Медиа-зеркало пандемии: Роль СМИ в формировании общественного мнения о свином гриппе H1N1 (2009) и уроки для кризисной коммуникации

В мае 2009 года, когда Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) зарегистрировала 11 168 заболевших гриппом A/H1N1 и 86 летальных исходов в 42 странах, мир стоял на пороге пандемии, которая навсегда изменила представления о роли средств массовой информации в формировании общественного мнения в условиях глобального кризиса здравоохранения. Этот момент стал поворотным пунктом, обнажившим как потенциал медиа в оперативном информировании, так и их уязвимость перед лицом дезинформации, паники и потенциальных манипуляций. В условиях, когда здоровье и безопасность населения напрямую зависят от адекватного восприятия угроз, роль СМИ становится критически важной, и не всегда их деятельность способствует объективному пониманию ситуации.

На примере пандемии свиного гриппа H1N1 2009 года мы видим, как информационные потоки могут быть искажены, усиливая страх и панику, или, наоборот, недооценивая реальную опасность. Настоящая работа ставит своей целью не просто констатацию фактов, а проведение глубокого аналитического обзора влияния медиа на формирование общественного мнения в условиях кризиса здравоохранения, извлекая уроки из прошлого для оптимизации будущих коммуникационных стратегий. Мы рассмотрим теоретические основы медиаэффектов, объективные данные о пандемии H1N1, проанализируем медиа-дискурс и его влияние на общественные реакции, а также исследуем этические аспекты и возможные случаи манипуляции, чтобы предложить комплексные рекомендации для современного медиапространства.

Теоретические основы и концептуальный аппарат исследования медиаэффектов

Погружение в природу медиаэффектов, особенно в контексте кризисов, требует четкого концептуального аппарата. СМИ не просто транслируют информацию; они активно участвуют в конструировании социальной реальности, влияя на то, что мы знаем, как мы это интерпретируем и как реагируем. Для понимания этой сложной динамики обратимся к фундаментальным теориям массовой коммуникации.

Понятие кризисной коммуникации и ее роль в здравоохранении

Кризис, по своей сути, является нарушением нормального хода событий, моментом баланса между угрозами и возможностями, требующим оперативного сбора и обработки информации. В этом контексте, кризисная коммуникация — это не просто одностороннее сообщение, а многомерный, динамичный обмен информацией, который разворачивается между властями, организациями, медиа, индивидами и различными социальными группами на протяжении всего жизненного цикла кризиса: до его возникновения, во время пика и после его разрешения. Её фундаментальная роль в здравоохранении трудно переоценить.

В условиях пандемии или любой другой чрезвычайной ситуации в сфере здоровья, эффективная коммуникация становится вопросом жизни и смерти. Она служит нескольким критически важным целям:

1. Информирование и предупреждение: Оперативное донесение точной и проверенной информации о природе угрозы, способах защиты, симптомах и мерах профилактики.
2. Формирование доверия: Установление и поддержание доверия между населением и официальными источниками (государственными органами, медицинскими учреждениями, международными организациями), что является краеугольным камнем для обеспечения соблюдения рекомендаций и снижения паники.
3. Координация действий: Обеспечение эффективного взаимодействия между различными акторами кризисного реагирования, а также между властью и обществом.
4. Снижение неопределенности и паники: В условиях информационного вакуума или дезинформации возникают слухи и страхи. Кризисная коммуникация призвана заполнить этот вакуум, предоставив ясную и последовательную информацию.

Жизненно важное значение этого процесса заключается в его многонаправленном характере. Это не только «власть к людям» (директивы, рекомендации), но и «люди к власти» (обратная связь, вопросы, обеспокоенность), а также «люди к людям» (горизонтальное распространение информации, поддержка, солидарность). Именно такой комплексный подход позволяет не только минимизировать ущерб от кризиса, но и использовать его как возможность для укрепления социальной сплоченности и повышения общественной устойчивости. Следует помнить, что без прозрачной и двусторонней связи любые усилия по борьбе с кризисом будут значительно менее эффективными, ведь население, лишенное ясной картины, склонно к самоорганизации на основе домыслов.

Модели формирования общественного мнения через СМИ: От повестки дня до «спирали молчания»

Средства массовой информации обладают уникальной силой не только отражать реальность, но и формировать её в сознании аудитории. Это влияние обусловлено рядом теоретических моделей, объясняющих, как медиа конструируют общественное мнение, особенно в условиях, когда информационный запрос максимален, как во время пандемии.

Одной из наиболее влиятельных является теория установления повестки дня (Agenda-setting theory), разработанная Максвеллом Маккомбсом и Дональдом Шоу. Её основная идея заключается в том, что СМИ не столько диктуют что думать, сколько диктуют о чем думать, выделяя определенные темы и проблемы, тем самым определяя их важность для аудитории. Эта теория имеет два уровня:

• Первый уровень (Priming): СМИ диктуют, о чем думать, ранжируя информационные поводы. Чем больше внимания уделяется какой-либо проблеме (например, распространению вируса, количеству заболевших, экономическим последствиям), тем более значимой она воспринимается обществом. Например, постоянное упоминание роста числа заражений H1N1 заставляет аудиторию воспринимать это как первоочередную угрозу.
• Второй уровень (Framing): СМИ диктуют, как думать о теме. Фрейминг (или кадрирование) — это процесс выбора определенных аспектов воспринимаемой реальности и придания им большей значимости в сообщении, чтобы продвигать определенное определение проблемы, причинно-следственную интерпретацию, моральную оценку и/или рекомендацию по лечению. В случае с H1N1, медиа могли фреймировать пандемию как «неизбежную катастрофу», «заговор фармацевтических компаний» или «легкий грипп», что кардинально меняло общественное восприятие и реакции.

В дополнение к этим моделям, особую значимость в условиях кризисов приобретает теория «спирали молчания», предложенная немецким социологом Элизабет Ноэль-Нойманн. Она утверждает, что люди, как социальные существа, постоянно сканируют свое окружение на предмет преобладающих мнений. Если человек ощущает, что его точка зрения находится в меньшинстве, он с меньшей вероятностью выскажет её публично, опасаясь социальной изоляции или порицания. Это приводит к тому, что воспринимаемое мнение большинства становится еще более доминирующим, а несогласные предпочитают хранить молчание, закручивая спираль.

В контексте пандемии H1N1 «спираль молчания» могла проявиться следующим образом:

• Усиление панических настроений: Если СМИ активно транслировали сообщения о высокой опасности вируса, а эксперты и официальные лица выражали серьезную обеспокоенность, те, кто считал угрозу преувеличенной, могли воздерживаться от публичного выражения своего мнения, опасаясь быть заклейменными как «безответственные» или «игнорирующие опасность».
• Влияние на профилактические меры: Общественное давление, формируемое медиа-повесткой, могло побуждать людей принимать определенные профилактические меры (например, ношение масок, вакцинация), даже если они внутренне сомневались в их эффективности или необходимости, чтобы не отличаться от большинства.
• Молчание в отношении критики: Если доминирующий медиа-дискурс поддерживал определенную линию поведения или объяснение ситуации (например, массовую вакцинацию), ученые или общественные деятели, выражающие сомнения или критику, могли сталкиваться с давлением и быть маргинализированы, что приводило к их «молчанию».

