Постмодернистские концепции права: от деконструкции к метамодерну в правовой реальности

В 1970-х годах, когда Ж.-Ф. Лиотар представил миру свою знаменитую работу «Состояние постмодерна», он охарактеризовал эпоху как период глубоких кризисных явлений, охвативших общество, культуру и науку. Этот период, дословно означающий «послесовременность», стал не просто временным отрезком, но и новым культурным самосознанием, оказавшим колоссальное влияние на все сферы человеческой деятельности, включая право. Актуальность исследования постмодернистских концепций права для современной юриспруденции и философии права трудно переоценить. Мы живем в эпоху, когда традиционные устои и универсальные истины подвергаются сомнению, а правовая реальность становится все более сложной и многогранной. Постмодернизм, по своей сути, представляет собой не просто критику, но фундаментальное переосмысление модернистских парадигм, которые долгое время служили основой для понимания права.

Данная работа ставит своей целью систематизированное исследование постмодернистских подходов к праву, охватывающее их философские предпосылки, ключевые концепции, практические последствия и критические оценки. Мы проследим, как постмодернистское мышление, возникшее как реакция на кризис модерна, повлияло на онтологию и гносеологию права, переосмыслило категории справедливости и прав человека, а также породило новые феномены, такие как «живое право» и «творческое правосудие». Особое внимание будет уделено вызовам, которые постмодернизм ставит перед правовой системой в условиях медиатизации, индустриализации и цифровизации. В конечном итоге, мы рассмотрим концепцию метамодерна как новую, синтетическую парадигму, способную предложить перспективные пути для осмысления будущего права.

Философские предпосылки и сущность постмодернизма как культурно-исторического феномена

Постмодернизм — это не просто модное течение, а глубокая философская реакция на интеллектуальные установки и ценности западной философии периода Нового времени (приблизительно XVII-XIX вв.), напрямую отрицающая идеи Просвещения. Он определяет содержание культуры конца XX века и продолжает оказывать влияние на право, политику, экономику XXI века. Можно ли игнорировать этот мощный культурно-исторический сдвиг, если он уже изменил основы нашего понимания мира?

Исторический и философский контекст возникновения постмодерна

Термин «состояние постмодерна», введенный Ж.-Ф. Лиотаром в 1970-е годы, стал своего рода диагнозом эпохи, связывая его с кризисными явлениями, поразившими модернистскую парадигму. Модерн, с его непоколебимой верой в силу человеческого разума, социальный и научный прогресс, господство человека над природой, социальную справедливость и гуманизм, начал давать трещины уже с середины XIX века. Именно тогда появились мыслители, чьи идеи стали фундаментом для будущей постмодернистской критики.

Ключевыми фигурами, предвосхитившими закат модернистских метанарративов, были:

• Карл Маркс, который через свой материалистический анализ общества подверг сомнению универсальность буржуазных идеалов и показал, как экономические отношения формируют право и идеологию, обнажая классовый характер кажущихся объективными социальных институтов.
• Фридрих Ницше, провозгласивший «смерть Бога» и критиковавший моральные и ценностные основы западной цивилизации, подрывая веру в абсолютные истины и универсальные моральные нормы. Его концепция «воли к власти» предвосхитила постмодернистское понимание знания как инструмента доминирования.
• Зигмунд Фрейд, чьи работы по психоанализу разрушили представление о человеческом разуме как о полностью рациональном и контролирующем, выявив мощное влияние бессознательного и иррациональных движений на человеческое поведение, тем самым подорвав модернистскую веру в просвещенный субъект.

Эти мыслители, каждый по-своему, заложили основу для пересмотра фундаментальных категорий модерна, подготовив почву для постмодернистского скептицизма в отношении универсальности, объективности и линейного прогресса.

Отличительные черты постмодернистского мышления

Постмодернизм — это прежде всего философия, направленная против философии Нового времени. Он отвергает систематичность и структурность научных теорий, предлагая модель формирования знания в виде простого высказывания — дискурса. Его характерными чертами являются:

• Антиэссенциализм: Этот принцип утверждает, что слова и понятия живут собственной жизнью, не завися от изначальной воли автора. Все, чем мы являемся, сложилось в результате исторического развития и культурно обусловлено. То есть, нет неизменной, внутренней «сущности» вещей, идентичности или явлений; они конструируются в процессе социальных и языковых практик.
• Антиреализм: Постмодернизм ведет к идее о конструирующей роли языка. Объективное представление о реальности невозможно, так как мы воспринимаем ее через понятийно-конструкционную призму языка. Реальность не является чем-то независимым от наших интерпретаций, она скорее «создается» через дискурсы.
• Антиосновность: Проявляется в постмодернистской парадоксальности и отрицает существование прочных постулатов или абсолютного знания. Нет никаких универсальных, неизменных оснований для истины, морали или права, которые могли бы служить точкой отсчета.

Постмодернизм отвергает принцип наличия единой истины, базируясь на плюрализме. Он отличается потерей утвержденных и нерушимых норм, что не означает нигилизма, но нормы утрачивают универсализм и непреложность. В эпоху постмодерна моральное сознание смещается к моральному релятивизму, размывая границы моральных норм и способствуя преобладанию индивидуальной (релятивирующей) морали над общей (абсолютизирующей). Моральный релятивизм отрицает существование абсолютных добра и зла, а также обязательных нравственных норм и объективного критерия нравственности.

