Лингвостилистический анализ разговорной и просторечной лексики в избранных произведениях В. Распутина (на материале повести «Живи и помни»)

В. Г. Распутин, признанный мастер «деревенской прозы», вошел в историю русской литературы не только как глубокий мыслитель и хранитель нравственных ценностей, но и как выдающийся стилист, чей язык стал зеркалом народной жизни и уникального сибирского колорита. Его произведения, пропитанные живой, органичной речью, предлагают благодатную почву для лингвостилистического анализа, особенно в части изучения разговорной и просторечной лексики. Эта лексика, часто воспринимаемая как отступление от литературной нормы, в творчестве Распутина возвышается до уровня мощного художественного инструмента, формирующего образы, передающего тончайшие оттенки смысла и отражающего глубинные связи человека с его корнями, землей и историей. Таким образом, речь не идёт о случайных вкраплениях, а о глубоко продуманной системе, обогащающей текст на всех уровнях.

Настоящая курсовая работа посвящена детальному лингвостилистическому анализу разговорной и просторечной лексики в избранных произведениях Валентина Распутина, с особым вниманием к повести «Живи и помни». Актуальность исследования обусловлена не только непреходящей значимостью творчества Распутина для русской словесности, но и необходимостью глубокого осмысления роли и места ненормативных лексических пластов в современном русском языке, а также их влияния на формирование индивидуально-авторского стиля. В условиях унификации и глобализации языка сохранение и изучение самобытных речевых особенностей, мастерски используемых писателями, приобретает особую ценность.

Цель работы — выявить функционально-стилистические особенности разговорной и просторечной лексики в прозе В. Распутина, продемонстрировать ее роль в создании художественных образов и формировании индивидуальной авторской манеры, а также проанализировать авторскую позицию по отношению к народному слову.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

• Определить теоретические основы разговорной и просторечной лексики в современной русской лингвистике, их место и функции в системе функциональных стилей.
• Проанализировать категории и типы разговорной и просторечной лексики, наиболее часто встречающиеся в произведениях В. Распутина, в частности, в повести «Живи и помни».
• Исследовать лингвостилистические функции этой лексики в прозе В. Распутина: ее участие в создании образов персонажей, диалогов, авторской речи и выражении авторского мировоззрения.
• Выявить связь между использованием разговорной и просторечной лексики в произведениях В. Распутина и региональными особенностями русской речи (диалектизмами).
• Рассмотреть взаимодействие разговорной и просторечной лексики с литературной нормой и проследить, как творчество Распутина отражает общие тенденции в эволюции русского языка.

Объектом исследования выступают лексические единицы разговорного и просторечного характера, а также диалектизмы, представленные в избранных произведениях В. Распутина. Предметом исследования является функционально-стилистическая роль этих языковых средств в создании художественных образов и формировании авторской манеры писателя.

Методологическую базу работы составляют труды ведущих лингвистов в области лексикологии и стилистики русского языка (В. В. Виноградов, Д. Н. Шмелев, Л. П. Крысин, Ф. П. Филин), а также литературоведческие исследования творчества В. Распутина. В работе применяются методы лингвостилистического анализа, описательный метод, метод контекстуального анализа, а также элементы сравнительно-сопоставительного анализа.

Структура курсовой работы включает введение, четыре основные главы, заключение и список использованных источников. Каждая глава посвящена последовательному раскрытию поставленных задач, что позволяет всесторонне рассмотреть выбранную тему.

Теоретические основы изучения разговорной и просторечной лексики в современной лингвистике

Изучение разговорной и просторечной лексики требует прочного теоретического фундамента, поскольку эти пласты языка, несмотря на свою кажущуюся простоту, представляют собой сложные и многогранные явления в системе русского языка. Понимание их места в функциональных стилях, специфики и динамики является ключом к адекватному анализу художественных текстов, где они используются.

Разговорная речь как функциональный стиль литературного языка

В современной лингвистике разговорная речь, вопреки распространенным заблуждениям, не рассматривается как нечто маргинальное или «неправильное». Напротив, она признана одной из полноправных разновидностей литературного языка, обладающей собственной системой норм и специфическими чертами. Разговорная речь – это особый функциональный стиль, используемый в условиях непринужденного, неофициального общения, чаще всего в устной форме и при непосредственном контакте коммуникантов.

