Рыцарские замки и обряд посвящения в рыцари в Западной Европе XI-XIV веков: источниковедческий анализ нарративных источников

В мире, где порой кажется, что сталь и камень давно уступили место коду и микросхемам, феномен средневекового рыцарства и замков продолжает притягивать к себе внимание, оставаясь неисчерпаемым источником вдохновения и предметом глубоких научных исследований. Эти символы эпохи, пронизанные духом доблести, чести и суровой романтики, формировали культурный ландшафт Западной Европы на протяжении веков, и их изучение по-прежнему актуально для понимания истоков европейской цивилизации.

Проблема заключается не только в реконструкции фактов, но и в постижении того, как эти явления воспринимались и описывались их современниками. Нарративные источники XI-XIV веков — хроники, рыцарские романы, песни, жития — представляют собой уникальные линзы, сквозь которые мы можем взглянуть на мир Средневековья не только глазами историка, но и глазами самого средневекового человека. Они позволяют нам уловить нюансы восприятия, идеализации и даже пародирования того, что сегодня кажется нам монолитным и однозначным, раскрывая таким образом подлинную многогранность эпохи.

Целью настоящей работы является систематизация и углубленный анализ информации о рыцарских замках и обряде посвящения в рыцари в Западной Европе XI-XIV веков на основе анализа именно этих нарративных источников. Для достижения этой цели были поставлены следующие ключевые задачи:

1. Определить ключевые понятия, такие как «рыцарство», «замок», «донжон» и «обряд посвящения», проследив их историческую эволюцию.
2. Проанализировать процесс возникновения и развития рыцарских замков, выявив, как эти изменения отражались в средневековой литературе.
3. Исследовать архитектурные особенности, внутреннее устройство и повседневный быт замков, оценив реалистичность их изображения в нарративных источниках.
4. Изучить обряд посвящения в рыцари, его символическое значение и трансформации, опираясь на описания в средневековых текстах.
5. Выявить различия в изображении замков и обрядов в разных типах нарративных источников (хрониках, романах, песнях) и проследить, как менялось это изображение на протяжении рассматриваемого периода.

Данное исследование адресовано студентам гуманитарных вузов и аспирантам, стремящимся к глубокому пониманию медиевистики и источниковедения, и представляет собой попытку не просто собрать информацию, но и критически ее осмыслить, погрузившись в мир средневековых представлений и ценностей.

Теоретические основы и методология изучения средневекового рыцарства и замков

Изучение рыцарства и замков в медиевистике — это многогранный процесс, требующий комплексного подхода. Современная наука, опираясь на труды таких гигантов, как Марк Блок, Жорж Дюби и Йохан Хёйзинга, рассматривает эти феномены не только как военно-политические институты, но и как важнейшие элементы социокультурной системы Средневековья. В данной работе центральное место занимает источниковедческий метод, позволяющий извлечь максимум информации из нарративных источников и критически оценить их содержание, а ведь именно это является залогом глубокого понимания эпохи.

Определение ключевых понятий: рыцарство, замок, донжон, обряд посвящения

Прежде чем углубляться в исторические процессы и литературные отражения, необходимо четко определить ключевые термины, составляющие ядро нашего исследования.

Рыцарство — это не просто социальный слой или воинская элита; это сложный социокультурный феномен, включающий в себя как кодекс поведения и чести, так и военно-аристократическую корпорацию. Изначально, в в IX веке, как отмечал выдающийся медиевист Жорж Дюби, milites были лишь военными профессионалами, конными воинами, несущими вассальную службу своему сеньору и занимающими относительно подчиненное положение. Однако уже к X веку, а особенно в XI-XIII веках, эти milites трансформировались в рыцарское сословие, обретшее высокое социальное достоинство и выработавшее элитарное самосознание. Кодекс рыцарской чести, который начал активно кодифицироваться в XIII-XIV веках, благодаря трудам Жоффруа де Шарни и Раймунда Луллия, предписывал такие добродетели, как щедрость, куртуазность, доблесть, честь, преданное служение господину, военная отвага, набожность и, конечно же, любовь к Прекрасной Даме.

Замок — это не просто укрепление, а целая жизненная вселенная средневекового феодала. Определяется он как строение или комплекс зданий, органично сочетающий в себе жилые и оборонительно-фортификационные задачи. По сути, это укрепленное жилище, которое служило не только для защиты, но и как центр власти, администрации и хозяйственной жизни. Ранние европейские замки (IX-X века), как правило, представляли собой деревянные курганно-палисадные сооружения, известные как «motte-and-bailey» — земляной или искусственный холм с деревянной башней, окруженный частоколом и рвом.

Донжон является сердцем и душой многих европейских феодальных замков. Это главная, наиболее мощная башня, расположенная внутри крепостных стен, обычно в самом труднодоступном и защищенном месте. Он фактически представлял собой крепость внутри крепости, последний рубеж обороны. Помимо своей оборонительной функции, донжон служил основным жилищем феодала, часто содержал оружейную, главный колодец и склады продовольствия, обеспечивая автономность в случае длительной осады. Характерной чертой ранних донжонов был вход на уровне второго этажа, к которому вела легко разрушаемая деревянная галерея или лестница, что значительно усложняло проникновение врага.

Обряд посвящения в рыцари, или акколада, — это знаковая церемония, символизирующая переход юноши к зрелости и самостоятельности. Это был ритуал инициации, делающий его полноправным членом военно-аристократической корпорации рыцарей. От древнегерманских обычаев, где юноше вручались меч и копье при достижении совершеннолетия, обряд развился до сложной и наполненной христианской символикой церемонии, включающей ночное бдение, омовение, облачение в особые одежды и, конечно, опоясывание мечом и символический удар *куле*.

