Социальная установка как регулятор межличностного взаимодействия старшеклассников: от диспозиционной концепции к моделям волевого контроля

К 2024 году эмпирические данные подтверждают: низкий социометрический статус старшеклассника тесно связан не только с позицией жертвы буллинга, но и с повышенной выраженностью агрессии – как вербальной, так и физической. Эта цифра – не просто статистика, а суровый диагноз всей системе межличностных отношений в подростковой среде, указывающий на глубинные проблемы в эффективном социальном взаимодействии. Но что стоит за этими тревожными тенденциями? Как формируются установки, которые, порой, толкают подростка на периферию группы или, наоборот, делают его центром притяжения? И самое главное, как можно управлять этими процессами, чтобы обеспечить здоровую социальную адаптацию? Ответы на эти вопросы критически важны для создания поддерживающей среды, способствующей гармоничному развитию личности в подростковом возрасте.

Введение: Актуальность, Проблема и Задачи

Проблемы дезадаптации, буллинга и низкой мотивации к обучению в старших классах стали острым вызовом для современной педагогики и психологии. Эти явления не просто нарушают академический процесс, но и наносят серьезный урон психологическому благополучию подростков, формируя устойчивые негативные паттерны поведения и отношения к окружающему миру. В основе этих проблем часто лежат глубинные социально-психологические механизмы, одним из ключевых среди которых является система социальных установок индивида. Именно они, являясь внутренней готовностью к определенному способу реагирования, определяют характер межличностного взаимодействия, влияют на формирование социометрического статуса в группе и, в конечном итоге, на жизненный путь старшеклассника.

Актуальность данного исследования обусловлена необходимостью системного осмысления влияния социальных установок на сложную динамику межличностных отношений в подростковом возрасте, особенно в контексте постоянно меняющейся социальной среды и цифровизации. Несмотря на обширные исследования в этой области, остаются «слепые зоны», связанные с недостаточным вниманием к современным моделям волевого контроля, строгому разграничению отечественных и зарубежных концепций установки, а также детализированному анализу роли личностных медиаторов и специфических ценностных ориентаций. Осознание этих пробелов открывает путь к созданию более эффективных стратегий поддержки подростков.

Объектом исследования является социальная установка как психологический феномен.
Предметом исследования выступает влияние социальных установок на межличностное взаимодействие и социометрический статус старшеклассников.
Цель работы состоит в теоретическом и методологическом обосновании влияния социальных установок на взаимодействие старшеклассников, с учетом современных моделей и эмпирических данных.

Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. Провести сравнительный анализ отечественных и зарубежных теоретических подходов к пониманию установки и аттитюда.
2. Раскрыть современные структурно-функциональные модели аттитюда, включая Теорию запланированного поведения и модели волевого контроля.
3. Проанализировать понятие социометрического статуса и его детерминанты в контексте групповых норм и личностных медиаторов.
4. Представить и систематизировать эмпирические данные (2015-2025 гг.), подтверждающие связь социальных установок с поведением и социометрическим статусом старшеклассников.
5. Обосновать выбор валидизированных психодиагностических методик для оценки социальных установок, ценностей и межличностного взаимодействия в старших классах.

Теоретико-методологическая база исследования опирается на работы отечественных ученых в области теории установки (Д. Н. Узнадзе, В. А. Ядов) и социальной психологии (Г. М. Андреева), а также на фундаментальные труды зарубежных исследователей аттитюда и поведения (Г. Олпорт, М. Смит, М. Рокич, И. Айзен, П. Гольвитцер). Исследование также использует принципы системного подхода, диспозиционной концепции и деятельностного подхода в психологии.

Теоретико-методологические основы изучения социальной установки и аттитюда

Понимание природы социальных установок и аттитюдов является краеугольным камнем в объяснении человеческого поведения и взаимодействия. Однако путь к современным моделям был долгим и включал в себя различные, порой расходящиеся, концептуальные подходы, что требовало глубокого анализа для интеграции разрозненных знаний.

Историко-концептуальный анализ: Отечественная «Установка» и Западный «Аттитюд»

В психологии существует два мощных и влиятельных течения, которые, несмотря на общую предметную область – готовность к действию – развивались относительно независимо, порой приводя к терминологической путанице. Речь идет о концепции «установки» в отечественной школе Д. Н. Узнадзе и «социальной установки» или «аттитюда» в западной социальной психологии. Важно четко разграничить эти понятия, чтобы избежать методологических ошибок и построить более точную модель.

Установка по Д. Н. Узнадзе представляет собой неосознаваемую, целостную готовность субъекта к определенной деятельности, возникающую как результат взаимодействия потребности и объективной ситуации.

