Поэтика романтической сказки: сопоставительный анализ «Щелкунчика» Э.Т.А. Гофмана и «Черной курицы» А. Погорельского

В начале XIX века, когда европейская культура переживала бурный расцвет романтизма, детская литература перестала быть исключительно дидактическим инструментом, обретя новые измерения — глубину психологизма, богатство фантазии и философскую наполненность. В этот период на литературном небосклоне зажглись звезды двух выдающихся произведений, которые навсегда вошли в сокровищницу мирового искусства: «Щелкунчик и Мышиный король» Э.Т.А. Гофмана (1816) и «Черная курица, или Подземные жители» Антония Погорельского (1829). Несмотря на географическую и культурную дистанцию, эти сказки объединены невидимыми нитями романтической эстетики, представляя собой уникальные образцы детской литературы, где граница между реальным и фантастическим становится зыбкой, а внутренний мир ребенка – полем для грандиозных приключений и нравственных испытаний.

Цель настоящего исследования заключается в проведении исчерпывающего сопоставительного литературоведческого анализа поэтики этих двух произведений, сфокусированного на выявлении как общих черт, так и индивидуальных особенностей каждого автора. Мы стремимся не просто констатировать сходства и различия, но и проникнуть в механизмы создания художественного мира, проследить, как романтические идеи и приемы формируют уникальное пространство сказок, воспитывая и развлекая юного читателя, а также предлагая глубокие размышления взрослому.

Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд задач:

1. Определить основные черты поэтики Э.Т.А. Гофмана в «Щелкунчике» (тематика, система образов, художественные приемы, жанровые особенности).
2. Выявить ключевые элементы поэтики А. Погорельского в «Черной курице» (тематика, система образов, художественные приемы, жанровые особенности).
3. Идентифицировать общие мотивы, темы и художественные средства, объединяющие обе сказки.
4. Проанализировать индивидуальные различия в художественных мирах и стилистике авторов.
5. Оценить влияние европейского романтизма на формирование поэтики произведений и их место в развитии детской литературы XIX века.
6. Обосновать значение сопоставительного анализа для современного понимания феномена романтической сказки.

Структура работы будет строиться от общего к частному: мы начнем с детального погружения в теоретические основы, затем последовательно проанализируем поэтику каждой сказки, чтобы в заключительной части провести их всестороннее сопоставление, выявить глубинные связи и уникальные черты, а также осмыслить их вклад в литературный процесс.

Теоретические основы сопоставительного анализа поэтики

Прежде чем приступить к глубокому исследованию художественных миров Гофмана и Погорельского, необходимо установить прочный методологический фундамент, определив ключевые литературоведческие термины. Эти понятия станут нашими ориентирами в лабиринте смыслов и форм, позволяя провести точный и всесторонний анализ, что крайне важно для понимания тончайших нюансов авторского замысла и их влияния на читателя.

Поэтика как предмет исследования

В самом широком смысле, поэтика – это не просто набор стилистических приемов, а всеобъемлющий раздел теории литературы, который занимается изучением системы средств выражения в художественных произведениях. Это своего рода «архитектура» текста, исследующая, как различные элементы – от отдельных звуков до глобальных жанровых категорий – взаимодействуют, создавая единое художественное целое.

Общая поэтика систематизирует разнообразные аспекты литературного творчества. Она включает в себя исследование звуковых средств выразительности, которые на подсознательном уровне воздействуют на читателя. К таким средствам относятся аллитерация (повторение одинаковых или сходных согласных звуков, например, «Шепчет шепот, шорох шин») и ассонанс (повторение гласных звуков, например, «Белеет парус одинокий»). Эти приемы используются не только для придания тексту ритмичности и мелодичности, но и для усиления эмоционального воздействия, создания специфических звуковых образов, которые могут имитировать звуки природы, передавать настроение или подчеркивать ключевые слова. Например, резкие, отрывистые согласные могут создавать ощущение тревоги или динамики, тогда как плавные гласные – ощущение спокойствия или грусти.

Кроме звукописи, поэтика анализирует структуру произведения, творческие приемы, форму и принципы анализа. Она стремится понять, каким образом писатель воплощает свой замысел, какие законы определяют сочетание различных приемов в зависимости от выбранного жанра, литературного рода и вида. Поэтика также может быть использована в более узком значении, обозначая уникальную художественную манеру конкретного автора, литературного направления или даже целой исторической эпохи. Так, мы можем говорить о «поэтике романтизма» или «поэтике Гофмана», подчеркивая уникальный комплекс приемов, характерных для данных явлений.

Романтизм и его проявления в детской литературе

Романтизм – это не просто литературное направление, а масштабное идейное и художественное движение, охватившее европейскую и американскую культуру с конца XVIII по первую половину XIX века. Его появление стало реакцией на рационализм Просвещения, сместив фокус с разума на чувство, с объективного на субъективное, с общественного на индивидуальное.

Основные черты романтизма, как нельзя лучше проявляющиеся в детской литературе, включают:

• Утверждение самоценности духовно-творческой жизни личности. Романтики провозглашали уникальность и неповторимость каждого человека, его право на внутреннюю свободу и стремление к идеалу. В детских сказках это часто выражается через образы необыкновенных детей, чье богатое воображение позволяет им видеть мир иначе.
• Изображение сильных страстей и характеров. Романтический герой не приемлет полутонов; его чувства интенсивны и глубоки, будь то любовь, ненависть, отчаяние или восторг.
• Одухотворенная природа. Природа в романтизме перестает быть просто фоном или источником ресурсов. Она антропоморфизируется, наделяется человеческими чувствами, становится собеседником, утешителем или даже носителем моральных ценностей, противопоставленных испорченности цивилизации. Романтический пейзаж часто драматичен, величественен, стихиен и иррационален, отражая бурный внутренний мир героя. Он может быть как источником вдохновения, так и проявлением космического хаоса.

Романтический герой – это, как правило, исключительная, свободолюбивая личность, часто переживающая глубокий внутренний конфликт. Он стремится к идеалу, который редко находит в реальном мире, что делает его гордым, упрямым и часто одиноким, вступающим в противоречие с обществом. Его страсти могут привести как к возвышенным поступкам, так и к саморазрушению. В детских сказках этот архетип может проявляться через образы детей, чья внутренняя чистота и мечтательность сталкиваются с прозой взрослого мира.

