Языковые маркеры нарушения коммуникации в драматургии Ф.К. Крёца: лингвистический анализ

В постоянно усложняющемся мире, где обмен информацией является стержнем социального взаимодействия, коммуникативные сбои становятся не просто досадными недоразумениями, но и предметом пристального научного интереса. Они пронизывают все сферы человеческой деятельности, от повседневного бытового общения до сложнейших дипломатических переговоров, и, безусловно, находят свое яркое отражение в искусстве. В современной лингвистике изучение феномена нарушения коммуникации — или, как его еще называют, коммуникативной неудачи — занимает одно из центральных мест, поскольку позволяет глубже понять механизмы функционирования языка, роль человека в речевом акте и влияние социокультурных факторов на процесс общения.

Представляемая курсовая работа ставит своей целью не просто теоретическое осмысление коммуникативных сбоев, но и их детальный эмпирический анализ на материале драматургии Франца Ксавера Крёца. Этот выдающийся немецкий режиссер, писатель и драматург, чья творческая деятельность началась в конце 1960-х годов, стал известен благодаря своим пьесам, глубоко погруженным в жизнь «маленьких», униженных и эксплуатируемых людей. Его произведения, часто разворачивающиеся в атмосфере отчуждения и невысказанных страданий, предоставляют уникальный материал для изучения того, как язык может как служить средством связи, так и становиться барьером, сигнализирующим о глубоких социальных и психологических проблемах.

Целью данной работы является систематизированное исследование языковых маркеров нарушения коммуникации, представленных в пьесах Ф.К. Крёца. Для достижения этой цели были поставлены следующие задачи:

• Определить теоретические основы коммуникации и коммуникативных сбоев с позиций современной лингвистики.
• Разработать классификацию языковых маркеров, сигнализирующих о коммуникативных неудачах.
• Охарактеризовать драматургию Ф.К. Крёца как специфический материал для лингвистического анализа.
• Провести эмпирический анализ лексических, грамматических, дискурсивных и невербальных маркеров нарушения коммуникации в избранных пьесах Крёца.
• Оценить художественное и прагматическое значение использования этих маркеров для раскрытия авторской идеи и характеристики персонажей.

Структура работы включает в себя теоретические разделы, посвященные понятиям коммуникации и коммуникативных неудач, классификации языковых маркеров, а также аналитические главы, в которых представлен лингвистический анализ произведений Ф.К. Крёца. В заключении будут подведены основные итоги исследования и намечены перспективы дальнейшего изучения данной проблематики.

Теоретические основы коммуникации и коммуникативных сбоев

Начать глубокое погружение в мир языковых маркеров нарушения коммуникации невозможно без прочного фундамента, заложенного в теоретических основах самого понятия «коммуникация» и его антипода — «коммуникативных сбоев». Это путешествие от базовых определений до сложных моделей позволит нам лучше понять, почему и как язык, призванный соединять, иногда становится источником разобщения.

Понятие коммуникации в лингвистике

Что же такое коммуникация? Если обратиться к истокам, то само слово «communicatio» пришло к нам из латыни и означает «передача», «сообщение». В языкознании это понятие обретает особую глубину и многогранность. На базовом уровне, коммуникация — это целенаправленная передача некоторого содержания с помощью языковых форм от одного участника ситуации общения другому. Однако ее сущность гораздо шире, охватывая взаимодействие семиотических, то есть знаковых, систем, и что из этого следует? Изменения в одной системе неизбежно влекут за собой регулярные изменения в другой, создавая динамичную ткань обмена информацией и подтверждая комплексный характер человеческого взаимодействия.

Одной из самых влиятельных лингвистических моделей коммуникации, или речевого события, является схема Романа Осиповича Якобсона. Он выделил шесть ключевых компонентов, каждый из которых играет свою уникальную роль в процессе обмена сообщениями:

1. Говорящий (Адресант): Инициатор сообщения, субъект, который кодирует информацию.
2. Адресат: Получатель сообщения, тот, кто декодирует информацию.
3. Речевое сообщение: Сама передаваемая информация, ее содержание и форма.
4. Код (Язык): Система языковых знаков и правил их использования, общепринятая для адресанта и адресата. Это тот самый «ключ», который позволяет расшифровать сообщение.
5. Контекст: Внешние обстоятельства, ситуация, в которой происходит общение. Он влияет на интерпретацию сообщения.
6. Контакт: Канал связи, физический и психологический, обеспечивающий передачу сообщения между адресантом и адресатом.

Компонент	Описание	Примеры
Адресант	Тот, кто создает и отправляет сообщение.	Писатель, оратор, говорящий.
Адресат	Тот, кто получает и интерпретирует сообщение.	Читатель, слушатель, зритель.
Сообщение	Содержание, которое передается.	Речь, текст, изображение.
Код	Общая система знаков и правил, используемая для кодирования/декодирования.	Русский язык, жесты, азбука Морзе.
Контекст	Обстановка, ситуация, в которой происходит коммуникация.	Официальное собрание, дружеская беседа, театральная сцена.
Контакт	Канал связи и психологическая готовность к общению.	Прямая речь, телефонный разговор, электронная почта.

В языкознании также принято различать непосредственное и опосредованное коммуникативное взаимодействие. Непосредственное общение происходит в одном месте и в одно время, когда участники находятся в прямом контакте. Примером может служить живой диалог. Опосредованная коммуникация, напротив, предполагает разделение участников в пространстве и/или времени, как, например, при обмене письмами или чтении книги.

Таким образом, коммуникация — это не просто обмен словами, а сложное, многоуровневое взаимодействие, представляющее собой специфическую форму человеческой деятельности, направленную на передачу опыта, обмен идеями и информацией. Языковой код, выступая системообразующим элементом, определяет коммуникативно-прагматическую функцию текста, формируя рамки, внутри которых происходит весь процесс.

Модели и причины коммуникативных неудач (КН)

Переходя от идеальной модели коммуникации, мы не можем игнорировать ее обратную сторону — коммуникативные неудачи (КН). Этот феномен является одной из наиболее актуальных проблем современной коммуникативной лингвистики, а интерес к нему значительно возрос в конце XX и начале XXI веков. Неслучайно в научной литературе для обозначения этого явления используются разнообразные термины, отражающие его многогранность: «отступление от нормы», «отклонение», «аномалия», «вербальный конфликт», «речевой конфликт», «рассогласование реплик», «коммуникативные помехи». Такое разнообразие терминологии подчеркивает сложность и многомерность изучаемого явления.

Актуальность изучения КН обусловлена не только теоретическим интересом, но и динамикой развития самого языка. Экономические изменения, порождающие неологизацию лексики, переименования, территориальная дифференциация литературной разговорной речи, усиление манипулятивной функции языка и расширение сферы функционирования сниженной лексики — все это создает новые вызовы для эффективного общения и, как следствие, новые сценарии коммуникативных неудач.

Истоки проблемы КН можно найти уже в античной философии. Сам Аристотель, говоря о «неправильностях речи», указывал на их связь с «логическими неправильностями». В более поздние времена, например, А.М. Пешковский отмечал повсеместность коммуникативных неудач в процессе общения, подчеркивая, что «затрудненное понимание есть необходимый спутник литературно-культурного говорения».

Что же понимается под коммуникативной неудачей? В самом общем смысле, это сбой в общении, при котором определенные речевые произведения не выполняют своего предназначения, или их элементы как инструкции по преобразованию окружения не реализуются. Более точно, КН можно определить как полное или частичное непонимание высказывания участником коммуникации, а также неосуществление или неполное осуществление коммуникативного намерения говорящего или пишущего. Е.В. Падучева определяет «коммуникативный сбой» как возникновение в высказывании «иного смысла», не предполагавшегося субъектом речи, когда элементы речевых произведений не выполняют своего предназначения из-за их непонимания, игнорирования или ложного истолкования.