Это фундаментальное психологическое состояние, предваряющее и направляющее поведение, действующее на более глубоком, досознательном уровне. Например, когда человек испытывает жажду (потребность) и видит стакан воды (ситуация), у него возникает неосознаваемая установка на питье, которая регулирует его дальнейшие действия без необходимости каждый раз принимать сознательное решение. Эта установка динамична, может меняться под воздействием повторений опыта и лежит в основе личностных черт, являясь базовым регулятором психической активности. Из этого следует, что установки формируются не только сознательным опытом, но и глубинными, повторяющимися взаимодействиями с реальностью, что делает их особенно устойчивыми и влиятельными.

В отличие от этого,

социальная установка (аттитюд), как она понимается в западной традиции (Allport, Rokeach), представляет собой более осознанное и структурированное состояние сознания, основанное на предыдущем опыте и регулирующее отношение и поведение индивида в социальном контексте.

Аттитюд функционирует на уровне социума, определяя, как человек воспринимает, оценивает и реагирует на социальные объекты, группы, идеи. Классическая структура аттитюда, предложенная М. Смитом в 1942 году, является трехкомпонентной:

• Когнитивный компонент: включает знания, мнения, убеждения, информацию об объекте аттитюда. Это то, что человек знает или думает об объекте.
• Аффективный компонент: отражает эмоциональную оценку объекта – симпатию, антипатию, одобрение, неодобрение, чувства, связанные с объектом.
• Поведенческий (конативный) компонент: представляет собой предрасположенность к определенным действиям или реакциям по отношению к объекту. Это готовность действовать определенным образом.

Таким образом, если установка Узнадзе глубинна и неосознаваема, то аттитюд – это осознаваемая или потенциально осознаваемая позиция, имеющая четкую структуру и направленность на социальные феномены. Важный нюанс здесь упускается в том, что хотя аттитюд и более осознаваем, его формирование все равно может быть подвержено неосознаваемым искажениям и предвзятостям, которые берут начало из более глубоких установок.

Российская психология, в свою очередь, не осталась в стороне от изучения диспозиционных регуляторов поведения. Диспозиционная концепция саморегуляции социального поведения В. А. Ядова развивает идеи установки, представляя ее как иерархическую систему диспозиций личности. В этой модели социальные установки (аттитюды) занимают один из важнейших уровней регуляции социального поведения, но при этом интегрируются в более широкую систему, включающую как более общие ценностные ориентации, так и ситуативные диспозиции. Эта концепция позволяет рассматривать социальные установки не изолированно, а в контексте всей структуры личности, что особенно важно для понимания их влияния на комплексное социальное взаимодействие и объясняет, почему изменение одной установки не всегда приводит к изменению всего поведения.

Современные структурно-функциональные модели аттитюда

Трехкомпонентная модель (когнитивный, аффективный, поведенческий компоненты) является фундаментальной для понимания аттитюда. Она показывает, что отношение к объекту складывается из наших мыслей о нем, чувств к нему и готовности действовать определенным образом. Однако на протяжении десятилетий ученые сталкивались с проблемой так называемого «аттитюдно-поведенческого разрыва» – ситуации, когда выраженный аттитюд не всегда предсказывал реальное поведение. Для преодоления этого разрыва были разработаны более сложные и прогностически точные модели, которые учитывали дополнительные факторы.

Одной из наиболее влиятельных и широко используемых моделей является Теория запланированного поведения (ТЗП) И. Айзена (Ajzen, 1988, 1991). ТЗП представляет собой значительное расширение классической модели, фокусируясь на предсказании преднамеренного поведения. Согласно этой теории, поведенческие намерения, которые являются непосредственным предшественником поведения, формируются тремя ключевыми факторами:

1. Аттитюд к поведению (Attitude toward the behavior): это общая благоприятная или неблагоприятная оценка человеком конкретного поведения. Она формируется убеждениями о последствиях поведения (ожидаемые результаты) и оценкой этих последствий. Например, старшеклассник может иметь благоприятный аттитюд к участию в школьной олимпиаде, если он считает, что это принесет ему новые знания и уважение сверстников.
2. Субъективные нормы (Subjective norms): это воспринимаемое социальное давление или ожидания значимых других (родителей, друзей, учителей) относительно того, следует ли выполнять определенное поведение. Они формируются нормативными убеждениями (что другие думают о поведении) и мотивацией следовать этим убеждениям. Если друзья старшеклассника поощряют участие в олимпиаде, это усиливает его субъективные нормы.
3. Воспринимаемый поведенческий контроль (Perceived behavioral control): это представление индивида о своей способности осуществить конкретное поведение. Он отражает оценку легкости или сложности реализации поведения и связан с наличием или отсутствием ресурсов и возможностей. Концептуально воспринимаемый поведенческий контроль тесно связан с понятием самоэффективности (Bandura), то есть верой человека в свою способность успешно выполнить задачу. Если старшеклассник уверен в своих знаниях и способности хорошо выступить, его воспринимаемый поведенческий контроль будет высоким.

