«Русская Готика» в каменном убранстве: Влияние «готического стиля» на архитектуру Санкт-Петербурга второй половины XVIII — начала XIX веков

Архитектура — это не только искусство форм и конструкций, но и зеркало эпохи, отражающее её идеалы, настроения и даже скрытые конфликты. Во второй половине XVIII – начале XIX веков, когда на российском престоле сменяли друг друга великие правители, а Санкт-Петербург укреплял свой статус имперской столицы, в архитектурном ландшафте города стали проступать черты, на первый взгляд, совершенно чуждые его строгой классицистической гармонии. Это было зарождение «готического вкуса» — феномена, который, несмотря на кажущуюся экзотичность, глубоко укоренился в культурной почве России.

Данная курсовая работа посвящена всестороннему анализу влияния «готического стиля» на архитектуру Санкт-Петербурга в период с середины XVIII до начала XIX века. Мы стремимся не просто перечислить постройки, демонстрирующие готические элементы, но и глубоко исследовать исторические, культурные и идеологические предпосылки этого явления, определить его место в контексте общеевропейских тенденций, а также проанализировать специфику адаптации и интерпретации готических мотивов в условиях российской архитектурной школы. Исследование охватывает хронологические рамки, когда «готика» перестала быть лишь мимолетным увлечением и начала формировать особый архитектурный язык, предвосхищая эстетику романтизма и предлагая своеобразный ответ на доминирующий классицизм.

Терминологические аспекты и исторический контекст «готического стиля» в России

Погружение в феномен «готического стиля» в русской архитектуре невозможно без чёткого определения терминов, которые зачастую используются как взаимозаменяемые, но несут в себе принципиальные различия. В отечественной историографии конца XX — начала XXI века исследователи предпочитают более тонкие обозначения, такие как «романтическое внутристилевое течение», вместо привычного «псевдоготика», чтобы точнее отразить характер этих стилизаций и избежать упрощений, что особенно важно для понимания глубины процесса.

Понятия «неоготика» (от фр. Néogothique; нем. Neugotik) и «псевдоготика» относятся к неостилю, зародившемуся в европейском искусстве XVIII–XIX веков. В рамках неоготического стиля архитекторы стремились не просто копировать, а возрождать формы и, что важно, конструктивные особенности средневековой готики, наполняя их новым историко-культурным содержанием. Однако в России этот процесс имел свою специфику. Отсутствие подлинной средневековой готики как национального наследия обусловило появление термина «псевдоготика», который подчёркивает романтический, зачастую фантазийный характер русских стилизаций, отличая их от западноевропейского готического возрождения, которое, по сути, было ренессансом собственной архитектурной традиции. Русская неоготика или псевдоготика конца XVIII — начала XIX веков по большей части представляла собой романтические фантазии на темы западного средневековья, отражающие идеализированные представления заказчиков о Средних веках, а иногда и элементы масонской символики, что придавало им особый, загадочный оттенок.

Истоки и классификация: От средневековой готики к русской «псевдоготике»

Чтобы понять уникальность «русской готики», необходимо обратиться к её первоисточнику — исторической готике, зародившейся во Франции в XII веке. Этот стиль, с его стремлением к вертикализму, нервюрными сводами, стрельчатыми арками, контрфорсами и витражными розами, символизировал устремление к небу и доминировал в европейской сакральной архитектуре на протяжении нескольких столетий.

Однако, в отличие от Западной Европы, историческая готика никогда не была характерна для русской культуры. Древнерусская архитектура развивалась по своим уникальным законам, хотя отдельные элементы, восходящие к романике, действительно могли проникать в её формы. Например, в древнерусском зодчестве можно обнаружить внешние формы, аркатуру, перспективные порталы, полуциркульные арки, что в некоторой степени соотносится с ранними этапами европейского средневекового искусства. «Готицизм» в виде «зальности» интерьера, то есть единого, неразделённого внутреннего пространства, присутствовал в Успенском соборе Фиораванти. Отдельные готические элементы также проявлялись в церкви Вознесения в Коломенском и соборе Покрова на Рву (храме Василия Блаженного), но это были скорее отдельные заимствования или совпадения, нежели формирование цельного готического стиля. Таким образом, «готический стиль» или «псевдоготика» в России возник как оппозиция классицизму только в XVIII веке, достигнув своего расцвета к концу XIX века, что подчёркивает его вторичный и стилизаторский характер.

Европейские предпосылки и русские интерпретации: От Хораса Уолпола до Екатерининской эпохи

Зарождение «ложной готики» в Европе, особенно в Англии, было тесно связано с развитием садово-паркового искусства, формированием «вкуса к живописному» и поэтизацией средневековья, характерной для предромантизма. Примерно в середине XVIII века, параллельно с расцветом неоклассицизма, в Англии стали появляться постройки, активно использующие готические мотивы: стрельчатые арки, высокие скатные крыши, витражи.

Основателем «готического Возрождения» в Англии по праву считается граф Хорас Уолпол (1717–1797). Его вилла в усадьбе Строуберри-Хилл (Твикнем), которую он перестраивал с 1746 по 1790 годы, стала одним из первых и наиболее влиятельных образцов готического возрождения. Уолпол, будучи писателем и эстетом, создал дом, который воплощал его романтические представления о средневековье, став манифестом новой архитектурной моды. Другим значимым примером является Аббатство Фонтхилл, построенное в 1796–1807 годах архитектором Джеймсом Уайетом для Уильяма Бекфорда, которое также продемонстрировало масштабность и живописность «готического» замысла.

