Блокада Ленинграда в зеркале историографии: сравнительный анализ и дискуссионные аспекты

872 дня – эта цифра, словно метроном, отсчитывала время жизни и смерти в осажденном Ленинграде, став одним из самых трагических и героических символов Великой Отечественной войны. Блокада Ленинграда, начавшаяся 8 сентября 1941 года, является не просто эпизодом войны, а грандиозным, беспрецедентным по своим масштабам актом человеческого страдания и несгибаемой воли. Её изучение остается одной из наиболее актуальных и животрепещущих тем как для отечественной, так и для мировой исторической науки. Актуальность обусловлена не только непреходящим значением сохранения исторической памяти, но и необходимостью критического переосмысления событий, преодоления идеологических наслоений и восполнения «белых пятен» в историографии.

Целью данной работы является всесторонний анализ историографии блокады Ленинграда, с акцентом на сравнительный обзор отечественных (советских и российских) и зарубежных оценок, выявление ключевых дискуссионных вопросов и их трактовок. Мы рассмотрим стратегические предпосылки, ход обороны и жизнеобеспечения, демографические и социальные последствия, а также морально-психологические аспекты жизни в осажденном городе. Особое внимание будет уделено роли партийного руководства и гражданских властей, а также влиянию политических событий, таких как «Ленинградское дело», на формирование исторического нарратива и коллективной памяти. Структура исследования призвана обеспечить комплексный подход, позволяя читателю погрузиться в многослойный мир исторических интерпретаций и понять, как формировалось наше знание об одном из самых драматичных событий XX века. Для Санкт-Петербурга блокада является не просто историческим фактом, а глубоко личным «местом памяти», где переплетаются локально-жертвенный и официально-героический нарративы, делая её изучение не только академическим, но и глубоко гуманитарным поиском, поскольку каждый такой поиск приближает нас к пониманию истинной цены победы.

Стратегические предпосылки блокады и их интерпретации в историографии

История блокады Ленинграда начинается задолго до первых выстрелов артиллерии по городу, уходя корнями в стратегические замыслы нацистской Германии, оформленные в плане «Барбаросса». Историография, как отечественная, так и зарубежная, на протяжении десятилетий стремилась осмыслить эти предпосылки, часто предлагая полярные интерпретации как в отношении намерений агрессора, так и в оценке готовности советской обороны.

План «Барбаросса» и Ленинград как стратегическая цель

В сердце агрессивных планов нацистской Германии лежал утвержденный 18 декабря 1940 года директивой Верховного главнокомандующего Вермахта № 21 «План Барбаросса». Он предусматривал молниеносный разгром Красной Армии с выходом на линию Архангельск-Астрахань в течение трех месяцев. Ленинград был одной из главных стратегических целей: его захват преследовал многомерные задачи.

1. Ликвидация баз Балтийского флота была критически важна для обеспечения господства на Балтике.
2. Вывод из строя мощной военной промышленности города означал бы потерю значительных производственных мощностей, работавших на советскую оборону.
3. Захват Ленинграда исключал бы возможность контрнаступлений Красной Армии на московском направлении, обеспечивая фланг наступающих на Москву немецких сил.

Директива Гитлера № 1601 «Будущее города Петербурга» от 22 сентября 1941 года, принятая уже в разгар наступления на Ленинград, цинично и беспощадно предписывала «стереть город Петербург с лица земли» путем плотной блокады, артиллерийских обстрелов и бомбардировок, с категорическим отказом от принятия предложений о сдаче города. Особо подчеркивалось, что население, пытавшееся покинуть город, должно было быть отброшено обратно в кольцо блокады. Эта директива подтверждала более ранние, еще более устрашающие намерения фюрера, высказанные 8 июля 1941 года на совещании Верховного главнокомандования вооружёнными силами Германии, где он заявил о своем непоколебимом решении сравнять Москву и Ленинград с землёй, чтобы полностью избавиться от их населения.

Отечественная историография всегда акцентировала внимание на жестокости и бесчеловечности этих планов, рассматривая их как доказательство геноцидальных намерений нацистского режима. Зарубежные исследователи, в свою очередь, часто подчеркивали оперативно-стратегическую логику немецкого командования, но при этом также не оспаривали бесчеловечный характер директив, особенно тех, что касались гражданского населения. Сравнительный анализ показывает, что принципиальных разногласий в оценке самой сути нацистских планов по уничтожению Ленинграда и его населения нет. Различия заключаются скорее в акцентах: советская и российская историография больше фокусируется на морально-этической стороне вопроса, в то время как зарубежная иногда уделяет больше внимания военно-политическому контексту. Таким образом, становится ясно, что уничтожение города было не побочным эффектом, а центральной частью стратегии агрессора.

Провал блицкрига и начало блокады

Для наступления на Ленинград была назначена Группа армий «Север» под командованием генерал-фельдмаршала фон Лееба. Ей предстояло действовать в условиях сложной лесисто-болотистой местности, что изначально создавало трудности. Финская армия, союзник Германии, должна была содействовать захвату Ленинграда, наступая с севера и соединившись с войсками Вермахта. Изначально, к середине августа 1941 года, немецкое командование всё еще верило в успех «Барбароссы», полагая, что блицкриг идет по плану. Однако уже к сентябрю в дневниках немецких офицеров стали фиксироваться первые сомнения в возможности его полной реализации.

Несмотря на стремительное продвижение, операция Группы армий «Север» по захвату Ленинграда столкнулась с ожесточенным сопротивлением советских войск. Этот фактор стал решающим, сорвав важнейшую оперативно-стратегическую задачу плана «Барбаросса» — взятие Ленинграда. Вместо быстрого захвата и уничтожения города, немецкие войска были вынуждены перейти к его осаде. 8 сентября 1941 года немецкие войска захватили Шлиссельбург, перерезав последнюю сухопутную коммуникацию, связывающую Ленинград с остальной страной. Этот день и ознаменовал начало блокады Ленинграда, длившейся 872 или 871 день, в зависимости от методологии подсчета (считая или не считая день прорыва).

Отечественная историография традиционно подчеркивает героическое сопротивление советских войск и народного ополчения, их роль в срыве блицкрига, что позволило отстоять город. Этот нарратив акцентирует внимание на самоотверженности и мужестве защитников. Зарубежные исследователи также признают упорное сопротивление Красной Армии, но иногда больше внимания уделяют логистическим трудностям немецких войск и переоценке их сил. Например, в некоторых работах отмечается, что затяжные бои и потери истощили наступательный потенциал Группы армий «Север», заставив её перейти к пассивной осаде. Таким образом, несмотря на разные акценты, обе историографические традиции сходятся во мнении, что провал блицкрига под Ленинградом стал важным стратегическим поражением для Вермахта, изменившим ход операции на северо-западном направлении и в целом повлиявшим на реализацию плана «Барбаросса».

Оборона города и жизнеобеспечение: историография проблем и достижений

Блокада Ленинграда — это не только история военных действий, но и беспримерная эпопея выживания в условиях тотальной осады. На протяжении 872 дней, с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года, город и его жители находились в критическом положении. Историография этого периода многогранна, охватывая как героические достижения, так и трагические упущения, ставшие предметом длительных дискуссий и переосмыслений.

