История в пространстве социальных наук: методология, эпистемология и междисциплинарные перспективы

В современном мире, где потоки информации становятся все более обширными и разнообразными, а прошлое постоянно переосмысливается, вопрос о месте истории в системе социальных наук приобретает особую актуальность. Историческая наука, на первый взгляд, кажется самодостаточной дисциплиной, но ее глубокие методологические особенности, эпистемологический статус и неразрывная связь с другими общественными дисциплинами выходят далеко за рамки простого описания событий. Именно эта проблематика – исследование места истории в комплексе социальных наук, ее уникальных методов познания и трансформаций под влиянием междисциплинарного диалога – станет центральной осью данного исследования.

Цель данной работы – предоставить всесторонний и углубленный обзор темы «История в пространстве социальных наук», соответствующий академическим требованиям и выходящий за рамки базовых представлений. Авторы не просто систематизируют определения и факты, но и погружаются в тонкости теоретических подходов, эпистемологических вызовов постмодернистской эпохи, а также механизмы формирования социальной памяти и конструирования прошлого. Структура исследования последовательно проведет читателя от фундаментальных понятий к сложным методологическим и эпистемологическим вопросам, демонстрируя динамичное развитие исторической науки и ее неразрывную связь с другими дисциплинами. И что из этого следует? Глубокое понимание истории требует не только знания фактов, но и осознания динамичности самой науки, ее готовности к синтезу и постоянной рефлексии.

История как наука: сущность, предмет и положение в комплексе общественных дисциплин

Определение и особенности исторического познания

История — это не просто хроника минувших дней или собрание анекдотов о великих личностях. Это глубокая и многогранная наука, чья основная задача — изучение прошлого человеческого общества, а также эволюции различных областей природы, культуры и знания. В российской историографии ее понимание еще более детализировано: она предстает как целая сфера общественной жизни, включающая институты и организации, профессиональную научно-познавательную деятельность, направленную на получение систематизированных знаний об историческом процессе. В своем узком значении история выступает как наука, которая скрупулезно исследует всевозможные источники о прошлом — от древних артефактов до современных мемуаров — для восстановления последовательности событий, выявления объективности описанных фактов и формулирования выводов о причинно-следственных связях.

Специфика исторического познания кроется в его фундаментальном отличии от изучения естественных наук. Главная особенность заключается в опосредованном характере изучения объекта. В отличие от физика, который может напрямую наблюдать эксперимент, историк не имеет возможности «вживую» взаимодействовать с прошлым, поскольку оно уже завершено и не существует в реальном бытии настоящего. Объект познания доступен только через исторические источники: вещественные (археологические находки), письменные (летописи, документы), устные (предания, воспоминания), визуальные (картины, фотографии). Каждый из этих источников — лишь «отпечаток» прошлого, требующий критического анализа, интерпретации и верификации.

Другая важнейшая особенность — включенность историка как субъекта познания в познаваемую им общественную среду. Эта среда сама по себе является прямым порождением исторического прошлого, что создает уникальную ситуацию: исследователь одновременно и наблюдатель, и часть исследуемой им системы. Это неизбежно порождает вопросы о субъективности, о влиянии мировоззрения историка на его интерпретацию событий. Кроме того, история, в отличие от многих естественных процессов, качественно незавершена. Мы не знаем, чем обернутся те или иные современные события в долгосрочной перспективе, что делает полное и окончательное описание исторического процесса на любом его этапе невозможным.

Объект, предмет и функции исторической науки

Слово «история» многозначно: оно обозначает как саму совокупность знаний о фактах прошлого, так и предмет этого знания. Это различие принципиально для понимания методологии. Объект познания исторической науки — это, по сути, вся многомерность и сложность человеческого общества на протяжении всего его существования. Это включает в себя не только государственные деяния и войны, но и повседневную жизнь, экономические процессы, культурные феномены, изменения в сознании и взаимодействии людей.

Предметом же исторической науки является весь широкий круг явлений, проявленных в деятельности как отдельного человека, так и общества в целом. Это может быть что угодно: от развития способов ведения хозяйства и политического устройства до интимных проблем частного существования, от изменения климата в разные эпохи до выявления трансформаций человеческого мировоззрения. Главное, что их объединяет, — это их временная динамика и причинно-следственные связи.

