Демографические, социокультурные и политические факторы сверхсмертности мужчин в Российской Федерации: комплексный анализ и оценка эффективности государственных мер

РЕЛЕВАНТНЫЙ ФАКТ: В конце 1990-х годов гендерный разрыв в ожидаемой продолжительности жизни (ОПЖ) в России, достигнув своего пика, был выше, чем в любой из 174 стран мира, по которым имелись сведения в Докладе о развитии человека за 1999 год. Этот факт служит эпиграфом к самой острой демографической проблеме современной России — феномену мужской сверхсмертности.

Высокая смертность мужчин трудоспособного возраста, особенно в когорте 25–45 лет, является не просто статистической аномалией, но системным вызовом, подрывающим трудовой потенциал, социальную стабильность и экономическую безопасность страны. В то время как большинство развитых стран мира успешно нивелируют гендерный разрыв в ОПЖ, сокращая его до 4–6 лет, в Российской Федерации, несмотря на значительный прогресс последних лет, этот разрыв остается критически высоким (около 10 лет).

Цель данного исследования состоит в проведении комплексного междисциплинарного анализа демографических, социокультурных и региональных факторов, влияющих на среднюю ожидаемую продолжительность жизни мужчин в Российской Федерации, а также в критической оценке эффективности государственных мер, направленных на снижение мужской смертности.

Для достижения поставленной цели были определены следующие задачи:

1. Проанализировать динамику гендерного разрыва в ОПЖ в России на фоне международной статистики, включая анализ влияния пандемии COVID-19.
2. Рассмотреть ключевые теоретические подходы, объясняющие гендерный парадокс смертности, уделяя особое внимание социологическим моделям самосохранительного поведения.
3. Осуществить эмпирический анализ структуры причин сверхсмертности мужчин в трудоспособном возрасте, фокусируясь на поведенческих и внешних факторах.
4. Изучить региональную дифференциацию ОПЖ в РФ и провести кейс-анализ демографической ситуации в Волгоградской области.
5. Оценить эффективность текущих государственных программ и целевых установок (включая скорректированные цели до 2036 года) по увеличению ОПЖ мужского населения.

Методологической основой исследования послужили принципы системного, структурно-функционального и сравнительного анализа. В работе использованы официальные статистические данные Росстата, Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), а также результаты социологических исследований и научные публикации ведущих российских демографов и социологов. Применяется метод цепных подстановок для факторного анализа, а также корреляционный анализ для выявления связей между социально-экономическими показателями и ОПЖ.

Теоретические основы и историческая динамика гендерного парадокса смертности

Эволюция и международный контекст гендерного разрыва в ожидаемой продолжительности жизни

Ожидаемая продолжительность жизни (ОПЖ) при рождении представляет собой ключевой интегральный показатель, который отражает здоровье нации, уровень развития системы здравоохранения и общее качество жизни. Он определяется как среднее число лет, которое предстоит прожить человеку из поколения родившихся, при условии сохранения современного уровня смертности в каждом возрасте.

Гендерный разрыв в ОПЖ — феномен, характерный для большинства стран мира, где женщины, как правило, живут дольше мужчин, но в России этот разрыв приобрел уникальные, катастрофические масштабы. Историческая ретроспектива показывает его нестабильную, но в целом растущую тенденцию; если в дореволюционной России разрыв составлял всего 2,3 года, то уже к концу 1950-х годов он вырос до 8,5 лет. Максимальные значения разрыв достиг в период социально-экономических потрясений 1990-х годов, колеблясь в пределах 13,5 лет (1995–2005 гг.).

Несмотря на значительное улучшение демографической ситуации к 2019 году, когда ОПЖ достигла исторического максимума в 73,34 года, разрыв оставался высоким. По среднему варианту прогноза Росстата на 2025 год, ожидаемая продолжительность жизни мужчин составит 67,8 года, женщин – 78,2 года, что дает разрыв 10,4 года. Для сравнения, в развитых странах Европы и Северной Америки этот показатель обычно не превышает 4–6 лет, что подчеркивает уникальность российской проблемы.