Главным признаком романтизма, объединяющим все его проявления, является преобладание чувства над рассудком и обязательное наличие двоемирия. Романтизм активно обращается к мифам, легендам, преданиям и старине, часто пронизан мистическими элементами. Интерес к необычному, загадочному и таинственному, стремление заглянуть за границы реальности – все это служило для раскрытия эмоционального состояния героев и углубления сюжета, что особенно ярко видно в готических романах и, как мы увидим, в детских сказках. Среди наиболее распространенных тем романтизма – любовь, смерть, искусство, природа, а также мотивы «лишнего человека» и мятежника, разочаровавшегося в цивилизации.

Концепция двоемирия в романтизме

Двоемирие – это одна из краеугольных концепций романтической эстетики, которая описывает разграничение обыденного, профанного внешнего мира и идеального, прекрасного мира, существующего в сознании романтического героя. Суть его состоит в фундаментальном противопоставлении реальной, часто несовершенной и прозаичной действительности, и некоего другого, вымышленного, идеального пространства.

Для романтического героя реальный мир часто оказывается неприемлемым, поскольку он не соответствует его высоким идеалам, мечтам и устремлениям. Этот конфликт между идеалом и действительностью и порождает феномен двоемирия. Один мир – это мир повседневности, рутины, жестких социальных правил, где царит пошлость и меркантилизм. Другой мир – это мир мечты, фантазии, искусства, природы, где герой обретает истинную свободу, гармонию и смысл. Он может быть как внутренним, субъективным пространством души героя, так и объективно существующим, но скрытым от обывательского взора волшебным измерением.

В детских сказках двоемирие проявляется особенно ярко. Ребенок, с его чистой душой и развитым воображением, часто становится мостиком между этими двумя мирами, способным видеть то, что недоступно взрослым. Это может быть волшебная страна, ожившие игрушки, говорящие животные – все, что олицетворяет идеальный мир, к которому стремится герой. Ведь только искреннее сердце и непредвзятый взгляд способны узреть подлинную магию бытия.

Мотив и его функции в художественном тексте

В литературоведении мотив представляет собой семантически насыщенный компонент произведения, который, будучи активно связанным с темой и идеей, все же не тождественен им. Мотив – это устойчивая, относительно неделимая единица повествования, обладающая определенным набором значений. Он может проявляться на разных уровнях: как отдельное слово, словосочетание, повторяющийся образ или ситуация, а иногда быть лишь угадываемым в подтексте, создавая систему скрытых смыслов.

А. Н. Веселовский, один из основоположников исторической поэтики, определял мотив как «простейшую, неделимую единицу повествования, повторяющуюся формулу, лежащую в основе сюжетов (мифов и сказок)». Это определение подчеркивает фундаментальную роль мотива в структурировании повествования, его способность быть «строительным блоком» для более сложных сюжетных конструкций. Мотивы могут быть универсальными (мотив пути, смерти, любви) или специфическими, характерными для определенного автора, жанра, литературного направления или даже целой эпохи (например, мотив двойника в романтизме, мотив чудесного помощника в сказке). Их повторяемость и вариативность позволяют проследить эволюцию идей, образов, а также выявить глубинные связи между различными произведениями и культурными традициями. В детской литературе мотивы часто служат для передачи нравственных уроков, создания узнаваемых ситуаций и формирования архетипических образов.

Фантастика и фантастическое допущение

Фантастика в литературе и искусстве – это изображение фактов, событий и явлений, которые, согласно доминирующим культурным представлениям определенной эпохи, не могли произойти в реальном мире. Однако само понятие фантастики является культурно и исторически относительным. То, что воспринималось как невероятное в XIX веке, может быть объяснено наукой в XXI, или, наоборот, утратить свою мистическую ауру.

Историческая изменчивость восприятия фантастики особенно ярко проявляется в эволюции ее понимания. В XIX веке фантастика часто трактовалась как способ изображения, который заставлял читателя сомневаться в реальности сверхъестественного. Это было так называемое «читательское колебание», концепция, разработанная Ц. Тодоровым. Он утверждал, что фантастика возникает тогда, когда читатель, находясь перед лицом сверхъестественных событий, не может решить, объясняются ли они законами реального мира (в таком случае это странное) или же являются результатом вмешательства потусторонних сил (тогда это чудесное). Это колебание между рациональным и иррациональным объяснением и создает собственно фантастический эффект.

В XX веке акцент сместился на создание автономных вымышленных миров в так называемой «неофантастике», где правила и законы этих миров принимаются как данность, без необходимости колебаний. Тем не менее, в рамках классической романтической сказки, именно «читательское колебание» играет ключевую роль.

В узком смысле, фантастика – это произведения, где фантастическое выступает центральным элементом эстетической системы. Фантастическое допущение служит мощным инструментом для более полного раскрытия проблематики произведения и характеров персонажей, помещая их в нестандартные, исключительные условия. Оно помогает авторам обострять конфликты, иносказательно реализовывать авторскую идею, а также способствовать раскрытию характера и психологических состояний персонажей, в том числе через экстериоризацию (внешнее проявление) их внутренних переживаний. Например, страхи или желания героя могут материализоваться в виде фантастических существ или событий, делая внутренний мир видимым и осязаемым для читателя.

Таким образом, эти термины – поэтика, романтизм, двоемирие, мотив, фантастика и читательское колебание – образуют аналитический инструментарий, который позволит нам глубоко и многосторонне исследовать и сопоставить поэтику сказок Э.Т.А. Гофмана и А. Погорельского.

Поэтика сказки Э.Т.А. Гофмана «Щелкунчик и Мышиный король»

«Щелкунчик и Мышиный король», опубликованный в 1816 году, является одним из наиболее ярких и узнаваемых произведений Э.Т.А. Гофмана, в полной мере отражающим глубину и сложность немецкого романтизма. Эта сказка, созданная в период зрелого творчества писателя, стала не просто детской историей, но и многомерным философским текстом, где сквозь призму волшебства и игры исследуются вечные вопросы добра и зла, красоты и безобразия, реальности и мечты.

Историко-литературный контекст и место сказки в творчестве Гофмана

Эрнст Теодор Амадей Гофман (1776–1822) — одна из центральных фигур немецкого романтизма, чье творчество охватывало широкий спектр искусств: он был писателем, композитором, художником и юристом. Его произведения, пронизанные элементами гротеска, мистики и психологической двойственности, стали визитной карточкой немецкого романтизма. В отличие от ранних романтиков, акцентировавших внимание на идеальном мире, Гофман часто исследует темные стороны человеческой души, столкновение возвышенного и обыденного, прекрасного и уродливого. Его проза насыщена символами, аллегориями, а фантастическое часто вторгается в повседневную жизнь, обнажая скрытые истины.

