Международное гуманитарное право в XXI веке: Глубокий анализ защиты жертв и правовых вызовов в условиях гибридных конфликтов и новых технологий

Введение: Актуальность, цели и задачи исследования

Международное гуманитарное право (МГП) представляет собой критически важный сегмент международного правопорядка, призванный регулировать самые трагические аспекты человеческого взаимодействия — вооруженные конфликты. В условиях, когда, по данным международных организаций за последнее десятилетие, масштабы и сложность конфликтов нарастают, а процент жертв среди гражданского населения остается недопустимо высоким, эффективность и соблюдение норм МГП становится вопросом экзистенциальной важности.

Актуальность исследования обусловлена не только перманентным характером вооруженных столкновений, но и качественной трансформацией их природы. Появление гибридных методов ведения войны, стремительное развитие автономных систем вооружения (АСО) и урбанизация конфликтов ставят под сомнение адекватность и применимость традиционных правовых конструкций, поэтому проблема снижения эффективности МГП в современных конфликтах требует глубокого академического и правового анализа.

Цель данной работы состоит в проведении исчерпывающего научного анализа роли и эффективности Международного гуманитарного права и других международно-правовых механизмов в обеспечении защиты жертв (гражданского населения, женщин, детей) и охраняемых объектов в условиях современных вооруженных конфликтов.

Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд задач:

1. Раскрыть основополагающее значение принципа различия и проанализировать ключевое правовое различие между международными и немеждународными вооруженными конфликтами (МВК и НМВК), влияющее на объем защиты.
2. Проанализировать специальные нормы Дополнительных протоколов 1977 года, обеспечивающие защиту особо уязвимых групп (женщины, дети).
3. Исследовать основные вызовы, которые ставят под угрозу эффективное применение МГП в XXI веке (кибервойна, АСО, гибридные конфликты).
4. Оценить роль Международного уголовного суда (МУС) и принципа комплементарности в привлечении к ответственности за нарушения МГП.

Структура работы направлена на последовательное изучение теории, норм, правоприменительной практики и современных вызовов, представляя собой комплексное академическое исследование в области Международного гуманитарного права.

Основополагающие принципы МГП и ключевые различия в правовом статусе конфликтов

Принцип различия: Правовой статус комбатантов и защищаемых лиц

Международное гуманитарное право, известное также как право войны или право вооруженных конфликтов, является совокупностью правовых норм, которые по гуманитарным соображениям стремятся ограничить последствия вооруженных конфликтов. Его краеугольным камнем является принцип проведения различия.

Этот принцип — не просто моральное требование, а императивная норма, закрепленная в Статье 48 Дополнительного протокола I (ДП I) к Женевским конвенциям: стороны конфликта обязаны «проводить различие между гражданским населением и комбатантами, а также между гражданскими объектами и военными объектами и соответственно направлять свои действия только против военных объектов». Это фундаментальное требование лежит в основе всей системы защиты жертв, поскольку только оно позволяет гуманизировать ведение войны, исключив из зоны поражения тех, кто не участвует в конфликте.

В контексте МГП ключевое значение имеют два понятия:

1. Комбатанты: Это лица, которым, согласно МГП, разрешено применять силу в ситуации вооруженного конфликта. Комбатанты являются законной военной целью. Однако, если комбатант попадает во власть противной стороны в условиях международного вооруженного конфликта (МВК), он приобретает особый правовой статус — военнопленного (Женевская конвенция III, Дополнительный протокол I, ст. 44.1). Этот статус гарантирует немедленную защиту от судебного преследования за участие в боевых действиях, а также достойные условия содержания.
2. Защищаемые лица (гражданское население): Все лица, которые не принимают непосредственного участия или прекратили принимать участие в боевых действиях. Они не могут быть объектом нападения. Нарушение принципа различия, выражающееся в преднамеренном нападении на гражданское население или гражданские объекты, квалифицируется как военное преступление (Римский статут).

Таким образом, принцип различия определяет, кто может быть объектом нападения, а кто подлежит безусловной защите, тем самым минимизируя страдания гражданского населения.

Юридическая асимметрия: Разграничение международных и немеждународных вооруженных конфликтов (МВК и НМВК)

Объем защиты, предоставляемый жертвам, напрямую зависит от юридической классификации вооруженного конфликта. МГП проводит четкое различие между МВК и НМВК, что влечет за собой кардинальную правовую асимметрию.