Таким образом, эти теории не просто описывают механизмы воздействия СМИ, но и предоставляют инструментарий для анализа того, как медиа-дискурс о H1N1 формировал коллективные представления об угрозе, влиял на поведенческие стратегии и даже мог подавлять альтернативные точки зрения.

СМИ как «фабрика псевдо-реальности»: Концепции У. Липпмана и медиамистификации

Идея о том, что средства массовой информации способны не просто отражать, но и активно конструировать реальность, не нова. Ещё в 1922 году журналист и публицист Уолтер Липпман в своей книге «Общественное мнение» подчеркивал способность журналистов через СМИ формировать так называемую «ложную окружающую среду«. Он утверждал, что люди воспринимают мир не напрямую, а через «картинки в голове» — стереотипы, образы и нарративы, созданные, в значительной степени, медиа. Эти «картинки» могут быть далеки от объективной реальности, но для человека они становятся его реальностью, на основе которой он принимает решения и формирует своё поведение.

В контексте пандемии H1N1, концепция «ложной окружающей среды» Липпмана становится особенно актуальной. Каким образом СМИ могли создать такую среду?

• Акцентирование на драматизме: Преувеличение числа заболевших или умерших, использование эмоционально окрашенных заголовков и сюжетов.
• Игнорирование контекста: Недостаточное объяснение различий между летальностью сезонного гриппа и H1N1, что приводило к искаженному восприятию опасности.
• Фокусировка на страхе: Создание медиа-повестки, основанной на опасениях и угрозах, а не на рациональном анализе и практических рекомендациях.

В современном мире, особенно в эпоху постправды, феномен конструирования реальности медиа значительно усложнился, породив новые понятия, такие как медиамистификация. Этот термин относится к созданию псевдоновости или искусственного информационного повода, который, несмотря на свою ложность или искаженность, активно распространяется и воспринимается как истина. Медиамистификация может быть результатом неконструктивной информационной повестки, когда факты смешиваются с вымыслом, а границы между ними стираются.

Ещё более тревожным аспектом является то, что в условиях глобализации информационные потоки могут быть использованы как информационное оружие. Это не метафора, а реальный и, возможно, наиболее распространенный и опасный инструмент ведения войны в современном мире. Информационное оружие представляет собой совокупность средств и методов, позволяющих:

• Искажать или уничтожать информацию: Изменять данные о заболеваемости, эффективности лекарств или прививок.
• Ограничивать доступ к информации: Блокировать или фильтровать неугодные точки зрения.
• Нарушать работу телекоммуникационных сетей: Препятствовать получению достоверной информации из официальных источников.
• Манипулировать сознанием людей: Заставлять их неадекватно воспринимать реальность и совершать неблагоприятные для себя поступки. Примером такого «оружия» могут служить компьютерные вирусы, но в более широком смысле это относится и к целенаправленным кампаниям дезинформации, направленным на формирование определенного поведения или разрушение общественного доверия.

Применительно к пандемии H1N1, концепция «информационного оружия» может быть использована для анализа целенаправленных информационных кампаний, которые, возможно, были нацелены на:

• Вызывание массовой паники: Для достижения определенных экономических или политических целей (например, увеличения продаж фармацевтических препаратов).
• Подрыв доверия к государственным институтам: Создание атмосферы недоверия к официальным заявлениям и рекомендациям.
• Продвижение определенных поведенческих моделей: Формирование убеждения в необходимости массовой вакцинации, даже если её реальная эффективность или безопасность вызывают вопросы.

Таким образом, Липпман, медиамистификация и концепция информационного оружия образуют аналитическую рамку, позволяющую критически осмыслить, каким образом медиа-дискурс о H1N1 мог не просто информировать, но и активно конструировать «псевдо-реальность», оказывая мощное влияние на общественное сознание.

Пандемия свиного гриппа H1N1 (2009): Объективные данные и медиа-реальность

Для того чтобы понять, насколько медиа-реальность о пандемии H1N1 соответствовала объективной картине, необходимо обратиться к эпидемиологическим данным и тщательно проанализировать динамику освещения событий. Только так можно выявить расхождения и определить степень влияния медиа на общественное восприятие.

Происхождение и эпидемиологические характеристики вируса

Свиной грипп (A/H1N1) — это не просто сезонное заболевание, а инфекция, вызванная штаммами вируса гриппа, которые обычно циркулируют среди домашних свиней. Однако вирус обладает уникальной способностью к мутации и преодолению видового барьера, передаваясь людям и другим животным. Именно эта особенность делает его потенциально опасным для человека, так как у людей может отсутствовать иммунитет к новым штаммам.

Особую тревогу вызывал тот факт, что возбудитель свиного гриппа (A/H1N1) 2009 года был родственен вирусу «испанки» 1918–1920 годов, которая вызвала одну из самых разрушительных и фатальных пандемий в истории человечества, унесшую, по разным оценкам, от 50 до 100 миллионов жизней. Хотя генетическая связь не означала идентичной опасности, она служила мощным психологическим триггером для СМИ и общественности.

Пандемия гриппа A(H1N1) в 2009 году была вызвана так называемым реассортантом — вирусом, который сформировался в результате обмена генетическим материалом между двумя различными генотипами вируса гриппа A(H1N1) свиней: «американским» и «европейским». Это создало новый, ранее не циркулировавший среди людей штамм, к которому у большинства населения отсутствовал иммунитет. Вирус быстро распространялся воздушно-капельным путем, что способствовало его стремительному глобальному охвату. Важно понимать, что именно отсутствие коллективного иммунитета к новому штамму делает такие вирусы столь опасными, поскольку они могут беспрепятственно распространяться среди населения.

Статистика заболеваемости и смертности: Международный и российский контекст

Ранние стадии пандемии H1N1 сопровождались нарастающей тревогой и неопределенностью. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) 29 апреля 2009 года повысила уровень угрозы пандемии гриппа A/H1N1 с 4 до 5 по шестибалльной шкале, сигнализируя о широком распространении вируса от человека к человеку. К 22 мая 2009 года ВОЗ зарегистрировала 11 168 заболевших и 86 летальных исходов в 42 странах. Эти цифры, хотя и не были катастрофическими в абсолютном выражении, демонстрировали экспоненциальный рост и потенциал для быстрого распространения.