«Щелкунчик и Мышиный король» был написан в период активного литературного творчества Гофмана, после таких произведений, как «Золотой горшок» и «Песочный человек». Сказка была задумана как часть сборника «Детские сказки» (Kinder-Mährchen), но быстро вышла за рамки чисто детской литературы. В ней Гофман мастерски воплощает основные принципы немецкого романтизма:

• Двоемирие: Мир реальный (семья Штальбаум, рождественские приготовления) и фантастический (волшебное царство Щелкунчика, битва с Мышиным королем) не просто сосуществуют, но переплетаются, проникая друг в друга.
• Музыкальность: Гофман, будучи композитором, насыщает текст музыкальными мотивами, ритмом, что особенно ярко проявляется в балете П. И. Чайковского, созданном по мотивам сказки.
• Гротеск и фантастика: Ожившие игрушки, говорящие мыши, превращение Щелкунчика в человека – все это создает особую, тревожно-прекрасную атмосферу.
• Идея борьбы за идеал: Мари, юная героиня, становится воплощением чистоты и веры, способной увидеть истинную сущность Щелкунчика, несмотря на его уродливую внешность.

Сказка занимает особое место в творчестве Гофмана, поскольку в ней романтическая ирония и глубокая философия, характерные для его «взрослых» произведений, преломляются через призму детского восприятия. Это позволяет автору исследовать проблематику добра и зла, верности и предательства в доступной, но отнюдь не упрощенной форме.

Система образов и их функции

Система образов в «Щелкунчике» построена на контрастах и двойственности, что является характерной чертой гофмановской поэтики.

• Мари Штальбаум (Клара в русской традиции): Главная героиня, девочка, чье имя (от фр. «Marie» – «любимая», «желанная») или Клара (от лат. «Clarus» – «светлая», «ясная») уже символично. Она – воплощение детской непосредственности, чистоты сердца, доброты и веры в чудеса. Именно ее способность видеть за внешним уродством Щелкунчика благородную душу становится катализатором всех фантастических событий. Мари – не пассивная наблюдательница, а активная участница, чьи решения и чувства определяют исход борьбы. Ее образ демонстрирует победу истинных ценностей над обыденным прагматизмом.
• Щелкунчик (Принц): Центральный фантастический образ, который является ярким примером двойственности. С одной стороны, это некрасивая, неуклюжая деревянная игрушка, предназначенная для колки орехов. С другой – заколдованный племянник Дроссельмейера, благородный Принц, жертва злой Мышильды. Его функция – быть объектом сострадания и любви Мари, а также символом преображения и борьбы со злом. Он воплощает идею о том, что истинная красота скрыта внутри и открывается только любящему сердцу.
• Крестный Дроссельмейер: Фигура, окутанная тайной, типичный гофмановский персонаж. Он часовщик, изобретатель, но также и волшебник, демиург, создатель чудес и хранитель древних историй. Дроссельмейер является посредником между реальным и фантастическим миром, его образ воплощает идею мудрого, но порой эксцентричного наставника. Он не только дарит Щелкунчика, но и рассказывает предысторию его проклятия, тем самым вводя читателя в мир волшебства и предопределенности.
• Мышиный король: Главный антагонист, воплощение зла, уродства и хаоса. Семь голов Мышиного короля символизируют его неуязвимость и могущество. Он является не просто врагом Щелкунчика, но и метафорой тех обыденных, приземленных сил, которые стремятся уничтожить красоту, гармонию и веру в чудо. Его образ противопоставлен идеалам добра и света, которые олицетворяет Мари. Борьба с Мышиным королем – это борьба за сохранение волшебного мира и идеалов, которыми живет героиня.
• Другие персонажи: Фриц (брат Мари), Луиза (сестра), родители – они представляют мир обыденности, неспособный воспринимать чудеса. Их скептицизм и прагматизм служат фоном для раскрытия необыкновенности Мари.

Взаимодействие этих образов создает сложную картину, где каждый элемент несет в себе не только сюжетную, но и глубокую символическую функцию.

Сюжетно-композиционные особенности и мотивы

Сюжет «Щелкунчика» разворачивается вокруг рождественской ночи, которая становится точкой перехода из обыденного мира в мир чудес.

Фабула:

1. Канун Рождества в доме Штальбаумов, подарки.
2. Мари получает Щелкунчика и привязывается к нему.
3. Ночная битва Щелкунчика и Мышиного короля, Мари помогает Щелкунчику.
4. Мари заболевает, слушает историю Щелкунчика от Дроссельмейера.
5. Повторные визиты Мышиного короля, угрозы.
6. Мари отдает свою саблю Щелкунчику, он побеждает Мышиного короля.
7. Путешествие Мари в Кукольное царство (Царство сластей).
8. Возвращение в реальность, сомнения взрослых.
9. Прибытие племянника Дроссельмейера, который оказывается Принцем, женится на Мари.

Сюжетно-композиционная структура сказки четко делится на две основные части: реальный мир и фантастический мир, с их последующим слиянием. Сказка начинается в уютной, но несколько бюргерской атмосфере рождественского праздника, которая постепенно трансформируется под воздействием фантастических событий. Центральный конфликт – борьба между Щелкунчиком и Мышиным королем – становится кульминацией, разрешающейся победой добра благодаря самоотверженности Мари.

Мотивы, характерные для романтизма и детских сказок, играют здесь ключевую роль:

• Мотив игры: Игрушки оживают, детская комната становится полем боя. Игра перестает быть просто забавой, превращаясь в реальное сражение за жизнь и идеалы.
• Мотив сна/яви: Неоднозначность происходящего – было ли это сном Мари или явью? Этот мотив является классическим для фантастической литературы и создает то самое «читательское колебание» (Ц. Тодоров), заставляя читателя сомневаться в границах реальности.
• Мотив волшебства и чудесного превращения: Деревянный Щелкунчик превращается в Принца, обычная девочка становится королевой. Это мотив надежды, преображения и веры в силы, способные изменить мир.
• Мотив столкновения миров: Мир взрослых, рациональных и скептичных, противопоставляется миру детей, способных верить и видеть чудеса.
• Мотив борьбы добра со злом: Вечная тема, которая воплощается в противостоянии Щелкунчика и Мышиного короля, а также в нравственном выборе Мари.
• Мотив любви и верности: Любовь Мари к Щелкунчику, ее готовность пожертвовать собой ради него, становятся движущей силой сюжета.

Художественные приемы и стилистика

Гофман мастерски использует разнообразные художественные приемы для создания уникальной атмосферы «Щелкунчика».