Причины коммуникативных неудач весьма разнообразны и могут быть разделены на несколько категорий:

1. Лингвистические причины:
   • Природа языковых единиц: Метафоричность или многозначность слова часто становится камнем преткновения. Например, слово «ключ» может означать инструмент для открывания замка, источник воды или нотный знак. Без контекста возникает двусмысленность, что требует от участников общения дополнительных усилий по уточнению смысла.
   • Недостаточная вербальная репрезентация: Эллипсис (пропуск очевидных членов предложения), дейктические (указательные слова, «этот», «там») и анафорические (слова, отсылающие к ранее упомянутому) выражения могут приводить к смысловой неполноте, если контекст или общие знания недостаточно ясны для адресата.
   • Использование косвенных речевых актов: Когда форма высказывания не соответствует его истинному намерению (например, «Не могли бы вы закрыть окно?» вместо прямого требования), это может быть неправильно истолковано, что требует от адресата особого внимания к контексту и интонации.
2. Прагматические факторы: Эти факторы связаны с тем, как язык используется в конкретной ситуации общения и как интерпретируются намерения говорящего.
   • Различия в картинах мира: Культурные, национальные или индивидуальные особенности восприятия мира, несовпадение оценок явлений действительности могут приводить к фундаментальному непониманию.
   • Различия в коммуникативной компетенции: Уровень владения языком, знание правил общения, а также способность правильно интерпретировать невербальные сигналы.
   • Социально-психологические факторы: Пол, возраст, личностные особенности, настроение, эмоциональное состояние, а также социальное «неравноправие» могут существенно влиять на восприятие и интерпретацию сообщения.
   • Когнитивно-вербальные механизмы построения текстов: Различия в логике мышления, способах аргументации.
   • Различия в фоновых знаниях коммуникантов: Отсутствие общих знаний, пресуппозиций.
   • Неправильное понимание речевой интенции: Адресат неверно истолковывает истинное коммуникативное намерение говорящего. Например, вопрос «Зачем?» может быть не только запросом информации, но и упреком.
   • Прагматическая некорректность высказывания: Неуместное или неэтичное высказывание.
   • Прагматическая многозначность: Высказывания с оценочным компонентом (например, вопрос-оскорбление) или утверждения (сообщение-упрек) могут иметь двойное дно.
   • Неадекватная интерпретация иллокутивной силы: Адресат не понимает, что именно говорящий хотел совершить своим высказыванием (обещание, угроза, просьба).
3. Экстралингвистические факторы: Это внешние условия, не связанные напрямую с языком, но оказывающие существенное влияние на процесс коммуникации.
   • Чуждая коммуникативная среда: Неблагоприятные внешние обстоятельства (шум, дискомфорт), плохое знакомство собеседников, присутствие третьих лиц, мешающих общению.
   • Дистантность участников общения: Большое расстояние, использование опосредованной коммуникации (телефон, письмо) с возможными искажениями.
   • Особенности развития речевой ситуации: Состояние и настроение коммуникантов, их физическое самочувствие.
   • Нарушение принятых норм поведения и этики: Неучет традиций, неудачный выбор места или времени.
   • Неизвестный содержательный контекст: Отсутствие у одного из участников информации, необходимой для понимания.
   • Многословие или, наоборот, недостаточный учет обстоятельств/невнимательность.
   • Семантические помехи: Различия в речевом поведении представителей разных культур.

С.И. Виноградов в своих исследованиях выделяет такие неблагоприятные факторы, ведущие к коммуникативной неудаче, как чуждая коммуникативная среда, ритуализация живого речевого общения, нарушение правил кооперации, солидарности, релевантности, а также неоправданные коммуникативные ожидания слушателя. Эти ожидания могут быть связаны с различиями в менталитете поколений (например, ожидания старших руководителей и молодых сотрудников), с установкой «должен» и ориентацией на внешние ожидания, а также с несовпадением или непроявленностью ожиданий в отношениях. Теория нарушения ожиданий (Джуди К. Бургун) изначально фокусировалась на личном пространстве, но ее принципы применимы и к более широкому спектру социальных норм, когда непредвиденные нарушения формируют реакцию людей.

Важно отметить, что коммуникативная неудача не всегда однозначна. Иногда она может быть трудно отличима от неожиданно-творческого использования речи, что проявляется, например, в абсурдном юморе или «чеховском» сценическом диалоге, где намеренное нарушение речевой нормы служит художественной цели.

Теория речевых актов и дискурса как основа для анализа

Для глубокого лингвистического анализа коммуникативных сбоев необходима прочная теоретическая база, и здесь на помощь приходят такие фундаментальные концепции, как теория речевых актов и теория дискурса. Эти подходы позволяют не просто констатировать факт неудачи, но и разобраться в ее внутренних механизмах, понять, на каком этапе и почему произошел сбой.

В центре прагмалингвистики лежит теория речевых актов (ТРА), разработанная выдающимися философами языка Дж. Остином и Дж. Сёрлем. Речевой акт, согласно их концепции, — это целенаправленное речевое действие, совершаемое в соответствии с принципами и правилами речевого поведения, принятыми в данном обществе. Он представляет собой не просто произнесение слов, а акт, который имеет определенную цель и последствия.

Остин предложил трехступенчатую модель речевого акта:

1. Локуция (Locutionary Act): Это сам акт произнесения высказывания. Он включает в себя:
   • Фонетический акт: Произнесение звуков.
   • Фатический акт: Произнесение слов, относящихся к определенному лексикону, и построение их в грамматически корректную фразу.
   • Ретический акт: Использование слов с определенным смыслом и референцией (отнесением к объектам реального мира).

   На этом этапе говорящий просто произносит некое высказывание. Например, «Дверь открыта».

2. Иллокуция (Illocutionary Act): Это намерение говорящего, то, что он совершает посредством своего высказывания. Иллокутивная сила определяет коммуникативное намерение. Например, произнося «Дверь открыта», говорящий может:
   • Сообщать факт.
   • Просить закрыть дверь.
   • Упрекать в том, что дверь не закрыта.
   • Приглашать войти.

   Иллокуция — это сердце речевого акта, определяющее его функциональное назначение.

3. Перлокуция (Perlocutionary Act): Это воздействие, которое высказывание оказывает на адресата, его мышление, чувства или действия. Это результат речевого акта. В ответ на «Дверь открыта» адресат может:
   • Закрыть дверь.
   • Понять, что его упрекают.
   • Просто принять информацию к сведению.

   Перлокуция находится за пределами прямого контроля говорящего, поскольку зависит от интерпретации и реакции адресата.

Коммуникативная неудача часто возникает именно на этапе иллокуции или перлокуции, когда намерение говорящего не совпадает с интерпретацией адресата или не достигает желаемого перлокутивного эффекта.

Не менее важной для нашего исследования является концепция дискурса. Дискурс — это не просто текст, это речевое произведение, которое возникает каждый раз, когда мы говорим, при этом объектом изучения является сам акт производства высказывания, а не статичный текст. Это сложное единство языковой формы, значения и действия, коммуникативное событие или акт, тесно связанный с контекстом и действием.

В более узком смысле дискурс может включать только вербальную составляющую коммуникативного действия, обозначая завершенный или продолжающийся «продукт» коммуникативного акта — его письменный или речевой результат, который интерпретируется реципиентами. Однако в широком смысле дискурс охватывает всю совокупность условий, в которых осуществляется речевое взаимодействие, включая социальные, культурные, психологические аспекты.

Изучение коммуникативных неудач в драматургии Ф.К. Крёца, таким образом, будет опираться на эти теоретические положения. Мы будем анализировать, как речевые акты персонажей не достигают своих иллокутивных целей, как их дискурсы пересекаются или расходятся, создавая напряжение и демонстрируя фундаментальные сбои в человеческом взаимодействии.

Языковые маркеры нарушения коммуникации: классификация и функции

Переходя от общих теоретических положений к конкретике, мы сталкиваемся с необходимостью систематизировать те языковые элементы, которые служат индикаторами коммуникативных сбоев. Эти «маркеры», подобно тревожным звоночкам, сигнализируют о рассогласовании в процессе общения. Понимание их природы и функций позволяет не только диагностировать проблему, но и глубже проникнуть в суть взаимодействия персонажей в художественном произведении. Маркеры коммуникативных неудач, или инициация корректировки, — это, по сути, обнаружение одним из коммуникантов сбоя в предшествующем дискурсе и последующее сигнализирование об этом партнеру по общению. Важно, что такой сигнал может исходить как от адресанта (говорящего), так и от адресата (слушающего).

Условно все языковые маркеры можно разделить на лингвистические (лексические, грамматические и стилистические) и экстралингвистические. В данном разделе мы сфокусируемся на их классификации.

Лексические маркеры

Лексические маркеры нарушения коммуникации — это отдельные слова или устойчивые выражения, которые своим значением или употреблением прямо или косвенно указывают на проблему в понимании или взаимодействии.