Постмодернизм в политике и экономике

Влияние постмодернизма не ограничивается лишь академическими дебатами, оно глубоко проникает в социальную и политическую ткань общества:

• В политике: Постмодернистская критика западного общества в конце XX века стала неофициальной философией политики идентичности. Она акцентирует внимание на уникальных опытах и правах маргинализированных групп, отвергая универсальные категории гражданства или человеческой природы. В XXI веке концепция постмодернизма в международных отношениях, характеризующаяся агностицизмом, прагматизмом, эклектизмом и анархо-демократизмом, отражает взгляды глобального политического истеблишмента и формирует внешнеполитические приоритеты и действия. Это проявляется в децентрализации международных отношений, скептицизме к крупным идеологиям и стремлении к гибким, ситуативным альянсам.
• В экономике: Постмодерн приводит к «постэкономике», где капитал эмансипируется от прежних ограничений благодаря информационным технологиям, электронным трансакциям и снижению влияния государств на национальные экономики в условиях глобализации. Это проявляется в преобладании финансово-спекулятивных мотиваций, что деформирует цикличность индустриальной экономики модерна и блокирует промышленно-технологическое развитие. Знание и информация становятся ключевыми товарами, а традиционные производственные отношения уступают место виртуальным и сетевым структурам.

Знание, информация и власть в эпоху постмодерна

В эпоху постмодернизма массовое общество сталкивается с огромным потоком информации, что приводит к дисгармоничности, и лишь немногие продолжают поиск абсолютной истины, тогда как большинство сомневается в ее существовании и возможности оптимизации общества. Ж.-Ф. Лиотар в работе «Состояние постмодерна» (1979) детально рассматривает состояние знания в постиндустриальных обществах, подчеркивая экстериоризацию знания относительно «знающего» и его тенденцию к приобретению товарной формы, что делает устаревшим принцип неотделимости знания от формирования разума и личности.

В концептуальном поле постмодерна происходит:

• Семантическая демаркация между «знанием» и «информацией»: Если знание традиционно ассоциировалось с глубоким пониманием, мудростью и формированием личности, то информация в эпоху постмодерна становится отдельным, часто деконтекстуализированным потоком данных, легко поддающимся манипуляции и коммерциализации.
• Концептуальная конвергенция «знания» и «власти»: Постмодернизм подчеркивает, что знание никогда не бывает нейтральным; оно всегда связано с властью. Кто обладает знанием, тот обладает и властью, и наоборот. В информационном обществе эта связь усиливается, поскольку контроль над потоками информации становится мощным инструментом социального управления и контроля.

Постмодернизм подрывает веру в образ как продукт индивидуального сознания, утверждая, что образы существуют до нас, и мы лишь интерпретируем их. Это означает, что наши представления о мире формируются не столько нашим личным опытом, сколько предзаданными культурными кодами и медийными конструктами. Идеологи постклассического дискурса активно используют эти аргументы, относя постмодерн к общекультурным феноменам современности и ища социально-психологическую аргументацию для объяснения необходимости освоения закономерностей постмодерного мышления для организации жизнедеятельности человека в соответствии с изменившимся миром.

Критика модернистского правопонимания и новая онтология права в постмодернизме

Постмодернизм не просто ставит под вопрос отдельные аспекты правовой системы; он радикально пересматривает сами основы, на которых строилось модернистское правопонимание. Этот подход приводит к глубокой ревизии онтологии и гносеологии права.

Кризис западного права и критика либеральной юриспруденции

Последователи постмодернизма указывают на системный кризис западного права, связанный с разрушением модернистских представлений о праве. Этот кризис проявляется в утрате веры в гуманистические идеалы и идеологии потребительства, что, по мнению некоторых мыслителей, ведет к «антропологической катастрофе». В.А. Бачинин отмечает, что постмодернизм стремится обнаружить диссонанс между личностью, обществом и государством, утверждая, что их согласованные действия в решении важных вопросов больше не требуются. Это обусловлено тем, что прежние «великие нарративы» (Grand Narratives) — такие как Просвещение, прогресс, освобождение — потеряли свою легитимность.

Исходная позиция правового постмодернизма — это ожесточенная критика модернистской, либеральной теории права, которая рассматривается как предвзятая, отражающая идеологию правящего класса и интересы власть имущих. Постмодернисты, включая «критических исследователей», отвергают попытки найти единую систему ценностей и моральных принципов в праве, как это делает, например, Р. Дворкин. Они рассматривают либеральную теорию права как типичный метанарратив, проявление доминирующего дискурса, который необходимо подорвать для освобождения подавляемых дискурсов и голосов. Либеральная юриспруденция воспринимается как форма европоцентрического доминирующего дискурса, подавляющего иные миропонимания, присущие жителям «микропространств» в фрагментированном и многомерном мире. Постмодернисты утверждают, что не существует фундаментальных принципов права, кроме тех, что заданы волей одних субъектов для устранения мнений других из юридического поля. В конечном итоге, это означает, что правовые нормы могут быть лишь инструментом власти, а не выражением универсальной справедливости.

Онтология права: от статичной системы к динамичной открытости

Постмодернизм в юриспруденции направлен на переосмысление традиционной классической теории права, за приближение юридической теории к практике и за переосмысление закрытости системы права. Традиционное представление о праве как о полной, непротиворечивой и статичной системе норм, стремящейся к универсальности, рассматривается постмодернистами как миф. Вместо этого, они утверждают, что право является динамичной системой, постоянно воспроизводимой и обновляемой.

Таким образом, онтология права в постмодернизме кардинально меняется:

• Право как открытая система: Оно понимается как принципиально открытая система, находящаяся в постоянном становлении и эволюционирующая в соответствии с нелинейными законами благодаря механизмам отбора. Это означает, что право не является фиксированным набором правил, но постоянно адаптируется и трансформируется под влиянием социальных, культурных и политических процессов.
• Историческая и социокультурная изменчивость: Постмодернизм акцентирует внимание на исторической и социокультурной изменчивости, контекстуальной обусловленности права обществом. Признание «человеческого измерения» является одной из главных особенностей постклассической парадигмы, которая исследует человеческий опыт, включая правовую социализацию, влияющую на формирование правовой реальности в современную эпоху.
• Знаково-символический характер: Представления сторонников постмодернизма о бытии права базируются на идеях релятивизма и скептицизма, сводящихся к тому, что человеческие ценности – это миф и заблуждение, поскольку все в мире относительно. Моральные и правовые ценности, согласно постмодернистам, представляют собой лишь выражение политических интересов. Поэтому право не существует само по себе, а приобретает знаково-символический характер, формируемый через дискурсы и интерпретации.

