«Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» А.С. Пушкина: Текстологический акт и гражданское завещание в контексте античной и русской одической традиции

В 1828 году в Читинском остроге декабрист И.И. Пущин получил от А.С. Пушкина стихотворение «Во глубине сибирских руд…», ставшее не просто выражением сочувствия, но и прямым политическим жестом. Этот эпизод, отражающий глубокую гражданскую позицию поэта, служит прологом к пониманию всей сложности и значимости его финального творческого завещания — стихотворения «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…». Написанное в 1836 году, за несколько месяцев до трагической гибели, оно стало квинтэссенцией размышлений Пушкина о роли поэта, его бессмертии и противостоянии власти. Однако путь этого произведения к читателю был тернист, искажен цензурой и обрел свою истинную форму лишь спустя десятилетия.

Введение: Постановка проблемы и методология исследования

В истории русской литературы, пожалуй, найдется немного произведений, чья текстологическая судьба была бы столь драматична и, вместе с тем, столь показательна для понимания политического и культурного контекста эпохи, как стихотворение А.С. Пушкина «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…». Это не только блистательный образец поэтического мастерства, но и духовное завещание поэта, его итоговое осмысление собственного пути, места в истории и предназначения искусства. Актуальность темы для современного литературоведения обусловлена не только непреходящей значимостью фигуры Пушкина, но и необходимостью глубокого осмысления таких категорий, как творческая свобода, цензура, рецепция классических традиций и формирование национального самосознания через призму поэтического слова. Проблема цензурных искажений, которой подвергся «Памятник», является ключевой для понимания того, как государственная машина пыталась заглушить или изменить гражданский голос великого художника.

Целью настоящей курсовой работы является комплексный анализ генезиса, текстологической истории и рецепции стихотворения А.С. Пушкина «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…». Для достижения этой цели были поставлены следующие задачи:

1. Исследовать генезис стихотворения в контексте античной (ода Горация «Exegi monumentum») и русской одической традиции (ода Г.Р. Державина «Памятник»).
2. Детально проанализировать текстологическую историю произведения, акцентируя внимание на цензурных правках В.А. Жуковского при посмертной публикации 1841 года.
3. Раскрыть политический и гражданский пафос стихотворения, интерпретируя его как неотъемлемую часть «вольнолюбивой лирики» Пушкина в контексте эпохи Николая I.
4. Систематизировать и критически осмыслить ключевые литературоведческие интерпретации образов и завещания Пушкина, опираясь на работы ведущих пушкинистов.

Методологической основой исследования послужили принципы историко-литературного, сравнительно-типологического и текстологического анализа. Работа базируется на трудах таких выдающихся пушкинистов, как Ю.М. Лотман, Б.В. Томашевский, М.П. Алексеев, С.М. Бонди, В.В. Виноградов, чьи исследования позволили сформировать надежную базу для интерпретации произведения. Особое внимание уделяется академическим полным собраниям сочинений А.С. Пушкина и первоисточникам – текстам оды Горация и Державина.

Генезис стихотворения: Диалог с античной и русской одической традицией

Стихотворение А.С. Пушкина «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» (1836) не возникло в вакууме; оно является кульминационным звеном в длительной и многогранной поэтической традиции, восходящей к античности. Его генезис представляет собой сложный диалог с образцами мировой и отечественной литературы, прежде всего с одой Горация «Exegi monumentum» и одой Г.Р. Державина «Памятник». Пушкин не просто следует за предшественниками, но вступает с ними в тонкую, многоуровневую полемику, переосмысливая идею поэтического бессмертия и роли поэта в обществе. Именно в этом творческом диалоге он формирует своё уникальное гражданское завещание, которое стало основой его литературного наследия.

Рецепция оды Горация «Exegi monumentum»

Идея «памятника» как символа непреходящей славы поэта имеет свои корни в античной лирике. Ключевым первоисточником для Пушкина, как и для всей европейской традиции, является ода римского поэта Горация «Exegi monumentum» («Я воздвиг памятник [прочнее меди]»), обращенная к Музе Мельпомене (III, 30). Именно Гораций впервые сформулировал концепцию поэтического бессмертия, провозгласив, что его стихи, его творчество, станут более долговечным и значимым монументом, чем любые материальные сооружения. Гораций видит свою заслугу в том, что он первым перенес «эольские стихи» (лирические размеры Сапфо и Алкея) на италийскую почву, тем самым обогатив римскую поэзию и утвердив за собой право на вечную память.

