Прямые иностранные инвестиции в эпоху геополитической турбулентности (2020-2025): Анализ структурной фрагментации и стратегического регулирования

Введение: Актуальность, цели и структура исследования

Резкое падение мировых потоков прямых иностранных инвестиций (ПИИ) на 42% в 2020 году стало первым, но далеко не последним шоком для глобальной инвестиционной системы. Если пандемия COVID-19 воспринималась как временный экономический кризис, то последующие геополитические конфликты, эскалация торговой напряженности и фрагментация глобальных цепочек создания стоимости (ГЦС) привели к фундаментальным, качественным изменениям в архитектуре мировых инвестиционных потоков. ПИИ, традиционно выступающие двигателем глобализации и экономического развития, сегодня все чаще рассматриваются через призму национальной безопасности и стратегического соперничества.

Цель настоящего исследования — провести глубокий анализ динамики и качественных структурных изменений прямых иностранных инвестиций в период 2020–2025 гг., фокусируясь на влиянии постпандемийных и геополитических шоков. В рамках работы будут детально рассмотрены трансформация теоретического аппарата, актуальная глобальная статистика, появление новых секторов-реципиентов, парадоксальная динамика ПИИ в России в условиях санкций и, что критически важно, эволюция государственного регулирования, включая новейшую тенденцию контроля исходящего капитала. Структура работы выстроена в соответствии с академическими стандартами и включает обновление теоретических основ, последовательный анализ глобальных количественных и качественных трендов, а также детальное рассмотрение российского и мирового регуляторного опыта, поскольку без понимания этих сдвигов невозможно разработать эффективную стратегию привлечения и удержания капитала.

Теоретические основы и современные классификации ПИИ

Исторически ПИИ являлись ключевым инструментом, с помощью которого транснациональные корпорации (ТНК) реализовывали свое конкурентное преимущество за рубежом, следуя логике OLI-парадигмы (Ownership, Location, Internalization). Однако современная экономика требует уточнения классических определений и адаптации их к новым формам, связанным с цифровизацией, экологической повесткой и стратегическим контролем.

Критерии разграничения прямых и портфельных инвестиций

Ключевой задачей в анализе ПИИ является их строгое разграничение с портфельными инвестициями. Согласно Шестому изданию Руководства по платежному балансу и международной инвестиционной позиции (РПБ6), разработанному Международным валютным фондом (МВФ), прямыми признаются инвестиции, которые обеспечивают инвестору долгосрочный интерес и значительное влияние на управление компанией-получателем в другой стране.

Критерий значительного влияния формализован через минимальный порог владения:

Инвестиция признается прямой, если иностранное лицо владеет не менее 10% уставного капитала компании.

Этот 10-процентный порог является минимальным и достаточным условием для получения права голоса, участия в совете директоров или иных механизмов управленческого контроля, что отличает прямые инвестиции от портфельных, которые преследуют исключительно финансовые цели (получение дохода). Важно, что в категорию ПИИ включается не только первоначальное приобретение доли (вложения в акционерный капитал), но и все последующие финансовые операции между инвестором и его дочерней или ассоциированной компанией. Сюда относятся:

• Реинвестирование доходов;
• Предоставление долговых инструментов (внутрикорпоративные займы);
• Операции с прочими долевыми инструментами.

Горизонтальные, вертикальные ПИИ и концепции «near/friend-shoring»

Традиционная классификация ПИИ по способам ведения международной хозяйственной деятельности выделяет две основные формы:

1. Горизонтальные ПИИ: ТНК дублирует свою деятельность (производство того же самого продукта) в разных странах для обслуживания местных рынков и сокращения транспортных издержек.
2. Вертикальные ПИИ: Процесс производства географически разделяется по стадиям, когда ТНК размещает различные этапы создания стоимости в тех странах, где это наиболее эффективно (например, сборка в стране с дешевой рабочей силой, а НИОКР — в стране с высоким научным потенциалом).

В условиях геополитической турбулентности и фрагментации ГЦС, концепция вертикальных ПИИ приобрела новый, стратегический оттенок. Геополитические риски и санкции породили новые инвестиционные стратегии:

• Friend-shoring: Перенос производственных мощностей и инвестиций в страны, которые считаются политически и экономически "дружественными" или надежными союзниками. Это фактически реализация вертикальной или горизонтальной стратегии, но мотивированная не только экономикой, но и снижением политического риска.
• Near-shoring: Перенос производства в географически близкие страны.