1. Международные Вооруженные Конфликты (МВК):
МВК определяются как конфликты между двумя или несколькими Высокими Договаривающимися Сторонами (государствами) (Общая статья 2 Женевских конвенций 1949 г.). К ним применяется полный корпус МГП: все четыре Женевские конвенции, Дополнительный протокол I, а также обширное обычное международное право. В МВК комбатанты имеют право на статус военнопленного.

2. Немеждународные Вооруженные Конфликты (НМВК):
НМВК — это конфликты, происходящие на территории одного государства между его вооруженными силами и антиправительственными вооруженными силами или другими организованными вооруженными группами. Они регулируются Общей статьей 3 Женевских конвенций 1949 года и Дополнительным протоколом II (ДП II) 1977 года.

Правовая асимметрия НМВК

Ключевое различие между двумя типами конфликтов — это структурная и юридическая асимметрия НМВК, которая прямо влияет на права захваченных лиц:

• Отсутствие статуса военнопленного: В отличие от МВК, в НМВК гуманитарное право не признает статус комбатанта для членов негосударственных вооруженных групп, а следовательно, и не предоставляет им статус военнопленного. Это означает, что захваченные участники НМВК могут быть привлечены к уголовной ответственности по внутреннему законодательству государства за участие в боевых действиях, мятеж или терроризм.
• Гарантии, несмотря на отсутствие статуса: Тем не менее, захваченные лица пользуются как минимум основными правами и гарантиями, указанными в Общей статье 3 и Статье 4 Дополнительного протокола II, которые включают запрет на посягательство на жизнь и физическую неприкосновенность, пытки, а также право на справедливое судебное разбирательство.

Порог применимости ДП II

Дополнительный протокол II, который предлагает более детальную защиту жертв в НМВК, имеет высокий порог применимости. Он применяется только к тем конфликтам, где антиправительственные группы:

1. Осуществляют непрерывные и согласованные военные действия.
2. Имеют такой территориальный контроль, который позволяет им применять Протокол.

Критически важно, что ДП II (Статья 1, п. 2) прямо исключает из сферы своего применения «случаи нарушения внутреннего порядка и возникновения обстановки внутренней напряженности, таким, как беспорядки, отдельные и спорадические акты насилия». Этот юридический барьер часто становится камнем преткновения: стороны конфликта могут намеренно занижать классификацию ситуации, чтобы избежать применения более строгих норм ДП II, тем самым снижая уровень защиты для жертв, именно поэтому государства, ведущие внутренние конфликты, часто стремятся квалифицировать их не как НМВК, а как простую «внутреннюю напряженность».

Критерий	Международный Вооруженный Конфликт (МВК)	Немеждународный Вооруженный Конфликт (НМВК)
Субъекты	Государство против Государства (Высокие Договаривающиеся Стороны)	Государство против Негосударственной вооруженной группы
Нормативная база	4 Женевские конвенции, ДП I, Обычное МГП	Общая статья 3, ДП II, Обычное МГП, Право прав человека
Статус военнопленного	Предоставляется комбатантам (ЖК III)	Не предоставляется; лица подлежат внутреннему уголовному праву
Порог применимости	Конфликт между государствами	Высокий: организованность группы, территориальный контроль, согласованность действий

Специальная защита уязвимых групп и охраняемых объектов согласно Дополнительным протоколам 1977 года

Дополнительные протоколы I и II (1977 г.) стали важнейшим этапом в эволюции МГП, существенно расширив и детализировав защиту, предоставляемую гражданскому населению, особенно его наиболее уязвимым категориям.

Расширенная защита детей и запрет на вербовку в вооруженные группы

Дети в условиях вооруженного конфликта являются наиболее уязвимыми жертвами. МГП обеспечивает им двойную защиту: общую защиту как гражданским лицам и специальную защиту, направленную на учет их физической и психологической незрелости.

Специальная защита закреплена в Женевских конвенциях и Дополнительных протоколах:

• Запрет на вербовку: Дополнительный протокол II (ДП II) в Статье 4, пункте 3, прямо устанавливает, что дети, не достигшие пятнадцатилетнего возраста, не подлежат вербовке в вооруженные силы или группы, и им не разрешается принимать непосредственное участие в военных действиях.
• Сохранение защиты: Даже если ребенок, не достигший 15 лет, принимает непосредственное участие в военных действиях вопреки этому запрету (что является военным преступлением со стороны вербующих), он не лишается своего статуса защищаемого лица. ДП I и ДП II обеспечивают, что в случае попадания в плен такой ребенок должен по-прежнему пользоваться особой защитой. Это подчеркивает приоритет гуманитарного аспекта над наказанием.