Пушкинское «нерукотворный» становится краеугольным камнем в переосмыслении этой античной идеи. Если Гораций говорит о памятнике, который, хоть и прочнее меди, все же является метафорой созданного трудом поэта, то Пушкин углубляет это понятие, придавая ему духовное, неосязаемое измерение. «Нерукотворность» памятника у Пушкина означает его трансцендентность по отношению к любой материальной форме, его существование в сознании людей, в культурной памяти, в вечности. Это не просто «прочнее меди», это совершенно иная онтологическая категория, которая утверждает силу искусства и творческого гения как средство достижения бессмертия, превосходящего любые материальные, в том числе царственные, монументы.

Полемика с традицией Г.Р. Державина

В русской литературе традиция «памятника» получила свое яркое воплощение в оде М.В. Ломоносова и, что особенно важно для Пушкина, в оде Г.Р. Державина «Памятник» (1795). Державинское стихотворение, также написанное по мотивам Горация, стало непосредственным предшественником пушкинского и во многом определило его формальные особенности. Как и у Державина, стихотворение Пушкина имеет классическую пятистрофную композицию и написано торжественным шестистопным ямбом, что само по себе уже подчеркивает преемственность и уважение к «учителю».

Однако за внешним сходством скрывается глубокая идейная полемика. Если Гораций видел свою заслугу в обогащении национальной поэзии, а Ломоносов – в реформе русского силлабо-тонического стихосложения («И перьвому звенеть Алцейской лирой»), то Державин позиционировал свои достижения как служение просвещенному абсолютизму и общественное просвещение. Достижения, за которые Державин ожидает вечной славы в своем «Памятнике», сформулированы им в строках:

«Что первый я дерзнул в забавном русском слоге
О добродетелях Фелицы возгласить,
В сердечной простоте беседовать о боге
И истину царям с улыбкой говорить».

Здесь Державин прямо указывает на свою роль придворного поэта, восхваляющего добродетели императрицы Екатерины II (Фелицы), просветителя, который способен «истину царям с улыбкой говорить». Это, безусловно, значимые заслуги в контексте XVIII века, но они глубоко укоренены в идеологии просвещенного абсолютизма.

Пушкин же, напротив, отмежевывается от такой трактовки поэтического предназначения. Он позиционирует себя исключительно как Поэта и Гражданина, чья слава не зависит от царской милости и не обусловлена восхвалением власти. В отличие от Державина, который видел свою заслугу в служении просвещенному абсолютизму и «о добродетелях Фелицы возгласить», Пушкин акцентирует внимание на своем служении идеалам свободы и гуманизма.

Ключевым моментом этой полемики является строка Пушкина: «Вознесся выше он главою непокорной Александрийского столпа». Эта фраза содержит прямое противопоставление поэтической славы монументу самодержавной власти – Александровской колонне, открытой в 1834 году. Если Державин стремился быть голосом при дворе, то Пушкин утверждает независимость поэта от любой власти, поднимая его над символами имперского величия. Таким образом, Пушкин не просто продолжает традицию, но переосмысливает ее, наполняя новым, глубоко гражданским и философским содержанием, что делает его «Памятник» уникальным явлением в истории русской литературы.

Текстологическая история «Памятника»: От рукописи к цензурной редакции В.А. Жуковского

Судьба стихотворения «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» неразрывно связана с историко-литературным контекстом эпохи Николая I, в которой действовала жесткая цензура. Этот факт определяет драматическую текстологическую историю произведения, которое было подвергнуто значительным искажениям при первой посмертной публикации. Понимание этих правок имеет решающее значение для адекватной интерпретации гражданского и политического пафоса пушкинского завещания.

Стихотворение датировано 21 августа 1836 года и относится к так называемому «каменноостровскому» периоду творчества Пушкина — времени его последних размышлений о жизни, творчестве и роли поэта. Однако сам поэт не успел опубликовать это произведение. Впервые «Памятник» увидел свет лишь посмертно, в 1841 году, в IX томе первого посмертного собрания сочинений Пушкина, подготовленного В.А. Жуковским.