Ключевыми характеристиками разговорной речи, как подчеркивает Л. Ф. Валиева, являются:

• Непринужденность общения: Отсутствие строгих социальных или официальных рамок, что позволяет говорящим чувствовать себя свободно.
• Неофициальность отношений: Коммуникация происходит между людьми, находящимися в близких или нейтральных, но не формализованных отношениях.
• Неподготовленность речи: Отсутствие предварительного планирования высказывания, что приводит к спонтанности, прерывистости, использованию речевых клише и синтаксических конструкций, упрощающих порождение речи.
• Непосредственное участие говорящих в акте коммуникации: Это означает возможность невербального общения (жесты, мимика), а также моментальной обратной связи, что влияет на выбор языковых средств.

Важно отметить, что разговорная речь является некодифицированной разновидностью литературного языка, то есть ее нормы не закреплены в словарях и грамматиках столь же строго, как нормы книжных стилей. Однако это не означает их отсутствия, ведь как показывают исследования, носители языка, безупречно владеющие кодифицированными нормами, регулярно используют разговорные особенности, не выходя при этом за рамки литературного языка и умело переключаясь между регистрами, выбирая наиболее подходящие средства для конкретной ситуации общения. Таким образом, разговорная речь – это не «языковое образование, стоящее на обочине», а органичная и неотъемлемая часть литературного языка, отражающая его гибкость и способность к адаптации.

Просторечная лексика: определение, классификации и стилистический статус

В отличие от разговорной речи, которая, хоть и не кодифицирована, но все же относится к литературному языку, просторечие занимает пограничное положение. В самом широком смысле просторечие — это совокупность слов, выражений, грамматических форм и оборотов, которые не соответствуют принятым нормам литературного языка и, как правило, характеризуются сниженной стилистической окраской. По определению Ф. П. Филина, просторечие — это слово, грамматическая форма или оборот устной речи, а также непринужденная простая речь, содержащая такие слова, формы или обороты, употребляющиеся в литературном языке для сниженной, грубоватой характеристики предмета речи.

Основные признаки просторечной лексики:

• Сниженная стилистическая окраска: Оттенки грубости, фамильярности, пренебрежения, что делает ее неуместной в официальных контекстах.
• Нарушение литературных норм: Это может касаться фонетики (искаженные формы слов), морфологии (ненормативные падежные окончания, формы глаголов), синтаксиса или лексики.

Классификация просторечия — предмет дискуссий в лингвистике. Среди наиболее известных подходов выделяются концепции Ф. П. Филина и Л. П. Крысина, которые предлагают разделить просторечие на две основные категории:

1. Просторечие-1 (традиционное просторечие): Этот пласт лексики и грамматических форм связан преимущественно с диалектным происхождением и был характерен для речи пожилых жителей сельской местности и горожан с низким образовательным уровнем, не овладевших в полной мере литературной нормой. Оно отражает более архаичные слои языка, часто имеет местные, диалектные корни.
2. Просторечие-2 (новое просторечие или «общий сленг»): Эта категория включает средства, пришедшие преимущественно из социальных жаргонов (например, молодежного сленга, профессиональных жаргонов) и характерна для представителей среднего и молодого поколений с недостаточным образованием. Оно более динамично, постоянно пополняется новыми словами и выражениями, часто заимствованными из других подъязыков. К нему, например, относятся многие диминутивы (слова с уменьшительно-ласкательными суффиксами), используемые в пренебрежительном ключе, и специфические суффиксы в образовании имен собственных, такие как -ок-, -ян-, -ох-(а), а также нулевой суффикс (например, Ленок, Толян, Леха, Серый, Макс).

К составу просторечия относятся не только диалектные и жаргонные лексемы, но и стилистически сниженные слова, возникающие в разговорной речи, а также искаженные формы литературных слов. Просторечие может быть неоднородно по своему составу и стилистической окраске. Некоторые просторечные слова несут ярко выраженную отрицательную оценку (рехнуться, хлипкий, рожа), другие — положительную (башковитый, обалденный), а третьи могут быть относительно нейтральными, но все же сниженными (говаривал, вдосталь).

Границы просторечия часто субъективны. Однако существуют и объективные критерии его определения, такие как несоответствие слова фонетической, морфологической, синтаксической или лексической норме литературного языка. Динамика языка такова, что просторечное слово с течением времени может перейти в разговорный или даже книжный пласт (например, отгул, расческа, подвижки). Эта изменчивость подчеркивает, что просторечие, хоть и находится за пределами строгой литературной нормы, является постоянным спутником литературного языка и источником его обновления.

