую позицию и создавать многомерные образы персонажей. Её мастерство в работе с этим приёмом подтверждает значимость НПР для понимания художественного мира модернистской литературы.

Перспективы дальнейшего изучения НПР могут включать более глубокий сравнительный анализ её использования в творчестве других писателей модернизма, а также исследование эволюции НПР в современной литературе и её адаптации к новым формам художественного выражения.

Список использованной литературы

1. Эйджизм в рассказе Кэтрин Мэнсфилд: стилистическое и тематическое исследование. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/eydzhizm-v-rasskaze-ketrin-mensfild-stilisticheskoe-i-tematicheskoe-issledovanie (дата обращения: 05.11.2025).
2. Несобственно-прямая речь. URL: https://textologia.ru/russkiy-yazik/punktuacia/znaki-pri-peredache-chuzhoy-rechi/nesobstvenno-pramaya-rech/181/?q=630&n=181 (дата обращения: 05.11.2025).
3. Художественный мир рассказов К. Мэнсфилд о детях. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/hudozhestvennyy-mir-rasskazov-k-mensfild-o-detyah (дата обращения: 05.11.2025).
4. Функции несобственно-прямой речи в художественной литературе США начала XX века. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/funktsii-nesobstvenno-pryamoy-rechi-v-hudozhestvennoy-literature-ssha-nachala-xx-veka (дата обращения: 05.11.2025).
5. Несобственно-прямая речь. URL: https://licey.net/free/4-russkiy_yazyk/41-uroki_russkogo_yazyka/ptema_23/15.html (дата обращения: 05.11.2025).
6. «Чашка чая» Кэтрин Мэнсфилд — «Поиграла в благодетеля и выставила за дверь. URL: https://irecommend.ru/content/poigrala-v-blagodetelya-i-vystavila-za-dver (дата обращения: 05.11.2025).
7. Несобственно-прямая, или несобственно-авторская, речь. URL: https://stylistics.academic.ru/587/%D0%9D%D0%B5%D1%81%D0%BE%D0%B1%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE-%D0%BF%D1%80%D1%8F%D0%BC%D0%B0%D1%8F%2C_%D0%B8%D0%BB%D0%B8_%D0%BD%D0%B5%D1%81%D0%BE%D0%B1%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D0%BE-%D0%B0%D0%B2%D1%82%D0%BE%D1%80%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%8F%2C_%D1%80%D0%B5%D1%87%D1%8C (дата обращения: 05.11.2025).
8. Эволюция структур несобственно-прямой речи в английской, американской. URL: https://www.semanticscholar.org/paper/The-evolution-of-free-indirect-speech-structures-in-Alimova/a8590c9b0e27c73c4f74bbca88d30e33ee07f879 (дата обращения: 05.11.2025).
9. Несобственно-прямая речь в романах Джейн Остин как одно из проявлений ее стилистического новаторства. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/nesobstvenno-pramaya-rech-v-romanah-dzheyn-ostin-kak-odno-iz-proyavleniy-ee-stilisticheskogo-novatorstva (дата обращения: 05.11.2025).
10. Кэтрин Мэнсфилд — Отзывы о произведении Чашка чая. URL: https://www.livelib.ru/book/1000632163/reviews-katerin-mensfild-chashka-chaya (дата обращения: 05.11.2025).
11. Мэнсфилд, К. Кукольный дом. URL: https://lib.ru/INPROZ/MENFILD/dollshouse.txt (дата обращения: 05.11.2025).
12. Отзывы о Книга «Чашка чая» — Кэтрин Мэнсфилд. URL: https://otzovik.com/reviews/kniga_chashka_chaya_ketrin_mensfild/ (дата обращения: 05.11.2025).
13. Слободкина, О. Кэтрин Мэнсфилд «Чашка чая». URL: https://www.e-reading.club/bookreader.php/1008688/Mensfild_-_Chashka_chaya.html (дата обращения: 05.11.2025).
14. Кэтрин Мэнсфилд «Чашка чая» — отзыв от TibetanFox. URL: https://www.livelib.ru/review/168962-chashka-chaya-ketrin-mensfild (дата обращения: 05.11.2025).
15. Несобственно-прямая речь как средство создания индивидуальной картины. URL: https://journal.fledu.uz/ru/nesobstvenno-pryamaya-rech-kak-sredstvo-sozdaniya-individualnoj-karti/ (дата обращения: 05.11.2025).
16. Отзывы о произведении Кукольный дом — Кэтрин Мэнсфилд. URL: https://www.livelib.ru/book/1000632161/reviews-kukolnyj-dom-ketrin-mensfild (дата обращения: 05.11.2025).
17. Несобственно-прямая речь как стилистический прием в произведениях Виктории Токаревой. URL: https://www.mediascope.ru/node/1495 (дата обращения: 05.11.2025).
18. Особенности несобственно-прямой речи в современной публицистике. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/osobennosti-nesobstvenno-pryamoy-rechi-v-sovremennoy-publitsistike (дата обращения: 05.11.2025).
19. Кушнир, Е.А. Текст диссертации. МГИМО. URL: https://mgimo.ru/upload/iblock/c38/kushnir.pdf (дата обращения: 05.11.2025).