Важно отметить, что подготовка рукописей Пушкина к посмертной публикации находилась под прямым и жестким контролем правительства. Кабинет покойного поэта был опечатан В.А. Жуковским по личному распоряжению шефа жандармов и начальника III Отделения графа А.Х. Бенкендорфа. Разбор бумаг, который проводился в покоях Жуковского, осуществлялся не свободно: к нему был приставлен генерал А.Л. Дубельт, что наглядно демонстрирует степень правительственного вмешательства. В таких условиях Жуковский, будучи не только поэтом, но и близким другом Пушкина, а также воспитателем наследника престола, был вынужден внести значительные цензурные правки, чтобы «Памятник» смог пройти строгую аттестационную комиссию и быть допущенным к печати. Эти правки не были проявлением произвола, а являлись компромиссом, на который Жуковский пошел ради сохранения хотя бы части наследия Пушкина.

Правка первой строфы: «Александрийский столп» vs. «Наполеонов столп»

Одна из первых и наиболее показательных правок Жуковского коснулась первой строфы стихотворения. В оригинальной рукописи Пушкина содержалась строка: «Вознесся выше он главою непокорной Александрийского столпа». «Александрийский столп» — это Александровская колонна на Дворцовой площади в Санкт-Петербурге, открытая в 1834 году в честь победы над Наполеоном и являвшаяся ярким символом самодержавной власти Николая I. Противопоставление «непокорной главы» поэта этому монументу было прямым и недвусмысленным вызовом царской власти, утверждением независимости искусства от государства.

Однако в публикации 1841 года Жуковский изменил эту строку на: «Вознесся выше он главою непокорной Наполеонова столпа». Эта замена не была случайной. Она сместила акцент с прямого конфликта «Поэт-Царская Власть» на более нейтральную и политически безопасную оппозицию «Россия-Наполеон». Вместо того чтобы бросать вызов внутренней политике, стихотворение теперь как бы вписывалось в официальный патриотический дискурс, прославляя победу России над внешним врагом. Такая правка делала произведение приемлемым для цензуры, но при этом лишала его одной из ключевых граней пушкинского гражданского завещания.

Цензурное искажение четвертой строфы (ключевой анализ)

Наиболее существенные и драматичные цензурные правки были внесены Жуковским в четвертую строфу, которая содержала ядро гражданской позиции Пушкина.

Оригинал Пушкина (рукопись):

«Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал».

Важно отметить, что ранняя черновая редакция содержала еще более радикальную формулу: «Что вслед Радищеву восславил я свободу». Это прямое упоминание Радищева, автора «Путешествия из Петербурга в Москву», осужденного Екатериной II, было бы абсолютно неприемлемо для цензуры Николаевской эпохи, когда любое упоминание о свободомыслии и оппозиции немедленно пресекалось. Это показывает, насколько глубоко Пушкин был вовлечен в проблематику свободы, и насколько радикальными были его изначальные формулировки, требующие такой жесткой корректировки.

Редакция Жуковского (публикация 1841 года):

«Что прелестью живой стихов я был полезен,
И долго буду тем народу я любезен».

Здесь цензурное вмешательство было многослойным и глубоким. Фраза «восславил я Свободу» была полностью изъята и заменена на обезличенное «прелестью живой стихов я был полезен». Это не только лишило стихотворение его центрального политического заявления, но и свело роль поэта к абстрактной «полезности» и эстетическому воздействию, игнорируя его гражданскую миссию. Вторая строка — «И милость к падшим призывал» — также была изменена на «И долго буду тем народу я любезен». Помимо замены самого смысла, здесь наблюдается также перестановка слов для избежания рифмы «народу» — «свободу», что дополнительно скрывало изначальный замысел. Эта правка была прямым подавлением гражданской позиции поэта, который в своем творчестве и жизни последовательно выступал в защиту декабристов и призывал к гуманизму. Жуковский, пытаясь спасти произведение, был вынужден фактически выхолостить его политическое содержание, превратив яркое гражданское заявление в безобидное рассуждение о пользе поэзии.