Год	ОПЖ Мужчины (лет)	ОПЖ Женщины (лет)	Гендерный Разрыв (лет)
1995	58,3	71,6	13,3
2011	64,0	75,8	11,8
2019	68,2	78,2	10,0
2021	64,2	73,6	9,4
2023	68,0	78,4	10,4

Источник: Данные Росстата и научные публикации.

Аномалия пандемии COVID-19. Период 2020–2021 годов внес существенные коррективы в демографическую динамику. Общая ОПЖ в России в 2021 году снизилась до 70,2 года, что стало регрессом относительно показателей 2012 года. При этом в России наблюдалось уникальное для мировой практики явление: сокращение ОПЖ у женщин оказалось более значительным, чем у мужчин. В период 2020–2021 годов ОПЖ женщин снизилась суммарно на 3,6 года (1,7 года в 2020 году и 1,9 года в 2021 году). Эксперты связывают это с гендерным неравенством и высокой концентрацией женщин в системе здравоохранения, где они были подвержены повышенному профессиональному риску заражения. Из этого следует важный вывод: пандемия выявила не только проблемы системы здравоохранения, но и уязвимость женщин на передовой борьбы с вирусом, что требует пересмотра защитных мер для медицинского персонала.

Социологические модели объяснения мужского самосохранительного поведения

Феномен мужской сверхсмертности в России невозможно объяснить исключительно биологическими или медицинскими факторами; он глубоко укоренен в социокультурных моделях поведения и гендерных установках.

Концепция Habitus «Не дорожить жизнью». Одной из наиболее сущностных теоретических моделей, разработанных российскими социологами (Белов В.И. и Горохов В.Ф.), является концепция жизненной диспозиции, или Habitus, «не дорожить жизнью». Этот Habitus сформировался под влиянием русской мужской ментальности и среды обитания, исторически насыщенной социально-экономическими катастрофами XX века (войны, репрессии, коллективизация, распад СССР). Какой важный нюанс здесь упускается? Упускается то, что этот Habitus передается из поколения в поколение как негласная норма поведения, а не просто как реакция на текущий стресс.

Данная диспозиция выражается в следующих поведенческих паттернах:

1. Рисковое поведение: Высокая толерантность к риску, как социальному, так и физическому.
2. Саморазрушающее поведение: Чрезмерное употребление алкоголя и табака как способ снятия стресса или демонстрации маскулинности.
3. Недооценка здоровья: Восприятие болезни как слабости, несовместимой с образом «настоящего мужчины».

Гендерные установки и маскулинность. Социологические исследования подчеркивают, что причины сверхсмертности скрыты в сформировавшемся в массовом сознании образе «идеального» мужчины. Российское понимание маскулинности часто ассоциируется с силой, выносливостью и, парадоксально, с пренебрежением к собственному здоровью.

Это находит прямое отражение в низкой самосохранительной активности мужчин. По данным ВЦИОМ за 2022 год, 37% мужчин не обращались ни в одно медицинское учреждение в течение года, что в 1,8 раза превышает аналогичный показатель для женщин (21%). Отсутствие превентивных осмотров и позднее обращение за помощью при хронических заболеваниях резко снижают шансы на выживание при критических состояниях (например, инфарктах и инсультах). Таким образом, сверхсмертность мужчин — это результат не только внешних воздействий, но и специфического социокультурного «заговора» против собственного здоровья, где алкоголь и рисковое поведение становятся маркерами, а не просто причинами смерти.

Эмпирический анализ ключевых детерминант сверхсмертности мужчин в трудоспособном возрасте

Структура и масштаб смертности от внешних и поведенческих факторов

Анализ структуры смертности российских мужчин однозначно указывает на доминирование двух групп причин, которые являются управляемыми и напрямую связаны с поведением и социальными условиями: болезни системы кровообращения (БСК) и внешние причины.

Уникальность российской статистики заключается в том, что высокая сверхсмертность мужчин фиксируется в возрасте от 25 до 45 лет, что не характерно для развитых стран, где гендерный разрыв становится значимым только в старших возрастах. В возрастной группе 20–29 лет общий коэффициент смертности мужчин в России превышает аналогичный показатель для женщин в 3,4 раза (по данным за 2012 год).