ТЗП утверждает, что чем сильнее положительный аттитюд к поведению, чем выше субъективные нормы в его пользу и чем сильнее воспринимаемый поведенческий контроль, тем выше вероятность формирования поведенческого намерения и, следовательно, осуществления самого поведения. Эта модель стала мощным инструментом для объяснения и прогнозирования самых разнообразных форм социального поведения. Из этого следует, что для эффективного изменения поведения недостаточно просто сформировать позитивную установку; необходимо также работать над социальной поддержкой и верой человека в свои силы.

Модели волевого контроля как фактор «Установка-Поведение»

Несмотря на прогностическую силу ТЗП, даже она не всегда полностью объясняет разрыв между намерением и действием. Часто люди имеют сильные намерения, но по разным причинам не доводят их до реализации. Этот феномен стал предметом изучения так называемых моделей саморегуляции, которые расширяют ТЗП за счет включения фазы волевого (пост-интенционального) контроля. Это важный нюанс, поскольку он объясняет, почему многие благие намерения остаются нереализованными: отсутствует механизм перевода намерения в конкретное действие.

Одним из ярких примеров является Модель процессов действий в сфере здоровья (HAPA, Health Action Process Approach), разработанная Р. Шварцером. Эта модель разделяет процесс изменения поведения на две фазы: фазу мотивации (где формируется намерение, аналогично ТЗП) и фазу воли (где намерение преобразуется в действие). Фаза воли включает в себя:

• Планирование действия: конкретные шаги, когда, где и как будет осуществлено поведение.
• Планирование совладания: разработка стратегий для преодоления потенциальных препятствий.
• Самомониторинг: отслеживание прогресса.
• Самоэффективность совладания: вера в способность справиться с препятствиями.

Другая важная концепция – имплементационные намерения (implementation intentions), предложенная П. Гольвитцером (Gollwitzer, 1999). Имплементационные намерения – это конкретные планы в формате «если-то», которые связывают определенную ситуацию (триггер) с конкретным поведенческим ответом. Например, «Если я увижу одноклассника, которого буллинят, то я подойду и заступлюсь за него». Такие планы автоматизируют реакцию и помогают преодолеть трудности самоконтроля и забывчивости, которые часто мешают реализации благих намерений. Из этого следует, что для повышения эффективности просоциального поведения подростков необходимо не только формировать у них положительные установки, но и обучать их конкретным стратегиям реализации этих установок, превращая намерения в автоматизированные действия.

Включение фазы волевого (пост-интенционального) контроля в модели поведения, как показывают исследования, значительно повышает прогностическую точность. Теоретически, включение конкретных планов реализации действия позволяет объяснить до 5-10% дополнительной дисперсии поведения, которая не объяснялась только наличием намерения. Это критически важно для понимания, почему даже при наличии просоциальных установок и намерений подросток может не действовать, а также для разработки эффективных интервенций, направленных не только на формирование позитивных установок, но и на развитие навыков их воплощения в жизнь. Конечным результатом такого подхода является более устойчивое и предсказуемое просоциальное поведение.

Социометрический статус старшеклассника и личностные медиаторы взаимодействия

Подростковый возраст – это период активного поиска себя, формирования идентичности и интенсивного межличностного взаимодействия. В этот период группа сверстников приобретает особую значимость, становясь мощным фактором социализации. Позиция, которую занимает подросток в этой группе – его социометрический статус – оказывает глубокое влияние на его самооценку, психологическое благополучие и дальнейшее развитие.

Социометрический статус и система групповых норм

Социометрический статус представляет собой позицию индивида в системе межличностных отношений в группе, определяемую на основе взаимных выборов и отвержений.

Для старшеклассника группа сверстников часто выступает в качестве референтной, то есть такой, чьи нормы и ценности служат образцом для подражания и критерием оценки себя.

Тесная связь социометрического статуса с принятием и воспроизведением групповых норм и правил неоспорима. Подростки, которые демонстрируют согласие с этими нормами, активно участвуют в групповой жизни и разделяют ценности группы, как правило, имеют более высокий статус. Они воспринимаются как «свои», надежные, предсказуемые. Более того, подростки с высоким статусом не просто следуют нормам, но и способны оказывать влияние на их формирование, становясь лидерами мнений и задавая тренды в группе. Из этого следует, что высокий статус не только дает привилегии, но и накладывает ответственность, делая подростка активным агентом социальных изменений в группе.

