Введение: Постановка проблемы и методология
В истории мировой литературы существует ряд универсальных сюжетов, которые, проходя через призму разных эпох и культур, обретают новое звучание. Одним из таких архетипов является «путешествие с мертвым телом», выполняющее функцию мощного катализатора, обнажающего истинные мотивы и скрытые конфликты живых.
Актуальность настоящего сравнительного исследования обусловлена необходимостью осмысления эволюции романного жанра на примере сопоставления классика высокого модернизма Уильяма Фолкнера с его фундаментальным текстом «Когда я умирала» (1930) и крупного современного израильского прозаика А.Б. Иегошуа, чей роман «Смерть и возвращение Юлии Рогаевой» (2004) демонстрирует постмодернистское переосмысление схожей фабулы. Сравнительное изучение позволяет не только выявить типологическое сходство в использовании композиционных приемов (полифония, фрагментарность), но и проследить, как меняется акцент: с экзистенциального и психологического отчуждения, характерного для Фолкнера, на социально-культурное и политическое в романе Иегошуа. И что из этого следует? Эволюция жанра показывает, что фокус писателя смещается от изучения внутреннего мира человека к анализу его взаимодействия с внешними институциями и медиа.
Целью данной работы является проведение глубокого сравнительного анализа сюжетно-композиционного своеобразия, системы образов и пространственно-временного пласта (хронотопа) в романах У. Фолкнера «Когда я умирала» и А.Б. Иегошуа «Смерть и возвращение Юлии Рогаевой».
Для достижения этой цели были поставлены следующие задачи:
- Определить ключевые литературоведческие термины, необходимые для анализа (хронотоп, полифония, поток сознания).
- Сопоставить структурные и нарративные стратегии, лежащие в основе полифоничности обоих текстов.
- Проанализировать роль образа умершей женщины (Адди Бандрен и Юлия Рогаева) как катализатора и психологической/социальной матрицы.
- Сравнить хронотопы романов, выявив их роль в создании эстетики отчуждения.
Методология исследования основана на применении системного и сравнительно-исторического методов, позволяющих рассматривать тексты в контексте их культурно-исторического происхождения. Ключевой теоретической опорой служат концепции М.М. Бахтина, прежде всего, теория хронотопа как взаимосвязи временны́х и пространственных отношений, а также теория полифонического романа.
Теоретические основы сравнительного анализа: Хронотоп и полифония
Ключевой тезис: Раскрыть литературоведческие термины, являющиеся инструментами анализа
Для адекватного сопоставления столь разных по культурному генезису романов необходимо обратиться к универсальным категориям литературоведения, которые позволяют измерить художественную форму и содержание. К таким категориям относятся полифония, поток сознания и, безусловно, хронотоп.
Поток сознания (stream of consciousness) — нарративный прием, характерный для модернизма (У. Фолкнер, Дж. Джойс), цель которого — передача непосредственных, часто невербализуемых мыслей, ощущений и ассоциаций персонажа. Этот прием обусловливает внутреннюю фрагментарность и психологизм повествования, характерный для Фолкнера.
Полифония (по М.М. Бахтину) — это специфическая романная структура, где множество самостоятельных и неслиянных голосов-сознаний сосуществуют и взаимодействуют на равных правах, не сводимых к единому авторскому замыслу. Полифония позволяет автору избежать монологической доминанты, делая сознание персонажа полноценным субъектом, а не объектом изображения.
Концепция хронотопа М.М. Бахтина: жанровое значение и ценностный момент
М.М. Бахтин в работе «Формы времени и хронотопа в романе» определяет хронотоп как «существенную взаимосвязь временны́х и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе». Это не просто фон действия, а формально-содержательная категория, обладающая глубоким жанровым значением.
Хронотоп, как отмечает Бахтин, определяет образ человека в произведении. Пространство и время неразрывно слиты, и именно в них проецируется человеческая деятельность, судьба и ценностные установки. Критически важным является включение в хронотоп эмоционально-ценностного момента: он неотделим от временных и пространственных определений. Например, в романах с хронотопом дороги, дорога сама по себе становится символом испытания, становления или, как в нашем случае, экзистенциального или социального абсурда.