Обнародование авторского текста

Долгие годы после 1841 года читатели и исследователи знали «Памятник» только в цензурной редакции Жуковского. Подлинный, авторский текст стихотворения был впервые обнародован лишь спустя сорок лет, в 1881 году, П.И. Бартеневым в журнале «Русский архив». Это событие стало ключевой вехой в истории русской текстологии и пушкиноведения, позволив по-новому взглянуть на это программное произведение. Публикация Бартенева восстановила историческую справедливость и вернула «Памятнику» его истинное, неискаженное звучание, раскрыв всю глубину гражданского и философского завещания Пушкина. Сегодня рукопись стихотворения бережно хранится во Всероссийском музее А.С. Пушкина, являясь бесценным свидетельством его творческого гения и драматической эпохи.

Гражданское Завещание и Политический Пафос в Контексте Эпохи Николая I

Стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» — это не просто итоговое произведение, подводящее черту под творчеством великого поэта. Это, прежде всего, духовное завещание, написанное А.С. Пушкиным за несколько месяцев до его трагической гибели, и оно концентрирует в себе всю мощь его гражданской позиции, сформировавшейся в условиях жесткой реакции Николаевского царствования. Оригинальный, неискаженный текст «Памятника» является важнейшим документом для понимания «вольнолюбивой лирики» Пушкина и его противостояния самодержавной власти.

Образ «Жестокого века» и «Свободы»

В основе гражданского пафоса стихотворения лежит строка, безжалостно вычеркнутая цензорами: «Что в мой жестокий век восславил я Свободу». Эта фраза является стержневым элементом пушкинской гражданской позиции. Упоминание «жестокого века» — это не просто поэтическая метафора, а прямая, резкая и предельно точная оценка царствования Николая I, которое началось с подавления восстания декабристов в 1825 году и сопровождалось усилением цензуры, шпионажем и репрессиями. Это был век подавленной мысли, униженной свободы и торжества реакции.

В этом контексте «восславление Свободы» приобретает особую значимость. Это не абстрактное философское понятие, а конкретный призыв к гражданским правам и человеческому достоинству в условиях государственного гнета. Пушкин утверждает, что именно это служение идеалу свободы, даже в самые мрачные времена, является главной заслугой поэта и залогом его бессмертия в народной памяти. Поэт не просто констатирует, а провозглашает Свободу как высшую ценность, противопоставляя ее идеологии деспотизма. Почему же именно эта формулировка стала такой мощной и неудобной для власти?

Политический жест «Милость к падшим призывал»

Вторая часть ключевой строфы — «И милость к падшим призывал» — является не только проявлением глубокого гуманизма, но и прямым, недвусмысленным политическим жестом, неразрывно связанным с судьбой декабристов. После поражения восстания Пушкин, несмотря на все риски и негласный надзор, неоднократно предпринимал попытки повлиять на императора Николая I, призывая к помилованию или смягчению участи осужденных.

Об этом свидетельствует ряд фактов:

• Одним из наиболее известных и прямых политических жестов Пушкина, направленных на смягчение участи декабристов, было стихотворение «Во глубине сибирских руд…» (1827). Это произведение, ставшее символом поддержки и надежды, было тайно переправлено декабристу И.И. Пущину в Читинский острог в 1828 году.
• Поэт также пытался влиять на Николая I через посредников. Об этом свидетельствует его письмо В.А. Жуковскому от 7 марта 1826 года, которое предназначалось для демонстрации царю. В этом письме Пушкин, не отказываясь от своих убеждений, пытается «уславливаться» с правительством, склонить монарха на путь реформ и милосердия, показывая, что его верность не означает рабского подчинения, а продиктована желанием блага Отечеству.

Таким образом, строка «И милость к падшим призывал» не является абстрактным гуманистическим заявлением. Это прямое указание на конкретные действия и позицию поэта в отношении политических заключенных, жертв режима. Это утверждение морального авторитета художника, который осмеливается выступать за милосердие там, где царит карающая рука закона.