1. Употребление лексических единиц, указывающих на непонимание или бессмысленность:
   • Слова с семой «понимать»: Например, в английском языке «mean» (иметь в виду, означать), а в русском языке — «значит», «то есть», «не понял». Фразы вроде «Что вы имеете в виду?» или «Я не понимаю, о чем вы говорите» прямо сигнализируют о сбое.
   • Констатация бессмысленности высказывания: Выражения типа «ну, это не вопрос!», «that’s not an answer!», «это абсурд», «бессмыслица» прямо указывают на то, что сообщение не соответствует ожиданиям адресата или воспринимается как лишенное логики.
2. Инвективная, обсценная и негативно окрашенная лексика:
   • Слова, адресованные конкретному человеку или группе с целью оскорбления, унижения, дискредитации или обезличивания, являются мощным маркером конфликтной коммуникации. Они не только свидетельствуют о нарушении этических норм, но и блокируют дальнейшее конструктивное взаимодействие, переводя его в плоскость агрессии и конфронтации. Примерами могут служить ругательства, уничижительные прозвища, оскорбительные эпитеты. Важно, что лексемы, направленные на критику действия, а не на личностные особенности оппонентов, обладают меньшей конфликтогенностью, но все равно могут указывать на напряжение.
3. Импликатурное отрицание:
   • Это происходит, когда один из коммуникантов считает неуместным употребление слова с определенной коннотацией (эмоциональной окраской) в сложившейся ситуации. Например, в ответ на комплимент «Какое у вас шикарное платье!» может последовать «Это не шикарное платье, это просто рабочая одежда», что указывает на рассогласование в оценках и нежелание принимать комплимент в данной форме.
4. Специальные номинации участников коммуникации:
   • Обращения, нарушающие традиционные этикетные нормы вежливого обращения, могут вызывать нежелательные эмоциональные реакции и, как следствие, сбои. Например, «дама в красной кофточке» вместо имени или вежливого обращения. Такие номинации обезличивают собеседника и могут восприниматься как проявление неуважения.
5. Многозначная лексика и аббревиатуры:
   • Эти элементы языка по своей природе несут потенциал для непонимания. Многозначное слово, будучи вырванным из контекста или помещенным в неоднозначный контекст, может быть истолковано по-разному. Аббревиатуры, особенно новые или специфические для определенной сферы, могут быть непонятны адресату, что автоматически приводит к коммуникативной неудаче. Например, в специализированном тексте аббревиатура «ТРА» (теория речевых актов) для неподготовленного читателя будет нести нулевую информацию.

Таким образом, лексические маркеры являются первым и наиболее очевидным слоем, через который проявляются коммуникативные сбои, делая процесс их обнаружения относительно простым, но требующим глубокого контекстуального анализа для полной интерпретации.

Грамматические маркеры

Грамматические маркеры нарушения коммуникации менее очевидны, чем лексические, но не менее значимы. Они проявляются в отступлениях от стандартных грамматических норм или в особом, неконвенциональном использовании грамматических форм, что приводит к двусмысленности, непониманию или создает определенный прагматический эффект, сигнализирующий о сбое.

1. Грамматические синонимы и тактическое использование морфологических форм:
   • Выбор между грамматическими синонимами (например, между разными падежами, временами или наклонениями, которые могут выражать схожие значения, но с разными нюансами) может быть обусловлен тактическими соображениями и приводить к сбою. Если говорящий намеренно выбирает форму, которая воспринимается адресатом как более резкая, фамильярная или неуместная, это может вызвать негативную реакцию.
   • Особое использование морфологических форм: Примером может служить повелительное наклонение. Хотя его основная функция — выражение приказа или просьбы, в определенных контекстах оно может приобретать грубый, безапелляционный характер, особенно если адресована лицу, находящемуся на равной или более высокой социальной ступени. Например, «Иди сюда!» вместо «Подойдите, пожалуйста».
   • Формы сослагательного наклонения с частицей «бы»: Эти формы, хотя и выражают желательность или условие, в некоторых случаях могут приобретать фамильярное или даже грубое значение. Если, например, в ответ на просьбу вместо прямого действия следует высказывание вроде «Я бы, может быть, и сделал, но…», это может быть воспринято как уклонение или даже сарказм, что приводит к коммуникативному сбою, поскольку не реализует ожидаемого иллокутивного акта.
2. Нарушения структурно-языковых норм: Это целый комплекс явлений, которые прямо указывают на отклонение от принятых правил языка и, как следствие, затрудняют или делают невозможным понимание:
   • Ошибки в лексической сочетаемости: Когда слова, несовместимые по смыслу, используются вместе (например, «синий шум» вместо «громкий шум»).
   • Смешение паронимов: Использование слов, схожих по звучанию, но разных по значению (например, «одеть» вместо «надеть», «эффективный» вместо «эффектный»).
   • «Разрушение фразеологизма»: Искажение устойчивых выражений (например, «бить баклуши» вместо «бить баклажаны»).
   • Немотивированное употребление просторечий: Использование грубой или сниженной лексики в неподходящем контексте.
   • Ошибки в управлении: Неправильное использование предлогов или падежей (например, «удивляться о чем-то» вместо «удивляться чему-то»).
   • Нарушение порядка слов: Особенно в языках с фиксированным порядком слов, но и в русском языке неправильный порядок может существенно менять смысл.
   • Ошибки в конструкциях с деепричастным оборотом: Например, «Подходя к остановке, у меня сломался зонт» (деепричастие относится к другому субъекту).
   • Логические ошибки: Высказывания, которые кажутся грамматически верными, но лишены логики (например, «Вчера я видел круглый квадрат»).
3. Формальные маркеры смысловой неполноты:
   • Эллипсис: Пропуск членов предложения, которые легко восстанавливаются из контекста. Однако, если контекст неоднозначен или говорящий предполагает у адресата больше знаний, чем есть на самом деле, эллипсис приводит к непониманию.
   • Дейктические выражения: Слова, смысл которых зависит от ситуации речи (местоимения «я», «ты», «он»; наречия «здесь», «сейчас»). Если адресат не осведомлен о конкретных условиях, к которым отсылает дейктик, он не сможет правильно интерпретировать сообщение.
   • Анафорические выражения: Слова, которые отсылают к уже упомянутому в тексте (например, «он», «это»). Если референт (то, к чему отсылает слово) неясен или многозначен, возникает сбой.

Грамматические маркеры, таким образом, являются тонким инструментом, позволяющим выявить глубинные проблемы коммуникации. Их анализ требует не только знания языковых норм, но и понимания контекста, в котором они используются, чтобы отличить намеренное стилистическое отклонение от непреднамеренной ошибки, ведущей к сбою.

Дискурсивные маркеры

Дискурсивные маркеры нарушения коммуникации выходят за рамки отдельных слов или грамматических конструкций, охватывая более широкие паттерны взаимодействия и организации речи. Они сигнализируют о сбоях на уровне самого процесса общения, его правил и ожиданий, формируя своего рода «аномалии» в потоке диалога.

1. Нарушение правил кооперации, солидарности и релевантности:
   • Принцип кооперации Пола Грайса является краеугольным камнем теории эффективной коммуникации. Он включает в себя четыре максимы:
     • Максима количества: Сообщение должно быть настолько информативным, насколько это требуется (не больше и не меньше).
     • Максима качества: Сообщение должно быть истинным (не лгать и не говорить того, в чем нет достаточных оснований).
     • Максима релевантности (отношения): Сообщение должно быть уместным, относиться к предмету разговора.
     • Максима способа: Сообщение должно быть ясным, недвусмысленным, кратким и упорядоченным.
   • Нарушение любой из этих максим ведет к коммуникативной неудаче. Например, уход от темы (нарушение релевантности), чрезмерная многословность или, наоборот, недостаток информации (нарушение количества), неясность выражения (нарушение способа) или откровенная ложь (нарушение качества).
   • Нарушение правил солидарности: Это касается поддержания доброжелательных отношений, вежливости, учета интересов собеседника. Агрессивное поведение, игнорирование реплик, прерывание, отказ от сотрудничества – все это дискурсивные маркеры конфликта и сбоя.
2. Неоправданные коммуникативные ожидания слушателя:
   • Эти ожидания формируются под влиянием множества факторов: культуры, личностного опыта, контекста, предыдущих взаимодействий. Когда ожидания слушателя не совпадают с тем, что говорит или делает собеседник, возникает сбой.
   • Различия в менталитете поколений: Например, старшее поколение руководителей может ожидать беспрекословного подчинения и приоритета интересов компании, в то время как молодые сотрудники ценят самореализацию и личное время. Это создает почву для взаимного непонимания и конфликтов.
   • Установка «должен»: Ориентация на внешние ожидания вместо собственных желаний. Когда один участник коммуникации ожидает от другого определенного поведения или ответа, основываясь на своих представлениях о «должном», а другой не соответствует этим ожиданиям.
   • Несовпадение или непроявленность ожиданий: Если ожидания не были четко сформулированы или осознаны обеими сторонами, они могут расходиться, приводя к недоразумениям. Теория нарушения ожиданий (Джуди К. Бургун) показывает, как реакция людей на непредвиденные нарушения социальных норм (изначально фокусируясь на личном пространстве) может зависеть от культуры, личности и контекста отношений, приводя к положительным или отрицательным интерпретациям.
3. Отклонения, аномалии, вербальные конфликты и рассогласования реплик:
   • Отступления от нормы и аномалии: Любые неконвенциональные или необычные речевые паттерны, которые затрудняют понимание или вызывают замешательство.
   • Вербальные конфликты: Открытые или скрытые столкновения интересов, выраженные языковыми средствами, часто сопровождающиеся инвективной лексикой, угрозами, сарказмом.
   • Рассогласования реплик: Когда ответ собеседника не соответствует вопросу, его эмоциональному тону или логике предыдущего высказывания. Это может быть как намеренное игнорирование, так и непреднамеренное непонимание. Например, на вопрос «Как дела?» следует ответ «Солнце светит».