Эпистемологический сдвиг: от истины к перспетивистской рациональности

Постмодернизм радикально меняет гносеологию (теорию познания) права, а также критерии рациональности. Он отрицает существование заранее установленного, объективного смысла правового текста. Взамен он предлагает:

• Перспетивистскую рациональность: Это означает, что не существует единой, универсальной рациональности. Вместо этого, существуют множественные, несвязанные рациональности, специфичные для конкретных социальных сообществ. Рациональность рассматривается как рефлексия над языком, а не как универсальный набор логических принципов.
• Системную теорию истины: Истина в постмодернизме не является абсолютной и объективной. Она скорее конструируется в рамках определенной системы дискурсов. Критерии истины становятся социально-операционными, социально-политическими и эстетическими, а не универсально применимыми.
• Отрицание возможности познания мира на основе закономерностей: Постмодернизм отвергает возможность познания и преобразования мира на основе познанных закономерностей, считая объяснительные концепции (марксизм, фрейдизм, либерализм) «великими схемами» или идеологическими текстами. Либерализм, марксизм, фрейдизм и другие «великие схемы» критикуются как идеологически пристрастные и отражающие интересы правящих групп.

Задача философии права, по постмодернистам, – вскрыть иллюзорность представлений о правовой реальности и показать идеологическую пристрастность правовых теорий. Классическая теория права нуждается в обновлении, диктуемом социокультурными трансформациями современного общества. Кризис классической рациональности, к которой восходит формальный рационализм юристов, стал очевиден во второй половине ХХ века, что привело к смене парадигмы научного знания, в том числе в юридической сфере, в сторону методологического плюрализма. Это подразумевает, что базовые понятия права не создаются «на века», но изменяются вместе с подходами, взглядами и самим предметом исследования под влиянием экономических, политических и других преобразований.

Ключевые постмодернистские концепции права и их мыслители

Постмодернизм, будучи не единой философской системой, а скорее «мышлением» или «ситуацией», сформировал ряд мощных концепций, которые радикально изменили подходы к пониманию права. В центре этого переворота стоят работы таких мыслителей, как Жак Деррида и Мишель Фуко.

Жак Деррида и концепция правовой деконструкции

Жак Деррида, одна из центральных фигур постструктурализма и постмодернизма, предложил концепцию деконструкции, которая, по его словам, не является ни анализом, ни синтезом, ни методом в традиционном смысле. Это скорее стратегия чтения и интерпретации, которая стремится выявить скрытые смыслы, внутренние противоречия иерархий, присущих западному мышлению, особенно в бинарных оппозициях.

В контексте права, «правовая деконструкция» рассматривается как метод работы с нормативным текстом, включающий в поле внимания интерпретатора все обстоятельства, формально не связанные с применением права, но влияющие на результат правоприменения (от политического климата до личности судьи).

Основные положения деконструкции применительно к праву:

1. «Ничего не существует вне текста»: Согласно Деррида, весь мир воспринимается как бесконечный и безграничный текст. Это означает, что наше понимание реальности, включая правовую реальность, всегда опосредовано языком, дискурсами и культурными кодами. Каждый включен в рамки определенного исторического сознания, и объективность внетекстовой реальности ставится под сомнение.
2. Разрушение бинарных оппозиций: Метод деконструкции направлен на демонстрацию условности, изменчивости и амбивалентности таких классических бинарных оппозиций, как «сущность — явление», «единичное — всеобщее», «голос — письмо», «право — беззаконие». Деррида требует равноправия для обоих членов этих оппозиций, тем самым демонтируя иерархические формы европейского мышления, которые традиционно приписывали одному термину (например, «сущности» или «праву») привилегированный статус.
3. Выявление скрытых смыслов и маргинальных деталей: Применение правовой деконструкции включает выявление внутренних противоречий в тексте, отсутствия логики и взаимосвязи между понятиями. Она направлена на обнаружение скрытых смыслов и маргинальных деталей, подавляемых основным смыслом текста, тем самым восстанавливая их в позитивном праве. Это подчеркивает, что интерпретация знака или правового текста зависит от сознательного или бессознательного, эмоционального или рационального восприятия событий человеком.
4. Внесубъектный процесс: Иногда деконструкция у Деррида принимает характер внесубъектного процесса, разрушающего ранее установившиеся структуры. Это означает, что деконструкция не является актом воли интерпретатора, а скорее имманентным свойством самого текста, который содержит в себе потенциал для саморазрушения своих доминирующих смыслов.

Задача постмодернизма в данном контексте – выявить все факторы, влияющие на интерпретацию юридических текстов, и показать их множественность и контекстуальную обусловленность.

Мишель Фуко: археология, генеалогия и микрофизика власти в праве

Мишель Фуко, другой ключевой мыслитель, предложил радикально новое понимание власти, отличное от предшествующих. Его исследования опираются на «археологию» и «генеалогию» формирования юридических и политических явлений, анализируя динамику их развития.