История как наука не ограничивается простым повествованием о событиях. Ее функции гораздо шире. Она стремится не только рассказать «что произошло», но и понять «почему это произошло» и «как это повлияло». Это означает, что историческая наука не просто фиксирует факты, но и пытается их интерпретировать, объяснить, выявить закономерности и тенденции. Британский философ Р. Дж. Коллингвуд считал, что конечная цель истории — человеческое самопознание. Через изучение прошлого мы познаем себя, свои корни, свои ценности, свои возможности и ограничения.

История и социальные науки: разграничение и взаимосвязь

Прежде чем определить место истории, необходимо четко обозначить, что такое «социальные науки». Это комплекс научных дисциплин, целенаправленно изучающих общество и общественные отношения во всем их многообразии. К ним традиционно относятся антропология, демография, экономика, география, политика, психология и социология, а также юриспруденция, филология, лингвистика, риторика, культурология, педагогика.

Отличительной чертой социальных наук является их склонность к использованию количественных данных и статистических методов для анализа социальных структур, институтов и закономерностей изменения человеческих популяций. В этом они часто противопоставляются гуманитарным наукам, которые чаще применяют качественные методы и интерпретативный подход, фокусируясь на культурных, исторических и философских аспектах человеческого опыта. Однако это разграничение не является жестким, и история часто занимает промежуточное положение, используя методы как одних, так и других.

Тема места истории в системе социальных и гуманитарных наук не нова; как методологическая проблема она была артикулирована еще в первой трети XX века. Основатели знаменитой «Школы Анналов», Марк Блок и Люсьен Февр, одни из первых поставили вопрос о необходимости тесного взаимодействия истории с другими общественными дисциплинами, осмыслив ее как глобальную науку о человеке в обществе. Эта «артикуляция» стала вехой в развитии исторической мысли, положив начало активному междисциплинарному диалогу, который продолжается и по сей день. Какой важный нюанс здесь упускается? То, что история не просто заимствует, но и обогащает другие дисциплины, предоставляя им эмпирическую базу и уникальный временной контекст для проверки теорий.

Методология исторического познания: принципы и методы

Принцип историзма как основа научного подхода

В фундаменте исторического познания лежит принцип историзма — краеугольный камень, который требует от исследователя рассматривать любой предмет изучения как нечто изменяющееся во времени, развивающееся. Это не просто учет хронологии, а глубокое погружение в конкретные условия существования явлений в определенный исторический период, понимание их взаимосвязи и взаимообусловленности.

Принцип историзма диктует, что всякое историческое явление должно изучаться в развитии: как оно возникло, какие этапы прошло, чем, в конечном счете, стало. Например, изучая институты рабства, нельзя ограничиваться его описанием в Древнем Риме; необходимо проследить его трансформацию в различных обществах, его отмирание и последующие формы эксплуатации, чтобы понять его историческую динамику.

В. Дильтей, выдающийся немецкий философ, в конце XIX века ввел термин «историзм» как универсальный метод «наук о духе», подчеркивая его значение для понимания человеческой культуры и общества. Однако применение принципа историзма не лишено дискуссий. С позиций идеалистического подхода, его результат может определяться мировоззренческими идеями самого историка, что поднимает вопрос об объективности.

Более того, принцип историзма вступает в определенное противоречие с естественно-научным подходом. Если естественные науки имеют дело с реально существующими, наблюдаемыми объектами, то история не обладает таким «противостоящим исследователю» объектом. Историк, по сути, сам создает объект своего исследования, реконструируя прошлое на основе источников, что подчеркивает уникальность и сложность исторического познания.

Общие и специальные методы исторического исследования

Методы исторического исследования традиционно подразделяются на две большие категории: общие методы научного исследования и специальные исторические методы. Хотя это деление условно, оно помогает систематизировать инструментарий историка.

К общим методам, применяемым во всех науках, относятся:

• Анализ: Разложение сложного исторического явления на составляющие элементы для их изучения по отдельности. Например, анализ экономических, политических и социальных причин революции.
• Синтез: Объединение разрозненных данных и выводов в единое целое, воссоздание общей картины.
• Обобщение: Выявление общих черт и закономерностей в массе единичных фактов.
• Сравнение: Сопоставление различных исторических явлений, процессов или периодов для выявления сходств и различий, причин и следствий.
• Метод гипотез и аналогий: Выдвижение предположений о причинах или характере событий и их проверка путем сравнения с известными аналогиями.
• Дедукция и индукция: Движение от общего к частному (дедукция) или от частного к общему (индукция) в процессе формирования выводов.