Однако с течением времени стало ясно, что пандемия 2009 года, хотя и была названа самой мягкой по сравнению с другими историческими пандемиями гриппа, имела свои особенности. К августу 2010 года ВОЗ объявила о её завершении, сообщив о 491 382 лабораторно подтвержденных случаях заражения и 18 449 смертях. При этом важно отметить, что эти официальные данные ВОЗ, основанные на лабораторно подтвержденных случаях, значительно расходились с другими оценками. Например, Центры по контролю и профилактике заболеваний США (ЦКЗ) указывали на значительно более высокую смертность — от 151 700 до 575 000 человек по всему миру. Такое расхождение объясняется тем, что многие случаи заболевания и смерти не были лабораторно подтверждены, особенно в развивающихся странах, и основывались на моделях избыточной смертности. Около 80% смертей приходилось на людей моложе 65 лет, что отличало H1N1 от сезонного гриппа, который обычно более опасен для пожилых. По официальным данным ВОЗ, пандемией свиного гриппа переболело от 10% до 20% населения мира. При этом смертность от свиного гриппа в 2009 году, по подсчетам Гарвардской школы общественного здоровья, оценивалась в 0,007% от всей популяции, а летальность (доля умерших от общего числа заболевших) колебалась от 0,2% до 1%.

В России первый случай заболевания A/H1N1 был зарегистрирован 18 мая 2009 года у туриста, вернувшегося из США. К июлю того же года лабораторно подтвержденные случаи появились в Екатеринбурге, Томске, Барнауле, Владивостоке, что свидетельствовало о быстром распространении вируса по территории страны. Министерство здравоохранения РФ признало первые четыре смерти от вируса 27 октября 2009 года. К началу ноября число инфицированных в России превысило 4,5 тысячи человек, а к 10 ноября было озвучено 19 официальных смертей.

Наиболее уязвимыми категориями пациентов, как в России, так и в мире, были дети, беременные женщины и люди, страдающие ожирением. Беременные женщины имели повышенный риск тяжелого заболевания или летального исхода, что было убедительно задокументировано во многих странах. Вирус в основном поражал молодых людей. Также повышенный риск наблюдался у людей с хроническими заболеваниями, такими как болезни органов дыхания (особенно астма), сердечно-сосудистые заболевания, диабет и ослабленный иммунитет. Ожирение часто отмечалось в тяжелых и летальных случаях. Исследования показали, что дети, рожденные от женщин, перенесших грипп A(H1N1)pdm09 во время беременности, в возрасте 3–5 лет в 2 раза чаще относились к часто болеющим детям, и у них значимо чаще регистрировались пневмонии.

Эти объективные данные, демонстрирующие умеренную летальность (особенно по сравнению с первоначальными опасениями и исторической «испанкой»), но при этом значительную заболеваемость и поражение специфических групп риска, служили отправной точкой для медиа-освещения, которое, как мы увидим, не всегда соответствовало этой объективной картине.

Динамика освещения в СМИ: Анализ медиа-дискурса на ранних этапах пандемии

В первые дни и недели после появления вируса H1N1 медиа-ландшафт был охвачен вихрем новостей, аналитики и комментариев, формируя стремительно развивающийся дискурс. Анализ медиаосвещения A(H1N1) в Европейском Союзе в период с 27 апреля по 3 мая 2009 года, охвативший 3979 статей (из них 3463 из СМИ стран ЕС-27), выявил несколько ключевых тенденций.

Основные источники информации: В этот критический период СМИ активно опирались на официальные источники. Международные и национальные органы власти, такие как ВОЗ и национальные министерства здравоохранения, а также академические эксперты, были главными поставщиками новостей и комментариев. Неправительственные организации (НПО) также играли свою роль, но в меньшей степени. Это подчеркивает зависимость медиа от институциональных структур в условиях кризиса здравоохранения.

Тональность сообщений: Исследование тональности (поддерживающая, критическая, нейтральная) показало разнообразие подходов. В целом, на ранних этапах наблюдалась тенденция к нейтральному или поддерживающему освещению официальных мер и предупреждений, однако уже тогда проскальзывали критические нотки, особенно в отношении готовности к пандемии или эффективности некоторых решений. Тем не менее, общая направленность была на информирование о риске и рекомендации.

Формирование повестки дня: СМИ, используя механизмы теории установления повестки дня, активно фокусировались на следующих аспектах:

• Число случаев и география распространения: Ежедневные сводки о новых случаях заражения и расширении географии вируса были в центре внимания, усиливая ощущение угрозы.
• Симптомы и профилактика: Подробное описание симптомов и рекомендации по личной гигиене, ношению масок и избеганию массовых скоплений людей.
• Действия властей и ВОЗ: Репортажи о мерах, предпринимаемых правительствами, и заявлениях ВОЗ, включая повышение уровня угрозы пандемии.
• Поиск вакцины и лекарств: Обсуждение перспектив разработки вакцин и эффективности противовирусных препаратов.

Однако, как показала дальнейшая динамика, медиа-дискурс не всегда оставался в рамках объективного информирования. Стремление к сенсационности, конкуренция между изданиями и, возможно, другие факторы привели к тому, что повестка дня стала смещаться в сторону более драматизированного и, порой, искаженного представления о пандемии. Это подготовило почву для формирования определенных общественных реакций, которые мы рассмотрим далее.

Влияние медиа-дискурса на общественное восприятие угрозы и поведенческие реакции населения

Характер освещения пандемии H1N1 в СМИ стал катализатором для целого спектра общественных реакций, от рациональных профилактических мер до иррациональной паники. Анализ этого влияния позволяет понять, как информационная среда формирует коллективное сознание и поведение в условиях угрозы.

Отсутствие информации и дезинформация: Источники паники и слухов

В любой чрезвычайной ситуации, будь то стихийное бедствие или пандемия, потребность населения в точной и достоверной информации возрастает в разы. Когда эта потребность не удовлетворяется, возникает информационный вакуум. Природа, как известно, не терпит пустоты, и информационный вакуум тут же заполняется слухами, домыслами и откровенной дезинформацией. Именно этот сценарий стал плодотворной почвой для развития панических настроений во время пандемии H1N1.

Проблемы с достоверностью:

• Недостаток оперативной и ясной информации: В первые дни и недели пандемии, когда вирус только изучался, официальные источники не всегда могли предоставить исчерпывающие данные, что создавало почву для интерпретаций и спекуляций.
• Противоречивые сообщения: Иногда различные источники, включая официальные, транслировали противоречивые данные или рекомендации, подрывая доверие аудитории.
• Скорость распространения дезинформации: В условиях цифровой эпохи слухи и ложные новости распространяются со скоростью света через социальные сети и мессенджеры, опережая официальные опровержения.

Последствия для общества:

• Паника и хаос: Неопределенность и страх перед неизвестным вирусом, подкрепленные тревожными сообщениями, могут приводить к массовой панике, нерациональному поведению (например, скупке бесполезных товаров, отказу от необходимых медицинских процедур).
• Поведение, подвергающее риску: Дезинформация о способах лечения или профилактики может подталкивать людей к опасным практикам, игнорируя научно обоснованные рекомендации. Например, вера в «чудодейственные» средства вместо обращения к врачам.
• Подрыв доверия к институтам: Постоянный поток недостоверной информации, особенно если она исходит из якобы «надежных» источников, разрушает доверие к государственным органам, медицинским учреждениям и даже к самим СМИ, что критически важно для эффективного управления кризисом.