По сути, "friend-shoring" является геополитически обусловленной формой вертикальной фрагментации ГЦС. Если раньше ТНК искали самую низкую себестоимость, то теперь они ищут оптимальное сочетание низкой себестоимости и минимального политического риска, что влечет за собой смещение инвестиционных приоритетов.

Глобальная динамика ПИИ: От пандемийного спада к геополитической фрагментации

Мировые потоки ПИИ в период 2020–2025 гг. продемонстрировали высокую волатильность, перейдя от резкого количественного спада, вызванного пандемией, к качественной структурной перестройке, детерминированной геополитическими факторами. Не удивительно ли, что инвесторы, привыкшие к глобализации, так быстро переориентировались на политически мотивированные решения?

Экономические шоки 2020-2023 гг. и общемировая статистика

Пандемия COVID-19 нанесла сокрушительный удар по глобальным инвестициям. Инвесторы заморозили проекты, ожидая стабилизации спроса и разрывов в цепочках поставок.

Показатель	2019 год	2020 год	2023 год	Динамика 2019-2020	Динамика 2022-2023
Глобальные потоки ПИИ (млрд USD)	1 481	859	1 330	-42%	-2%
Уровень относительно 2009 г. (кризис)	—	30% ниже	—	—	—
Международное проектное финансирование (2022)	—	—	—	—	Сокращение >30%
Трансграничные слияния и поглощения (2022)	—	—	—	—	Сокращение 6%

Резкое падение в 2020 году до 859 млрд долларов стало самым низким уровнем инвестиционных вложений с начала 1990-х годов. Последующее восстановление носило неровный характер. В 2023 году, по данным ЮНКТАД (UNCTAD), глобальные потоки ПИИ снова сократились на 2%, составив 1,33 трлн долларов, на фоне общей неуверенности инвесторов в перспективах мирового экономического роста. Однако этот номинальный спад маскирует более глубокий структурный кризис: исключая волатильные потоки через европейские страны-посредники (Люксембург, Нидерланды), фактическое снижение глобальных потоков в 2023 году превысило 10%. ЮНКТАД выражает крайний пессимизм: прогноз на 2025 год является негативным, что прямо связано с эскалацией торговой напряженности и экономической нестабильностью.

Усиление геополитической фрагментации как основной драйвер структурных изменений

Современные геополитические сдвиги, включая санкционные войны и стратегическое соперничество между США, ЕС и Китаем, стали решающим фактором, переводя количественное сокращение ПИИ в качественную структурную перестройку. Происходит фрагментация мировой экономики, проявляющаяся в разделении мира на геополитические блоки. Инвестиции, которые ранее распределялись по чисто экономическим критериям, теперь привязаны к политической лояльности.

Ключевой метрикой этой фрагментации является резкое изменение инвестиций между странами с несовпадающими интересами во внешней политике:

Доля прямых инвестиций между странами с несовпадающими интересами во внешней политике снизилась с 23% в 2013 году до 13% в 2022 году.

Это свидетельствует о том, что крупные инвесторы (ТНК) активно следуют политике "friend-shoring", предпочитая надежные, хоть и менее дешевые, рынки. Этот процесс наиболее ярко виден на примере отношений США и Китая. Американские инвестиции в КНР сократились, в то время как общий приток ПИИ в Китай в 2023 году упал на 13,7%, а в 2024 году падение составило уже 29%. Это иллюстрирует массовый уход международного капитала, движимого геополитической напряженностью и попытками ТНК "дерисковать" свои цепочки поставок. В результате, ряд "неприсоединившихся" или нейтральных стран приобретают новую роль стран-посредников. Сюда направляются китайские исходящие инвестиции, а также размещаются отдельные стадии ГЦС, переносимые из Китая. Это приводит к переформатированию и зачастую удлинению глобальных цепочек создания стоимости. Например, Кыргызстан в 2023 году стал крупным реципиентом китайских ПИИ, направленных в производство, горнодобывающую промышленность и финансовое посредничество. Это показывает, что выгода переместилась от чистой эффективности к геополитической устойчивости.

Новые секторы-реципиенты: "Зеленые" и критические технологии как точки роста

Несмотря на общий спад, структура ПИИ претерпела значительные качественные сдвиги. Инвестиционный капитал концентрируется в сферах, которые определяют будущее устойчивое развитие и обеспечивают технологический суверенитет государств.