Помимо общих, историческая наука оперирует и специально-историческими методами, которые учитывают специфику ее объекта и предмета:

• Историко-генетический метод: Изучение генезиса (происхождения и этапов развития) конкретных явлений, анализ причинности изменений.
• Историко-сравнительный метод: Сопоставление различных исторических объектов во времени и пространстве для выявления их эволюции, закономерностей и уникальных черт.
• Историко-типологический метод: Выделение и классификация типов исторических явлений, процессов или обществ на основе общих признаков.
• Историко-системный метод: Рассмотрение исторических объектов как сложных систем, где все элементы взаимосвязаны и взаимозависимы.

Историко-генетический метод: углубленный анализ

Историко-генетический метод является одним из наиболее распространенных и фундаментальных в исторических исследованиях. Его суть заключается в последовательном раскрытии свойств, функций и изменений изучаемой реальности в процессе ее исторического движения. Этот метод нацелен на изучение генезиса (происхождения), этапов развития конкретных исторических явлений и анализ причинности изменений.

И.Д. Ковальченко, известный отечественный историк, определял содержание историко-генетического метода как «последовательное раскрытие свойств, функций и изменений изучаемой реальности в процессе ее исторического движения, что позволяет в наибольшей степени приблизиться к воспроизведению реальной истории объекта». Применение этого метода позволяет показать причинно-следственные связи и закономерности исторического развития в их непосредственности, а исторические события и личности охарактеризовать в их индивидуальности и образности.

Ключевые черты историко-генетического метода:

• Конкретность (фактографичность): Метод опирается на детальное изучение конкретных исторических фактов и их контекста.
• Описательность: Важной частью метода является подробное описание этапов развития явления.
• Субъективизм: При всей фактографичности, интерпретация и выделение причинно-следственных связей может содержать элементы субъективного выбора историка.

Применение историко-генетического метода включает следующие шаги:

1. Изучение явлений в динамике их развития: Отслеживание изменений объекта на протяжении его существования.
2. Выявление происхождения или зарождения явления: Установление начальной точки, причины возникновения.
3. Характеристика этапов его развития: Описание последовательных стадий и трансформаций.
4. Выделение новых черт на каждом этапе и причин изменений: Анализ факторов, обусловивших эти трансформации.

Ярким примером использования историко-генетического метода служит работа Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма». В ней автор последовательно показывает, как корни современной капиталистической этики, лежащие в аскетическом протестантизме XVI–XVII веков, повлияли на формирование экономического поведения и ценностей, став движущей силой развития капитализма. Вебер прослеживает генезис и эволюцию этой связи, демонстрируя, как религиозные убеждения формировали экономическую ментальность.

Теоретический и эмпирический уровни исторического познания

Историческое познание — это сложный процесс, который разворачивается на двух взаимосвязанных уровнях: эмпирическом и теоретическом.

Эмпирический уровень — это фундамент, на котором строится все историческое знание. Он оперирует непосредственно с историческими источниками. На этом уровне историк занимается:

• Поиском и выявлением источников: Обнаружение новых документов, артефактов, свидетельств.
• Критикой источников: Проверка подлинности, достоверности, полноты и происхождения источников. Это включает внешнюю критику (анализ формы, материала, языка) и внутреннюю критику (анализ содержания, выявление предвзятости, ошибок).
• Систематизацией и классификацией данных: Упорядочивание информации, полученной из источников.
• Описанием фактов: На основе тщательно проверенных источников историк реконструирует и описывает конкретные события, явления, процессы. Цель эмпирического уровня — максимально точно и полно воссоздать картину прошлого, какой она предстает из доступных данных.

Однако простое описание фактов недостаточно для глубокого научного познания. Здесь вступает в действие теоретический уровень. Он необходим для объяснения исторической реальности, выявления закономерностей, построения концепций и моделей. На теоретическом уровне происходит:

• Интерпретация фактов: Придание смысла эмпирическим данным, объяснение их значимости.
• Выявление причинно-следственных связей: Объяснение, почему те или иные события произошли, какие факторы их обусловили, и к каким последствиям они привели.
• Формулирование гипотез и теорий: Создание объяснительных моделей, которые позволяют осмыслить исторический процесс в целом или его отдельные фрагменты.
• Поиск закономерностей: Выявление повторяющихся тенденций, структурных особенностей, которые проявляются в разных исторических контекстах.
• Обобщение и концептуализация: Создание общих понятий и категорий, позволяющих мыслить о прошлом не только как о совокупности единичных событий, но и как о системном, развивающемся процессе.

