Биография Гончарова 1 часть, 2 часть, 3 часть, 4часть
Биография Гончарова часть 2
Противоречивость описаний и оценок в очерках Гончарова сказывается и на тех страницах, которые посвящены жизни Англии. Положительно оценивая некоторые стороны жизни английского буржуазного общества, Гончаров высказывает недовольство делячеством, сухостью и механизированным бытом делового англичанина, которые поразили его в Лондоне.
Поистине блестящи страницы, посвященные изображению того, как в погоне за прибылью лондонский делец превратил себя в машину. Вечером «покойный сознанием, что он прожил день по всем удобствам… выгодно продал на бирже партию бумажных одеял, а в парламенте свой голос, он садится обедать и, встав из-за стола не совсем твердо, вешает в шкафу и бюро неотпираемые замки, снимает с себя машинкой сапоги, заводит будильник и ложится спать. Вся машина засыпает». С неприязнью отмечает Гончаров ханжество и филистерство английского буржуазного общества. «Филантропия возведена в степень общественной обязанности, а от бедности гибнут не только отдельные лица, семейства, но целые страны под английским управлением», — замечает он.
Рисуя картины жизни Японии, писатель правильно отмечает глубокий кризис феодального строя в стране, нищенское положение, в котором находится японский народ, и вместе с тем его трудолюбие.
Во все время путешествия Гончарова сопровождал образ далекой родины, России.
С чувством патриотической гордости вспоминает он о славных русских путешественниках и землепроходцах, которые «подходили близко к полюсам, обошли берега Ледовитого моря и Северной Америки, проникали в безлюдные места, питаясь иногда бульоном из голенищ своих сапог, дрались с зверями, со стихиями, — все это герои, которых имена мы знаем наизусть и будет знать потомство». С горячей симпатией писатель пишет о мужества и самоотверженности русских моряков в борьбе со стихиями, их любви к кораблю — частице родины.
«Какой интерес должны теперь представлять его очерки для советской молодежи, воспитывающейся на подвигах наших отважных исследователей», — писала в 1937 году «Правда» о «Фрегате «Паллада» Гончарова.
С теплым юмором рисует писатель привлекательный образ матроса Фаддеева и других матросов и офицеров корабля, не останавливаясь, однако, в своих очерках на описании тягостных условий матросской жизни на корабле, на котором многие офицеры во главе с адмиралом Путятиным отличались самодурством и жестокостью.
Очерки выделялись реалистичностью, красочностью и яркостью картин путешествия, природы и быта.
Критик-демократ Писарев в своей рецензии указывал, что «на книгу Гончарова должно смотреть не как на путешествие, но как на чисто художественное произведение… В его путевых очерках мало научных данных, в них нет новых исследований, нет даже подробного описания земель и городов, которые видел Гончаров; вместо этого читатель находит ряд картин, набросанных смелой кистью, поражающих своей свежестью, законченностью и оригинальностью». В изображении природы Гончаров отказывается, от популярных тогда в описательной литературе романтических шаблонов, фантастических пейзажей, зло высмеивая эпигонов романтизма. Очерки продолжили реалистическую традицию в описательной литературе, созданную «Путешествием в Арзрум» Пушкина.
«Фрегат «Паллада» Гончарова во многом представляет собой классический образец очерков о путешествии.
Путешествие вокруг света прервало работу Гончарова над романом «Обломов».
Замысел романа возник у него еще в период общения с Белинским. «Вскоре после напечатания в 1847 году в «Современнике» «Обыкновенной истории», — рассказывает сам Гончаров, — у меня уже в уме был готов план «Обломова». Работа над романом шла медленно, с большими перерывами. В феврале 1849 года был опубликован отрывок под названием «Сон Обломова», который сам писатель определил как «увертюру всего романа». Первая часть «Обломова» была вчерне закончена к 1850 году. Возвратившись в Петербург из путешествия, Гончаров снова обратился к роману. «В 1857 г., — рассказывает писатель, — я поехал за границу в Мариенбад и там написал в течение 7-ми недель почти все три последние тома «Обломова».
Впечатления детских лет, годы службы в столице дали писателю обильный материал для его романа. Вспоминая свое детство, Гончаров писал: «Мне кажется, у меня, очень зоркого и впечатлительного мальчика, уже тогда при виде всех этих фигур, этого беззаботного житья-бытья, безделья и лежанья и зародилось неясное представление об «обломовщине».