Фуко представил инструментарий изучения властно-правовых и связанных с ними практик (юридических, политических, экономических, информационных), характерных для определенных социальных групп. Этот инструментарий включает:

• «Археология знания» (1960-е гг.): Метод, направленный на изучение исторических условий возникновения и трансформации дискурсов, правил их формирования и функционирования в определенную эпоху. Фуко рассматривает знание не как универсальную истину, а как исторически обусловленную систему высказываний, формирующуюся в рамках конкретных «архивов».
• «Генеалогия власти-знания» (1970-е гг.): В отличие от археологии, генеалогия фокусируется на власти. Фуко исследовал, как власть не просто репрессирует, но и производит знание, дискурсы, истины и даже субъектов. Концепция «власти-знания» Фуко указывает на то, что большая часть знаний в ключевых областях культуры неотделима от властных отношений, которые эти знания подкрепляют.
• «Эстетика существования» (1980-е гг.): Этот поздний этап исследований Фуко фокусируется на «техниках работы над собой», или практиках самоформирования субъекта, его этического отношения к себе и другим.

Значительная часть исследований Фуко посвящена проблемам становления и развития властеотношений, форм юридической рациональности, практик государственного управления. Среди его ключевых работ — «История безумия в классическую эпоху» (1961), «Надзирать и наказывать» (1975) и «История сексуальности» (1976-1984), где он исследует генезис и природу власти, включая формы юридической рациональности и практики государственного управления.

Концепция власти Фуко:

Власть, по Фуко, — сложная категория, понять сущность которой невозможно без рассмотрения с позиций права, политики, морали, экономики и философии. Он разрушает традиционные схемы мышления и предлагает объяснение «снизу», а не с помощью самого простого, элементарного и ясного.

• Власть не сводится к государственной власти: Фуко рассматривает власть не как обладание или свойство субъекта, не как нечто, централизованное в государственных институтах или правительстве. Вместо этого власть понимается как множественность отношений сил, рассеянных по всему социальному пространству, постоянно производящихся и воспроизводящихся везде, не локализуясь в едином центре. Она не только репрессивна, но и продуктивна, порождая позитивные эффекты и знания. Отношения власти динамичны, всегда обратимы и включают постоянную борьбу.
• «Микрофизика власти»: Под властью, по Фуко, следует понимать множественность отношений силы, находящихся в области конституирования для организаций и сложных стратегических ситуаций в обществе. Пример «объяснения снизу» Фуко — это анализ «микрофизики власти» в работе «Надзирать и наказывать», где он показывает, как власть действует через конкретные, кажущиеся незначительными пространственно-временные дисциплинарные практики (например, в тюрьмах), а не только через крупные государственные структуры или явное принуждение. Он исследует тюрьму как «идеальную лабораторию» для выявления инварианта функционирования всего общества и чистейшего проявления власти.
• Три исторических типа политической власти: Фуко выделяет три исторических типа политической власти в западном мире, которые появлялись в разные периоды, накладывались друг на друга и формировали комплекс стратегий власти, названный «правительственностью»:
  1. Суверенная власть: Власть монарха, обладающего правом на жизнь и смерть. Это традиционная форма власти, сосредоточенная в фигуре правителя.
  2. Дисциплинарная власть: Появляется в XVII-XVIII веках, направлена на формирование «послушных тел» через надзор, контроль, нормализацию и наказание в таких институтах, как тюрьмы, школы, больницы, фабрики.
  3. Биовласть: Возникает в XIX веке, фокусируется на управлении жизнью населения в целом – его здоровьем, рождаемостью, смертностью, продолжительностью жизни. Она регулирует процессы жизни и является властью над телами и популяциями.

Таким образом, Фуко показывает, что концептуальный аппарат социальных наук является «сущностно оспариваемым», а власть распределена и пронизывает все сферы общества, не сводясь к суверенной или государственной форме.

Влияние на философскую герменевтику

Постмодернизм имеет огромное значение для осмысления концептуальных изменений в понимании права, влияя на становление философской герменевтики как ведущего направления современного правопонимания.

В герменевтической парадигме постмодерна отвергается положение о том, что суд применяет нормы права чисто логическими приемами. Вместо этого утверждается, что судья понимает и применяет нормы через «желаемое право», интуитивное, зависящее от ценностных предпочтений и правового чувства. Постмодернизм поднимает герменевтику до онтологического уровня, утверждая, что реальность по своей сути является языковой. В результате категория «смысл» приобретает онтологическое измерение как продукт понимания и истолкования, то есть смысл не извлекается из текста, а конструируется в процессе его интерпретации. Это означает, что каждый правовой текст открыт для множества прочтений, и ни одно из них не может претендовать на абсолютную истину.

Последствия постмодернистского взгляда на справедливость, права человека и правовую норму

Постмодернистская мысль, подвергая сомнению фундаментальные категории модерна, неизбежно трансформирует и наши представления о ключевых правовых концепциях – справедливости, правах человека и правовой норме.

Релятивизация справедливости и критика универсализма

Одной из основных особенностей эпохи постмодерна является отказ от универсализма, который является основополагающим качеством справедливости в нормативной политической теории. В модернистском понимании справедливость представлялась как некий универсальный, объективный принцип, применимый ко всем людям и ситуациям.

Постмодернизм же, абсолютизируя различие, рассматривает справедливость как преимущественно индивидуальную и социальную ценность настоящего времени, а не как универсальное качество. Это глубоко связано с моральным релятивизмом, характерным для постмодерна, который отрицает существование абсолютных добра и зла, обязательных нравственных норм и объективного критерия нравственности. Справедливость, таким образом, становится контекстуально обусловленной, зависящей от конкретных культурных, социальных и исторических условий, а также от позиции и интересов интерпретатора. Интерпретация права в постмодерне рассматривается как проявление власти, а судьи и адвокаты – представители элиты, на чью интерпретацию влияют их моральные и политические убеждения, что подчеркивает субъективность и релятивность понимания справедливости.