Источниковедческая база исследования

Для реконструкции мира рыцарских замков и обрядов посвящения нарративные источники XI-XIV веков незаменимы. Это обширный и разнообразный корпус текстов, который можно разделить на несколько основных категорий:

• Хроники и анналы: исторические записи событий, часто создаваемые при монастырях или дворах сеньоров. Примеры включают «Хронику» Гийома из Тира, «Историю Столетней войны» Жана Фруассара. Они предоставляют ценные сведения о реальных событиях, военных кампаниях, строительстве замков, описаниях сражений и, реже, обрядов, но их цель — фиксация фактов, а не детальное описание быта или символизма.
• Рыцарские романы: произведения куртуазной литературы, такие как романы Кретьена де Труа («Ланселот, или Рыцарь Телеги», «Персеваль, или Повесть о Граале»), «Тристан и Изольда». Они представляют собой идеализированное изображение рыцарской жизни, наполненное приключениями, любовными интригами, чудесами и героическими подвигами. В них замки предстают как арены для подвигов и куртуазных встреч, а посвящение — как торжественный, почти мистический акт.
• Песни (трубадуров, труверов, миннезингеров): лирические произведения, воспевающие куртуазную любовь, доблесть и идеалы рыцарства. Они не дают подробных описаний архитектуры, но прекрасно передают эмоциональный фон и ценностные ориентации эпохи.
• Жития святых и дидактическая литература: эти тексты, хотя и не являются напрямую «рыцарскими», могут содержать косвенные упоминания о замках, нравах и моральных установках, актуальных для рыцарской среды. Например, руководства по рыцарскому поведению, написанные Жоффруа де Шарни, дают прямое представление о том, каким должен был быть «истинный» рыцарь.

Ценность этих источников заключается в том, что они позволяют нам заглянуть в ментальный мир Средневековья, понять, какие качества ценились, какие идеалы формировались, как люди воспринимали окружающую их действительность. Ограничения же связаны с их спецификой: хроники могут быть предвзяты, рыцарские романы — идеализировать реальность до неузнаваемости, песни — сосредоточены на лирических переживаниях. Задача источниковеда — критически анализировать каждый текст, сопоставлять его с другими источниками (в том числе археологическими и документальными), выявлять авторские интенции и идеологические установки.

Методология работы с нарративными источниками в контексте изучения повседневности и символизма Средневековья включает:

• Текстологический анализ: изучение языка, стиля, структуры текста для понимания авторской манеры и контекста создания.
• Сравнительный анализ: сопоставление описаний одного и того же явления в разных типах источников для выявления общих черт, различий, идеализации или реализма.
• Контекстуальный анализ: помещение источника в широкий исторический, социальный и культурный контекст, чтобы понять, какие идеи и ценности он отражает.
• Символический анализ: расшифровка скрытых смыслов, символов и аллегорий, особенно актуальная для куртуазной литературы и описаний обрядов.

Используя эти методы, мы сможем не только реконструировать внешний облик замков и ход церемоний, но и понять их глубокое значение для средневекового человека.

Возникновение и эволюция рыцарских замков в Западной Европе (XI-XIV века) по нарративным источникам

История рыцарских замков в Западной Европе — это сага о постоянной адаптации, борьбе за выживание и стремлении к утверждению власти. Нарративные источники этого периода, от сухих хроник до живописных рыцарских романов, запечатлели каждый этап этого пути, хотя и с разной степенью детализации и идеализации. Процесс, получивший название «castellatio» (озамкование), начался в XI-XII веках и изменил облик европейского ландшафта навсегда.

Ранние формы укреплений и начало «castellatio»

На заре замкостроения, в IX-X веках, когда феодальная раздробленность набирала обороты, а централизованная власть ослабевала, защита становилась первостепенной задачей. Нарративные источники этого периода, хотя и не всегда детально описывают архитектуру, часто упоминают о «крепостях», «укреплениях» или «твердынях», которые служили убежищем для сеньоров и их подданных. Эти ранние сооружения, как правило, были весьма скромны по сравнению с более поздними каменными гигантами.

Наиболее распространенной формой были так называемые «motte-and-bailey» (курганно-палисадные замки). Они состояли из искусственного или естественного земляного холма (motte), на вершине которого возвышалась деревянная башня — прототип будущего донжона. Холм и прилегающий двор (bailey) с хозяйственными постройками и казармами были окружены частоколом и рвом. Летописцы могли упоминать о «деревянных башнях» или «частоколах», спасавших от набегов, но редко углублялись в их конструктивные особенности. Однако сам факт их повсеместного появления в XI-XII веках свидетельствует о нарастающей потребности в локальной обороне, формируя фундамент для дальнейшего развития фортификации.

Переход от дерева к камню был медленным, но неизбежным процессом, интенсифицировавшимся в XI-XII веках. Уже с конца X века ключевые элементы замков, такие как надвратные башни и донжоны, начали возводиться из камня, что значительно повышало их устойчивость к огню и осадным орудиям. В нарративных источниках появляются упоминания о «каменных стенах» и «неприступных твердынях», что свидетельствует о растущей мощи и символическом значении таких сооружений. Этот переход был не просто технологическим скачком, но и отражением стремления феодалов к более прочному и долговечному утверждению своей власти на земле.

Развитие классического замка и оборонительных систем (XII-XIII века)

XII-XIII века стали золотым веком замкостроения, когда на смену простым деревянным укреплениям пришли грандиозные каменные комплексы, воплощающие в себе идеи готической архитектуры и передовые военные технологии. Именно в этот период формируется образ «классического» замка, который мы сегодня представляем благодаря рыцарским романам и историческим хроникам.

Нарративные источники этого времени начинают описывать замки с большей детализацией, восхищаясь их неприступностью и величием. Появляются донжоны — массивные каменные башни, ставшие сердцем и последним убежищем замка. Их стены становились все толще, а внутреннее устройство — сложнее. Хроники могут упоминать о длительных осадах, в которых донжон играл решающую роль, выдерживая удары осадных машин.

Эволюция замков была прямой реакцией на развитие осадного оружия. С появлением и широким распространением требушетов в Европе в XII-XIII веках, способных метать тяжелые камни на значительные расстояния, инженеры были вынуждены искать новые решения. Нарративные источники могут косвенно указывать на это, описывая разрушительную мощь осадных машин и героическое сопротивление защитников. В ответ на эту угрозу стены замков стали значительно утолщать, часто используя гравий или землю между слоями камня для поглощения ударов. Это также стимулировало развитие концентрических замков с многослойными оборонительными системами, где несколько рядов стен и башен создавали эффект «луковицы», затрудняя проникновение противника. Герои рыцарских романов часто сражаются за такие многоуровневые крепости, где каждый двор и каждая стена становятся новым испытанием.

К концу XII века военная архитектура на Западе достигла своего пика, а самые смелые её проявления относятся к первой четверти XIII века. Примеры, такие как замки Куси и Шато Тьерри, хотя и не всегда детально описаны в литературных произведениях, служили реальными прототипами для создателей идеализированных крепостей. В романах замки предстают как символы могущества сеньора, места проведения рыцарских турниров и куртуазных встреч, что лишь подчеркивает их растущее социальное и культурное значение.