В целом, в современном русском языке принято выделять пять функциональных стилей: разговорный, научный, публицистический, официально-деловой и художественный. По В. В. Виноградову, стиль — это «общественно осознанная и функционально обусловленная совокупность приемов употребления языковых средств». Разговорный стиль, обладая своими нормами, входит в состав литературного языка, тогда как просторечная лексика чаще всего находится за его пределами, выступая в художественной литературе как мощное средство стилизации и создания колорита.

Функционально-стилистические особенности разговорной и просторечной лексики в прозе В. Распутина

Творчество Валентина Распутина является ярким примером того, как ненормативная лексика – разговорные и просторечные элементы, а также диалектизмы – может быть интегрирована в художественный текст не как отступление от нормы, а как мощный инструмент создания глубоких смыслов и формирования уникальной авторской манеры. Язык Распутина исследуется главным образом в литературоведческом аспекте, но именно лингвостилистический анализ позволяет раскрыть глубинные механизмы его художественного воздействия.

Разговорная и просторечная лексика как средство создания художественных образов персонажей

В прозе Распутина язык персонажей – это не просто средство коммуникации, а неотъемлемая часть их личности, отражающая их происхождение, мировоззрение, эмоциональное состояние и социальный статус. Разговорные и просторечные слова, а также диалектизмы, играют здесь ключевую роль, формируя живой, достоверный и узнаваемый речевой портрет героев. Они погружают читателя в атмосферу сибирской деревни, делая персонажей объемными и правдоподобными.

В повести «Живи и помни» особенно ярко прослеживается эта функция. Возьмем, к примеру, образ Андрея Гуськова, дезертира, и его жены Настены. Их речь насыщена характерными для сибирских говоров словами и выражениями, которые подчеркивают их принадлежность к крестьянскому миру. Фразеологические единицы, пословицы и поговорки, которыми изобилует текст, становятся важным средством характеристики. Например, когда речь идет об Андрее, автор использует такое выражение, как «Поперед других не лез, но и за чужие спины тоже не прятался – это свой брат солдат увидит и покажет сразу». Эта фраза не только передает особенности речи героя, но и дает глубинную оценку его характера, его положения в армейской среде, а также предвосхищает его дальнейшие поступки. Она указывает на его стремление не выделяться, быть «как все», но при этом не быть трусом, что делает его дезертирство особенно трагичным. Именно такие детали формируют сложную психологическую мозаику, позволяющую читателю понять внутренние мотивы героев.

Диалектизмы, такие как одновыдинкой (одним днём), черногуз (черный аист), бык (утёс, скала, вдающаяся в реку), кремль (прикорневая мелкослойная часть дерева), парёная земля (вспаханная и оставленная на лето без посева земля), пойти на детей (жениться или выйти замуж за человека, имеющего детей), чирки (кожаная легкая обувь), не просто украшают текст, но и служат мощным средством создания национального колорита сибирской деревни. Они помогают читателю глубже проникнуть в атмосферу событий, почувствовать быт и нравы жителей, их связь с природой и традициями. Например, слово «бык» в значении «утёс» или «скала» вызывает в воображении могучие, суровые сибирские пейзажи, что несет в себе не только географическую, но и метафорическую нагрузку, отражая стойкость или, наоборот, хрупкость человека перед лицом природы и судьбы.

Помимо лексических диалектизмов, Распутин использует и морфологические диалектизмы, которые также участвуют в создании речевых портретов. Это мягкие окончания у глаголов в 3-м лице (идеть, идуть вместо _идёт, идут_), окончание -ам у существительных в творительном падеже множественного числа (под столбам вместо _под столбами_), окончания -е у личных местоимений в родительном падеже единственного числа (у мене, у тебе вместо _у меня, у тебя_). Эти особенности речи делают диалоги персонажей чрезвычайно аутентичными и живыми, позволяя читателю не только услышать, но и «увидеть» своих героев.

Роль разговорной и просторечной лексики в авторской речи и повествовании

Уникальность стиля Распутина заключается не только в мастерстве передачи речи персонажей, но и в том, как эти речевые особенности проникают в авторский регистр повествования, способствуя созданию образа рассказчика и отражению авторского мировоззрения. Распутин не просто воспроизводит народную речь; он вплетает ее в ткань собственного повествования, делая ее частью своего голоса.

Одним из ярких приемов является использование несобственно-прямой речи. В рассказе «Уроки французского», например, наблюдается высокая частотность этого приема, когда взрослый рассказчик, вспоминая свое детство, использует стилистические черты речи ребенка для оценки собственных поступков и эмоций. Это позволяет автору создать эффект двойной перспективы, когда прошлое переплетается с настоящим, а личное переживание становится частью всеобщего опыта. Разговорные и стилистически нейтральные средства смешиваются, создавая особую интонацию доверительности и глубокого понимания.