Организация обороны и эвакуация населения: первые оценки

Сразу после начала Великой Отечественной войны, 1 июля 1941 года, для координации оборонных усилий в Ленинграде была создана Комиссия по обороне Ленинграда, возглавляемая Андреем Ждановым. Её задача заключалась в организации всех аспектов жизни города в условиях надвигающейся угрозы. Однако, несмотря на принимаемые меры, эвакуация населения до начала блокады проводилась медленно и с существенными трудностями. К моменту, когда 30 августа 1941 года было перерезано железнодорожное сообщение, из города удалось эвакуировать от 489 до 700 тысяч человек, в числе которых более 311 тысяч детей. Эта цифра, хоть и значительная, была существенно ниже запланированных 1,6 миллиона человек.

Ленинградская городская эвакуационная комиссия, созданная 27 июня 1941 года, работала в крайне сложных условиях. Её деятельность была прекращена лишь 4 декабря 1943 года, что свидетельствует о длительности и непрерывности эвакуационных усилий.

Ранняя советская историография, формировавшаяся в условиях послевоенного восстановления и идеологического контроля, часто акцентировала внимание на героическом сопротивлении, самоотверженности властей и населения, замалчивая или минимизируя проблемы, связанные с неэффективностью или медлительностью эвакуационных мероприятий на начальном этапе. Упущения властей в этом вопросе либо не освещались вовсе, либо объяснялись объективными трудностями войны. Современные исследования, основанные на рассекреченных архивных документах и более критическом подходе, стремятся дать более объективную картину, указывая на то, что недостаточная оперативность эвакуации в первые месяцы войны значительно увеличила число жертв блокады. Эти исследования не умаляют героизма тех, кто остался, но позволяют по-новому взглянуть на ответственность и решения, принимавшиеся в условиях войны, ставя под вопрос изначальную готовность к таким масштабным испытаниям.

«Дорога жизни» и «воздушный мост»: значение и историографический дискурс

С момента полного окружения Ленинграда 8 сентября 1941 года, снабжение города стало катастрофически сложной задачей. Единственной артерией, связывающей город с «Большой землей», стала знаменитая «Дорога жизни» через Ладожское озеро. Её массовое использование началось 22 ноября 1941 года, когда по льду пошли первые транспортные колонны, и действовала она до апреля 1942 года. Однако пропускная способность этой легендарной трассы была крайне ограничена и постоянно подвергалась обстрелам и бомбардировкам противника.

В ноябре 1941 года по «Дороге жизни» было доставлено всего 100 тонн грузов, в декабре — 300 тонн, а в январе 1942 года — 1000 тонн. За первую блокадную зиму 1941-1942 гг. в Ленинград удалось доставить 361 тысячу тонн грузов, из которых 262 тысячи тонн составляло продовольствие, и эвакуировать 550 тысяч человек. Общее количество грузов, перевезённых по «Дороге жизни» за весь период её действия, составило свыше 1,615 миллиона тонн, а эвакуировано было около 1,376 миллиона человек.

Параллельно, с сентября по декабрь 1941 года, для снабжения города и эвакуации квалифицированных рабочих и гражданского населения действовал «воздушный мост» между Хвойной и Ленинградом. Ежедневно самолёты доставляли от 100 до 200 тонн грузов. Всего с 8 сентября 1941 года по 1 января 1942 года было доставлено 5182 тонны продовольствия, для чего использовалось 30 транспортных самолётов ПС-84 Московской авиагруппы особого назначения ГВФ. За время работы «воздушного моста» было эвакуировано около 50 тысяч человек. С июня 1942 года по март 1943 года через Ладожское озеро также действовал 35-километровый подводный бензопровод, по которому в Ленинград было поставлено более 40 тысяч тонн горючего.

Историографический дискурс вокруг «Дороги жизни» и «воздушного моста» постоянно менялся. В советское время эти маршруты представлялись как символ исключительной стойкости и инженерного гения, спасавших город. Основной акцент делался на героизме тех, кто обеспечивал их функционирование. Современные исследования, не умаляя подвига, стали более критически оценивать пропускную способность и эффективность этих артерий в контексте катастрофических потребностей многомиллионного города. Историки задаются вопросом, насколько возможно было увеличить объемы поставок и сократить потери, а также анализируют, как военное и политическое руководство оценивало эти возможности в критические периоды. Эти дискуссии, впрочем, не ставят под сомнение значение «Дороги жизни» и «воздушного моста» как единственных надежд осажденного города, а лишь углубляют наше понимание всей сложности и трагичности ситуации.

Продовольственное снабжение и медицинские аспекты

Вопрос продовольственного снабжения в блокадном Ленинграде является одним из наиболее болезненных и центральных в историографии. С декабря 1941 года по март 1942 года энергетическая ценность пищи, получаемой ленинградцами, составляла от 403 до 1009 килокалорий в сутки, что было катастрофически ниже физиологической нормы в 3200 килокалорий. Эта цифра красноречиво свидетельствует о состоянии хронического голода, в котором находились жители.

Состав хлеба, основного продукта питания, был ужасающим. В декабре 1941 года он состоял лишь на 50% из ржаной муки, остальные 50% приходились на примеси: 10% соли, 10% жмыха, 15% целлюлозы и 5% соевой муки, мучной пыли и древесных опилок. Этот «хлеб» был малопитательным и тяжело усваивался, но спасал от неминуемой смерти.

Влияние такого рациона на состояние населения было разрушительным. Массовое распространение алиментарной дистрофии, цинги и других заболеваний, вызванных голодом и холодом, привело к огромным человеческим потерям. Историография, особенно после распада СССР и открытия архивов, стала более откровенно освещать эти трагические детали, отказываясь от прежних идеологизированных шаблонов, которые иногда преуменьшали масштабы страданий.

Для улучшения жизнеобеспечения населения в городе предпринимались отчаянные меры. Были организованы стационары и столовые усиленного питания, где люди, находящиеся на грани выживания, могли получить дополнительный паек и медицинскую помощь. Эти учреждения, хоть и не могли решить проблему голода в целом, спасли тысячи жизней. Историография подчеркивает героизм медиков, поваров и всех, кто работал в этих учреждениях, а также их роль в поддержании минимального уровня жизнедеятельности в условиях невыносимых испытаний. Современные исследования также активно анализируют эффективность этих мер в контексте общих ресурсов города и их влияние на снижение смертности, предлагая более глубокий и комплексный взгляд на медицинские и продовольственные аспекты блокадной жизни.

Дискуссионные вопросы и разногласия в историографии блокады

Историография блокады Ленинграда, как и любого масштабного и трагического события, пронизана дискуссиями и разногласиями. Они касаются как фундаментальных вопросов о числе жертв, так и морально-этических дилемм, которые остаются предметом острых общественных дебатов. Эти дискуссии не только обогащают наше понимание прошлого, но и отражают динамичный характер коллективной памяти.

Проблема численности жертв и её историографические трактовки

Одной из наиболее болезненных и дискуссионных тем является истинное количество жертв блокады. Оценки варьируются в широчайшем диапазоне — от 500 тысяч до 1,5 миллиона человек. Такая разница в цифрах объясняется множеством факторов, включая методологию подсчета, доступность и полноту архивных данных, а также, к сожалению, политическую конъюнктуру разных периодов.

На Нюрнбергском процессе в качестве официальных данных было озвучено 632 253 погибших от голода и 16 747 от обстрелов и бомбардировок. Эта цифра, закрепленная в международном правовом документе, долгое время признавалась достоверной и часто цитировалась в советской историографии. Однако уже в постсоветский период, с открытием новых архивов и началом более глубоких исследований, стало очевидно, что она существенно занижена.