В России интерес к «готическому» начинался как модное веяние рокайльной эстетики XVIII века, сравнимое по своей условности с увлечением «китайским» или «турецким» стилями. Эти экзотические направления привносили в архитектуру элемент игры, театральности, и «готика» прекрасно вписывалась в эту концепцию. Сознательное подражание готическим постройкам в России впервые проявилось в эпоху «театрализованного быта» при императрице Екатерине II. В её правление «готические» постройки часто носили именно игровой, костюмированный характер или символически обозначали «иное культурное присутствие», зачастую с включением масонской символики, что придавало им дополнительный, эзотерический смысл. Это было не возрождение, а скорее стилизация, которая отражала идеализированные представления заказчиков о Средних веках, а также их стремление к романтизму и мечтательности. Поэты и художники находили в этой «бутафорской» «готической» архитектуре источник вдохновения и «отдохновение для своих высоких помыслов», предлагая новые формы для художественного самовыражения.

Предпосылки развития интереса к готике в Санкт-Петербурге: От сентиментализма к поискам национальной идентичности

Во второй половине XVIII – начале XIX века Санкт-Петербург, как столица империи, стал центром, где скрещивались различные культурные и идеологические течения. Это был период активного проявления романтических черт в строительстве, обусловленных глубокими изменениями в общественном сознании и культурной сфере. Стремление уйти от обыденности, классицистической строгости и рационализма, а также возрастающее увлечение средневековьем, привели к попыткам воссоздания готических мотивов в архитектуре.

Сентиментализм и романтизм, активно развивавшиеся в России, стали катализатором для возникновения псевдоготики в конце XVIII века. Этот стиль выступил как первое оппозиционное течение в искусстве, бросая вызов доминирующему классицизму. Он предлагал иную эстетику, апеллирующую к эмоциям, историческому прошлому и живописности. Появление археологических публикаций памятников средневековой архитектуры, как европейских, так и древнерусских, и пробуждённый романтизмом интерес к национальному прошлому, сыграли ключевую роль в превращении «ложной готики» в одно из влиятельнейших направлений в эклектическом зодчестве XIX века. Эти публикации предоставляли архитекторам и заказчикам визуальные образцы, подпитывая их фантазии и давая основу для стилизаций, что существенно ускорило процесс адаптации стиля.

«Иное культурное присутствие» и масонская символика

В XVIII веке «готические» постройки в России часто служили не только эстетическим целям, но и несли в себе глубокий символический смысл. Они символически обозначали «иное культурное присутствие», отсылая к загадочному и таинственному Западу, его истории и мистическим традициям. Эта «иная» эстетика была особенно востребована в кругах, близких к масонству.

Масонские ложи, активно действовавшие в России в XVIII веке, часто использовали символику и эстетику, ассоциирующиеся со средневековыми рыцарскими орденами и таинственными замками. Готические элементы — башни, стрельчатые арки, кресты, розетки — могли быть наполнены масонским смыслом, служа своего рода архитектурным шифром для посвящённых. Таким образом, «готические» павильоны в парках или отдельные элементы дворцовых построек могли быть не просто прихотью моды, но и отражением философских и идейных увлечений заказчиков, их стремления к самопознанию и поиску скрытых смыслов. Например, планировка некоторых зданий или их декоративные детали могли содержать аллюзии на масонские ритуалы или космологию, создавая атмосферу загадочности и избранности, что придавало постройкам дополнительный, эзотерический слой значения.

Проблемы самоопределения: «Россия и Европа», «Восток и Запад»

На протяжении всего XIX столетия проблемы взаимоотношений «России и Европы», «допетровской Руси и новой России», «Востока и Запада» оставались актуальными и остро дискуссионными. В этом поиске самоопределения и самоидентификации архитектура играла не последнюю роль. «Готический стиль» в Санкт-Петербурге стал одним из полей для этих поисков.

Обращение к «готике», ассоциирующейся с европейским Средневековьем, могло быть воспринято как стремление России к европейской культурной идентичности. В то же время, сочетание готических элементов с древнерусскими мотивами (как это часто происходило в русской псевдоготике) позволяло создавать уникальный «русский» вариант стиля, который отражал синтез европейских влияний и национальной самобытности. Это было попыткой «присвоить» европейскую форму, наполнив её собственным содержанием, или, наоборот, придать «русскому» европейский, более «возвышенный» облик. Таким образом, архитектурные эксперименты с «готикой» в Санкт-Петербурге были не просто данью моде, а частью более широкого культурного и философского диалога о месте России в мире и её историческом пути, о её уникальном цивилизационном коде.

Мастера «русской готики»: Ключевые архитекторы и их знаковые проекты в Санкт-Петербурге и пригородах

Зарождение и расцвет «готического вкуса» в Санкт-Петербурге неразрывно связаны с именами выдающихся архитекторов, чьё творчество стало мостом между классицистической догмой и романтическими устремлениями. Каждый из них внёс свой уникальный вклад, интерпретируя «готику» через призму собственного художественного видения и адаптируя её к российским реалиям.