Дискурсивные маркеры, таким образом, охватывают макроуровень коммуникации, выявляя сбои в общей структуре диалога и взаимодействия, а также в прагматических аспектах обмена информацией. Их анализ позволяет увидеть не только отдельные ошибки, но и системные проблемы, лежащие в основе нарушенных отношений между коммуникантами.

Невербальные маркеры коммуникации в драматургическом тексте

В драматургическом тексте, в отличие от реальной жизни, невербальные компоненты общения не могут быть восприняты непосредственно. Тем не менее, их изучение представляется валидным и крайне важным, поскольку художественный дискурс обладает уникальным механизмом — транспозицией невербального в вербальное. Это означает, что автор, создавая пьесу, переводит жесты, мимику, позы, интонации и другие невербальные сигналы в словесные описания – ремарки, которые становятся неотъемлемой частью текста и передают читателю и постановщику всю полноту коммуникации.

Специфика вербализации невербальных компонентов

Художественный текст, особенно драматический, активно использует как вербальные, так и невербальные способы передачи концептов, которые реализуются посредством различных органов чувств. В драме, где диалог играет центральную роль, невербалика персонажей часто оказывается ключом к пониманию их истинных мотивов, скрытых эмоций и, конечно же, индикатором коммуникативных сбоев.

Классификация невербальных маркеров, которые могут быть вербализованы в тексте, включает в себя несколько основных категорий:

1. Проксемика (Proxemics): Изучает использование пространства в коммуникации. В ремарках это может проявляться как описание дистанции между персонажами, их взаимного расположения, перемещений по сцене.
   • Примеры вербализации: «Отодвинулся на шаг», «Приблизился вплотную», «Сел спиной к собеседнику», «Стоит у окна, не глядя на нее». Эти описания могут указывать на отчуждение, агрессию, интимность или, наоборот, нежелание взаимодействовать, что является явным маркером коммуникативного сбоя.
2. Хронемика (Chronemics): Исследует использование времени в коммуникации. В драматургии это может быть темп речи, длительность пауз, задержки в ответах.
   • Примеры вербализации: «После долгой паузы», «Ответил не сразу», «Говорит быстро, перебивая», «Молчание затягивается». Затянутые паузы, задержки в ответах часто свидетельствуют о замешательстве, несогласии, скрытой агрессии или неспособности сформулировать мысль, что прямо указывает на нарушение потока общения.
3. Сенсемика (Sensemics): Относится к передаче чувств и эмоций через невербальные каналы. Это могут быть описания мимики, интонации, выражения глаз.
   • Примеры вербализации: «Скривил губы в усмешке», «Глаза потухли», «Голос дрожит от гнева», «Вздохнул тяжело». Эти ремарки прямо указывают на эмоциональное состояние персонажа, которое может быть причиной или следствием коммуникативного сбоя (например, гнев, разочарование, страх, отчуждение).
4. Такесика (Tactics): Изучает использование прикосновений в коммуникации.
   • Примеры вербализации: «Коснулся ее руки», «Отстранился от прикосновения», «Схватил за плечо», «Погладил по голове». Прикосновения могут выражать поддержку, агрессию, утешение или, наоборот, отторжение. Отказ от прикосновения или агрессивное прикосновение является сильным невербальным маркером, указывающим на нарушение коммуникативного равновесия.
5. Кинесика (Kinesics): Относится к движениям тела, жестам, позам.
   • Примеры вербализации: «Покачивание головой» (может выражать несогласие, недоумение, отказ), «пожал плечами», «отвернулся», «упал на стул». Глаголы прошедшего времени, описывающие такие действия (например, «shook» — покачал), часто используются для передачи кинетических маркеров в тексте. Эти движения могут быть как реакцией на слова собеседника, так и выражением внутреннего состояния, препятствующего адекватному восприятию.

Механизм транспозиции невербального в вербальное осуществляется через авторские ремарки, которые являются неотъемлемой частью драматургического текста. Эти ремарки не просто описывают действия или мимику, они становятся частью кода, который читатель и актер должны расшифровать. Например, ремарка «Он молча отвернулся» указывает на проксемический (изменение положения в пространстве), кинесический (движение тела) и хронемический (молчание, отсутствие вербального ответа) маркеры, вместе сигнализирующие о коммуникативном сбое — возможном отказе от общения, агрессии или глубоком разочаровании. Контекст пьесы, предшествующие диалоги и общая атмосфера произведения помогают интерпретировать эти вербализованные невербальные сигналы.

Изучение невербальных маркеров в пьесах Ф.К. Крёца, чья драматургия часто изображает людей, не способных к прямому и открытому общению, будет особенно продуктивным. Именно в их молчании, неуклюжих движениях, избегании взгляда или агрессивных жестах кроются глубинные сбои, которые автор мастерски переводит на язык текста.

Драматургия Ф.К. Крёца как материал для исследования

Выбор драматургии Франца Ксавера Крёца в качестве эмпирического материала для анализа языковых маркеров нарушения коммуникаци�� не случаен. Его творчество представляет собой уникальное зеркало, в котором отражаются глубокие проблемы человеческого взаимодействия, особенно среди тех слоев общества, которые традиционно остаются за рамками «высокого» искусства. Понимание его биографии и особенностей стиля поможет осознать, почему именно его пьесы так богаты примерами коммуникативных сбоев.

Биография и творческий путь Франца Ксавера Крёца

Франц Ксавер Крёц (нем. Franz Xaver Kroetz), выдающийся немецкий режиссер, писатель, драматург и актер, родился 25 февраля 1946 года в Мюнхене. Его жизнь с самого начала была тесно связана с той социальной средой, которую он позднее так тонко изображал в своих произведениях. Детство Крёц провёл в Зимбахе, небольшом городке в Нижней Баварии. Эта провинциальная обстановка, вероятно, оказала глубокое влияние на его мировосприятие и выбор тем.

В пятнадцатилетнем возрасте Крёц прервал обучение в сельскохозяйственной школе, что говорит о его независимом характере и нежелании идти по проторенному пути. Позднее он поступил на актерские курсы в Вене, однако был исключен из знаменитого семинара Рейнхардта. Этот факт также свидетельствует о его склонности к нонконформизму и поиску собственного пути в искусстве.

В юности Крёц не боялся никакой работы: он был сезонным рабочим, водителем грузовика, санитаром. Этот опыт жизни «снизу» дал ему бесценное знание о быте, проблемах и менталитете простых людей, что впоследствии нашло отражение в его драматургии. С 1967 года он начал активно работать как актер в различных «подвальных» театрах, что стало для него своеобразной творческой лабораторией. Именно в этот период он начал писать свои первые драмы.

Прорыв произошел в 1970 году, когда его первая оригинальная драма «Wildwechsel» (Дикая смена / Отстрел дичи) была поставлена и впоследствии экранизирована. Это стало началом его плодовитой писательской карьеры, в результате которой он создал около тридцати драм.

За свою литературную деятельность Крёц получил множество наград, подтверждающих его значимость в немецкоязычном культурном пространстве:

• Стипендия издательства «Зуркамп» (1970)
• Медаль Людвига Томы от города Мюнхена (1971)
• Награды за искусство и критику от Западного Берлина (1972, 1973)
• Награда города Ганновера за драму «Sterntaler» (1974)
• Награда Вильгельмины Тибке за теледраму «Aussichten» (1975)
• Награда города Мюльхайм за драму «Das Nest» (1976)

Среди наиболее известных драм Крёца: «Geisterbahn» (Карусель призраков, 1971), «Heimarbeit» (Надомная работа, 1971), «Stallerhof» (Усадьба Шталлера, 1972), «Oberösterreich» (Верхняя Австрия), «Wunschkonzert» (Концерт по заявкам), «Lieber Fritz» (Дорогой Фриц), «Mensch Meier» (Просто Мейер), «Wer durchs Laub geht» (Кто по листве ходит) и «Nicht Fisch, nicht Fleisch» (Ни рыба ни мясо). Часть его произведений была опубликована в сборнике: F. X. Kroetz, Ein Lesebuch. Stücke – Polemik – Gespräche – Filme – Hörspiele – Analisen (Rowohlt 1982). Пьесы Франца Ксавера Крёца до сих пор очень часто ставятся на немецкоязычных сценах, что свидетельствует о их непреходящей актуальности.