Инвестиции в "Green Technologies" и устойчивое финансирование

Мировая инвестиционная среда претерпевает "зеленую" трансформацию, связанную с необходимостью декарбонизации и выполнения обязательств по устойчивому развитию. Это создает мощный спрос на "зеленые" ПИИ.

Статистика подтверждает этот тренд:

• В 2022 году 6 из 10 мегапроектов в мире, запущенных ТНК, затрагивали сферу возобновляемых источников энергии (ВИЭ).
• Прогноз мирового рынка зеленых технологий обещает взрывной рост объема, который может достичь 9,5–10 трлн долларов США к 2030 году.
• Объем устойчивых инвестиционных продуктов (облигаций, фондов) в 2023 году увеличился на 20% и превысил 7 трлн долларов.

Этот сдвиг означает, что развитые страны при регулировании ПИИ делают акцент не только на привлечении капитала вообще, но и на привлечении именно "зеленых" инвестиций, предоставляя им льготные условия и субсидии. ПИИ в ВИЭ и сопутствующие технологии (хранение энергии, улавливание углерода) становятся ключевым фактором конкурентоспособности национальной экономики.

ПИИ в производство микросхем, ИИ и цифровую экономику

Второй критически важный сектор — это технологии, обеспечивающие цифровую трансформацию и, что особенно актуально, технологический суверенитет. Глобальный дефицит микросхем, обнажившийся во время пандемии, и стратегическое соперничество в области искусственного интеллекта (ИИ) привели к беспрецедентным инвестициям в эти области.

• В 2022 году 3 из 10 крупнейших инвестиционных проектов касались строительства заводов по производству микросхем (semiconductor plants).

Это прямое следствие стремления крупнейших мировых держав к реструктуризации глобальных цепочек поставок и перемещению производства критически важных компонентов (например, микроэлектроники) на национальную территорию или в "дружественные" страны. Инвестиции в проекты greenfield ("на чистом поле"), то есть строительство новых предприятий, стали основным источником международного капитала в цифровую экономику, особенно в развивающихся странах Азии и Латинской Америки. Этот тип инвестиций, в отличие от слияний и поглощений, напрямую создает новые производственные мощности и рабочие места, что повышает его привлекательность для правительств.

ПИИ в экономике России (2020-2025): Парадоксы "разворота на Восток"

Динамика ПИИ в России в рассматриваемый период характеризуется высокой волатильностью, вызванной пандемией и последующим ужесточением санкционного давления. Отток западного капитала и стратегический "разворот на Восток" привели к формированию уникального, часто парадоксального инвестиционного ландшафта.

Динамика входящих ПИИ в условиях санкций и "замещения" инвесторов

Начало периода было отмечено катастрофическим падением: в 2020 году объем входящих ПИИ в Россию упал на 96% (с 32 млрд долларов до 1,1 млрд долларов). Кульминация кризиса пришлась на 2022 год, когда ужесточение западных санкций и уход ряда крупнейших ТНК привели к чистому оттоку ПИИ в объеме 15,2 млрд долларов. Однако в 2023 году ситуация стабилизировалась, демонстрируя устойчивость экономики к шокам. Согласно данным Центрального Банка РФ (ЦБ РФ), в 2023 году Россия вернулась к чистому притоку ПИИ в размере 8,364 млрд долларов. Этот факт, несмотря на сохранение санкционного режима, свидетельствует о двух ключевых процессах:

1. Завершение массового исхода: Основная волна продаж и деинвестирования западных активов прошла.
2. Активизация дружественных стран: Российский бизнес успешно переориентировался на новые рынки и источники капитала.

Накопленный объем прямых инвестиций из Китая, например, вырос на 75% уже в первом полугодии 2022 года. Компании из стран БРИКС (Китай, Индия, ОАЭ) и ЕАБР (Евразийский банк развития) активно занимают освободившиеся ниши. В структуре взаимных накопленных ПИИ стран Евразийского региона динамично растет доля обрабатывающей промышленности (достигла 18% к середине 2023 года), что свидетельствует о качественном, а не только сырьевом интересе инвесторов из дружественных стран. Несмотря на позитивные сдвиги, приток ПИИ из дружественных стран пока не компенсировал в количественном и качественном плане последствия ухода западных инвесторов, особенно в высокотехнологичных и сложных производственных секторах.