Права человека: от метафизики к прагматизму

Традиционная концепция прав человека, уходящая корнями в естественное право и Просвещение, базируется на идее универсальной человеческой природы и неотъемлемых прав, присущих каждому человеку от рождения. Постмодернистская мысль подвергает эту основу серьезной критике.

По мнению постмодернистов, права человека, принципы справедливости, формального равенства, законности, демократического правового государства – это способ сохранения господства правящей власти, прикрывающий ее гегемонию. Канадский политик, историк и журналист Майкл Игнатьев (Michael Ignatieff) разделяет позицию о том, что права человека часто выводятся из исходных метафизических представлений о природе человека, что делает их инструментом легитимации существующего мирового порядка.

Критикуются такие метафизические утверждения, как изначально данное или естественное достоинство, или неотчуждаемая внутренняя ценность всех людей, поскольку постмодернисты настаивают на том, что аспекты человеческой психологии полностью определяются социальными факторами. «Природа человека» значительно отличается в разных культурах, делая универсальные права человека спорными.

Вместо поиска неоспоримых метафизических оснований, постмодернизм предлагает осмысливать права человека исходя из реальной пользы, которую они приносят людям. Это предложение подразумевает, что единственной основой прав человека в постмодернистском мире может быть прагматизм как абстрактная ценность, а их конкретное содержание всегда контекстуально обусловлено и определяется политикой в области прав человека.

Правовая норма и феномен «живого права»

В модернистской юриспруденции правовая норма воспринимается как универсальный, абстрактный и стабильный регулятор общественных отношений. Однако постмодернизм отказывается от этой догматичности и абстрактности правовых конструкций, выступая за их приближение к юридической практике, что делает юриспруденцию постмодерна более гуманистичной и практикоориентированной.

В постмодернизме правовая норма не является универсальным социальным регулятором. Она лишь необходимый элемент бытия общества, обеспечивающий упорядочение отношений, что гарантирует ему самосохранение. В отличие от модернистских представлений о универсальности правовых норм, постмодернизм рассматривает их как относительные и культурно обусловленные, допускающие множество интерпретаций. Это приводит к признанию разнообразия смыслов и содержаний в юриспруденции.

В российском юридическом дискурсе набирает обороты постмодернистская трактовка истины как социально и контекстуально сконструированного рассуждения, а правосудия — как творческого правосудия активного общества, основанного на переформулировке формальных категорий в функциональные. Эта трактовка, по мнению Е.Н. Ярковой, приводит к новому пониманию правосудия как творческого процесса, основанного на переформулировке формальных категорий в функциональные, что децентрализует сознание законодателей и правоприменителей от установок, заданных интересами господствующих слоев.

Появляется новое понятие права — «живое право» (living law), уходящее корнями в социологию права Евгения Эрлиха. В российском юридическом дискурсе «живое право» отражает понимание права как динамичной, многокомпонентной и культурно обусловленной реальности, включающей в себя не только государственные нормы, но и реальные социальные практики, обычаи и отношения. Это право, которое создается и пересоздается в повседневной жизни, в процессе взаимодействия людей, а не только нисходит «сверху» в виде законодательных актов.

Проблемы и вызовы постмодернизма в современной правовой теории и практике

Постмодернизм, возникший в 1970-х годах как реакция на кризис легитимации существующего права и законодательства, как рефлексия по поводу правовой ситуации постиндустриального общества, не только трансформирует правопонимание, но и выдвигает целый ряд проблем и вызовов, с которыми современная правовая система вынуждена сталкиваться.

Медиатизация, индустриализация и цифровизация права

В условиях постмодерна право приобретает черты, которые были немыслимы в эпоху модерна.

• Медиатизация права: Проявляется в возрастающем влиянии электронных СМИ на формирование общественных представлений и сам юридический процесс. Медиа не просто информируют о праве, но активно участвуют в его формировании, интерпретации и легитимации, влияя на общественное мнение, ожидания от правосудия и даже на исход судебных дел.
• Индустриализация права: Связана с переходом от индивидуального разрешения дел к типовому порядку, увеличением объема состязательных бумаг и сокращением времени на судебные процессы. Дж. Балкин отмечает, что власть организует «конвейер», производящий акты правоприменения. Это приводит к потере индивидуального подхода, стандартизации юридических процедур и фокусировке на эффективности, а не на уникальных обстоятельствах каждого случая.
• Цифровизация права: Ведет к созданию «нового права», отражающего реалии киберпространства. Это включает появление цифровых прав (право на доступ к цифровым технологиям, отказ от их использования, цифровую идентичность) и специфические регуляторные вызовы, такие как определение «оборота данных», борьба с дифференцированным ценообразованием платформ, защита персональных данных в условиях тотальной слежки. Цифровизация также порождает новые формы преступности и требует переосмысления традиционных понятий юрисдикции и суверенитета.

Эти процессы усложняют правовую реальность, делая ее еще более фрагментированной и менее предсказуемой.

Неопределенность и фрагментация правовой реальности

С позиций постмодернизма на онтологические вопросы (например, «Что такое постмодернизм?») не может быть «правильного» окончательного ответа, что делает их «бессмысленными» в витгенштейновском смысле. Это же применимо и к праву.

В условиях постмодерна право становится многомерным, постоянно изменчивым феноменом, не претендует на универсальность, полноту, стабильность и предсказуемость. Право рассматривается как «ризомная» (децентрированная) сеть, не имеющая единой иерархии или основания, состоящая из случайно и локально развивающихся элементов, таких как язык права, символы, нормы, акты правоприменения и правовые ценности. Юриспруденция обслуживает мир, характеризующийся децентрализацией, фрагментацией, плюрализмом, эклектикой, множественностью, неопределенностью и изменчивостью.