И напротив, отступление от групповых норм или неспособность их принять может негативно сказаться на статусе. Индивиды, игнорирующие или нарушающие групповые правила, часто оказываются в позиции отверженных или изолированных. Низкий социометрический статус в классе является не просто неприятным фактом, а серьезной проблемой, которая часто обуславливает состояние психологического дискомфорта, чувства одиночества, непринятости и, как следствие, является одной из главных причин нежелания посещать школу. Этот дискомфорт может проявляться в различных формах, от снижения успеваемости до развития тревожных и депрессивных состояний. Какой важный нюанс здесь упускается? Часто это не столько сознательное нарушение норм, сколько неумение их распознать или адаптироваться к ним, что требует развития социальных навыков, а не только коррекции поведения.

Роль личностных факторов в медиации установки и статуса

Влияние социальных установок на социометрический статус и взаимодействие не является прямым и линейным. Оно опосредуется или медиируется целым рядом л��чностных факторов, которые усиливают или ослабляют это влияние. Понимание этих медиаторов критически важно для разработки эффективных психологических интервенций, поскольку позволяет точечно воздействовать на проблемные зоны.

Исследования связей личностных черт и социометрического статуса показывают, что подростки с высоким (предпочитаемым) статусом обладают определенным набором качеств, которые способствуют их принятию в группе:

• Эмоциональная устойчивость (низкий нейротизм): Высокая степень нейротизма у подростков влечет за собой низкую эмоциональную устойчивость, склонность к тревожности, депрессии, чрезмерным реакциям на стресс. Эти черты затрудняют адаптацию и межличностное взаимодействие, делая подростка менее привлекательным для общения и медиируя негативное влияние асоциальных или дезадаптивных установок. Напротив, подростки с низким нейротизмом более спокойны, уверены в себе, способны конструктивно справляться с трудностями, что способствует формированию просоциальных установок и их принятию в группе.
• Открытость опыту: Это личностная черта, связанная с готовностью к новому, любознательностью, широтой интересов. Открытые подростки легче вступают в контакт, более гибки в общении, что способствует формированию широкого круга социальных связей.
• Эмпатия: Способность понимать и разделять чувства других является фундаментальной для построения глубоких и поддерживающих отношений. Высокий уровень эмпатии позволяет подростку лучше адаптироваться к потребностям группы, избегать конфликтов и предлагать помощь, что значительно повышает его социометрический статус. Эти черты опосредуют связь между просоциальной установкой (например, установкой на сотрудничество, взаимопомощь) и принятием в группе.
• Экстраверсия и высокая сознательность/самоорганизация: Экстраверсия (общительность, активность) способствует инициации контактов, а высокая сознательность (ответственность, организованность) делает подростка надежным и предсказуемым. Эти факторы связаны с успешностью в межличностных взаимодействиях и лучшими результатами в учебе, что может медиировать положительное влияние просоциальных установок на формирование высокого статуса.

Особое внимание следует уделить связи воспринимаемого поведенческого контроля (из Теории запланированного поведения) с самоэффективностью. Если подросток верит в свою способность успешно взаимодействовать, разрешать конфликты, проявлять лидерские качества – его воспринимаемый контроль высок, что усиливает просоциальные намерения и, в конечном итоге, приводит к более успешному социальному поведению и, как следствие, к более высокому статусу. Низкая самоэффективность, напротив, ведет к избеганию социальных ситуаций, пассивности и замыканию, что может усугублять негативное влияние дезадаптивных установок.

Психологический фактор отношения также находит свое проявление в механизмах социальной идентичности (принадлежность к группе и восприятие себя через эту принадлежность) и социальной фасилитации (улучшение выполнения задач в присутствии других). Эти механизмы влияют на аффективный компонент социальной установки, усиливая эмоциональную привязанность к группе или, наоборот, способствуя ее изменению под воздействием группового давления. Из этого следует, что формирование позитивной социальной идентичности и создание поддерживающей среды может значительно усилить просоциальные установки.

Таким образом, личностные черты выступают не просто сопутствующими факторами, но и активными медиаторами, которые трансформируют потенциальное влияние социальных установок на социометрический статус в реальные поведенческие паттерны и групповые позиции. Понимание этих механизмов позволяет не только объяснять наблюдаемые явления, но и разрабатывать целенаправленные программы развития личности.

Эмпирический анализ влияния социальных установок на поведение и статус (2015-2025 гг.)

Современные эмпирические исследования убедительно демонстрируют, что социальные установки старшеклассников не являются абстрактными внутренними феноменами, но активно влияют на их поведение и позицию в группе. Эти данные, полученные в последние годы, позволяют не только подтвердить классические гипотезы, но и выявить новые, более специфические закономерности, что критически важно для практической психологии и педагогики.

