Когда речь заходит о Фрэнсисе Фукуяме, в сознании мгновенно всплывает его знаменитая фраза — «конец истории». Для многих она стала синонимом наивного оптимизма 90-х, веры в окончательную победу западного либерализма. Но за этим растиражированным образом скрывается другой, куда более тревожный прогноз того же мыслителя, связанный с «постчеловеческим будущим». Как так вышло, что философ, провозгласивший идеологический триумф человечества, спустя всего десятилетие заговорил о риске исчезновения самого человека? Этот резкий поворот — не противоречие, а эволюция мысли, в которой и заключается главная интеллектуальная драма. Чтобы понять ее, нужно проследить путь Фукуямы от смелого тезиса до пугающего предостережения.
Интеллектуальные истоки, или на чьих плечах стоял Фукуяма
Идея Френсиса Фукуямы не родилась на пустом месте. Мысль о том, что у человеческой истории есть определенное направление и конечная цель, имеет глубокие философские корни. Главным источником вдохновения для него послужил немецкий философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель, который рассматривал историю как поступательный процесс движения к свободе. Однако Фукуяма воспринял Гегеля через призму его русско-французского интерпретатора, Александра Кожева.
Именно Кожев сделал центральным элементом исторического процесса борьбу за признание. По его мнению, люди стремятся не просто к удовлетворению биологических потребностей, а к тому, чтобы другие признали их человеческое достоинство. Эта борьба и есть двигатель истории. Падение Берлинской стены и крах коммунистического блока в 1989 году стали для Фукуямы тем самым неопровержимым доказательством, которого он ждал. Для него это было не просто геополитическое событие, а практическое подтверждение философских теорий: идеологическая борьба, длившаяся веками, подошла к своему финалу, и на горизонте осталась лишь одна жизнеспособная модель.
Что на самом деле означает «конец истории»
Вопреки популярному заблуждению, «конец истории» в трактовке Фукуямы — это не прекращение событий. Войны, конфликты, экономические циклы и политические кризисы, по его мнению, никуда не денутся. Речь идет о другом — о завершении идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии как финальной и наиболее совершенной формы человеческого правления.
Фукуяма утверждал, что у либеральной демократии не осталось серьезных идеологических конкурентов. Монархизм, фашизм и коммунизм потерпели крах, не сумев предложить лучшей альтернативы. В основе этого триумфа лежит фундаментальное человеческое стремление, которое Фукуяма, вслед за Платоном, называет «тимос». Это жажда признания собственного достоинства. И, по мнению Фукуямы, именно либеральная демократия, основанная на принципах всеобщего равенства и прав человека, способна полностью удовлетворить этот «тимос», предоставив каждому гражданину формальное признание его ценности. Таким образом, история как поиск идеальной формы правления приходит к своему логическому завершению.
«Последний человек» как оборотная сторона триумфа
Однако Фукуяма был далек от наивного оптимизма. Даже в своей триумфальной работе «Конец истории и последний человек» он описал глубокую внутреннюю угрозу, таящуюся в этом самом финале. Эту угрозу он воплотил в образе «последнего человека», позаимствовав термин у Фридриха Ницше.
Кто же такой этот «последний человек»? Это обитатель мира, достигшего «конца истории». Его базовые материальные потребности удовлетворены, его стремление к признанию («тимос») реализовано через систему прав и свобод. Но именно в этом и кроется проблема. Лишенный великих идеологических битв, необходимости бороться за свои права и рисковать жизнью ради высоких целей, он рискует превратиться в самодовольного обывателя. Это человек, которому не к чему стремиться, кроме комфорта и безопасности. Он живет без страстей, без амбиций, без готовности к великим свершениям. По сути, «последний человек» — это цена, которую человечество может заплатить за мир и процветание, — утрата самой сути человечности, заключающейся в преодолении себя и обстоятельств.
Внешние вызовы и критика первоначальной концепции
Пока Фукуяма размышлял о внутренних рисках либеральной демократии, его первоначальный тезис столкнулся с мощной волной внешней критики. Реальность конца XX и начала XXI века, казалось, яростно опровергала идею об окончании идеологической борьбы. Критики указывали на целый ряд факторов, которые не вписывались в стройную картину «конца истории».