Впоследствии это представление обогатилось новыми впечатлениями, отразившимися в романе.
«Обломов» был напечатан в первых четырех книгах журнала «Отечественные записки» за 1859 год. Роман имел большой и шумный успех. Один из современников, критик А. М. Скабичевский, свидетельствует: «Нужно было жить в то время, чтобы понять, какую сенсацию возбудил этот роман в публике и какое потрясающее впечатление произвел он на все общество. Он как бомба упал в интеллигентную среду как раз во время самого сильного общественного возбуждения, за три года до освобождения крестьян, когда во всей литературе проповедовали крестовый поход против сна, инерции и застоя». «Обломов» — капитальнейшая вещь, какой давно не было, — писал Л. Н. Толстой в одном из своих писем 1859 года. — Скажите Гончарову, что я в восторге от «Обломова»…
Он имеет успех не случайный, не с треском, а здоровый, капитальный, а не временный…» Как об «отличной вещи» отзывался о романе и Тургенев. С глубокой оценкой «Обломова» сразу же после появления романа выступил и Добролюбов в своей знаменитой статье «Что такоз обломовщина», напечатанной в майской книге «Современника» в 1859 году.
«Обломов» — наиболее значительное произведение Гончарова. А. М. Горький оценивал «Обломова» как один из самых выдающихся романов русской литературы, подчеркивал его большую обобщающую силу.
Роман появился в обстановке подъема демократического движения и ‘имел большое значение в борьбе передовых кругов русского общества против феодально-крепостнического порядка. Сам Гончаров видел в своем новом произведении продолжение той критики, с которой он выступал в «Обыкновенной истории» против отсталых, косных и застойных нравов.
В «Обломове» нашли свое отображение 40-е и начало 50-х годов: период глубокого и всестороннего кризиса феодально-крепостнического строя, породившего обломовщину.
Определяя самый замысел романа, Гончаров отмечает: «Я старался показать в «Обломове», как и отчего у нас люди превращаются прежде времени в… кисель». Обломова превратила в кисель, в «ком теста» крепостная среда, крепостнические нравы, которые и подвергаются в романе последовательному и всестороннему обличению. Сущность и происхождение обломовщины раскрывается в романе с антикрепостнической, демократической точки зрения. Гончаров показал, что обломовщина сложилась на почве владения «крещеной собственностью», «тремя стами Захаров», что Обломова взрастила дворянская усадьба с ее застойным бытом и помещичьими нравами. «Гнусная привычка получать удовлетворение своих желаний не от собственных усилий, а от других, — пишет Добролюбов об Обломове, — развила в нем апатическую неподвижность и повергла его в жалкое состояние нравственного рабства.
Рабство это так переплетается с барством Обломова, так они взаимно проникают друг друга и одно другим обусловливаются, что, кажется, нет ни малейшей возможности провести между ними какую-нибудь границу». Апатия, неподвижность и нравственное рабство отражены Гончаровым даже во внешнем облике Обломова, изнеженного, обрюзгшего не по летам человека, который «наспал свои недуги».
Добролюбов указывал в своей статье, что, рисуя себе идеал беззаботной и привольной помещичьей жизни, обеспеченной трудом крепостных, Обломов не задумывался о своих правах на это и вообще не задавал себе вопросов о «своих отношениях к миру и к обществу». Поэтому он «тяготился и скучал от всего, что ему приходилось делать».
Обломову были присущи хорошие душевные качества, гуманность. В своих суждениях он нередко проявляет критическое отношение к бюрократизму, к пустоте светского общества и т.