Ценностные ориентации и девиантное поведение подростков

Одним из наиболее тревожных проявлений негативных социальных установок является девиантное поведение – отклоняющееся от общепринятых норм. Эмпирические исследования (в том числе 2019 года), проводившиеся с использованием Опросника ценностей С. Шварца, показали четкие различия в иерархии ценностных ориентаций у подростков, склонных к девиантному поведению, по сравнению с их нормативно развивающимися сверстниками. Из этого следует, что работа с ценностными ориентациями может быть одним из ключевых направлений в профилактике и коррекции девиантного поведения.

Ценностная ориентация	Девиантные подростки	Нормативные подростки
Власть	Высокий приоритет	Низкий/средний
Гедонизм	Высокий приоритет	Средний
Самостоятельность	Высокий приоритет	Средний
Конформизм	Низкий приоритет	Высокий
Безопасность	Низкий приоритет	Высокий

Для подростков, склонных к девиантному поведению, в иерархии ценностей доминируют Власть (стремление к социальному престижу, доминированию), Гедонизм (стремление к получению удовольствия, наслаждения) и Самостоятельность (независимость мысли и действия). Эти ценности часто ставятся выше коллективных интересов и могут оправдывать асоциальные поступки, если они ведут к достижению личных целей. Напротив, нормативная группа отдает приоритет Конформизму (следование социальным нормам, избегание действий, которые могут расстроить других) и Безопасности (стабильность, гармония общества). Это демонстрирует, как глубинные ценностные установки формируют основу для более специфических социальных установок, которые, в свою очередь, проявляются в поведенческих паттернах. Какой важный нюанс здесь упускается? Часто подростки с девиантными ценностями могут быть не столько «плохими», сколько испытывающими дефицит альтернативных способов достижения признания и удовлетворения своих потребностей, что требует целенаправленной поддержки и обучения.

Влияние семейного контекста и низкого статуса на риски буллинга

Семейный контекст играет решающую роль в формировании социальных установок и поведенческих паттернов подростка. Вопреки распространенному мнению, что низкий социально-экономический статус (СЭС) семьи является главным предиктором делинквентности, исследования (например, А. А. Реана, 2015 г.) показывают, что психосоциальная деформация семьи, в частности, недостаточный надзор (или безучастный/игнорирующий тип воспитания), является более значимым фактором делинквентности, чем низкий СЭС. Именно отсутствие адекватного родительского контроля, эмоциональная отстраненность и равнодушие родителей к жизни ребенка формируют у него негативные социальные установки по отношению к нормам, авторитетам и обществу в целом, что повышает риски асоциального поведения. Из этого следует, что для эффективной профилактики девиантности и буллинга необходимо уделять первостепенное внимание качеству внутрисемейных отношений и родительского участия, а не только материальному благосостоянию семьи.

Эти негативные установки, в свою очередь, оказывают прямое влияние на позицию подростка в группе сверстников. Низкостатусная позиция старшеклассников является не только причиной психологического дискомфорта, но и потенциальным фактором риска буллинга. Эмпирические данные, в том числе исследования 2024 года, убедительно подтверждают, что низкий социометрический статус тесно связан с позицией жертвы буллинга. Отверженные подростки чаще подвергаются травле со стороны сверстников, что усугубляет их дезадаптацию и формирует замкнутый круг негативного социального опыта. Более того, эти же исследования выявили связь низкого статуса с повышенной выраженностью агрессии у подростков (как вербальной, так и физической). Это может быть как реакцией на фрустрацию и отвержение, так и проявлением агрессивных установок, ведущих к дальнейшим проблемам в межличностном взаимодействии.

Важным аспектом современного социального взаимодействия является и мотивация пользования социальными сетями. Исследование 2019 года показало, что социальный статус в классе влияет на эту мотивацию: «лидеры» (с высоким статусом) ценят свободу сетевого общения и используют социальные сети для расширения существующих социальных связей, в то время как «одиночки» (с низким статусом) фиксируют внимание на возможности построить в Сети другой образ Я, компенсируя неудачи в реальном общении. Это указывает на то, что цифровое пространство становится не просто средством коммуникации, но и ареной для проявления и даже усугубления существующих социальных проблем, связанных с установками и статусом. Какой важный нюанс здесь упускается? Социальные сети могут не только усугублять проблемы, но и предлагать новые возможности для поддержки и развития социальных навыков при правильном использовании.

Таким образом, современные эмпирические данные не только подтверждают гипотезу о связи «отрицательной социальной установки» и «низкого социального статуса» в старших классах, но и детализируют механизмы этой связи, указывая на роль ценностных ориентаций, семейного контекста и поведенческих проявлений, таких как агрессия и особенности использования социальных сетей. Эти выводы являются фундаментом для разработки комплексных стратегий помощи подросткам.