• Фантастические элементы: Оживление игрушек, способность животных разговаривать, появление волшебных царств – все это создает фон для действия. Фантастическое здесь не просто декорация, а способ проникнуть в глубины человеческого сознания и показать скрытую реальность. Например, мыши, обычно ассоциирующиеся с бытом и грязью, превращаются в воинственное, организованное зло.
• Приемы создания двоемирия: Граница между реальным и фантастическим постоянно размывается. Сначала волшебство кажется частью игры, затем оно вторгается в реальную жизнь Мари, а потом и полностью поглощает ее. «Уж не спишь ли ты, Мари, – прошептал он, – уж не приснилось ли тебе, что тебя укусили?» – говорит Дроссельмейер, заставляя читателя сомневаться в реальности произошедшего.
• Мистика: Несмотря на кажущуюся «детскость» сказки, в ней присутствуют элементы мистики, характерные для Гофмана. Проклятие Мышильды, таинственные силы, управляющие судьбами – все это придает сказке оттенок готического романа, хотя и смягченного для детского восприятия.
• Звукопись: Гофман, будучи музыкантом, уделяет большое внимание звуковой стороне текста. Он использует аллитерации и ассонансы для создания атмосферы, имитации звуков битвы или описания волшебства. Например, «мышиный писк», «скрежет зубов» Мышиного короля, «бой часов» – все это создает акустический образ сказки.
• Тропы и фигуры:
  • Метафоры: «Ореховая скорлупа» как метафора внешней непривлекательности, под которой скрывается благородная сущность.
  • Сравнения: «Глаза ее сияли, как две большие звезды» – для описания восторга Мари.
  • Олицетворения: Игрушки, которые говорят и действуют как люди.
  • Эпитеты: «Зловещий писк», «блестящие сабли», «таинственный крестный» – создают яркие образы и передают эмоциональное состояние.

Стилистика Гофмана в «Щелкунчике» характеризуется сочетанием детального, почти натуралистического описания повседневности с буйством фантазии. Это создает особый контраст, усиливающий ощущение чуда и тайны, делая сказку не просто развлекательной, но и глубоко психологической. Но не стоит ли задуматься: действительно ли эта сказка так проста, как кажется на первый взгляд, или она лишь маскирует за детским сюжетом гораздо более глубокие, философские вопросы о человеческой природе?

Поэтика сказки А. Погорельского «Черная курица, или Подземные жители»

Сказка Антония Погорельского (настоящее имя – Алексей Алексеевич Перовский) «Черная курица, или Подземные жители», опубликованная в 1829 году, занимает особое место в истории русской детской литературы. Это произведение, пронизанное духом романтизма, но с сильным дидактическим и нравственным посылом, представляет собой уникальный сплав волшебства и глубокого психологического анализа.

Историко-литературный контекст и место сказки в творчестве Погорельского

Антоний Погорельский (1787–1836) был племянником известного писателя и историка Н. М. Карамзина, что обеспечило ему доступ к культурным и литературным кругам. Он был одним из первых русских авторов, кто активно осваивал формы и идеи западноевропейского романтизма, особенно немецкого. В его творчестве ощутимо влияние таких мастеров, как Э.Т.А. Гофман и Л. Тик, которых он знал лично благодаря своим путешествиям по Европе. Однако русский романтизм, к которому принадлежал Погорельский, имел свои особенности, отличаясь от немецкого большей склонностью к морализаторству и дидактике, а также менее выраженным интересом к гротеску и «темной» стороне иррационального. Русский романтизм чаще обращался к национальной истории, фольклору и, в большей степени, к нравственным и социальным проблемам.

«Черная курица» стала одним из первых произведений русской литературы, написанных специально для детей, но при этом имеющих глубокий философский подтекст. Она была создана для племянника автора, будущего писателя Алексея Константиновича Толстого, и предвосхитила появление многих классических образцов русской детской литературы. В отличие от Гофмана, который часто погружает читателя в мир иррационального без явных моральных выводов, Погорельский использует фантастическое как инструмент для нравственного воспитания.

В творчестве Погорельского «Черная курица» стоит особняком, поскольку большинство его других произведений, таких как «Двойник, или Мои вечера в Малороссии» или «Лафертовская маковница», ориентированы на взрослую аудиторию и содержат более выраженные мистические и готические элементы. Однако именно в «Курице» он сумел органично соединить волшебство с педагогическими целями, создав произведение, актуальное и по сей день.

Система образов и их функции

Система образов в «Черной курице» четко подчинена идее нравственного становления героя.

• Алеша: Десятилетний мальчик, главный герой сказки. Он добрый, прилежный, мечтательный, но в то же время легко поддается искушениям и гордыне. Его образ – это образ ребенка на пороге взросления, перед которым стоит выбор между добром и злом, скромностью и тщеславием. Алеша проходит путь от невинности к падению и покаянию, что делает его характер динамичным и психологически убедительным. Он является носителем главной дидактической идеи: истинные ценности заключаются в трудолюбии, скромности и доброте, а не в легкой славе.
• Чернушка (Министр подземного царства): Фантастический образ, волшебный помощник Алеши, а затем и его наставник. Сначала Чернушка кажется обычной курицей, но затем раскрывается как мудрый и могущественный житель подземного мира. Ее функция – быть проводником Алеши в мир чудес и, одновременно, его совестью. Чернушка символизирует не только волшебство, но и мудрость, доброту и преданность. Она дает Алеше волшебное зернышко, но предупреждает о последствиях его неправильного использования, тем самым олицетворяя принцип нравственной ответственности.
• Жители подземного царства (Король, рыцари, пажи): Эти образы создают полноценный волшебный мир, который противопоставляется реальному. Король Подземного царства – мудрый и справедливый правитель, но при этом он ограничен в своих возможностях волшебными законами. Рыцари и пажи – свита, подчеркивающая торжественность и значимость этого мира. Их функция – служить фоном для нравственного испытания Алеши и олицетворять идеал благородства и чести, которого Алеша не всегда придерживается.
• Другие персонажи: Директор пансиона, учителя, другие мальчики – они представляют обыденный мир, в котором живет Алеша. Их реакции на его успехи и падение служат зеркалом для раскрытия его характера и последствий его поступков.

Взаимодействие этих образов формирует сложный морально-психологический ландшафт, где каждый персонаж выполняет определенную роль в нравственном воспитании главного героя.

Сюжетно-композиционные особенности и мотивы

Сюжет «Черной курицы» разворачивается как история нравственного падения и искупления, что типично для романтической сказки с дидактическим уклоном.