п. Когда-то Обломов и читал, интересовался литературой, даже задумал научный труд, посвященный России, но все это кончилось все той же обломовщиной. «Жизнь у него была сама по себе, а наука сама по себе, — пишет Гончаров об Обломове. — Его познания были мертвы… Голова его представляла сложный архив мертвых дел, лиц, эпох, цифр, религий… задач, положений… Это была как будто библиотека, состоящая из одних разрозненных томов по разным частям знаний». Проявлением обломовщины была и болезненная мечтательность, выражавшаяся во всякого рода маниловских фантазиях, одолевавших лежавшего на диване Обломова. Непрактичность, беспомощность — вот что характерно для Обломова. «Я, — признается он Мухоярову, — не знаю, что такое барщина, что такое сельский труд, что значит бедный мужик, что богатый; не знаю, что значит четверть ржи или овса, что она стоит, в каком месяце и что сеют и жнут, как и когда продают…
я ничего не знаю, — заключил он с унынием». Это было типической чертой большинства дворянской интеллигенции 40-х годов. Весь процесс жизни Обломова рисуется в романе как процесс постепенного духовного и морального оскудения его личности.
Обломоз встретил необыкновенную, чуткую девушку, горячо полюбившую его. Любовь вначале захватила и Обломова, но закончилась она все в том же обломовском духе. Лень, боязнь ломки привычного для него уклада жизни победила в Обломове чувство любви, ему не хотелось переживать ее тревог, нести какие-то обязанности перед другим человеком. Отношения его с Пшеницыной, полной противоположностью Ольги, напротив, вполне соответствовали обломовскому характеру, потребностям его жизни и натуры.
Попытка Ольги Ильинской пробудить Обломова, вызвать его к деятельной жизни кончилась неудачей.
В тоске Ольга спрашивает: «Отчего погибло все? Кто проклял тебя, Илья?.. Что сгубило тебя? Нет имени этому злу…» — «Есть, — сказал он чуть слышно… — Обломовщина!» Это было последнее проявление его сознания, мысли…
В истории жизни Обломова много трагического. Если бы Гончаров избрал героем своего романа человека, лишенного духовной и нравственной жизни, то его жалкая судьба не взволновала бы читателя. Но Обломов в изображении Гончарова-человек, в котором было заложено много хороших, подлинно человеческих стремлений и качеств. Недаром Ольга полюбила Обломова за его «голубиную кротость» и нравственную чистоту. Сам Гончаров с немалой долей сочувствия относится к Илье Ильичу, когда в нем пробуждается сознание своего постепенного падения. Тоскливое настроение, охватывавшее порой Обломова, свидетельствовало о наличии в нем подлинно человеческих чувств, сопротивлявшихся обломовщине.
На судьбе своего героя Гончаров раскрывает губительное, тлетворное влияние страшной, засасывающей тины крепостнических нравов, паразитической жизни помещичьего класса.
Обломовщина как порождение крепостничества заражала нравственным рабством не только Обломовых, но и окружающих, прививая им свои отрицательные черты. Таков Захар, о котором его барин Илья Ильич думает: «Ну, брат, ты еще больший Обломов, чем я сам».
Русская реалистическая литература не только подвергала критике отрицательные явления русской жизни, но и стремилась противопоставить этим явлениям положительные идеалы, героев, по замыслу их создателей воплощающих в себе исторический прогресс. В своем романе Гончаров также пытается противопоставить Обломову нового и, как ему казалось, положительного героя. Это Андрей Иванович Штольц.
Во взаимоотношениях и характерах Штольца и Обломова Гончаров стремится раскрыть столкновение двух культур: старой, патриархальной, крепостнической, и новой, буржуазно-предпринимательской, которая должна притти на смену уходящей в прошлое обломовщине.
Фигура Штольца как бы продолжает и углубляет черты Адуева-дядюшки из «Обыкновенной истории». Штольц — человек, полный энергии, жажды деятельности. По замыслу Гончарова, Штольц сочетает в себе высокую культуру, знание жизни с предприимчивостью и практичностью. С точки зрения буржуазного идеала Штольц достиг всего: материального благополучия, комфорта, видного положения в обществе.
Штольц — полная противоположность Обломову. Даже его внешний облик Гончаров рисует по контрасту с Обломовым. Штольц «весь составлен из костей, мускулов и нервов, как кровная английская лошадь». Рисуя образ Штольца, Гончаров пишет: «Как в организме нет у него ничего лишнего, так и в нравственных отправлениях своей жизни он искал равновесия практических сторон с тонкими потребностями духа».
Современная роману критика отметила, что образ обрусевшего немца Штольца в качестве учителя жизни явно не удался Гончарову, что в нем нет той исторической правды и реалистичности, которой поразил всех образ Обломова.