Постмодернизм не вписывается ни в позитивизм (отвергает идею права как закрытой, стабильной системы государственных норм и поиск объективной истины), ни в теорию естественного права (отрицает универсальные моральные ценности и фиксированную природу человека), ни в социологию права (из-за радикального скептицизма к объективному знанию и акцента на фрагментации и внутренних противоречиях). Эта неспособность вписаться в существующие парадигмы подчеркивает его уникальность, но также и его проблемность для традиционной правовой науки. Актуальным является исследование феномена постмодернизма в контексте правовой науки из-за обширности и многоликости данного термина.

Кризис легитимности права и атомизация общества

В ситуации постмодерна история (и история права) превращается в идеологию и используется в политике, в том числе в политике права, в борьбе за официальную номинацию и юридическую квалификацию социальных явлений. Это проявляется в риторических приемах, формирующих коллективную правовую идентичность, и может включать фальсификацию или манипуляцию историей. Право рассматривается как игра власти и манипуляция, где юристы могут манипулировать правосознанием участников процесса, игнорируя духовно-нравственные основания права. Многозначность права используется для поддержания проблемы интерпретации и вложения различных смыслов в нормы для ситуационной выгоды, что может быть формой лицемерия.

В контексте постмодерна легитимность права рассматривается иначе, чем в традиционной политологии. В отличие от традиционной политологии, где легитимность определяется как общественное признание политических и правовых институтов на основе юридической обоснованности, поддержки населения и эффективности управления (М. Вебер), постмодернизм через постклассическую методологию рассматривает легитимность права как социальный конструкт, динамический процесс признания правовой реальности, инициируемый властью. Легитимность права не тождественна легальности (законности), которая является лишь одним из способов придания законам легитимности. «Легитимация» – это процесс придания позитивному праву его законной силы, зависящий от исторической эпохи и политического режима (может быть религиозной, харизматической, формально-юридической).

Для неопозитивистов (например, Г. Кельзен) проблема легитимности не относится к юриспруденции, но для постклассической методологии легитимность права – это процесс конструирования и воспроизводства господствующих в социуме представлений о должном состоянии правового порядка, выступая связующим звеном всего общества и имманентным признаком права. Измерение легитимности права – сложнейшая процедура, которая всегда «сущностно оспариваема», поскольку это сложное, многомерное и оценочное понятие, не сводимое к простым эмпирическим показателям. Она действует на микро-, мезо- и макроуровнях (взаимодействий, обычаев, норм и институтов права, правовой системы), и его оценка требует анализа поведенческой юридической практики и правосознания акторов.

Легитимность правоотношения всегда может быть оспорена альтернативным вариантом правовой интеракции или юридической практикой, осуществляемой вынужденно, не по доброй воле, а иногда по принуждению. Это подрывает идею о прочности правовой системы и ее способности гарантировать стабильность.

Один из рисков для современной цивилизации права в условиях цифрового будущего – растерянность человека и общества, обусловленная изменением способов коммуникации и связанной с этим постмодернистской атомизацией общества. Эта атомизация связана с такими изменениями в коммуникации, как нарушение автономии личности, вторжение в частную жизнь, социальная фрагментация (создание виртуальных социальных групп), агрессивное навязывание услуг и риски предвзятости и дискриминации в алгоритмах. Все это приводит к потере общих ориентиров и углублению кризиса универсальных ценностей.

Критика постмодернистских подходов к праву и альтернативные парадигмы

Несмотря на глубокое влияние и проникающую критику, постмодернизм сам не избежал встречной критики. Его зачастую рассматривают как «кризисное преломление» модерна, а поиски выхода из постмодернистского тупика привели к появлению новых парадигм, таких как метамодерн.

Постмодернизм как «кризисное преломление» модерна

Постмодернизм иногда рассматривается как кризисное преломление, «агония» эпохи модерна, с «маргинализмом» как основной характеристикой. Некоторые критики утверждают, что постмодернизм не породил новых конструктивных идей, а его значение заключается лишь в привлечении внимания к проблемам функционирования опредмеченных форм знания, нестабильности жизни и плюрализму культуры. Его содержание преимущественно критическое и негативное, сеющее сомнения в «старом знании». «Маргинализм» в этом контексте — это периферийное, «пограничное» положение явления по отношению к доминирующей тенденции своего времени или общепринятой философской/этической традиции, ставшее осознанной теоретической рефлексией.

Отрицая наличие абсолюта, постмодернисты допускают все на равных основаниях, без относительно к добру и злу, справедливости и несправедливости, что для многих критиков равносильно нигилизму. Зигмунт Бауман, известный социолог, полагал, что постмодернистская «игра» дестабилизирует, деморализует и дереализует, не упорядочивая мир и не производя мораль и право. Деконструкция, как разрушительная критика индустриального общества и его культуры, эксплицирует разрушительные тенденции в нацеленности homo economicus на рост экспансии человека в отношениях с природой. Она демонстрирует деструктивные тенденции в безудержной экспансии homo economicus по отношению к природе, стремясь к ее полному подчинению человеческим потребностям (особенно потребностей «золотого миллиарда»), и выявляет структуры власти, которые в знаково-символических формах доминируют над психикой и поведении масс.

Однако, необходимо отметить, что постмодернисты настаивают на плюрализме истин, образов права и моделей поведения, что выливается в отстаивание правового плюрализма, актуального для многосоставных обществ, и защиту прав нетрадиционных меньшинств. Это, в свою очередь, является важным аспектом развития политики идентичности.