Также МГП требует, чтобы в случае задержания, дети содержались отдельно от взрослых и пользовались дополнительными гарантиями, включая помощь в воссоединении с семьями. Несоблюдение этого требования, в свою очередь, может привести к тяжелым психологическим травмам и стигматизации, что требует от государств тщательного выполнения норм по раздельному содержанию.

Приоритет защиты женщин и запрет на акты надругательства над человеческим достоинством

Международное гуманитарное право признает особую уязвимость женщин в условиях конфликта, которые часто становятся жертвами сексуального насилия, дискриминации и гендерно-обусловленных преступлений. Нормы ДП I и ДП II направлены на предотвращение этих нарушений:

1. Приоритет в случае лишения свободы (МВК): Статья 76, пункт 2 Дополнительного протокола I вводит важнейшее процессуальное правило. Она предусматривает, что дела **беременных женщин и матерей малолетних детей,** от которых такие дети зависят, которые подвергаются аресту, задержанию или интернированию по причинам, связанным с МВК, должны рассматриваться в приоритетном порядке. Эта норма призвана минимизировать время разлуки матери и ребенка и обеспечить гуманное обращение.
2. Запрет сексуального насилия (НМВК): Статья 4 Дополнительного протокола II устанавливает основные гарантии для лиц, не принимающих участия в военных действиях, прямо запрещая акты надругательства над человеческим достоинством, в частности **унизительное и оскорбительное обращение, изнасилование, принуждение к проституции или непристойное посягательство в любой форме**. Эти акты, согласно Римскому статуту, могут быть квалифицированы как военные преступления или преступления против человечности.

Таким образом, Дополнительные протоколы 1977 года не просто повторяют общие нормы, но вводят конкретные, обязывающие положения, призванные обеспечить повышенный уровень защиты для наиболее уязвимых групп населения в условиях вооруженных конфликтов, как международных, так и немеждународных.

Современные вызовы эффективности МГП: Новые технологии и гибридные конфликты

В XXI веке способность МГП эффективно защищать жертв конфликтов сталкивается с беспрецедентными технологическими и стратегическими вызовами.

Правовые проблемы применения автономных систем оружия (АСО) и необходимость сохранения «значимого человеческого контроля»

Использование новейших технологий — беспилотных летательных аппаратов (дронов), кибероружия и, в особенности, автономных систем оружия (АСО) — ставит под сомнение применимость ключевых принципов МГП.

Автономные системы оружия (АСО), или «роботы-убийцы», способны самостоятельно выбирать и поражать цели, не требуя непосредственного вмешательства оператора. Это создает фундаментальную юридическую проблему: как такая система может соблюдать принципы различия и соразмерности?

1. Принцип различия: Для соблюдения принципа различия командиры и операторы должны оценивать намерения и поведение цели в динамично меняющейся обстановке, чтобы определить, является ли она законным военным объектом (например, сбросил ли солдат оружие, сдается ли он). Искусственный интеллект, управляющий АСО, в настоящий момент не способен адекватно оценить сложный контекст боевых действий или гуманитарный статус цели с той же степенью достоверности, что и человек.
2. Принцип соразмерности: Этот принцип требует, чтобы ожидаемое военное преимущество от нападения не было чрезмерным по сравнению с ожидаемым случайным ущербом для гражданского населения. Расчет соразмерности — это сложное этическое и правовое суждение, которое требует значимого человеческого контроля (meaningful human control).

Если решение о нанесении удара полностью делегировано машине, это может привести к невозможности привлечения к ответственности за военные преступления (проблема подотчетности), а также к неизбежному увеличению жертв среди гражданского населения из-за неспособности машины принимать адекватные гуманитарные решения. Следовательно, для сохранения эффективности МГП необходима разработка новых договоров или четкое толкование существующих норм, устанавливающих минимальный порог человеческого вмешательства в процесс принятия решений АСО. Разве делегирование жизни и смерти алгоритмам не является фундаментальным шагом назад для всего гуманитарного права?

Гибридные методы войны и сложности классификации конфликтов

Термин «гибридный конфликт» описывает стратегию, которая сознательно размывает границы между войной и миром, используя стратегическую координацию военных и широкий спектр невоенных средств. К ним относятся информационные атаки, экономическое давление, кибервоздействие, а также использование нерегулярных вооруженных формирований, действующих без четкой идентификации.