Гончаров сам должен был признать, что образ Штольца «слаб, бледен, из него слишком голо выглядывает идея».
Штольц — предприниматель, он увлечен своими делами. Но Добролюбов справедливо обратил внимание на то, что тайна деловых успехов Штольца, его преуспевания во всем не раскрыта Гончаровым. «Из романа Гончарова мы и видим только, что Штольц — человек деятельный, все о чем-то хлопочет, бегает, приобретает, говорит, что жить — значит трудиться и пр., — пишет Добролюбов. — Но что он делает и как он ухитряется делать что-нибудь порядочное там, где другие ничего не могут сделать, — это для нас остается тайной». Не убедительно в устах Штольца звучит его фраза о том, что «труд есть цель жизни». «Штольц не внушает мне никакого доверия, — заметил однажды Чехов. — Автор говорит, что это великолепный малый, а я не верю.
Это продувная бестия, думающая о себе очень хорошо и собою довольная. Наполовину он сочинен, на три четверти ходулен».
Однако в известой мере личность и роль Штольца отразили определенные исторические тенденции в развитии русской действительности. Напомним следующее замечание Ленина по поводу развития капитализма в земледелии: «…новая организация хозяйства требует и от хозяина предприимчивости, знания людей и уменья обращаться с ними, знания работы и ее меры, знакомства с технической и коммерческой стороной земледелия, — т. е. таких качеств, которых не было и быть не могло у Обломовых крепостной или кабальной деревни» {В. И. Ленин, Сочинения, т. 3, стр. 182.}. Образы Адуева-дядюшки и Штольца свидетельствовали о росте буржуазно-капиталистических отношений в русской действительности незадолго до падения крепостного права.
Но Гончаров не раскрыл ни в Петре Ивановиче Адуеве, ни в Штольце их эксплоататорскую роль по отношению к народу, что, конечно, обеднило конкретно-историческое содержание и значение этих образов.
Следует отметить, что буржуазно-эксплоататорский характер деятельности Штольца был понят некоторыми современниками Гончарова. «В этой антипатичной натуре, — писал о Штольце критик А. П. Милюков, — под маской образования и гуманности, стремления к реформам и прогрессу скрывается все, что так противно русскому характеру и взгляду на жизнь… Из этих-то господ выходят те честные дельцы, которые, добиваясь выгодной карьеры, давят все, что ни попадается на пути… все учредители мнимо-благодетельных предприятий, эксплоатирующие работников на фабрике, акционеры в компании, при громких возгласах о движении и прогрессе, все великодушные эмансипаторы крестьян без земли…» Гончаров не понимал, что развитие русской буржуазии совершалось, как правило, в условиях приспособления русских буржуазных предпринимателей к самодержавно-помещичьему строю.
Самой буржуазии, выросшей на почве крепостного права, была присуща обломовщина, питавшаяся и после падения крепостного права многочисленными крепостническими пережитыми. Гончаров был совершенно прав, указывая на неизбежность гибели обломовщины. Но он слишком рано пропел ей отходную: обломовщина продолжала мешать всему дальнейшему прогрессивному развитию русской общественной жизни.
Самого писателя далеко не все удовлетворяло в Штольце. Гончаров верно показал, что под трезвым пониманием жизни у Штольца, как и у его предшественника Адуева-старшего, скрывались сухой, деловой расчет, подчинение человечных черт предпринимательскому практицизму. Гончаров и в Штольце критически отметил то, что составляло слабую сторону дядюшки Адуева, — буржуазную ограниченность. Это прекрасно показано в романе на отношениях Штольца и Ольги Ильинской.
Героиня романа «Обломов» — один из самых замечательных образов русской женщины в русской классической литературе.
Как и Тургенев, Гончаров умел рисовать пленительные женские портреты и создал целую галлерею образов женщин. По своему характеру и своим стремлениям Ольга близка к тургеневской Елене из «Накануне» и является старшей сестрой Веры из «Обрыва». В личности Ольги Писарев справедливо находил: «…естественность и присутствие сознания — что отличает Ольгу от обыкновенных женщин. Из этих двух качеств вытекает правдивость в словах и в поступках, отсутствие кокетства, стремление к развитию, уменье любить просто и серьезно, без хитростей и уловок… Ольга растет вместе со своим чувством, каждая сцена, происходящая между нею и любимым ею человеком, прибавляет новую черту к ее характеру, с каждой сценой грациозный образ девушки делается знакомее читателю, обрисовывается ярче и сильнее выступает из общего фона картины».
