Распад Советского Союза в декабре 1991 года, событие, изменившее мировую геополитическую карту, ознаменовал начало новой главы и в российско-иранских отношениях. В течение пяти лет, с 1990 по 1995 год, Москва и Тегеран прошли путь от переосмысления старых связей до поиска новых точек соприкосновения в условиях кардинально изменившегося миропорядка. Этот период стал настоящим испытанием на прочность и адаптивность для обеих держав, когда каждая из них, столкнувшись с глубокими внутренними трансформациями, вынуждена была искать новых партнеров и пересматривать свои внешнеполитические приоритеты. Настоящая работа посвящена всестороннему исследованию и анализу динамики российско-иранских отношений в этот переломный период, охватывая политическую, торгово-экономическую, энергетическую, культурную и конфессиональную сферы, а также специфику Каспийского вопроса.
Мы погрузимся в факторы, формировавшие внешнеполитическую стратегию обеих стран, проследим за развитием политического диалога, рассмотрим детали торгово-экономического и военно-технического сотрудничества, изучим сложности вокруг Каспийского моря и оценим влияние культурно-конфессиональных аспектов на региональную ситуацию в Центральной Азии. Цель — выявить ключевые движущие силы и ограничения, сформировавшие прагматичное партнерство, несмотря на внутренние вызовы и мощное внешнее давление.
Факторы формирования внешнеполитической стратегии России и Ирана
Геополитический контекст и стремление к многополярности
Начало 1990-х годов стало эпохой глубоких геополитических потрясений, в центре которых оказалась Россия, правопреемница СССР. Страна столкнулась не только с необходимостью адаптации к новой мировой арене, но и с беспрецедентным экономическим кризисом. В 1992 году ВВП России рухнул на 14,5%, а годовая инфляция достигла ошеломляющих 2520%. Эти цифры не просто отражали сложную экономическую ситуацию, но и диктовали внешнеполитические решения, вынуждая Москву искать партнеров для дипломатической игры с Западом и уравновешивания своих геополитических интересов.
Иран, в свою очередь, также ощущал на себе давление однополярного мира, формирующегося под доминированием США. В этой новой реальности стремление к созданию многополярного миропорядка, то есть системы, в которой существует несколько центров силы, способных ограничивать гегемонию и способствовать демократизации международных отношений, стало одной из фундаментальных точек сближения между Тегераном и Москвой. Обе страны видели в этом не только способ противодействия американскому влиянию, но и основу для укрепления своих позиций на международной арене.
Общность интересов проявилась и на региональном уровне, особенно в Центральной Азии и на Кавказе. После распада СССР здесь образовался вакуум силы, который активно стремились заполнить различные внешние акторы. Россия и Иран были заинтересованы в уменьшении американского влияния в этом стратегически важном регионе, ограничении присутствия третьих стран, особенно на Каспийском море, поддержании стабильности и предотвращении развития сепаратистских тенденций в своих многонациональных государствах. Эти цели стали краеугольным камнем их стратегического сближения, создавая фундамент для будущего партнерства, который оказался необходим для сохранения суверенитета в условиях стремительно меняющегося миропорядка.
Идеологические трансформации и внутренние вызовы
Внешнеполитическая идеология Ирана в 1990-е годы демонстрировала заметную умеренность и ориентацию на сотрудничество в Центральной Азии на основе совпадающих интересов. Этот прагматизм проявлялся в отказе от активного экспорта исламской революции и сосредоточении на развитии экономических и транспортных связей, предлагая себя в качестве транзитного коридора для новых независимых государств. Однако в глубине иранской государственной мысли по-прежнему жила идеология Хомейни, основанная на дихотомии угнетенных и угнетателей. Эта концепция служила призмой для восприятия международных отношений, формируя критическое отношение к «империалистическому» курсу как царской России, так и СССР. Для Тегерана принцип «ни Восток, ни Запад» означал отказ от ориентации на какую-либо из сверхдержав, а поддержка «угнетенных народов» формировала недоверие к любой форме внешнего доминирования.
Россия же, как правопреемница СССР, переживала сложный период адаптации. Её внешнеполитический курс в 1990-е годы можно условно разделить на два этапа: «романтический» (1992-1996 гг.) и «прагматический» (с 1996 г.). На «романтическом» этапе, символом которого стал министр иностранных дел А.В. Козырев, преобладала вера в партнерство с Западом, что, в частности, проявлялось в сокращении вооружений согласно международным договорам (например, ДОВСЕ 1990 года) и отказе от поддержки локальных конфликтов. Однако разочарование в западных партнерах постепенно привело к «прагматическому» курсу, ассоциируемому с Е.М. Примаковым, с акцентом на многополярность и защиту национальных интересов. Этот сдвиг во многом способствовал сближению с Ираном, который перестал восприниматься как идеологический вызов или потенциальная угроза северной границе.