При этом СМИ, обладая способностью оперативно связываться с большой аудиторией, являются мощным инструментом для противодействия дезинформации. Они могут обеспечивать критически важную информацию из надежных источников, выступая связующим звеном между гражданами, специалистами и службами по чрезвычайным ситуациям. Однако, как показал опыт H1N1, не всегда эта роль выполнялась в полной мере, а иногда и вовсе способствовала усугублению проблемы. Что же мешает медиа быть всегда на высоте в таких ситуациях?

«Психологическая накачка» и «истошный вой»: Экспертная критика медиа-освещения H1N1

Когда речь заходит о медиа-освещении пандемии H1N1, сложно обойти стороной жесткую, но обоснованную критику со стороны ряда экспертов. Один из наиболее ярких голосов принадлежал российскому ученому Григорию Супотницкому, который в своих публикациях прямо указывал на то, что информационная кампания вокруг свиного гриппа H1N1 имела черты «психологической накачки» и «истошного воя«.

Эти термины ярко иллюстрируют характер медиа-дискурса того периода:

• «Психологическая накачка» подразумевает целенаправленное, усиленное и, возможно, преувеличенное воздействие на эмоциональную сферу аудитории. СМИ, фокусируясь на потенциальной катастрофе, на «родстве» H1N1 с «испанкой» 1918 года, на ежедневном росте числа зараженных, создавали атмосферу постоянной угрозы и неминуемой беды. Вместо того чтобы предоставлять сбалансированную информацию, они часто выбирали наиболее драматичные и пугающие аспекты.
• «Истошный вой» — это метафора для крайне тревожного, навязчивого и порой истеричного тона, который пронизывал многие новостные репортажи и аналитические материалы. Заголовки, формулировки, выбор экспертов, акцент на самых тяжелых случаях — все это способствовало формированию у населения не просто обеспокоенности, а именно панических настроений. Супотницкий прямо утверждал, что подобные кампании были направлены на то, чтобы «сформировать у населения ощущение неконтролируемой угрозы».

Последствия такой «накачки»:

1. Массовая паника: Вместо спокойной оценки рисков и рационального принятия решений, люди поддавались эмоциональным порывам. Это могло проявляться в необоснованной скупке лекарств, создании искусственного дефицита, а также в чрезмерном страхе, который парализовывал нормальную жизнь.
2. Неадекватное восприятие угрозы: Объективные данные о летальности H1N1 (около 0,007% от всей популяции, от 0,2% до 1% от числа заболевших) часто тонули в потоке сенсационных новостей, создавая впечатление гораздо более смертоносного вируса.
3. Подрыв доверия в долгосрочной перспективе: Чрезмерная драматизация и последующее осознание того, что угроза была не такой апокалиптической, как её представляли, могли подорвать доверие к СМИ и официальным источникам информации. Когда реальность расходится с медиа-картиной, это неизбежно ведет к скептицизму.

Критика Супотницкого, хотя и резкая, поднимает важные вопросы об этике журналистики в кризисных ситуациях и о границах между информированием и манипуляцией. Она служит напоминанием о том, что СМИ несут огромную ответственность за то, как они формируют общественное восприятие угроз, и что «истошный вой» может принести больше вреда, чем пользы.

Социологические измерения: Восприятие риска и доверие к информации

Восприятие риска обществом и уровень доверия к источникам информации являются ключевыми индикаторами эффективности кризисной коммуникации. Во время пандемии H1N1 социологические опросы играли важную роль в измерении этих параметров, позволяя увидеть, как медиа-дискурс трансформировался в реальные установки и поведенческие реакции.

Хотя прямых социологических опросов, посвященных исключительно восприятию H1N1 в России в 2009 году, в открытом доступе не так много, косвенные данные и общий контекст позволяют сделать определенные выводы.

Восприятие опасности H1N1:

• Иррациональный страх: На начальных этапах пандемии, под влиянием тревожных заголовков и сравнений с «испанкой», значительная часть населения могла воспринимать H1N1 как крайне высокую, почти смертельную угрозу, несмотря на относительно низкую летальность вируса по объективным данным.
• Смещение фокуса: СМИ, концентрируясь на отдельных тяжелых случаях и росте числа заражений, могли смещать фокус внимания с общих профилактических мер на экстренные, а порой и необоснованные действия (например, массовая скупка противовирусных препаратов без назначения врача).
• Влияние на поведенческие реакции: Панические настроения, подогретые медиа, могли приводить к повышенной тревожности, избеганию общественных мест, массовой вакцинации (даже с опасениями) и другим поведенческим изменениям.

Уровень доверия к информации СМИ и властей:

• Начальный всплеск доверия: В начале кризиса, когда люди остро нуждаются в информации, доверие к официальным источникам и крупным СМИ часто возрастает.
• Эрозия доверия: Однако, как показал опыт H1N1 (и позднее COVID-19), если информация оказывается противоречивой, преувеличенной или если возникают подозрения в манипуляции, доверие к СМИ и властям быстро снижается. Чрезмерная драматизация и последующее осознание относительно умеренной опасности вируса могли привести к разочарованию и скептицизму.
• Доверие к альтернативным источникам: В условиях снижения доверия к традиционным медиа, люди начинают искать информацию в альтернативных источниках — у друзей, родственников, в блогах или социальных сетях, что, в свою очередь, открывает двери для дальнейшего распространения слухов и дезинформации.

Хотя конкретные данные опросов по H1N1 могут быть ограничены, опыт последующих кризисов, таких как COVID-19, подтверждает эти тенденции. Например, согласно исследованию GroupM, проведенному в России в марте-апреле 2022 года, доля россиян, считающих телевидение самым надежным источником информации, снизилась с 33% до 23%. Доверие к интернет-СМИ также снизилось с 26% до 23% за тот же период. Более раннее исследование «Edelman Trust Barometer 2020» (до активной фазы COVID-19) показало, что Россия имела самый низкий уровень доверия к СМИ среди 28 стран, с показателем всего 28%. Эти данные, хотя и не относятся напрямую к H1N1, отражают общую динамику доверия в условиях информационных кризисов и подчеркивают, что необоснованная паника или дезинформация в одном кризисе могут иметь долгосрочные последствия для восприятия информации в последующих. Действительно, разве не парадоксально, что в эпоху беспрецедентного доступа к информации доверие к ней парадоксальным образом снижается?

Этические дилеммы и потенциальные манипуляции в медиа-освещении пандемии

Освещение кризисов здравоохранения ставит перед СМИ серьезные этические вызовы. Баланс между свободой слова, общественной значимостью информации и ответственностью за её потенциальное воздействие становится хрупким, а грань между информированием и манипуляцией — почти невидимой.

СМИ между сенсацией и объективностью: Ответственность за распространение информации

В основе этической журналистики лежит принцип объективности и достоверности. Однако в условиях кризиса, когда аудитория жаждет новостей, а конкуренция между медиаресурсами обостряется, возникает соблазн отдать предпочтение сенсации, а не взвешенному анализу. Именно здесь проявляется критическая ответственность СМИ за распространение информации.