Гибридные конфликты создают серьезные трудности для МГП:

• Проблема классификации: Когда государство использует прокси-силы, действует через киберпространство или применяет экономическое принуждение, становится чрезвычайно сложно классифицировать ситуацию: является ли это МВК, НМВК, или вообще не подпадает под определение вооруженного конфликта (например, квалифицируется как «внутренняя напряженность»)? Эта неясность прямо влияет на то, какой объем защиты (ДП I или ДП II) должен применяться к жертвам.
• Соблюдение принципа различия: В гибридных конфликтах, особенно с участием нерегулярных формирований или гражданских лиц, осуществляющих кибератаки, становится крайне сложно определить статус комбатанта и отличить его от гражданского лица. Это размывание границ повышает риск случайного ущерба гражданскому населению.
• Урбанизация конфликтов: Большинство современных конфликтов ведутся в густонаселенных городских районах. В таких условиях, даже при соблюдении принципа соразмерности, риск для гражданских лиц и гражданских объектов (школ, больниц, культурных ценностей) резко возрастает.

Таким образом, основная трудность в XXI веке заключается не столько в отсутствии адекватных норм, сколько в необходимости более строгого соблюдения существующих правил МГП в условиях, когда сами стороны конфликта заинтересованы в их обходе через нетрадиционные методы ведения войны.

Механизмы привлечения к ответственности: Роль Международного уголовного суда и принцип комплементарности

Эффективность МГП определяется не только качеством норм, но и способностью международного сообщества обеспечивать их соблюдение через механизмы привлечения к ответственности за нарушения, известные как военные преступления.

Система международного уголовного правосудия: ad hoc трибуналы и постоянный МУС

После Второй мировой войны и особенно после конфликтов 1990-х годов (Югославия, Руанда) сформировалась система международного уголовного правосудия, состоящая из двух ключевых компонентов:

1. Специальные (ad hoc) трибуналы: Учреждались Советом Безопасности ООН для расследования преступлений, совершенных в конкретном конфликте (например, Международный уголовный трибунал по бывшей Югославии, МУТР). Их роль состояла в установлении прецедентов и демонстрации неотвратимости наказания.
2. Международный уголовный суд (МУС): Созданный Римским статутом (1998 г.), МУС является первым постоянным международным уголовным органом. МУС обладает юрисдикцией в отношении лиц, виновных в наиболее серьезных международных преступлениях: геноциде, преступлениях против человечности и военных преступлениях (серьезные нарушения Женевских конвенций и законов/обычаев войны).

По состоянию на 1 апреля 2024 года, участниками Римского статута Международного уголовного суда являются 124 государства, что подчеркивает его легитимность, хотя и ограничивает его универсальность. МУС играет критически важную роль в правоприменении, обеспечивая судебное преследование отдельных лиц, независимо от их официального статуса (включая глав государств или высокопоставленных военных).

Анализ практической эффективности МУС и реализация принципа комплементарности (ст. 17 Римского статута)

Практическая эффективность МУС часто подвергается критике из-за длительности процессов, ограниченного бюджета и, главное, из-за принципа комплементарности.

Принцип комплементарности является ключевым для МУС и закреплен в Статье 17 Римского статута. Он означает, что государства несут основную ответственность за расследование и судебное преследование преступлений, а МУС действует лишь в случае нежелания или неспособности национальных судов выполнить свои обязанности.

Критерий	Роль национальных систем правосудия	Роль Международного уголовного суда (МУС)
Принцип	Основная ответственность (первичность)	Вспомогательная, комплементарная (вторичность)
Цель	Привлечение к ответственности в рамках национального суверенитета	Действие только при «нежелании/неспособности» государства-участника

Критический анализ комплементарности:

С одной стороны, принцип комплементарности является сильным катализатором: он стимулирует государства-участники (особенно те, где существуют риски конфликтов) к принятию и применению национальных законов против военных преступлений, чтобы не допустить вмешательства МУС. С другой стороны, этот принцип может стать препятствием, когда государство, не желающее преследовать своих граждан, имитирует национальное расследование, формально лишая МУС возможности взять дело к рассмотрению. Кроме того, серьезной проблемой остается отсутствие юрисдикции МУС в отношении граждан государств, не подписавших Римский статут, что ограничивает его универсальность и подрывает принцип равенства перед законом.

Для повышения эффективности защиты жертв вооруженных конфликтов необходимо не только усиление международного сотрудничества в сфере правосудия и поддержка деятельности МУС, но и критическое реформирование его оперативных механизмов, а также, что наиболее важно, усиление национальных систем правосудия для реальной реализации принципа комплементарности.