Обе страны в этот период столкнулись с одинаковыми внутренними проблемами, что парадоксальным образом создавало почву для сотрудничества. В России «шоковые экономические реформы», начавшиеся в январе 1992 года с либерализации цен, привели к гиперинфляции и значительному падению уровня жизни. Иран также проводил экономические реформы после Ирано-иракской войны, направленные на восстановление экономики, но сталкивался с трудностями из-за американских санкций и падения цен на нефть. Помимо экономических потрясений, обе страны боролись с угрозой этнического сепаратизма, что усиливало их обоюдную заинтересованность в поддержании региональной стабильности и сдерживании этих угроз. Таким образом, сложный внутренний контекст и меняющаяся геополитическая реальность стали основными драйверами формирования их внешнеполитических стратегий, подталкивая их к поиску взаимной поддержки.
Политический диалог и ключевые этапы развития отношений
Установление и развитие дипломатических связей
Момент распада СССР стал водоразделом, но не обрывом для российско-иранских отношений. Дипломатические связи между Москвой и Тегераном были официально подтверждены 25 декабря 1991 года, когда Иран выразил готовность продолжать их с Российской Федерацией как государством-преемником Советского Союза. Это было не просто формальное признание, а стратегически важное решение, заложившее основу для нового этапа взаимодействия.
Истоки этого потепления лежат ещё в 1989 году, когда Али Акбар Хашеми Рафсанджани, тогдашний председатель иранского парламента, совершил визит в Москву. Этот визит, предшествовавший рассматриваемому периоду, сыграл решающую роль в изменении тона советско-иранских отношений. В ходе переговоров были подписаны долгосрочная программа экономического, торгово-технического сотрудничества до 2000 года, а также соглашение о военно-техническом сотрудничестве, включающее поставки вооружений и обучение иранских специалистов. Эти договоренности стали фундаментом, на котором Россия и Иран смогли строить свои отношения в условиях новой геополитической реальности.
В период с 1990 по 1995 год, несмотря на увеличение числа двусторонних визитов, включая визит министра иностранных дел Ирана Али Акбара Велаяти в Москву в 1991 году и регулярные консультации на уровне глав МИД, торгово-экономическая часть отношений оставалась относительно локальной. Общий внешнеторговый оборот России в 1995 году превышал 130 млрд долларов, в то время как торговый оборот с Ираном в 1992 году составлял лишь 520 млн долларов, увеличившись к 1995 году до 672,8 млн долларов. Эти цифры ясно демонстрируют, что в развитии российско-иранских связей преобладали не столько экономические, сколько геостратегические соображения. Оба государства видели друг в друге важного партнера в формирующемся многополярном мире, способного уравновесить влияние Запада.
Точки соприкосновения и расхождения
В первой половине 1990-х годов позиции России и Ирана по большинству вопросов глобальной и региональной повестки дня либо совпадали, либо были очень близки. Прежде всего, это касалось стремления к построению многополярного миропорядка и укрепления роли Организации Объединенных Наций как инструмента международного права и коллективной безопасности. В условиях доминирования США после окончания холодной войны, обе страны видели в многополярности гарантию большей стабильности и справедливости в международных отношениях. Это стремление служило мощным объединяющим фактором.
Однако отношения двух стран развивались неравномерно, с периодами сближения и расхождения. Ярким примером такого расхождения стало внешнее давление со стороны США, которое привело к подписанию протокола «Гор–Черномырдин» 30 июня 1995 года. Согласно этому документу, Россия обязывалась завершить все поставки военной техники в Иран до конца 1999 года и отказывалась от заключения новых соглашений. Этот шаг, принятый под значительным давлением Вашингтона, продемонстрировал уязвимость российского внешнеполитического курса перед лицом западных интересов и стал серьезным испытанием для российско-иранского военно-технического сотрудничества.
Интересным аспектом, демонстрирующим глубину стратегического партнерства, стало отношение Ирана к двум антитеррористическим кампаниям в Чечне. Несмотря на потенциальную возможность использовать «исламский фактор» или давление со стороны других мусульманских государств, Иран воспринял эти события как внутреннее дело России. Более того, Тегеран даже защищал Россию перед другими мусульманскими государствами, чтобы не допустить ухудшения отношений РФ с исламским миром. Это красноречиво свидетельствовало о прагматичном подходе Ирана, который ценил стратегическое партнерство с Россией выше сиюминутных идеологических или конфессиональных выгод, демонстрируя стремление к долгосрочным и стабильным отношениям. Неужели подобный шаг не является лучшим доказательством сформировавшегося доверия между странами?