Василий Баженов: Зачинатель русской псевдоготики и проекты Царицыно и Михайловского замка

Василий Иванович Баженов (1737 или 1738 – 1799) по праву считается зачинателем русской псевдоготики, хотя его творчество в целом гармонично вписывается в рамки классицизма. Его работы стали важным этапом в осмыслении и адаптации готических мотивов в российской архитектуре.

Самым значительным, хотя и неоконченным, проектом Баженова в псевдоготическом стиле стал дворцово-парковый ансамбль в Царицыно под Москвой, строительство которого началось в 1776 году. Здесь Баженов смело сочетал готические элементы — стрельчатые арки, башенки, зубцы — с древнерусскими архитектурными традициями, создавая уникальный, живописный образ, который был призван воплотить идеалы Екатерининской эпохи. Этот проект стал своеобразным манифестом «русской готики», демонстрируя потенциал синтеза различных стилей.

В Санкт-Петербурге вклад Баженова связан с общим замыслом и первыми эскизами планировки Михайловского замка, работа над которым началась в 1784 году. Хотя строительство было завершено в 1800 году Винченцо Бренной, который переработал первоначальный проект, в его облике прослеживаются баженовские идеи, направленные на создание образа средневекового замка-крепости. Замок, окружённый водой с трёх сторон, с каналами, подъёмными мостами и полубастионами, приобрёл мужественный и воинственный характер, напоминающий южно-европейские замки, но с присущим Баженову своеобразием.

Юрий Фельтен: Гармония европейских черт и русских элементов

Юрий Матвеевич Фельтен (1730–1801), ученик знаменитого Растрелли, обладал удивительной способностью объединять европейские готические черты с традиционными русскими элементами, создавая свой собственный, узнаваемый вариант русской готики или псевдоготики.

По проектам Фельтена были возведены два знаковых сооружения — Чесменский дворец (1774—1777 гг.) и Чесменская церковь (1777—1780 гг.), расположенные на подъезде к Петербургу (современные адреса: ул. Гастелло, 15 и ул. Ленсовета, 12, Санкт-Петербург). Чесменский дворец имеет необычную треугольную в плане форму, украшен башенками, зубчатыми парапетами и стрельчатыми окнами, отсылая к средневековым английским замкам. Чесменская церковь, в свою очередь, представляет собой уникальное сооружение в форме четырёхлистника в плане, с узорчатыми вертикальными тягами, стрельчатыми арками и остроконечными башенками, выполненное в бело-розовых тонах. Эти постройки, возведённые в честь победы русского флота над турками в Чесменской бухте, не только демонстрируют мастерство Фельтена в стилизации, но и придают историческому событию романтический, героический флёр. Помимо этого, Фельтен руководил сооружением памятника Петру I («Медного всадника») и являлся автором ограды Летнего сада, что подчёркивает широту его архитектурных интересов.

Адам Менелас и Александр Брюллов: Продолжение традиций в Царском Селе и Шуваловском парке

В начале XIX века эстафету «готического вкуса» подхватили новые поколения архитекторов, которые продолжили развивать и интерпретировать этот стиль в императорских резиденциях.

Архитектор Адам Адамович Менелас (ум. 1831) оставил заметный след в Царском Селе. Под его руководством были созданы такие выдающиеся сооружения, как павильон «Шапель» (1825–1828 гг.) в Александровском парке, представлявший собой готическую церковь с двумя квадратными башнями, соединёнными аркой (до наших дней сохранилась одна башня). Другой его работой стала Белая башня (1821–1827 гг.) — пятиъярусная башня со стрельчатыми окнами, предположительно вдохновлённая английским замком Кэрисбрук. Этот комплекс служил для игр и обучения сыновей императора Николая I, сочетая в себе эстетику и функциональность.

Александр Павлович Брюллов (1798–1877), брат знаменитого художника Карла Брюллова, также внёс значительный вклад в развитие псевдоготики. Его самым известным проектом в этом стиле является Петропавловская церковь в Шуваловском парке (1831-1833 гг., Санкт-Петербург). Прообразом церкви послужили готические капеллы. Она имеет небольшую башню с ажурным шпилем, прорезанную большими стрельчатыми арками в нижнем ярусе. Здание выполнено из кирпича с облицовкой фасадов тёсаным натуральным камнем (пудостским известняком), а ажурный медный шпиль над колокольней возвышается на 28 метров, создавая величественный и в то же время изящный образ.

Другие мастера и их вклад: Братья Нееловы, Матвей Казаков, Иосиф Шарлемань, Н.Л. Бенуа

Помимо названных гигантов, в формировании «готического» облика Санкт-Петербурга и его пригородов приняли участие и другие талантливые архитекторы. Братья Иван Васильевич и Пётр Васильевич Нееловы активно работали в усадебном строительстве, создавая живописные ансамбли с элементами «ложной готики». Матвей Фёдорович Казаков (1738–1812) также применял «ложную готику», сочетая её с мотивами средневековой русской архитектуры, особенно в Москве, но его идеи и подходы имели отклик и в петербургской школе.

Иосиф Иосифович Шарлемань I (1782–1861) оставил заметный след в Петергофе, где по его проекту был построен Кофишенский (Готический) дом (1840–1842 гг., Петергоф, ул. Аврова, 3). Это здание, предназначенное для размещения свиты Высочайших Особ, получило своё название из-за обилия готических декоративных элементов. Он также участвовал в проектировании Готической капеллы. Николай Леонтьевич Бенуа (1813–1898) является автором грандиозных Дворцовых конюшен (1848–1855 гг., Петергоф, ул. Аврова, 2) в Петергофе. Этот комплекс из девяти башен и зубчатых стен, напоминающий средневековый замок, выстроен из красного кирпича с контрастными светлыми штукатурными деталями, что создаёт яркий и запоминающийся образ, подчёркивая средневековую «готическую» тему.