Методический инструментарий для эмпирического исследования

Для проведения качественного эмпирического исследования влияния социальных установок на взаимодействие старшеклассников необходим адекватный и валидизированный набор психодиагностических методик. Выбор инструментария должен соответствовать целям исследования, возрастным особенностям респондентов и культурным нормам, обеспечивая надежность и достоверность получаемых данных.

Валидизированные методики оценки: установки, ценности и статус

1. Социометрический тест Дж. Морено:
   • Назначение: Оценка межличностных отношений в группе, выявление социометрических статусов (лидеры, предпочитаемые, принятые, изолированные, отверженные) и структуры групповых предпочтений.
   • Применение: Является золотым стандартом для оценки групповой динамики. Позволяет определить, кто из старшеклассников является центром притяжения, а кто находится на периферии, а также выявить наличие конфликтов и микрогрупп.
   • Преимущества: Высокая валидность для оценки реальных предпочтений в группе, простота в проведении и обработке данных, наглядность результатов (социограмма).
   • Пример вопроса: «Кого бы ты выбрал для работы над совместным проектом?» или «С кем бы ты хотел проводить свободное время?»
2. Ценностный опросник С. Шварца (PVQ-R2):
   • Назначение: Диагностика индивидуальной иерархии ценностных ориентаций, которые лежат в основе социальных установок и мотивов поведения. Шварц выделяет 19 базовых ценностей, объединенных в четыре мета-ценности (Открытость изменениям, Самоутверждение, Сохранение, Выход за пределы самосохранения).
   • Применение: Особенно актуален для исследования связи между глубинными ценностями и просоциальными/девиантными установками, как это было показано в разделе об эмпирических данных.
   • Преимущества: Широко валидизирован, позволяет получить структурированную картину ценностных приоритетов, что важно для понимания когнитивного компонента установки.
3. Метод семантического дифференциала Ч. Осгуда:
   • Назначение: Количественная оценка эмоционального и когнитивного отношения к различным объектам (например, к учебе, сверстникам, будущей профессии) через набор биполярных прилагательных (например, «хороший – плохой», «сильный – слабый», «активный – пассивный»).
   • Применение: Позволяет измерить аффективный и когнитивный компоненты социальных установок, выявить скрытые значения и эмоциональные оттенки, которые могут быть неосознаваемы для респондента.
   • Преимущества: Гибкость (можно адаптировать к любому объекту оценки), количественная оценка, выявление латентных отношений.
4. Шкалы для диагностики тревожности:
   • Краткая Шкала страха негативной оценки (Brief Fear of Negative Evaluation Scale, BFNE):
     • Назначение: Измерение степени беспокойства по поводу оценки со стороны других людей.
     • Применение: Валидизирована на российской подростковой выборке (14-17 лет). Высокие показатели указывают на повышенную чувствительность к социальному одобрению/неодобрению, что может медиировать влияние социальных установок на поведение.
   • Шкала социального избегания и дистресса (Social Avoidance and Distress Scale, SADS):
     • Назначение: Оценка склонности к избеганию социальных ситуаций и уровня дискомфорта в социальном взаимодействии.
     • Применение: Также валидизирована на российской подростковой выборке (14-17 лет). Помогает выявить подростков, которые из-за своих установок и тревожности избегают общения, что напрямую влияет на их социометрический статус.
   • Преимущества: Обе шкалы имеют хорошие психометрические характеристики, позволяют точно диагностировать социальную тревожность как важный медиатор.

Современные подходы к диагностике установки

В дополнение к классическим методикам, современная психология предлагает инновационные подходы, которые позволяют глубже проникнуть в структуру социальных установок, особенно в контексте педагогической диагностики. Это расширяет возможности исследования и делает его более чувствительным к тонким нюансам подростковой психологии.

Метафорические Ассоциативные Карты (МАК) активно используются для педагогической диагностики социальных установок подростков. Этот метод позволяет работать со всеми тремя компонентами установки (когнитивным, аффективным, конативным) по отношению к социально значимым объектам, таким как сетевая безопасность, сотрудничество, творчество, самоопределение и непрерывное образование. Какой важный нюанс здесь упускается? МАК требуют высокой квалификации специалиста для корректной интерпретации, что является ключевым для получения валидных результатов.