Феномен исходящих российских инвестиций и репатриация капитала

Анализ российских исходящих ПИИ (OFDI) демонстрирует наиболее парадоксальную картину. С одной стороны, геополитическая обстановка и меры по деофшоризации привели к сокращению накопленного объема исходящих ПИИ российских инвесторов за рубежом на 39,3% с 1 января 2022 г. по 1 января 2025 г. (репатриация отечественного капитала). С другой стороны, в 2023 году общая сумма годовых исходящих прямых инвестиций из России удвоилась, составив 29,1 млрд долларов. Этот феномен объясняется стратегической переориентацией:

• Новые коридоры: Российские ТНК и крупные компании активно инвестируют в страны СНГ, БРИКС и АСЕАН для создания новых логистических хабов, перевалочных баз и производственных площадок, которые позволяют обходить санкционные ограничения и выстраивать новые ГЦС.
• Реструктуризация холдингов: Значительная часть потока направлена на реорганизацию иностранных структур и вывод капитала из "недружественных" юрисдикций.

Таким образом, Россия сталкивается с одновременным сокращением "старых" накопленных инвестиций (репатриация) и резким увеличением "новых" исходящих потоков, направленных на стратегическое обеспечение экономической деятельности в дружественных юрисдикциях.

Эволюция государственного регулирования: От скрининга входящих к контролю исходящих ПИИ

Геополитическая напряженность привела к пересмотру подходов к регулированию ПИИ. Иностранные инвестиции все в большей мере рассматриваются не как источник капитала и технологий, а как потенциальный риск для экономической и национальной безопасности.

Усиление скрининга входящих ПИИ: новые секторы и снижение порогов

Традиционное государственное регулирование ПИИ всегда включало прямые и косвенные методы. К прямым относятся разрешительная система, лицензирование и процентные ограничения доли иностранного инвестора, особенно в секторах, связанных с ВПК и стратегическими ресурсами. Однако современный тренд — это усиление скрининга входящих ПИИ (Inward FDI Screening). Цель скрининга — выявить и заблокировать сделки, которые могут угрожать национальной безопасности.

Общие мировые тенденции в регулировании скрининга включают:

1. Расширение стратегических секторов: Помимо традиционных (оборона, энергетика), в список критически важных секторов включаются новые, такие как: производство медицинского оборудования и препаратов, критическая инфраструктура (ЦОДы, 5G-сети), а также технологии двойного назначения (ИИ, робототехника).
2. Снижение пороговых значений: Сделки подлежат обязательной проверке при меньшем размере инвестиций или меньшей приобретаемой доле, чем традиционные 10%. Это позволяет контролировать даже миноритарные вложения, если они потенциально предоставляют доступ к конфиденциальной информации или критическим техно��огиям.
3. Привлечение "зеленых" инвестиций: Одновременно с ужесточением скрининга, многие страны интенсифицировали введение стимулирующих мер, направленных на привлечение конкретных, желательных типов ПИИ (например, налоговые льготы для проектов ВИЭ).

Ключевая тенденция 2023-2025: Контроль за исходящими инвестициями (Outward FDI Screening)

Наиболее значимой и новейшей тенденцией в регулировании ПИИ, появившейся в 2023–2025 гг., стал контроль за исходящими инвестициями (OFDI Screening). Если скрининг входящего капитала защищает страну-реципиента от внешних угроз, то контроль исходящего капитала защищает технологическое превосходство страны-донора.

Прецедентный случай: В августе 2023 года в США был издан президентский указ, который впервые вводит механизм контроля исходящих инвестиций. Этот механизм блокирует вложения американского бизнеса и капитала в китайские компании, осваивающие передовые технологии (микроэлектроника, квантовые вычисления, ИИ), если такие инвестиции могут усилить военный или стратегический потенциал конкурента.

Эта мера сигнализирует о фундаментальном сдвиге: государства теперь стремятся контролировать не только то, что входит в их экономику, но и то, какие технологии и капитал покидают страну, особенно направляясь к геополитическим соперникам. В России, хотя формальный механизм OFDI Screening отсутствует, меры регулирования носят преимущественно реактивный характер (например, ограничения на вывод средств в недружественные страны). В условиях необходимости технологического суверенитета и стратегического партнерства с Востоком, России требуется пересмотр регуляторной политики для создания проактивного инструментария, нацеленного на обеспечение стабильного и долгосрочного роста, а также на стимулирование стратегически важных исходящих инвестиций в дружественные регионы.