Современные проекты, такие как «Возвращенные имена. Книги памяти России», предоставляют более полную картину. По их данным, в списке погибших уже 842 060 человек, и эта цифра продолжает уточняться. Исследования также показывают, что подавляющее большинство жертв — 97% — умерли от голода и полного истощения, и лишь 3% от артобстрелов и бомбежек. Это подчеркивает бесчеловечный характер блокады, направленной на уничтожение города путем измора.

Расхождения в данных о смертности прослеживаются даже в официальной статистике военного времени. Например, между городским статуправлением и ЦСУ Госплана СССР за январь-май 1942 года наблюдаются заметные различия, свидетельствующие о возможном «скорректировании» данных в сторону уменьшения. Так, в январе городское статуправление зафиксировало 101 583 умерших, тогда как ЦСУ Госплана СССР — 98 694. Аналогичные расхождения наблюдались в феврале (107 477 против 100 493), марте (98 966 против 92 519), апреле (79 769 против 75 641) и мае (53 183 против 50 235). Такие расхождения могут объясняться разными методами сбора данных, сложностями учета в условиях блокады, а также целенаправленными попытками скрыть истинные масштабы трагедии, чтобы не допустить паники и сохранить моральный дух населения.

Историографические трактовки этих данных также эволюционировали. Советская историография, по понятным причинам, стремилась минимизировать число жертв, чтобы подчеркнуть стойкость и героизм, а также скрыть возможные просчеты руководства. Современные российские историки, получив доступ к более широкому кругу источников, стремятся к максимальной точности и объективности, признавая огромные масштабы трагедии. Зарубежная историография, свободная от внутренних идеологических ограничений, часто давала более высокие оценки, но и она сталкивалась с проблемой ограниченности источников. Сегодня наблюдается стремление к конвергенции оценок на основе комплексного анализа всех доступных данных.

«Надо ли было сдать Ленинград?»: дискуссия в коллективной памяти и её отражение в историографии

Вопрос «Надо ли было сдать Ленинград, чтобы сохранить сотни тысяч жизней?» — один из самых острых и болезненных, который вызвал широкий общественный резонанс и бурные дискуссии, особенно в 2014 году. Этот вопрос не имеет простого ответа и глубоко затрагивает морально-этические и военно-стратегические аспекты. Он ярко демонстрирует динамичный и порой конфликтный характер коллективной памяти о блокаде.

Аргументы сторонников гипотетической сдачи города часто основываются на гуманитарных соображениях: если бы город был сдан, то сотни тысяч жизней могли бы быть спасены от голодной смерти. В этом случае, возможно, удалось бы избежать разрушения инфраструктуры и культурных ценностей. Однако эта позиция сталкивается с рядом контраргументов.

1. Во-первых, планы нацистской Германии, зафиксированные в директиве № 1601, не предусматривали «сдачу» Ленинграда в привычном смысле. Целью было полное уничтожение города и его населения. Даже если бы город был сдан, его жителям вряд ли была бы уготована лучшая участь, чем смерть от голода или массовые расстрелы, как это происходило на оккупированных территориях.
2. Во-вторых, стратегическое значение Ленинграда было колоссальным. Его оборона сковывала значительные силы Группы армий «Север», предотвращая их переброску на московское направление, где решалась судьба столицы и всей страны. Сдача Ленинграда открыла бы путь для финских войск и Вермахта, что могло кардинально изменить ход войны на Северо-Западном фронте.
3. В-третьих, морально-политический аспект: сдача Ленинграда, города революции, символа советской власти, была бы огромным ударом по моральному духу всей страны и актом позора, который был бы неприемлем ни для руководства, ни для подавляющего большинства населения.

Историография по-разному подходит к этому вопросу. Советская историография, естественно, категорически отвергала саму постановку такого вопроса, подчеркивая героизм обороны и бессмысленность сдачи города врагу, который не щадил никого. В постсоветский период, когда стали возможны более свободные дискуссии, этот вопрос начал активно обсуждаться, часто вызывая полярные оценки. Некоторые историки пытались анализировать альтернативные сценарии, основываясь на доступных документах и свидетельствах. Однако даже те, кто допускает возможность такого вопроса, приходят к выводу, что сдача города несла бы не меньшие, а возможно, и большие риски для населения и для хода войны в целом. Таким образом, несмотря на притягательность гипотетических сценариев, сохранение Ленинграда любой ценой было не только актом героизма, но и стратегической необходимостью.

Таким образом, дискуссия о «сдаче Ленинграда» остается сложной и многомерной. Она отражает не только стремление к исторической истине, но и глубоко эмоциональное отношение к трагедии, которая затронула каждую семью в осажденном городе. И хотя большинство историков согласны с тем, что сдача Ленинграда была бы неприемлема и стратегически невыгодна, сам факт таких дебатов говорит о непреходящей важности и моральной сложности осмысления блокады.

Роль партийного руководства и гражданских властей: историографический анализ

Деятельность партийного руководства и гражданских властей в блокадном Ленинграде является одной из ключевых тем для историографического анализа. На протяжении десятилетий эта тема была подвержена идеологическому влиянию, что привело к формированию как героизированных образов, так и «белых пятен» в освещении их роли.

Андрей Жданов и мифы вокруг его фигуры

Андрей Александрович Жданов, член Военного совета Главного командования войсками Северо-Западного направления, а затем Военного совета Ленинградского фронта, играл центральную роль в обороне Ленинграда. С 1 июля 1941 года он возглавлял Комиссию по обороне Ленинграда и безотлучно находился в осажденном городе. Его фигура стала символом советского руководства в условиях блокады, и его действия получили различные, порой противоречивые, оценки.

Отечественная историография традиционно высоко оценивала роль Жданова. Ему приписывается ключевой вклад в создание ополченческих дивизий, которые сыграли важную роль в спасении Ленинграда. Например, Первая Кировская дивизия народного ополчения, численностью около 12 тысяч человек, уже 10 июля 1941 года выехала под Лугу в район боевых действий. Позже полки этой дивизии были приданы 3-й и 4-й дивизиям народного ополчения, которые активно участвовали в прорыве и снятии блокады Ленинграда. Эти факты подчеркивают оперативность и масштаб организационной работы, проводимой под его руководством.

Однако вокруг фигуры Жданова, особенно в постсоветский период, возникли и устойчивые мифы. Один из самых распространенных — это утверждение о том, что Жданов во время блокады потреблял деликатесы, в то время как жители города умирали от голода. Эти мифы, часто распространяемые без документального подтверждения, служат для дискредитации советского руководства в целом. Современная историография, опираясь на архивные данные и свидетельства очевидцев, опровергает подобные инсинуации. Например, американский журналист Гаррисон Солсбери, автор книги «900 дней. Блокада Ленинграда», описывал аскетичные условия его работы в Смольном, указывая на то, что жизнь партийного руководства в осажденном городе была далека от роскоши. Таким образом, историография последних десятилетий стремится к более взвешенной оценке роли Жданова, признавая его вклад в оборону, но также критически осмысливая его действия и ответственность в контексте общей трагедии.

Деятельность Ленинградского городского Совета: проблемы жилищной политики и жизнеобеспечения

Наряду с военным командованием, исполнительный комитет Ленинградского городского Совета (Ленгорисполком) играл ключевую роль в организации жизнеобеспечения и поддержании порядка в осажденном городе. Его деятельность охватывала широкий круг вопросов, от жилищной политики до организации системы снабжения.