В отличие от пушкинской Татьяны, от Лизаветы Александровны — и это знаменовало новый шаг в развитии русской женщины — Ольга не способна покорно подчиниться своей судьбе.
Она мечтает спасти Обломова, заставить его «жить, действовать, благословлять жизнь…», спасти его нравственно погибающий ум и душу. Но когда она убеждается в тщетности своих усилий, видит, что любимый человек не соответствует высокому ее представлению об идеале человека, она порывает с ним.
Ольга живет богатой духовной жизнью, а главное, она полна стремления к деятельности. Она мечтала о герое, который соединил бы в себе высокий ум и страстное чувство с энергией, волей и большой целью в жизни. И в жизни со Штольцем Ольге далеко не все казалось прекрасным. «Мне грустно бывает иногда, — говорит она. — Все тянет меня куда-то еще, я делаюсь ничем недовольна».
Эти порывы, мечты, эта неудовлетворенность жизнью были непонятны и Штольцу. «Мы, — отвечал Ольге Штольц, — не титаны с тобой, мы не пойдем с Манфредами и Фаустами на дерзкую борьбу с мятежными вопросами, не примем их вызова, склоним голову и смиренно переживем трудную минуту, и опять потом улыбнется жизнь, счастье».
Такого рода тихое счастье не могло удовлетворить Ольгу.
И ее сильный характер, и воля, и постоянно ощущавшаяся ею потребность в деятельности неминуемо должны были бы привести Ольгу к разрыву со Штольцем, если бы Гончаров продолжил рассказ о их жизни. Подчеркивая в Ольге стремление к борьбе во имя благородных, а не эгоистических целей жизни, Добролюбов, видевший в героине романа передовую русскую женщину, замечает: «Она оставит и Штольца, ежели перестанет верить в него. А это случится, ежели вопросы и сомнения не перестанут мучить ее, а он будет продолжать ей советы — принять их, как новую стихию жизни, и склонить голову. Обломовщина хорошо ей знакома, она сумеет различить ее во всех видах, под всеми масками, и всегда найдет в себе столько сил, чтобы произнести над нею суд беспощадный…»
Критика помещичье-крепостнической действительности осуществлена в романе не только в образе Обломова, но и в образах ряда других персонажей романа: преуспевающего чиновника-бюрократа Судьбинского, пустого светского фата Волкова, плута и вымогателя Тарантьева, мещанки Пшеницыной и др.
Во всех этих типах Гончаров показал проявление все той же обломовщины, как страшного зла русской жизни.
Роман «Обломов» затрагивал такие существенные стороны и вопросы русской жизни крепостной эпохи, что вокруг романа сразу же возникла шумная полемика. Реакционный славянофильский лагерь в лице критика А. Григорьева и других ополчился против обличения Гончаровым обломовщины. Славянофилы пытались представить и самого Обломова и Пшеницыну как положительные начала русской жизни. По существу смыкаясь со славянофилами, либеральная критика, преклонявшаяся перед буржуазным Западом, увидела в обломовщине проявление «русской национальной болезни». Примиренчески относясь к обломовщине, заявляя словами А. В. Дружинина, что «обломовщина в слишком большом развитии вещь нестерпимая, но к свободному и умеренному ее развитию не за что относиться с враждою», либералы-западники клеветали на русский народ, его национальный характер.
Между тем сам Гончаров видел в обломовщине не общенациональное, а социальное явление, продукт определенных общественно-исторических условий, крепостного строя. Изобличение обломовщины было подлинно патриотической заслугой писателя.
Глубокий и верный анализ обломовщины Гончаров нашел в статье Добролюбова. «Взгляните, пожалуйста, статью Добролюбова об «Обломове», — писал он П. В. Анненкову
2. мая 1859 года, — мне кажется, об обломовщине, т. е. о том, что она такое, уже сказать после этого ничего нельзя». Конечно, Гончаров имел в виду социальную и психологическую характеристику обломовщины, а не те революционно-демократические выводы, которые делал в своей статье Добролюбов.