Этические дилеммы:

• Сенсационность vs. Общественное благо: СМИ часто стоят перед выбором: опубликовать драматичный, но непроверенный факт, который привлечет внимание, или дождаться подтверждения, рискуя потерять «эксклюзив». В случае с H1N1, склонность к сенсационности привела к заголовкам, преувеличивающим опасность, и созданию атмосферы паники.
• Страх vs. Рациональность: Распространение информации, вызывающей страх, может быть эффективным способом привлечения внимания, но оно редко способствует рациональному поведению. СМИ обязаны предоставлять контекст, сравнительные данные и практические рекомендации, а не только пугающую статистику.
• Проверка фактов vs. Скорость: В условиях стремительно развивающегося кризиса, когда информация меняется каждый час, полноценная проверка каждого факта становится сложной задачей. Однако это не снимает с журналистов ответственности за максимальную достоверность.

Последствия неэтичного освещения:

• Затягивание кризиса: Если СМИ не формируют объективную картину, а распространяют ложь ради сенсации, кризисы затягиваются. Дезинформация может препятствовать эффективным мерам реагирования, подрывать доверие к медицинским работникам и властям, и в конечном итоге, усугублять ситуацию.
• Неправильное принятие решений: Население, опираясь на искаженную информацию, может принимать неверные решения относительно своего здоровья и безопасности, что приводит к дополнительным жертвам и ущербу.
• Эрозия доверия: Повторяющиеся случаи недостоверных или манипулятивных публикаций разрушают доверие к журналистике в целом, что делает общество более уязвимым перед лицом будущих кризисов.

Опыт H1N1 стал ярким примером того, как медиа, преследуя цели увеличения аудитории или поддаваясь давлению, могут отклоняться от принципов объективности, что имеет далекоидущие негативные последствия для общественного здравоохранения и социальной стабильности.

Обвинения в сговоре и «дезинформация мирового масштаба»: Критика действий ВОЗ и фармкомпаний

Освещение пандемии свиного гриппа H1N1 2009 года не ограничилось лишь критикой медиа. Оно породило волну серьезных обвинений в адрес Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) и фармацевтических компаний, а также «экспертов», участвовавших в информационной кампании. Некоторые эксперты, включая российского ученого Григория Супотницкого, назвали эту кампанию «беспринципной кампанией научного подлога, обмана государства и налогоплательщиков» и «дезинформацией мирового масштаба«.

Суть обвинений:

• Раздувание угрозы: Основная критика касалась того, что отдельные «эксперты», «деятели науки» и чиновники, а также СМИ, продвигали идею «высокопатогенного вируса» H1N1, несмотря на относительно умеренную летальность (около 0,007% от всей популяции). Целью, по мнению критиков, было обоснование необходимости массовой вакцинации и закупки огромного количества противовирусных препаратов.
• Сговор с фармацевтическими компаниями: Обвинения в возможном сговоре с фармацевтическими компаниями были особенно острыми. Предполагалось, что производители вакцин могли получить до 7 миллиардов евро прибыли от экстренных закупок, стимулированных ВОЗ и правительствами. Под давлением общественности и СМИ расследовались связи экспертов ВОЗ, включая нидерландского доктора Альберта Остенхауса, с производителями вакцин. Эти обвинения привели к тому, что ВОЗ начала собственное расследование оправданности повышения уровня угрозы пандемии до максимального.
• Отсутствие прозрачности и конфликты интересов: Критики указывали на недостаточную прозрачность в принятии решений ВОЗ и на наличие конфликтов интересов у некоторых экспертов, консультировавших организацию. Например, критерии объявления пандемии были изменены незадолго до H1N1, исключив пункт о необходимости «большого числа смертей», что позволило объявить пандемию при относительно низкой летальности.

Итоги расследования:

Позднее независимая комиссия, созданная ВОЗ, не нашла убедительных доказательств прямой коррупции или сговора. Однако она критик��вала информационную политику ВОЗ и сокрытие конфликта интересов у некоторых экспертов, а также расплывчатость критериев пандемии. Комиссия пришла к выводу, что ВОЗ не была достаточно прозрачна в своих коммуникациях и что некоторые её рекомендации были восприняты как чрезмерные.

Этот эпизод стал важным уроком, подчеркивающим необходимость абсолютной прозрачности, независимости экспертного мнения и строжайшего контроля за отсутствием конфликтов интересов в работе международных организаций, особенно когда речь идет о глобальном здравоохранении. Обвинения в «дезинформации мирового масштаба» и «научном подлоге» нанесли серьезный удар по доверию к этим институтам и к научному сообществу в целом.

Информационное оружие в контексте пандемии: Механизмы искажения реальности

В условиях пандемии, когда информационное пространство становится полем битвы за умы и сердца людей, концепция «информационного оружия» перестает быть чисто теоретической метафорой и приобретает вполне осязаемые очертания. Она описывает целенаправленное использование информации для достижения определенных целей, включая изменение сознания людей и их поведения, что может быть особенно опасно в кризисах здравоохранения.

Информационное оружие — это не только компьютерные вирусы, но и совокупность методов и средств, позволяющих похищать, искажать или уничтожать информацию, ограничивать доступ к ней, а также нарушать работу информационных систем. Однако в контексте медиа-дискурса о пандемии H1N1 нас интересует его способность менять сознание людей, заставляя их неадекватно воспринимать реальность и совершать неблагоприятные для себя поступки.

Механизмы искажения реальности через «информационное оружие» во время пандемии:

1. Манипуляция страхом: Целенаправленное создание и усиление паники через преувеличение угрозы, драматизацию отдельных случаев, использование эмоционально заряженных слов и образов. Например, постоянное сравнение H1N1 с «испанкой» 1918 года без адекватного контекста могло быть элементом такой манипуляции.
2. Фрейминг (кадрирование) в своих интересах: Представление информации таким образом, чтобы выгодные акторам нарративы (например, о необходимости массовой вакцинации) казались единственно верными, а альтернативные мнения маргинализировались. Это включает в себя выборочное цитирование экспертов, игнорирование неудобных данных или создание ложной дихотомии.
3. Дезинформация и псевдо-экспертиза: Распространение ложных или вводящих в заблуждение данных под видом научных фактов или экспертных мнений. В случае H1N1, критика касалась «раздувания» некоторыми «экспертами» патогенности вируса.
4. «Спираль молчания» как эффект информационного оружия: Создание такого медиа-ландшафта, где люди, сомневающиеся в доминирующем нарративе (например, в преувеличенной опасности вируса), предпочитают молчать, опасаясь осуждения. Это делает «ложную окружающую среду» еще более устойчивой.
5. Разрушение доверия: Целенаправленная дискредитация официальных источников, научных учреждений или отдельных экспертов, что ведет к общему снижению доверия и усилению хаоса в информационном пространстве.

Применение к H1N1:

Если рассматривать критику кампании по H1N1 как «дезинформацию мирового масштаба» и «беспринципную кампанию научного подлога», то можно увидеть элементы использования информационного оружия. Целью, возможно, было не только увеличение прибыли фармацевтических компаний, но и демонстрация способности влиять на глобальные процессы через медиа-повестку. Создание атмосферы паники, изменение критериев пандемии, продвижение определенных «экспертов» — все это могло быть частью скоординированной информационной операции.