Торгово-экономическое, энергетическое и военно-техническое сотрудничество
Военно-техническое сотрудничество
Одним из наиболее динамичных и стратегически значимых направлений российско-иранских отношений в первой половине 1990-х годов стало военно-техническое сотрудничество (ВТС). Его активная фаза началась ещё в 1990 году, базируясь на межправительственных соглашениях, подписанных в 1989, 1990 и 1991 годах. Эти соглашения были весьма амбициозными и предусматривали поставки Ирану широкого спектра современного вооружения и военной техники, включая боевые самолеты, дизель-электрические подводные лодки, танки и системы противовоздушной обороны (ПВО). Кроме того, Москва обещала содействовать Тегерану в создании собственной военно-промышленной базы и обучать иранских специалистов, что демонстрировало высокий уровень доверия и долгосрочную перспективу сотрудничества.
Объемы поставок были впечатляющими. Только в 1990 году СССР отправил в Иран вооружения на сумму от 733 до 890 миллионов долларов. В последующие годы эти поставки продолжились. Так, в 1990 году Иран получил 14 самолетов МиГ-29. Пик поставок авиатехники пришелся на 1991 год, когда Иран приобрел 12 самолетов Су-24МК и ещё 20 МиГ-29/МиГ-29УБ. Дополнительные 6 МиГ-29/МиГ-29УБ были поставлены в 1993-1994 годах. Для оснащения истребителей в 1990-1991 годах были поставлены авиационные ракеты Р-27Р (350 единиц) и Р-60 (576 единиц). Кроме того, в период с 1993 по 1997 год Россия поставила около 120 боевых машин пехоты (БМП-2) и 800 противотанковых управляемых ракет (ПТУР 9М111) к ним. Одним из самых значимых контрактов стала поставка трех дизель-электрических подводных лодок проекта 877ЭКМ на общую сумму 750 миллионов долларов, которые были переданы Ирану в период с 1992 по 1996 год.
Масштаб ВТС подчеркивался и его долей в общем объеме двусторонней торговли: объем торговли вооружением и военной техникой России с Ираном в первой половине 1990-х годов оценивался в среднем в 500 миллионов долларов в год, что составляло примерно 85% общего импорта Ирана из России. Однако, это активное сотрудничество было прервано внешним давлением. 30 июня 1995 года под давлением США был подписан меморандум между премьер-министром России Виктором Черномырдиным и вице-президентом США Альбертом Гором, который обязал Москву завершить все поставки военной техники в Иран к концу 1999 года и не заключать новых соглашений. Это решение имело серьезные экономические последствия для России: экономические потери от срыва контрактов по ВТС с Ираном составили не менее 4 млрд долларов, демонстрируя, как внешние факторы могли значительно влиять на суверенные экономические интересы России.
Энергетическое и торгово-экономическое взаимодействие
Помимо военно-технического, еще одним стратегически важным направлением сотрудничества стала атомная энергетика. В этой сфере взаимодействия между Россией и Ираном начались с подписания в 1992 году соглашения о сооружении АЭС в Бушере. Это соглашение предусматривало достройку первого энергоблока АЭС Бушер мощностью 1000 МВт с использованием российского реактора ВВЭР-1000, при этом основным подрядчиком стала российская компания «Атомстройэкспорт». Первоначальный срок сдачи был намечен на 1999 год. Интерес Ирана к развитию атомной энергетики в 1990-х годах был обусловлен стремлением к энергетической независимости после заморозки его ядерной программы в 1979 году. Иранская ядерная программа, начатая в 1950-х годах при поддержке США, была приостановлена после Исламской революции, и российское участие стало ключевым для ее возобновления.
Однако, если ВТС и атомная энергетика демонстрировали стратегическую глубину связей, то общий объем двусторонней торговли оставался весьма скромным. В 1992 году торговый оборот между РФ и Ираном составил всего 520 млн долларов (экспорт России — 400 млн, импорт — 120 млн долларов). Хотя к 1995 году этот показатель увеличился до 672,8 млн долларов, он был незначительным в контексте общего внешнеторгового оборота России, который в 1995 году превышал 130 млрд долларов. Для сравнения, в 1990 году торговый оборот между СССР и Ираном составлял 500 млн долларов, а в 1993 году товарооборот между РФ и Ираном даже снизился до 400 млн долларов.