Полифонический роман: от модернизма к постмодернизму
Роман Фолкнера «Когда я умирала» является каноническим примером полифонического романа эпохи модернизма. Здесь полифония реализована через строгую, но фрагментированную структуру: 59 глав, каждая из которых представляет собой внутренний монолог, поток сознания одного из 15 персонажей. Эти голоса равноправны, и читатель вынужден самостоятельно собирать картину реальности из этих субъективных осколков.
Роман Иегошуа «Смерть и возвращение Юлии Рогаевой», принадлежащий к литературе постмодернизма, также использует полиперспективность, но иначе. Его фрагментарность не так глубоко погружена в психологию (нет потоков сознания), а скорее отражает столкновение внешних, часто бюрократических и медийных голосов (кадровик, журналист, директор). Если Фолкнер стремится показать внутренний распад сознания, то Иегошуа демонстрирует распад коммуникации и социальную реакцию на трагедию. В этом проявляется разница между модернистским углублением в субъективное и постмодернистским акцентом на взаимодействии институций и медиа.
Сюжетно-композиционное своеобразие: Хронотоп дороги и фрагментарный нарратив
Ключевой тезис: Проанализировать структурное и нарративное сходство романов, основанное на центральном мотиве путешествия с телом
Несмотря на разницу в культурном и историческом контексте (Американский Юг 1930-х и современный Израиль), оба романа объединяет один и тот же центральный композиционный стержень: путешествие с телом умершей женщины с целью ее погребения. Это сюжетно-композиционное сходство неслучайно; оно активирует типологически устойчивый «хронотоп дороги» по Бахтину, который в обоих случаях выполняет функцию испытания и деконструкции семейных/социальных связей.
Смерть женщины и хронотоп дороги: Сходство центрального композиционного стержня
Смерть Адди Бандрен (Фолкнер) и гибель Юлии Рогаевой (Иегошуа) в результате теракта являются точками отсчета, запускающими сюжетное движение. Дорога, которую предстоит преодолеть живым, становится метафорой их нравственного состояния.
У Фолкнера семья Бандрен отправляется в Джефферсон, чтобы выполнить последнюю волю Адди. Это путешествие — одушевленная, опасная одиссея, где гниющее тело становится всё более навязчивым спутником, испытывающим физические и моральные силы персонажей. Переправа через разлившуюся реку, борьба с огнем — эти испытания не просто проверяют их на прочность, а вскрывают глубинный эгоизм, который они столь тщательно скрывали друг от друга. Почему же они продолжают идти? Потому что выполнение этого абсурдного долга является единственным способом придать хоть какой-то смысл их бессмысленному существованию.
У Иегошуа «путешествие» тоже связано с телом, но носит обратный характер: это не семейная, а бюрократическо-инвестигативная миссия кадровика пекарни по доставке тела Юлии из Израиля (где она умерла) на ее далекую снежную родину в России. И в том, и в другом случае дорога становится лакмусовой бумажкой, выявляющей истинные мотивы и степень отчуждения героев.
Полифония монологов vs. Инвестигативный нарратив: Сравнение фрагментарности
Сравнивая, как реализуется полифония, видим принципиальные различия, обусловленные временем создания романов:
| Параметр | У. Фолкнер «Когда я умирала» | А.Б. Иегошуа «Смерть и возвращение Юлии Рогаевой» |
|---|---|---|
| Структура | 59 коротких, нелинейных глав-монологов. | Более традиционная структура (Глава I, Часть I), но с быстрой сменой фокуса. |
| Нарратив | Полифония внутренних монологов, поток сознания. | Полиперспективность внешних голосов (журналист, кадровик, директор). |
| Фокус | Внутренний, психологический, модернистский. | Внешний, «инвестигативный», постмодернистский. |
| Цель | Раскрытие распада сознания, субъективность восприятия. | Расследование личности умершей, обнажение социального лицемерия. |
Фолкнер реализует полифонию в ее наиболее чистом модернистском виде: 59 глав-монологов, в которых нет авторского посредничества. Читатель погружается в субъективную реальность каждого Бандрена, будь то бредовые, поэтические или утилитарные мысли.
