В напряженной, наэлектризованной атмосфере Российской империи 1860-х годов, где старые аристократические устои уже трещали под напором новых, разночинских идей, любое неосторожное слово могло произвести эффект разорвавшейся бомбы. Именно такой бомбой и стал роман Ивана Сергеевича Тургенева «Отцы и дети», опубликованный в 1862 году. Он не просто стал литературным событием — он превратился в социальный взрыв, сделав доселе скрытый конфликт поколений и идеологий оглушительно явным. Главный герой, Евгений Базаров, мгновенно перестал быть просто персонажем. Он стал символом, знаменем, которое каждая из противоборствующих сторон стремилась либо яростно поднять, либо с презрением растоптать. Выход романа поделил читающую Россию на два непримиримых лагеря, и гул этого раскола не затихает до сих пор.
Почему фигура Базарова стала полем битвы для всей эпохи
Разгоревшаяся вокруг Базарова полемика была не просто спором о литературных вкусах или художественных достоинствах романа. Это была отчаянная и бескомпромиссная битва за будущее России, за образ нового человека, который должен был прийти на смену «отцам». Фигура Базарова стала тем зеркалом, в котором каждая из общественных сил увидела либо свое идеальное отражение, либо уродливую карикатуру на оппонента. Этот конфликт кристаллизовался в позициях двух ведущих демократических журналов, занявших диаметрально противоположные позиции. Дмитрий Писарев из «Русского слова» увидел в Базарове долгожданного героя нового времени. Максим Антонович из «Современника», наоборот, заклеймил его как «Асмодея» и гнусный пасквиль на молодое поколение. Чтобы понять весь трагизм и глубину эпохи 1860-х, необходимо не просто изложить эти мнения, а вскрыть их внутреннюю логику и увидеть, как в их столкновении отразился фундаментальный раскол русского общества.
Апология нигилизма, или Как Писарев создал культ Базарова
Для Дмитрия Писарева и радикально настроенной молодежи, сгруппировавшейся вокруг журнала «Русское слово», Базаров стал настоящим откровением. В своей знаменитой статье «Базаров» (1862) критик, по сути, создает канонический образ «правильного» нигилиста, сознательно очищая его от тургеневской сложности, рефлексии и трагизма. Писарев увидел в герое романа то, что отчаянно хотел видеть в реальности — идеал нового, прогрессивного человека.
Что же было главным для Писарева?
- Беспощадный материализм: Базаров, отрицающий все, что нельзя проверить опытом и препарировать скальпелем, стал для критика воплощением трезвого и единственно верного взгляда на мир. Его опора на естественные науки противопоставлялась «гнилому» идеализму «отцов».
- Разрушение как созидание: Писарев полностью оправдывает базаровский нигилизм. Он видит в этом тотальном отрицании не бессмысленную агрессию, а необходимую санитарную работу. Базаров — герой-разрушитель, который своим скепсисом и презрением к авторитетам расчищает почву для будущего здания, которое построят другие. «Что можно разбить, то и нужно разбивать», — эта мысль становится лейтмотивом статьи.
- Труд превыше искусства: Отказ Базарова от поэзии, искусства и романтической любви Писарев трактует не как душевную черствость, а как высшую степень честности и рациональности. В мире, полном голода, невежества и предрассудков, восхищаться природой или читать стихи — непозволительная и безнравственная роскошь.
Писарев гениально уловил, что, несмотря на возможную нелюбовь самого Тургенева к своему герою, «личность беспощадного отрицателя выходит личностью сильной и внушает каждому читателю невольное уважение». Таким образом, критик фактически «отнял» Базарова у автора и превратил его в икону радикальной молодежи, в пророка новой, научной и материалистической эры.
«Асмодей нашего времени» — почему Антонович увидел в Базарове демона
Если в «Русском слове» роман встретили с восторгом, то в редакции «Современника», другого флагмана демократической мысли, он вызвал бурю негодования. Выразителем этой позиции стал критик Максим Антонович, чья статья «Асмодей нашего времени» стала самым сокрушительным обвинением в адрес Тургенева. Там, где Писарев видел силу, прогресс и честность, Антонович разглядел лишь злобный и опасный пасквиль.