Понимание концепции «информационного оружия» позволяет глубже взглянуть на медиа-дискурс пандемии H1N1 не просто как на череду ошибок или неточностей, а как на потенциально целенаправленный процесс искажения реальности, имеющий далекоидущие последствия для общественного здоровья и безопасности.

Уроки пандемии H1N1 (2009) для кризисной коммуникации в современном медиапространстве

Пандемия свиного гриппа H1N1 2009 года, несмотря на относительно умеренную летальность, оставила после себя ценные уроки в сфере кризисной коммуникации. Эти уроки стали особенно актуальными с приходом COVID-19, продемонстрировав повторяемость проблем и подчеркнув необходимость системных изменений в подходах к информированию и управлению общественным мнением в условиях глобальных угроз.

Роль государственных органов и международных организаций: Адаптация и совершенствование стратегий

Опыт пандемии гриппа A(H1N1) в 2009 году обнажил критические пробелы в глобальной готовности к пандемиям. Он показал, что Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) и государства-члены не были полностью готовы к быстрой и точной оценке степени тяжести новой пандемии, а также к эффективной реализации планов передачи информации о рисках и управлению ими.

Ключевые проблемы, выявленные во время H1N1:

• Неточность оценки тяжести: Государства-члены, готовившиеся к пандемии высокой степени тяжести (на основе уроков «испанки» 1918 года), столкнулись с трудностями при адаптации своих национальных ответных мер к событию более умеренного характера. Это привело к избыточным закупкам вакцин и противовирусных препаратов, а также к чрезмерной реакции в медиа.
• Проблемы с передачей информации о рисках: Коммуникация между ВОЗ, национальными правительствами и общественностью не всегда была ясной и последовательной, что способствовало дезинформации и панике.
• Недостаточная гибкость планов: Национальные планы реагирования на пандемию часто были слишком жесткими и не позволяли быстро адаптироваться к изменяющимся эпидемиологическим данным и общественным настроениям.

Пересмотр подхода к глобальным пандемическим фазам:

Одним из наиболее значительных уроков, извлеченных после H1N1, стало переосмысление подхода к глобальным пандемическим фазам. Ранее эти фазы были тесно связаны с решениями по управлению рисками, что создавало давление на ВОЗ и правительства. После H1N1 подход был пересмотрен, чтобы четко отделить фазы от решений по управлению рисками на страновом уровне. Это означает, что объявление той или иной фазы пандемии ВОЗ теперь носит преимущественно эпидемиологический характер, а конкретные меры реагирования (закрытие границ, локдауны, массовая вакцинация) остаются на усмотрение национальных правительств, исходя из их специфических условий и оценок рисков. Это призвано сделать систему более гибкой и избежать избыточной реакции.

Другие извлеченные уроки:

• Важность многосекторального подхода: Пандемии создают серьезные медицинские, социальные и экономические риски, а также могут подорвать национальную безопасность. Это требует комплексного, многосекторального подхода к реагированию, включающего не только здравоохранение, но и экономику, социальную защиту, оборону и коммуникации.
• Кризисное регулирование как неотъемлемая часть: Опыт H1N1, а затем и COVID-19, показал, что кризисное регулирование должно стать неотъемлемой частью государственных мер реагирования на потрясения в будущем. Это включает в себя разработку гибких планов, обучение персонала и проведение регулярных учений.
• Учет опыта прошлых пандемий: Главный урок пандемии заключается в необходимости извлекать уроки из прошлого опыта, поскольку невозможно предсказать, какой штамм и когда вызовет следующую пандемию. Накопленные знания о механизмах распространения, уязвимых группах и эффективных мерах реагирования являются бесценными.

Таким образом, пандемия H1N1 стала своего рода «стресс-тестом» для глобальной системы здравоохранения и кризисной коммуникации, который выявил множество слабых мест, но также стимулировал важные реформы и адаптацию стратегий на международном и национальном уровнях.

Восстановление доверия к СМИ и властям: Значение честной и объективной коммуникации

Опыт пандемии H1N1, а затем и COVID-19, выявил одну из самых тревожных тенденций в современном информационном пространстве – значительное снижение общественного доверия к традиционным средствам массовой информации и государственным органам. Это явление не просто статистический факт; оно имеет глубокие последствия для способности общества эффективно реагировать на будущие кризисы.

Масштабы снижения доверия:

Общественное доверие к СМИ значительно снизилось (на 20 пунктов) во время пандемии COVID-19, что может быть общим трендом для кризисов в сфере здравоохранения. Например, согласно исследованию GroupM, проведенному в России в марте-апреле 2022 года, доля россиян, считающих телевидение самым надежным источником информации, снизилась с 33% до 23%. Доверие к интернет-СМИ также снизилось с 26% до 23% за тот же период. Ещё до активной фазы пандемии COVID-19, в январе 2020 года, исследование «Edelman Trust Barometer 2020», охватывающее 28 стран, показало, что Россия имела самый низкий уровень доверия к СМИ: только 28% опрошенных россиян доверяли медиа.

Причины снижения доверия:

• Дезинформация и «фейк-ньюс»: Распространение ложной информации, особенно в условиях неопределенности, подрывает веру в надежность источников.
• Преувеличение и сенсационность: Как показал опыт H1N1, чрезмерное драматизирование угрозы, которое впоследствии не подтверждается, приводит к разочарованию и скептицизму.
• Политизация информации: Использование медицинских или эпидемиологических данных в политических целях, что делает информацию предвзятой.
• Конфликты интересов: Обвинения в сговоре с фармацевтическими компаниями, как это было в случае с ВОЗ и H1N1, наносят непоправимый ущерб репутации.
• Непоследовательность сообщений: Противоречивые заявления от разных официальных лиц или СМИ создают путаницу и подрывают доверие.

Значение честной и объективной коммуникации:

В условиях кризиса коммуникация между властью и обществом должна быть честной, объективной и содержательной для восстановления доверия и поддержки. Это означает:

1. Прозрачность: Открытое предоставление всей доступной информации, включая неопределенности и ограничения. Если данные неполны, об этом нужно прямо говорить.
2. Последовательность: Единый и согласованный информационный посыл от всех официальных источников.
3. Достоверность: Использование только проверенных фактов, ссылок на авторитетные научные источники и экспертные мнения, избегая спекуляций.
4. Эмпатия: Признание страхов и опасений населения, а также обратная связь, ответы на вопросы и снятие тревожности.
5. Контекст: Предоставление информации в широком контексте, с сравнениями и объяснениями, чтобы избежать искаженного восприятия угроз (например, сравнение летальности H1N1 с сезонным гриппом).

Восстановление доверия — это долгий и трудоемкий процесс, но он является фундаментом для эффективного реагирования на любые будущие глобальные кризисы. Без этого фундамента даже самые эффективные меры могут оказаться бесполезными, если население не доверяет тем, кто их рекомендует. Как же мы можем построить этот фундамент в эпоху информационного шума?