Таким образом, если эмпирический уровень познает реальность путем описания на основе источников, то теоретический уровень отвечает за ее объяснение и понимание, переводя набор фактов в осмысленное, концептуализированное знание. Эти два уровня неразрывно связаны: теоретические концепции направляют поиск на эмпирическом уровне, а новые эмпирические данные, в свою очередь, могут корректировать или опровергать существующие теории.

Теоретические подходы к осмыслению исторического процесса: многообразие парадигм

Осмысление исторического процесса — это нелинейный путь, проложенный через множество теоретических лабиринтов. Различные парадигмы предлагают свои уникальные ключи к пониманию того, как человечество развивалось, какие силы двигали его вперед и каковы его конечные цели или закономерности. Эти подходы часто упускаются в общих обзорах, но их глубокий анализ критически важен для всестороннего понимания места истории в социальных науках.

Формационный подход: марксистская традиция и критика

Одним из наиболее влиятельных и дискуссионных теоретических подходов является формационный подход. Это метод исторического и социологического анализа, который предлагает рассматривать развитие общества через призму общественно-экономических формаций. Его сущность заключается в видении истории человечества как восходящего прогрессивного развития, где ключевой движущей силой выступает развитие производительных сил, задающее логику исторических изменений.

Марксистская концепция формационного подхода, разработанная К. Марксом и Ф. Энгельсом, базируется на признании решающей детерминантой общественно-исторического процесса развитие способа производства. С их точки зрения, каждый способ производства (совокупность производительных сил и производственных отношений) формирует определенную общественно-экономическую формацию, которая определяет все остальные аспекты жизни общества: политические институты, право, идеологию, культуру.

История человечества, согласно формационному подходу, предстает как объективный, закономерный, поступательный процесс с ясными движущими силами (классовая борьба, развитие производительных сил) и основными этапами. Традиционно в рамках этой концепции выделяют пять типов формаций:

1. Первобытнообщинная: Отсутствие частной собственности, классового деления.
2. Рабовладельческая: Основное противоречие между рабовладельцами и рабами.
3. Феодальная: Противоречие между феодалами и зависимыми крестьянами.
4. Капиталистическая: Противоречие между буржуазией и пролетариатом.
5. Коммунистическая: Бесклассовое общество, высшая стадия развития.

Несмотря на свою стройность и внутреннюю логику, формационный подход подвергался и продолжает подвергаться серьезной критике. Основные претензии заключаются в его излишней акцентуации на экономических факторах как единственных детерминантах развития. Критики указывают на недостаточное учитывание культурных, религиозных, моральных, политических и психологических аспектов, которые также играют огромную роль в историческом процессе. Универсальность формационной схемы, применимой ко всем обществам, также ставится под сомнение, поскольку она не всегда адекватно описывает неевропейские цивилизации, имевшие иные траектории развития. И что из этого следует? Понимание формационного подхода как одного из возможных, но не единственного, позволяет оценить его как ценный аналитический инструмент, требующий дополнения другими парадигмами для всестороннего изучения истории.

Цивилизационный подход: циклы развития и уникальность культур

В противовес линейному и универсалистскому формационному подходу, цивилизационный подход предлагает совершенно иную оптику для осмысления истории. Он основан на идее, что история человечества представляет собой сложную и многослойную систему различных культурных и социальных образований, именуемых цивилизациями. Каждая такая цивилизация обладает уникальными чертами, которые формируют ее неповторимый облик: язык, религия, искусство, политическая система, экономика и социальные структуры.

Сущность цивилизационного подхода сводится к положениям, что история человечества развивается циклично, а не линейно. Эти циклы зависят не только от науки и технологии, но и от материальной культуры, географического положения, климата и даже социальной психологии населения. Наиболее известная концепция цивилизационного подхода принадлежит Арнольду Тойнби, который в своем грандиозном труде «Постижение истории» выделяет несколько десятков цивилизаций и утверждает, что все они проходят сходные стадии в своем развитии.