В условиях постоянных артобстрелов и бомбардировок, Ленгорисполком активно занимался жилищной политикой, стремясь ограничить разрушения жилых строений и сохранить жилье за военнослужащими Красной Армии, а также видными деятелями науки и культуры. Порядок учета разрушений жилых зданий был установлен постановлением бюро ГК ВКП(б) и Ленгорисполкома от 4 января 1942 года. Это свидетельствует о попытках систематизировать хаос и защитить имущественные права граждан, несмотря на чрезвычайные условия. Для размещения беженцев и тех, кто лишился жилья, к 7 существовавшим общежитиям было дополнительно отведено 35 школ, увеличив общее количество общежитий до 42. Через них к лету 1942 года прошли 64,7 тысячи человек, что указывает на огромный масштаб миграционных процессов и усилий по их регулированию.

Органы власти также предпринимали значительные усилия по организации стационаров и столовых усиленного питания для населения, что было жизненно важно в условиях голода. Однако историография, особенно послевоенная советская, часто акцентировала внимание на героических аспектах и самоотверженности, упуская из виду или минимизируя критические оценки эффективности этих мер. С открытием архивов, современные исследования стали более откровенно говорить об «упущениях властей». Это касалось, например, медленной эвакуации на начальном этапе, неготовности к полному окружению в плане продовольственных запасов, а также трудностей в координации между различными ведомствами.

Современные историки стремятся дать сбалансированную оценку, признавая титанические усилия гражданских властей в нечеловеческих условиях, но также указывая на системные просчеты и недостатки, которые, в конечном итоге, усугубляли трагедию. Эти «упущения» не всегда были результатом злого умысла, а чаще — следствием беспрецедентности ситуации, отсутствия опыта и неготовности к такому масштабу бедствия.

Историография советской пропаганды и агитации в блокадном Ленинграде

Роль пропаганды и агитации в условиях блокадного Ленинграда была исключительной: она служила мощным инструментом для поддержания морального духа населения, формирования чувства единства и воли к сопротивлению. Однако освещение этой темы в историографии претерпело значительные изменения, отражая общую эволюцию подходов к истории блокады.

В советское время историография, по сути, была частью этой пропаганды, хотя и задним числом. Она идеологизировала тему морального состояния ленинградцев, акцентируя внимание исключительно на их стойкости, мужестве и непоколебимой вере в победу. Героический нарратив о «городе-герое» и его несгибаемых жителях стал доминирующим. Замалчивались любые проявления паники, девиаций, а также проблемы, связанные с перенапряжением моральных сил и внутренним психологическим распадом индивидуумов. Пропаганда и агитация того времени представлялись как безусловно эффективные и праведные действия, направленные на сплочение народа, и их критический анализ отсутствовал.

С распадом СССР и началом «архивной революции» 1990-х годов, историография советской пропаганды и агитации начала меняться. Стали доступны документы, которые позволяли взглянуть на эту тему более объемно и критически. Современные авторы отказываются от замалчивания проблем. Они признают, что, несмотря на общую стойкость общества, в условиях голода, холода и постоянной угрозы существовал и «внутренний психологический распад индивидуумов». Историки стали исследовать, как пропаганда воздействовала на реальные настроения людей, как она менялась в зависимости от ситуации на фронте и в городе, какие методы были наиболее и наименее эффективными.

В частности, исследования стали уделять внимание тому, как пропагандистские материалы боролись с распространением слухов, паники, людоедства и других социальных девиаций. Анализируется роль радио (Ленинградское радио), газет, плакатов, агитбригад в формировании коллективного сознания и поддержании надежды. При этом признается, что, хотя общество в целом сохраняло традиционные духовно-нравственные нормы, пропаганда не могла полностью купировать индивидуальные проявления отчаяния. Таким образом, современная историография советской пропаганды в блокадном Ленинграде перешла от чисто идеологизированных оценок к более глубокому и многогранному анализу её роли, её методов и реального воздействия на морально-психологическое состояние жителей.

Демографические и социальные последствия: многомерный историографический подход

Блокада Ленинграда оставила глубочайший след в демографической и социальной структуре города. Эти последствия, масштабы которых поистине ужасают, стали предметом многомерного историографического анализа, стремящегося не только констатировать факты, но и понять их причины, динамику и долгосрочное влияние.

Масштабы человеческих потерь и их причины

Численность населения Ленинграда на начало Великой Отечественной войны составляла более 3 миллионов человек. К концу блокады, к январю 1944 года, она сократилась до 557 700 человек. Этот беспрецедентный демографический обвал является наиболее красноречивым свидетельством масштаба трагедии.

Потери населения от голода, холода, бомбежек и артобстрелов оцениваются от 600 тысяч до 1,5 миллиона человек. Как уже отмечалось, эта цифра остается предметом дискуссий, но даже минимальные оценки поражают воображение. Статистика смертности в самые тяжелые месяцы блокады шокирует:

• В декабре 1941 года в Ленинграде умер 52 881 житель.
• За январь-февраль 1942 года потери составили 199 187 человек.
• Ежедневно от голода умирали тысячи людей.

Официальные данные городского статуправления за период с 1 июля 1941 года по 1 июля 1942 года свидетельствуют о захоронении 1 093 695 покойников. Эти цифры, даже если они содержат некоторую погрешность из-за хаоса военного времени, не оставляют сомнений в катастрофичности положения.

Основными причинами смертности были голод (алиментарная дистрофия), холод и постоянное психическое напряжение. Голод привел к истощению организма, сделав его крайне уязвимым к любым заболеваниям. Отсутствие отопления и низкие температуры в зимние месяцы усугубляли положение, приводя к массовым обморожениям и смертям от переохлаждения. Постоянный стресс, страх за свою жизнь и жизнь близких, бомбардировки и обстрелы подрывали психическое здоровье, приводя к депрессиям, апатии и потере воли к жизни.

Историография объясняет эти потери совокупностью факторов: целенаправленной политикой уничтожения населения, проводимой нацистской Германией (блокада как метод геноцида), недостаточной готовностью города к длительной осаде (в частности, отсутствие достаточных запасов продовольствия), а также экстремальными погодными условиями первой блокадной зимы. Современные исследования, используя новые методологии, такие как демографическое моделирование и анализ архивных метрических книг, стремятся уточнить эти цифры и детализировать причины смертности, прослеживая ее динамику и распределение по возрастным и социальным группам.

Эвакуация как фактор снижения потерь

На фоне катастрофических потерь, эвакуация населения стала одним из ключевых факторов, позволивших сохранить часть жителей Ленинграда. Всего с 29 июня 1941 года по 1 апреля 1943 года из города было эвакуировано 1 743 129 человек, включая 1 448 338 непосредственно ленинградцев. Эти цифры подчеркивают масштаб усилий, предпринятых для спасения жизней.

Однако процесс эвакуации сам по себе был сопряжен с огромными трудностями и опасностями. Предполагается, что 10-15% эвакуированных погибали по пути из-за голода, холода, болезней, а также бомбардировок и обстрелов транспортных колонн. Это было особенно актуально для «Дороги жизни», где маршрут постоянно находился под прицелом врага.

Историография по-разному оценивает эффективность эвакуационных мероприятий. Ранние советские работы, как правило, акцентировали внимание на героическом характере эвакуации и массовом спасении людей. В постсоветский период, когда стала возможна более критическая оценка, историки начали анализировать и «обратную сторону» процесса: неготовность к приему эвакуированных в тылу, плохие условия транспортировки, а также гибель людей в пути. Были выявлены упущения на начальном этапе эвакуации, когда процесс шел медленно и не охватывал всех нуждающихся.