Эти цифры свидетельствуют о том, что, несмотря на стратегическое сближение, экономическая интеграция между Россией и Ираном в первой половине 1990-х годов оставалась на низком уровне. Иран в этот период активно сотрудничал с европейскими странами, особенно с Францией. В 1995 году объем торговли Ирана с Европейским союзом составил около 15 млрд долларов, при этом ЕС являлся крупным импортером иранской нефти и поставлял промышленные товары, оборудование для нефтегазового сектора и электроэнергетики. Это подчеркивает, что Россия, несмотря на стратегическую важность, не была для Ирана основным экономическим партнером, а двусторонние экономические связи развивались скорее по принципу «точечного» взаимодействия в стратегически важных областях, таких как энергетика и ВТС.
Каспийский вопрос в двусторонних отношениях
Изменение геополитической ситуации на Каспии
С распадом Советского Союза в декабре 1991 года Каспийский регион, долгое время находившийся под совместным управлением двух держав — СССР и Ирана, претерпел кардинальные изменения. Вместо двух прежних государств появились еще три новых прикаспийских государства: Азербайджан, Казахстан и Туркменистан. Это событие не только усложнило геополитическую карту, но и поставило под вопрос действующий правовой режим Каспийского моря, определявшийся договорами между Советской Россией и Персией (1921 г.), а также между СССР и Ираном (с 1940 г.). Эти договоры, в частности Договор между РСФСР и Персией от 26 февраля 1921 года и Договор о торговле и мореплавании между СССР и Ираном от 25 марта 1940 года, закрепляли за обоими государствами равные права на судоходство и рыболовство, а также запрет на присутствие вооруженных сил третьих стран на Каспии. Однако они не предусматривали деления водной толщи и дна на национальные секторы.
На начальном этапе, до определения нового статуса, Россия и Иран были едины во мнении, что договоры 1921 и 1940 годов должны оставаться в силе, обеспечивая преемственность и стабильность в регионе. Однако в первой половине 90-х годов Россия не сумела выработать активную и последовательную позицию относительно Каспия. Это привело к развитию центробежных тенденций и усилению влияния западных государств, которые активно стремились к доступу к богатым углеводородным ресурсам региона. Отсутствие четкой российской политики по Каспию способствовало заключению Азербайджаном сепаратных соглашений с западными компаниями. Ярким примером стал «Контракт века» (1994 год) с консорциумом во главе с BP на разработку нефтяных месторождений, включая те, что находились на спорных территориях, что вызывало серьезные протесты со стороны Ирана и Туркменистана.
Подходы к правовому статусу и разделу Каспия
В условиях геополитических изменений и возникновения новых прикаспийских государств, ключевым ��опросом стал правовой статус Каспийского моря. Россия определила свой курс, согласно которому Каспийское море не входит в территорию ни одного прикаспийского государства, а является внутренним водоемом, требующим особого правового режима. Официальная позиция России, заключающаяся в признании его внутренним водоемом, была сформулирована и представлена в 1994 году.
Российское предложение по разделу Каспийского моря основывалось на формуле модифицированной равноудаленной срединной линии (MML), согласно которой дно Каспия делится между пятью государствами, а вышележащие воды остаются в общем пользовании. Этот подход предполагал, что каждое государство получает часть морского дна, исходя из протяженности своей береговой линии. Однако, согласно российскому подходу, доля Ирана в Каспии составила бы около 12.5%, при этом Ирану доставалась самая глубокая часть моря, что делало бы добычу ресурсов более дорогой и трудоемкой по сравнению с мелководными секторами других стран.
Иран, естественно, выступал против демаркации Каспия по принципу срединной линии, поскольку это давало ему наименьшую часть и не учитывало исторический принцип равного владения, закрепленный в советско-иранских договорах. В ответ Тегеран выдвинул собственное предложение о равном разделе Каспийского моря на 20%-ные секторы для каждой из пяти стран, где каждая страна владела бы как дном, так и водами. Это предложение было направлено на обеспечение более справедливого распределения ресурсов и влияния в регионе. Иран и Туркменистан были едины в своем неприятии сепаратных попыток изменить статус Каспия и двухсторонних соглашений, активно критикуя односторонние сделки Азербайджана с западными компаниями. Они требовали прекращения работ по разработке ресурсов на спорных территориях до окончательного определения правового статуса водоема, подчеркивая, что правовой статус Каспия как закрытого моря не может быть изменен односторонними действиями государств, а только с согласия всех прибрежных государств. Важно отметить, что Россия и Иран были едины во мнении, что Каспий является морем, а не озером, что имеет принципиальное значение для применения норм международного морского права.