Во-первых, не прекращались, а порой и вспыхивали с новой силой этнические и геополитические конфликты, например, на Балканах или на Ближнем Востоке. Во-вторых, набирали силу недемократические режимы, самым ярким примером которого стала экономически успешная модель авторитарного капитализма в Китае. Она демонстрировала, что экономическое процветание не обязательно ведет к демократизации. Наконец, мощным фактором стало возрождение религиозного фундаментализма, который предложил собственную, абсолютно нелиберальную повестку дня. Все эти события давали критикам веские основания утверждать, что Фукуяма поторопился объявить об окончательной победе одной идеологии.
Новый рубеж, или почему Фукуяма обратился к биотехнологиям
Пока мир спорил о том, закончилась ли история, сам Фукуяма пришел к выводу, что главная угроза либеральному порядку исходит из совершенно неожиданной сферы. В 2002 году он публикует книгу «Наше постчеловеческое будущее», в которой совершает резкий поворот от политологии к биоэтике. Он осознал, что стремительное развитие биотехнологий способно нанести удар не по какой-то отдельной политической доктрине, а по самому фундаменту, на котором строятся все современные представления о человеке.
Фукуяма увидел колоссальную угрозу в таких технологиях, как генная инженерия, психофармакология, способная менять эмоции и поведение, и радикальное продление жизни. Вся концепция либеральной демократии основана на идее универсальной и неизменной «природы человека», из которой вытекают естественные права, равенство и достоинство. Но что произойдет с этими понятиями, когда мы получим возможность «улучшать» себя и своих детей? Не приведет ли это к разделению человечества на касты генетически «улучшенных» и «естественных»? Эта новая реальность, по мнению Фукуямы, способна обесценить сам принцип равенства, на котором стоит здание современного мира.
Когда угрозой становится не идеология, а сам человек
Анализ двух ключевых работ Фукуямы позволяет сформулировать его итоговую, более сложную позицию. Если «Конец истории» был посвящен победе над внешними идеологическими угрозами человеческому достоинству (такими как фашизм и коммунизм), то «Наше постчеловеческое будущее» вскрывает новую, внутреннюю угрозу. Теперь опасность исходит не от враждебной политической системы, а от способности самого человека изменить собственную природу с помощью технологий.
Эта угроза гораздо фундаментальнее. Идеологические противники либерализма предлагали альтернативные модели общества, но они все еще оперировали в рамках политики и представлений о «человеческом». Биотехнологическая революция же ставит под вопрос само это понятие. Если мы можем конструировать способности, характер и даже продолжительность жизни, то на чем будет основываться идея всеобщего равенства? Победа в борьбе за признание, которую Фукуяма считал финалом истории, может оказаться бессмысленной, если сам субъект этого признания — человек — перестанет существовать как единое биологическое и этическое понятие. Таким образом, угроза «постчеловека» подрывает сами основы, на которых был построен триумф «конца истории».
Заключение — от «конца истории» к вечным вопросам
Интеллектуальный путь Френсиса Фукуямы — это поучительная история о том, как триумфальный тезис уступил место глубокому и тревожному вопросу. Начав с провозглашения «конца истории» как завершения идеологической эволюции, он, в отличие от многих своих критиков, увидел главную опасность не во внешних врагах, а во внутренних возможностях самого человека. Его мысль эволюционировала от анализа борьбы политических систем к анализу угрозы, исходящей от технологий, способных изменить нашу сущность.
Таким образом, Фукуяма, которого часто упрекали в чрезмерном оптимизме, оказался одним из самых проницательных мыслителей, предсказавших главные вызовы XXI века. Спор о том, какая идеология победит, сменился гораздо более фундаментальным вопросом: останется ли в будущем сам «человек», на чьем достоинстве и равенстве строилась вся современная цивилизация? И этот вопрос остается открытым.
Список использованной литературы
- Ницше Ф. Так говорил Заратустра Пер. с нем. Ю.М. Антоновского. – М.: ИФ РАН, 20004.
- Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек / Пер. с англ. М.Б. Левина. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2004.
- Фукуяма Ф. Наше постчеловеческое будущее. – М., 2004