Несмотря на все сложности, эвакуация остается одним из важнейших решений, принятых в условиях блокады. Без неё число жертв было бы несоизмеримо выше. Современные исследования продолжают изучать логистику эвакуации, маршруты, условия жизни эвакуированных в тылу, а также их возвращение в Ленинград после снятия блокады, что позволяет более полно оценить демографические и социальные последствия этого трагического периода.

«Блокадный бэби-бум» 1943 года: историографические объяснения

В условиях тотального опустошения и массовой гибели населения, одним из наиболее удивительных и парадоксальных демографических феноменов стал так называемый «блокадный бэби-бум» 1943 года. В этот год в Ленинграде родилось более семи тысяч младенцев. За весь период блокады в городе родилось более 95 тысяч маленьких ленинградцев, из которых, по данным статистики, около 85% выжили к моменту полного снятия блокады.

Этот феномен вызывает значительный интерес у историков и демографов, поскольку он идёт вразрез с общими представлениями о жизни в условиях экстремального стресса и голода. Историографические объяснения «блокадного бэби-бума» многообразны:

1. Снижение нервного напряжения: К 1943 году, после самой тяжелой первой блокадной зимы, ситуация в городе несколько стабилизировалась. Наладилась работа «Дороги жизни», улучшилось снабжение, хотя и оставалось недостаточным. Прорыв блокады 18 января 1943 года вселил в жителей надежду и привёл к снижению общего уровня стресса и неопределенности. Это могло способствовать восстановлению репродуктивных функций.
2. Положительные эмоции и вера в победу: Успехи на фронтах, особенно Сталинградская битва и прорыв блокады, укрепили веру в победу. Психологическое состояние людей улучшилось, что могло стать фактором, стимулирующим рождаемость.
3. Улучшение физического состояния: К 1943 году произошло некоторое улучшение продовольственного снабжения, пусть и незначительное, что привело к снижению числа женщин, страдающих аменореей (отсутствием менструации, вызванным истощением). Если в 1941-1942 годах этот показатель достигал 80%, то к 1943 году он снизился до 42%, а к весне 1944 года — до 16%. Восстановление нормального физиологического состояния женского организма, даже в условиях продолжающихся лишений, было ключевым для повышения рождаемости.
4. Снижение детской смертности от обычных заболеваний: Историография отмечает, что детская смертность от обычных заболеваний (за вычетом алиментарной дистрофии) также начала снижаться, что могло быть связано с улучшением санитарных условий и медицинского обслуживания, несмотря на войну.

«Блокадный бэби-бум» является мощным символом не только стремления к жизни, но и непоколебимой веры в будущее. Он демонстрирует удивительную способность человека к адаптации и продолжению рода даже в самых невыносимых условиях. Историография продолжает исследовать этот феномен, интегрируя демографические данные с психологическими и социологическими подходами, чтобы дать максимально полное объяснение этому уникальному событию в истории Ленинграда.

Морально-психологические аспекты и феномен стойкости: эволюция историографических оценок

Жизнь в блокадном Ленинграде была не только битвой за физическое выживание, но и жесточайшим испытанием для человеческой психики и морали. Исследование «блокадной этики» и феномена стойкости ленинградцев является ключевым направлением историографии, где с течением времени произошла значительная эволюция оценок, от идеологизированного героизирования до признания всей сложности и противоречивости человеческого опыта.

«Блокадная этика» и трансформации моральных норм

Концепция «блокадной этики» изучает, как в условиях беспрецедентного голода, холода, постоянной опасности и социальной дезорганизации трансформировались фундаментальные моральные нормы: честь, милосердие, справедливость, родственные чувства. Этот период, особенно осень 1941 — весна 1942 года, стал ареной жесточайшей борьбы не только за хлеб, но и за сохранение человеческого достоинства.

В ранней советской историографии тема «блокадной этики» зачастую сводилась к подчеркиванию небывалого героизма, самоотверженности и взаимопомощи. Акцент делался на коллективной стойкости, сознательном самопожертвовании ради Родины. При этом тема социальных девиаций (таких как мародерство, людоедство, спекуляция), а также индивидуального психологического распада, либо полностью замалчивалась, либо упоминалась лишь вскользь как исключение из общего правила. Это было частью идеологической установки, призванной создать образ непобедимого советского народа.

Однако современные исследования, получившие доступ к архивным документам, дневникам, мемуарам, свидетельствующим о «внутреннем психологическом распаде индивидуумов», значительно расширили наше понимание. Историки признают, что в условиях крайней нужды имели место и глубокие моральные кризисы. Случаи каннибализма, мародерства, отказа от помощи близким, проявление жестокости – всё это было частью блокадной реальности. Тем не менее, как отмечают современные авторы, общество в целом сохраняло традиционные духовно-нравственные нормы и не позволило процессу расчеловечивания приобрести доминирующие позиции. Феномен стойкости ленинградцев объясняется опорой не на импульсивные эмоции, а на фундаментальные базовые нравственные основы, которые, несмотря на все испытания, продолжали быть ориентиром для большинства. Это говорит о том, что даже в условиях экстремального давления человеческая общность способна к саморегуляции и сохранению гуманистических ценностей.

От идеологизации к признанию сложности: изменение подходов к моральному состоянию

Эволюция историографических оценок морально-психологического состояния жителей блокадного Ленинграда ярко демонстрирует смену парадигм в исторической науке.

Советская историография, как уже упоминалось, идеологизировала эту тему. Она создавала монолитный, героический образ ленинградца, чья воля к победе не была сломлена голодом и холодом. Подчеркивалось, что жители продолжали укреплять оборону, бороться с пожарами, болезнями, спекуляциями и трудиться на благо фронта. Эта установка была важной для формирования коллективной памяти и воспитания патриотизма в послевоенные годы. Любые факты, идущие вразрез с этим героическим нарративом, тщательно скрывались или интерпретировались в выгодном свете.

С началом перестройки и, особенно, в постсоветский период, когда открылись многие ранее недоступные архивы, а цензура ослабла, подходы к изучению морального состояния блокадников стали меняться. Современные российские авторы отказываются от замалчивания проблем, связанных с перенапряжением моральных сил. Они не боятся говорить о страхе, отчаянии, депрессии, о случаях нравственного падения, признавая, что это было частью человеческого опыта в экстремальных условиях.

Вместо одностороннего героического нарратива формируется более сложный и многомерный образ. Историки изучают индивидуальные стратегии выживания, психологические травмы, которые остались у блокадников на всю жизнь. При этом они не умаляют подвига Ленинграда. Напротив, признание всей глубины страданий и внутренних противоречий лишь подчеркивает величие подвига тех, кто смог сохранить человеческое достоинство и волю к сопротивлению. Таким образом, современная историография стремится к объективности, преодолевая идеологические штампы и предлагая более глубокое, гуманистическое понимание морально-психологических аспектов блокады, учитывая как феномен стойкости, так и трагические грани человеческого существования.

Историческое значение и коллективная память: влияние политических событий на историографию

Прорыв и полное снятие блокады Ленинграда стали не просто военными операциями, но и знаковыми событиями, глубоко повлиявшими на ход Великой Отечественной войны и на формирование коллективной памяти. Однако историография этих событий и самой памяти о них неразрывно связана с политическими контекстами, порой драматически меняя акценты и интерпретации.

