Первая волна Русской Белой эмиграции (1917–1924 гг.): Методология и аналитическая структура глубокого исторического исследования

По данным Лиги Наций на сентябрь 1926 года, Россию после Октябрьского переворота покинуло 1 миллион 160 тысяч человек. Эта сухая статистика открывает дверь в колоссальную драму, эпицентром которой стало рождение уникального феномена XX века — Русского Зарубежья. Это не просто массовый исход людей, но формирование полноценного, пусть и не имеющего государственных границ, политического, социального и культурного организма, который продолжал жить по своим законам, бороться за свои идеалы и активно противостоять новой советской власти. Изучение этой «Зарубежной России» — это не только дань памяти миллионам, но и ключ к пониманию сложных процессов формирования российской идентичности и политической мысли в условиях глобальных потрясений, а также к осознанию того, как внешние факторы влияют на самосознание нации.

В рамках данного исследования мы предлагаем методологическую структуру для глубокого изучения первой волны Белой эмиграции 1920-х годов, охватывающей период с 1917 по 1924 год. Наша цель — не просто собрать факты, а выстроить системный анализ, который позволит взглянуть на Русское Зарубежье как на своеобразное военно-политическое квази-государство. Мы пройдем путь от изучения демографической основы до анализа сложнейших идеологических расколов и прямой конфронтации с советским режимом, что послужит прочной базой для курсовой или дипломной работы.

Для начала определим ключевые термины, чтобы избежать разночтений. «Белая эмиграция» — это собирательное название для граждан бывшей Российской империи, покинувших страну в ходе и после Революции 1917 года и Гражданской войны, которые не приняли советскую власть и в большинстве своем придерживались антибольшевистских взглядов. «Первая волна» эмиграции хронологически охватывает период активного исхода с 1917 по 1924 год, когда происходила массовая эвакуация войск и гражданского населения, и формировались основные центры Русского Зарубежья. «Непримиримость» — это доктрина, лежавшая в основе политики значительной части эмиграции, выражавшаяся в категорическом неприятии советской власти и отказе от любых форм сотрудничества с ней, с целью ее свержения. Наконец, «Апатриды» — это лица без гражданства, юридический статус, который получили многие эмигранты, утратившие подданство Российской империи и не получившие гражданства других стран, что во многом определило их правовое положение, особенно после введения «нансеновских паспортов».

Демографическая и социальная основа Русского Зарубежья

Первая волна эмиграции представляла собой не просто разрозненную массу беженцев, но сформировавшийся социум со своей структурой, потенциалом и амбициями. Анализ масштабов этого исхода и качественного состава является ключевым для понимания того, как эмиграция смогла сохранить свой политический, культурный и даже военный потенциал за пределами родины.

Численность и хронология исхода (1917–1924 гг.)

Масштабы Русской Белой эмиграции поражают. По различным оценкам, общая численность покинувших Россию в период с 1918 по 1924 год варьируется от 1 до 3 миллионов человек. Наиболее часто в академических источниках встречается цифра в 1,5–2 миллиона. Эти данные подтверждаются и международными организациями, например, Лигой Наций, которая на сентябрь 1926 года зафиксировала 1 миллион 160 тысяч человек, покинувших Россию после Октябрьского переворота. Это был беспрецедентный исход, сравнимый по своим масштабам с миграционными процессами целых народов. Пиковые моменты исхода пришлись на завершающие этапы Гражданской войны, когда крупные воинские формирования и гражданское население эвакуировались из Крыма, Одессы, Новороссийска, а также через северные и дальневосточные границы. Эти события ярко демонстрируют не только масштабы трагедии, но и упорство, с которым люди пытались сохранить свою жизнь и идеалы.

Социально-профессиональный и образовательный состав

Качественный состав первой волны эмиграции был весьма специфичен и значительно отличался от обычных миграционных потоков. Его основу составили представители высших сословий, военные, предприниматели, государственные служащие, интеллигенция, духовенство и казачество. Это были люди, чье положение, убеждения и образ жизни были несовместимы с новым советским режимом.