Культурные, конфессиональные аспекты и региональная ситуация в Центральной Азии
Иранское влияние в Центральной Азии и урегулирование конфликтов
Распад СССР стал катализатором для целого ряда этнорелигиозных конфликтов на северных границах Ирана, что не могло не затронуть иранские интересы национальной безопасности и территориальной целостности. Ярким примером стала Гражданская война в Таджикистане (1992-1997 гг.), которая активно сопровождалась этническими и религиозными столкновениями. Этот конфликт представлял для Ирана серьезную угрозу в виде потенциальной дестабилизации региона, возможного потока беженцев и влияния на иранские азербайджанские общины.
В этих условиях Иран, используя свой исторический и культурный престиж, традиционно сильный в Центральной Азии, стремился расширить свое экономическое и политическое влияние в регионе, особенно в персоязычных Таджикистане и Афганистане. Общность языков (таджикский близок к фарси), культур и традиций способствовала тому, что Тегеран стал играть значительную роль в политической жизни Таджикистана после обретения им независимости. Иран оказывал Таджикистану экономическую помощь, выступал посредником в переговорах между правительством и оппозицией, а также активно способствовал сохранению таджикского языка и культуры, что укрепляло его позиции как регионального актора.
Более того, Иран, совместно с Россией, сыграл ведущую роль в мирном урегулировании межтаджикского конфликта. Обе страны стали ключевыми посредниками, активно участвуя в работе контактной группы и организуя переговоры в Тегеране, Ашхабаде и Москве. Эти совместные усилия в конечном итоге привели к подписанию Общего соглашения об установлении мира и национального согласия в Таджикистане в 1997 году, что подчеркнуло их общую заинтересованность в региональной стабильности и способность к конструктивному сотрудничеству, несмотря на потенциальные идеологические разногласия. Иран рассматривал свою политику в Центральной Азии как умеренную и ориентированную на сотрудничество на основе совпадающих интересов, не навязывая свою исламскую модель государственного устройства.
Образ России и внешнее культурное сотрудничество
Несмотря на активное сотрудничество в региональных вопросах и отсутствие поддержки религиозного экстремизма в России (например, в Чечне), образ России в иранских учебниках истории часто представлялся как империалистический. Эти нарративы, сформированные идеологической призмой Хомейни о дихотомии угнетенных и угнетателей, критиковали вмешательство во внутренние дела и экспансионистскую политику царской России и СССР. В иранских учебниках истории критическое отношение к России часто проявляется в описании событий XIX – начала XX веков, когда Российская империя активно вмешивалась во внутренние дела Ирана и аннексировала территории на Южном Кавказе, что демонстрировало сохранение определенного идеологического скептицизма в общественном сознании Ирана.
В этот же период Иран активно участвовал в Организации экономического сотрудничества (ЭКО), которая в 1992 году расширилась за счет центральноазиатских государств и Азербайджана. Это стало важным инструментом для Тегерана в укреплении своего политического веса и реализации амбиций регионального лидерства. В рамках ЭКО в 1992-1995 годах Иран продвигал проекты по развитию транспортных коридоров, таких как железнодорожная магистраль Мешхед—Серакс—Теджен, и энергетического сотрудничества, стремясь интегрировать экономики стран Центральной Азии. В 1995 году Иран сдал в эксплуатацию 700-километровый участок железной дороги Бафк — Бендер-Аббас, а в 1996 году завершилось строительство магистрали Мешхед—Серакс—Теджен, соединившей железнодорожные сети Ирана и стран Центральной Азии.
Иран боролся за продвижение своих интересов в Центральной Азии, составляя конкуренцию другим внешним игрокам, таким как Европейский Союз, США, Турция и Китай. Турция, в частности, активно продвигала концепцию «тюркской дуги» — пояса тюркоязычных государств, возникших после распада СССР, стремясь усилить свое культурное, экономическое и политическое влияние. Однако страны Центральной Азии, такие как Туркменистан, рассматривали Иран скорее как важную транзитную территорию для доставки товаров к морю, но без желания превращаться в исламское государство иранского образца. Это демонстрировало сложность и многовекторность региональной политики Ирана, которая вынуждена была балансировать между геополитическими амбициями и культурным влиянием.
Вызовы и перспективы развития российско-иранских отношений
Внешнее давление и внутренние разногласия
Распад СССР не только открыл новые возможности для российско-иранских отношений, но и породил серьезные вызовы, как внутренние, так и внешние. Одним из главных внутренних вызовов для обеих стран стала необходимость противодействия этническому сепаратизму и последствиям шоковых экономических реформ, начатых практически одновременно. В России «шоковые экономические реформы» привели к массовой безработице, росту социального неравенства и криминализации, создавая питательную почву для сепаратизма, особенно на Северном Кавказе. Иран, в свою очередь, боролся с высокой инфляцией и дефицитом бюджета, усугубляемыми американскими санкциями. Эти общие проблемы, парадоксальным образом, создавали основу для сотрудничества в сдерживании угроз, поскольку нестабильность в одном регионе могла быстро распространиться на другой.