Противопоставление «Непокорной главы» и Власти

Образ «непокорной главы» поэта, которая «вознесся выше… Александрийского столпа», является ключевым выражением оппозиции «Поэт и Власть». Александровская колонна, как уже упоминалось, была не просто памятником, а символом триумфа самодержавия и личной власти Николая I. Пушкин, сопоставляя свой «нерукотворный памятник» с этим колоссальным монументом, утверждает, что истинное бессмертие и величие не в физических символах власти, а в духовном влиянии, в творческом наследии.

Залогом бессмертия поэт видит не милость монарха, не государственное признание или награды, а всенародную любовь и признание. Строка «К нему не зарастет народная тропа» утверждает идею, что истинная слава поэта основана на его связи с народом, на его способности выражать его чаяния, мысли и чувства. Этой «народной тропе» противопоставляется официальный путь, проложенный властью. Пушкин предвидит, что его слово будет жить в веках благодаря тому, что оно было искренним, свободным и направленным на служение высшим идеалам, а не на угождение сильным мира сего. В этом заключается глубочайший политический и гражданский пафос «Памятника» – утверждение независимости искусства от диктата власти и его неразрывной связи с судьбой народа. Насколько это утверждение сохраняет свою актуальность в наше время?

Литературоведческие Интерпретации Ключевых Образов и Финального Завещания

«Памятник» Пушкина — это произведение, которое на протяжении десятилетий привлекало и продолжает привлекать пристальное внимание литературоведов. Многослойность его смыслов, глубина философских обобщений и трагическая текстологическая судьба сделали его полем для многочисленных интерпретаций, каждая из которых обогащает наше понимание этого шедевра. Ключевой темой стихотворения, вокруг которой строятся эти интерпретации, является предназначение поэта и поэзии, их ценность как общенационального достояния и универсальной духовной силы.

Философское значение «Нерукотворного памятника»

Образ «нерукотворного памятника» в стихотворении Пушкина является одним из самых глубоких и многозначных. Как уже было отмечено, он выходит за рамки чисто светской, античной традиции Горация, приобретая более универсальное, даже трансцендентное значение. Ряд исследователей, таких как М.П. Алексеев, указывали на возможные параллели не только с античностью, но и с христианской образностью.

В частности, идеи о «нерукотворном» духовном строительстве и проповедях милосердия многократно звучали в проповедях митрополита Филарета (Дроздова), одного из самых авторитетных религиозных деятелей той эпохи, в том числе в 1826 году. Филарет говорил о строительстве храмов не из камня, а в сердцах людей, о духовном возведении, которое не подвластно тлену. Эта идея перекликается с пушкинским видением памятника, который не подвержен разрушению временем.

Более того, некоторые исследования находят в образе «нерукотворного памятника» параллели с апокалиптической образностью, например, с «Нерукотворным столпом» (Откр. 3:11–12), символизирующим вечность и незыблемость божественного установления. Эти параллели подчеркивают, что Пушкин поднимает роль поэта и его творчества до почти сакрального уровня, утверждая их способность противостоять как физическому тлену, так и историческим катаклизмам. Идея бессмертия утверждается через формулу: «Нет, весь я не умру — душа в заветной лире / Мой прах переживет и тленья убежит». Это не просто метафора, а глубокое философское утверждение о том, что истинная сущность человека, его дух и творческое начало, превосходит телесную оболочку и обретает вечность в искусстве.

Интерпретации М.П. Алексеева и С.М. Бонди

Видные пушкинисты предлагали свои, порой контрастные, интерпретации генезиса и настроения «Памятника».

М.П. Алексеев в своем фундаментальном труде «Стихотворение Пушкина «Я памятник себе воздвиг…»» (1967 год) рассматривал появление стихотворения не как ответ на конкретное внешнее событие или заказ, а как результат «свободного, естественного и непреднамеренного процесса успокаивающего сердце». Согласно Алексееву, «Памятник» является итогом длительных размышлений Пушкина о своем пути, месте в истории, о судьбе поэта и поэзии в России. Это глубоко личное, искреннее высказывание, которое обобщает его творческий опыт и предвосхищает неизбежный конец. Такое понимание подчеркивает внутреннюю логику развития пушкинской мысли, независимость его творческого процесса от сиюминутной конъюнктуры.