Одним из наиболее показательных исследований, раскрывающих демографическую картину, является анализ, проведенный Русским общеземско-городским комитетом (РГЗК) в Варне в 1922 году. Согласно их данным, среди эмигрантов подавляющее большинство составляли русские (95,2%), а мужчины (73,3%) значительно преобладали над женщинами. Особенно важно отметить высокий образовательный уровень: более половины эмигрантов (54,2%) имели высшее образование. Эта цифра говорит о том, что Россия потеряла значительную часть своей интеллектуальной и профессиональной элиты, которая, тем не менее, сохранила свой потенциал за рубежом, создавая основу для будущих научных и культурных достижений «Зарубежной России».

Ярким примером массового исхода стало событие 1920 года, когда Русская Армия генерала Врангеля была эвакуирована из Крыма. Это составило 50–60 тысяч военнослужащих, среди которых почти половина были офицерами, а также 130–150 тысяч гражданских беженцев. Эти люди не просто искали убежища; они несли с собой идеи, опыт и организационные навыки, которые легли в основу будущей антисоветской борьбы.

Правовое положение эмигрантов

Правовое положение эмигрантов первой волны было сложным и неопределенным. Многие из них лишились гражданства бывшей Российской империи, а новое советское правительство не признавало их подданными. В результате значительная часть русских беженцев оказалась в статусе апатридов, то есть лиц без гражданства. Это приводило к постоянной юридической незащищенности и невозможности полноценной интеграции в принимающих странах.

Для решения этой проблемы Лига Наций в 1922 году ввела так называемые «нансеновские паспорта» — специальные удостоверения личности, названные в честь норвежского полярного исследователя и Верховного комиссара Лиги Наций по делам беженцев Фритьофа Нансена. Эти документы не предоставляли полноценного гражданства, но давали апатридам возможность легально перемещаться между странами и получать определенные социальные и трудовые права. «Нансеновские паспорта» стали символом и одновременно инструментом существования «Зарубежной России», позволяя ее членам сохранять мобильность и связи, хотя и в условиях юридической неопределенности, что было критически важно для их выживания и сохранения идентичности.

Географические центры и формирование инфраструктуры «Зарубежной России»

Русская эмиграция, расселяясь по миру, не растворилась, а сформировала целые «островки» прежней России, со своей инфраструктурой, культурными учреждениями и политическими центрами. Эти географические точки стали местами концентрации различных типов эмигрантской активности, от военной до культурной и академической.

Первым крупным перевалочным пунктом для тысяч беженцев, особенно после эвакуации Врангеля, стал Константинополь. Через этот город прошло около 300 тысяч человек, прежде чем они рассеялись по Европе. Но именно в Европе и на Дальнем Востоке сформировались долгосрочные центры Русского Зарубежья.

Центры Европы (Париж, Берлин, Белград, Прага)

В 1920-е годы на карте Европы появились города, ставшие настоящими русскими анклавами. Среди них выделялись Берлин, Париж, Прага и Белград. Каждый из них имел свою специфику и роль в жизни эмиграции.