Каждый из этих архитекторов, работая в рамках «готического вкуса», не просто копировал западные образцы, но творчески перерабатывал их, адаптируя к российским условиям, смешивая с элементами классицизма и древнерусского зодчества, создавая уникальный архитектурный феномен, который мы сегодня называем «русской готикой».

Архитектурные элементы «готического стиля» в Петербурге: Адаптация и стилистический синтез

«Готический стиль» в архитектуре Санкт-Петербурга и его пригородов во второй половине XVIII – начале XIX веков представлял собой не столько возрождение конструктивных принципов средневековой готики, сколько её декоративную интерпретацию. Влияние готики проявлялось преимущественно в облике фасадов, а не в несущих конструкциях зданий, которые часто оставались классицистическими. Русская «готика» того времени была, по сути, романтической фантазией, активно сочетающей как готические, так и древнерусские элементы.

Декоративные особенности: Шпили, стрельчатые арки, башенки, зубчатые парапеты

Архитекторы Петербурга и его окрестностей с энтузиазмом заимствовали наиболее узнаваемые и живописные готические декоративные элементы. К ним относились:

• Высокие шпили: Символ устремлённости ввысь, характерный для средневековых соборов, нашёл своё отражение в таких постройках, как Чесменская церковь с её остроконечными башенками и Петропавловская церковь в Шуваловском парке с ажурным медным шпилем, достигающим 28 метров.
• Стрельчатые арки окон и порталов: Эти характерные для готики формы, символизирующие вознесение и лёгкость, активно использовались в Чесменском дворце, Чесменской церкви, Инженерном замке, а также в павильоне «Шапель» и Белой башне в Царском Селе.
• Обилие башенок и пинаклей: Эти элементы, придающие зданию лёгкость и живописность, украшали Чесменский дворец и церковь, а также Императорские конюшни в Петергофе, создавая образ средневековой крепости или замка.
• Зубчатые парапеты: Часто ассоциируемые с оборонительными сооружениями средневековых замков, они применялись в Чесменском дворце, Инженерном замке, Арсенале в Пушкине и Дворцовых конюшнях в Петергофе, придавая постройкам воинственный и романтический вид.
• Узорчатые вертикальные тяги: Эти тонкие, изящные элементы, характерные для готических окон и арок, украшали фасады Чесменской церкви, подчёркивая её вертикальную динамику.
• Витражи и кованые элементы: Хотя в полной мере витражи средневековых соборов не были воспроизведены, элементы витражного искусства и богатое чугунное литьё находили применение. Яркими примерами являются круглые окна-розы с витражами и чугунное литьё Готической капеллы в Петергофе. Подлинные средневековые витражи, использованные в интерьерах Арсенала в Пушкине, свидетельствуют о стремлении к максимальной аутентичности. Готический колодец в парке Александрия, представляющий собой ажурную кованую чугунную беседку, также является великолепным образцом работы с металлом в готическом духе.

Материалы и цветовые решения: Сочетание красного кирпича и белого камня

Своеобразной и весьма характерной чертой русской «готики» является частое сочетание красного кирпича и белого камня или светлой штукатурки. Этот контраст, с одной стороны, отсылал к эстетике северной европейской кирпичной готики, а с другой — придавал постройкам яркий и графичный вид.

Наиболее показательным примером такого сочетания являются Императорские конюшни в Петергофе, построенные Н.Л. Бенуа. Здесь ярко-красный кирпич стен контрастно выделяется на фоне светлых штукатурных деталей (обрамления окон, карнизы, башенки), создавая ощущение старины и живописности. Это цветовое решение, подчёркивающее средневековую «готическую» тему, придаёт комплексу торжественный и немного суровый вид.

Синтез стилей: Готика, классицизм и древнерусские мотивы

Русская «псевдоготика» уникальна именно своей способностью к стилистическому синтезу. В отличие от европейской неоготики, которая часто стремилась к пуризму, российские архитекторы свободно смешивали готические элементы с доминирующим классицизмом и даже с древнерусскими архитектурными приёмами.

• Сочетание готики и классицизма: Во многих постройках, таких как Инженерный замок, готические элементы (зубчатые парапеты, башенки) соседствуют с совершенно классицистическими фасадами, портиками и колоннадами. Это создавало эффект неожиданности и придавало зданиям особую выразительность, отражая переходный характер эпохи.
• Влияние древнерусских мотивов: Русская «готика» часто включала элементы московского барокко и гротескные детали, а также приёмы, восходящие к древнерусской архитектуре, такие как аркатура, перспективные порталы, полуциркульные арки и даже луковичные главки. Такое смешение стилей, порой кажущееся эклектичным, на самом деле отражало поиски национальной самобытности и стремление к созданию уникального «русского» стиля.
• Адаптация к местным условиям: Архитекторы создавали свои вариации стиля, адаптируя его не только к эстетическим требованиям, но и к местным условиям, включая климатические особенности региона (например, высокие скатные крыши для снегозащиты) и специфику местных строительных материалов.