Фабула:

1. Алеша, воспитанник пансиона, спасает черную курицу от повара.
2. Чернушка раскрывает свою истинную сущность и приводит Алешу в подземное царство.
3. Король подземного царства дарует Алеше волшебное конопляное зернышко, дающее знания, но с условием хранить тайну и не гордиться.
4. Алеша легко учится, становится всеобщим любимцем, но начинает гордиться, лениться и нарушать обещания.
5. Он теряет зернышко и не может вспомнить уроки, которые учил с его помощью.
6. Чернушка пытается помочь, но Алеша выдает тайну.
7. Подземное царство вынуждено переселиться, Чернушка прощается с Алешей.
8. Алеша переживает глубокое раскаяние и возвращается к прежнему трудолюбию и доброте.

Сюжетно-композиционная структура сказки имеет кольцевой характер: Алеша начинает как добрый и прилежный мальчик, проходит через искушение и падение, а затем, осознав свои ошибки, возвращается к своим первоначальным качествам, но уже на более высоком уровне нравственного самосознания. Главный конфликт – внутренний, между добром и злом в душе Алеши, между его скромностью и гордыней.

Мотивы, характерные для романтической и дидактической литературы:

• Мотив искушения: Волшебное зернышко, дарующее легкие знания, становится искушением для Алеши, проверяя его на прочность.
• Мотив тайны: Необходимость хранить тайну подземного царства и волшебного зернышка становится ключевым элементом сюжета, раскрывающим характер Алеши.
• Мотив памяти и забвения: Потеря зернышка приводит к забвению знаний, что символизирует потерю нравственных ориентиров. Восстановление памяти – это возвращение к истинным ценностям.
• Мотив долга и ответственности: Алеша несет ответственность за судьбу подземного царства, нарушая которую, он причиняет вред не только себе, но и другим.
• Мотив нравственного выбора: Сказка постоянно ставит героя перед выбором между легким путем и путем труда, между эгоизмом и альтруизмом.
• Мотив перевоспитания: Центральный для сказки, показывающий возможность исправления и роста даже после ошибок.

Художественные приемы и стилистика

Погорельский использует ряд художественных приемов, характерных для романтизма, но подчиняет их дидактической цели.

• Фантастическое допущение как средство раскрытия внутреннего мира героя: Фантастические события (ожившая курица, подземное царство, волшебное зернышко) служат не просто для развлечения, а для экстериоризации внутренних переживаний Алеши. Его гордыня, лень, эгоизм проявляются и усиливаются благодаря волшебству, а затем преодолеваются через осознание последствий. Волшебство здесь – это катализатор нравственного развития.
• Приемы создания двоемирия: Реальный мир пансиона, с его строгостью и скукой, противопоставляется яркому, таинственному подземному царству. Однако в отличие от Гофмана, где миры часто переплетаются, у Погорельского они более четко разделены и выполняют функцию контраста. Подземный мир – это не только источник чудес, но и место строгих правил, нарушив которые, Алеша теряет к нему доступ.
• Символика:
  • Черная курица: Символ тайны, мудрости, волшебства, но также и символ жертвенности и преданности. Черный цвет может ассоциироваться с тайной, магией, но без негативного подтекста.
  • Волшебное зернышко: Символ легкого, незаслуженного успеха, искушения, но также и символ памяти.
  • Подземное царство: Символ скрытых знаний, глубины сознания, а также места, где действуют строгие моральные законы.
• Возможное использование масонской символики: Некоторые исследователи видят в «Черной курице» элементы масонской символики, что было бы неудивительно, учитывая связь Погорельского с масонскими ложами.
  • Подземное царство может быть истолковано как масонская ложа или аллегория пути инициации, где герой проходит испытания и получает тайные знания.
  • Король Подземного царства может символизировать Великого Мастера, а Чернушка – наставника или проводника.
  • Волшебное зернышко, дающее знания, может быть аналогом тайных знаний, передаваемых в ложе.
  • Мотив долга и сохранения тайны также глубоко перекликается с масонскими принципами.
  • Нравственное падение Алеши после получения незаслуженных знаний и несоблюдения клятвы может трактоваться как нарушение масонских принципов, ведущее к потере благодати и отлучению.

Эти интерпретации придают сказке дополнительную глубину и позволяют рассматривать ее как притчу о нравственном совершенствовании через систему испытаний и тайн.

Стилистика Погорельского более дидактична и ясна по сравнению с Гофманом. Его язык прозрачен, ориентирован на детского читателя, но при этом содержит элементы торжественности и эмоциональной насыщенности, особенно в описаниях подземного царства и переживаний Алеши. Автор стремится не столько запутать читателя в лабиринтах фантазии, сколько донести до него четкую моральную идею.

Сопоставительный анализ поэтики сказок

Сопоставительный анализ «Щелкунчика и Мышиного короля» Э.Т.А. Гофмана и «Черной курицы, или Подземных жителей» А. Погорельского выявляет как поразительные общие черты, обусловленные принадлежностью к романтической эстетике и жанру литературной сказки, так и глубокие индивидуальные различия, отражающие национальные литературные традиции и авторские интенции.

Общие черты и точки соприкосновения

Несмотря на различие в культурных контекстах, обе сказки имеют ряд фундаментальных сходств:

1. Тематика детства и перехода из реального в фантастический мир: Обе сказки ставят в центр повествования ребенка – Мари у Гофмана и Алешу у Погорельского. Именно детская душа, чистая и восприимчивая к чудесам, становится проводником в мир фантастики. Для обоих авторов детство – это не просто этап жизни, а особое состояние бытия, когда границы между явью и сном, возможным и невозможным, еще не так жестки, как у взрослых. Переход из реального мира в фантастический происходит постепенно: у Гофмана это рождественская ночь, когда оживают игрушки; у Погорельского – спасение Чернушки, открывающее дверь в подземное царство.
   • Пример из Гофмана: «Мари была очень добрая девочка, но все же иногда она, как и все дети, любила побаловаться. Она сидела на коленях у матушки и слушала о том, как чудесен мир, если только суметь разглядеть в нем волшебство».
   • Пример из Погорельского: «Алеша был мальчик добрый, ласковый, но очень нежный и впечатлительный. Ему часто казалось, что он видит и слышит то, чего другие не замечают».
2. Нравственное испытание героя: И Мари, и Алеша проходят через серию испытаний, которые формируют их личности. Для Мари это испытание верности и смелости в борьбе со злом, для Алеши – испытание гордыней, ленью и ответственностью. В обоих случаях волшебный мир не является просто местом развлечений, а ареной для проверки моральных качеств.
   • Мари: «Она схватила саблю и, не помня себя, кинулась на врага, чтобы спасти своего Щелкунчика».
   • Алеша: «Он был очень доволен своим успехом и уже не так прилежен к наукам, как прежде. Ему казалось, что он все знает, и стал он лениться».
3. Система образов:
   • Дети-герои: Мари и Алеша – центральные фигуры, через чье восприятие раскрывается мир сказок. Оба обладают богатым внутренним миром и способностью верить в чудеса.
   • Волшебные помощники: Щелкунчик (Принц) для Мари и Чернушка (Министр) для Алеши. Оба персонажа являются носителями тайного знания и проводниками в фантастический мир, а также объектами заботы и привязанности главных героев.
   • Антагонисты: Мышиный король у Гофмана и, в некотором смысле, сам Алеша (его пороки) у Погорельского. Если Мышиный король – это внешнее, осязаемое зло, то в «Черной курице» антагонист более внутренний и метафоричный, хотя и проявляется в разрушительных последствиях неправильного выбора Алеши.
4. Использование двоемирия и фантастики:
   • Двоемирие: В обеих сказках четко прослеживается разграничение обыденного, реального мира (дом Штальбаумов, пансион) и фантастического (Кукольное царство, Подземное царство). Это разделение подчеркивает романтическую идею о существовании идеального мира, недоступного большинству.
   • Фантастика: Ожившие игрушки, говорящие животные, волшебные зернышки – фантастическое допущение является ключевым элементом, который запускает сюжет и раскрывает проблематику. Оно позволяет авторам выйти за рамки обыденности и исследовать глубинные психологические и нравственные вопросы.

Индивидуальные особенности и различия

Несмотря на общие романтические корни, Гофман и Погорельский создали уникальные художественные миры, отличающиеся стилистикой, глубиной психологизма и философской насыщенностью.

1. Стилистика и атмосфера:
   • Гофман: Стиль Гофмана более сложный, многослойный, гротескный. Он мастерски смешивает комическое и трагическое, прекрасное и уродливое. Атмосфера «Щелкунчика» часто тревожна, таинственна, насыщена мистическими предчувствиями. Звукопись, характерная для Гофмана, создает богатую акустическую палитру, будь то «скрежет зубов» Мышиного короля или «нежный звон» колокольчиков. Использование аллитераций и ассонансов усиливает эмоциональное воздействие и погружает читателя в мир сказки, например: «страшный скрежет», «мрачный мрак».
   • Погорельский: Стиль Погорельского более ясный, прозрачный, ориентированный на дидактику. Атмосфера «Черной курицы» менее мрачна, хотя и содержит элементы тайны. Она проникнута морализаторским тоном, но без излишней сухости. Язык Погорельского более лиричен и эмоционален в описаниях внутренних переживаний Алеши.
2. Глубина психологизма и характер конфликта:
   • Гофман: В «Щелкунчике» психологизм проявляется в исследовании детского сознания, его способности к вере и любви. Конфликт носит преимущественно внешний характер – это борьба со злом (Мышиным королем), хотя и имеет символическое внутреннее измерение (победа добра над уродством). Гофман глубже проникает в подсознательное, его фантастика часто отражает скрытые страхи и желания.
   • Погорельский: В «Черной курице» психологизм сфокусирован на внутреннем мире Алеши, на его нравственном становлении и борьбе с собственными пороками. Конфликт является главным образом внутренним – борьба между скромностью и гордыней, трудолюбием и ленью. Фантастика здесь служит инструментом для экстериоризации этих внутренних конфликтов.
3. Философская насыщенность и функция фантастики:
   • Гофман: Фантастика у Гофмана служит для глубинного осмысления реальности, для проявления ее скрытых сторон. Сказка поднимает вопросы о природе красоты, об истинной ценности, о борьбе за идеал. Двоемирие не просто противопоставляет миры, а показывает их взаимопроникновение, делая реальность многомерной. Концепция «читательского колебания» Ц. Тодорова здесь максимально применима: читатель постоянно балансирует между рациональным и иррациональным объяснением событий.
   • Погорельский: Фантастика у Погорельского носит более дидактический и нравственный характер. Чудеса и волшебные события служат для преподавания моральных уроков, для демонстрации последствий неправильного выбора. Сказка прямолинейно учит трудолюбию, скромности, ответственности. Двоемирие здесь – это скорее противопоставление мира идеальных ценностей и мира обыденности, где эти ценности могут быть потеряны. Его подземное царство – это не столько мистический мир, сколько метафора нравственного испытания.
4. Специфические художественные приемы:
   • Гофман: Широко использует гротеск, иронию, мотив двойничества (Щелкунчик/Принц). Его фантастика более автономна и самоценна.
   • Погорельский: Активно использует аллегории, символику (Черная курица как символ тайны и совести), а также, возможно, масонскую символику, что придает сказке дополнительные пласты смысла, связанные с идеями самосовершенствования и братства.

Таким образом, обе сказки, будучи плотью от плоти романтической эпохи, демонстрируют уникальные подходы к осмыслению детского мира, фантастики и нравственности. Гофман погружает в мир мистического и иррационального, а Погорельский использует его для достижения педагогических целей, создавая притчу о добре и зле.

Влияние романтизма и значение сказок в развитии детской литературы

Сказки Э.Т.А. Гофмана и А. Погорельского не просто отражают романтическую эстетику, но и активно формируют ее, особенно в контексте детской литературы. Их произведения стали вехами, определившими дальнейшее развитие жанра и восприятие ребенка как полноценного субъекта художественного мира.

Романтические традиции в «Щелкунчике» и «Черной курице»

Обе сказки являются ярким воплощением европейских романтических традиций, преломленных сквозь призму индивидуального авторского стиля и национального контекста.