• Русский Берлин (конец 1920 – начало 1924 гг.) был первым крупным центром и литературной столицей эмиграции. На пике своего развития, к марту 1924 года, по оценкам берлинской полиции, русское население города достигало 100 тысяч человек. Этот период стал временем расцвета русского издательского дела: с 1918 по 1928 годы в Берлине было зарегистрировано 188 эмигрантских издательств. Здесь выходили книги, газеты и журналы, формировавшие общественное мнение Зарубежья. Однако экономический кризис в Германии и ужесточение миграционной политики привели к постепенному угасанию Берлина как русского центра, что заставило многих искать новое убежище.
• В середине 1920-х годов центр эмиграции закономерно переместился в Париж. Франция традиционно привлекала русскую интеллигенцию и аристократию, а также предлагала более благоприятные условия для адаптации. По наиболее реалистичным оценкам, численность русских эмигрантов во Франции в межвоенный период колебалась в границах 70–120 тысяч человек. Париж быстро стал творческим и культурным центром, где издавалась наиболее влиятельная газета «Последние новости» (1920–1940 гг.) с тиражом до 40 тысяч экземпляров. Здесь концентрировалась литературная, художественная и научная элита, продолжавшая развивать русскую культуру в изгнании.
• Прага получила известность как академический центр благодаря беспрецедентной поддержке правительства Чехословакии в рамках программы «Русская акция». Эта инициатива позволила создать Русский народный университет (РНУ) и Русский юридический факультет при Карловом университете. Эти учреждения стали настоящими оплотами русской науки и образования в изгнании, давая возможность тысячам эмигрантов продолжить обучение и научную работу, сохраняя интеллектуальный потенциал нации и обеспечивая преемственность поколений.
• Белград (Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев, позднее Югославия) стал городом, где осело значительное число белогвардейцев. Всего в Королевстве СХС проживало до 45 тысяч русских. Белград был не только местом их расселения, но и важным военным центром. Здесь базировалось Главное правление Русского Общества Красного Креста, которое оказывало медицинскую и социальную помощь тысячам беженцев и военнослужащих, что подчеркивает их самоорганизацию и взаимопомощь.

Дальневосточный центр: Харбин

На другом конце света, в Китае, сформировался еще один крупный центр Русского Зарубежья — Харбин (Маньчжурия). Этот город представлял собой уникальное явление: здесь в значительной степени сохранялся уклад дореволюционной России, благодаря сильному русскому присутствию, связанному с Китайско-Восточной железной дорогой. Харбин имел собственные учебные заведения, которые стали настоящими форпостами русской культуры и науки. Среди них — Русско-Китайский политехнический институт (РКПИ), Юридический факультет и Педагогический институт. Эти учреждения позволяли не только обучать новое поколение, но и сохранять профессиональные кадры, что было крайне важно для будущих поколений эмиграции, формируя своеобразный «островок» русской цивилизации на Востоке.

Идеологические доктрины и политический раскол 1920-х гг.

Русское Зарубежье, будучи средоточием политически активных людей, неизбежно стало ареной острых идеологических дискуссий и расколов. Многообразие течений – от монархизма до «пореволюционных» доктрин – отражало попытки осмыслить произошедшую катастрофу и найти пути дальнейшего развития России.

Монархические разногласия

Даже среди монархистов, которые составляли значительную часть эмиграции, не было единства. Здесь существовала острая борьба между двумя основными течениями:

• «Легитимисты» или «Кирилловцы»: Эти сторонники признавали Великого князя Кирилла Владимировича законным наследником престола. В 1924 году Кирилл Владимирович провозгласил себя «Императором Всероссийским», что вызвало неоднозначную реакцию и углубило раскол в эмигрантской среде. Их позиция строилась на строгом соблюдении династического права, что для них было единственной легитимной основой восстановления монархии.
• «Непредрешенцы»: Это течение, напротив, выступало за отказ от немедленного провозглашения нового монарха. Его сторонники, среди которых был и Великий князь Николай Николаевич Младший, считали, что вопрос о форме правления в России должен быть «предрешен» народом или Учредительным собранием после падения советской власти. Они опасались, что поспешное провозглашение императора приведет к новым распрям и ослабит антисоветское движение, что в конечном итоге оказалось пророческим.

Этот раскол был не просто формальным: он отражал глубокие разногласия по поводу будущей России и методов борьбы за ее освобождение, порой парализуя совместные действия и ослабляя общие усилия.

«Сменовеховство» как попытка примирения с режимом

В противовес идеям непримиримости возникло течение «Сменовеховства», получившее свое название от сборника «Смена вех», вышедшего в 1921 году. Это идейно-политическое движение выступало за примирение и сотрудничество с советской властью, рассматривая ее как силу, способную сохранить российскую государственность.