Заключение и выводы

Период 2020–2025 гг. стал временем фундаментальной перестройки глобальной инвестиционной системы. Прямые иностранные инвестиции, ранее определяемые преимущественно экономической эффективностью, теперь находятся под доминирующим влиянием геополитической фрагментации и стратегических соображений национальной безопасности.

Основные выводы и тенденции 2024-2025 гг.:

1. Геополитическая доминанта: Качественные структурные изменения (например, падение доли ПИИ между несовпадающими блоками с 23% до 13%) доказывают, что фактор "friend-shoring" и минимизация политических рисков стали приоритетнее традиционных экономических выгод.
2. Секторальный сдвиг: Точками роста в условиях общего спада являются инвестиции, направленные на устойчивое развитие (ВИЭ, "зеленые" технологии) и технологический суверенитет (микросхемы, ИИ). Это указывает на стратегическое перераспределение капитала в пользу будущих, критически важных отраслей.
3. Парадокс России: Экономика России продемонстрировала способность к адаптации. Несмотря на чистый отток в 2022 году, уже в 2023 году был зафиксирован чистый приток (8,364 млрд долларов) за счет переориентации на дружественные рынки (БРИКС, ЕАБР). Однако парадоксальное удвоение годового исходящего потока в 2023 году свидетельствует о масштабной реструктуризации российского бизнеса за рубежом, направленной на обход санкций и создание новых логистических цепочек.
4. Регуляторная эволюция: Государственное регулирование ПИИ вышло за рамки традиционного скрининга входящего капитала. Появление механизмов контроля исходящих инвестиций (Outward FDI Screening), как это демонстрирует пример США (Указ 2023 г.), является ключевой тенденцией, отражающей стремление крупнейших держав защитить свое технологическое превосходство в условиях стратегического соперничества.

В заключение, для России и других развивающихся стран, ищущих ПИИ, ключевым вызовом является разработка проактивного, а не реактивного, регуляторного инструментария. Этот инструментарий должен не только привлекать капитал из дружественных стран в стратегические отрасли, но и эффективно управлять исходящими инвестициями, направляя их на создание устойчивых внешнеэкономических платформ. Понимание того, как работают новые инвестиционные стратегии, станет критически важным для обеспечения долгосрочного суверенитета.