Более того, для Распутина природа не является просто фоном, декорацией событий. Она становится полноценным участником художественного мира, и автор не столько описывает ее, сколько «говорит её голосом». Через народное слово, через диалектизмы, связанные с природой и бытом сибиряков, он передает ощущение глубокой, неразрывной связи человека с окружающим миром. Распутин подчеркивал, что в человеке «обязан говорить и говорит её [природы] древний и вечный голос», а Байкал «одухотворяет человека своим величием и делится с ним „волшебством“, наполняя душу силами и возвышая ее». Это проявляется в метафорах, сравнениях, эпитетах, которые коренятся в народном сознании и отражают многовековой опыт взаимодействия человека с сибирской тайгой, реками, озерами. Принцип параллелизма, когда судьба человека тесно переплетается с состоянием природы, становится у Распутина ключевым, передавая единство жизни человека и природы. Образ природы и образ человека не дополняют друг друга, а становятся единым гармоническим целым, где человек является естественной составляющей природного мира. Как можно отрицать эту глубокую связь, когда каждый элемент природы отражается в судьбе человека?

Авторская манера Распутина также характеризуется принципиальной позицией по отношению к русскому языку в целом. Он считал, что народное слово обогащает язык, «удерживает нас в отчих пределах», и выступал против «фабрик чужесловия, дурно- и тупословия», загрязняющих экологию языка. Для него «основное русло [языка] полнится, оживляется и украшается многочисленными притоками местных говоров». Это убеждение напрямую отражается в его стиле, где народная речь служит не просто для стилизации, а ��ля выражения глубоких нравственных и философских идей, воплощенных в образах человека и природы.

Морфологические диалектизмы, окказионализмы и нарушения лексической сочетаемости как элементы стиля Распутина

Стилистическая палитра Распутина богата и разнообразна, и включает в себя не только лексические средства, но и своеобразное использование грамматики и словообразования. Эти приемы, часто граничащие с отклонением от строгих литературных норм, служат усилению выразительности и полноте передачи как денотативной, так и коннотативной информации.

Морфологические диалектизмы, как уже упоминалось, делают речь персонажей максимально аутентичной. Примеры, такие как мягкие окончания глаголов в 3-м лице (идеть, идуть) или специфические падежные окончания (под столбам, у мене), создают эффект погружения в региональный говор. Эти формы, хоть и являются отклонением от литературной нормы, воспринимаются читателем как естественные и органичные в контексте сибирской деревни, придавая тексту достоверность.

Особое место в стиле Распутина занимают окказиональные слова, то есть слова, созданные автором специально для данного контекста и не зафиксированные в словарях. Писатель активно использует возможности словообразования:

• Сложение: Образование нового слова путем соединения двух или более основ (например, долготерпение или жизнелюб). Хотя конкретные примеры окказионального сложения у Распутина не всегда легко выделить без детального корпусного анализа, такие слова часто несут в себе глубокий смысл, характерный для народной мудрости.
• Безаффиксный способ: Образование слова без добавления суффиксов или приставок, часто путем перехода одной части речи в другую (например, ход от ходить). В просторечии этот способ часто проявляется в образовании существительных от глаголов или прилагательных, подчеркивая конкретность и непосредственность речи.
• Префиксальный способ: Образование слова с помощью приставок, которые могут придавать ему особую эмоциональную или стилистическую окраску, или усиливать значение.

Эти окказионализмы воспринимаются как разговорно-просторечные или диалектные, обогащая язык произведения и придавая ему свежесть и оригинальность. Они позволяют Распутину ухватить тончайшие нюансы народной мысли и переживаний, которые невозможно передать стандартными средствами.

Кроме того, Распутин творчески подходит к использованию грамматических средств, прибегая к транспозиции – использованию слова или формы слова в несвойственной для него грамматической функции. Это может быть, например, использование существительного в функции наречия или наоборот, что придает речи особую выразительность и неординарность. Хотя конкретные примеры транспозиции в доступных источниках не всегда явно выделены, можно предположить, что она служит для усиления эмоционального воздействия и создания неповторимого ритма повествования.

