Двадцатый век стал для американской политической науки не просто очередным историческим периодом, а временем коренной трансформации, превратившей ее из региональной академической дисциплины в мирового интеллектуального лидера. Это была эпоха, когда политология в США прошла драматический путь от описательного изучения формальных институтов к созданию строгой, эмпирической науки о политическом поведении. История этой эволюции — это не просто перечисление имен и теорий, а рассказ о смелой попытке ответить на главный вызов: можно ли изучать сложный и иррациональный мир политики с научной точностью? Именно эта трансформация, прошедшая через «революцию» бихевиоризма и последующий синтез в виде современного плюрализма, сформировала ее сегодняшний облик. Чтобы понять, как и почему произошел этот переход, и какие фигуры стали его архитекторами, необходимо сначала взглянуть на точку отсчета — на тот мир, который предстояло изменить.
1. Каким был старый мир, или традиционный подход к изучению политики
На рубеже XIX и XX веков американская политическая наука находилась под сильным влиянием европейской, в первую очередь немецкой, академической традиции. Ее фокус был четко определен: изучение государства и его формальных институтов власти. Исследователи того периода концентрировались на анализе конституций, правовых норм, структуры правительственных органов и официальных процедур. Это был мир, где главным вопросом было «Как должно быть устроено государство?», а не «Как политика работает на самом деле?».
Методология этого периода была преимущественно формально-юридической, исторической и описательной. Работы политологов носили скорее характер детальных комментариев к законам или исторических очерков о развитии тех или иных институтов. Подход был нормативным, то есть он был нацелен на выработку идеальных моделей и оценочных суждений, а не на объективное объяснение политических явлений. Главными инструментами были анализ документов и сравнительно-исторический метод.
Однако именно в этом и заключалась главная слабость традиционного подхода. Он был слишком общим, неконкретным и не мог объяснить реальное политическое поведение, которое часто расходилось с предписаниями законов. Накопленная неудовлетворенность этими ограничениями, неспособностью «старой» науки объяснить живые политические процессы стала тем интеллектуальным топливом, которое привело к первой крупной попытке реформировать дисциплину. Эпицентром этих перемен стала Чикагская школа.
2. Чикагская школа как интеллектуальный катализатор перемен
В 1920-е и 1930-е годы, в период между двумя мировыми войнами, на американской интеллектуальной сцене появляется мощный центр притяжения — Чикагская политологическая школа. Она стала не просто очередной группой ученых, а первым организованным «ответом» на ограниченность традиционных методов. Ее представители, такие как Чарльз Мерриам и Гарольд Лассуэлл, бросили вызов устоявшимся догмам и предложили радикально новый взгляд на предмет исследования.
Ключевая идея Чикагской школы была проста, но революционна: политика — это не только формальные институты и законы, но прежде всего человеческое поведение, психология, неформальные взаимодействия и социальные процессы. Чтобы понять политику, нужно изучать не только то, что написано в конституциях, а то, как и почему люди действуют в политической сфере — как они голосуют, подчиняются, борются за власть.
Главным новаторством школы стал ее ярко выраженный междисциплинарный характер. Ее представители смело заимствовали методы и концепции из других, более «научных» дисциплин:
- Социологии
- Психологии
- Антропологии
- Экономики
Этот синтез позволил им выйти за рамки сухого юридизма и начать анализировать реальные, живые политические процессы. Чикагская школа стала своеобразным мостом, перекинутым от старого, описательного мира к новому, эмпирическому подходу, который позже оформится в бихевиористскую революцию. Чтобы понять всю глубину влияния школы, стоит рассмотреть вклад ее основателей более детально, начиная с идейного лидера — Чарльза Мерриама.
3. Чарльз Мерриам и его призыв к «новой» науке о политике
Чарльз Мерриам (1874-1953) по праву считается «отцом-основателем» поведенческого подхода в американской политологии. Будучи не только теоретиком, но и практиком, активно участвовавшим в политической жизни Чикаго, он как никто другой ощущал разрыв между абстрактными теориями и реальной политикой. Этот опыт укрепил его в мысли, что политическая наука должна стать более строгой, точной и полезной для общества.
В своих программных работах, особенно в книге «Новые аспекты политики» (1925), Мерриам сформулировал призыв к кардинальному обновлению дисциплины. Он утверждал, что политология должна перестать быть чисто гуманитарным знанием и взять на вооружение методы точных наук. Его ключевые тезисы заложили фундамент для будущей научной революции:
- Использование количественных методов: Мерриам настаивал на необходимости перехода от качественных описаний к сбору и статистическому анализу данных. Он верил, что только измеряя политические явления, можно выявлять объективные закономерности.
- Психологический анализ: Он одним из первых заявил о необходимости изучать психологические и даже психопатологические мотивы политических лидеров и масс, чтобы понять иррациональную сторону власти.
- Междисциплинарность: Мерриам активно продвигал идею интеграции политологии с социологией и психологией для создания более полной картины политической реальности.