• Принцип работы: Подростку предлагается выбрать карту, которая ассоциируется у него с определенным социально значимым объектом. Затем, через серию вопросов, анализируется:
  • Когнитивный компонент: Какие мысли, идеи, знания вызывает выбранная карта относительно объекта? («Что ты видишь на этой карте? Что это для тебя значит в контексте сотрудничества?»)
  • Аффективный компонент: Какие чувства и эмоции ассоциируются с картой и объектом? («Какие чувства вызывает эта карта? Какие эмоции ты испытываешь, когда думаешь о самоопределении?»)
  • Конативный (поведенческий) компонент: Какие действия или поступки вызывает эта карта в контексте объекта? («Что ты готов сделать, исходя из того, что ты видишь и чувствуешь, в отношении сетевой безопасности?»)
• Двухэтапный алгоритм работы:
  1. Выбор и первичная ассоциация: Подросток выбирает карту, которая наиболее полно отражает его отношение к объекту, и формулирует первичные ассоциации.
  2. Глубокий анализ: С помощью направленных вопросов ведущий помогает подростку раскрыть когнитивный, аффективный и конативный компоненты установки, интерпретировать символику карты и ее связь с реальными поведенческими паттернами.

Преимущества МАК: Непрямой характер диагностики снижает сопротивление, позволяет обойти защитные механизмы, стимулирует творческое мышление и позволяет получить богатую качественную информацию, дополняющую количественные данные других методик. Это особенно ценно для работы с подростками, которые часто испытывают трудности с вербализацией своих чувств и установок. Из этого следует, что МАК эффективно дополняют количественные методы, предоставляя глубокое качественное понимание неосознаваемых аспектов установок.

В совокупности эти методики позволяют провести комплексное, многомерное исследование социальных установок и их влияния на межличностное взаимодействие старшеклассников, обеспечивая высокую степень надежности и валидности получаемых результатов.

Заключение и Выводы

Данное исследование углубило наше понимание сложного взаимодействия социальных уст��новок и межличностного поведения старшеклассников, предоставив комплексный анализ на теоретическом и эмпирическом уровнях. Полученные выводы имеют значительную практическую ценность для педагогики и психологии.

Ключевые теоретические выводы:

1. Мы провели строгое разграничение отечественной концепции «установки» Д. Н. Узнадзе (как неосознаваемой, глубинной готовности) и западного «аттитюда» (как структурированного, осознаваемого отношения к социальным объектам), что является критически важным для академической корректности. Концепция В. А. Ядова о диспозиционной регуляции позволила интегрировать эти подходы, представив аттитюд как один из уровней иерархической системы диспозиций.
2. Анализ современных структурно-функциональных моделей аттитюда подтвердил значимость трехкомпонентной модели и, что особенно важно, Теории запланированного поведения И. Айзена, которая успешно прогнозирует намеренное поведение через аттитюд к поведению, субъективные нормы и воспринимаемый поведенческий контроль.
3. Мы подчеркнули критическое значение моделей волевого (пост-интенционального) контроля (таких как HAPA и концепция имплементационных намерений), которые объясняют до 5-10% дополнительной дисперсии поведения, не учтенной в ТЗП. Эти модели закрывают «зазор» между намерением и реальным действием, демонстрируя, что для воплощения установки в поведение необходимы конкретные планы и стратегии совладания.

Ключевые эмпирические выводы:

1. Свежие эмпирические данные (2015-2025 гг.) убедительно подтверждают взаимосвязь социальных установок и социометрического статуса. Низкий социометрический статус тесно связан с психологическим дискомфортом и является значимым фактором риска буллинга и повышенной агрессии, что указывает на сложности в эффективном социальном взаимодействии.
2. Была подтверждена значимая роль личностных медиаторов: эмоциональная устойчивость (низкий нейротизм), открытость, эмпатия, экстраверсия и сознательность опосредуют связь просоциальных установок с высоким статусом. Воспринимаемый поведенческий контроль коррелирует с самоэффективностью, влияя на успешность реализации просоциальных намерений.
3. Анализ ценностных ориентаций показал, что у подростков, склонных к девиантному поведению, доминируют ценности Власти, Гедонизма и Самостоятельности по сравнению с приоритетами Конформизма и Безопасности у нормативной группы. Это демонстрирует, как глубинные ценностные установки формируют основу для асоциальных паттернов поведения.
4. Семейный контекст, в частности, недостаточный надзор со стороны родителей, оказался более значимым предиктором делинквентности, чем низкий социально-экономический статус, что подчеркивает решающую роль психосоциальной деформации семьи в формировании негативных установок.

Таким образом, данная работа подтверждает, что социальные установки являются мощным регулятором межличностного взаимодействия старшеклассников. Однако их влияние непрямое, а опосредовано сложной системой личностных характеристик, групповых норм и, что критично, способностью индивида к волевому контролю и планированию действий. Конечным результатом нашего исследования является комплексное понимание этих многогранных процессов, открывающее путь к целенаправленным и эффективным интервенциям.