Необходимость правового регулирования и медиаграмотности

Опыт пандемии H1N1, а затем и более масштабного кризиса COVID-19, ярко продемонстрировал, что современное медиапространство, при всей своей открытости и оперативности, является крайне уязвимым перед лицом дезинформации, манипуляций и «информационного оружия». В условиях растущей информационной опасности становится очевидной двойная необходимость: совершенствование правового регулирования деятельности СМИ на международном уровне и повышение медиаграмотности населения.

Правовое регулирование деятельности СМИ:

На международном и национальном уровнях возникает острая потребность в разработке и внедрении таких правовых рамок, которые бы:

• Определяли ответственность за дезинформацию: Четко формулировали юридические последствия для СМИ и других информационных акторов, целенаправленно распространяющих ложную информацию, особенно в кризисных ситуациях, угрожающих общественному здоровью и безопасности.
• Стимулировали прозрачность: Вводили обязательства по указанию источников информации, раскрытию конфликтов интересов экспертов и соблюдению этических стандартов.
• Обеспечивали защиту от манипуляций: Создавали механизмы для оперативного реагирования на информационные атаки и противодействия им.
• Балансировали свободу слова и общественную безопасность: Это самый сложный аспект. Право на свободное получение и распространение информации (закрепленное в международных конвенциях) должно соотноситься с правом на жизнь, здоровье и достойное развитие личности. В условиях «информационных войн» этот баланс становится критически важным.

Однако регулирование должно быть сбалансированным, чтобы не подавлять независимую журналистику и критический анализ, которые являются опорой демократического общества.

Медиаграмотность населения:

Никакие правовые нормы не будут эффективны без повышения уровня медиаграмотности у самой аудитории. Это ключевой фактор в противодействии дезинформации и манипуляциям. Медиаграмотность включает в себя:

• Критическое мышление: Способность анализировать информацию, задавать вопросы о её источниках, целях и потенциальных предвзятостях.
• Оценка достоверности: Умение отличать фейковые новости от проверенных фактов, распознавать манипулятивные техники (например, эмоциональное давление, ложные авторитеты).
• Понимание работы медиа: Знание о том, как функционируют СМИ, их экономических моделях, влиянии конкуренции и стремления к сенсации.
• Развитие информационных навыков: Умение искать, оценивать и эффективно использовать информацию из различных источников.

Инвестиции в медиаобразование, начиная со школьной скамьи, проведение просветительских кампаний и развитие инструментов для проверки фактов (фактчекинга) являются жизненно важными. Только вооруженное критическим мышлением и навыками оценки информации общество сможет эффективно противостоять угрозам дезинформации и манипуляций в условиях будущих кризисов.

Заключение

Пандемия свиного гриппа H1N1 2009 года стала не просто испытанием для глобальной системы здравоохранения, но и масштабным экспериментом по изучению влияния средств массовой информации на формирование общественного мнения в условиях кризиса. Проведенный анализ выявил многогранную и порой противоречивую роль СМИ, которые, с одной стороны, являются незаменимым инструментом для оперативного информирования и мобилизации общества, а с другой — могут стать проводником паники, дезинформации и даже средством манипуляции.

Мы увидели, как теоретические модели, такие как установление повестки дня, фрейминг и «спираль молчания», проявлялись в медиа-дискурсе о H1N1, конструируя «ложную окружающую среду» и влияя на восприятие угрозы. Объективные эпидемиологические данные, указывающие на умеренную летальность вируса, часто терялись в потоке сенсационных новостей, что приводило к «психологической накачке» и «истошному вою», критикуемому экспертами. Обвинения в сговоре с фармацевтическими компаниями и «дезинформации мирового масштаба» лишь подчеркнули этические дилеммы и потенциальную опасность использования информации как «информационного оружия«.

Ключевые уроки, извлеченные из опыта H1N1, имеют фундаментальное значение для современного медиапространства. Во-первых, государственные органы и международные организации, такие как ВОЗ, должны совершенствовать свои коммуникационные стратегии, делая их более гибкими, прозрачными и независимыми от внешнего давления. Пересмотр подходов к определению пандемических фаз и четкое разделение между эпидемиологическими оценками и управленческими решениями — важный шаг в этом направлении. Во-вторых, критически важно восстановить и поддерживать общественное доверие к СМИ и властям через честную, объективную и последовательную коммуникацию. Наконец, необходимо усиление правового регулирования деятельности СМИ, направленного на противодействие дезинформации, при одновременном повышении медиаграмотности населения.

В условиях, когда информационные потоки могут быть столь же разрушительными, как и сам вирус, комплексный подход к информационной безопасности становится не просто желательным, а жизненно необходимым. Только так общество сможет эффективно противостоять будущим глобальным угрозам, сохраняя рациональность, доверие и способность к адекватному реагированию.