Прорыв и снятие блокады: стратегическое значение

18 января 1943 года в ходе операции «Искра» произошло одно из важнейших событий в истории блокады – её прорыв. Эта операция, разработанная и осуществленная силами Ленинградского и Волховского фронтов, а также Балтийского флота, имела колоссальное стратегическое значение. Она окончательно сняла теоретическую возможность штурма Ленинграда немецкими войсками и передала инициативу советским войскам на Северо-Западном направлении. Прорыв блокады стал мощным моральным импульсом для защитников города и всей страны, показав, что Ленинград не будет сдан.

После прорыва, между Шлиссельбургом и Полянами, за 17 дней была построена Шлиссельбургская магистраль, известная как «Дорога победы» или «коридор смерти». Эта 33-километровая железнодорожная линия действовала с 5 февраля 1943 года по 10 марта 1944 года. Несмотря на постоянные обстрелы, она стала жизненно важной артерией, увеличив пропускную способность до 20-35 составов в сутки. По «Дороге победы» было проведено 5440 поездов и доставлено более 4,5 миллиона тонн грузов, что позволило Ленинградскому фронту и Балтийскому флоту значительно улучшить снабжение и подготовиться к полному освобождению города.

Полное снятие блокады произошло 27 января 1944 года в ходе Ленинградско-Новгородской наступательной операции. Это событие стало переломным моментом в битве за Ленинград, окончательно освободив город от вражеских войск. Оборона Ленинграда, сковывавшая значительные силы фашистских войск на протяжении 900 дней, оказала существенную помощь развитию операций на других участках фронта — под Москвой, Сталинградом, Курском, на Днепре, что признается как отечественной, так и зарубежной историографией. Она нарушила планы Вермахта, отвлекла ресурсы и продемонстрировала несостоятельность стратегии блицкрига.

Историография единодушно подчеркивает стратегическое значение этих событий, рассматривая их как один из ключевых факторов, определивших исход войны на Восточном фронте. За мужество, стойкость и невиданный героизм Ленинград 20 января 1945 года был награжден орденом Ленина, а 8 мая 1965 года получил почетное звание «Город-Герой», что закрепило его статус в официальной памяти.

«Ленинградское дело» и его воздействие на историографию блокады

История блокады Ленинграда, несмотря на свой героический ореол, неразрывно связана с одной из самых мрачных страниц советской истории – «Ленинградским делом» конца 1940-х – начала 1950-х годов. Это политическое репрессивное дело, инспирированное Сталиным и его окружением, имело катастрофические последствия для города и оказало глубокое, деформирующее воздействие на историографию блокады.

Суть «Ленинградского дела» заключалась в фабрикации обвинений против ряда видных партийных и государственных деятелей Ленинграда, многие из которых активно участвовали в организации обороны города. В результате этих репрессий были уничтожены не только люди, но и значительная часть документов, связанных с блокадой. Особенно трагическим стало уничтожение Государственного музея обороны Ленинграда. Музей, созданный для сохранения памяти о беспримерном подвиге, был закрыт, его экспозиция уничтожена, а фонды разграблены под предлогом «идеологических ошибок» и «искажения истории».

Влияние «Ленинградского дела» на историографию блокады было многогранным:

1. Замалчивание и искажение: Фабрикация дела привела к тому, что многие аспекты обороны Ленинграда, особенно те, что касались роли местных партийных и советских органов, были либо полностью замолчаны, либо искажены. Нельзя было упоминать о тех, кто был репрессирован, даже если они сыграли ключевую роль в обороне.
2. Формирование «белых пятен»: Из-за уничтожения документов и прекращения исследований, в историографии блокады образовались «белые пятна». Многие трагические страницы, связанные с голодом, просчетами в эвакуации и снабжении, стали табуированными. Участники обороны, пережившие «Ленинградское дело», опасались писать о реальных трудностях и ошибках, чтобы не попасть под подозрение в «антисоветской пропаганде».
3. Идеологизация нарратива: «Ленинградское дело» способствовало дальнейшей идеологизации историографии. Официальный нарратив стал еще более монолитным и героическим, лишенным каких-либо критических оценок. Все успехи приписывались центральному руководству, а местные руководители, даже те, кто остался в живых, были отодвинуты на второй план.

Только после Хрущевской «оттепели» и особенно в постсоветский период, когда стали возможны реабилитация жертв «Ленинградского дела» и открытие архивов, историки смогли начать процесс демифологизации и восстановления истинной картины. Современная историография активно исследует влияние «Ленинградского дела» на формирование исторической памяти о блокаде, стремясь заполнить «белые пятна» и дать объективную оценку роли всех участников событий, независимо от их дальнейшей судьбы.

Динамика коллективной памяти: официальный и локальный нарративы

Память о блокадной эпопее, несмотря на уход поколения блокадников, остаётся живой и постоянно эволюционирующей. Она проявляется в различных коммеморативных и музейных практиках, акциях (например, «Чтение имен») и является важным «местом памяти» для Санкт-Петербурга. Однако эта память не гомогенна; в ней сосуществуют и взаимодействуют два основных нарратива: официальный-героический и локальный-жертвенный.

Официальный-героический нарратив формировался в советское время и до сих пор доминирует в государственных и официальных мемориальных мероприятиях. Он акцентирует внимание на:

• Героизме и стойкости: Подчеркивается беспримерное мужество защитников и жителей города, их несгибаемая воля к победе.
• Организационной роли руководства: Выделяется централизованное управление, вклад Коммунистической партии и советского правительства в организацию обороны и жизнеобеспечения.
• Стратегическом значении: Указывается на роль обороны Ленинграда в общей победе над фашизмом.
• Патриотическом воспитании: Память о блокаде используется как инструмент для формирования гражданской идентичности и патриотизма.

Этот нарратив, хотя и важен для поддержания национальной гордости, часто упрощает реальность, замалчивая или минимизируя трагические аспекты и ошибки.

Локальный-жертвенный нарратив, в свою очередь, более тесно связан с личным опытом жителей города, их семейными историями и неформальными коммеморативными практиками. Он фокусируется на:

• Человеческих страданиях и потерях: Подчеркивается трагедия голода, холода, болезней, массовая гибель гражданского населения.
• Индивидуальном и семейном опыте: Акцент делается на дневниках, воспоминаниях, личных историях выживания, которые часто раскрывают более сложную и противоречивую картину, чем официальная.
• Психологических и этических дилеммах: Исследуются моральные выборы, с которыми сталкивались люди, трансформации этических норм.
• Критическом переосмыслении: Этот нарратив допускает вопросы о просчетах властей, о причинах таких огромных жертв, о реальной эффективности принятых мер.

Взаимодействие этих двух нарративов создает сложную и динамичную картину коллективной памяти. С одной стороны, официальные мероприятия, такие как возложение цветов на Пискарёвском мемориальном кладбище или акции «Чтение имен», поддерживают героический образ. С другой стороны, многочисленные музейные экспозиции, научные исследования, документальные фильмы и художественные произведения, созданные в последние десятилетия, углубляют жертвенный аспект, позволяя увидеть блокаду глазами её непосредственных участников. Эта динамика отражает стремление общества к более полному и честному осмыслению прошлого, признавая как героизм, так и трагедию, что делает память о блокаде Ленинграда не застывшим монументом, а живым и развивающимся культурным феноменом.