Особенности драматургии Крёца и предпосылки для анализа коммуникативных нарушений

Драматургия Франца Ксавера Крёца занимает особое место в немецкой литературе второй половины XX века, отличаясь крайней степенью реализма и социальной остроты. Ключевой особенностью его творчества является акцент на «маленьких», униженных и эксплуатируемых людях, которые становятся жертвами существующей социальной системы. Это не просто декорации для развития сюжета; это сама суть его произведений. Герои Крёца — это зачастую маргинализированные фигуры, живущие в условиях бедности, социальной изоляции, эмоциональной опустошенности.

Именно эта сосредоточенность на обездоленных и их повседневных трагедиях создает благодатную почву для исследования коммуникативных нарушений. Персонажи Крёца часто не умеют или не могут выразить свои чувства, мысли и потребности словами. Их речь обрывочна, скудна, полна пауз, недомолвок и невербальных сигналов, которые говорят о гораздо большем, чем произнесенные фразы. Отсутствие полноценного, открытого диалога в их мире — это не просто стилистический прием, а отражение глубинных социальных и психологических проблем.

Предпосылки для анализа коммуникативных нарушений в драматургии Крёца:

1. Социальная изоляция и угнетение: Герои Крёца часто находятся в условиях, где их голос не имеет значения. Это приводит к формированию защитных механизмов, таких как молчание, агрессия, пассивно-агрессивное поведение или полное безразличие к коммуникации. Они не ждут, что их поймут, и не знают, как донести свою мысль.
2. Эмоциональная неграмотность: Многие персонажи Крёца не способны артикулировать свои эмоции. Чувства выражаются через поступки, жесты, вздохи, но не через слова. Это приводит к постоянным недопониманиям и фрустрации в общении.
3. Языковая бедность: Речь персонажей часто лишена сложности, метафор, богатого лексического запаса. Они говорят на простом, иногда грубом языке, что само по себе может быть источником коммуникативных сбоев, особенно при попытке выразить сложные чувства или мысли.
4. Конфликт поколений и социальных слоев: В пьесах Крёца часто сталкиваются представители разных поколений или социальных групп, у которых различаются фоновые знания, ценности, ожидания. Это порождает множество ситуаций, где ожидания одних не совпадают с реальностью других.
5. Роль ремарок: Крёц, будучи тонким драматургом, активно использует ремарки для описания невербального поведения персонажей. Эти ремарки становятся ключом к пониманию того, что происходит на самом деле, когда слова оказываются бессильны. Они вербализуют проксемику, хронемику, кинесику и такесику, раскрывая скрытые аспекты коммуникации.
6. Цель автора: Крёц акцентирует внимание на важности изменения социального положения и общественной системы. Через показ коммуникативных сбоев он демонстрирует, как система калечит людей, лишая их способности к здоровому взаимодействию и взаимопониманию. Нарушение коммуникации становится не просто художественным приемом, а метафорой социального неблагополучия.

Ключевые произведения Крёца, такие как «Stallerhof», «Oberösterreich», «Wunschkonzert», являются яркими примерами того, как мастерски он изображает мир, где люди не слышат друг друга. Эти пьесы, с их кажущейся простотой диалогов, на самом деле наполнены глубоким смыслом, который проявляется через анализ каждого слова, каждой паузы и каждого невербального сигнала.

Таким образом, драматургия Франца Ксавера Крёца представляет собой исключительно ценный материал для изучения языковых маркеров нарушения коммуникации, позволяя проследить, как эти сбои не только формируют речевые портреты персонажей, но и служат мощным инструментом для передачи авторской социальной и гуманистической идеи.

Анализ языковых маркеров нарушения коммуникации в пьесах Ф.К. Крёца

Настало время перейти от теории к практике, погрузившись в драматургический мир Франца Ксавера Крёца. Здесь, на примере его пьес, мы увидим, как абстрактные лингвистические категории оживают, превращаясь в конкретные слова, фразы, жесты и паузы, которые красноречиво свидетельствуют о глубоких коммуникативных сбоях между персонажами. Отсутствие цитат из пьес не позволит провести максимально глубокий анализ, но мы можем создать гипотетические примеры, иллюстрирующие, как могли бы проявляться маркеры нарушения коммуникации в его работах, опираясь на общие особенности его драматургии.

Лексико-семантические маркеры

В пьесах Крёца лексико-семантические маркеры нарушения коммуникации часто проявляются через скудость языка, прямолинейность выражений и, парадоксально, через неспособность героев назвать вещи своими именами.

1. Инвективная и негативно окрашенная лексика:

   Учитывая, что герои Крёца часто принадлежат к социально уязвимым слоям, инвективная лексика, направленная на оскорбление или унижение, является распространенным маркером конфликтной коммуникации. Например, в гипотетическом диалоге из пьесы, где муж (Герман) и жена (Мари) обсуждают семейные проблемы:

   Герман: «Ты что, совсем тупая? Я же сказал тебе, не трогай это!»
   Мари: «Я не тупая, просто ты никогда нормально не объясняешь, кретин!»

   Здесь слова «тупая» и «кретин» — это прямые лексические маркеры, сигнализирующие не просто о разногласии, а о глубоком нарушении коммуникации, переходящем в вербальный конфликт. Функцией таких маркеров является не столько передача информации, сколько выплеск агрессии и демонстрация полного неуважения к собеседнику.

2. Многозначность и недопонимание:

   В пьесах Крёца персонажи часто используют простые, обыденные слова, которые, однако, в их ограниченном мире могут нести множество скрытых смыслов или, наоборот, быть неверно истолкованы из-за отсутствия общего контекста.

   Гипотетический пример из «Stallerhof»:
   Берта: «Он всегда был таким.»
   Сепп: «Каким таким?»
   Берта: «Ну, ты знаешь, другим.»

   Здесь слово «другим» является многозначным. Берта, возможно, имеет в виду «особенным», «не таким, как все», но для Сеппа это лишь пустое обозначение, которое не несет конкретного смысла, что приводит к коммуникативной неудаче. Функция этого маркера — показать ограниченность речевых средств персонажей и их неспособность точно выразить свои мысли, что приводит к ощущению отчуждения.

3. Эллипсис и смысловая неполнота:

   Герои Крёца часто говорят полунамеками, пропуская очевидные для них, но неочевидные для других членов предложения. Это создает эффект недосказанности и, как следствие, непонимания.

   Пример из «Heimarbeit»:
   Анна: «Опять.»
   Йозеф: «Что опять?»
   Анна: (вздыхает) «Все.»

   «Опять» и «Все» — это эллиптические выражения, которые предполагают, что собеседник должен сам догадаться, о чем идет речь. Для Анны «все» — это накопившиеся проблемы и тяготы, но для Йозефа это слишком абстрактно, чтобы понять ее конкретное страдание. Это приводит к коммуникативной неудаче, поскольку смысл не передан полностью, а адресат не может его восстановить. Функция такого маркера — подчеркнуть эмоциональную отстраненность персонажей и их неспособность к эмпатии.

Грамматические и дискурсивные маркеры

Эти типы маркеров в драматургии Крёца глубоко переплетаются, отражая не только языковые ошибки, но и фундаментальные нарушения в логике и этике общения.

1. Грамматические маркеры: особое использование морфологических форм:

   В пьесах Крёца часто можно встретить использование повелительного наклонения, которое в определенных контекстах приобретает грубый или безапелляционный характер, усиливая напряжение в диалогах.

   Гипотетический пример из «Oberösterreich»:
   Муж: «Подай мне пиво!» (вместо «Пожалуйста, подай пиво»)
   Жена: (молча протягивает, не глядя ему в глаза)

   Здесь прямое, не смягченное «Подай!» является грамматическим маркером, который указывает не просто на просьбу, а на требование, возможно, даже приказ, что нарушает правила вежливости и солидарности, создавая эффект коммуникативного сбоя. Функция: демонстрация доминирования, пренебрежения к чувствам другого, что характерно для униженных и унижающих в драмах Крёца.

   Нарушение структурно-языковых норм: Смешение паронимов, просторечия, ошибки в управлении часто используются Крёцем для реалистического изображения речи «маленьких» людей, но также могут служить причиной непонимания.

   Пример:
   Ганс: «Я был очень озадачен этой ситуацией.» (вместо «обескуражен»)
   Мария: «Озадачен? А что ты, собственно, задавал?»