Согласно Тойнби, цивилизации проходят четыре основных этапа:

1. Генезис (зарождение): Рождение цивилизации происходит при наличии «творческого меньшинства» и среды, которая не является ни слишком неблагоприятной, ни слишком благоприятной. Это результат взаимодействия «вызова» и «ответа». Например, вызов сурового климата или враждебного окружения стимулирует общество к поиску инновационных решений, что приводит к формированию новой цивилизации.
2. Рост: Период экспансии, расцвета культуры, технологий и политического влияния. Творческое меньшинство продолжает эффективно отвечать на новые вызовы, ведя за собой остальное общество.
3. Надлом: Наступает, когда творческое меньшинство теряет способность генерировать эффективные ответы на вызовы, или когда общество перестает следовать за ним. Это приводит к внутренним расколам, социальным кризисам, утрате идентичности.
4. Разложение (распад): Завершающая стадия, характеризующаяся упадком, дезинтеграцией, распадом социальных связей и культурных достижений. Л.Н. Гумилёв называл этот период «инерционной фазой» в жизни этноса – своего рода «бабьим летом», представляющим собой последний всплеск активности перед окончательным упадком.

Цивилизационный подход также выделяет «жесткий» и «мягкий» варианты. Жесткий подход рассматривает цивилизации как закрытые, культурно однородные образования, противопоставляясь модернизационному подходу, который предполагает конвергенцию всех обществ к единому модернистскому образцу. Мягкий подход более гибок, допуская взаимодействие и взаимопроникновение цивилизаций.

М. Барг трактовал цивилизацию как совокупность духовных, материальных и нравственных средств, с помощью которых человечество противостоит внешнему миру, подчеркивая адаптивную и созидательную функции цивилизаций. Для Тойнби же цивилизация означала созидание, источником развития человечества являлась общественная солидарность перед лицом угроз и враждебной природы.

Акторно-сетевой подход (АНТ): роль не-людей в социальных отношениях

Акторно-сетевой подход (АНТ) — это сравнительно новая и весьма оригинальная парадигма в социальных исследованиях, возникшая в рамках исследований науки и технологий (Science and Technology Studies, STS). Ее создатели — Мишель Каллон, Бруно Латур и Джон Ло — предложили радикально переосмыслить понимание «общества» и «действия». АНТ описывается как «материально-семиотическая» теория, что означает, что она рассматривает отношения как материальные (между вещами, артефактами) так и семиотические (между понятиями, смыслами).

Центральная и, возможно, наиболее провокационная предпосылка АНТ состоит в том, что объекты, артефакты, технические комплексы, животные — то есть «не-люди» (nonhumans) — должны рассматриваться как действующие единицы, или «актанты», в социальных отношениях. В традиционной социологии акторами являются только люди. АНТ же утверждает, что социальные процессы формируются не только человеческими действиями, но и взаимодействием людей с нечеловеческими сущностями. Например, компьютерная сеть не просто инструмент в руках человека, она активно формирует способы коммуникации, мышления и даже социальные структуры. Можно ли действительно говорить о том, что нечеловеческие актанты имеют агентность, сравнимую с человеческой?

Основные положения АНТ:

• Актант: Это ключевое понятие, заимствованное у П. Греймаса. Актант означает любое существо или предмет, участвующее в процессе в любом виде и роли. Это может быть человек, животное, машина, идея, текст, закон.
• Симметрия: АНТ стремится к методологической симметрии, не делая априорных различий между человеческим и нечеловеческим, между наукой и технологией, между обществом и природой, между истиной и ложью. Все они рассматриваются как элементы одной сети.
• Общество как непрерывное исполнение: АНТ утверждает, что «общество» не является статичной структурой, а представляет собой непрерывное исполнение, постоянную сборку и пересборку отношений. Она предлагает инструменты для объяснения процесса, посредством которого общество постоянно реконфигурируется через взаимодействия актантов.
• Сеть: Социальное состоит из гетерогенных сетей, в которых объединяются люди, объекты, идеи. Эти сети постоянно трансформируются, расширяются или сокращаются.

АНТ предлагает уникальный взгляд на историю, позволяя включать в исторический анализ не только действия людей, но и влияние технологий (например, влияние печатного станка на Реформацию), природных факторов (роль климата в голодных годах), или даже животных (влияние чумы на демографию). Этот подход позволяет избежать антропоцентризма и раскрыть более сложные и неочевидные связи в историческом процессе.