Этот стилистический синтез позволил «русской готике» стать уникальным явлением, которое не просто копировало европейские образцы, но творчески перерабатывало их, создавая глубоко оригинальные и узнаваемые архитектурные произведения.

Значимые примеры построек Санкт-Петербурга и пригородов, демонстрирующие влияние «готического стиля»

Архитектурный ландшафт Санкт-Петербурга и его живописных пригородов в конце XVIII – начале XIX века обогатился рядом уникальных сооружений, которые стали яркими манифестациями «готического стиля». Эти постройки не только отражают увлечение романтикой Средневековья, но и демонстрируют мастерство архитекторов в адаптации и интерпретации европейских форм.

Чесменский дворец и Чесменская церковь: Образцы екатерининской псевдоготики

Одни из самых ранних и наиболее узнаваемых примеров «готического стиля» в окрестностях Санкт-Петербурга — это Чесменский дворец и Чесменская церковь, построенные по проекту Юрия Матвеевича Фельтена.

• Чесменский дворец (1774—1777 гг., ул. Гастелло, 15, Санкт-Петербург) — уникальное сооружение, имеющее треугольную в плане форму. Его фасады украшены многочисленными башенками, зубчатыми парапетами и стрельчатыми окнами. Дворец, построенный по образцу средневековых английских замков, был предназначен для отдыха императрицы Екатерины II по дороге в Царское Село. Его архитектурный облик, сочетающий мотивы готики с элементами классицизма, создаёт торжественный и романтический образ, символизируя героические победы русского флота.
• Чесменская церковь (Церковь Рождества святого Иоанна Предтечи) (1777—1780 гг., ул. Ленсовета, 12, Санкт-Петербург) — расположена неподалёку от дворца и также является шедевром псевдоготики Фельтена. Её план представляет собой четырёхлистник, а фасады украшены узорчатыми вертикальными тягами, стрельчатыми арками и остроконечными башенками. Выполненная в нежных бело-розовых тонах, церковь выглядит изящно и воздушно, контрастируя с более строгим обликом дворца. Подобно дворцу, церковь была построена в честь победы русского флота над турками в Чесменской бухте, став символом воинской славы в романтическом облачении.

Инженерный (Михайловский) замок: Воинственная романтика Баженова и Бренны

Инженерный замок, более известный как Михайловский замок (закончен в 1800 г., архитекторы В. Бренна по проекту В.И. Баженова, Санкт-Петербург) — одно из самых загадочных и впечатляющих сооружений города. Работа над проектом началась в 1784 году по замыслу Василия Баженова, а его торжественная закладка состоялась 28 февраля 1797 года. Строительство велось под руководством архитектора Винченцо Бренны, который существенно переработал первоначальный проект.

Замок, по своему стилю напоминающий южно-европейский замок-крепость, был окружён водой с трёх сторон, с каналами, вырытыми для обороны, и системой оборонительных сооружений с подъёмными мостами и полубастионами. Это придавало ему вид неприступной твердыни. При этом только главный, южный фасад и часть интерьеров можно назвать классицистическими. Остальные фасады и элементы декора демонстрируют черты «готического вкуса», придавая замку мужественный и воинственный характер. Михайловский замок стал последним крупным сооружением XVIII века в Санкт-Петербурге, объединившим в себе черты разных стилей и отразившим драматизм эпохи Павла I.

Павильоны Царского Села и Петергофа: «Шапель», Белая башня, Готическая капелла, Арсенал

Императорские парки Петергофа и Царского Села стали идеальной ареной для архитектурных экспериментов с «готическим стилем», где павильоны создавались как живописные романтические объекты.

• Павильон «Шапель» в Александровском парке Царского Села (1825–1828 гг., архитектор Адам Менелас) — представлял собой имитацию готической церкви с двумя квадратными башнями, соединёнными аркой. До наших дней сохранилась лишь одна башня, но и она впечатляет своими стрельчатыми проёмами и зубчатыми завершениями. Павильон служил романтическим украшением парка, создавая атмосферу уединённости и старины.
• Белая башня в Александровском парке Царского Села (1821–1827 гг., архитектор А. Менелас) — пятиъярусная башня со стрельчатыми окнами, предположительно вдохновлённая английским замком Кэрисбрук. Этот комплекс был предназначен для игр и обучения сыновей императора Николая I, сочетая в себе функции смотровой площадки и романтической декорации.
• Готическая капелла (Церковь святого Александра Невского) в парке Александрия, Петергоф (1831–1834 гг., архитекторы К.Ф. Шинкель, А. Менелас, И.И. Шарлемань) — домовая церковь семьи Николая I, выполненная в средневековом готическом стиле. Её облик украшают восемь шпилей, увенчанных золочёными православными крестами, стрельчатые порталы, круглые окна-розы с витражами и богатое чугунное литьё. Капелла является одним из наиболее «чистых» примеров неоготики в России, демонстрируя стремление к воссозданию подлинных готических форм.
• Арсенал в Пушкине (1819–1834 гг., архитекторы Адам Менелас и Александр Тон, Александровский парк) — парковый павильон в «готическом» стиле с зубчатыми башнями. Он служил императорским музеем оружия и одним из первых публичных музеев России. В интерьерах Арсенала использовались подлинные средневековые витражи, что подчёркивает его ценность как музейного объекта.

Культовые сооружения: Церковь Петра и Павла в Шуваловском парке и другие

«Готический стиль» нашёл своё применение и в культовых сооружениях, хотя и с определённой интерпретацией православных традиций.