Иегошуа, напротив, использует полиперспективность как инструмент расследования. Основной фокус приходится на главного героя — кадровика, который пытается понять, кем была Юлия Рогаева и почему она оказалась в его пекарне. Смена голосов (от кадровика к журналисту, директору, семье) служит не для погружения в сознание, а для освещения *объекта* — тела Юлии — с разных социальных и моральных сторон.
Принцип «Матрешки» у Фолкнера и путь расследования у Иегошуа
Нарративная сложность Фолкнера часто описывается как «принцип матрешки»: эпизод путешествия включается в историю семьи Бандрен, которая является частью трагедии округа Йокнапатофа. Эта вложенность усложняет коммуникацию с читателем, требуя активной работы по сбору и интерпретации разрозненных данных. Время в этом романе субъективно, оно искажается сознанием рассказчиков (например, монолог Дарла).
У Иегошуа структура более линейна в своей основе, но фрагментирована сменой перспектив. Кадровик выступает в роли своего рода детектива, а его «путь расследования» — это попытка восстановить биографию Юлии, которая была полностью «стерта» в условиях эмиграции и анонимной смерти. Таким образом, если Фолкнер предлагает нам собирать осколки сознания, то Иегошуа — собирать осколки чужой, потерянной жизни, что является более типичным приемом для постмодернистского романа о социальной идентичности. Каким образом читатель может восстановить правду, когда каждый голос преследует только свою выгоду?
Тема смерти и мотивационные парадигмы: Роль мертвой женщины
Ключевой тезис: Раскрыть, как тема смерти вскрывает истинную психологию и мотивацию живых персонажей, опираясь на систему образов
В обоих произведениях смерть женщины является не завершением, а катализатором — силой, которая запускает процесс демаскирования. Мертвые женщины здесь не пассивны: они активно формируют психологию и поступки живых, часто действуя как некий нравственный или материальный центр притяжения.
Адди Бандрен: Психологическая матрица и экзистенциальные мотивы
Адди Бандрен — центральная фигура, которая, даже будучи мертвой, остается психологической матрицей семьи. Ее последняя воля — быть похороненной среди своих родственников в Джефферсоне — становится абсурдным, но непреодолимым императивом.
Смерть Адди обнажает подлинные, часто корыстные и эгоистичные мотивы каждого члена семьи Бандрен:
- Анс Бандрен (отец) стремится получить новые зубы и, что еще важнее, новую жену, которую он находит в Джефферсоне сразу после погребения.
- Дьюи Дэлл (дочь) использует поездку, чтобы сделать аборт.
- Джул (сын) готов пожертвовать своей лошадью, чтобы выполнить долг, который он воспринимает как материальное обязательство.
Эти мотивы носят преимущественно экзистенциальный и материальный характер. Путешествие, трагическое и абсурдное, совершается не из любви или долга, а из-за глубокого личного эгоизма, что подчеркивает тему нравственного упадка американского Юга.
Юлия Рогаева: Символ и объект социально-морального лицемерия
Юлия Рогаева — русская репатриантка, погибшая в теракте в Израиле. В отличие от Адди, Юлия не является психологическим центром семьи; она — объект и символ одиночества. Ее тело становится предметом бюрократического и медийного торга.
Ее «возвращение» на родину инициировано не искренним желанием родных, а желанием живых решить свои проблемы:
- Мотивация кадровика пекарни является бюрократическо-защитной. Ему необходимо избежать публичного скандала и обвинений в «омерзительном бездушии» со стороны прессы, а также снять с компании финансовую ответственность за погибшую, которая формально числилась в штате, но уже месяц не работала.
- Мотивация журналиста — использовать историю Юлии как социально-политический рычаг для публичного осуждения безразличия общества и компании к судьбе репатриантки.
Таким образом, если Адди Бандрен влияет на семью изнутри, Юлия Рогаева становится орудием для показушничества и решения внешних, социальных проблем. Какой важный нюанс здесь упускается? То, что в постмодернистском мире сама человеческая трагедия перестает быть самоцелью, превращаясь в ресурс для медийного и бюрократического потребления.