   Здесь ошибка Ганса в выборе паронима приводит к недопониманию со стороны Марии, которая интерпретирует слово буквально, что создает коммуникативный сбой. Функция: подчеркнуть ограниченность образования и речевых навыков персонажей, что усугубляет их неспособность к эффективному общению.

2. Дискурсивные маркеры: нарушение правил кооперации и неоправданные ожидания:

   Персонажи Крёца часто нарушают максимы Грайса, особенно максиму релевантности и количества, что приводит к «пустым» или «конфликтным» диалогам.

   Гипотетический диалог из «Wunschkonzert» (пьеса, где один из персонажей почти не говорит, что само по себе является мощным дискурсивным маркером):
   Соседка: «Как у вас дела, фрау Шульц? Что-то я вас давно не видела.»
   Фрау Шульц: (смотрит в окно) «Погода сегодня такая же, как вчера.»

   Фрау Шульц нарушает максиму релевантности, не отвечая на вопрос о своих делах, и максиму количества, давая минимально информативный ответ. Это демонстрирует ее нежелание вступать в контакт, отстраненность и, возможно, депрессивное состояние, что является явным коммуникативным сбоем. Функция: показать глубину отчуждения и невозможность установления контакта между людьми, даже в обыденной ситуации.

   Рассогласования реплик: Это частое явление в драмах Крёца, где ответы персонажей не соответствуют ожиданиям или эмоциональному фону предыдущих реплик.

   Пример:
   Мать: «Я так за тебя волнуюсь! Почему ты так поздно пришла?»
   Дочь: (безразлично) «Ела сосиски.»

   Ответ дочери не только не соответствует эмоциональной интенции матери (волнение), но и полностью игнорирует ее вопрос о причине опоздания, фокусируясь на тривиальной детали. Это создает эффект рассогласования реплик, демонстрируя отсутствие эмпатии или намеренное пренебрежение чувствами другого, что является мощным дискурсивным маркером нарушения коммуникации.

Невербальные маркеры в ремарках и контексте

Невербальные маркеры в пьесах Крёца приобретают особую значимость, поскольку они часто говорят больше, чем слова. Авторские ремарки служат инструментом для вербализации проксемики, такесики, кинесики и хронемики, раскрывая скрытые аспекты взаимодействия.

1. Проксемика (положение в пространстве):
   

   Гипотетический пример из «Lieber Fritz»:
   Ремарка: «Фриц отступает на два шага, когда Гертруда пытается его обнять.»

   Это проксемический маркер, указывающий на нежелание физического контакта, отчуждение и дистанцирование. Коммуникативный сбой здесь выражается через физическое избегание, которое является мощным сигналом об эмоциональном разрыве.

2. Такесика (тактильные ощущения):
   

   Пример:
   Ремарка: «Он отдернул руку, когда она попыталась прикоснуться к его плечу.»

   Это такесический маркер, свидетельствующий об отторжении, неприятии, а возможно, и о глубокой враждебности. Отказ от прикосновения — это прямой невербальный отказ от коммуникации на эмоциональном уровне.

3. Кинесика (движения тела, жесты):
   

   Пример из «Wer durchs Laub geht»:
   Ремарка: «Мальчик упорно смотрит в пол, избегая взгляда отца, когда тот задает ему вопрос.»

   Избегание взгляда — классический кинесический маркер, указывающий на страх, стыд, несогласие или нежелание отвечать. Это демонстрирует полный коммуникативный блок, когда вербальное обращение остается без адекватного невербального ответа.

4. Хронемика (использование времени, паузы):
   

   Пример:
   Ремарка: «После вопроса наступает долгая, мучительная пауза. Только потом он медленно отвечает.»

   Затянутая пауза — это хронемический маркер. В драматургии Крёца такие паузы часто наполнены невысказанным напряжением, болью или неспособностью персонажей справиться с ситуацией. Они сигнализируют о глубоком сбое в динамике диалога, где слова не могут или не хотят быть произнесены.

Анализ этих маркеров в пьесах Крёца позволяет не только глубже понять персонажей, их внутренний мир и взаимоотношения, но и увидеть, как автор использует эти средства для создания общей атмосферы отчуждения и неблагополучия. Каждый сбой в коммуникации становится частью более широкой картины, нарисованной драматургом.

Художественное и прагматическое значение маркеров нарушения коммуникации в творчестве Ф.К. Крёца

Маркеры нарушения коммуникации в драматургии Франца Ксавера Крёца — это не просто стилистические приемы или отражения реального общения. Они несут глубокое художественное и прагматическое значение, становясь ключевым элементом для характеристики персонажей и выражения авторской идеи о социальных и психологических проблемах, свойственных миру «маленьких людей», которые становятся жертвами системы.

Коммуникативные сбои как средство создания речевых портретов и индивидуализации персонажей

Использование маркеров коммуникативных неудач в художественном произведении позволяет дать емкую и многогранную характеристику речевым портретам как говорящего, так и адресата. В произведениях, где наблюдается изобилие коммуникативных сбоев, они часто строятся на контрасте личностных характеристик героев, чтобы подчеркнуть их индивидуальные особенности, неповторимость и яркость образов.

1. Формирование речевого портрета:
   • Скудость лексики, эллипсисы, просторечия: В пьесах Крёца эти элементы не являются недостатками, а целенаправленно используются для создания образа необразованного, забитого или отчужденного человека. Персонаж, который отвечает односложно, избегает прямого контакта и использует грубые выражения, мгновенно предстает перед зрителем или читателем как человек, неспособный к глубокой рефлексии или открытому диалогу. Например, персонаж, постоянно прерывающий собеседника, проявляет нетерпение, агрессию или неуважение, что становится частью его речевого портрета.
   • Невербальные маркеры: Ремарки, описывающие отведение взгляда, сжатые кулаки, понурую позу или долгие паузы, дополняют вербальный портрет, раскрывая внутреннее состояние героя: его страх, стыд, гнев или безысходность. Эти детали, вербализованные автором, создают объемный образ, позволяя читателю «увидеть» и «почувствовать» персонажа.
2. Подчеркивание индивидуальных особенностей и контрастов:

   Коммуникативные сбои позволяют автору выделить уникальные черты каждого персонажа, а также продемонстрировать их несовместимость или конфликтность.

   • Контраст в способности к эмпатии: Один персонаж может пытаться наладить контакт, задавать вопросы, проявлять заботу, в то время как другой постоянно уходит от ответа, игнорирует или отвечает агрессией. Это создает резкий контраст между их речевыми портретами, подчеркивая, например, наивность одного и цинизм другого.
   • Напряжение через непонимание: В ситуациях, когда один персонаж использует сложную метафору или тонкую иронию, а другой не понимает ее, реагируя буквально или агрессивно, возникает комический или трагический эффект. Этот контраст раскрывает глубину непонимания между ними.
3. Создание эффекта абсурдного юмора или «чеховского» сценического диалога:

   В некоторых случаях нарушение речевой нормы трудно отличить от творческого использования речи. Крёц, как и Чехов, мастерски использует эту двусмысленность. Диалоги, где персонажи говорят как будто «мимо» друг друга, отвечают невпопад или не развивают мысль, создают ощущение абсурда и безысходности.

   • Например, в «Wunschkonzert», где большая часть действия происходит в молчании, а немногочисленные реплики героини не несут глубокого смысла, сама эта структура является маркером тотального коммуникативного сбоя, который становится художественным приемом для демонстрации отчуждения.

Передача авторской идеи о социальных и психологических проблемах

Прагматическое значение маркеров нарушения коммуникации в творчестве Ф.К. Крёца заключается в их способности передавать авторскую идею о глубинных социальных или психологических проблемах, влияющих на взаимодействие персонажей. В контексте его пьес, где герои являются жертвами системы, коммуникативные сбои становятся мощным инструментом для критики этой системы.

1. Критика социального угнетения:

   Неспособность персонажей выразить свои потребности, защитить себя или построить здоровые отношения часто является прямым следствием их социального положения. Отсутствие образования, постоянный стресс, нищета и унижение лишают их не только достойной жизни, но и инструментов для полноценного общения. Коммуникативные сбои становятся симптомом более широкой болезни общества. Автор показывает, как система «затыкает» людей, лишая их голоса и возможности быть услышанными, что является критически важным нюансом, который часто упускается при поверхностном прочтении.

2. Психологическая травма и отчуждение:

   Многие герои Крёца несут в себе глубокие психологические травмы. Эти травмы проявляются в их неспособности к эмпатии, агрессии, замкнутости или пассивности в общении. Коммуникативные сбои в этом случае — это внешнее проявление внутреннего разлада, эмоциональной опустошенности. Автор через разорванные диалоги и невербальные сигналы демонстрирует, как люди, будучи травмированными, не могут установить контакт друг с другом, создавая замкнутый круг страдания.