«Повороты» в социогуманитарном знании как ответ на усложнение мира

Пришествие постклассики (включая критический запал постмодернизма) обусловлено осознанием сложности, многогранности, непредсказуемости мира. Во второй половине XX века произошли три «поворота», переописавшие социогуманитарное знание, что является ответом на усложнение мира и признание ограниченности человеческого разума:

• Лингвистический поворот: Переосмысление понятия и роли языка в философии XX века. Язык перестает быть простым инструментом описания реальности и становится ключом к ее пониманию и конструированию. Он включает переход от рассмотрения сознания как исходного пункта к исследованию различных типов языка и их контекстов. Это означает, что не только право, но и вся социальная реальность создается и поддерживается через язык.
• Практический поворот: Интерес в социальной философии к повседневности и рутинизированным социальным практикам. Он исследует, как люди конструируют социальную реальность через свои действия и взаимодействия, включая феноменологический, этнометодологический и символико-интеракционистский подходы. Для права это означает фокус на реальных практиках правоприменения и повседневных правовых взаимодействиях, а не только на абстрактных нормах.
• Антропологический поворот: Смена парадигмы в мышлении о человеке, сфокусированная на человеке как «событии», а не объекте описания, с возрастанием роли субъектной составляющей познавательного процесса. Он связан с углублением знаний о человеке, обобщением и осмыслением разрозненных данных о душе, культуре и жизненном мире. В праве это проявляется в усилении внимания к человеческому измерению, правовой социализации и субъективному восприятию права.

Эти «повороты» ознаменовали переход от законодательного разума модерна, основанного на вере в создание упорядоченного мира через законы, к интерпретативному разуму постмодерна, характеризующемуся отказом от этих претензий и признанием плюрализма, неопределенности и отсутствия жестких иерархий (З. Бауман). Детерминизм сменился стохастичной неустойчивостью, что в юридической теории проявляется в признании многомерности, постоянной изменчивости и непредсказуемости права, которое больше не претендует на универсальность и стабильность.

Концепция права метамодерна: синтез и осцилляция

Осознание как деструктивного потенциала постмодернизма, так и его ценности для критики модернистских догм, привело к появлению новых концепций. Одной из наиболее перспективных является концепт права метамодерна, который поднимается над правом модерна и постмодернистскими типами правопонимания, предлагая более емкое осмысление правовых ценностей.

Концепция права метамодерна, предложенная в 2010 году нидерландскими философами, стремится преодолеть крайности модернизма и постмодернизма, синтезируя их идеи и исследуя социальные явления в единстве их многообразия. Она предлагает более глубокое осмысление правовых ценностей, объединяя гуманистические представления модерна с постмодернистским осознанием сложности и непредсказуемости мира.

Ключевой характеристикой метамодерна является «осцилляция» — постоянное колебание между модерном и постмодерном, между искренностью и иронией, надеждой и меланхолией, универсализмом и релятивизмом. Это не отрицание обеих парадигм, а их динамическое взаимодействие, формирующее относительное, зететическое знание, открытое для критики. Право метамодерна должно вобрать в себя представления о человеке как о высшей ценности, но не абстрактном индивиде, а живом, конкретном человеке, представителе конкретного социума, соединенном общей судьбой на своей земле. Это означает:

• Возвращение к ценностям: Метамодерн стремится восстановить ценностное измерение права, но без возврата к жестким универсалистским догмам модерна.
• Признание сложности и неопределенности: Он сохраняет постмодернистское осознание фрагментации, плюрализма и контекстуальной обусловленности, но не впадает в нигилизм.
• Диалог и синтез: Право метамодерна — это попытка синтезировать лучшие черты модерна (стремление к справедливости, защите прав, порядку) с критическим взглядом постмодерна на власть, язык и множественность истин.

Таким образом, метамодерн предлагает путь вперед, который не игнорирует вызовы постмодерна, но и не сдается перед его деструктивным потенциалом, стремясь найти новые основания для права в условиях постоянно меняющегося мира.

Заключение

Исследование постмодернистских концепций права демонстрирует глубокую трансформацию правового ландшафта, начавшуюся в конце XX века. Постмодернизм, возникший как реакция на кризис модернистских метанарративов, подверг радикальной деконструкции традиционные представления о праве, его онтологии, гносеологии и легитимности. Он обнажил идеологическую пристрастность либеральной юриспруденции, показал релятивность справедливости и прав человека, сместил фокус с универсальных норм на динамичное «живое право» и «творческое правосудие».

Вклад таких мыслителей, как Жак Деррида с его концепцией деконструкции, выявляющей скрытые смыслы и внутренние противоречия правовых текстов, и Мишель Фуко с его «археологией» и «микрофизикой власти», раскрывающей рассеянный и продуктивный характер властных отношений в праве, стал фундаментом для нового понимания правовой реальности. Постмодернизм выявил глубинные проблемы, связанные с медиатизацией, индустриализацией и цифровизацией права, которые приводят к его неопределенности, фрагментации и кризису легитимности в условиях атомизации общества.

Несмотря на свой зачастую деструктивный и критический характер, постмодернизм послужил мощным стимулирующим фактором для развития новых подходов в правовой мысли, подтолкнув социогуманитарное знание к «лингвистическому», «практическому» и «антропологическому» «поворотам». Однако, признавая его критическую ценность, современная мысль движется дальше, осознавая необходимость преодоления крайностей релятивизма и нигилизма.

В этом контексте концепция метамодерна представляется перспективной парадигмой для осмысления будущего права. Она предлагает синтез гуманистических идеалов модерна с постмодернистским осознанием сложности, многомерности и неопределенности мира. «Осцилляция» между этими двумя полюсами позволяет формировать правовую теорию, которая, с одной стороны, стремится к защите человека как высшей ценности и поиску справедливости, а с другой – признает контекстуальную обусловленность, множественность смыслов и динамичный характер правовой реальности. Право метамодерна, таким образом, является попыткой объединить стремление к порядку и универсальности с признанием разнообразия и изменчивости, предлагая более гибкий и адаптивный подход к решению правовых вызовов XXI века.