• Церковь Святых апостолов Петра и Павла в Шуваловском парке (1831-1833 гг., архитектор Александр Брюллов, Санкт-Петербург) — построена в псевдоготическом стиле. Прообразом церкви послужили готические капеллы. Она имеет небольшую башню с ажурным шпилем, прорезанную большими стрельчатыми арками в нижнем ярусе. Здание выполнено из кирпича с облицовкой фасадов тёсаным натуральным камнем (пудостским известняком), а ажурный медный шпиль над колокольней возвышается на 28 метров.
• Лютеранская кирха Святого Михаила на Васильевском острове (Санкт-Петербург) — хотя и относится ко второй половине XIX века (1874–1876 гг., архитектор Карл Бульмеринг), она является одним из ярких примеров зданий, полностью выполненных в стиле псевдоготики в городской застройке. В 1886 году архитектор Р.Б. Бернгард оформил новый, более художественный фасад.

Усадебная и городская застройка: Кофишенский дом, Дворцовые конюшни и Готический колодец

Даже в менее масштабных постройках «готический стиль» находил своё воплощение, формируя особый «готический» пейзаж.

• Кофишенский (Готический) дом в Петергофе (1840–1842 гг., архитектор Иосиф Иосифович Шарлемань I, Петергоф, ул. Аврова, 3) — здание, построенное для размещения свиты Высочайших Особ. Своё название «Готический» он получил благодаря декоративному оформлению фасадов, включающему характерные для стиля элементы.
• Дворцовые конюшни (Императорские конюшни) в Петергофе (1848–1855 гг., архитектор Н.Л. Бенуа, Петергоф, ул. Аврова, 2) — грандиозный комплекс, который своим обликом напоминает средневековый замок. Он состоит из девяти башен и зубчатых стен, выстроенных из красного кирпича с контрастными светлыми штукатурными деталями. Комплекс размещал 328 лошадей, манеж, конное ведомство, жилые дома для служащих, кузницу, ветеринарную лечебницу и другие помещения, демонстрируя функциональность, облачённую в романтический средневековый образ.
• Готический колодец (беседка) в парке Александрия, Петергоф (1835 г., по рисункам И. Шарлеманя, отлита на заводе Берда) — ажурная, кованая из чугуна беседка, расположенная неподалёку от Готической капеллы. Она образует с ней единый «псевдоготический» архитектурный ансамбль, добавляя парковому ландшафту изысканности и утончённости.

Эти примеры показывают, насколько разнообразно и широко «готический стиль» был интерпретирован в архитектуре Санкт-Петербурга и его пригородов, оставляя неизгладимый след в его историческом облике.

«Русская готика» в контексте общеевропейских тенденций: Сравнение и оценка

Феномен «готического стиля» в Санкт-Петербурге, как и в России в целом, не может быть полностью понят без соотнесения его с общеевропейскими тенденциями неоготики и псевдоготики. Это сравнение позволяет выявить как общие черты, обусловленные эпохой романтизма, так и принципиальные различия, проистекающие из уникального исторического и культурного контекста России.

Западноевропейская неоготика: Национально-романтическое и ренессансное содержание

В Англии, Германии и Франции неоготика имела значительно более глубокое историческое и культурное содержание, нежели в России. В этих странах средневековая готика была частью их национального архитектурного наследия, своего рода «местной классикой». Поэтому возрождение готических форм было не только национально-романтическим движением, но и своеобразным ренессансом, возвращением к собственным истокам.

• Англия: К середине XVIII века здесь сформировался устойчивый вкус к готическим мотивам, что привело к Готическому Возрождению. Оно было тесно связано с романтизмом и чувством «английскости». Хорас Уолпол со своей виллой Строуберри-Хилл (1746–1790) стал пионером этого направления. В XIX веке готический стиль приобрёл государственный статус, что наиболее ярко проявилось в строительстве здания Парламента в Лондоне (архитекторы Чарльз Бэрри и Огастес Пьюджин), которое стало символом национальной идентичности.
• Франция: Здесь готическое возрождение в основном было сосредоточено на сохранении и реставрации богатейшего средневекового наследия. Такие фигуры, как Виолле-ле-Дюк, посвятили свою жизнь не столько созданию новых построек в готическом стиле, сколько восстановлению и «идеализации» существующих готических соборов, таких как Нотр-Дам де Пари, что также отражало глубокую связь с национальным прошлым.
• Германия: В Германии неоготика также играла важную роль в формировании национальной идентичности, особенно в период объединения земель. Строительство и достройка Кёльнского собора, длившееся столетиями, стало национальным проектом и символом единства.

Таким образом, западноевропейская неоготика была тесно интегрирована в историческую память и культурное самосознание, представляя собой возвращение к «золотому веку» собственного зодчества.

Уникальность русской псевдоготики: Игровой характер и символизм

В России же ситуация была принципиально иной. Подлинной средневековой готики в стране не существовало, и поэтому «неоготический» стиль был востребован в ином качестве и с иным содержанием. Русская псевдоготика конца XVIII — начала XIX веков имела мало общего с подлинным средневековым зодчеством.