Причина Смерти (Трудоспособный возраст)	СКС Мужчины (на 100 тыс.)	СКС Женщины (на 100 тыс.)	Превышение (раз)
Внешние причины (травмы, отравления, самоубийства)	243	32	~7,6
Болезни органов пищеварения (Цирроз печени)	79	34	~2,3
Болезни системы кровообращения (общий)	807,0	—	—

Источник: Адаптировано по данным Росстата и ВОЗ.

Вклад внешних причин и алкоголя. Смертность от внешних причин (ДТП, убийства, самоубийства, случайные отравления, в первую очередь алкоголем) регистрируется на уровне 243 на 100 тыс. населения, что почти в 7 раз превышает показатель женщин. Этот класс причин смерти является наиболее ярким индикатором рискового поведения и низкого уровня самосохранения.

Особое место занимает алкоголь-ассоциированная смертность. Мужчины трудоспособного возраста умирают по причинам, связанным с употреблением алкоголя, в 6 раз чаще, чем женщины. По оценкам экспертов, до 30% мужской летальности в этой возрастной группе приходится на причины, прямо или косвенно связанные с хроническим или острым алкогольным отравлением. Это включает не только случайные отравления, но и цирроз печени, панкреатит, а также опосредованное влияние алкоголя на сердечно-сосудистую систему и травматизм. Высокий стандартизированный коэффициент смертности (СКС) от болезней системы кровообращения у мужчин (807,0 на 100 тыс. человек) также является тревожным сигналом, поскольку этот показатель в России, например, в 5,5 раз выше, чем во Франции, что отражает не только проблемы с доступностью и качеством кардиологической помощи, но и поведенческие факторы: курение, ожирение, низкую физическую активность и уже упомянутое нежелание обращаться к врачу. Разве не очевидно, что без кардинального изменения отношения к своему здоровью одними только технологиями медицины эту пропасть не преодолеть?

Влияние социально-экономических и трудовых факторов

На макроуровне продолжительность жизни мужчин тесно коррелирует с социально-экономической средой. Тяжелые условия труда, высокий уровень стресса и экономическая нестабильность служат катализаторами для развития поведенческих рисков.

Корреляционный анализ региональных факторов. Исследования показывают, что ОПЖ имеет четко выраженную статистическую связь с экономическими и социальными индикаторами в региональном разрезе:

1. Положительная корреляция: Наблюдается сильная положительная связь ОПЖ с показателем денежных доходов населения и уровнем образования. Более высокий доход позволяет обеспечить качественное питание, лучшие жилищные условия, доступ к платной медицине и спорту.
2. Отрицательная корреляция: Обнаружена значимая отрицательная связь ОПЖ с уровнем безработицы, уровнем бедности, преступности и, что наиболее критично, распространением алкоголизма в регионе.

Мужчины, как основная рабочая сила, особенно чувствительны к кризисам и безработице. Потеря работы или низкий доход воспринимаются как утрата маскулинной социальной роли «добытчика», что резко повышает уровень стресса, провоцируя развитие депрессий и уход в деструктивное поведение (алкоголизм, суицидальные наклонности). В этом контексте смертность от внешних причин выступает не просто как несчастный случай, а как социальный индикатор неблагополучия.

Региональная дифференциация ОПЖ и кейс-анализ Волгоградской области

Территориальная протяженность Российской Федерации, разнообразие климатических условий, структуры экономики и плотности населения обуславливают значительную дифференциацию демографических показателей по субъектам. В 2021 году разброс ОПЖ в субъектах РФ составлял колоссальные 15,4 года: от 65,8 года (Чукотский автономный округ) до 81,2 года (Ингушетия). Для мужчин этот разброс составлял от 67,5 до 79,2 года.

Регионы с наиболее высокими показателями ОПЖ (Северный Кавказ, Москва) обладают рядом общих черт: более низкая распространенность алкоголизма, традиционно высокий уровень семейственности (положительная корреляция с ОПЖ), а также высокая концентрация медицинских технологий (для Москвы). Наиболее проблематичными остаются регионы Дальнего Востока, Сибири и северных территорий (Тыва, Чукотка), где суровый климат, удаленность от федеральных центров, низкая плотность населения и высокая доля производств с вредными условиями труда резко снижают ОПЖ.