Наконец, нарушения норм лексической сочетаемости – еще один яркий элемент стиля Распутина. Авторские сочетания слов, которые на первый взгляд кажутся «неправильными» с точки зрения литературной нормы, на самом деле отличаются выразительностью и свежестью. Они служат мощным средством характеристики персонажей, раскрывая их внутренний мир, их особенности мышления и восприятия. Например, когда герой «говорит» нечто, что формально не сочетается с предыдущим контекстом, это может указывать на его внутреннее смятение, простоту мышления или особый, народный способ осмысления мира. Эти «нарушения» – это не ошибки, а сознательный художественный прием, который позволяет Распутину достичь максимальной точности в передаче сложных человеческих эмоций и состояний.

Все эти языковые средства направлены на создание целостного и глубокого художественного мира. В своем творчестве Распутину удалось уберечь нравственную чистоту и целомудренность речи и стиля, высокий гуманизм авторских идей, воплощенный в образах человека и природы. Образ Настены в «Живи и помни», которая принимает вину своего мужа как свою («Раз ты там виноват, то и я с тобой виноватая. Вместе будем отвечать»), становится символом этой нравственной чистоты и готовности к самопожертвованию. Таким образом, язык Распутина – это не просто набор слов, а живой организм, который дышит и пульсирует, отражая глубину его мировоззрения и непреходящие ценности.

Связь лексики произведений В. Распутина с региональными особенностями русской речи и позиция писателя

Язык произведений Валентина Распутина – это не только художественная, но и лингвистическая сокровищница, в которой ярко проявляется глубокая связь с региональными особенностями русской речи, в частности, с говорами Сибири. Просторечная и диалектная лексика в его текстах не просто присутствует, она становится неотъемлемой частью художественного полотна, выполняя функции, которые невозможно заменить литературными синонимами.

Просторечие как «мост» между диалектом и литературным языком.
Как отмечают лингвисты, к составу просторечия относятся лексемы как диалектного, так и жаргонного происхождения. Для Распутина, чье детство и юность прошли в Иркутской области, диалектная речь была родной стихией. Он не просто слышал ее, он «дышал» ею, впитывал ее в себя, и это нашло отражение в его творчестве.

Примеры сибирских диалектизмов, которые Распутин органично вплетает в ткань своих произведений, поражают своей колоритностью и точностью:

• «Вадига» (глубокое тихое место реки)
• «Едома» (небольшая гора)
• «Лайда» (стоячее озеро)
• «Лыва» (лужа)
• «Таёжка» (ближняя тайга)
• «Хивус» (сильный мороз с ветром)

Эти слова не просто называют предметы или явления природы; они несут в себе отпечаток сибирского быта, климата, специфики ландшафта. Они позволяют читателю не только представить, но и «почувствовать» суровую красоту и величие Сибири, ее особый ритм жизни. Диалектизмы, такие как Ожиг (деревянная кочерга) и Тул (колчан для стрел), демонстрируют связь с архаичными элементами речи, сохранившимися в старожильческих говорах.

Наряду с диалектизмами, Распутин использует и просторечные лексемы жаргонного происхождения, которые могут быть грубоватыми или фамильярными, но при этом чрезвычайно выразительными: тарахтелка (о машине), тащиться (медленно ехать, идти), мура (пустяки). Эти слова помогают создать живой, непринужденный стиль, особенно в диалогах персонажей, отражая их социальное положение и уровень образования.

Позиция писателя: народное слово как источник обогащения языка.
Валентин Распутин был не просто стилистом; он был защитником и пропагандистом народного слова. Он не только использовал диалектизмы в своем творчестве, но и активно высказывался о их значимости. Писатель был убежден, что за диалект зачастую принимают сам «досельный русский язык, его заглубленную позднейшими наростами корневую породу», и выступал против ее «зарывания» в угоду бездумным заимствованиям. Именно это убеждение объясняет, почему он так настойчиво интегрировал региональные особенности в свои произведения.

Для Распутина народное слово — это «могучий источник русского литературного языка». Он считал, что оно обогащает «родной, удерживающий нас в отчих пределах» язык, отвращает от чужого и позволяет испытать «радость исцеляющегося человека». В своих публицистических выступлениях и эссе он призывал к «постоянной расчистке родных истоков» языка, выступая против «фабрик чужесловия, дурно- и тупословия». Это убеждение отражено в его высокой оценке таких работ, как «Словарь говоров русских старожилов Байкальской Сибири» Г. В. Афанасьевой-Медведевой, который он называл «величественным трудом», подчеркивая, что «основное русло [языка] полнится, оживляется и украшается многочисленными притоками местных говоров».