Заключение и перспективы развития МГП

Проведенный анализ подтверждает, что Международное гуманитарное право остается жизненно важным и фундаментальным инструментом защиты жертв вооруженных конфликтов, несмотря на его очевидные сложности и современные вызовы. Чтобы МГП сохраняло свою актуальность, оно должно динамично реагировать на трансформацию военной среды.

Основные выводы исследования:

1. Фундаментальная роль принципа различия: Краеугольный принцип различия (Статья 48 ДП I) является основой МГП, однако его соблюдение критически затруднено в условиях гибридных войн и урбанизации конфликтов, требуя от сторон конфликта максимальной осторожности и технологической адаптации.
2. Правовая асимметрия НМВК: Ключевое правовое различие между МВК и НМВК, связанное с отсутствием статуса военнопленного в последних и высоким порогом применимости ДП II (Статья 1, п. 2), создает правовую асимметрию, которая может быть использована для снижения объема защиты жертв.
3. Специальная защита уязвимых групп: Дополнительные протоколы 1977 года значительно укрепили защиту уязвимых групп, введя конкретные нормы для детей (запрет вербовки до 15 лет) и женщин (приоритетное рассмотрение дел о задержании, Статья 76 ДП I), что является важным достижением в гуманитарной сфере.
4. Вызовы новых технологий: Использование автономных систем оружия (АСО) представляет собой серьезнейшую проблему для МГП, поскольку ставит под угрозу соблюдение принципов различия и соразмерности без сохранения «значимого человеческого контроля» (meaningful human control).
5. МУС и комплементарность: Международный уголовный суд выполняет роль ключевого механизма ответственности и катализатора, но его практическая эффективность ограничена принципом комплементарности (Статья 17 Римского статута) и отсутствием универсальной юрисдикции.

Перспективы развития МГП и рекомендации:

Для повышения эффективности защиты жертв вооруженных конфликтов в будущем необходимы следующие шаги:

• Адаптация к технологиям: Международное сообщество должно срочно разработать новые правовые рамки или дать четкое толкование существующих норм, касающихся кибервойны и автономных систем вооружения, с акцентом на требование сохранения человеческого контроля над смертоносными решениями.
• Усиление национального правосудия: Необходимо целенаправленное международное содействие государствам в разработке и эффективном применении национальных законов, криминализирующих военные преступления, чтобы принцип комплементарности МУС работал как эффективный стимул, а не как лазейка для ухода от ответственности.
• Универсализация и соблюдение ДП II: Необходимо стремиться к максимальной универсализации Дополнительного протокола II и к более строгому толкованию его положений в пользу расширения защиты жертв в условиях немеждународных вооруженных конфликтов, которые доминируют в современном ландшафте конфликтов.

МГП, будучи правом, рожденным из необходимости, должно постоянно адаптироваться к жестокой реальности войны, чтобы обеспечить минимальный уровень человечности в самых бесчеловечных обстоятельствах.