На внешнем контуре наиболее заметным вызовом стало давление со стороны США. Ярким примером стало подписание меморандума Гор-Черномырдин в 1995 году, которое привело к сворачиванию военно-технического сотрудничества России с Ираном. Этот документ не только нанес экономический ущерб России в размере не менее 4 млрд долларов от срыва контрактов, но и продемонстрировал, насколько внешние акторы могли влиять на суверенные решения Москвы. В начале 1990-х годов в России существовало сильное прозападное лобби, представленное частью либеральных реформаторов и дипломатов, ассоциированных с министром иностранных дел А.В. Козыревым. Они выступали за приоритет отношений с западными странами и зачастую рассматривали Иран как «изгоя», что приводило к непоследовательности и колебаниям во внешней политике Москвы по отношению к Тегерану. Это внутреннее разногласие, подпитываемое западным давлением, стало значительным препятствием для формирования более стабильного и предсказуемого партнерства.
Распад СССР также привел к появлению новых независимых государств в Центральной Азии, что дало новый импульс иранскому проникновению в регион, но одновременно создало «тюркскую дугу» вдоль северных границ Ирана, потенциально ориентирующуюся на Турцию. «Тюркская дуга» — это концепция, описывающая возникновение пояса тюркоязычных государств (Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан, Туркменистан, Узбекистан), в которых Турция активно стремилась усилить свое культурное, экономическое и политическое влияние в 1990-е годы. Иран активно боролся за продвижение своих интересов в Центральной Азии, составляя конкуренцию другим внешним игрокам, таким как ЕС, США, Турция (через развитие пантюркистских и панисламистских идей) и Китай (через торговые пути и инвестиции), что добавляло сложности в региональную динамику.
Общие геополитические интересы как основа для будущего
Несмотря на многочисленные вызовы, перспективы развития российско-иранских отношений в рассматриваемый период обусловливались общностью фундаментальных геополитических интересов. Прежде всего, это стремление к многополярному миру. Многополярность как геополитическая концепция предполагает наличие нескольких центров силы в международных отношениях, исключающая гегемонию и способствующая демократизации международной системы. И Россия, и Иран видели в этом не только средство противодействия доминированию США, но и основу для более стабильного и справедливого миропорядка, где их голоса имели бы больший вес.
Обе страны также были глубоко заинтересованы в поддержании мира и стабильности на территории бывших советских республик Средней Азии, Кавказа и в Афганистане. Эти регионы, граничащие с обеими державами, представляли собой потенциальные источники угроз, таких как терроризм, наркотрафик и распространение нестабильности. Региональная безопасность, определяемая как состояние международных отношений, свободное от военных угроз, экономических опасностей и внешних вторжений, стала приоритетом для Москвы и Тегерана. Сотрудничество в борьбе с этими вызовами формировало важную платформу для их взаимодействия.
Наконец, Иран стремился использовать развитие военных и экономических связей с Россией для компенсации трудностей во взаимоотношениях с Западом, в частности, из-за американских санкций и изоляции. Россия стала для Тегерана ключевым партнером, способным предоставить необходимые технологии и вооружения, а также поддержать его позиции на международной арене. Это стремление к восстановлению своих позиций в системе международных отношений, используя прагматичное партнерство с Москвой, стало мощным стимулом для Тегерана. Таким образом, несмотря на внешнее давление и внутренние разногласия, общность геополитических интересов заложила прочный фундамент для дальнейшего развития российско-иранских отношений, предвосхищая их стратегическое сближение в последующие десятилетия.
Заключение
Период с 1990 по 1995 год стал для российско-иранских отношений эпохой глубоких трансформаций, обусловленных кардинальным изменением геополитического ландшафта после распада СССР. Исследование показало, что обе страны, столкнувшись с беспрецедентными внутренними вызовами — от глубокого экономического кризиса и шоковых реформ в России до необходимости восстановления после Ирано-иракской войны и последствий санкций в Иране — были вынуждены пересматривать свои внешнеполитические приоритеты.
В политической сфере этот период ознаменовался подтверждением дипломатических отношений и постепенным наращиванием диалога, основываясь на заделах конца 1980-х годов. Ключевым фактором сближения стало общее стремление к формированию многополярного миропорядка и противодействие одностороннему доминированию США. Несмотря на это, отношения развивались неравномерно, о чем свидетельствовал протокол «Гор-Черномырдин» 1995 года, продемонстрировавший уязвимость России перед западным давлением в вопросах военно-технического сотрудничества. Тем не менее, позиция Ирана по Чеченским кампаниям, когда Тегеран признал их внутренним делом России и даже защищал Москву перед другими мусульманскими государствами, подчеркнула прагматизм и стратегическую ценность двустороннего партнерства.