В то же время, С.М. Бонди в своей работе «О Пушкине: Статьи и исследования» (1978 год) предложил несколько иную интерпретацию финальной строфы. Он рассматривал ее как «наиболее мрачные и грустные строки», отражающие глубокую усталость поэта от жизненных невзгод, от борьбы с цензурой, от непонимания общества и гнетущей атмосферы Николаевской России. Бонди акцентировал внимание на интонациях обреченности и горечи, которые, по его мнению, пронизывают призыв к Музе: «Хвалу и клевету приемли равнодушно / И не оспаривай глупца». Эта точка зрения не противоречит идее о «естественном процессе», но дополняет ее, показывая, что даже в своем итоговом завещании Пушкин не был чужд человеческим слабостям, разочарованиям и усталости.

Призыв к Музе: Независимость и Верность Призванию

Финальная, пятая строфа стихотворения, где поэт обращается к своей Музе, является кульминацией его завещания, формулируя принципы независимого и неподкупного служения искусству. Строки:

«О Муза, будь послушна веленью божию,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспаривай глупца».

Это не просто наставление, а этический кодекс поэта. Призыв «Обиды не страшась, не требуя венца» подчеркивает независимость поэта от внешних обстоятельств, от общественного мнения и от власти. Истинный художник не должен гнаться за почестями и не должен бояться гонений. Его единственный путеводитель — «веленье божие», то есть внутренний голос совести, вдохновения и высшей истины.

Фраза «Хвалу и клевету приемли равнодушно / И не оспаривай глупца» является мощным утверждением самодостаточности творца. Пушкин, который на протяжении всей жизни сталкивался как с восторженным обожанием, так и с злобной клеветой и непониманием, призывает к стоическому спокойствию. Поэт не должен зависеть от мгновенных оценок, будь то похвала или хула, ибо его мерило — вечность. Он не должен вступать в споры с «глупцами», чье невежество и предвзятость неспособны постичь истинный смысл искусства. Это завещание о непоколебимой верности своему призванию, о сохранении внутренней свободы и достоинства перед лицом любых внешних давлений и суждений, что делает «Памятник» вечно актуальным манифестом поэтической независимости.

Заключение: Кульминация размышлений о поэте и поэзии

Стихотворение А.С. Пушкина «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» по праву занимает особое место в сокровищнице русской литературы. Оно является не просто подражанием античным образцам, а глубоким, оригинальным переосмыслением мировой одической традиции, воплотившейся в диалоге с Горацием и Державиным. Пушкин, сохраняя торжественный шестистопный ямб и пятистрофную композицию, радикально меняет идейное наполнение, переводя акцент с восхваления монархов или реформы стиха на утверждение независимой гражданской позиции поэта и его служения идеалам Свободы и Милосердия.

Проведенный анализ выявил, что стихотворение стало подлинной кульминацией размышлений Пушкина о судьбе поэта и поэзии, его итоговым гражданским и философским завещанием. «Нерукотворный памятник» — это символ вечного искусства, превосходящего любые материальные монументы, включая «Александрийский столп», олицетворяющий самодержавную власть. Однако путь этого завещания к читателю был омрачен цензурными искажениями В.А. Жуковского. Замена «Александрийского столпа» на «Наполеонов столп» и, что особенно критично, строк «Что в мой жестокий век восславил я Свободу / И милость к падшим призывал» на нейтральные и обезличенные фразы, кардинально сместили акценты, подавив вольнолюбивый и гуманистический пафос произведения.

Именно оригинальный текст, обнародованный лишь в 1881 году П.И. Бартеневым, позволяет в полной мере осознать мощь гражданской позиции Пушкина, его открытое противостояние «жестокому веку» Николаевской реакции и неизменную верность идеалам Свободы и сострадания к «падшим» декабристам. Интерпретации ведущих пушкинистов – М.П. Алексеева, С.М. Бонди, а также параллели с христианской философией – лишь подтверждают глубину и многослойность этого произведения, его универсальное значение для понимания роли художника в обществе.

Таким образом, «Памятник» Пушкина — это не только вершина русской поэзии, но и манифест непоколебимой независимости духа, бессмертия слова и гражданского мужества, который и по сей день остается актуальным призывом к свободе и справедливости.