Идеологом сменовеховства был профессор Николай Устрялов. Он и его последователи мотивировали свою позицию тем, что большевистский режим, несмотря на свою изначально интернационалистическую риторику, в условиях Гражданской войны и строительства государства фактически «переродился» и начал непроизвольно проводить национально-державную политику. Сменовеховцы видели в этом эволюцию, которая могла привести к возрождению России, пусть и под новым флагом, игнорируя при этом сущностные противоречия режима. Их главным оппонентом в эмиграции стал Русский Обще-Воинский Союз (РОВС), который стоял на позициях абсолютной непримиримости.

Философия «Евразийства» и поиск самобытного пути

Еще одним значимым «пореволюционным» течением стало «Евразийство». Его представители — философы, мыслители, такие как Н.С. Трубецкой и П.Н. Савицкий — считали невозможной реставрацию старого строя и верили в особый, «мессианский» путь России.

Евразийцы рассматривали Россию как уникальный «Евразийский» культурно-исторический мир, который не является ни чисто европейским, ни азиатским, а представляет собой самобытную цивилизацию. Большевистская революция представлялась им не только катастрофой, но и необходимой «очистительной бурей», которая расчистила путь для этого нового, самобытного развития. Они критиковали как западничество, так и дореволюционную имперскую политику, призывая к переосмыслению роли России в мире и поиску собственного пути, что стало одним из наиболее глубоких интеллектуальных ответов на произошедшие потрясения.

Другие политические группы (например, младороссы)

Среди других, менее многочисленных, но не менее интересных течений, выделялись младороссы. Их лозунг «Царь и Советы» казался парадоксальным и отражал попытку синтезировать традиционные монархические идеи с реалиями советского строя.

Официально организация младороссов, возглавляемая А.Л. Казем-Беком, сначала называлась Союз «Молодая Россия» (1923 г.), а затем была переименована в Союз «Младороссов» (1925 г.). Они верили, что сильная централизованная власть, какой они видели советскую, могла быть преобразована в монархическую, сохраняя при этом социальные завоевания революции. Это была попытка найти третий путь между бескомпромиссной непримиримостью и сменовеховской адаптацией, что демонстрировало их стремление к компромиссам и поиску новых форм государственности.

Организованная антисоветская борьба: Русский Обще-Воинский Союз (РОВС)

На фоне идеологических споров и культурного строительства, значительная часть эмиграции сохраняла активную антисоветскую позицию, видя своей главной целью свержение большевистского режима. Наиболее крупной и структурированной военно-политической силой, представляющей этот вектор, стал Русский Обще-Воинский Союз (РОВС).

Создание, цели и структура РОВС

РОВС был создан по инициативе генерала П.Н. Врангеля 1 сентября 1924 года в Сремски-Карловци (Королевство СХС, ныне Сербия). Его основание стало прямым следствием реорганизации Русской Армии, эвакуированной из Крыма. Главной целью создания РОВС было сохранение кадрового ядра русской армии в изгнании и его подготовка к будущему вооруженному восстанию в России. Это была попытка превратить демобилизованные части в единую, централизованную и дисциплинированную организацию, способную к активным действиям, что демонстрировало их неугасаемую решимость бороться за прежнюю Россию.

На момент создания РОВС объединял до 100 тысяч членов, что делало его самой массовой организацией Белой эмиграции в межвоенный период. Его структура была строго военизированной и включала восемь территориальных отделов, расположенных по всему миру: во Франции, Германии, Югославии, Китае, Северной Америке и других странах. Каждый отдел имел свои задачи, но подчинялся единому центру. Эта структура позволяла РОВС вести скоординированную работу, поддерживать связь с эмигрантскими сообществами и готовить кадры для будущих операций, подтверждая высокий уровень их организации и целеустремленности.

Руководство и финансирование

Во главе РОВС стояли выдающиеся военачальники Белого движения. Первым Председателем (фактическим руководителем) был сам генерал П.Н. Врангель, который занимал этот пост до своей смерти в 1928 году. После него руководство перешло к генералу А.П. Кутепову (1929–1930), а затем к генералу Е.К. Миллеру (1930–1937).