Трансформация замков в XIV веке и влияние пороха

XIV век принес с собой новые вызовы для средневековой фортификации. Эпоха Столетней войны (1337-1453) и других продолжительных конфликтов, а также появление новых военных технологий, заставили пересмотреть функции и конструкцию замков.

Нарративные источники этого периода, особенно хроники, начинают отражать ускорение фортификационного строительства. Замковые башни, помимо своего оборонительного значения, обретают и символическую функцию — быть зримым воплощением власти и устойчивости в нестабильные времена. Укрепление замков в XIV веке было обусловлено необходимостью адаптации к меняющимся условиям войны, когда рыцарство, несмотря на новые тактики, все еще оставалось основной опорой государственной власти. Строились более сложные оборонительные системы, такие как барбаканы (укрепления перед воротами) и усиленные ворота, что находило свое отражение в описаниях неприступных твердынь.

Однако самым революционным изменением стало постепенное появление и массовое применение пороха и огнестрельного оружия. Хотя первые документированные использования пушек в осадах относятся к 1326 году, их влияние на фортификацию было не мгновенным. В XIV веке артиллерия была еще примитивна, и высокие каменные стены продолжали выполнять свою функцию. Но нарративные источники XV века уже будут говорить о «громовых орудиях», способных разрушать некогда неприступные стены. Ведь кому нужны замки, если их можно просто взорвать?

С развитием «пороховой революции» в XV веке, высокие и тонкие стены средневековых замков стали уязвимыми. Это привело к строительству более низких и толстых стен, а также появлению бастионных укреплений, адаптированных для противостояния артиллерийскому огню. В результате замки постепенно утрачивали свою первоначальную оборонительную функцию, превращаясь скорее в символы власти и роскоши, что также нашло отражение в позднесредневековой литературе, где замки чаще описываются как величественные резиденции, нежели как неприступные крепости. Таким образом, нарративные источники позволяют нам проследить не только архитектурную, но и функциональную эволюцию замка, от сурового убежища до пышной резиденции.

Архитектура, организация и повседневная жизнь замка в зеркале нарративных источников

Средневековый замок, как многослойный исторический артефакт, всегда привлекал внимание не только историков, но и писателей. Нарративные источники XI-XIV веков, будь то героические эпосы, куртуазные романы или более прагматичные хроники, предлагают нам разнообразные взгляды на его архитектуру, внутреннее устройство и, что особенно ценно, на повседневную жизнь его обитателей. Однако стоит помнить, что между романтизированным образом и суровой реальностью часто существовала значительная дистанция.

Функциональное назначение и стратегическое расположение замков

В средневековой литературе замки предстают как многофункциональные центры, выполняющие одновременно защитные, жилые и административные задачи. Это была не просто крепость, а средоточие власти феодала, его семейный очаг и пункт управления всеми его владениями.

Нарративные источники часто подчеркивают стратегическое расположение замков. Они описываются как «неприступные твердыни», возвышающиеся «на вершинах гор» или скрытые «в густых лесах», но всегда с акцентом на их оборонительные преимущества. Например, в рыцарских романах герои часто сталкиваются с замками, расположенными на высоких скалах или в излучинах рек, что создает естественные преграды и делает их осаду чрезвычайно сложной. Эта естественная обороноспособность дополнялась возможностью широкого обзора окрестностей, что позволяло контролировать дороги, реки и близлежащие деревни, а также заблаговременно заметить приближение врага. Критически важным аспектом было и наличие надежного источника воды, о чем часто упоминается при описании длительных осад.

Замок служил не только для защиты от внешних врагов, но и как символ власти сеньора, место, где вершилось правосудие, собирались налоги и принимались вассалы. Хроники могут описывать замки как центры региональной власти, где решались судьбы местных жителей. Таким образом, нарративные источники не только рисуют физический облик замка, но и раскрывают его социополитическое значение в феодальном обществе.

Оборонительные элементы замков и их упоминания в источниках

Нарративные источники, особенно те, что описывают осады или военные конфликты, изобилуют упоминаниями об оборонительных элементах замков, которые были призваны сделать их неприступными. Эти описания, хотя и не всегда технически точны, позволяют составить представление о средневековой фортификационной мысли.

Среди наиболее часто упоминаемых элементов:

• Рвы с водой: «широкие и глубокие рвы», заполненные водой, создавали первую линию обороны, затрудняя доступ к стенам.
• Подвесные мосты: «поднимающиеся мосты», которые можно было быстро поднять в случае опасности, отрезая врага от входа. Вместе с герсами (тяжелыми опускающимися решетками) они создавали «ловушку смерти» у ворот, где атакующих можно было запереть и уничтожить.
• Земляные валы с острыми кольями: часто упоминаются в описаниях ранних укреплений, а также как временные меры при осаде.
• Толстые каменные стены: нарративные источники часто говорят о «непробиваемых стенах» или «трехметровых толщах камня», которые выдерживали удары таранов и метательных машин.
• Башни с бойницами: располагались по углам крепостных стен, позволяя защитникам вести перекрестный огонь вдоль стен, создавая зоны поражения.
• Фланкирующие башни: их внутренние стороны часто оставлялись открытыми, чтобы затруднить закрепление противника в случае прорыва. Они обеспечивали продольный обстрел вдоль стен, что было критически важно для отражения атак.
• Машикули (навесные бойницы): хотя не всегда называются по имени, их функции часто описываются, когда речь идет о сбрасывании камней, кипящей смолы или воды на головы врагов, подступающих к основанию стен.
• Винтовые лестницы: внутри башен, как правило, строились по часовой стрелке. Это давало существенное преимущество праворуким защитникам, поскольку противнику, поднимающемуся по лестнице, приходилось орудовать мечом в неудобном положении, упираясь в центральный столб.

Все эти элементы создавали сложную и эшелонированную систему обороны, которую нарративные источники описывают с восхищением, подчеркивая героизм защитников и неприступность замков.

Внутреннее устройство замка и повседневный быт

Помимо внешней неприступности, нарративные источники дают нам представление и о внутренней жизни замка. Донжон, как уже упоминалось, был не только последним убежищем, но и жилищем сеньора. Романы могут описывать его как величественное строение, где проводятся пиры и принимаются важные решения. На первом этаже донжона, как правило, не делали окон, что делало его максимально защищенным от проникновения извне. Вход часто размещался на уровне второго этажа, к которому вела деревянная галерея, легко разрушаемая в случае осады, что обеспечивало дополнительную безопасность. Внутри донжон мог содержать арсенал, главный колодец и запасы еды, позволяя выдерживать долгую осаду.