1. Двоемирие: Это, пожалуй, наиболее очевидный и фундаментальный элемент романтизма, присутствующий в обеих сказках.
   • В «Щелкунчике» двоемирие проявляется в контрасте между бюргерским, несколько ограниченным миром семьи Штальбаум и бесконечным, удивительным Кукольным царством. Мари, как истинный романтический герой, способна преодолеть границу между этими мирами благодаря своей вере и воображению. Мир игрушек для нее становится более реальным, чем мир взрослых, неспособных видеть чудеса.
   • В «Черной курице» двоемирие представлено противопоставлением скучного, строгого пансиона и волшебного, таинственного Подземного царства. Для Алеши Подземное царство является воплощением идеала, свободы и тайных знаний. Однако, в отличие от Гофмана, где миры могут сливаться, у Погорельского они более четко разделены, и доступ в идеальный мир обусловлен нравственным поведением.
2. Культ чувства и индивидуальности: Романтики превозносили значение чувств, интуиции и уникальности личности над холодным рассудком.
   • В «Щелкунчике» именно чистая, искренняя любовь и сострадание Мари к Щелкунчику становятся движущей силой сюжета и ключом к его спасению. Рациональные объяснения взрослых отвергаются, уступая место детской вере.
   • В «Черной курице» хотя и присутствует дидактический элемент, чувства Алеши – его одиночество, стремление к дружбе, а затем гордыня, стыд и раскаяние – играют центральную роль в его нравственном развитии. Сказка подчеркивает ценность внутреннего мира ребенка и его способность к глубоким переживаниям.
3. Мистика и фантастика: Интерес к сверхъестественному, таинственному и чудесному – неотъемлемая часть романтизма.
   • Гофман в «Щелкунчике» использует мистику и фантастику для создания атмосферы загадочности и иррациональности. Ожившие игрушки, говорящие мыши, магические превращения – все это призвано нарушить обыденное восприятие мира и заставить читателя заглянуть за его пределы.
   • Погорельский в «Черной курице» также вводит фантастические элементы (говорящая курица, волшебное зернышко, подземное царство), но использует их более утилитарно – как средство для нравственного воспитания и раскрытия внутреннего мира героя. Его мистика служит фоном для моральной притчи, а не самоцелью.
4. Мотивы «чудесного помощника» и «спасения»: Эти мотивы, характерные для фольклорных сказок, в романтическом контексте приобретают новые смысловые оттенки.
   • Щелкунчик для Мари и Чернушка для Алеши выступают в роли чудесных помощников, которые не только даруют волшебные возможности, но и становятся объектами привязанности и нравственной ответственности.
   • Мотив спасения проявляется как в буквальном смысле (Мари спасает Щелкунчика, Алеша спасает Чернушку), так и в метафорическом – спасение души героя от пороков (Алеша) или спасение идеала (Мари).

Несмотря на эти общие черты, важно отметить различия в преломлении романтических идей. Немецкий романтизм, представленный Гофманом, зачастую более склонен к гротеску, иронии, исследованию темных глубин человеческой психики и иррационального. Русский романтизм, особенно в его ранних проявлениях у Погорельского, часто сохраняет дидактическую направленность, стремясь к нравственному назиданию и формированию добродетелей, что является отголоском просветительской традиции.

Место сказок в контексте детской литературы XIX века

«Щелкунчик» и «Черная курица» оказали колоссальное влияние на развитие жанра литературной сказки для детей, став эталонными произведениями своего времени и предвосхитив многие тенденции.

• Новаторство Гофмана: «Щелкунчик» стал одним из первых произведений, где детский мир был представлен не как упрощенная версия взрослого, а как самоценная, сложная реальность, способная к глубоким переживаниям и взаимодействию с миром фантазии. Гофман отказался от прямолинейного морализаторства, характерного для дидактических сказок XVIII века, предложив многоуровневое повествование, которое одинаково интересно как детям, так и взрослым. Он показал, что детская сказка может быть глубокой философией, спрятанной под покровом волшебства. Его влияние прослеживается в европейской литературе, особенно в развитии жанра фантастической и психологической сказки. Он заложил основы для авторов, которые исследовали внутренний мир ребенка и его связь с иррациональным.
• Вклад Погорельского: «Черная курица» стала первым оригинальным художественным произведением русской литературы, написанным специально для детей, которое вышло за рамки пересказов народных сказок или западных образцов. Погорельский продемонстрировал, что русская детская литература может быть самостоятельной и нести в себе глубокий национальный и нравственный смысл. Он мастерски соединил элементы волшебной сказки с педагогическими целями, создав жанр «нравственной фантастической сказки». Его произведение оказало огромное влияние на последующих русских авторов, таких как В. Одоевский, В. Жуковский и даже А. С. Пушкин, которые активно разрабатывали жанр литературной сказки, часто с дидактическим или философским подтекстом. «Черная курица» заложила традицию, в которой фантастика служит не только для развлечения, но и для глубокого осмысления нравственных проблем.

Обе сказки стали мостиком между фольклорной традицией и новой, авторской литературой для детей, обогатив ее психологизмом, символизмом и философской глубиной, характерными для романтизма. Они доказали, что детская литература может быть не менее сложной и значимой, чем литература для взрослых, и при этом сохранять свою уникальную привлекательность для юного читателя.

Заключение

Сопоставительный литературоведческий анализ поэтики детских сказок Э.Т.А. Гофмана «Щелкунчик и Мышиный король» и А. Погорельского «Черная курица, или Подземные жители» убедительно продемонстрировал, что оба произведения являются квинтэссенцией романтической эпохи, в то же время отражая уникальность авторских дарований и национальных литературных традиций.

Мы определили, что в поэтике Э.Т.А. Гофмана центральное место занимают мотивы двоемирия, сна и яви, гротеска и мистики. Его «Щелкунчик» – это не просто рождественская история, а глубокое философское размышление о борьбе света и тьмы, красоты и уродства, где фантастическое проникает в реальность, заставляя читателя постоянно колебаться между рациональным и иррациональным. Система образов, особенно Мари, Щелкунчика и Дроссельмейера, воплощает идею о победе истинных чувств над обыденностью, а художественные приемы, такие как звукопись и обилие тропов, создают насыщенную, почти осязаемую атмосферу волшебства.

В свою очередь, поэтика А. Погорельского в «Черной курице» также опирается на двоемирие и фантастическое допущение, но использует их преимущественно в дидактических целях. Его сказка – это притча о нравственном становлении Алеши, о борьбе с гордыней и ленью. Образы Чернушки и жителей Подземного царства служат катализатором внутренних конфликтов героя, а фантастические события экстериоризируют его психологические переживания. Стилистика Погорельского, хотя и романтическая, более прозрачна и нацелена на прямое нравственное назидание, возможно, с элементами масонской символики, добавляющей произведению глубины.

Сопоставительный анализ выявил общие черты, такие как центральное положение ребенка-героя, прохождение нравственного испытания, использование волшебных помощников и антагонистов, а также ключевую роль двоемирия и фантастики. Однако были обнаружены и значительные индивидуальные различия: если Гофман стремится к глубинному осмыслению реальности через иррациональное, погружая читателя в мир сложной эстетики и психологической двойственности, то Погорельский использует фантастику как инструмент для формирования моральных качеств, создавая более четкую дидактическую притчу. Гофман более тяготеет к гротеску и эстетике чистого романтизма, тогда как Погорельский сохраняет связь с просветительской традицией, акцентируя внимание на воспитательной функции.