Сравнительный анализ демографической ситуации в Волгоградской области

Волгоградская область, являясь крупным индустриальным регионом Южного федерального округа, демонстрирует демографические показатели, которые выступают в качестве своеобразного «среднего» по стране, что делает ее интересным объектом для кейс-анализа.

По данным Росстата, ожидаемая продолжительность жизни при рождении в Волгоградской области в 2022 году составила 73,24 года, что очень близко к общероссийскому показателю за 2023 год (73,4 года).

Факторы, обусловливающие соответствие средним показателям:

1. Промышленная структура: Экономика области сочетает промышленное производство (машиностроение, химия, нефтепереработка) с развитым агропромышленным комплексом. Промышленные производства, хотя и обеспечивают занятость, часто сопряжены с профессиональными рисками и загрязнением окружающей среды, что негативно сказывается на здоровье мужского населения.
2. Уровень доходов и бедности: Регион не относится к лидерам по уровню доходов, но и не является глубоко депрессивным. Средние доходы поддерживают средний уровень ОПЖ, соответствующий общероссийскому.
3. Доступность медицины: Волгоградская область, как крупный межрегиональный центр, имеет развитую систему специализированной медицинской помощи (кардиологические, онкологические центры), что позволяет эффективно бороться с основными классами смертности (БСК). Это нивелирует часть негативного влияния поведенческих факторов.

Региональные риски (социокультурные): Как и в целом по стране, в Волгоградской области сохраняется высокий уровень смертности мужчин трудоспособного возраста от внешних причин и алкоголь-ассоциированных заболеваний. Среднее положение региона в рейтингах ОПЖ объясняется тем, что успехи в снижении смертности от БСК (благодаря медицинским технологиям) компенсируются высокой смертностью от поведенческих рисков, обусловленных социокультурными факторами.

Сравнение с лидерами/аутсайдерами: В то время как Ингушетия выигрывает за счет мощного социокультурного барьера против рискового и алкоголь-ассоциированного поведения (что нивелирует даже низкий уровень дохода), а Москва – за счет концентрации ресурсов, Волгоградская область находится в положении, где успехи медицины и экономики среднего уровня сдерживаются традиционной для России мужской Habitus и высокой долей поведенческих рисков.

Оценка эффективности государственной демографической политики, направленной на увеличение ОПЖ

Динамика целевых показателей и актуальные установки демографической политики

Государственная политика в области увеличения ОПЖ является ключевым инструментом в борьбе со сверхсмертностью мужчин. Основные целевые установки закреплены в указах Президента РФ и реализуются через национальные проекты (в первую очередь «Здравоохранение»).

Эволюция национальных целей. Первоначальный Указ Президента РФ от 7 мая 2018 года (№ 204) поставил амбициозную цель: достижение ОПЖ в 78 лет к 2024 году. Однако последующие демографические и экономические реалии, а также пандемия COVID-19, потребовали корректировки.

В Указе Президента РФ от 21 июля 2020 года № 474 целевой показатель был скорректирован, а срок достижения — сдвинут: 78 лет к 2030 году.

Наиболее актуальные и долгосрочные установки закреплены в Указе Президента РФ от 7 мая 2024 года № 309 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года и на перспективу до 2036 года». Этот указ устанавливает новые ключевые цели:

1. Обеспечение устойчивого роста ОПЖ до 78 лет к 2030 году.
2. Достижение ОПЖ в 81 год к 2036 году.

Период	Исходная Цель ОПЖ (лет)	Актуальная Цель ОПЖ (лет)	Примечание
К 2024 г.	78,0	Отменена / Перенесена	Указ № 204 (2018)
К 2030 г.	78,0	78,0	Закреплена Указом № 474 (2020) и № 309 (2024)
К 2036 г.	—	81,0	Новая долгосрочная цель (Указ № 309 от 07.05.2024)

По заявлению Минздрава, ОПЖ в 2023 году выросла до 73,4 года, что свидетельствует о положительной динамике после пандемии. Эксперты отмечают, что текущие показатели реализации нацпроектов (уровень достижения более 95%) стали возможны благодаря своевременной корректировке целей в 2020 году и концентрации ресурсов на снижении смертности от БСК и злокачественных новообразований.