Фразеология сибирских говоров как элемент стиля.
Особое место в творческой манере Распутина занимает широкое употребление фразеологизмов русских говоров Сибири. Эти устойчивые выражения не только усиливают экспрессивность и образность языка, но и служат целям стилизации, создавая неповторимый сибирский колорит. Примеры таких фразеологизмов, как «ареды веки» (очень долго жить), «Как туясколыванский в шабуре» (неопрятно одетый; угрюмый, мрачный человек) или «темный как кедр» (необразованный, серый человек), глубоко укоренены в местной культуре и быту. Они характеризуют географическую среду, связанные с ней приметы, труд, обряды и обычаи, делая текст Распутина живым свидетельством народной жизни.

Таким образом, использование диалектной и просторечной лексики в произведениях В. Распутина – это не просто стилистический прием, а осознанная художественная и идеологическая позиция. Писатель видит в народном слове неисчерпаемый ресурс для обогащения русского языка, средство сохранения культурной памяти и связи с родной землей, а также мощный инструмент для создания аутентичных и глубоких художественных образов. Это делает его творчество особенно ценным для лингвистического анализа и понимания глубинных процессов, происходящих в русском языке.

Взаимодействие разговорной и просторечной лексики с литературной нормой и эволюция стиля В. Распутина

Исследование разговорной и просторечной лексики в произведениях В. Распутина неизбежно приводит к вопросу о ее взаимодействии с литературной нормой. Творчество писателя – это не только фиксация народной речи, но и художественное осмысление динамики языка, его способности к обновлению и изменению. Распутин, подобно своим великим предшественникам, находился в диалоге с языковой традицией, внося свой вклад в формирование языкового сознания своего времени.

Субъективность и объективность в определении просторечия.
Один из ключевых вызовов в изучении просторечия – это его нестабильный статус. Критерии определения просторечия часто субъективны, поскольку восприятие «грубости» или «сниженности» речи может меняться в зависимости от социокультурного контекста и индивидуального речевого опыта. Тем не менее, существуют и объективные признаки, позволяющие отграничить просторечие: это несоответствие облика слова литературной норме (фонетической, морфологической, синтаксической и лексической). Например, фонетические искажения, такие как колидор вместо коридор, или морфологические отклонения, как ихний вместо их, однозначно указывают на просторечный характер.

Динамика просторечия: от периферии к норме.
Просторечие, как феномен, является постоянным спутником литературного языка. При этом его состав не статичен: просторечное слово с течением времени может мигрировать из одного пласта лексики в другой. Примеры слов, которые когда-то считались просторечными, а затем вошли в разговорную или даже нейтральную лексику, многочисленны: все образуется, отгул, нытик, расческа, подвижки, наработки, проживать (по адресу), обговаривать, набрать кого-то (позвонить), отзвонить, отследить. Эта динамика свидетельствует о живой природе языка, его способности к саморегуляции и адаптации к меняющимся коммуникативным потребностям.

Словари, отражающие языковую норму, также демонстрируют эту эволюцию. В большом академическом «Словаре современного русского литературного языка» границы просторечия были значительно расширены, и многие слова, ранее помеченные как «разговорное», стали относиться к просторечным. Аналогичные процессы происходили и в других авторитетных изданиях: в 9-ом издании словаря С. И. Ожегова под редакцией Н. Ю. Шведовой (1972 г.) стилистические пометы были «приближены к современной норме», и составители отметили, что многие просторечные слова вошли в разговорную речь носителей литературного языка. Это отражает общую тенденцию к демократизации языковой нормы и некоторому снижению порога нормативности.

Разговорная речь и ее нормы.
Важно помнить, что разговорная речь, в отличие от просторечия, обладает собственными внутренними нормами, которые не могут и не должны оцениваться как ненормативные. Несмотря на ее спонтанность и отличия от кодифицированной речи, она функционирует в соответствии с определенными правилами, обеспечивающими эффективность общения в непринужденной обстановке.

Тенденции современности и роль Распутина.
В настоящее время в языке наблюдается тенденция к размыванию границы между литературным языком и такими нелитературными формами, как просторечие и жаргон. Отмечается утрата высокого стиля и выдвижение низкого стиля на место среднего. Лексемы, ранее квалифицировавшиеся как просторечные, могут «повыситься в ранге», что ведет к дальнейшему размыванию границ просторечия как лингвистического феномена.