Внутри замкового пространства располагался целый комплекс хозяйственных построек, которые обеспечивали жизнедеятельность его обитателей. Нарративные источники могут упоминать о «конюшнях, где отдыхали боевые кони», «кузницах, где ковали мечи», «кухнях, откуда доносились запахи пиршеств», а также о пекарнях и складах для продовольствия и вина. Колодец был, пожалуй, одним из самых критически важных объектов, его защита была приоритетом. Также могли упоминаться суд и тюрьма, подчеркивающие административную функцию замка. Храмы или часовни указывали на религиозную жизнь замка.

Однако, если куртуазные романы часто рисуют идеализированную картину жизни в замке, полную рыцарских подвигов и романтических свиданий, то хроники и другие более реалистичные источники позволяют увидеть суровую повседневность, далекую от романтических представлений. Проблемы холода, темноты и гигиены были неотъемлемой частью замковой жизни. Толстые стены, хотя и обеспечивали защиту, не всегда спасали от сырости и промозглости. Освещение было скудным, обеспечивалось факелами и свечами, что создавало мрачную атмосферу.

Неромантические реалии: отопление, водоснабжение и гигиена в замках

Понимание неромантических реалий повседневной жизни в замках чрезвычайно важно для полноты картины. Средневековые нарративные источники, особенно те, что стремились к большей достоверности или просто отражали быт, иногда касаются этих аспектов, хотя и не всегда напрямую.

Отопление: Основным способом обогрева были камины и очаги, которые, как правило, эффективно отапливали лишь небольшие пространства. Хроники могут упоминать о «пылающих каминах», вокруг которых собирались люди, чтобы согреться. В некоторых замках, начиная с XIII-XIV веков, использовались более совершенные системы калориферного отопления, где горячий воздух от печи циркулировал по каналам в стенах и полах, обеспечивая более равномерный, но все еще недостаточный обогрев. Средняя температура в замках редко превышала 17°C, и для сохранения тепла использовались гобелены на стенах, которые служили не только украшением, но и дополнительной теплоизоляцией, а также грелки в кроватях. Отсутствие детальных описаний таких систем в рыцарских романах объясняется их фокусом на героических подвигах, а не на бытовых неудобствах.

Водоснабжение: Замки часто имели очень глубокие колодцы, рытье которых могло занимать до пяти лет и стоить как все внутренние постройки. Известны колодцы глубиной до 140 метров. Нарративные источники могут упоминать о «колодцах, питающих замок», подчеркивая их жизненно важное значение при осаде. При отсутствии глубокого колодца использовались цистерны для сбора дождевой воды, которая фильтровалась через гравий. Осады, в которых защитники страдали от жажды, наглядно демонстрируют критичность этого аспекта. Что из этого следует? Надежный источник воды был не просто удобством, а ключевым фактором выживания, определявшим саму возможность длительной обороны.

Гигиена: Эта тема редко встречается в романтизированной литературе, но более реалистичные хроники или бытовые описания могут давать некоторые намеки. Туалеты, известные как гардеробы, обычно представляли собой ниши в толстых стенах с отверстием, ведущим в ров или выгребную яму. Для смыва использовалась вода (дождевая или кухонные стоки), а для вытирания — мох или солома. Личная гигиена была низкой; регулярное купание считалось вредным, и паразиты были обычным явлением. Отсутствие канализации и низкий уровень гигиены, о которых сегодня говорят историки, редко прорывались сквозь идеализированные картины средневековой жизни в куртуазной литературе, однако их присутствие в жизни замка было неоспоримым.

Лестницы в замках часто были узкими, винтовыми и встраивались в толщу каменных стен таким образом, чтобы замедлить продвижение противника. Это архитектурное решение также было частью оборонительной стратегии, о чем могут упоминать хроники при описании штурма замка.

Роль женщин в замковой жизни по нарративным источникам

Изображение женщин в средневековых нарративных источниках значительно варьируется — от идеализированных Прекрасных Дам куртуазных романов до более реалистичных образов в хрониках.

Куртуазная литература возвела женщину на пьедестал, сделав ее объектом поклонения и источником вдохновения для рыцарских подвигов. Дама сердца, недоступная и совершенная, была центральной фигурой куртуазной любви (fin’amor). Романы изобилуют описаниями ее красоты, добродетелей, а также ее власти над рыцарем. Однако эта идеализация часто скрывала реальные ограничения и патриархальные рамки, в которых жили женщины.

Хроники и другие более прагматичные источники дают более приземленную картину. Знатные дамы в замках, в отсутствие мужей, часто выполняли роль управительниц поместьем, что требовало значительных административных и хозяйственных навыков. Они занимались сбором налогов, организацией обороны замка (иногда даже лично), управляли домашним хозяйством, отвечали за воспитание детей и оказание первой медицинской помощи. Источники могут упоминать о «госпожах, мудро управляющих своим замком», что свидетельствует об их важной роли. Таким образом, они не просто поддерживали порядок, но и обеспечивали функционирование всей феодальной системы, что часто упускается из виду в романтизированных повествованиях.

Тем не менее, свобода женщин оставалась ограниченной строгими социальными нормами. Брак для знатных дам часто был вопросом политической или экономической выгоды, а не личного выбора, о чем могут упоминать хроники, описывая династические союзы. Однако были и исключения, когда женщины, такие как влиятельные аббатисы или даже отдельные воительницы (например, Жанна д’Арк, хотя и относится к более позднему периоду, но является ярким примером женской активности в военном контексте), могли обладать значительным влиянием и властью. Таким образом, нарративные источники предоставляют богатый, хотя и противоречивый, материал для анализа положения женщин в средневековом замке, показывая как их идеализированный образ, так и их важные, но часто недооцененные роли в реальной жизни.

Обряд посвящения в рыцари: изображение и символическое значение в нарративных источниках

Обряд посвящения в рыцари, или акколада, был одним из центральных ритуалов средневековой Европы, знаменовавшим переход юноши в зрелый мир воинской аристократии. Нарративные источники XI-XIV веков, от героических поэм до богословских трактатов, детально, хотя и с разной степенью акцентирования, описывают эту церемонию, раскрывая ее глубокое символическое значение и эволюцию.