Синергетический подход: самоорганизация и нелинейность в истории

В конце XX века в методологии социальных наук, включая историю, получил распространение синергетический подход. Синергетика, часто называемая наукой о сложном или учением о самоорганизации, изучает универсальные закономерности эволюции сложных динамических систем, которые претерпевают резкие изменения состояний в периоды нестабильности. Один из ее основателей, немецкий физик Г. Хакен, определял синергетику как теорию «совместного действия многих подсистем, в результате которого на макроскопическом уровне возникает [новая] структура и соответствующее функционирование».

Применение синергетического подхода в истории позволяет по-новому взглянуть на развитие обществ, особенно в моменты кризисов и радикальных перемен. Социальная синергетика при построении моделей исторических процессов учитывает такие важные особенности социальных систем, как:

• Стохастичность: Случайность, непредсказуемость отдельных событий.
• Неопределенность: Наличие множества возможных путей развития.
• Нелинейность: Непропорциональность причин и следствий, когда малые воздействия могут приводить к масштабным изменениям, а большие — не давать никакого эффекта.
• Поливариантность: Возможность существования нескольких альтернативных сценариев развития.

Неустойчивый характер социально-политических процессов XX века, непредсказуемость радикальных перемен (например, распад СССР, Арабская весна), возрастающая альтернативность развития побудили историков, политологов, социологов, демографов, экономистов обратиться к синергетике как междисциплинарному подходу. Она предоставляет инструментарий для объяснения феноменов, которые сложно уложить в рамки линейных причинно-следственных связей.

В рамках синергетического подхода появляется возможность «просчитывать» с помощью компьютерных программ «пространство исторически возможных (виртуальных) миров на всем протяжении социальной, биологической, и космофизической эволюции». Это не означает предсказание будущего, а скорее моделирование различных траекторий развития при изменении тех или иных начальных условий. Синергетика помогает обобщить исторический опыт кризисов, факторы их углубления и разрешения, и использовать полученные выводы для понимания современных вызовов. Например, анализ точек бифуркации (моментов выбора пути развития) в прошлом позволяет лучше понять механизмы принятия решений и их долгосрочные последствия.

Междисциплинарное взаимодействие истории с социальными и гуманитарными науками

Общие тенденции и роль «Школы Анналов» в междисциплинарности

Вторая половина XX века ознаменовалась глубокими изменениями в методологии исторической науки, одной из характерных черт которых стало активное использование теорий и методов, разработанных в иных социальных и гуманитарных науках. Этот процесс междисциплинарности применительно к истории проявляется в двух основных конфигурациях:

1. «Стратегия присвоения» со стороны историков: Когда историки активно заимствуют концепции, модели и методики из социологии, антропологии, экономики, психологии, культурологии для более глубокого анализа прошлой социальной реальности.
2. «Обращение к прошлому» со стороны представителей других социальных наук: Когда социологи, политологи, экономисты обращаются к историческим данным и контекстам для проверки своих теорий, выявления закономерностей и понимания генезиса современных явлений.

Междисциплинарный подход, хотя и получил особое развитие в XX веке, имеет более глубокие корни, проявляясь в историографии еще с XIX века, когда научное историческое знание начало формироваться, опираясь на методологический инструментарий различных социальных и гуманитарных наук.

Однако особую, если не решающую, роль в обосновании междисциплинарности как фундаментального принципа научного познания прошлого сыграла знаменитая французская «Школа Анналов». В 1930-е годы ее основатели, Марк Блок и Люсьен Февр, испытывали глубокий пиетет не столько перед социальными, сколько перед естественными науками, поскольку многие социальные дисциплины тогда еще находились на этапе становления. Тем не менее, они активно выступали за «расширение» предмета истории, призывая историков к сотрудничеству с географами, социологами, экономистами, психологами. Они понимали историю как глобальную науку о человеке в обществе, которая должна изучать прошлое в органическом единстве всех составляющих его элементов – от экономики и политики до ментальностей и повседневной жизни. Этот призыв к «тотальной истории» стал мощным импульсом для междисциплинарного синтеза.

На рубеже XVIII–XIX веков произошло размежевание «истории» как общественно-научного знания о прошлой социальной реальности и всех остальных общественных наук. Это разделение породило необходимость в дальнейшем преодолении барьеров. Ф. Бродель, один из ярких представителей «Школы Анналов», предложил обширный перечень наук о человеке, данные и методы которых должны активно использовать историки: география, антропология, демография, политическая экономия, политология, исследования культур и ментальностей, социология, межгосударственные отношения.