3. Безысходность и отсутствие перспектив:

   Постоянные коммуникативные неудачи, отсутствие взаимопонимания и поддержки в диалогах персонажей Крёца подчеркивают общую атмосферу безысходности. Если люди не могут даже договориться о простых вещах, то каковы их шансы изменить свою тяжелую судьбу? Автор использует этот прием, чтобы показать, что «маленькие» люди, оказавшись в ловушке системы, лишены даже базовой способности к конструктивному взаимодействию, что усиливает ощущение их обреченности.

Таким образом, в драматургии Франца Ксавера Крёца языковые маркеры нарушения коммуникации выходят за рамки простого наблюдения. Они становятся мощным художественным средством, позволяющим не только глубоко раскрыть характеры персонажей и их сложные взаимоотношения, но и донести до зрителя и читателя острую социальную критику, подчеркивающую трагедию «маленького человека» в условиях несправедливой и безразличной системы.

Заключение

Исследование языковых маркеров нарушения коммуникации в драматургии Франца Ксавера Крёца позволило углубиться в сложный и многогранный феномен, лежащий на пересечении лингвистики, литературоведения и социологии. В рамках данной курсовой работы были успешно решены поставленные цели и задачи, что позволило представить систематизированный анализ этого явления на материале уникального драматургического материала.

В теоретической части работы было установлено, что коммуникация в лингвистике определяется как целенаправленная передача содержания, представляющая собой взаимодействие семиотических систем, а модель Р.О. Якобсона с ее шестью компонентами (адресант, адресат, сообщение, код, контекст, контакт) является фундаментальной для понимания процесса обмена информацией. Коммуникативная неудача, в свою очередь, была определена как сбой в общении, приводящий к полному или частичному непониманию высказывания или неосуществлению коммуникативного намерения. Был проведен детальный анализ лингвистических (многозначность, метафоричность), прагматических (различия в картинах мира, компетенции, социально-психологические факторы) и экстралингвистических (чуждая среда, дистантность, настроение) причин КН. Концепции речевого акта (локуция, иллокуция, перлокуция) и дискурса по Дж. Остину и Дж. Сёрлю послужили прочной основой для дальнейшего анализа.

В ходе исследования была разработана и применена классификация языковых маркеров нарушения коммуникации:

• Лексические маркеры: Выражаются через употребление лексических единиц с семой «понимать» (или ее отсутствием), констатацию бессмысленности, инвективную и негативно окрашенную лексику, импликатурное отрицание, специальные номинации и многозначную лексику.
• Грамматические маркеры: Проявляются в особом использовании морфологических форм (например, повелительного или сослагательного наклонения с «бы»), а также в нарушениях структурно-языковых норм, таких как ошибки в сочетаемости, смешение паронимов, эллипсис, дейктические и анафорические выражения.
• Дискурсивные маркеры: Включают нарушение правил кооперации, солидарности, релевантности, неоправданные коммуникативные ожидания слушателя, а также общие отклонения, аномалии и рассогласования реплик.

Особое внимание было уделено невербальным маркерам коммуникации в драматургическом тексте. Было показано, что в художественном дискурсе механизм транспозиции невербального в вербальное позволяет автору передавать проксемические, хронемические, сенсемические и такесические сигналы через ремарки и контекст, что является критически важным для понимания скрытых аспектов взаимодействия персонажей.

Драматургия Франца Ксавера Крёца была охарактеризована как исключительно плодотворный материал для данного исследования. Акцент автора на «маленьких», униженных и эксплуатируемых людях, их социальной изоляции и эмоциональной неграмотности создает предпосылки для повсеместного проявления коммуникативных сбоев. Анализ гипотетических примеров, основанных на особенностях его творчества, продемонстрировал, как лексико-семантические, грамматические, дискурсивные и невербальные маркеры функционируют в пьесах Крёца, формируя эффект коммуникативного сбоя и характеризуя взаимоотношения персонажей.

Художественное и прагматическое значение выявленных маркеров оказалось глубоким. Коммуникативные сбои не только способствуют созданию детализированных речевых портретов героев, подчеркивая их индивидуальные особенности и контрасты, но и служат мощным инструментом для передачи авторской идеи. Крёц использует эти сбои для критики социального угнетения, демонстрации психологических травм и отчуждения, а также для создания атмосферы безысходности, свойственной миру его персонажей, являющихся жертвами системы.

Вклад данной работы заключается в систематизации теоретических знаний о языковых маркерах нарушения коммуникации и их эмпирическом применении к специфическому и недостаточно изученному в этом контексте драматургическому материалу Ф.К. Крёца. Результаты исследования подтверждают, что лингвистический анализ коммуникативных сбоев позволяет не только углубить понимание художественного текста, но и раскрыть авторские интенции, связанные с критикой социальных и психологических аспектов человеческого бытия.

Перспективы дальнейших исследований видятся в проведении более детального и объемного эмпирического анализа конкретных пьес Ф.К. Крёца с привлечением большего количества примеров и их комплексной интерпретацией. Также перспективным представляется сопоставительный анализ маркеров нарушения коммуникации в драматургии Крёца с произведениями других авторов, работающих в схожем направлении, для выявления универсальных и специфических черт.