Происхождение и ранние формы обряда

Корни обряда посвящения в рыцари уходят в глубину веков, к обычаям древних германцев. Нарративные источники могут косвенно упоминать о древних традициях, когда юноше, достигшему совершеннолетия, опоясывали мечом и вручали копье, что символизировало его вступление в ряды взрослых воинов. Изначально этот обряд носил сугубо мирской, племенной характер, являясь частью инициационных ритуалов.

Однако, с укреплением позиций Христианской Церкви в Западной Европе, обряд посвящения претерпел значительные изменения. Церковь, стремясь подчинить себе воинскую элиту и направить ее энергию в русло защиты христианских ценностей, активно включилась в формирование рыцарского идеала. Нарративные источники, особенно хроники и дидактические тексты, начинают описывать, как Церковь видоизменила обряд, добавив в него благословение оружия. Это было сделано для того, чтобы внушить посвящаемому мысль о его новой миссии – служении не просто сеньору, но и Богу, становясь «христианским воином» и «защитником Церкви». Именно этот синтез языческих воинских традиций и христианской морали сформировал уникальную сущность средневекового рыцарства.

Этапы церемонии и их детальная символика

К XII-XIII векам обряд посвящения в рыцари оформился в сложную и пышную церемонию, каждый элемент которой был насыщен глубоким символическим значением. Нарративные источники, особенно рыцарские романы и поэмы, живо описывают эти этапы, подчеркивая их торжественность.

1. Ночное бодрствование в церкви у алтаря: Этот этап был одним из важнейших. Юноша проводил ночь в молитвах, медитации и духовной подготовке, размышляя о своих будущих обязанностях. В романах этот акт часто описывается как мистическое переживание, предвещающее будущие подвиги. Символически это означало духовное очищение, смирение перед Богом и принятие на себя бремени служения.
2. Омовение в ванне: Утром перед церемонией юноша принимал омовение. Это символизировало очищение от грехов, мирской скверны и подготовку к новой, чистой жизни в качестве рыцаря.
3. Надевание особой одежды:
   • Белая рубашка: Символизировала чистоту, невинность и моральную непорочность, необходимые для истинного рыцаря.
   • Алое сюрко: Означало готовность пролить кровь за веру, честь и справедливость. Красный цвет был цветом мученичества и доблести.
   • Золотые шпоры: Надевались на ноги, символизируя честь, благородство происхождения и быстроту в преследовании врагов, а также готовность к немедленному действию.
4. Опоясывание мечом: Этот акт считался главной частью церемонии. На французском языке это называлось «adoubement», а фраза «опоясать мечом» (ceindre l’épée) была синонимом «сделать рыцарем». Меч, освященный священником, становился не просто оружием, но символом справедливости, защиты слабых и борьбы со злом. В нарративных источниках этот момент часто описывается как кульминационный.
5. Акколада («куле»): Посвящающий (сеньор, король или другой рыцарь) наносил юноше удар ладонью по затылку, шее или щеке со словами «Будь храбр» или «Помни». Это был единственный подзатыльник в жизни рыцаря, который он мог получить, не возвращая. Символически «куле» означал последнее напоминание о смирении и стойкости, а также был проверкой на выдержку и готовность принять боль без жалоб.
6. Демонстрация ловкости: Ритуал завершался демонстрацией воинских навыков нового рыцаря. Он должен был, вскочив на коня, пронзить копьем установленную мишень или показать свое мастерство во владении оружием. Этот акт подтверждал его физическую готовность и военную доблесть.

Эволюция практики посвящения: от индивидуального акта к массовым церемониям

Практика посвящения в рыцари не оставалась неизменной на протяжении рассматриваемого периода. Нарративные источники позволяют проследить ее трансформацию.

В XI-XII веках право посвящения было довольно демократичным: любой рыцарь мог посвятить другого. Это приводило к широкому распространению рыцарства и формированию обширной, хотя и не всегда однородной, воинской корпорации. Однако, по мере усиления центральной власти, сеньоры, короли и императоры стали стремиться утвердить это право исключительно за собой. Хроники XIV века часто описывают, как короли Англии или Франции посвящали в рыцари целые отряды своих вассалов, подчеркивая таким образом свою суверенную власть.

С начала XII века массовые посвящения в рыцари стали обычным явлением. Эти церемонии часто приурочивались к крупным религиозным праздникам или накануне значимых военных кампаний, таких как крестовые походы или битвы. Нарративные источники могут упоминать о «множестве юношей, собравшихся для принятия меча», что свидетельствует о масштабе таких событий. Массовые посвящения были вызваны необходимостью консолидации рыцарского сословия, укрепления связей между сюзеренами и вассалами, а также формированием единой воинской корпорации, способной противостоять внешним угрозам и внутренним распрям.

Возраст посвящения также менялся. Если в ранние времена юноши могли стать рыцарями уже в 15 лет, то к XIII веку, в период расцвета рыцарства и его усложнения, возраст посвящения оруженосца сместился к 21 году. Это отражало растущие требования к зрелости, обучению и финансовой состоятельности будущего рыцаря. Хроники могут упоминать о «многолетнем обучении» и «длительном служении оруженосцем», что подчеркивает возросшие требования к кандидатам. Таким образом, нарративные источники являются бесценным ключом к пониманию не только внешней формы обряда, но и его глубоких социальных и культурных функций.

Идеалы и практики рыцарства в куртуазной литературе и хрониках: сравнительный анализ

Изучение рыцарства через призму нарративных источников XI-XIV веков представляет собой увлекательное сопоставление идеализированных образов, созданных куртуазной литературой, с более прагматичными и зачастую суровыми реалиями, запечатленными в хрониках. Этот сравнительный анализ позволяет выявить как общие черты, так и существенные расхождения в восприятии и изображении рыцарства.

Формирование куртуазного идеала и его отражение в литературе

Куртуазная литература (XI-XV века), ставшая одним из важнейших культурных феноменов Средневековья, не просто описывала рыцарей, но и активно формировала их идеальный образ. Она базировалась на представлении о куртуазности как образце поведения рыцаря, включающем в себя целый спектр добродетелей.

Кодификация понятия «куртуазность» произошла во второй половине XII века, хотя первые проявления «куртуазной любви» встречаются в поэзии провансальск��х трубадуров уже в конце XI века. В XII веке этот жанр распространился на Северную Францию (где его развивали труверы) и Германию (где появились миннезингеры), а также породил новый жанр — куртуазный рыцарский роман. С середины XI века формировался новый идеал жизни, требующий от рыцаря освоения «вежества» и «изысканных манер».

