В считаные дни января 1918 года, в ледяном и голодном Петрограде, Александр Блок создает текст, которому суждено было расколоть русскую интеллигенцию и стать одновременно величайшим памятником и проклятием революции. Поэма «Двенадцать» с момента своего появления вызвала бурю полярных мнений. Одни, ослепленные яростью и политической борьбой, увидели в ней апологию большевизма и предательство старой культуры. Другие, напротив, прочли ее как гениальное пророчество о грядущей трагедии, скрытой за громом перемен. Этот раскол не утих до сих пор.
Так что же на самом деле создал Блок? Был ли это гимн новой эре, рожденной в крови и огне, или всё же реквием по великой России, уничтожаемой своими же сыновьями? И почему финальный, самый загадочный образ поэмы — Иисус Христос, идущий впереди красногвардейского патруля, — до сих пор вызывает столь яростные споры? Чтобы понять масштаб замысла Блока, нужно сначала услышать ту «музыку», которую слышал он сам, и перенестись в атмосферу революционного Петрограда.
«Слушайте музыку Революции». Как Блок услышал и записал свою главную поэму
Ключ к пониманию «Двенадцати» лежит в уникальном авторском методе Блока, который воспринимал историю не как цепь политических событий, а как мощную, всепоглощающую музыкальную стихию. Для него революция была не просто сменой власти, а грозным, оглушительным, но абсолютно закономерным проявлением народной души и мирового рока. Это был очистительный ураган, призванный смести прогнивший старый мир. Сам поэт в тот период переживал сложнейший душевный кризис и разрыв с частью своего окружения, которое не могло принять его отказ осуждать происходящее.
Блок не стремился быть судьей или прокурором. Он поставил перед собой иную, более сложную задачу — стать беспристрастным свидетелем, который должен с максимальной точностью «записать» звуки и ритмы рушащейся и рождающейся эпохи. Он чувствовал глубокую, почти мистическую связь с революционной атмосферой, вслушиваясь в гул толпы, в скрип полозьев, в свист ветра и беспорядочную стрельбу на улицах. Для него всё это сливалось в единую, трагическую и великую мелодию. Поэма стала не политическим выбором, а творческой неизбежностью, попыткой зафиксировать эту музыку на бумаге. Эта музыка нашла свое воплощение в главных героях поэмы — двенадцати красногвардейцах, идущих сквозь вьюгу. Давайте всмотримся в их лица.
Двенадцать идущих вдаль. Святые или убийцы на службе новой веры?
Центральный образ поэмы — двенадцать красногвардейцев — намеренно двойственен и противоречив. С одной стороны, Блок рисует их как темную, разгульную и жестокую силу. Это почти банда разбойников, идущих по ночному городу:
В зубах — цигарка, примят картуз,
На спину б надо бубновый туз!
Эта строчка — прямое указание на их каторжное, криминальное нутро. Они просты, грубы, полны ненависти к старому миру и готовы убивать. Кульминацией их «земного» пути становится бессмысленное и жестокое убийство проститутки Катьки, бывшей возлюбленной одного из них, Петрухи. Они действуют без жалости и без оглядки на старую мораль.
Но с другой стороны, Блок наполняет этот образ мощнейшим символическим значением. Их двенадцать — как и апостолов Христа. Они идут «державным шагом», несокрушимо и неотвратимо, выполняя свою историческую миссию. Они — «апостолы» новой, страшной, но для них единственно возможной веры в мировой пожар и светлое будущее, которое должно родиться из пепла. Отказавшись от старого Бога («Эх, эх, без креста!»), они сами становятся носителями новой правды. Их путь сквозь метель и тьму — это своего рода крестный путь революции, где грех убийства и святая вера в правоту своего дела неразделимы.
Вьюга, ветер и кровавый флаг как главные действующие лица поэмы
В поэме «Двенадцать» природа и предметный мир — это не фон для событий, а активные, символические силы, выражающие саму суть происходящего. Блок создает ощущение космической драмы, где главными действующими лицами становятся стихии.
- Ветер и вьюга — это не просто плохая погода в зимнем Петрограде. Это и есть сама Революция: неуправляемая, хаотичная, всепроникающая сила. Ветер срывает плакаты, сбивает с ног прохожих, сметает остатки старого мира и закручивает весь мир в своем диком, очистительном танце.
- Белый снег несет в себе двойной смысл. Это и чистый лист, на котором будет написана новая история, и символ будущего преображения. Но одновременно это и холодный саван, покрывающий мертвецов — и убитую Катьку, и всю уходящую Россию.
- Черный вечер — это метафора уходящей в небытие эпохи, старого мира, погружающегося во мрак.