В этом контексте позиция В. Г. Распутина приобретает особое значение. Его творчество явилось продолжением формирующегося нового языкового сознания, которое ранее отражал А. С. Пушкин. Подобно Пушкину, который в своих критических статьях касался исторических судеб русского языка и стремился найти опору для понимания народности и норм литературного языка в его истории, Распутин видел в народном слове неисчерпаемый ресурс для обогащения русского языка. Он был последователем В. И. Даля в вопросах значимости народного слова, подчеркивая, что именно живая народная речь является источником жизненной силы и самобытности языка.

Таким образом, Распутин не просто использовал разговорную и просторечную лексику; он активно участвовал в процессе осмысления и формирования языковой нормы, отстаивая право народного слова на существование и развитие в литературном языке. Его творчество демонстрирует, как умелое и органичное включение «нелитературных» элементов может не только не разрушать литературную норму, но и обогащать ее, делая язык более гибким, выразительным и способным отражать всю сложность и многогранность человеческой жизни.

Заключение

Лингвостилистический анализ разговорной и просторечной лексики в избранных произведениях Валентина Распутина, в частности, на материале повести «Живи и помни», позволяет сделать ряд важных выводов относительно функционально-стилистических особенностей этих языковых пластов и их роли в формировании уникального авторского стиля писателя.

Прежде всего, теоретическое осмысление показало, что разговорная речь является полноправным функциональным стилем литературного языка, характеризующимся непринужденностью, неофициальностью и неподготовленностью. Просторечие же, находясь на границе литературной нормы, выступает как стилистически сниженный пласт лексики, часто имеющий диалектное или жаргонное происхождение, и классифицируется по типам (просторечие-1 и просторечие-2), что помогает более точно его анализировать.

В прозе В. Распутина разговорная и просторечная лексика выполняет множество важнейших функций. Она служит мощным средством создания глубоких и достоверных художественных образов персонажей, формируя их речевой портрет и подчеркивая принадлежность к народной среде. Использование сибирских диалектизмов, таких как бык (утёс) или парёная земля, а также морфологических особенностей говоров (идеть, у мене), не только придает речи героев аутентичность, но и насыщает текст национальным колоритом сибирской деревни. Фразеологизмы, присущие местным говорам (например, «темный как кедр»), обогащают характеристику персонажей, делая ее многогранной и живой.

Кроме того, эти языковые средства проникают и в авторскую речь, способствуя созданию образа рассказчика и отражению авторского мировоззрения. Распутин мастерски использует несобственно-прямую речь, смешение стилей и метафоры, основанные на народном сознании, чтобы «говорить голосом природы», передавая глубокую взаимосвязь человека и окружающего мира. Принцип параллелизма между человеком и природой становится у него не просто художественным приемом, а фундаментальной идеей, выраженной через язык.

Авторская манера Распутина также отмечена творческим подходом к словообразованию и грамматике. Активное использование окказиональных слов, созданных путем сложения, безаффиксным или префиксальным способами, а также случаи транспозиции и нарушения норм лексической сочетаемости, придают его тексту особую выразительность, свежесть и позволяют максимально полно передать тончайшие денотативные и коннотативные оттенки смысла.

Связь лексики произведений Распутина с региональными особенностями русской речи является ключевой для понимания его стиля. Писатель воспринимал диалекты как «досельный русский язык» и активно выступал против их забвения, считая народное слово неисчерпаемым источником обогащения родного языка. Эта принципиальная позиция сделала его не просто стилистом, но и защитником языковой самобытности, подчеркивая значимость сохранения культурного наследия в языке.

Наконец, творчество В. Распутина отражает более широкие тенденции в эволюции русского языка, связанные с размыванием границ между литературной нормой, просторечием и жаргоном. Распутин, подобно А. С. Пушкину, в своих произведениях способствовал формированию нового языкового сознания, демонстрируя, как народная речь может быть органично интегрирована в высокий художественный текст, обогащая его и сохраняя его нравственную чистоту.

В заключение следует подчеркнуть, что уникальный вклад В. Г. Распутина в русскую литературу через его работу с разговорной и просторечной лексикой неоценим. Его язык – это не просто набор стилистических приемов, а живой организм, отражающий глубокие нравственно-философские искания, гуманизм авторских идей и непреходящую связь человека с родной землей. Анализ его стиля позволяет глубже понять как индивидуальное творческое мастерство писателя, так и общие законы развития русского языка.