Для него Базаров — это не трагическая фигура и не герой, а именно карикатура, намеренное искажение и опошление образа молодого разночинца-демократа. Антонович прямо обвинил Тургенева в клевете на молодое поколение. По его мнению, автор собрал в одном персонаже все мыслимые пороки:
- Духовную пустоту и бессердечие: Базаров Антоновича — это самовлюбленный, грубый и абсолютно бездушный монстр, который издевается над стариками-родителями и не способен на искренние чувства.
- Интеллектуальное шарлатанство: Его научные изыскания критик считает поверхностными, а его нигилизм — не продуманной философией, а лишь прикрытием для гордыни и тщеславия.
- Нравственное уродство: Вся фигура героя, по мнению Антоновича, дышит не силой, а какой-то «мертвящей» пустотой. Он не человек, а «какое-то ужасное существо, просто дьявол, или, выражаясь более поэтически, асмодей».
Более того, Антонович считал роман крайне слабым и в художественном отношении. Он упрекал автора в отсутствии живых картин природы и психологической глубины, считая, что все сведено к сухим, надуманным разговорам. Для «Современника», который имел свои представления об идеалах молодого поколения, такой герой, как Базаров, был не просто неудачей автора, а прямым оскорблением и реакционной вылазкой.
За пределами дуэли, или Какие еще приговоры вынесли Базарову
Хотя «дуэль» Писарева и Антоновича была самой громкой и определила два главных полюса в восприятии романа, было бы ошибкой сводить всю палитру мнений лишь к этим крайностям. Фигура Базарова заставила высказаться практически всех значимых мыслителей эпохи, и их оценки были куда более многогранными.
Спектр мнений был широк: от признания героя символом болезни до сочувственного анализа его трагедии.
Так, с консервативного фланга Базарова оценивали совсем иначе. Для публициста М.Н. Каткова, например, герой Тургенева был не демоном и не пророком, а всего лишь точным диагнозом и симптомом опасной общественной болезни — нигилизма, который разъедает основы государства, семьи и веры. В этом смысле роман воспринимался им как полезное, антинигилистическое произведение.
Особую позицию занял Ф.М. Достоевский. Он, в отличие от критиков-публицистов, увидел в Базарове прежде всего глубоко трагического «теоретика», оторванного от живой, народной жизни. Для Достоевского Базаров — это «беспокойное и тоскующее» существо, которое страдает от собственного безверия и в итоге оказывается раздавленным реальностью, которую пытался перекроить своим умом.
Были и попытки примирить крайности, как, например, в статьях критика Н.Н. Страхова, который старался занять объективную позицию и показать как силу, так и слабость нигилизма как явления.
Вердикт автора, или Каким своего героя видел сам Тургенев
Пока критики ломали копья, присваивая или проклиная Базарова, сам Иван Тургенев с горечью и недоумением следил за этой битвой. Он был ошеломлен и глубоко расстроен столь полярными и прямолинейными трактовками. Письма тех лет показывают, что его задевали как восторги радикалов, так и обвинения в клевете. «Вся моя повесть направлена против дворянства как передового класса», — писал он, но при этом отказывался считать Базарова идеалом.
Замысел автора был гораздо сложнее и трагичнее. Для самого Тургенева его герой — это, безусловно, фигура трагическая. Это сильная, честная, умная и бескомпромиссная личность, «пугачев от науки», но личность обреченная. Обреченная дважды.
- Исторически: Базаровы появились слишком рано, они предвестники будущего, но в настоящем для них еще нет почвы, нет дела, соразмерного их силе.
- Человечески: Его философия тотального отрицания, его попытка свести всю сложность бытия к простым материалистическим формулам неизбежно вступает в конфликт с самой природой жизни — с иррациональной силой любви, с таинством искусства, с неотвратимостью смерти.
Тургенев не оправдывал и не осуждал. Он сочувствовал своему герою. Автор видел в нем могучую, но мрачную фигуру, стоящую «в преддверии будущего», и понимал всю глубину его личной и исторической драмы. В этом сочувственном, но трезвом взгляде и заключался главный авторский вердикт.
В конечном счете, бурные споры вокруг Базарова показали, что правы и одновременно неправы были все. Писарев уловил силу и историческую необходимость нового типа личности. Антонович почувствовал опасность и пустоту голого отрицания. Достоевский разглядел духовную трагедию. А сам Тургенев показал неразрешимость этого конфликта в рамках одной человеческой судьбы. Именно эта многогранность, не сводимая к простому ответу «герой или демон», и обеспечила роману вечную жизнь, а спорам вокруг него — актуальность даже спустя полтора века.