Список использованной литературы

1. Алексеев, М. П. Стихотворение А.С.Пушкина «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» (проблемы его изучения) / М. П. Алексеев. – Ленинград : Наука, 1967.
2. Благой, Д. Д. Творческий путь Пушкина. Т.2. / Д. Д. Благой. – Москва : Советский писатель, 1967. – С. 57–61.
3. Бонди, С. М. О Пушкине: статьи и исследования / С. М. Бонди. – 2-е изд. – Москва : Художественная литература, 1983. – 476 с.
4. В мире Пушкина: сб. ст. / сост. С. Машинский. – Москва : Советский писатель, 1974. – 599 с.
5. Виноградов, В. В. Язык Пушкина: Пушкин и история русского литературного языка / В. В. Виноградов. – Москва : Наука, 1935.
6. Винокур, Г. О. О языке художественной литературы / Г. О. Винокур. – Москва : Учпедгиз, 1991. – С. 189–206.
7. Волков, Г. Как утешение, как реквием… // Студенческий меридиан. – 1987. – № 5. – С. 75–80.
8. Гершензон, М. О. Памятник // Мудрость Пушкина / М. О. Гершензон. – Москва, 1919. – С. 5–37.
9. Гершензон, М. О. Статьи о Пушкине. – Москва : Государственная академия художественных наук, 1926.
10. Гинзбург, Л. Я. О лирике / Л. Я. Гинзбург. – 2-е изд. – Ленинград : Учпедгиз, 1974.
11. Измайлов, Н. В. Очерки творчества Пушкина / Н. В. Измайлов. – Москва : Советский писатель, 1975.
12. Лапшина, Н. В. Метрический справочник к стихотворениям А. С. Пушкина / Н. В. Лапшина, И. К. Романович, Б. И. Ярхо. – Москва; Ленинград : Academia, 1934. – 143 с.
13. Лотман, Ю. М. Пушкин А. / Ю. М. Лотман. – Санкт-Петербург : Искусство – СПб, 1995. – 847 с.
14. Лотман, Ю. М. Пушкин: Биография писателя. – Санкт-Петербург : Искусство-СПБ, 1995.
15. Лотман, Ю. М. «Евгений Онегин»: Комментарий и вступ. ст. Б. Ф. Егорова; Худож. Д. М. Плаксин / Ю. М. Лотман. – Санкт-Петербург : Искусство-СПБ, 1995. – 846 с.
16. Макогоненко, Г. П. Избранные работы: О Пушкине, его предшественниках и наследниках / Г. П. Макогоненко. – Ленинград : Художественная литература, 1987. – 640 с.
17. Некрасов, С. Жизнь и лира: Сборник статей о жизни А. С. Пушкина / С. Некрасов, Р. Иезуитова. – Москва : Книга, 1970. – 319 с.
18. Путеводитель по Пушкину. Сборник статей / Б. В. Томашевский, Ю. Н. Тынянов, М. А. Цявловский, С. М. Бонди, П. Е. Щеголев и др. – Москва : Академический проект, 1997.
19. Пушкин, А. С. Полное собрание сочинений в 17 т. Т. 14. / А. С. Пушкин. – Москва : Воскресенье, 1995. – 547 с.
20. Пушкин, А. С. Полное собрание сочинений: В 17 т. Т.2 «Лирика Пушкина» / Ред.ком. М. Горький, Д. Д. Благой, С. М. Бонди, В. Д. Бонч-Бруевич, Г. О. Винокур, А. М. Деборин; Зав.ред. В. Д. Бонч-Бруевич. Худ. С. Богачев; Факс. ориг. рукописей подгот. Н. Стольниковым. – Москва : Воскресение, 1994–1996. – С. 460.
21. Томашевский, Б. В. Пушкин // Современные проблемы историко-литературного изучения. – Москва : Художественная литература, 1925.
22. Томашевский, Б. В. Пушкин. Кн. 1–2. / Б. В. Томашевский. – 2-е изд. – Москва : Художественная литература, 1990.
23. Томашевский, Б. В. Пушкин. Работы разных лет / Б. В. Томашевский. – Москва : Художественная литература, 1990.
24. Фризман, Л. Г. Семинарий по Пушкину / Л. Г. Фризман. – Москва : Наука, 1977.
25. Эйдельман, Н. Я. Пушкин и декабристы / Н. Я. Эйдельман. – Москва : Советский писатель, 1979.