Список использованной литературы

1. Об иностранных инвестициях в Российской Федерации: Федер. закон от 09.07.1999 № 160-ФЗ (ред. от 26.06.2007) // СПС «Гарант».
2. Послание Президента России Владимира Путина Федеральному Собранию РФ // Российская газета. 2006. 11 мая. № 4063.
3. Алентьев А.А. Основы макроэкономики. Москва: Вид-М, 2007. 599 с.
4. Брехов С.Д. Инвестиции. М.: Дрофа, 2009. 330 с.
5. Бут А. Состав и структура прямых инвестиций // Все о инвестициях. 2009. 21 апреля. URL: Owninvest (дата обращения: 22.10.2025).
6. Гуревич А.М. Экономическая теория. Киев: Диво, 2006. 501 с.
7. Дерябина Я. Сравнительный анализ подходов к оценке инвестиционной привлекательности и инвестиционной активности // Инвестиции в России. 2007. №8.
8. Захарова Т.П. Особенности оценки инвестиционного потенциала приграничных регионов // Соискатель. 2009. 21 мая.
9. Илюхина Е. Иностранные инвестиции // Российская экономика: тенденции и перспективы. 2009. №6.
10. Кавешников Н. Россия и Европейский союз: тенденции экономических отношений // Перспективы. 2009. Март.
11. Корельский В.Ф., Гаврилов Р.В. Биржевой словарь: В 2 т. М., 2008. 599 с.
12. Мамин С.Д. Экономический кризис // Перспектива. 2009. 5 марта. №26.
13. Мисакян М.Н. Роль прямых иностранных инвестиций в развитии малых переходных экономик // Вестник СПбГУ. Сер. 5. 2008. Вып. 4.
14. Роль иностранных инвестиций // МАЛпред. 2009. 24 сентября.
15. Российский статистический ежегодник. Москва: РОССТАТ, 2007. 801 с.
16. Стариннов С. Классификация инвестиций. Прямые и портфельные инвестиции // Международный менеджмент. 2007.
17. Столович Л. Н. Об общечеловеческих ценностях. // Вопросы философии. 2004. № 7.
18. Фишер П. Прямые иностранные инвестиции для России: стратегия возрождения промышленности. М., 1999. С. 25–39.
19. Хуцишвили К. Инвестиционная неожиданность // Босс. 2007. №07.
20. Чистов А. Регулирование инвестиционного процесса в России // Инвестиции в России. 2007. № 5.
21. Blalock G., Gertler P. J. FDI and Externalities: The Case for Public Intervention. Washington, 2005. P. 73–74.
22. Haskel J. E., Sonia C. P., Slaughter M. J. Does Inward FDI Boost the Productivity of Local Firms? // NBER Discussion Paper 8433. Cambridge, MA: National Bureau of Economic Research, 2002.
23. Parker G. The deeper the crisis, the higher the ‘Brown bounce’ // The Financial Times. 2008. 21 ноября.
24. Georginson B. Investment & China-economy // World-e. 2010. №5.
25. Kugler M. The Diffusion of Externalities from FDI: Theory Ahead of Measurement // Discussion Papers in Economics and Econometrics. Southampton, England: Department of Economics, University of Southampton, 2000.
26. Lewis K. Invedtment in US (перевод Захаровой Е) // Market-job. 2009. №57.
27. Moran T. H. How Does FDI Affect Host Country Development? Using Industry Case Studies to Make Reliable Generalizations // Does FDI Promote Development? Washington, 2005.
28. Официальный сайт Федеральной службы государственной статистики (Росстат). URL: www.gks.ru (дата обращения: 22.10.2025).
29. Макроэкономический обзор ЕАБР. Сентябрь 2025. URL: https://eabr.org (дата обращения: 22.10.2025).
30. Классификация прямых иностранных инвестиций по способам ведения международной хозяйственной деятельности. URL: https://cyberleninka.ru (дата обращения: 22.10.2025).
31. Текущие тренды в глобальных потоках ПИИ. Центр экспертизы ВТО. URL: https://wto.ru (дата обращения: 22.10.2025).
32. Курс на Юг и Восток // Ведомости. URL: https://vedomosti.ru (дата обращения: 22.10.2025).
33. Методы государственного регулирования прямых иностранных инвестиций. URL: https://studfile.net (дата обращения: 22.10.2025).
34. Прямые иностранные инвестиции в России // TAdviser. URL: https://tadviser.ru (дата обращения: 22.10.2025).
35. Приток ПИИ в Центральную Азию сократился в 3 раза // The Tenge. URL: https://the-tenge.kz (дата обращения: 22.10.2025).
36. ЮНКТАД: в 2020 году объемы прямых иностранных инвестиций почти повсеместно резко упали, а в Казахстане и Беларуси — выросли. URL: https://un.org (дата обращения: 22.10.2025).
37. Костюнина Г.М. Глава 6. Международное движение капитала. URL: https://mgimo.ru (дата обращения: 22.10.2025).
38. Формы и методы государственного регулирования инвестиционной деятельности. URL: https://cyberleninka.ru (дата обращения: 22.10.2025).
39. Прямые инвестиции в экономике: иностранный капитал, рынки, формы участия и влияние. URL: https://adviserpro.ru (дата обращения: 22.10.2025).
40. Фрагментация мировой экономики и афро-азиатские страны: 2024 год № 5. URL: https://vostokoriens.ru (дата обращения: 22.10.2025).
41. Глобальные инвестиции сократились на 11%: ООН предупреждает о еще худшем 2025 году. URL: https://epravda.com.ua (дата обращения: 22.10.2025).
42. Инвестиции в поисках стабильности. В ООН фиксируют снижение мирового объема ПИИ // Финансы Mail. URL: https://mail.ru (дата обращения: 22.10.2025).
43. Новые подходы к регулированию прямых иностранных инвестиций: инициативы крупнейших стран мира и уроки для России. URL: https://hse.ru (дата обращения: 22.10.2025).
44. Иностранные инвестиции в России в условиях внешних ограничений: итоги и перспективы. URL: https://j-morphology.com (дата обращения: 22.10.2025).
45. 11(193) июль 2025. Институт Гайдара. URL: https://iep.ru (дата обращения: 22.10.2025).
46. Ведяхин А. Инвестиции в GreenTech сегодня — стратегическое преимущество к 2030 // Ведомости. URL: https://vedomosti.ru (дата обращения: 22.10.2025).
47. Инновации для устойчивого будущего: ключевые направления развития «зеленых» технологий стран БРИКС // РСМД. URL: https://russiancouncil.ru (дата обращения: 22.10.2025).