Ключевые рыцарские добродетели, которые постоянно воспевались в куртуазной литературе, включали:

• Воинская доблесть, физическая мощь, смелость: Основа рыцарского призвания, проявляющаяся в сражениях и турнирах.
• Верность, преданность: Сюзерену, Богу, Церкви, а также своему слову.
• Щедрость (largesse): Готовность делиться богатством и покровительствовать искусству.
• Честь (honneur): Непоколебимая репутация и достоинство.
• Благоразумие (le sens): Умеренность и рассудительность.
• Утонченная общительность (courtoisie): Изысканные манеры, умение вести себя в обществе, галантность.
• Вольность (franchisse): Благородная свобода духа.
• Правдивость, справедливость, милосердие: Моральные качества, отличающие истинного рыцаря.

Однако неотъемлемой частью рыцарского идеала, новым для литературы Раннего Средневековья, стало служение Даме сердца. Куртуазная любовь (fin’amor) трактовалась как бескорыстное и возвышенное служение избранной Даме, требовавшее от рыцаря постоянного нравственного самосовершенствования. Это означало соблюдение целомудрия ради дамы, избегание лжи, сохранение тайны своей любви, послушное выполнение ее воли и скромность в получении любовных утех. Страдания от недостижимости желаемого должны были облагораживать рыцаря, делая его сильнее и чище. Светский (эстетический) идеал рыцаря также предполагал умение петь, танцевать и слагать стихи в честь дамы сердца, что подчеркивало его культурную утонченность. Герой куртуазного романа часто не знает своего рода-племени, а сеньор с его двором выступает лишь как отправной и конечный пункт его похождений, подчеркивая индивидуализм и внутренний поиск героя.

Реалистичные черты рыцарства в хрониках

В отличие от куртуазной литературы, хроники, такие как «Хроника» Жана Фруассара, предлагают более прагматичный и реалистичный взгляд на рыцарство. Они акцентируют внимание на военных подвигах, политической роли рыцарей и, порой, на их жестокости и меркантильности. Хроники описывают рыцарей в контексте реальных войн, осад, турниров, где важна не столько «куртуазность», сколько эффективность в бою и верность сюзерену.

В XIV веке, в условиях Столетней войны (1337-1453) и других конфликтов, когда возникали частые возможности для проявления воинской доблести, рыцарские достоинства вновь обрели ценность. В хрониках этого периода рыцарство рассматривается как опора публичной власти, основная военная сила королей. Несмотря на изменения в военной тактике и возрастающую роль пехоты, индивидуальные подвиги рыцарей, таких как Эдуард III и Черный Принц, продолжали воспеваться, но уже в контексте реальных сражений и политических амбиций. Хроники могут детально описывать военные кампании, стратегические решения, битвы, демонстрируя рыцарей как ключевых акторов в политической жизни Европы.

Различия в изображении: романтизация vs. историческая достоверность

Сравнение изображений замков и обрядов в разных типах нарративных источников выявляет глубокие различия.

Поэзия и рыцарские романы склонны к сильной романтизации и идеализации. Замки здесь — это места для героических приключений, турниров, встреч с прекрасными дамами. Их архитектура часто описывается как величественная, но без строгой детализации, акцент делается на их символической функции — быть ареной для рыцарских подвигов. Обряд посвящения представлен как пышная, почти мистическая церемония, наполненная глубоким символизмом, каждый этап которой подчеркивает высокие идеалы рыцарства. Именно поэзия создавала «яркие образы» рыцарей, полных благородства и отваги.

Хроники и анналы, напротив, более ориентированы на историческую достоверность и фактографичность. Замки описываются в контексте их реальной оборонительной или административной функции, с упоминаниями об осадах, разрушениях, стратегическом значении. Обряды посвящения в них могут быть упомянуты, но, как правило, без такой же детальной символической расшифровки, как в романах. Для летописцев важен сам факт посвящения и его политические последствия, а не внутренние переживания героя. Анналы могли быть более «скупыми» или «прагматичными», фиксируя событие без эмоциональных украшений.

Куртуазная литература впервые ввела «интроспективный творческий метод» и психологический анализ, описывая внутренние переживания героя, его сомнения, страдания от любви. В то время как хроники сосредоточены на внешних событиях и действиях. Таким образом, эти два типа источников дополняют друг друга: романы показывают, каким рыцарь должен был быть в идеале, хроники — каким он был в реальности, с его достоинствами и недостатками.

Трансформация и пародирование куртуазных ценностей к концу XIV века

К концу XIV века идеалы куртуазного рыцарства, так тщательно выстраиваемые веками, начали подвергаться трансформации и даже пародированию. Это было вызвано комплексом причин:

• Ужесточение реалий войны: Столетняя война показала, что рыцарская доблесть, хотя и важна, не всегда могла противостоять новым тактикам (например, английским лучникам) и жестокости массовых конфликтов.
• Развитие огнестрельного оружия и наемничества: Появление пушек и арбалетов, а также рост числа наемных армий, подорвали монополию рыцарства на военную мощь, сделав индивидуальные подвиги менее решающими.
• Экономический упадок части рыцарства: Множество мелких рыцарей обеднели, что заставило их заниматься разбоем или искать службу, противоречащую идеалам.
• Изменение социальных структур: Эпидемия Черной Смерти (середина XIV века) привела к демографическим изменениям и перераспределению богатства, усилив позиции горожан и купцов, чьи ценности отличались от рыцарских.

В литературе этого периода появляются произведения, которые критически или сатирически изображают рыцарские идеалы. Например, «Маленький Жан из Сантре» Антуана де Ла Саля (1456 год), хотя и относится к XV веку, является ярким примером такого пародирования, где идеалы куртуазной любви и доблести сталкиваются с прозой жизни, высмеивая разрыв между идеалом и действительностью. Рыцарь здесь предстает не столько героическим воином, сколько объектом женских манипуляций. Таким образом, нарративные источники XI-XIV веков не только показывают расцвет рыцарства, но и предвещают его закат, отражая глубокие социокультурные изменения эпохи.

Реалистичность и изменения в изображении замков и рыцарских обрядов в XI-XIV веках

Исследование нарративных источников XI-XIV веков позволяет нам не только реконструировать облик и функции рыцарских замков, а также детали обряда посвящения, но и проследить динамику их изображения. Эти изменения отражают эволюцию самой средневековой культуры и менталитета, переходя от утилитарной функциональности к глубокой символике, а затем и к критическому переосмыслению.