Перспективы дальнейших исследований:
Полученные выводы открывают широкие перспективы для дальнейших исследований. В частности, актуальной задачей является разработка и апробация программ коррекции негативных социальных установок у подростков, которые будут учитывать не только когнитивный и аффективный компоненты, но и активно развивать волевой компонент – навыки планирования действий, преодоления препятствий и формирования имплементационных намерений. Такие программы могут быть направлены на повышение самоэффективности подростков, развитие эмпатии и эмоциональной регуляции, а также на формирование просоциальных ценностных ориентаций через активное обучение и моделирование поведения. Особое внимание следует уделить работе с семейным окружением и формированию поддерживающего психосоциального климата в образовательных учреждениях, что позволит создать условия для гармоничного развития социальных установок и успешной адаптации старшеклассников в современном обществе, предотвращая многие из описанных в работе проблем.

Список использованной литературы

1. Андреева, Г.М. Социальная психология. – М.: Аспект Пресс, 1996. – 340 с.
2. Асмолов, А.Г., Ковальчук, М.А. О соотношении понятия установки в общей и социальной психологии // Теоретические и методологические проблемы социальной психологии. – М.: 1977. – С. 30-45.
3. Базовые ценности россиян. Социальные установки. Жизненные стратегии. Символы. Мифы. – М.: Дом интеллектуальной книги (ДИК), 2003. – 448 с.
4. Белинская, Е., Тихомандрицкая, О.А. Социальная психология личности. – М.: Академия, 2009. – 304 с.
5. Бодалев, А.А. Личность в общении. – М.: Педагогика, 1983.
6. Божович, Л.И. Личность и ее формирование в детском возрасте. – М.: Просвещение, 1969. – 234 с.
7. Дэвис, Дж. Социальная установка // Американская социология. Перспективы. Проблемы. Методы. Пер. с англ. – М.: 1972. – С. 14-24.
8. Девяткина, А.А. Явление социальной установки в психологии XX века: монография. – Калининград.: 1999. – 309 с.
9. Коханов, Е.Ф. Генезис структур и моделей паблик рилейшнз // Менеджмент в России и за рубежом. – 1999. – № 6. – С. 30-40.
10. Крысько, В.Г. Основной вопрос социальной психологии // Вестник университета. Серия Социология и управление персоналом. – Государственный университет управления. – 2000. – № 1 (2) – С. 163.
11. Леонтьев, А.А. Психология общения. 3-е изд. – М.: Смысл, 1999. – С. 240-244.
12. Надираишвили, Л.А. Понятие установки в общей и социальной психологии. – Тбилиси.: 1974. – 284 с.
13. Парыгин, Б.Д. Основы социально-психологической теории. – М.: Мысль, 1971.
14. Почебут, Л.Г., Мейжис, И.А. Социальная психология. – СПб.: Питер, 2010. – 672 с.
15. Пугачев, В.П. Тесты, деловые игры, тренинги в управлении персоналом. – М.: Владос, 2003. – С. 156-157.
16. Райгородский, Д.Я. Практическая психодиагностика. Методики и тесты: Учебное пособие. – Самара.: БАХРАХ-М, 2007. – 668 с.
17. Рубинштейн, С.Л. Основы общей психологии. – СПб.: Питер, 2002. – 376 с.
18. Саморегуляция и прогнозирование социального поведения личности. – Л.: Наука, 1979. – 344 с.
19. Сеть как пространство социализации современного подростка // Консультативная психология и психотерапия, 2019.
20. Социальная установка. Википедия.
21. СОЦИАЛЬНЫЕ УСТАНОВКИ ПОДРОСТКА: ВОЗМОЖНОСТИ ЦИФРОВОЙ ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ДИАГНОСТИКИ // cyberleninka.ru.
22. Столяренко, Л.Д. Основы психологии. Практикум. – Ростов н/Д.: Феникс, 1999. – 576 с.
23. Теория запланированного поведения. Википедия.
24. ТЕОРИЯ УСТАНОВКИ Д. Н. УЗНАДЗЕ КАК СИСТЕМА ПОЗНАНИЯ… // cyberleninka.ru.
25. Узнадзе, Д.И. Экспериментальные основы исследования установки / Психологические исследования. – М.: Наука, 1966. – 229 с.
26. Фанталова, Е.Б. Об одном методическом подходе к исследованию мотивации и внутренних конфликтов // Психологический журнал. – 1992. – Т. 13. – № 1. – С. 107-117.
27. Шихирев, П.Н. Социальная установка как предмет социально-психологического исследования // Психологические проблемы социальной регуляции поведения. – М.: Наука, 1976. – 272 с.