Список использованной литературы

1. Адамия З. К. Просторечие как компонент в лексике кодифицированного языка и его отражение в толковых словарях // Вестник Томского государственного университета. Филология. 2014. № 4 (30). С. 5–19.
2. Анохина С. А. Концепт «развитие» в русской языковой картине мира и особенности его вербализации в творчестве В. Г. Распутина 1994–2003 гг. : автореф. дис. … канд. филол. наук. Челябинск, 2004.
3. Бурцева Е. А. Особенности художественного мира В. Распутина // Вестник Бирского филиала Башкирского государственного университета. 2014. № 2 (4). С. 138-140.
4. Валиева Л. Ф. Проблема разграничения разговорной и просторечной лексики в русском языке // Вестник Башкирского университета. 2015. Т. 20, № 1. С. 147–150.
5. Голуб И. Б. Русский язык и культура речи: Учебник. Москва, 2005. 344 с.
6. Иванова В. Я. Структурно-семантический аспект художественного образа в прозе В. Г. Распутина: автореф. дис. … канд. филол. наук. Иркутск, 2013.
7. Ким Л. В. «Чудные по звучанию слова» В. Г. Распутина // Вестник Новосибирского государственного педагогического университета. 2015. № 2 (24). С. 288-296.
8. Колесник Н. Г. Письменные функциональные стили русского языка: основные различительные признаки // Вестник Таджикского национального университета. Серия филологических наук. 2013. № 4/4 (125). С. 227-230.
9. Кудрина Л. В. Просторечная лексика в заголовках интернет-СМИ // Вестник Санкт-Петербургского Гуманитарного Университета профсоюзов. 2019. № 2. С. 98-103.
10. Малыгина Н. И. Культура разговорной речи: бакалаврская работа. Брно: Масариков университет, Философский факультет, 2012.
11. Недоступова Л. В., Устинова Н. Н. Функциональные стили современного русского языка: учеб.-метод. пособие. Воронеж: Воронежский ГАСУ, 2016. 80 с.
12. Немальцина М. С., Никульникова Я. С. Просторечная и диалектная лексика в структуре художественного текста // Вестник науки и творчества. 2016. № 10 (10). С. 60–63.
13. Огольцева Е. В. Диалог с прошлым: лингвостилистический анализ рассказа В. Г. Распутина «Уроки французского» (к 85-летию со дня рождения) // Русский язык в школе. 2022. Т. 83, № 3. С. 65–74.
14. Панькова Е. А., Ванькова А. В. Основные подходы к классификации просторечной лексики // Вестник науки. 2023. № 1 (58). С. 147–152.
15. Плещенко Т. П. Стилистика и культура речи: Учеб. пос. / Т. П. Плещенко, Н. В. Федотова, Р. Г. Чечет; Под ред. П. П. Шубы. Минск, 2001. 544 с.
16. Распутин В. Г. Избранные произведения в 2-х т. Т. 2. Живи и помни. Прощание с Матёрой. Рассказы. Москва: Мол. гвардия, 1984. 446 с.
17. Свиридова Т. И. О стилистическом статусе просторечия в русском языке (лексикографический обзор) // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2009. № 11 (79). С. 222–226.
18. Сидорова Т. С. Русское просторечие как социально-языковая и стилистическая категория: дис. … докт. филол. наук. Стокгольм: Стокгольмский университет, 2015.
19. Современный русский язык: Практ. пос. / А. А. Янсюкевич, Е. В. Бегаева, Л. Я. Лачимова, Т. И. Гусева. Москва, 2005.
20. Торабунова Н. В. Средства и способы передачи семантики сибирских диалектных и просторечных слов на английский язык (на материале переводов произведений В. Астафьева, В. Распутина и В. Шукшина) : автореф. дис. … канд. филол. наук. Томск, 1991.
21. Холодкова М. В. Определение состава просторечной лексики // Вестник Чувашского университета. 2011. № 4. С. 288-292.
22. Чжэн С. Теоретические основы исследования разговорной речи при переводе // Международный студенческий научный вестник. 2019. № 5. С. 56–60.
23. Чэнь Г., Ван С. Сравнительный анализ произведений В. Г. Распутина и В. П. Астафьева // Научное обозрение. Серия 2: Гуманитарные науки. 2022. № 3. С. 200–205.
24. Ши Хуэй. Переводы и исследования творчества В. Распутина и русской деревенской прозы в Китае // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. 2023. № 2 (870). С. 237-246.
25. Широковская Ю. Стилистические функции языковых средств в прозе В.Г. Распутина: дис. … канд. филол. наук. Курск, 2004.
26. Ян Ч. Нравственно-философские искания современной советской прозы (Ч. Айтматов, В. Распутин) : автореф. дис. … канд. филол. наук. Москва, 1980.