Торгово-экономическое и энергетическое сотрудничество, хотя и оставалось относительно скромным по общим объемам (торговый оборот в 1995 году достиг лишь 672,8 млн долларов), имело стратегическое значение в отдельных областях. Активное военно-техническое сотрудничество, начавшееся в 1990 году, включало поставки самолетов МиГ-29, Су-24МК, подводных лодок проекта 877ЭКМ и БМП-2 на общую сумму, оцениваемую в среднем в 500 млн долларов в год. В сфере атомной энергетики знаковым стало соглашение 1992 года о достройке АЭС в Бушере, демонстрируя стремление Ирана к энергетической независимости.
Каспийский вопрос стал одним из наиболее сложных аспектов отношений. Распад СССР привел к появлению новых прикаспийских государств, что поставило под сомнение действующие договоры 1921 и 1940 годов. Россия и Иран были едины в мнении о сохранении этих договоров до выработки нового статуса и о том, что Каспий является морем. Однако их позиции по разделу Каспия расходились: Россия предлагала модифицированную срединную линию, оставляя Ирану лишь 12.5% дна, в то время как Иран настаивал на равном разделе на 20%-ные секторы. Обе страны, а также Туркменистан, выступали против сепаратных соглашений, таких как азербайджанский «Контракт века» 1994 года.
Культурные и конфессиональные аспекты проявлялись в активной роли Ирана в Центральной Азии, особенно в персоязычных Таджикистане и Афганистане. Иран, используя исторический и культурный престиж, совместно с Россией сыграл ведущую роль в мирном урегулировании межтаджикского конфликта. При этом образ России в иранских учебниках истории сохранял критическую, «империалистическую» коннотацию. Иран также активно конкурировал с Турцией, США и ЕС за влияние в Центральной Азии через Организацию экономического сотрудничества (ЭКО) и инфраструктурные проекты, такие как железнодорожная магистраль Мешхед—Серакс—Теджен.
В заключение, период 1990-1995 годов стал временем становления прагматичного российско-иранского партнерства. Несмотря на глубокие внутренние трудности, внешнее давление (в частности, со стороны США, приведшее к экономическим потерям России от сворачивания ВТС), и сохраняющиеся идеологические разногласия, общность геополитических интересов — стремление к многополярному миру, противодействие доминированию США и поддержание региональной безопасности в Центральной Азии и на Кавказе — заложила фундамент для дальнейшего стратегического сближения. Этот период стал важной отправной точкой для формирования более устойчивых и многомерных российско-иранских связей, которые продолжали развиваться в последующие десятилетия.
Список использованной литературы
- Улунян А. Иран как шиитская сверхдержава // Азия и Африка сегодня. 1995.
- Иран: Малая энциклопедия стран. Москва: Торсинг, 2001.
- Олимпиев А. Ю. Геополитические перемены на БСВ в 80–90-е годы и политика США. Москва: Международная Академия наук и искусства, 2002.
- Митрофанов А. В. Шаги новой геополитики. Москва, 1997.
- Санаи М. Etemaad. Иран, 1999.
- Хатами С. М. Страх перед бурей. Москва, 2001.
- Примаков Е. М. Годы в большой политике. Москва, 1999.
- Мухаметшин Ф. M. Взгляд на исламский фундаментализм. Москва, 1998.
- Сажин В. И. Роосия и Иран проблемы стратегической перспективы // Ближний Восток и Современность. Москва: ИИИБВ, 1997. Вып. 4.
- Санаи М. Отношения Ирана с центральноазиатскими странами СНГ. Москва, 2002.
- Коэн А. Путь к экономическому процветанию в Иране. 2003.
- Санаи М. Взаимоотношения Ирана и стран Центральной Азии. Алматы, 1997. Гл. 1.
- Каземи Ф., Аджари З. Etnicity, идентичность и политика // Средняя Азия встречают Ближний Восток. Ленинград, 1998.
- Менасри Л. Иран и Средняя Азия // Средняя Азия встречают Ближний Восток. Ленинград, 1997.
- Рой О. Внешняя политика Ирана по отношению к Средней Азии. Нью-Йорк, 1999.
- Мохаммед Нахвандиян. Культурные аспекты глобализации в Иране и в России. 2002.
- Густав Лубон. Исламская и арабская цивилизация. МФЦП, 2009.
- Анхель Гонсалес Паленсия. Ислам и Запад. Мадрид, 1991.
- Зарецкая С. Л. Международная составляющая современного высшего образования // Глобализация и образование ИНИОН РАН. Москва, 2001.