Заключение: Итоги историографического анализа и перспективы дальнейших исследований

Блокада Ленинграда — это не только историческое событие, но и непрекращающийся диалог между прошлым и настоящим, в котором историография играет роль связующего звена. Проведенный анализ позволяет обобщить ключевые выводы и наметить перспективы для будущих исследований.

Основные выводы:

1. Стратегические предпосылки: И отечественная, и зарубежная историография сходятся в оценке Ленинграда как одной из главных стратегических целей нацистской Германии, чьи планы предусматривали полное уничтожение города и его населения. Провал блицкрига под Ленинградом стал результатом ожесточенного сопротивления советских войск, что имело стратегическое значение для всего Восточного фронта.
2. Оборона и жизнеобеспечение: Деятельность по организации обороны и жизнеобеспечения, включая эвакуацию, «Дорогу жизни» и «воздушный мост», была беспрецедентной. Однако историография эволюционировала от безусловного героизирования к более критическому осмыслению, признавая как достижения, так и упущения властей, особенно на ранних этапах.
3. Дискуссионные вопросы: Наиболее острыми остаются вопросы о точном числе жертв (оценки варьируются от 500 тыс. до 1,5 млн человек) и морально-этическая дилемма «Надо ли было сдать Ленинград?». Разногласия в статистике, в том числе между советскими ведомствами, свидетельствуют о сложности учета и возможности политического «корректирования».
4. Роль руководства: Деятельность партийного руководства (в частности, А.А. Жданова) и гражданских властей (Ленгорисполкома) в организации обороны и жизнеобеспечения, несмотря на идеологизированные оценки советского периода, сегодня рассматривается более взвешенно, с опровержением ряда мифов и признанием их вклада в условиях чрезвычайной ситуации.
5. Демографические и социальные последствия: Блокада привела к катастрофическому сокращению населения Ленинграда. Голод, холод и психическое напряжение были основными причинами смертности. Феномен «блокадного бэби-бума» 1943 года остается удивительным свидетельством жизнестойкости, объясняющимся комплексом социально-психологических и физиологических факторов.
6. Морально-психологические аспекты: Исследования «блокадной этики» показали трансформацию моральных норм, но при этом общество в целом сохранило духовно-нравственные основы. Историография перешла от идеологического замалчивания проблем к признанию всей сложности человеческого опыта и перенапряжения моральных сил.
7. Коллективная память и политическое влияние: Прорыв и полное снятие блокады имели колоссальное стратегическое значение. «Ленинградское дело» стало одним из трагических факторов, деформировавших историографию, уничтожив документы и создав «белые пятна». В современной коллективной памяти Санкт-Петербурга сосуществуют и взаимодействуют официальный-героический и локальный-жертвенный нарративы.

Перспективы дальнейших исследований:

Открытие новых архивных документов и применение междисциплинарных подходов (демография, социология, психология, культурная антропология) существенно углубляют понимание событий блокады. Перспективы для будущих исследований включают:

• Микроистория блокады: Более глубокое изучение повседневной жизни отдельных семей, микросообществ, а также их стратегий выживания через анализ дневников, мемуаров, личных писем.
• Сравнительная историография: Сопоставление опыта блокады Ленинграда с другими европейскими осадами Второй мировой войны (например, Сталинград, Варшава, Сараево) для выявления общих закономерностей и уникальных черт.
• Долгосрочные последствия: Исследование долгосрочных демографических, социальных и психологических последствий блокады для выживших поколений и их потомков.
• Цифровая гуманитаристика: Применение методов цифровой гуманитаристики для анализа больших объемов данных (статистика, тексты, карты) с целью выявления новых паттернов и связей.
• История ментальностей: Изучение эволюции представлений о блокаде в разные исторические периоды, а также изменение восприятия героизма, жертвенности и ответственности.

Таким образом, историография блокады Ленинграда продолжает оставаться живым полем для исследований, требующим объективности, критического подхода и глубокого уважения к памяти о тех, кто пережил эту беспримерную трагедию.