- Красный флаг, появляющийся в финале, — это самый очевидный символ: знак пролитой крови, но одновременно и знамя новой веры, новой власти, которое несет в своих руках их невидимый предводитель.
Через эти мощные, почти осязаемые образы Блок передает не столько политическую хронику, сколько метафизическое ощущение вселенского переворота. Эта вселенская метель окончательно хоронит старый, обветшавший мир, чьи призраки еще бродят по улицам Петрограда.
Призрак старого мира, бредущий сквозь метель
На фоне вселенской вьюги и державной поступи двенадцати апостолов революции образы уходящей России выглядят жалко, карикатурно и трагично. Блок несколькими точными штрихами рисует портреты тех, кого метель истории вот-вот сметет без следа.
Это и «буржуй на перекрестке», который растерянно «в воротник упрятал нос». И «писатель-вития», и «барыня в каракуле», поскользнувшаяся на льду, и поп, «брюхом» идущий вперед. Все они — беспомощные призраки, растерянные и испуганные, не понимающие масштаба происходящего и не способные противостоять стихии. Их время кончилось, они чужие на этом празднике крови и хаоса.
Но самым мощным и пронзительным символом старого мира становится безродный пес. Он увязывается за патрулем красногвардейцев, но те его гонят прочь. Этот шелудивый пес, плетущийся сзади и «поджавший хвост», — это и есть тот самый старый мир. Он уже не может жить по-прежнему, но и примкнуть к новому не в силах. Он обречен плестись позади, гонимый и презираемый, пока окончательно не скроется во вьюге. И вот, когда все силы расставлены, старый мир повержен, а новые апостолы идут вперед, Блок ставит финальный аккорд, который превращает поэму в величайшую загадку русской литературы.
Самая великая загадка русской поэзии. Зачем Христос возглавил шествие революции?
Финал поэмы — «В белом венчике из роз — / Впереди — Исус Христос» — стал настоящим камнем преткновения. Почему во главе банды убийц, грабителей и богохульников, идущих «без имени святого», Блок ставит именно Христа? Этот вопрос породил множество трактовок, и ни одна из них не является исчерпывающей. Вот основные версии:
- Христос как символ высшего оправдания. Он олицетворяет подлинную, очищающую революцию духа, которую не видят и не понимают сами красногвардейцы. Они идут разрушать во имя смутного идеала, но их путь, полный греха и жестокости, бессознательно освящается Христом. Он ведет их не как убийц, а как мучеников идеи, принимая на себя их грехи и придавая их походу высший смысл.
- Христос как символ грядущего искупления. Появление Христа — это залог того, что за страшным грехом, который совершает Россия, последует прощение и воскресение. Он идет впереди, чтобы принять на себя всю кровь и грязь и в конечном счете преобразить хаос в гармонию.
- «Революционный» Христос или Антихрист. Некоторые современники и исследователи видели в этом образе не традиционного Христа, а некоего «другого», «революционного Иисуса», который, как и сказано в Евангелии, принес «не мир, но меч». А кровавый флаг в его руках и вовсе трактовался как знак Антихриста, ведущего за собой армию разрушения.
Вероятнее всего, Блок и сам не мог дать однозначного ответа. Он, как гениальный художник, интуитивно почувствовал, что без этого высшего, нравственного, метафизического ориентира весь поход «двенадцати» превращается в бессмысленный бандитизм. Христос не оправдывает их жестокость, но придает их жертвенному пути трагический и вселенский смысл. Этот неоднозначный финал стал пиком творчества Блока, за которым последовало долгое молчание. Попытаемся понять, почему.
После музыки — тишина
В конечном итоге, поэма «Двенадцать» — это не политическая оценка, не агитка за или против революции. Это гениальная художественная фиксация той самой «музыки» стихийного русского бунта, в котором трагически и неразрывно сплелись святость и грех, созидание и разрушение, надежда на новый мир и кровавый ужас его рождения. Блок сумел запечатлеть душу революции во всей ее сложности.
Однако за этим творческим взлетом последовало долгое, почти полное поэтическое молчание, которое длилось до самой смерти поэта. Позднее он испытывал тяжелые сомнения относительно своего главного произведения и, по свидетельствам, даже хотел его уничтожить. Почему? Вероятно, записав оглушительную «музыку» стихии, он со временем стал слышать то, что последовало за ней — пугающую тишину. Он ужаснулся реальной, бытовой, пошлой разрушительной силе революции и осознал, что за очистительным ураганом не последовало долгожданного духовного преображения, на которое он так надеялся.
И все же поэма навсегда осталась великим и пророческим документом своей эпохи. Она не дает простых ответов, но ставит перед каждым новым поколением читателей вечные русские вопросы: о цене перемен, о страшном и великом в душе народа и о возможности отыскать свет даже в самой гуще непроглядной тьмы.