В раннее Средневековье (X-XI века) донжон совмещал функции обороны и жилья феодала, являясь фактически самодостаточной крепостью. Хозяйственные постройки располагались у его подножия, часто внутри деревянного частокола. Изображения замков в источниках этого периода, как правило, схематичны и акцентируют внимание на их неприступности. Донжон — это сердце и последний рубеж обороны.

К XII веку архитектура замков значительно усложняется. Пристройки стали сочетаться с главной башней, образуя более сложный оборонный ансамбль. Появляются несколько рядов стен, башен, барбаканов, что отражается в нарративных источниках более детальными описаниями «многостенных» или «многобашенных» крепостей, выдерживающих длительные осады. На протяжении XI-XIV веков наблюдалось изменение в изображении замков: от сосредоточения всей силы обороны в главной башне (XI век) до комплексных оборонных систем (XII-XIII века), где каждая часть крепости играла свою роль. Эта эволюция была ответом на совершенствование осадных технологий, но также отражала растущее богатство и статус феодалов. Так почему же замки так активно развивались? Потому что они были не только защитой, но и зримым символом власти, чем сложнее и массивнее крепость, тем выше престиж её владельца.

В XIV веке, когда возникали частые возможности для проявления воинской доблести (например, во время Столетней войны), рыцарские достоинства вновь обрели ценность, и рыцарство стало рассматриваться как опора публичной власти. Нарративные источники, особенно хроники, воспевают героические деяния рыцарей, их верность королю и Церкви. Возрождение ценности рыцарских достоинств было тесно связано с такими масштабными конфликтами, как Столетняя война (1337-1453 годы). В условиях длительных войн рыцарство, несмотря на изменения в военной тактике, сохраняло свою значимость как основная военная сила, а индивидуальные подвиги рыцарей, таких как Эдуард III и Черный Принц, продолжали воспеваться, укрепляя их роль как символов власти и доблести.

Различия в изображении обрядов посвящения в рыцари прослеживаются между хрониками и поэзией. Если в анналах, как правило, даются сухие, фактографические описания, то яркие образы рыцарей, их внутренние переживания и символическое значение церемонии гораздо чаще запечатлелись в поэзии и рыцарских романах. В нарративных источниках XI века для посвящения в рыцари могло быть достаточно вручения меча и удара ладонью по лицу или шее, что подчеркивало его прямолинейный, воинский характер. Однако со временем, под влиянием Церкви и развитием куртуазной культуры, сформировалась сложная и пышная церемония, наполненная христианской символикой, что находит отражение в более поздних текстах, которые описывают каждый этап посвящения с религиозным трепетом.

Изменение восприятия рыцарских замков и посвящения в рыцари на протяжении XI-XIV веков отражает трансформацию от сугубо военного и утилитарного значения к более символическому и социально-значимому. Замок из простого укрепления превратился в символ феодальной власти и арену для куртуазных событий. Обряд посвящения из воинской инициации стал глубоко символическим актом, знаменующим вступление в элитарное сословие, несущее как военные, так и моральные обязательства. Однако к концу XIV века, под давлением изменяющихся социальных, экономических и военных реалий, эти идеалы и их изображения начинают подвергаться критике и пародированию, предвещая закат классического Средневековья.

Заключение: выводы и перспективы исследования

Проведенный источниковедческий анализ нарративных источников XI-XIV веков позволил нам глубже понять и систематизировать информацию о рыцарских замках и обряде посвящения в рыцари в Западной Европе. Мы подтвердили основную гипотезу о ценности этих источников для комплексного понимания средневековых феноменов, выходя за рамки простого описания к постижению символизма и культурных смыслов.

Основные выводы исследования:

1. Эволюция понятий: Рыцарство трансформировалось от простых milites IX века до элитарного сословия с разработанным кодексом чести к XII-XIII векам. Замок эволюционировал от примитивных деревянных «motte-and-bailey» до сложных каменных концентрических крепостей, а обряд посвящения — от древнегерманской воинской инициации до пышной церемонии с глубокой христианской символикой.
2. Архитектурные трансформации и их отражение: Процесс «castellatio» в XI-XII веках и последующее усложнение замковой архитектуры (донжоны, мощные стены, фланкирующие башни, машикули) были прямой реакцией на развитие осадного оружия (требушеты) и нашли отражение в нарративных источниках, от схематичных до детализированных описаний. В XIV веке влияние огнестрельного оружия начало переформатировать роль замков, превращая их из чисто оборонительных сооружений в символы власти и роскоши.
3. Повседневная жизнь vs. романтический идеал: Нарративные источники раскрывают многофункциональность замков как защитных, жилых и административных центров, стратегическое расположение которых всегда подчеркивалось. Однако, наряду с идеализированными образами куртуазной литературы, хроники позволяют увидеть суровые реалии быта: проблемы отопления (камины, калориферы), водоснабжения (глубокие колодцы) и низкой гигиены (гардеробы), которые зачастую опускались в романтических повествованиях. Роль женщин в замках была двойственной: от возвышенных Дам сердца до прагматичных управительниц поместьями.
4. Символизм обряда посвящения: Церемония акколады была не просто формальным актом, а глубоко символическим ритуалом, каждый этап которого (ночное бдение, омовение, облачение, опоясывание мечом, «куле») нес определенный смысл, отражая духовную и воинскую подготовку. Прослеживается эволюция права посвящения от любого рыцаря до монополии сеньоров и королей, а также переход от индивидуальных актов к массовым церемониям, имевшим важное социальное значение для консолидации рыцарства.
5. Сравнительный анализ идеалов: Куртуазная литература формировала идеализированный образ рыцаря, включающий доблесть, верность, щедрость, куртуазность и служение Даме сердца (fin’amor). Хроники же предлагали более реалистичный взгляд, акцентируя внимание на военных и политических аспектах. К концу XIV века рыцарские идеалы столкнулись с кризисом, вызванным изменениями в военном деле, экономике и обществе, что привело к их трансформации и пародированию в литературе.

Таким образом, нарративные источники XI-XIV веков не только являются богатейшим источником информации о средневековых замках и рыцарских обрядах, но и позволяют нам проследить, как менялось их восприятие и изображение в зависимости от типа источника и исторического контекста. Они демонстрируют сложность и многогранность средневекового мира, где идеалы тесно переплетались с суровой реальностью.