Список использованной литературы

1. Арутюнян Б.А., Фролов М.И. Огневой щит и меч Ленинграда, 1941-1944 гг.: монография. СПб.: ЛГУ, 2007. 187 с.
2. Блокада и контрблокада: Борьба на океанско-морских сообщениях во второй мировой войне / Под ред. В.П. Боголепова. М.: Наука, 1967.
3. Блокада Ленинграда в документах рассекреченных архивов / Под ред. Н. Л. Волковского. М.; СПб.: АСТ; Полигон, 2004. 766 с.
4. Буров А.В. Блокада день за днем, 22 июня 1941 г. — 27 янв. 1944 г / [Предисл. М. Дудина]. Л.: Лениздат, 1979. 478 с.
5. Ковальчук В.М., Чистиков А.И. Ленинград и ленинградцы в годы блокады. СПб.: Лики России, 2012.
6. Магин Н.А. Неизвестная блокада. СПб.: Издательский дом «Нева», 2004.
7. Симоненко В.Б., Магаева С.В., Симоненко М.Г., Пахомова Ю.В. Ленинградская блокада: Медицинские проблемы — ретроспектива и современность. М.: Медицина, 2003. 158 с.
8. Солсбери Г. Е. 900 дней: [Блокада Ленинграда] = Salisbury G. E. The 900 days. – New York, 1969 / Пер. с анг. И. С. Вольской; Предисл. А. Адамовича. СПб.; М.: РИК «Культура»; Прогресс. Литера, 1994. 607 с.
9. Стахов Х. Г. Трагедия на Неве: шокирующая правда о блокаде Ленинграда, 1941-1944 = Stachow H. G. Tragodie an der Newa / [пер. с нем.: Ю. М. Лебедев]. М.: Центрполиграф, 2011. 380 с.
10. Эвакуация населения и жилищный фонд Ленинграда в 1942 г. // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/evakuatsiya-naseleniya-i-zhilischnyy-fond-leningrada-v-1942-g (дата обращения: 25.10.2025).
11. Планы Германии и СССР к началу Великой Отечественной войны. // Historic.ru. URL: https://historic.ru/books/item/f00/s00/z0000010/st002.shtml (дата обращения: 25.10.2025).
12. Прорыв и снятие блокады Ленинграда. // Библиотека Самарского университета. URL: https://library.samgu.ru/node/1429 (дата обращения: 25.10.2025).
13. Директива № 21 — План «Барбаросса» (00002). // Великая Страна СССР. URL: http://www.great-country.ru/articles/barbarossa_direktiva_21.php (дата обращения: 25.10.2025).
14. Жданов, Андрей Александрович. // Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%96%D0%B4%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2,_%D0%90%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%B5%D0%B9_%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87 (дата обращения: 25.10.2025).
15. Ленинград в плане «Барбаросса». // Наука. Общество. Оборона. 2013. № 1. URL: https://www.noo-journal.ru/nauka-obshhestvo-oborona/2013-1-nomer/detail.php?ID=118 (дата обращения: 25.10.2025).
16. План Барбаросса / Weisung Nr. 21. Fall Barbarossa. // Сенненский историко-краеведческий музей. URL: https://sennohistory.schools.by/pages/plan-barbarossa-weisung-nr-21-fall-barbarossa (дата обращения: 25.10.2025).
17. Как руководитель Ленинграда Андрей Жданов пережил блокаду. // Русская семерка. URL: https://russian7.ru/post/kak-rukovoditel-leningrada-andrey-zhdanov-perezhil-blokadu/ (дата обращения: 25.10.2025).
18. Блокада Ленинграда. // Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%BB%D0%BE%D0%BA%D0%B0%D0%B4%D0%B0_%D0%9B%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%BD%D0%B3%D1%80%D0%B0%D0%B4%D0%B0 (дата обращения: 25.10.2025).
19. Блокада Ленинграда. // Централизованная библиотечная система г. Канска. URL: https://kansk-cbs.ru/vov/blokada-leningrada (дата обращения: 25.10.2025).
20. Трагедия Ленинградской блокады в цифрах. // Евро-Азиатский Еврейский Конгресс. URL: https://eajc.org/articles/tragediya-leningradskoy-blokady-v-cifrah (дата обращения: 25.10.2025).
21. Морально-психологическое состояние жителей блокадного Ленинграда в отечественной историографии. // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/moralno-psihologicheskoe-sostoyanie-zhiteley-blokadnogo-leningrada-v-otechestvennoy-istoriografii (дата обращения: 25.10.2025).
22. Смертельная жатва Ленинградской блокады. // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/smertelnaya-zhatva-leningradskoy-blokady (дата обращения: 25.10.2025).
23. Память о блокаде Ленинграда между стагнацией и динамизмом: мемориальные практики. // Journals.openedition.org. URL: https://journals.openedition.org/slavica/3618 (дата обращения: 25.10.2025).
24. Современные публикации и новые документы по блокаде Ленинграда. // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/sovremennye-publikatsii-i-novye-dokumenty-po-blokade-leningrada (дата обращения: 25.10.2025).
25. Эвакуация из Ленинграда до и во время блокады. // Санкт-Петербургский Институт истории РАН. URL: https://www.spbiiran.ru/wp-content/uploads/Zvezda_5-2021-min.pdf (дата обращения: 25.10.2025).
26. «Прежде немцы не встречали такого сопротивления»: почему провалился гитлеровский план «Барбаросса». // Polk.press. URL: https://polk.press/articles/prezhde-nemtsy-ne-vstrechali-takogo-soprotivleniya-pochemu-provalilsya-gitlerovskiy-plan-barbarossa (дата обращения: 25.10.2025).
27. Значение битвы за Ленинград в Великой Отечественной войне. // School-science.ru. URL: https://school-science.ru/6/9/39373 (дата обращения: 25.10.2025).
28. «Деликатесы» в блокадном Ленинграде: Миф о Жданове. // Рабочий университет. URL: https://rpw.ru/delikatesy-v-blokadnom-leningrade-mif-o-zhdanove/ (дата обращения: 25.10.2025).
29. Андрей Жданов. «Основной охраняемый» блокады. // Мозгократия. URL: https://mozgokratia.ru/andrey-zhdanov-osnovnoy-ohranyaemyy-blokady/ (дата обращения: 25.10.2025).
30. Продовольственное снабжение блокадного Ленинграда и эвакуация населения с помощью авиации осенью 1941 г. // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/prodovolstvennoe-snabzhenie-blokadnogo-leningrada-i-evakuatsiya-naseleniya-s-pomoschyu-aviatsii-osenyu-1941-g (дата обращения: 25.10.2025).
31. Блокада Ленинграда как «место памяти» и нарративы коллективной памяти в Ленинграде/Санкт-Петербурге в 1940-2010-х гг. // HSE.ru. URL: https://www.hse.ru/edu/vkr/407943530 (дата обращения: 25.10.2025).
32. Социально-психологические причины стойкости жителей блокадного Ленинграда (1941-1944 гг.). // Психологическая газета. URL: https://psygazeta.ru/articles/sotsialno-psikhologicheskie-prichiny-stoykosti-zhiteley-blokadnogo-leningrada-1941-1944-gg.html (дата обращения: 25.10.2025).
33. Противоборство жизни и смерти: некоторые итоги изучения истории блокады Ленинграда. // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/protivoborstvo-zhizni-i-smerti-nekotorye-itogi-izucheniya-istorii-blokady-leningrada (дата обращения: 25.10.2025).
34. Оборона Ленинграда. // 80 Победа! URL: https://80.pobeda.info/blokada/ (дата обращения: 25.10.2025).
35. Книги. // Европейский университет. URL: https://eupress.ru/books (дата обращения: 25.10.2025).
36. Сохраняем память о блокаде Ленинграда. // EUSP.org. URL: https://eusp.org/articles/sohranyaem-pamyat-o-blokade-leningrada (дата обращения: 25.10.2025).
37. Жертвы блокады Ленинграда. // Петровский колледж. URL: https://pk.edu.ru/news/zhertvy-blokady-leningrada (дата обращения: 25.10.2025).
38. Эвакуация в Ленинграде. // Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AD%D0%B2%D0%B0%D0%BA%D1%83%D0%B0%D1%86%D0%B8%D1%8F_%D0%B2_%D0%9B%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%BD%D0%B3%D1%80%D0%B0%D0%B4%D0%B5 (дата обращения: 25.10.2025).
39. Память о блокаде: это нужно не мертвым, это нужно живым… // Санкт-Петербургский политехнический университет Петра Великого. URL: https://www.spbstu.ru/media/news/culture/memory-blokada-needs-not-dead-alive/ (дата обращения: 25.10.2025).
40. Блокадная этика: Представления о морали в Ленинграде 1941–1942 гг. // Издательство Европейского Университета в Санкт-Петербурге. URL: https://eupress.ru/books/index.php?id=377 (дата обращения: 25.10.2025).
41. Материнство и детство в блокадном Ленинграде. // Википедия. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9C%D0%B0%D1%82%D0%B5%D1%80%D0%B8%D0%BD%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE_%D0%B8_%D0%B4%D0%B5%D1%82%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE_%D0%B2_%D0%B1%D0%BB%D0%BE%D0%BA%D0%B0%D0%B4%D0%BD%D0%BE%D0%BC_%D0%9B%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%BD%D0%B3%D1%80%D0%B0%D0%B4%D0%B5 (дата обращения: 25.10.2025).
42. Исследовательская работа по теме «Моральные и духовные ценности блокадного Ленинграда». // Образовательная социальная сеть. URL: https://nsportal.ru/ap/library/drugoe/2020/10/27/issledovatelskaya-rabota-po-teme-moralnye-i-duhovnye-tsennosti (дата обращения: 25.10.2025).
43. Жданов и блокада Ленинграда. // Kommari — LiveJournal. URL: https://kommari.livejournal.com/64010.html (дата обращения: 25.10.2025).
44. Демографическое чудо блокадного Ленинграда. // Независимая газета. 2018. 7 марта. URL: https://www.ng.ru/ng_stol/2018-03-07/9_7185_leningrad.html (дата обращения: 25.10.2025).
45. Возвращенные Имена. Блокада, 1941-1944, Ленинград. Книга Памяти. // Visz.nlr.ru. URL: http://visz.nlr.ru/blokada/ (дата обращения: 25.10.2025).
46. Блокада Ленинграда: от новых источников к новому пониманию. // КиберЛенинка. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/blokada-leningrada-ot-novyh-istochnikov-k-novomu-ponimaniyu (дата обращения: 25.10.2025).
47. Блокада Ленинграда: Код милосердия смертного времени. // Системно-векторная психология Юрия Бурлана. URL: https://www.yburlan.ru/biblioteka/blokada-leningrada-kod-miloserdiya-smertnogo-vremeni (дата обращения: 25.10.2025).