Список использованной литературы

1. Доклад Группы по операциям Организации Объединенных Наций в пользу мира. 17 августа 2000 г.
2. Здравомыслов А.Г. Социология конфликта. М., 1994.
3. Козер Л. Основы конфликтологии. Санкт-Петербург, 1999.
4. Коппитерc Б. Предисловие. Этнические и региональные конфликты в Евразии. М., 1997. С. 3–14.
5. Кофи А. Предотвращение войн и бедствий: глобальный вызов растущих масштабов: Годовой доклад о работе ООН за 1999 год. Нью-Йорк, 1999.
6. Лебедева М.М. Мирный и вооруженный пути развития современных конфликтов: Сравнительный анализ. М., 1999.
7. Лебедева М.М. Самоопределение регионов. Взгляд из Претории // Международная жизнь. 1994. №11. С. 84–88.
8. Лысенко В. Н. Региональные конфликты в странах СНГ: опыт урегулирования // Полис. 1998. №2. С. 147–157.
9. Политические конфликты: основания, типология, динамика / под ред. А.В. Глуховой. М., 2000. С. 4.
10. Путилин Б. Г. Использование вооруженных сил США для подавления национально-освободительных восстаний в городах (на примере Доминиканской Республики). М., 1973.
11. Солленберг М., Валленштейн П. Крупные вооруженные конфликты // Ежегодник СИПРИ 1996. М., 1997.
12. Соловьев А.И. Политология: политическая теория, политические технологии. М., 2000.
13. Фельдман Д.М. Политологи конфликта. М., 1997.
14. Шепова Н. Миротворчество как способ предотвращения и урегулирования современных вооруженных конфликтов // Отечественные записки. 2005. №5.
15. BIoomfield L., Moulton A. Managing International Conflicts: From Theory To Policy. N.Y., 1997.
16. Enhancement of African Peacekeeping Capacity. Report of the Secretary-General, 30 November 2004. Doc. A/59/591.
17. Mittchell Ch. R. The Structure of International Conflict. N.Y., 1981.
18. O’Prey K. Keeping the Peace in the Borderlands of Russia. Occasional Paper No 23 // Handbook on UN Peace Operations. Washington, 1995.
19. Rapoport A. Conflict in Man Made Environment. Baltimore, 1974. P. 70.
20. Touva S. The Superpowers as Mediators // Mediation in International Relations: Multiple Approaches to Conflict Management. N.Y., 1992. P. 232–248.
21. Международное гуманитарное право — защита жертв вооруженных конфликтов [Электронный ресурс]. URL: xn—-7sbg2cbabeefmm.xn--p1ai
22. Как международное право защищает права комбатантов? [Электронный ресурс]. URL: ya.ru
23. Международное гуманитарное право: Дополнительные протоколы 1977 года [Электронный ресурс]. URL: redcrescent.kz
24. Немеждународный вооруженный конфликт [Электронный ресурс] // Словарь гуманитарного права. URL: slovar-gumanitarnogo-prava.org
25. Международное гуманитарное право и вызовы современных вооруженных конфликтов [Электронный ресурс]. URL: icrc.org
26. Комбатант [Электронный ресурс] // Словарь гуманитарного права. URL: slovar-gumanitarnogo-prava.org
27. Уголовное преследование за нарушения МГП [Электронный ресурс]. URL: icrc.org
28. Международное гуманитарное право и вызовы современных вооруженных конфликтов [Электронный ресурс] // Cyberleninka. URL: cyberleninka.ru
29. Лица, пользующиеся защитой [Электронный ресурс]. URL: icrc.org
30. Деятельность международного уголовного суда и трибуналов ad hoc — новый этап в развитии международного гуманитарного права [Электронный ресурс] // Cyberleninka. URL: cyberleninka.ru
31. Counter-Terrorism Module 6 Key Issues: Classification of Persons [Электронный ресурс]. URL: unodc.org
32. Counter-Terrorism Module 6 Key Issues: Categorization of Armed Conflict [Электронный ресурс]. URL: unodc.org
33. Правовая защита детей во время вооруженного конфликта [Электронный ресурс]. URL: icrc.org
34. Как определяется в международном гуманитарном праве термин «вооруженный конфликт»? [Электронный ресурс]. URL: icrc.org
35. Участники военных действий. Понятие комбатанта [Электронный ресурс]. URL: interlaw.by
36. РОЛЬ МЕЖДУНАРОДНОГО УГОЛОВНОГО СУДА В ПРЕДОТВРАЩЕНИИ МАССОВОГО НАСИЛИЯ И ОБЕСПЕЧЕНИИ ПРАВОВОЙ ЗАЩИТЫ [Электронный ресурс]. URL: doi.org
37. Международный уголовный суд [Электронный ресурс]. URL: hrw.org
38. Роль Статута Международного уголовного суда в механизме имплементации норм МГП [Электронный ресурс]. URL: mjil.ru
39. Дополнительный протокол II к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающийся защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера (Протокол II) от 8 июня 1977 г. / Статья 4. Основные гарантии [Электронный ресурс]. URL: garant.ru
40. К Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, касающийся защиты жертв международных вооруженных конфликтов (Протокол I) [Электронный ресурс]. URL: lex.uz
41. МЕЖДУНАРОДНОЕ ГУМАНИТАРНОЕ ПРАВО И КОНФЛИКТЫ: ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ И СОВРЕМЕННЫЕ ВЫЗОВЫ [Электронный ресурс]. URL: consultant.net.ua
42. ГИБРИДНЫЕ ВОЙНЫ: НОВЫЕ ВЫЗОВЫ XXI ВЕКА [Электронный ресурс] // Cyberleninka. URL: cyberleninka.ru
43. Гибридные методы войны: современные реалии и перспективы [Электронный ресурс]. URL: usubaliev-institute.org
44. Гибридные войны: современные вызовы и перспективы [Электронный ресурс]. URL: rudn.ru