Критический анализ мер по снижению мужской смертности от поведенческих рисков

Государственные программы добились значимого прогресса в снижении смертности от БСК (например, через развитие сети сосудистых центров и внедрение высокотехнологичной помощи). Однако ключевой проблемой остается эффективность мер, направленных на изменение поведенческих рисков, которые вносят наибольший вклад в сверхсмертность мужчин.

Оценка эффективности:

1. Борьба с алкоголизмом и курением: Введенные ограничения на продажу алкоголя и табака, а также повышение акцизов, доказали свою эффективность на макроуровне, способствуя снижению общего потребления. Однако эти меры не проникают в корневую социологическую проблему мужского Habitus. Для многих мужчин алкоголь остается не просто способом расслабления, а частью «мужского ритуала» или формой самолечения стресса.
2. Снижение смертности от внешних причин: Усиление контроля за дорожным движением и профилактика травматизма на производстве дают результаты, но смертность от убийств, самоубийств и случайных отравлений остается индикатором социального неблагополучия.
3. Медицинская профилактика: Нацпроект «Здравоохранение» включает диспансеризацию и профилактические осмотры. Однако из-за низкой самосохранительной активности мужчин (37% не обращаются за помощью) эти меры часто не достигают целевой аудитории.

Рекомендации по усилению мер:

Для достижения целевых показателей ОПЖ, особенно в мужской когорте, необходим переход от чисто медицинских мер к социокультурному инжинирингу:

• Целевые программы по изменению Habitus: Разработка национальных кампаний, направленных на изменение социальных представлений о мужественности. Пропаганда должна позиционировать заботу о здоровье, превентивное обращение к врачу и отказ от рискового поведения как признаки силы и ответственности, а не слабости.

• Доступность психологической помощи: Учитывая сильную связь между безработицей, стрессом, депрессией и алкоголизацией, необходимо интегрировать бесплатную психологическую поддержку в систему первичного звена здравоохранения, ориентированную на мужчин трудоспособного возраста.

• Профилактика на рабочем месте: Внедрение обязательных программ здоровья и велнеса на промышленных предприятиях и в трудовых коллективах, где риски для мужчин наиболее высоки.

Заключение

Феномен сверхсмертности мужчин в Российской Федерации является сложным, многофакторным вызовом, коренящимся не только в особенностях системы здравоохранения, но и в глубоких социокультурных и поведенческих паттернах. Гендерный разрыв в ОПЖ, составляющий сегодня около 10 лет, остается одним из самых высоких в мире, что подчеркивает критическую необходимость междисциплинарного подхода к решению проблемы.

Ключевые выводы исследования:

1. Историческая и международная аномалия: Высочайший в мире гендерный разрыв в 1990-х годах и последующая нестабильная динамика свидетельствуют о глубокой уязвимости российского мужского населения перед социально-экономическими потрясениями. Пандемия COVID-19 выявила парадокс: более значительное снижение ОПЖ у женщин в России, что требует дальнейшего изучения гендерного неравенства в условиях кризиса.
2. Доминирование поведенческих факторов: Сверхсмертность мужчин уникальна тем, что сконцентрирована в трудоспособном возрасте (25–45 лет). Основными детерминантами являются внешние причины (превышение в 7 раз) и алкоголь-ассоциированные заболевания, которые напрямую связаны с рисковым поведением и низким уровнем самосохранительной активности.
3. Социокультурный фундамент: Существенную роль играет укоренившийся в российской мужской ментальности Habitus «не дорожить жизнью» (Белов, Горохов). Этот поведенческий шаблон, подкрепленный гендерными установками о маскулинности, объясняет, почему 37% мужчин игнорируют медицинскую помощь, усугубляя течение хронических и острых заболеваний.
4. Региональная дифференциация: ОПЖ демонстрирует сильную корреляцию с социально-экономическими показателями (доходом, безработицей, алкоголизмом). Регионы, подобные Волгоградской области, находящиеся на общероссийском среднем уровне, демонстрируют, как успехи в технологичной медицине нивелируются сохраняющимся высоким уровнем поведенческих рисков.
5. Государственная политика: Государство демонстрирует долгосрочное видение проблемы, что подтверждается установлением новых амбициозных целей — 81 год к 2036 году. Текущие меры, реализуемые через Нацпроект «Здравоохранение», эффективны в снижении смертности от БСК, но недостаточны для искоренения корневых социокультурных причин сверхсмертности мужчин.