По сути, Чарльз Мерриам был визионером, который увидел будущее политической науки в эмпирических исследованиях и строгой методологии. Он был стратегом и идеологом грядущих перемен. А его ученик, Гарольд Лассуэлл, стал блестящим тактиком, применившим эти идеи на практике в совершенно новых и неожиданных областях.
4. Психология власти в работах Гарольда Лассуэлла
Если Мерриам наметил контуры «новой» науки, то Гарольд Лассуэлл (1902-1978) наполнил их конкретным содержанием, продемонстрировав на практике, как можно изучать политику через призму психологии. Его работы стали настоящим прорывом, сместившим фокус исследований с безличных государственных институтов на конкретную человеческую личность с ее страстями, комплексами и иррациональными мотивами.
Новаторство Лассуэлла проявилось в двух ключевых направлениях. Во-первых, он стал пионером в изучении пропаганды. В своей знаменитой работе «Технология пропаганды в мировой войне» (1927) он проанализировал, как государства используют коммуникацию для манипулирования массовым сознанием. Он показал, что символы, лозунги и эмоции являются не менее важными инструментами власти, чем законы и армия.
Во-вторых, Лассуэлл напрямую связал политику и психологию, в том числе и клиническую. Его книга «Психопатология и политика» (1930) стала шокирующим для своего времени исследованием, в котором он анализировал биографии политических лидеров, пытаясь выявить, как их личные психологические травмы и комплексы влияют на их политические решения. Он предположил, что стремление к власти часто является формой компенсации глубоких личностных проблем. Тем самым Лассуэлл заложил основы эмпирической политической психологии, показав, что для понимания власти необходимо анализировать не только программы, но и личности. Идеи Чикагской школы подготовили почву, и к середине века они оформились в мощное интеллектуальное течение, которое навсегда изменило лицо американской политической науки — бихевиоризм.
5. Бихевиористская революция и её обещание научной точности
К середине XX века идеи, заложенные Чикагской школой, выросли в полномасштабное интеллектуальное движение, получившее название бихевиоризм. Это была не просто очередная теория, а настоящая «научная революция», которая ставила перед собой амбициозную цель — превратить политологию в точную, объективную и предсказательную науку по образу и подобию естественных дисциплин, таких как физика или биология.
Суть бихевиоризма заключалась в полном отказе от изучения абстрактных понятий (таких как «государство» или «справедливость») и переносе фокуса на единственную доступную для прямого наблюдения реальность — политическое поведение индивидов и групп. Бихевиористы утверждали, что изучать нужно не то, что написано в законах, а то, как люди реально ведут себя в политике: как они голосуют, участвуют в митингах, лоббируют свои интересы.
Этот новый подход был прямым антитезисом традиционной науке:
- Вместо изучения институтов и законов — изучение наблюдаемого поведения людей.
- Вместо исторических описаний — поиск универсальных закономерностей и моделей поведения.
- Вместо нормативных оценок и философских рассуждений — строгая ценностная нейтральность и опора только на эмпирические факты.
Американские политологи, преодолевая недостатки старой европейской методологии, создавали эмпирическую политологию, оперирующую методами социологии, психологии, статистики и даже математического анализа.
Это была смелая попытка очистить политическую науку от всего субъективного и идеологического, оставив только проверяемые и измеряемые данные. Но что именно означало «быть бихевиористом» на практике? Ответ на этот вопрос дали идеологи движения, сформулировав его ключевые принципы.
6. Как работает бихевиоризм, или заповеди Дэвида Истона
Чтобы превратить амбициозную идею в работающую научную программу, бихевиоризму требовалась четкая методология. Одним из тех, кто наиболее ясно сформулировал его «кредо», стал политолог Дэвид Истон. Он выделил несколько ключевых принципов, или «заповедей», которые стали каркасом для нового подхода и позволяли отличить научное знание о политике от ненаучного.
Вот основные элементы бихевиористской политической теории по Истону:
- Поиск закономерностей (Regularities): Главная цель — выявление устойчивых, повторяющихся моделей в политическом поведении, которые можно было бы обобщить в виде теорий с предсказательной силой.
- Верификация (Verification): Любое теоретическое обобщение должно быть проверено на соответствие наблюдаемым фактам. Утверждения, которые нельзя проверить эмпирически, не считаются научными.
- Квантификация (Quantification): Для повышения точности и строгости анализа необходимо использовать количественные методы. Где это возможно, данные должны быть измеримы и представлены в виде чисел и статистических показателей.
- Ценностная нейтральность (Value Neutrality): Исследователь должен строго разделять эмпирическое объяснение (то, что есть) и этическую оценку (то, что должно быть). Его личные ценности и предпочтения не должны влиять на сбор и интерпретацию данных.
- Систематизация (Systematization): Исследование должно быть систематическим и теоретически осмысленным. Накопление разрозненных фактов бессмысленно без попытки встроить их в общую теорию.
- Чистая наука (Pure Science): Понимание и объяснение политического поведения — это самостоятельная цель, которая предшествует прикладному применению знаний для решения практических проблем.