Список использованной литературы

1. Бойцова М. Свиной грипп: реклама заражает. URL: http://www.rosbalt.ru/2009/11/09/687347.html (дата обращения: 22.10.2025).
2. Власова О. Куриная лепота. Страшилка про наш “птичий грипп” заказана за границей? // МК. 24.08.2000. URL: http://www.mcx.ru/news/news/show/2639.174.htmЛ (дата обращения: 22.10.2025).
3. В Россию летит птичий грипп // Вечерняя Москва. 2009. №60 (07.04).
4. Горбачева А. От свиного гриппа смертность не больше, чем от обычного // НГ. 2009. №6.
5. Горелик С. Пандемия птичьего гриппа убъет треть человечества // Жизнь. 07.03.2006. URL: http://www.utro.ru/articles/2006/03/07/528111.shtml (дата обращения: 22.10.2025).
6. Краснов П. Свиной и птичий грипп сольются воедино. URL: http://www.utro.ru/articles/2009/11/30/856131.shtm (дата обращения: 22.10.2025).
7. Лисицина В. Свиной грипп стал неуправляемым в Сибири. URL: http://www.kprf72.ru/news/read-1782.htm (дата обращения: 22.10.2025).
8. Обновленная информация ЕРБ ВОЗ о вспышках гриппа. URL: http://www.euro.who.int/influenza/AH1N1/20090611_11?language=Russian (дата обращения: 22.10.2025).
9. Саенко Л. Эпидемия «свиной истерии», а не гриппа угрожает миру – эксперты США // РИА Новости. 2009. 4 мая. URL: http://www.rian.ru/society/20090504/169874263.html (дата обращения: 22.10.2025).
10. Сайт ЛДПР. URL: http://www.ldpr.ru/partiya/regrf/ivanovskaya_oblast/reg_events/14700/ (дата обращения: 22.10.2025).
11. Свиной грипп. О чем не предупреждает Минздрав // Здоровье от природы. 2000. №12. С. 32-40.
12. Свиной грипп. Паника закончилась, осадок остался. URL: http://www.prime-tass.ru/news/articles (дата обращения: 22.10.2025).
13. Свиной грипп: 5 надежных способов защиты. URL: http://health.passion.ru/l.php/svinoi-gripp-5-sposob-zastcity.htm (дата обращения: 22.10.2025).
14. Треть россиян боится заболеть свиным гриппом. URL: http://svinnoygripp.ru/news/tret_rossijan_boitsja_zabolet_svinym_grippom/2009-11-18-91 (дата обращения: 22.10.2025).
15. Пандемия гриппа H1N1 в 2009 году. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/ (дата обращения: 22.10.2025).
16. ВОЗ пересчитала статистику по свиному гриппу // Tengrinews.kz. 2009. 22 мая. URL: https://tengrinews.kz/world_news/voz-pereschitala-statistiku-po-svinomu-grippu-162799/ (дата обращения: 22.10.2025).
17. Пандемия свиного гриппа в 2009 году. Сколько людей умерло от вируса H1N1? // Накануне.RU. URL: https://www.nakanune.ru/articles/116260/ (дата обращения: 22.10.2025).
18. Кризисные коммуникации и их теоретические основы. Взгляд современной науки на кризисные коммуникации и кризисное управление в период глобальной пандемии COVID-19 // МГИМО. URL: https://mgimo.ru/upload/iblock/d47/d4719602058fb827e69f826352936a71.pdf (дата обращения: 22.10.2025).
19. Свиной грипп — смертность // Ritual.ru. URL: https://ritual.ru/poleznaya-informatsiya/articles/svinoy-gripp-smertnost/ (дата обращения: 22.10.2025).
20. Уроки, извлеченные из пандемии гриппа 2009 г. Выводы из анализа информации по отдельным странам // ВОЗ. 2010. 27 апр. URL: https://www.who.int/ru/news/item/27-04-2010-lessons-from-the-2009-influenza-pandemic-country-level-analysis (дата обращения: 22.10.2025).
21. Установление повестки дня и эффект фрейминга: о необходимости концептуального единства в медиаисследованиях «цифровой молодежи» // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ustanovlenie-povestki-dnya-i-effekt-freyminga-o-neobhodimosti-kontseptualnogo-edinstva-v-mediaissledovaniyah-tsifrovoy-molodezhi (дата обращения: 22.10.2025).
22. Заметки на полях свиного гриппа 3 от 05.08.09 г. URL: http://www.supotnitskiy.ru/note/note-3.htm (дата обращения: 22.10.2025).
23. Кризисная коммуникация власти и общества в социальных медиа: определение проблемных зон // Elibrary.ru. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=44406560 (дата обращения: 22.10.2025).
24. Информационная политика массмедиа в кризисных ситуациях // ИСТИНА. URL: https://istina.msu.ru/publications/article/340026366/ (дата обращения: 22.10.2025).
25. История становления теории кризисной коммуникации // Elibrary.ru. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=23340071 (дата обращения: 22.10.2025).
26. Как нас обманывали ужастиком свинной грипп. URL: http://www.supotnitskiy.ru/art/art_svinoi.htm (дата обращения: 22.10.2025).
27. Коммуникационные стратегии в кризисных ситуациях в медиаиндустрии // Журнал БГУ. URL: http://journal.bsu.by/wp-content/uploads/2021/12/89-93.pdf (дата обращения: 22.10.2025).
28. How the Media Reported the First Days of the Pandemic (H1N1) 2009: Results of EU-Wide Media Analysis // ResearchGate. URL: https://www.researchgate.net/publication/305284102_How_the_Media_Reported_the_First_Days_of_the_Pandemic_H1N1_2009_Results_of_EU-Wide_Media_Analysis (дата обращения: 22.10.2025).
29. Роль СМИ в условиях кризиса // Elib.bsu.by. URL: https://elib.bsu.by/bitstream/123456789/261901/1/358-360.pdf (дата обращения: 22.10.2025).
30. Теория «Повестка дня»: история, особенности и формирование в условиях «новых медиа» // Elibrary.ru. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=48421067 (дата обращения: 22.10.2025).
31. Руководство для СМИ по информированию в условиях чрезвычайных ситуаций в сфере здравоохранения // BBC Media Action. URL: https://www.bbc.co.uk/mediaaction/publications-and-resources/brochures/lifeline-programming (дата обращения: 22.10.2025).
32. 575 000 жертв. Как десять лет назад в России не заметили смертельный грипп // Ridus. 2019. 12 апр. URL: https://www.ridus.ru/news/327318 (дата обращения: 22.10.2025).
33. Борьба с пандемиями // Всемирный банк. URL: https://www.worldbank.org/ru/topic/pandemics/overview (дата обращения: 22.10.2025).
34. Работа СМИ в кризисных ситуациях и освещение проблем противодействия // КФУ. URL: https://kpfu.ru/portal/docs/F1998133584/Khrestomatiya_UMM.PTiE.SMI._.block.posle.verstki.pdf (дата обращения: 22.10.2025).
35. Уроки пандемии гриппа H1N1 // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/uroki-pandemii-grippa-h1n1 (дата обращения: 22.10.2025).
36. Эпидемия в зеркале медийного дискурса: факты, оценки, позиции // Elibrary.ru. URL: https://elibrary.ru/item.asp?id=43936636 (дата обращения: 22.10.2025).
37. Роль современных СМИ в преодолении глобальных кризисов и их влияние на международное общественное мнение // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/rol-sovremennyh-smi-v-preodolenii-globalnyh-krizisov-i-ih-vliyanie-na-mezhdunarodnoe-obschestvennoe-mnenie (дата обращения: 22.10.2025).
38. Грипп A/H1N1: скандальные обстоятельства // Zoom.cnews.ru. 2010. 12 апр. URL: https://zoom.cnews.ru/news/line/2010/04/12/gripp_ah1n1_skandalnye_obstoyatelstva (дата обращения: 22.10.2025).
39. Вызовы пандемии и стратегическая повестка дня для общества и государства // ИСПП РАН. URL: https://www.isprras.ru/pics/File/mono_covid_2021/GL_1_2.pdf (дата обращения: 22.10.2025).
40. Свиной грипп (грипп типа A/H1N1pdm09, Калифорния 04/2009, Мексиканский грипп) — симптомы острой и хронической форм, стадии и признаки у мужчин и женщин, причины появления, диагностика и лечение заболевания // Инвитро. URL: https://www.invitro.ru/library/bolezni/28415/ (дата обращения: 22.10.2025).
41. Грипп типа а/H1N1 (свиной грипп) // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/gripp-tipa-a-h1n1-svinoy-gripp (дата обращения: 22.10.2025).
42. Грипп А (H1N1) swl: клинические аспекты, диагностический алгоритм и стратегия лечения // Ингавирин. URL: https://ingavirin.ru/upload/medialibrary/d1c/d1c13d7e974e892c90664d422960f252.pdf (дата обращения: 22.10.2025).
43. Пандемии гриппа // НГУ. URL: https://nsu.ru/education/materials/437/437_1085189_1523351984.pdf (дата обращения: 22.10.2025).
44. Шесть уроков одной пандемии // Совет Безопасности Российской Федерации. URL: http://www.scrf.gov.ru/news/619.html (дата обращения: 22.10.2025).
45. Страновые стратегии противодействия COVID-19: опыт системного анализа // Cyberleninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/stranovye-strategii-protivodeystviya-covid-19-opyt-sistemnogo-analiza (дата обращения: 22.10.2025).