Список использованной литературы

1. Агирре Рохас К.А. Критический подход к истории французских анналов. М., 2006.
2. Автономова Н. С., Фуко М. Концепция власти Мишеля Фуко // Новая философская энциклопедия: в 4 т. — М., 2001.
3. Ажимов Ф. Е. Ж. Деррида: концепция деконструкции и интердисциплинарная природа постструктуралистской мысли // Художественная культура. 2017. № 1 (19). С. 136-141.
4. Алексеева Л. Г. Постмодернизм // Философия права. Учебное пособие. — М.: Евразийский открытый институт, 2015.
5. Байтин М. И., Байтина Е. Ю. Онтология (бытие) права в современных реалиях правового регулирования социально ориентированной экономики // Lex russica. 2018. № 1. С. 49-61.
6. Беляцкая Е. В. Дискурс и власть в концепции М. Фуко: точки пересечения // Теория и практика общественного развития. 2014. № 14. С. 76-79.
7. Берк П. Сила и слабости истории ментальностей // История ментальностей. Историческая антропология. Исследования в обзорах и рефератах. М., 1996.
8. Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. М., 1994.
9. Богданов Д. Е. Постмодерн в российском частном праве: взаимодействие правовой и судебной доктрины // Lex russica. 2020. № 1. С. 13-24.
10. Бодрияр Ж. Прозрачность зла. М., 2000.
11. Бодрияр Ж. Америка. М., 2000.
12. Братасюк Виктор Михайлович. Правовая реальность как форма проявления интеллектуальной традиции эпохи (на материалах романо-германской правовой семьи): Диссер…к.ф.н. К., 2005.
13. Бурдье П. За рациональный историзм // Социологос постмодернизма. М., 1996.
14. Голоскоков Л.В. Правовые доктрины: от древнего мира до информационной епохи. – М.: Научный мир, 2003.
15. Гуревич А.Я. Апории современной исторической науки // Одиссей, 1997. Анкерсмит Ф. Нарративная логика. М., 2003.
16. Денисенко В. В. Легитимность как правовая категория: обоснование концепции // Российский журнал правовых исследований. 2018. Том 5, № 2. С. 86-89.
17. Дорохов В. Б. Легитимация права с позиции иррациональности в теории юридического постмодернизма // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. 2015. №1 (33). С. 68-75.
18. Иконникова Н. И., Шамсумова Э. Ф. Постправо и его социально-психологический портрет // Государство и право. 2019. № 10. С. 13-24.
19. Кашанина Т. В. Вопрос о легитимности права в контексте современной методологии // Современные проблемы правопонимания: монография. — М.: Проспект, 2016. С. 136.
20. Коллектив авторов. Постклассическая онтология права. — СПб.: Алетейя, 2019. (Научный редактор И. Л. Честнов).
21. Лотман Ю. М. Механизм диалога // Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров: Человек — текст — семиосфера — история. М., 1996.
22. Малиновская Н. В. Постмодерн и его влияние на понимание права // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2009. №2 (6). С. 87-95.
23. Мельникова Т. В. Постмодернизм: истоки, становление, сущность // Социально-гуманитарные знания. 2007. № 6. С. 272-282.
24. Низовцев Д. Б. Проблема власти в работах Мишеля Фуко // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2015. № 3. С. 54-59.
25. Платонова Н. В. Философия права в эпоху постмодерна // Культура, духовность, общество. 2015. № 19. С. 81-87.
26. Родионова О. В. Современные концепции права в контексте динамики научных парадигм // Правоведение. 2008. № 1. С. 98-106.
27. Успенский Б.А. История и семиотика // Избранные труды. Т. 1. Семиотика истории. Семиотика культуры. 2-е изд. М., 1996.
28. Фуко М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности (с купюрами). V. Право на смерть и власть над жизнью. — М.: Касталия, 2002.
29. Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. – М.: Весь мир, 2003.
30. Честнов И. Л. Историко-правовая наука в ситуации постпостмодерна // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА). 2021. № 5. С. 91-96.
31. Честнов И. Л. Легитимность права: конструирование и измерение // Российский журнал правовых исследований. 2018. Том 5, № 2. С. 9-15.
32. Честнов И. Л. Модернизация права в постсовременном обществе: смена парадигмы // Вестник Санкт-Петербургской юридической академии. 2021. № 2. С. 4-10.
33. Честнов И. Л. Право в контексте культуры постмодерна // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2012. № 3 (55). С. 13-17.
34. Честнов И. Л. Право в эпоху постмодерна. Постклассическая теория права. Монография. — СПб.: Алетейя, 2012.
35. Честнов И. Л. Права человека в постмодернистском мире: политика и идеология // Государство и право. 2013. № 1. С. 13-22.
36. Честнов И. Л. Право как диалог: к формированию новой онтологии правовой реальности. СПб., 2000.
37. Честнов И.Л. Диалогическая онтология права в ситуации постмодерна // Правоведение.-2001.-№3.
38. Честнов И.Л. Перспективы истории политических и правовых учений в ситуации постмодерна // История государства и права. 2009. N 8.
39. Честнов И. Л., Кочевинов С. Ю. Легитимность как необходимое условие существования позитивного права // Вестник Санкт-Петербургской юридической академии. 2016. № 4. С. 90-97.
40. Постмодернизм и его влияние на западное правосознание. URL: https://studfile.net/preview/5745814/page:21/ (дата обращения: 17.10.2025).
41. На тему: «Постмодернистская юриспруденция» по дисциплине «Философия права». URL: http://www.uralruia.ru/upload/iblock/c38/c385805e94df07a6857d422116067710.pdf (дата обращения: 17.10.2025).
42. Понятие справедливости в правовых теориях постмодерна. URL: https://www.hse.ru/ba/philosophy/2021—orudzheva (дата обращения: 17.10.2025).