Обе сказки являются бесценным вкладом в развитие детской литературы XIX века. «Щелкунчик» Гофмана стал образцом европейской романтической сказки, показав, как глубокие философские идеи могут быть воплощены в форме, доступной детям, и оказал влияние на мировую культуру (например, через балет Чайковского). «Черная курица» Погорельского ознаменовала становление русской оригинальной детской литературы, продемонстрировав возможность создания произведений, сочетающих волшебство с глубоким нравственным содержанием, и заложила основы для многих последующих русских авторов.

В современном понимании феномена романтической сказки для детей, сопоставительный анализ этих двух произведений подчеркивает их непреходящую художественную ценность. Они напоминают нам о важности веры в чудеса, о необходимости нравственного выбора и о том, что детский мир, с его безграничным воображением, способен открыть двери в самые потаенные уголки бытия. Эти сказки продолжают учить, вдохновлять и заставлять задуматься, подтверждая, что истинное искусство не имеет временных и культурных границ.

Список использованной литературы

1. Берковский, Н. Я. Гофман // Берковский Н. Я. Романтизм в Германии. – Ленинград : Художественная литература, 1973.
2. Виткоп-Менардо, Г. Гофман. – Екатеринбург : Урал ЛТД, 1999.
3. Гофман, Э. Т. А. Щелкунчик и Мышиный король // Литературные сказки зарубежных писателей. – Москва : Детская литература, 1982.
4. Гриценко, З. А. Детская литература. Методика приобщения детей к чтению : учеб. пособие для студ. фак. дошк. воспитания высш. пед. учеб. заведений. – Москва : Издательский центр «Академия», 2004. – 320 с.
5. Зубарева, Е. Детская литература XIX века // Детская литература: Учеб. пособие для учащихся по спец. «Дошкольное воспитание» / В. П. Аникин, В. В. Агеносов, Э. З. Ганкина и др. ; под ред. Е. Е. Зубаревой. – 3-е изд., дораб. – Москва : Просвещение, 1989. – 399 с.
6. Иванова, Э. Сказка и её читатели в современных зарубежных исследованиях // Библиотековедение и библиография за рубежом. – 1986. – Вып. 107.
7. История зарубежной литературы XIX века, часть первая / под ред. проф. А. С. Дмитриева. – Москва : Изд-во Моск. ун-та, 1979. – 572 с.
8. Ленский, Б. Сказка в педагогическом отношении // Семья и школа. – 1980. – № 10.
9. Льюис, К. Лев, колдунья и платяной шкаф. – Москва : Эксмо, 2012.
10. Михайлова, А. Современный ребёнок и сказка: Проблемы диалога. – Москва, 2002.
11. Мотив в литературном произведении = Motive in a literary work // КиберЛенинка. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/motiv-v-literaturnom-proizvedenii-motive-in-a-literary-work (дата обращения: 27.10.2025).
12. Мотив в литературе. Проблема определения понятия // LibQ. – URL: https://libq.ru/literaturovedenie/motiv-v-literature-problema-opredelenija-ponjatija.html (дата обращения: 27.10.2025).
13. Мотив в художественном произведении // ТекстоЛогия.ру. – URL: http://www.textologia.ru/istoriya/literaturnoe-proizvedenie/motiv-v-hudojestvennom-proizvedenii/?q=463&n=1295 (дата обращения: 27.10.2025).
14. Нагибин, Ю. О сказках и сказочниках // Литературные сказки зарубежных писателей. – Москва : Детская литература, 1982.
15. Немзер, А. Тринадцать таинственных историй // Русская романтическая новелла / сост., подгот. текста, вступ. статья А. Немзера. – Москва : Художественная литература, 1989. – 384 с.
16. Писатели нашего детства. 100 имён : Биографический словарь : В 3 ч. – Москва, 1988 – 2000.
17. Погорельский, А. Чёрная курица, или Подземные жители // Волшебные повести / А. Погорельский ; вступ. слово С. Сапожкова ; послесл. и примеч. В. Аникина ; худож. Б. Дехтерёв. – Москва : Детская литература, 2007. – 156 с. : ил. – (Школьная библиотека).
18. Понятие романтизма в литературе // Литсеть. – URL: https://litvo.ru/literatura/ponjatie-romantizma-v-literature.html (дата обращения: 27.10.2025).
19. Поэтика // Gufo.me : Словарь литературных терминов. – URL: https://gufo.me/dict/literary_terms/%D0%9F%D0%9E%D0%AD%D0%A2%D0%98%D0%9A%D0%90 (дата обращения: 27.10.2025).
20. Поэтика // Gufo.me : Большая Советская энциклопедия. – URL: https://gufo.me/dict/bse/%D0%9F%D0%9E%D0%AD%D0%A2%D0%98%D0%9A%D0%90 (дата обращения: 27.10.2025).
21. Русские детские писатели. XIX век : Биобиблиографический словарь / под ред. М. И. Мещеряковой. – Москва, 1997.
22. Сапожков, С. «Гений, парадоксов друг…» // Погорельский А. Волшебные повести / А. Погорельский ; вступ. слово С. Сапожкова ; послесл. и примеч. В. Аникина ; худож. Б. Дехтерёв. – Москва : Детская литература, 2007. – 156 с. : ил. – (Школьная библиотека).
23. Сафрански, Р. Гофман / Пер. с нем. ; вступ. статья Д. В. Балакирева. – Москва : Молодая гвардия, 2005. – 383 [1] с. : ил. – (Жизнь замечательных людей: Сер. Биогр. ; вып. 946).
24. Тик, Л. И. Эльфы // Тик Л. И. Фантазии. – Москва : Художественная литература, 1982.
25. Трактовка понятия «литературная сказка», основные черты жанра // Литсеть. – URL: https://litset.ru/modules/articles/article.php?id=38 (дата обращения: 27.10.2025).
26. Фантастика // Gufo.me : Энциклопедия эпистемологии и философии науки. – URL: https://gufo.me/dict/philosophy/%D0%A4%D0%90%D0%9D%D0%A2%D0%90%D0%A1%D0%A2%D0%98%D0%9A%D0%90 (дата обращения: 27.10.2025).
27. Феоктистов, И. К вопросу о детском чтении. – Санкт-Петербург, 1891.
28. Что такое романтизм в литературе // Блог Skysmart. – URL: https://blog.skysmart.ru/articles/literatura/chto-takoe-romantizm/ (дата обращения: 27.10.2025).
29. Шаров, А. Волшебники приходят к людям: книга о сказке и сказочниках. – Москва : Детская литература, 1985.