• Игровой и символический характер: В отличие от европейских стран, где неоготика являлась возрождением национальной классики, в России «готические» постройки часто носили игровой или символический характер. Они были скорее декоративными стилизациями, романтическими фантазиями на тему Средневековья, не претендующими на историческую достоверность или конструктивное воспроизведение. Это соответствовало «театрализованному быту» Екатерининской эпохи и эстетике рокайля.
• Связь с масонской символикой: Как уже отмечалось, «готические» элементы в русском зодчестве часто были насыщены масонской символикой, что придавало им дополнительный, эзотерический смысл. Эти постройки становились не только архитектурными объектами, но и носителями скрытых посланий, понятных лишь посвящённым.
• Параллельное развитие с классицизмом: Развитие русской готики после смерти Екатерины II шло параллельно с формированием неоготического направле��ия в архитектуре Западной Европы, но при этом она не конкурировала с классицизмом, а скорее дополняла его, предлагая альтернативные эстетические решения. В начале XIX века европейские страны активно искали национальную идентичность, и эти поиски часто приводили их к обращению к Средневековью. Россия не была исключением, но её «готика» была уникальной интерпретацией этого общеевропейского тренда.
• Вольность в интерпретации: Архитекторы XVIII – начала XIX века при реконструкции или создании новых «готических» памятников нередко проявляли большую вольность. Они свободно смешивали элементы разных стилей — готики, древнерусского зодчества, барокко и классицизма — создавая эклектичные, но чрезвычайно живописные и оригинальные ансамбли. Историзм XIX века, возникший в результате борьбы за национальную независимость и поисков самоопределения и самоидентификации, способствовал этому творческому смешению.

Общественная и критическая оценка: Восприятие и трансформация стиля

Общественная и критическая оценка «готических» построек в России была неоднозначной и менялась со временем. Изначально, в XVIII веке, «готика» воспринималась как модное, экзотическое веяние, привносящее разнообразие в строгий классицистический пейзаж. Она ассоциировалась с романтикой, тайной и аристократической изысканностью. Императорский двор и знать с удовольствием заказывали «готические» павильоны для своих усадеб и парков, видя в них отражение своих литературных и философских увлечений.

Однако по мере развития стиля и его распространения, особенно в XIX веке, когда «русская готика» стала трансформироваться в более серьёзные формы, приближаясь к полноценной неоготике, возникли и критические замечания. Некоторые ценители классицизма видели в «готике» «варварский» стиль, не соответствующий идеалам Просвещения. Однако романтические устремления, поиск национальной самобытности и стремление к живописности в конечном итоге преодолели эти предубеждения. «Готические» постройки, такие как Чесменская церковь или Петропавловская церковь в Шуваловском парке, стали восприниматься как органичная часть архитектурного ландшафта, свидетельствующая о культурном богатстве и многообразии русского искусства. Со временем, особенно в конце XIX – начале XX века, когда историзм и эклектика достигли своего пика, «готический стиль» был интегрирован в более широкий спектр архитектурных форм, включая северный модерн, и стал восприниматься как важный этап в развитии русской архитектуры. Разве не удивительно, как одно направление может так трансформироваться и адаптироваться к изменяющимся вкусам и идеологиям, сохраняя при этом свою узнаваемость?

Заключение: Наследие «готического стиля» в архитектурном облике Санкт-Петербурга

Исследование влияния «готического стиля» на архитектуру Санкт-Петербурга во второй половине XVIII — начале XIX веков раскрывает перед нами уникальную страницу в истории русского зодчества. Это был период, когда город, будучи воплощением классицистических идеалов, неожиданно расцвёл элементами, заимствованными из далёкого европейского Средневековья. Однако эта «готика» была не прямым возрождением, а самобытной «псевдоготикой» или, как предпочитают современные исследователи, «романтическим внутристилевым течением», глубоко укоренившимся в российском культурном контексте, что придаёт ей особую историческую ценность.

Мы увидели, как исторические и культурные предпосылки, такие как зарождение сентиментализма и романтизма, стремление к уходу от обыденности, а также интерес к национальному прошлому, создали благодатную почву для расцвета «готического вкуса». От Хораса Уолпола до Екатерининской эпохи, «готические» постройки в России часто носили игровой, костюмированный характер, становясь частью «театрализованного быта» и отражая идеализированные представления о Средних веках, нередко с включением масонской символики, что придавало им загадочный и многозначный характер.

Ключевые архитекторы — Василий Баженов, Юрий Фельтен, Адам Менелас, Александр Брюллов, а также Иосиф Шарлемань и Н.Л. Бенуа — каждый по-своему интерпретировали и адаптировали «готический стиль». Их проекты, от грандиозных Чесменского дворца и церкви до живописных павильонов Царского Села и Петергофа, демонстрируют уникальный синтез готических элементов с классицистическими формами и древнерусскими мотивами. Эти постройки, будь то Инженерный замок с его воинственной романтикой или ажурный Готический колодец, обогатили архитектурный язык Санкт-Петербурга, привнеся в него вертикализм, стрельчатые арки, башенки, зубчатые парапеты, а также характерное сочетание красного кирпича и белого камня.

Сравнение с общеевропейскими тенденциями выявило уникальность русской псевдоготики. В отличие от Западной Европы, где неоготика являлась возрождением национальной классики, в России «готические» постройки носили преимущественно игровой, символический характер, отражая поиски самоопределения в контексте взаимоотношений «России и Европы», «Востока и Запада». Общественная и критическая оценка этих построек, менявшаяся со временем, в конечном итоге признала их значимость как важного этапа в развитии русской архитектуры.