Как отмечал другой видный политолог, Роберт Даль, бихевиоральный подход был протестом, попыткой исправить понимание политики с помощью методов современной эмпирической науки. Наибольших успехов бихевиористы добились в тех областях, где их методология работала лучше всего, — прежде всего, в изучении электорального поведения с помощью массовых анкетных опросов. Однако, как и любая революция, бихевиоризм столкнулся с собственными ограничениями, что вызвало новую волну критики и привело к следующему этапу эволюции.
7. Когда прогнозы не сбываются, или кризис бихевиоризма и рождение постбихевиоризма
1960-е годы стали для США временем глубоких социальных и политических потрясений. Война во Вьетнаме, массовые студенческие беспорядки, борьба за гражданские права — эти события сотрясали основы американского общества. И именно в этот момент стало очевидно, что строгий, «стерильный» бихевиоризм оказался неспособен не только предсказать, но и адекватно объяснить эти масштабные кризисы.
К бихевиоризму начали предъявлять серьезные претензии. Главная из них звучала так: в погоне за методической строгостью и ценностной нейтральностью политическая наука утратила свою значимость и связь с реальностью. Критики утверждали, что, концентрируясь на легко измеряемых, но часто второстепенных аспектах поведения (например, на голосовании), бихевиористы игнорировали самые насущные и болезненные проблемы общества — несправедливость, насилие, социальные конфликты.
Эта волна критики привела к рождению нового течения — постбихевиоризма. Важно понимать, что это был не полный отказ от предыдущего этапа, а скорее попытка его синтеза и реформирования. Постбихевиоризм можно охарактеризовать двумя ключевыми лозунгами: «значимость» и «действие». Его сторонники призывали:
- Вернуть в науку исследование больших и общественно значимых проблем, даже если их трудно измерить количественно.
- Признать, что полная ценностная нейтральность невозможна и что ученые несут ответственность за то, как используются их знания.
- Сохранить строгие эмпирические методы бихевиоризма, но применять их для решения актуальных социальных проблем.
Таким образом, постбихевиоризм не стал единой новой парадигмой, а скорее открыл двери для методологического разнообразия. Этот кризис и последующий синтез привели к тому состоянию, в котором американская политическая наука находится сегодня — состоянию методологического плюрализма.
8. Наследие XX века, или современный ландшафт американской политологии
Пройдя через десятилетия бурных дебатов и методологических «революций», американская политическая наука к концу XX века пришла к состоянию, которое лучше всего можно охарактеризовать словом «плюрализм». Эпоха доминирования одной-единственной парадигмы, будь то традиционный институционализм или строгий бихевиоризм, безвозвратно ушла в прошлое. Современный ландшафт — это результат синтеза всех предыдущих этапов.
Сегодня в американской политологии мирно сосуществуют самые разные подходы и методы. Количественные исследования, основанные на статистическом анализе больших данных, продолжают оставаться мейнстримом, но рядом с ними успешно развиваются и качественные методы: кейс-стади, глубинные интервью, исторический и дискурсивный анализ. Теоретические работы соседствуют с прикладными исследованиями, нацеленными на решение конкретных политических задач.
Это разнообразие привело к активному развитию и «отпочковыванию» множества субдисциплин. Главными направлениями современных исследований в США остаются:
- Политическая система США: детальное изучение работы американских институтов (президент, конгресс, суды), партий и СМИ.
- Сравнительная политология: исследование и сравнение политических систем, институтов и процессов в разных странах мира.
- Международные отношения: анализ взаимодействия государств на мировой арене.
- Политическая теория: осмысление фундаментальных понятий, таких как власть, справедливость, демократия.
Именно эта способность к самокритике, обновлению и интеграции различных подходов, пройденная за XX век, позволила американской политологии занять лидирующие позиции в мире. Завершая наш обзор, давайте еще раз взглянем на пройденный путь и сформулируем главный вывод.
Заключение
Эволюция американской политической науки в XX веке — это поучительная история интеллектуального поиска и самосовершенствования. Она демонстрирует, как академическая дисциплина может кардинально измениться всего за несколько десятилетий. Этот путь можно представить как логичную и последовательную цепочку трансформаций: от скованного рамками закона традиционного институционализма через новаторский вызов Чикагской школы к научной строгости бихевиористской революции. Столкнувшись с собственными ограничениями в бурные 1960-е, бихевиоризм не был отброшен, а был дополнен и переосмыслен в рамках постбихевиористского синтеза.
Итогом этого долгого пути стал современный методологический плюрализм, где разные подходы не столько воюют, сколько дополняют друг друга. Именно эта динамичная и порой конфликтная история, в которой участвовали такие выдающиеся умы, как Чарльз Мерриам, Гарольд Лассуэлл, Дэвид Истон и Роберт Даль, превратила американскую политическую науку в мощную и влиятельную отрасль знания, ставшую мировым лидером. Ее главный урок заключается в том, что наука — это не застывшая догма, а непрерывный процесс диалога, критики и развития.