Важной особенностью было Верховное возглавление всего русского зарубежного воинства. С 1924 года эту роль принял Великий Князь Николай Николаевич Младший, который был признан Верховным Главнокомандующим всеми русскими армиями и флотами в изгнании. Это символическое, но крайне важное для легитимности РОВС признание укрепляло его статус как наследника дореволюционной русской армии и придавало ему дополнительный авторитет.

Деятельность РОВС финансировалась за счет нескольких источников. Основу составляли членские взносы, которые регулярно собирались со всех членов организации. Кроме того, значительную часть средств составляли пожертвования от состоятельных эмигрантов и сочувствующих. Важную роль играли также средства из «Фонда спасения России», которые целенаправленно направлялись на финансирование подпольной работы в СССР, включая разведывательную деятельность и подготовку повстанческих акций, что подтверждает их серьезные намерения и готовность к активным действиям.

Противодействие советских спецслужб и кризис эмигрантской активности

Политическая борьба между Белой эмиграцией и советской властью не ограничивалась идеологическими спорами и подготовкой к вооруженным восстаниям. Она активно велась и на тайном, разведывательном фронте, где советские спецслужбы демонстрировали поразительную эффективность. Одним из наиболее ярких примеров стала операция «Трест», которая стала критическим фактором, парализовавшим политическую деятельность РОВС в 1920-е годы.

Операция «Трест»: Цели и реализация

Операция «Трест» — это легендарная контрразведывательная операция ВЧК-ГПУ-ОГПУ, проводившаяся с марта 1921 по 1927 год. Её главной целью было сдерживание боевого настроя эмиграции, выявление настоящих монархистов и антисоветских подпольных организаций внутри СССР, а также дезинформация зарубежных разведок.

Для реализации этой сложной задачи была создана фиктивная антибольшевистская организация — «Монархическое объединение Центральной России» (МОЦР). Основанная 15 мая 1921 года, эта «организация» возглавлялась завербованным сотрудником Наркомата внешней торговли, бывшим бароном Александром Александровичем Якушевым. Якушев, умело играя роль убежденного монархиста, наладил контакты с руководителями эмиграции, создав видимость мощного подполья внутри Советской России. Кураторами операции были высокопоставленные сотрудники ГПУ Артур Христианович Артузов и Василий Александрович Стырна, которые виртуозно вели эту многолетнюю игру, используя психологические уловки и обман для достижения своих целей.

Последствия для эмиграции

Операция «Трест» имела катастрофические последствия для Белой эмиграции. Благодаря убедительной «легенде» МОЦР, советским спецслужбам удалось заманить в СССР и захватить ряд видных деятелей и эмиссаров РОВС, включая Михаила Владимировича Захарченко, что привело к серьезному ослаблению их подпольной сети.

Наиболее громким успехом «Треста» стал арест в СССР ключевого британского разведчика Сиднея Рейли, которого западные СМИ называли «королем шпионажа». Рейли, поверив в существование мощного монархического подполья, прибыл в Советскую Россию для установления контактов и координации действий. Он был арестован в сентябре 1925 года и расстрелян 5 ноября того же года, что стало огромным ударом по антисоветской разведывательной деятельности и показало степень проникновения советских агентов в эмигрантские круги.

Реакция РОВС на разоблачение «Треста»

Операция «Трест» была публично разоблачена в апреле 1927 года, когда один из участников «легенды», бывший агент ОГПУ Александр Опперпут, бежал в Финляндию и раскрыл правду. Это вызвало настоящий шок в среде эмиграции, подорвав доверие к собственным сетям и создав атмосферу паранойи, что существенно ослабило их способность к дальнейшему сопротивлению.

В ответ на разоблачение «Треста» и как акт мести, «Боевая организация генерала Кутепова» — одно из наиболее радикальных подразделений РОВС, под руководством Константина Васильевича Редлиха — совершила серию террористических актов. В ночь на 4 июня 1927 года боевики РОВС попытались взорвать общежитие ОГПУ в Москве и бросили бомбы в Центральный партийный клуб в Ленинграде. Эти акции были призваны продемонстрировать, что эмиграция не сломлена и способна к активному сопротивлению, однако они лишь подчеркнули глубину кризиса, вызванного успешной советской провокацией, и не принесли желаемого стратегического результата.