Таким образом, «готический стиль» оставил неизгладимый след в архитектурном облике Санкт-Петербурга, придав ему уникальную романтическую ноту и став свидетельством глубоких культурных и идеологических трансформаций эпохи. Это наследие продолжает вдохновлять и сегодня, напоминая о богатстве и многообразии русской архитектурной мысли.

Список использованной литературы

1. Бобров В.Д., Кириков Б.М. Особняк Ксешинской. СПб.: Белое и черное, 2000.
2. Васильев Б.Л., Кириков Б.М. Творческие связи финских и петербургских зодчих в начале ХХ века (архитектура «северного модерна»). // Скандинавский сборник ХХVI. Тарту: Ээсти Раамат, 1981.
3. Горюнов В., Тубли М. Архитектура эпохи модерна. СПб., 1994.
4. Дворжак М. История искусства как история духа. Пер. с нем. СПб.: Акад. проект, 2001. 332 с.
5. Исаченко В. Г., Оль Г. А. Федор Лидваль. Л.: Лениздат, 1987.
6. Калужинская И.Г. Роман Мельцер // Зодчие Санкт – Петербурга: 19 – начало 20 века.
7. Кириков Б. М. М. М. Перетяткович: К 100-летию со дня рождения // Стр-во и архитектура Ленинграда, 1973.
8. Кириков Б.М. Архитектура петербургского модерна. Особняки и доходные дома. СПб.: Журнал «Нева», 2003.
9. Кириченко Е. И. Градостроительство России середины XIX — начала XX века. Книга I. Общая характеристика и теоретические проблемы. 2001.
10. Кириченко Е.И. Архитектурные теории XIX века в России. М., 1986.
11. Лисовский В.Г. К проблеме «регионального» и «национального» в архитектуре петербургского модерна. // 100 лет петербургскому модерну. Материалы научной конференции. СПб.: Альт-Софт, Белое и Черное, 2000.
12. Лисовский В.Г. Архитектура Петербурга. Три века истории. СПб.: АО «Славия», 2004. 416 с.
13. Фролов В.А. Архитектура модерна: проблема взаимодействия искусства – //100 лет петербургскому модерну. Материалы научной конференции 30 сентября — 2 октября 1999 года. СПб., 2000.
14. «Готический стиль» в русской архитектуре второй половины XVIII — начала XX вв.: На примере памятников Санкт-Петербурга и его пригородов | disserCat. URL: https://www.dissercat.com/content/quot-goticheskii-stil-quot-v-russkoi-arkhitekture-vtoroi-poloviny-xviii-nachala-xx-vv-na-prim (дата обращения: 22.10.2025).
15. «Готический стиль» в архитектуре Санкт-Петербурга рубежа XIX–XX веков | Научно-методический электронный журнал «Концепт». URL: http://e-koncept.ru/2017/970243.htm (дата обращения: 22.10.2025).
16. Архитектурные стили конца XIX- нач. XXвв. | Агеева Е.Ю. URL: https://e.lanbook.com/book/56230 (дата обращения: 22.10.2025).
17. Архитектура неоготического стиля в России второй половины XVIII — середины XIX вв. | disserCat. URL: https://www.dissercat.com/content/arkhitektura-neogoticheskogo-stilya-v-rossii-vtoroi-poloviny-xviii-serediny-xix-vv (дата обращения: 22.10.2025).
18. В поисках русского стиля: историзм как стиль в архитектуре | Всемирный Русский Народный Собор. URL: https://vrns.ru/publications/v-poiskakh-russkogo-stilya-istorizm-kak-stil-v-arkhitekture/ (дата обращения: 22.10.2025).
19. Две «Готики» в архитектурном мышлении эпохи Просвещения | КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/dve-gotiki-v-arhitekturnom-myshlenii-epohi-prosvescheniya (дата обращения: 22.10.2025).
20. Ильин М.А. Василий Иванович Баженов | РУССКАЯ ИСТОРИЯ. URL: http://russiahistory.ru/bazhenov-vasilij-ivanovich/ (дата обращения: 22.10.2025).
21. Ложная готика | Большая российская энциклопедия. URL: https://bigenc.ru/fine_art/text/2180023 (дата обращения: 22.10.2025).
22. О возможности введения в научный оборот и возможных контекстах употребления термина «русская готика» в отношении архитектуры Древней Руси конца XIII – первой трети XV века | РусАрх. URL: http://rusarch.ru/zagraevskiy11.htm (дата обращения: 22.10.2025).
23. Ринальди. Кваренги. Архитектура Санкт-Петербурга второй половины 18 века. Искусство России | art.niv.ru. URL: https://art.niv.ru/doc/art/rinaldi-kvarengi-arhitektura-spb-vtoroj-poloviny-18-veka/index.htm (дата обращения: 22.10.2025).
24. Фельтен Ю.М. | Государственный музей-заповедник «Петергоф». URL: https://peterhof.ru/research/biography/felten-yum (дата обращения: 22.10.2025).
25. Фельтен Ю.М. | Государственный музей-заповедник «Царское Село». URL: https://tzar.ru/architects/felten-yum (дата обращения: 22.10.2025).
26. Черты готики в русской архитектуре XVIII–XIX вв. | Юный ученый. URL: https://moluch.ru/young/archive/12/884/ (дата обращения: 22.10.2025).