- Животовская И. Г. Глобализация и образование: институциональный и экономический аспекты // Глобализация и образование ИНИОН РАН. Москва, 2001.
- Евсеев В. Военно-политические аспекты иранской ядерной программы. Москва: Институт проблем развития науки РАН, 2010.
- Лукьянов Ф. Битва с Ираном за престиж. Москва, 2007.
- Лейк Э. Китай и Россия помогали осуществлению ядерной программы Ирана // The Washington Times. США, 2011.
- Баба-заде Джамиля. Традиции и тенденции : язык или язык и культура. Тегеранский университет, Иран, 2007.
- Ахмадинеджад М. Вопросы без ответов // Советская Россия. 2006. № 59.
- Энциклопедия ньюсмейкеров (справки по новостным сюжетам). 2015.
- Ирано-российские отношения // Википедия.
- Затяжной геополитический роман: Иран и постсоветская Центральная Азия // Иран.Ру.
- Иран-Россия: оценка военно-технического сотрудничества двух стран за период с 1990 года по настоящее время // VPK.name.
- К истории российско-иранского военно-технического сотрудничества.
- Ядерная программа Ирана в контексте американо-российских отношений в 1993-1997 гг. // РСМД.
- ЯДЕРНАЯ ПРОГРАММА ИРАНА И РОССИЙСКО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ // Институт Ближнего Востока.
- РОССИЯ И ИРАН: история формирования границ.
- «Каспийская конституция»: историческое значение в контексте развития природоохранной деятельности на Каспии // Организация Договора о коллективной безопасности.
- ЯДЕРНЫЕ И РАКЕТНЫЕ ПРОГРАММЫ ИРАНА И БЕЗОПАСНОСТЬ РОССИИ.
- ИРАН И РОССИЯ В СОВРЕМЕННОЙ ГЕОПОЛИТИКЕ.
- ИРАН В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ: ДВА ДЕСЯТИЛЕТИЯ ДИАЛОГА // Институт Ближнего Востока.
- Геополитический аспект российско-иранских отношений // Иран.Ру.
- Экономические санкции против Ирана // Википедия.
- Конвенция о правовом статусе Каспийского моря // Википедия.
- Российско-иранские отношения в регионе Каспийского моря // КиберЛенинка.
- Ядерная программа Ирана // Википедия.
- ПОЛИТИКА ИРАНА В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ В 1990-е ГОДЫ // Вестник НГУ.
- Ирано-российские связи: проблемы и перспективы // Россия в глобальной политике.
- Россия – Иран: Перспективы военно-технического сотрудничества // Iran.ru.
- Иран и участие стран Центральной Азии в международных организациях.
- Российско-иранские отношения на современном этапе // Дипломатическая академия МИД России.
- Партнерство без обязательств: особенности российско-иранских отношений в последние десятилетия.
- ИСЛАМСКАЯ РЕСПУБЛИКА ИРАН В 90–е ГОДЫ // Книги сотрудников ИВ РАН.
- Правовой статус Каспийского моря и интересы Ирана.
- РОССИЯ И ИРАН НА ПУТИ К СТРАТЕГИЧЕСКОМУ ПАРТНЕРСТВУ // КиберЛенинка.
- История отношений России с Ираном.
- Роль Ирана в Центральной Азии: фактор безопасности как основной // РСМД.
- Иран и государства Центральной Азии: генезис, состояние и перспективы сотрудничества // КиберЛенинка.
- СОТРУДНИЧЕСТВО РОССИИ И ИРАНА В СФЕРЕ БЕЗОПАСНОСТИ: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ // КиберЛенинка.
- Внешняя политика России в 1990-е гг. // Фоксфорд Учебник.
- Многополярный мир // Новый дипломатический словарь.
- Словарь терминов и понятий. Многополярность // Новый оборонный заказ.
- Многополярность и внешняя политика России // КиберЛенинка.
- Гражданская война в Таджикистане и постконфликтное восстановление.
- Региональная безопасность — составная часть международной // SciCenter.online.
- МНОГОПОЛЯРНОСТЬ // Большая актуальная политическая энциклопедия.
- Многополярность // Википедия.
- Диссертация на тему «Ирано-таджикские отношения в 1991-2009 гг. // disserCat.
- Российско-иранские отношения // МИД России.
- Внешняя культурная политика Ирана в Центральной Азии: демонстрация политического прагматизма // КиберЛенинка.
- Оценка внешней политики России в 1990 годы // Проект «Наследие моего отечества».
- Российско-иранские отношения на современном этапе // КиберЛенинка.
- Президенты Ирана и таджикско-иранские отношения // КиберЛенинка.