Дальнейшие перспективы исследования:

Настоящая работа открывает широкие горизонты для будущих исследований. В частности, было бы интересно провести:

• Анализ изображений в изобразительном искусстве: Сравнительный анализ того, как замки, рыцари и обряды изображались в миниатюрах манускриптов, скульптуре, витражах и других видах искусства Средневековья, и как это соотносится с нарративными источниками.
• Сравнительный анализ с Восточной Европой: Исследование особенностей возникновения, эволюции и изображения замков и рыцарских традиций в Восточной Европе, а также их взаимодействие с западноевропейскими образцами.
• Глубокое изучение конкретных нарративных источников: Детальный анализ отдельных произведений или авторов, чтобы выявить уникальные аспекты их изображения рыцарства и замков.
• Социально-экономический контекст: Более глубокое исследование влияния экономических факторов (например, роста городов, развития торговли) на трансформацию рыцарства и его отражение в литературе.

Эти направления позволят еще глубже погрузиться в мир Средневековья и расширить наше понимание его культурных и исторических процессов.

Список использованной литературы

1. Басов И.И. Западноевропейское рыцарство XII — XV вв. в евразийском историко-культурном контексте: этика противоборства: Опыт сравнительно-исторического исследования. К.и.н.. 2005.
2. Блок М. Феодальное общество. Москва : Издательство имени Сабашниковых, 2000.
3. Бурганова В.Н., Дрюпина Е.К. Устройство и функции замка в средневековой литературе X-XIV вв. // Cyberleninka.ru : [сайт]. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ustroystvo-i-funktsii-zamka-v-srednevekovoy-literature-x-xiv-vv (дата обращения: 25.10.2025).
4. Вербицкая А. Великие тайны и загадки Средневековья. URL: http://www.plam.ru/hist/velikie_tainy_i_zagadki_srednevekovja/p22.php (дата обращения: 25.10.2025).
5. Гис Дж., Гис Ф. Жизнь в средневековом замке. Москва : Центрполиграф, 2005.
6. Дюби Ж. История Франции. Средние века. Москва : Международные отношения, 2001.
7. История западноевропейской средневековой культуры. Часть II. Культура рыцарской среды : Учебное пособие. Томск, 2002. 95 с.
8. Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства. Москва, 1987.
9. Кин М. Рыцарство. Москва : Наука, 2000.
10. Ладыгина О.М. Культура мифа : Книга для учащихся. Москва : Издательство НОУ «Полярная звезда», 2000. 56 с.
11. Ле Гофф Жак. Герои и чудеса средних веков. Москва : Текст, 2011.
12. Левандовский А.П. Об Артуре, рыцарях круглого стола и просто рыцарях. URL: http://lib.rus.ec/b/105874/read (дата обращения: 25.10.2025).
13. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. Москва, 1991. С.40.
14. Лукьянов А.Н. Европейская цивилизация. URL: http://lib.rus.ec/b/352620/read (дата обращения: 25.10.2025).
15. Лулий Раймунд. Книга о рыцарском ордене / Пер. В.Е. Багно // Monsalvat.narod.ru : [сайт]. URL: www.monsalvat.narod.ru (дата обращения: 25.10.2025).
16. Малинин Ю.П. Рыцарская этика в позднесредневековой Франции // СВ. Вып. 55.
17. Осокина И. Как формировалось рыцарство. Идеальный образ рыцаря. Рыцарский этнос и образ жизни // Историк – общественно-политический журнал. URL: http://www.historicus.ru/159/ (дата обращения: 25.10.2025).
18. Пастуро М. Повседневная жизнь Франции и Англии во времена рыцарей Круглого стола [La vie quotidienne en France et Angleterre au temps des chevaliers de la table ronde]. 2001. URL: http://lib.rus.ec/b/105874/read (дата обращения: 25.10.2025).
19. Руа Ж.Ж. История рыцарства. Москва, 1996.
20. Скотт В. Вводные замечания о народной поэзии и о различных сборниках британских (преимущественно шотландских) баллад. Собрание сочинений в двадцати томах. Т. 20. Москва–Ленинград : Художественная литература, 1965.
21. Хейзинга Й. Homo Ludens. В тени завтрашнего дня. Москва : АСТ, 2004.
22. Хейзинга Й. Политическое и военное значение рыцарских идей в позднем Средневековье // Вопросы истории. 1991. №12.
23. Цыбулько Г.Ф. Рыцарская культура в эпоху Филиппа Августа и Людовика святого // СВ. Вып. 60.
24. Шаваева М.О. Культура повседневности. Нальчик, 2009. С. 30.
25. Шеллинг Ф.В. Философия искусства. С. 113.
26. Шпаковский В.О. Рыцарь. Замки. Оружие. Москва : Росмэн, 2006.
27. 100 великих сокровищ и реликвий. Ковер Королевы Матильды. URL: 100grt.ru/iskusstvo-srednevekovya/kover-korolevy-matildy/ (дата обращения: 25.10.2025).
28. Lacume de Sainte Palaye. Memoires sur l’ancienne chevalerie. P., 1829.
29. Gautier d’Aupais. Le chevalier a la corbeille, fabliaux du XIII Steele, publies par Francisque Michel. P., 1835.
30. Froissart J. Les chroniques de Jean Froissart, publides avec notes, dclaircissements, tables et glossaire, par J.A.C. Buchon. Paris, 1837; Froissart Jean. Chroniques / Ed. S. Luce et G. Raynaud (Soc. De l’hist. De France). 1869-1899. 11 vol.
31. Deschamps Eustache. (Euvres completes / Ed. De Queux de Saint Hilaire et G. Raynaud (Soc. des anciens texts fran^ais), 1878-1903. 11 vol.
32. Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах / Библиотека Всемирной Литературы. (Т. 9) / пер. с древнеисландского А. Корсун. Москва : Художественная литература, 1975. 751 с.
33. Песнь о Роланде / Пер. Ю. Корнеева // Западноевропейский эпос. Ленинград, 1977. 184 с.
34. Песнь о Сиде. Старо испанский героический эпос. Москва–Ленинград, 1959.
35. Cantar del mio Cid. Texto, gramatica у vocabulario. 5 ed, volumne III. Madrid, 1977.
36. Joinville, Jean de. Moire de Jean sire de Joinville, ou Histoire & chronique du tres chretien roi Saint Louis, par Francisque Michel. P., 1858.
37. Joinville, Jean de. Histoire de Saint Louis. Natalis de Wailly. P., 1888.
38. Chastellain. Le Pas de la mort // Chastellain. VI. P. 237.