Академически обоснованные рекомендации:

1. Интеграция социологического подхода: Демографическая политика должна быть дополнена программами, направленными на изменение гендерных стереотипов о здоровье и мужественности. Необходимы целевые информационные кампании, пропагандирующие ответственное отношение к здоровью как новую норму маскулинности.
2. Усиление профилактики рисков: Необходимо ужесточить меры контроля за оборотом нелегального алкоголя и усилить профилактику травматизма, особенно в бытовой сфере и на производстве. Программы диспансеризации должны быть адаптированы для мужской аудитории (например, через выездные медицинские пункты на предприятиях).
3. Поддержка мужского здоровья в трудоспособном возрасте: Учитывая критический возраст 25–45 лет, государственные и региональные программы должны фокусироваться на раннем выявлении поведенческих расстройств, связанных с алкоголизмом и депрессией, предлагая анонимную и доступную психотерапевтическую помощь.

Увеличение ожидаемой продолжительности жизни мужчин в России требует не только инвестиций в высокие технологии, но и глубоких социальных преобразований, направленных на переоценку ценности человеческой жизни и здоровья в контексте национальной культуры.

Список использованной литературы

1. Борисов В.А. Демография: учебник для студентов ВУЗов. 2001. 272 с.
2. Биология продолжительности жизни / Л. А. Гаврилов, Н. С. Гаврилова; АН СССР, ВНИИ систем. исслед. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Наука, 1991. 279 с.
3. Геодакян В. А. Теория дифференциации полов в проблемах человека // Человек в системе наук. М.: Наука, 1989. С. 171–189.
4. Грошев И.В. Медико-социологический анализ рождаемости, заболеваемости и смертности с учетом половых, возрастных и гендерных различий // Вестник ТГУ. 2008. Т. 13. Вып. 2-3. С. 157–168.
5. Иванова А.Е. Смертность российских мужчин (причины и региональные различия) // Социологические исследования. 2010. № 5 (Май). C. 87–99.
6. Иванова Л. Ю. Самосохранительное поведение и его гендерные особенности. М., 2006. С. 110–133.
7. Стародубов В.И., Иванова А.Е. Анализ изменений и прогноз смертности населения в связи с мерами демографической политики // Информационно-аналитический вестник «Социальные аспекты здоровья населения». URL: http://vestnik.mednet.ru (дата обращения: 28.10.2025).
8. Чернова Т.В. Экономическая статистика: учебное пособие. Таганрог: Изд-во ТРТУ, 1999. 140 с.
9. Web-Атлас: «Окружающая среда и здоровье населения России». URL: http://www.sci.aha.ru/ATL/ra00.htm (дата обращения: 28.10.2025).
10. Факторы продолжительности жизни в российских регионах // elibrary.ru.
11. Феномен мужской сверхсмертности глазами российских женщин (по результатам качественного исследования) // elibrary.ru.
12. Социальные факторы смертности мужского населения: Россия на мировом фоне // cyberleninka.ru.
13. Смертность мужчин в России // cyberleninka.ru.
14. Продолжительность жизни в России: динамика и перспективы // cyberleninka.ru.
15. Ожидаемая продолжительность жизни при рождении // rosstat.gov.ru.
16. Согласно оценкам Росстата, средняя продолжительность жизни в России // rosstat.gov.ru.
17. Росстат: ожидаемая продолжительность жизни в Волгоградской области выросла до 73,24 года // v102.ru.
18. Продолжительность жизни в России: по годам и регионам в 2025 году // gogov.ru.