Заключение: Историческое значение и перспективы

Первая волна Русской Белой эмиграции 1920-х годов представляет собой уникальный исторический феномен, который невозможно свести к простому исходу людей. Это было зарождение полноценного «Зарубежного государства» — квази-государственного образования со своей сложной социальной структурой, разветвленной политической мыслью, культурной инфраструктурой и даже собственными вооруженными силами, пусть и в изгнании. Миллионы русских, покинувших родину, сумели не только выжить в новых условиях, но и сохранить русскую идентичность, политическую культуру и интеллектуальный потенциал, которые в иных условиях могли бы быть полностью утрачены, став хранителями уходящей эпохи.

Изучение этой эпохи показывает, как в условиях тотальной катастрофы, вызванной революцией и гражданской войной, формировались новые идеологические доктрины, происходила ожесточенная борьба за лидерство и способы противодействия новому режиму. От монархических разногласий до философских поисков евразийцев и прагматизма сменовеховцев — все это свидетельствовало о живой, хотя и расколотой, мысли, которая продолжала пульсировать за пределами советских границ. Деятельность РОВС и блестящая контрразведывательная операция «Трест» стали кульминацией этой борьбы в 1920-е годы, продемонстрировав как решимость эмиграции, так и изощренность советских спецслужб, что привело к их взаимному истощению.

Историческое значение Первой волны эмиграции огромно. Она сохранила для мира значительную часть русской культуры, науки и политической мысли, став своеобразным культурным ковчегом. Русское Зарубежье стало инкубатором для новых идей, которые впоследствии оказали влияние на мировую и российскую интеллектуальную жизнь, а также на понимание процессов миграции и адаптации в условиях глобальных кризисов.

Для дальнейших исследований по этой теме открываются широкие перспективы. Особый интерес представляет сравнительный анализ адаптации эмигрантов в различных странах, изучение эволюции их политических взглядов под влиянием европейских и мировых событий, а также более глубокое погружение в микроисторию отдельных эмигрантских сообществ и семей. Важно также продолжить работу с архивными материалами, в том числе зарубежными, чтобы полнее раскрыть картину сложных взаимоотношений между эмигрантскими организациями и западными разведками, а также детально изучить судьбы тех, кто пытался вернуться в СССР. Только такой многосторонний подход позволит в полной мере оценить вклад и трагедию Первой волны Русской Белой эмиграции в историю XX века, обеспечивая целостное и глубокое понимание этого уникального периода.