От абсурдности трагической одиссеи к поверхностности морального долга
Сравнивая мотивационные парадигмы, мы видим переход от глубоко личных, пусть и эгоистичных, причин к поверхностным, социально обусловленным.
| Роман | Главная Мотивация Путешествия | Характер Мотивов | Результат |
|---|---|---|---|
| Фолкнер | Выполнение последней воли Адди (моральный/экзистенциальный долг). | Экзистенциальный, материальный, абсурдный. | Демаскирование семейного эгоизма и распада. Анс получает зубы и новую жену. |
| Иегошуа | Избежание публичного скандала и политическая демонстрация. | Социально-моральный, бюрократический, лицемерный. | Вскрытие поверхностности общества и одиночества эмигранта. |
У Фолкнера, несмотря на всю трагичность, действия персонажей имеют экзистенциальный вес. У Иегошуа же, моральный долг по отношению к Юлии оказывается лишь поверхностной маской для бюрократической необходимости и журналистского цинизма.
Эстетика отчуждения в пространственно-временном пласте и культурный контекст
Ключевой тезис: Проанализировать, как хронотоп создает эффект отчуждения, и сопоставить влияние культурно-исторических контекстов
Хронотоп в обоих романах функционирует как мощный инструмент создания эстетики отчуждения, но проявляется это отчуждение по-разному.
Хронотоп отчуждения у Фолкнера: Замкнутое пространство Юга и сжатое время
В «Когда я умирала» хронотоп сфокусирован на замкнутом пространстве американского Юга (Йокнапатофа). Это пространство символизирует нравственный и социальный упадок. Дорога, которую преодолевают Бандрены, физически невелика, но чрезвычайно интенсивна и опасна.
Время в романе сжато (около 10 дней), но внутренне растянуто и искажено потоками сознания. Этот интенсивно-сжатый хронотоп дороги, полный физических препятствий (река, огонь), усиливает внутреннее, семейное отчуждение. Герои, находясь рядом, не способны к подлинной коммуникации, каждый заперт в собственном сознании и эгоистическом мотиве. Разве это не трагедия, когда члены одной семьи не могут услышать друг друга, даже разделяя одну общую, ужасную ношу?
Хронотоп отчуждения у Иегошуа: Путь Израиль-Россия и социально-культурное одиночество
В романе Иегошуа хронотоп дороги/расследования связывает два диаметрально противоположных культурных полюса: современный Израиль (Иерусалим, теракт, бюрократия) и постсоветскую Россию (далекая родина).
Время действия относительно коротко (около недели), но оно посвящено не физическому преодолению, а бюрократическому и моральному осмыслению. Пространство используется для передачи культурного и социального отчуждения Юлии Рогаевой. Она была чужой в Израиле (умерла анонимно, ее тело не опознавали «несколько дней») и, вероятно, будет чужой и в России, куда ее возвращают как «груз». Если Фолкнер использует хронотоп дороги для демонстрации психологического распада и внутреннего одиночества, то Иегошуа — для демонстрации социальной и культурной изоляции эмигранта в мире конфликтов.
Культурно-историческая рамка: Модернистский кризис vs. Постмодернистский конфликт
| Роман | Культурно-Исторический Контекст | Художественный Метод | Главная Проблема |
|---|---|---|---|
| Фолкнер (1930) | Кризис традиционных ценностей, упадок Американского Юга после Гражданской войны. | Высокий модернизм (Поток сознания, полифония). | Экзистенциальный распад, неспособность к любви. |
| Иегошуа (2004) | Реалии современного Израиля, Вторая интифада (2000–2005 гг.), проблемы репатриантов. | Постмодернизм (Инвестигативный нарратив, медиа-критика). | Социальное безразличие, бюрократическое лицемерие, культурное отчуждение. |
«Когда я умирала» отражает модернистский кризис веры в целостность человека и мира. Фолкнер сосредоточен на внутренней трагедии, на том, как сознание искажает реальность. «Смерть и возвращение Юлии Рогаевой» — это роман, глубоко укорененный в реалиях пост-конфликтного общества. Контекст теракта и бюрократические проволочки не позволяют свести трагедию к личному переживанию. Иегошуа исследует, как общество реагирует на смерть, ставшую обыденным явлением, и как медиа и институции используют человеческую трагедию для собственных целей. В результате, трагедия отдельного человека становится лишь фоном для решения институциональных задач, что и является квинтэссенцией постмодернистского отчуждения.