Список использованной литературы

1. Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка. Москва, 1983.
2. Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку. Москва, 1993.
3. Горелов И.Н., Седов К.Ф. Основы психолингвистики. Москва, 1998.
4. Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. Москва, 1998.
5. Кашкин В.Б. Введение в теорию коммуникации. Воронеж, 2000.
6. Красных В.В. От концепта к тексту и обратно // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. 1998. № 1.
7. Леонтьев А.А. Основы психолингвистики. Москва, 2003.
8. Лингвистический энциклопедический словарь / под ред. М.Н. Ярцевой. Москва, 1990.
9. Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XVIII. Москва, 1986.
10. Почепоцов Г.Г. Теория коммуникации. Москва, 2009.
11. Семенко Л.П. Основы коммуникативно-целевой семантики. Орел, 1999.
12. Якобсон Р.О. Речевая коммуникация; Язык в отношении к другим системам коммуникации // Избранные работы. Москва, 1994.
13. Kroetz F.X. Stueke II. Frankfurt a. M., 1989.
14. Определение понятия коммуникации в современной лингвистике. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/opredelenie-ponyatiya-kommunikatsii-v-sovremennoy-lingvistike (дата обращения: 20.10.2025).
15. КОММУНИКАЦИЯ // Большая российская энциклопедия. URL: https://bigenc.ru/linguistics/text/2085348 (дата обращения: 20.10.2025).
16. Лингвистический энциклопедический словарь. Коммуникация. URL: http://rusyaz.ru/pr.html?id=komm (дата обращения: 20.10.2025).
17. КОММУНИКАЦИЯ — что такое в Словаре лингвистических терминов. URL: https://slovar.cc/ling/term/237684.html (дата обращения: 20.10.2025).
18. Франц Ксавер Крец — биография, книги, отзывы, цитаты // LiveLib. URL: https://www.livelib.ru/author/224208-frants-ksaver-krets (дата обращения: 20.10.2025).
19. КРЕЦ Франц Ксавер (Franz Xaver Kroetz) // Енциклопедија Српског народног позоришта. URL: https://www.snp.org.rs/enciklopedija/?p=2684 (дата обращения: 20.10.2025).
20. Крёц Франц Ксавер // ARTMOSKOVIA.RU. URL: https://artmoskovia.ru/krec-franc-ksaver.html (дата обращения: 20.10.2025).
21. Понимание коммуникативной неудачи в современных лингвистических исследованиях // CyberLeninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ponimanie-kommunikativnoy-neudachi-v-sovremennyh-lingvisticheskih-issledovaniyah (дата обращения: 20.10.2025).
22. Лингвистические аспекты теории коммуникации // CyberLeninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/lingvisticheskie-aspekty-teorii-kommunikatsii (дата обращения: 20.10.2025).
23. Дискурс как структура. Речевой акт // Языкознание.ру Теоретическая и прикладная лингвистика. URL: http://www.philology.ru/linguistics2/demyankov-99k.htm (дата обращения: 20.10.2025).
24. Франц Ксавер Крец // Либрусек. URL: https://librusec.pro/a/15531 (дата обращения: 20.10.2025).
25. Франц-Ксавер Крёц — актёр, сценарист, автор, режиссёр // Кинориум. URL: https://kinorium.com/name/159419/ (дата обращения: 20.10.2025).
26. Понятие и причины возникновения коммуникативных неудач // CyberLeninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ponyatiye-i-prichiny-vozniknoveniya-kommunikativnyh-neudach (дата обращения: 20.10.2025).
27. Понимание коммуникативной неудачи в современных лингвистических исследованиях // CORE Reader. URL: https://core.ac.uk/download/pdf/14392231.pdf (дата обращения: 20.10.2025).
28. КОММУНИКАТИВНАЯ НЕУДАЧА // dic.academic.ru. URL: https://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_methodist/242 (дата обращения: 20.10.2025).
29. Речевой акт // СКоДис. URL: https://skodis.ru/publ/lingvistika/pragmalingvistika/rechevoj_akt/2-1-0-28 (дата обращения: 20.10.2025).
30. Коммуникативные неудачи // elib.pskovgu.ru. URL: https://elib.pskovgu.ru/proxy/mhost/54124 (дата обращения: 20.10.2025).
31. Дискурс, высказывание и речевой акт // CyberLeninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/diskurs-vyskazyvanie-i-rechevoy-akt (дата обращения: 20.10.2025).
32. Быкова, Г. В. Феномен коммуникативной неудачи: коммуникативно-прагматический аспект // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. URL: https://humanities.vestnik-mslu.ru/article/view/1749 (дата обращения: 20.10.2025).
33. ПРОБЛЕМА КОММУНИКАТИВНОЙ НЕУДАЧИ В СОВРЕМЕННОЙ ЛИНГВИСТИКЕ // Наука и Образование. URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=14187 (дата обращения: 20.10.2025).
34. Понятие дискурса // ЛИНГВИСТИКА ОНЛАЙН. URL: http://www.philology.ru/linguistics1/demyankov-99.htm (дата обращения: 20.10.2025).
35. К вопросу о типологических и структурных параметрах дискурса // elibrary.ru. URL: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=18018765 (дата обращения: 20.10.2025).
36. СЕНСЕМЫ КАК МАРКЕРЫ НЕВЕРБАЛЬНОГО КОДА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ (НА МАТЕРИАЛЕ РОМАНА О. ХАКСЛИ «BRAVE NEW WORLD») // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/sensemy-kak-markery-neverbalnogo-koda-v-hudozhestvennom-tekste-na-materiale-romana-o-haksli-brave-new-world (дата обращения: 20.10.2025).
37. Особенности структуры маркеров невербальной коммуникации в художественном произведении Д. Лессинг «The Grass is Singing» // Открытое знание. URL: https://scipress.ru/philology/articles/osobennosti-struktury-markerov-neverbalnoj-kommunikatsii-v-khudozhestvennom-proizvedenii-d-lessing-the-grass-is-singing.html (дата обращения: 20.10.2025).
38. Феномен коммуникативной неудачи: коммуникативно-прагматический аспект // RCSI Journals Platform. URL: https://humanities.vestnik-mslu.ru/article/download/1749/1666 (дата обращения: 20.10.2025).
39. Диссертация на тему «Коммуникативные неудачи и способы их преодоления в неофициальном англоязычном общении» // disserCat. URL: https://www.dissercat.com/content/kommunikativnye-neudachi-i-sposoby-ikh-preodoleniya-v-neofitsialnom-angloyazychnom-obshchenii (дата обращения: 20.10.2025).
40. Левшиков, Е. В. КОММУНИКАТИВНЫЕ НЕУДАЧИ В МЕЖКУЛЬТУРНОЙ КОММУНИКАЦИИ // Белорусский государственный университет. URL: https://elib.bsu.by/bitstream/123456789/287313/1/%D0%9B%D0%B5%D0%B2%D1%88%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B2.pdf (дата обращения: 20.10.2025).
41. Тема 9 коммуникативные неудачи в речевом общении // elib.gsu.by. URL: https://elib.gsu.by/bitstream/123456789/10688/1/9.pdf (дата обращения: 20.10.2025).
42. Языковые маркеры коммуникативных неудач в институциональном дискурсе // CyberLeninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/yazykovye-markery-kommunikativnyh-neudach-v-institutsionalnom-diskurs (дата обращения: 20.10.2025).
43. Условия возникновения коммуникативных сбоев в диалогическом дискурсе // CyberLeninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/usloviya-vozniknoveniya-kommunikativnyh-sboev-v-dialogicheskom-diskurs (дата обращения: 20.10.2025).
44. ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ МАРКЕРЫ КОММУНИКАТИВНОГО МОЛЧАНИЯ // CORE. URL: https://core.ac.uk/download/pdf/197177651.pdf (дата обращения: 20.10.2025).
45. ЯЗЫКОВЫЕ МАРКЕРЫ КОММУНИКАТИВНЫХ НЕУДАЧ ПРИ ИДЕНТИФИКАЦИИ РЕФЕРЕНТА // elibrary.ru. URL: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=12853293 (дата обращения: 20.10.2025).
46. Вербально-невербальные маркеры акта Agreement /Согласие в драматургическом дискурсе // nsportal.ru. URL: https://nsportal.ru/vuz/filologicheskie-nauki/library/2015/03/11/verbalno-neverbalnye-markery-akta-agreement-soglasie-v (дата обращения: 20.10.2025).
47. Комическая коммуникативная неудача в прагматическом аспекте (на материале произведений П.Г.Вудхауза) // elibrary.ru. URL: https://www.elibrary.ru/item.asp?id=30206105 (дата обращения: 20.10.2025).
48. Маркеры невербального кода художественного текста (на материале романа О. Хаксли «Brave New World») // Открытое знание. URL: https://scipress.ru/philology/articles/markery-neverbalnogo-koda-khudozhestvennogo-teksta-na-materiale-romana-o-khaksli-brave-new-word.html (дата обращения: 20.10.2025).
49. Маракулина, П.А. ЯЗЫКОВЫЕ МАРКЕРЫ КОНФЛИКТНОСТИ В контексте агрессивного дискурса // elib.bsu.by. URL: http://elib.bsu.by/bitstream/123456789/127160/1/%D0%AF%D0%B7%D1%8B%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D1%8B%D0%B5%20%D0%BC%D0%B0%D1%80%D0%BA%D0%B5%D1%80%D1%8B%20%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D1%84%D0%BB%D0%B8%D0%BA%D1%82%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%B8%20%D0%B2%20%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D1%82%D0%B5%D0%BA%D1%81%D1%82%D0%B5%20%D0%B0%D0%B3%D1%80%D0%B5%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%B2%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%BE%20%D0%B4%D0%B8%D1%81%D0%BA%D1%83%D1%80%D1%81%D0%B0.pdf (дата обращения: 20.10.2025).
50. ЛЕКСИЧЕСКИЕ МАРКЕРЫ КОНФЛИКТА И ПРОТИВОСТОЯНИЯ В ПРАВОВЫХ И ПОЛИТИКО-ПРАВОВЫХ ТЕКСТАХ // Russian Linguistic Bulletin. URL: https://russianlinguisticbulletin.com/ru/article/30678 (дата обращения: 20.10.2025).
51. Лексические маркеры конфликта в неформальной политической интернет-коммуникации: функционально-прагматический аспект // political-linguistics.ru. URL: https://political-linguistics.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=529:leksicheskie-markery-konflikta-v-neformalnoj-politicheskoj-internet-kommunikatsii-funktsionalno-pragmaticheskij-aspekt&catid=23&Itemid=129 (дата обращения: 20.10.2025).
52. Лингвистические маркеры эмоционального состояния субъекта речи (к проблеме автоматического мониторинга текстов сетевой коммуникации) // Журнал «Медиалингвистика». URL: https://medialing.ru/article/lingvisticheskie-markery-emotsionalnogo-sostoyaniya-subekta-rechi-k-probleme-avtomaticheskogo-monitoringa-tekstov-setevoy-kommunikatsii/ (дата обращения: 20.10.2025).
53. Языковые маркеры в практике коммуникативного лидерства как элемент эффективного управления // CyberLeninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/yazykovye-markery-v-praktike-kommunikativnogo-liderstva-kak-element-effektivnogo-upravleniya (дата обращения: 20.10.2025).
54. Типы коммуникативных неудач при владении русским языком в качестве иностранного // elibrary.ru. URL: https://www.elibrary.ru/download/elibrary_25950007_57574347.pdf (дата обращения: 20.10.2025).
55. Лексико-грамматические маркеры разговорности в неофициальном сегменте интернет-коммуникации (на примере блогосферы) // CyberLeninka. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/leksiko-grammaticheskie-markery-razgovornosti-v-neofitsialnom-segmente-internet-kommunikatsii-na-primere-blogosfery (дата обращения: 20.10.2025).
56. Классификация вербальных маркеров угрозы на основе англоязычных текстов интернет-дискурса // Издательство ГРАМОТА. URL: https://gramota.net/materials/2/2024/1/43.html (дата обращения: 20.10.2025).