Список использованной литературы

1. Андрушкевич, И. Н. Русская белая эмиграция (историческая справка). – Буэнос-Айрес, 2004. URL: http://www.dorogadomoj.com/dr045bel.html (дата обращения: 03.01.2016).
2. Иванов, И. Б. Русский Обще-Воинский Союз: краткий исторический очерк. – СПб, 1994. URL: http://izput.narod.ru/kio.html (дата обращения: 03.01.2016).
3. Кабузан, В. М. Русские в мире: динамика численности и расселения (1719-1989). Формирование этнических и политических границ русского народа. – СПб: Блиц, 1996. – 351 с.
4. Краснов, П. Н. Всевеликое Войско Донское // Архив русской революции. – Т. 5. – Берлин, 1922.
5. Макаров, В. Г., Христофоров, B. C. Пассажиры «философского парохода» (судьбы интеллигенции, репрессированной летом — осенью 1922 г.) // Вопросы философии. — 2003. — № 7. — С. 113–137. URL: http://www.ihst.ru/projects/sohist/papers/vf/2003/7/113-137.htm (дата обращения: 03.01.2016).
6. Мелихов, Г. В. Российская эмиграция в Китае (1917-1924 гг.). – М.: Ин-т российской истории, 1997. – 320 с.
7. Российская эмиграция в Турции, Юго-Восточной и Центральной Европе 1920-х годов (гражданские беженцы, армия, учебные заведения) / Пивовар Е. Ю., Герасимов Н. П. и др. – М.: Историко-архивный институт РГГУ, 1994.
8. Седунов, А. В. «Белые террористы» на Северо-Западе России в 1920—1930-е годы // Псков: Научно-практический и историко-краеведческий журнал. — 2012. — Т. 36. — С. 157—171.
9. Симбирский, И. Спецслужбы первых лет СССР, 1923-1939: на пути к большому террору. – М.: Центрополиграф, 2008. – 379 с.
10. Соловьев, М. С. К вопросу о деятельности Русского общевоинского союза в Эстонской республике в 1920-начале 1930-х гг. // Общество и власть. Материалы всероссийской научной конференции. – СПб, 2003.
11. Dickens, M. The Soviets in Xinjiang, 1911-1949. URL: http://oxuscom.com/sovinxj.htm#bkgrnd (дата обращения: 03.01.2016).
12. Chia Yin Hsu. Diaries and Diaspora Identity: Rethinking Russian Emigration in China // Explorations in Russian and Eurasian History. – 2010. – Vol. 11, N 1. – P. 127-144.
13. Kulischer, E. M. Europe on the Move: War and Population Changes, 1917-1947. – NY: Columbia UP, 1948.
14. The Other Russia: The experience of exile / Glenny, M. and Stone, N. (eds.). – London: Faber, 1991.
15. Moustafine, M. Russians From China: Migrations and Identity // International Journal of Diversity in Organizations, Communities and Nations. – 2010. – Vol. 9, N 6.
16. Raeff, M. Russia Abroad: A Cultural History of the Russian Emigration, 1919-1939. – NY: Oxford University Press, 1990.
17. Операция «Трест» // wikipedia.org.
18. Главные центры Русского Зарубежья — урок. История, 10 класс. // yaklass.ru.
19. «ТРЕСТ» — Энциклопедия Всемирная история // histrf.ru.
20. Русский общевоинский союз — история, дата основания, тип // ruwiki.ru.
21. Центры рассеяния русской эмиграции. Основными центрами рассеяния явились Константинополь, София, Прага, Берлин,.. // vk.com.
22. Русский общевоинский союз (РОВС). гг. Сремски-Карловцы, Париж. 1924–19 // База данных — Путеводители по российским архивам. rusarchives.ru.
23. Операция «Трест» (часть 1) // Stoletie.RU. stoletie.ru.
24. СМЕРТЕЛЬНАЯ “ИГРА”: ОПЕРАЦИЯ “ТРЕСТ” // Наука и жизнь. nkj.ru.
25. Русский Обще-Воинский Союз (РОВС), основанный генералом П.Н. Врангелем // rusidea.org.
26. Наследие белой эмиграции: как русские в XX веке впечатляли иностранцев модой и кухней // Forbes Life. forbes.ru.
27. Краткий исторический очерк — Русский Обще-Воинский Союз // xn--b1axfg.xn--p1ai.
28. Советская разведка против русской эмиграции. 1921-1937 гг. // МИЛИТЕРА —[ Исследования ]. lib.ru.
29. Русский Общевоинский Союз в период 1924 -1939 гг. // atropos.spb.ru.
30. Белая эмиграция // Википедия.
31. Эмиграция белая // booksite.ru.
32. Как жили в Европе русские эмигранты первой волны. Отрывок из книги // Сноб. snob.ru.
33. Эмиграция из России // Википедия.
34. Сменовеховство // Википедия.
35. Литературные центры русской эмиграции // Studbooks.net. studbooks.net.
36. «Русский Берлин» как литературный центр русской эмиграции первой половины 1920-х гг. // mid.ru.
37. Культурная жизнь русской эмиграции в Харбине // филологического факультета МГУ. msu.ru.
38. Российская эмиграция 1920 30-х гг. Текст научной статьи по специальности «История и археология // КиберЛенинка. cyberleninka.ru.
39. Идейно-политические течения русской эмиграции 1920–1930-х годов. Вып. 1. С // rsl.ru.
40. «белые монархисты» русской эмиграции 1920-х гг Текст научной статьи по специальности «История и археология // КиберЛенинка. cyberleninka.ru.