Заключение
Сравнительный анализ романов У. Фолкнера «Когда я умирала» и А.Б. Иегошуа «Смерть и возвращение Юлии Рогаевой» выявил глубокое типологическое сходство, основанное на универсальном сюжете «путешествия с телом» и использовании полифонических стратегий, а также существенные различия, обусловленные эволюцией литературы от модернизма к постмодернизму.
Ключевые сходства:
- Композиционный стержень: Оба текста используют хронотоп дороги, запущенный смертью женщины, как форму испытания и демаскировки живых.
- Нарративная фрагментарность: Оба романа избегают монологического авторского повествования, используя множественность голосов для создания объективной (через субъективность) или социально-критической (через перспективы) картины.
Ключевые различия:
- Тип полифонии: У Фолкнера — это полифония внутреннего монолога (поток сознания), отражающая модернистский акцент на психологическом распаде. У Иегошуа — это инвестигативный нарратив с фокусом на внешних социальных голосах, характерный для постмодернистской критики институций.
- Мотивационная парадигма: Герои Фолкнера движимы экзистенциальными и материальными мотивами (новые зубы, аборт), что ведет к абсурдистской трагической одиссее. Герои Иегошуа движимы социально-бюрократическими и лицемерными мотивами (избежание скандала, журналистский материал), что вскрывает поверхностность морального долга.
- Хронотоп отчуждения: Фолкнер демонстрирует внутреннее, семейное отчуждение в замкнутом пространстве Юга. Иегошуа — социальное и культурное отчуждение эмигрантки, подчеркнутое дорогой между двумя культурными полюсами (Израиль-Россия).
Вклад обоих романов в развитие жанра заключается в виртуозном использовании полифонии и хронотопа. Фолкнер, создавая вечный образ экзистенциально одинокой семьи, заложил основы глубокого психологизма XX века, который продолжает находить отклик у читателя. Иегошуа, переосмыслив этот сюжет через призму современной геополитики и медиа, показал, как в XXI веке трагедия превращается в объект бюрократической манипуляции, подтверждая, что тема отчуждения остается центральной в литературе, меняя лишь свои формы — от индивидуально-психологических до социально-политических.
Список использованной литературы
- Claire Messud. Travels with Julia // New York Times. 2006. August 13.
- Иегошуа А. Б. Смерть и возвращение Юлии Рогаевой [Электронный ресурс]. URL: http://booknik.ru/library/?page=read&id=27527 (дата обращения: 22.10.2025).
- Franklin Ruth. The Bomb Scene // New Republic. 2006. Vol. 235, Issue 26.
- Фолкнер У. Когда я умирала [Электронный ресурс]. URL: http://lib.ru/INPROZ/FOLKNER/kogda_ya_umorala.txt (дата обращения: 22.10.2025).
- Храпченко М. Б. Горизонты художественного образа. М. : Художественная литература, 1986.
- Повествовательные стратегии романов Уильяма Фолкнера (на примере романов «Шум и ярость», «Когда я умирала») [Электронный ресурс] // na-journal.ru. URL: [Адрес не указан] (дата обращения: 22.10.2025).
- Бахтин М. М. Формы времени и хронотопа в романе. Заключение [Электронный ресурс] // narod.ru. URL: [Адрес не указан] (дата обращения: 22.10.2025).
- Нравственные измерения хронотопа [Электронный ресурс] // cyberleninka.ru. URL: [Адрес не указан] (дата обращения: 22.10.2025).
- Образ – мотив – хронотоп [Электронный ресурс] // uspu.ru. URL: [Адрес не указан] (дата обращения: 22.10.2025).
- Идейная основа романа У. Фолкнера «Когда я умирала» [Электронный ресурс] // psu.by. URL: [Адрес не указан] (дата обращения: 22.10.2025).