26. Эйдельман, Н. Я. Пушкин. История и современность в художественном сознании поэта / Н. Я. Эйдельман. – Москва : Наука, 1984.
27. Алексеев, М. П. Стихотворение Пушкина «Я памятник себе воздвиг…» // imwerden.de. – URL: https://imwerden.de/pdf/alekseev_stihotvorenie_pushkina_ya_pamyatnik_sebe_vozdvig_1967_text.pdf (дата обращения: 07.10.2025).
28. Анализ стихотворения «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» Пушкина // obrazovaka.ru. – URL: https://obrazovaka.ru/essay/analiz-stihotvoreniya-ya-pamyatnik-sebe-vozdvig-nerukotvornyy-pushkina (дата обращения: 07.10.2025).
29. Антология одного стихотворения: Пушкинский «Памятник» и российская цензура // livejournal.com. – URL: https://lrymar.livejournal.com/49529.html (дата обращения: 07.10.2025).
30. Будет ли когда-нибудь прочитан Пушкин? // Вопросы литературы. – URL: https://voplit.ru/article/budet-li-kogda-nibud-prochitan-pushkin/ (дата обращения: 07.10.2025).
31. Из символов и аллегорий Пушкина // imwerden.de. – URL: https://imwerden.de/pdf/gershenzon_iz_simvolov_i_allegorij_pushkina_1921.pdf (дата обращения: 07.10.2025).
32. Исследование одного стихотворения // Вопросы литературы. – URL: https://voplit.ru/article/issledovanie-odnogo-stihotvoreniya/ (дата обращения: 07.10.2025).
33. Пушкин А. С. «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» • Литература // Фоксфорд. – URL: https://foxford.ru/wiki/literatura/pushkin-a-s-ya-pamyatnik-sebe-vozdvig-nerukotvornyy (дата обращения: 07.10.2025).
34. Пушкинский «Памятник» и российская цензура // pouchkin.com. – URL: https://pouchkin.com/articles/pushkinskij-pamyatnik-i-rossijskaya-cenzura/ (дата обращения: 07.10.2025).
35. Сравнительный анализ стихотворений «Памятник» Державина и Пушкина // pishi-stihi.ru. – URL: https://pishi-stihi.ru/sravnitelnyj-analiz-stihotvorenij-pamyatnik-derzhavina-i-pushkina.html (дата обращения: 07.10.2025).
36. Сравнение стихотворений А. С. Пушкина «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» и Г. Р. Державина // znanija.com. – URL: https://znanija.com/task/11993214 (дата обращения: 07.10.2025).
37. Стихотворение А. С. Пушкина «я Памятник себе воздвиг нерукотворный» и его финальные строки в свете гармонии // cyberleninka.ru. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/stihotvorenie-a-s-pushkina-ya-pamyatnik-sebe-vozdvig-nerukotvornyy-i-ego-finalnye-stroki-v-svete-garmonii (дата обращения: 07.10.2025).
38. Текстологическая практика по теме «Стихотворение А.С. Пушкина «Я памятник воздвиг…»» // infourok.ru. – URL: https://infourok.ru/tekstologicheskaya-praktika-po-teme-stihotvorenie-as-pushkina-ya-pamyatnik-vozdvig-415893.html (дата обращения: 07.10.2025).
39. Текстологические проблемы в изучении «Памятника» Пушкина // wikireading.ru. – URL: https://wikireading.ru/208361 (дата обращения: 07.10.2025).
40. Я памятник себе воздвиг нерукотворный // ranepa.ru. – URL: https://www.ranepa.ru/news/ya-pamyatnik-sebe-vozdvig-nerukotvornyj (дата обращения: 07.10.2025).
41. А.С.Пушкин и русская ораторская культура его времени // rp-net.ru. – URL: https://rp-net.ru/book/gorshkov/index.php?chapter=16 (дата обращения: 07.10.2025).