Взаимодействие с социологией: историческая социология

Взаимодействие истории и социологии — одно из самых плодотворных направлений междисциплинарного синтеза. Элементы социологического знания создавались как на основе анализа исторических источников и археологических исследований, так и путем социального конструирования. Историческая социология, как отдельная дисциплина, изучает социальные структуры, процессы и изменения в длительной исторической перспективе.

Для историков социология предлагает мощный инструментарий для анализа социальных явлений. С другой стороны, социологи активно используют исторические данные для верификации своих теорий о социальном развитии. Методы, традиционно используемые в социологии, давно стали ценным материалом для исторического исследования:

• Анкетные опросы: Хотя прямое анкетирование людей из прошлого невозможно, анализ архивных данных, содержащих ответы на «вопросы» в той или иной форме (например, переписи населения, анкеты для получения паспортов, жалобы), позволяет реконструировать социальные отношения и мнения.
• Включенное наблюдение: В историческом контексте это означает погружение в источники, которые отражают «взгляд изнутри» на социальные процессы, например, дневники участников событий, письма, мемуары.
• «Устные истории»: Запись и анализ воспоминаний очевидцев событий, живущих в настоящее время, позволяет получить уникальные перспективы на прошлое, особенно на повседневную жизнь и личные переживания.
• Изучение государственных и человеческих документов: Помимо официальных актов, мемуары, дневники, личные письма, художественные произведения являются бесценными источниками для понимания социальных настроений, ценностей и отношений в прошлом.

Таким образом, историческое исследование обогащается социологическими концепциями (например, теориями социальной стратификации, мобильности, конфликта), а социология, в свою очередь, получает эмпирическую базу для проверки своих гипотез о динамике социальных систем на протяжении веков.

Взаимосвязь с политологией: политическая история и анализ власти

Связь между историей и политологией глубока и многогранна, проявляясь в существовании самостоятельного раздела исторической науки — политической истории. Этот раздел сосредоточен на изучении основных направлений и тенденций развития политического мира в прошлом: эволюции государств, политических институтов, идеологий, партийных систем, международных отношений.

Политология и история развивались в тесной взаимосвязи, постоянно обмениваясь методологическим инструментарием и предметными областями.

Вклад политологии в историческое познание:

• Методология познания политических процессов: Политология предоставляет историкам аналитические рамки для понимания феномена власти, механизмов социального управления, структуры политической системы.
• Знания в области истории политической мысли: Изучение политических теорий прошлого позволяет историкам глубже понять мотивы и идеи, лежащие в основе политических действий.
• Теория познания роли и места государства в жизни общества: Политологические концепции помогают историкам анализировать взаимодействие государства и общества, функции институтов власти.
• Типология политических режимов и партийных систем: Эти классификации позволяют историкам систематизировать и сравнивать политические структуры различных эпох и стран. Политологи анализируют структуру политической системы, деятельность государственных институтов, взаимодействие власти и общества, а также процессы принятия политических решений, что предоставляет исторической науке теоретические рамки для осмысления конкретных политических событий прошлого.

Вклад истории в политологию:

• Обобщение исторического опыта: Изучая историю развития политической мысли и практики, политологи могут обобщать опыт прошлого, выя��лять устойчивые тенденции и создавать новые теории.
• Эмпирическая база для верификации теорий: Исторические данные служат для политологов богатым материалом для проверки гипотез о причинах политических изменений, эффективности различных форм правления и поведения акторов.

Различие между двумя дисциплинами часто сводится к их временной ориентации: историк имеет дело со свершившимися процессами и феноменами прошлого, реконструируя их на основе источников. Политолог же, хотя и опирается на прошлое, часто имеет дело с еще не свершившимися фактами или с текущими процессами, рассматривая их как продолжающееся действие, стремясь выявить их динамику и возможные перспективы.

Интеграция с культурологией: историческая антропология и ментальности

Взаимодействие истории с культурологией привело к формированию новых, чрезвычайно плодотворных направлений исследований. На стыке этих дисциплин возникла историческая культурология, которая синтезирует западную социальную и культурную антропологию с отечественной традицией историко-филологического изучения культуры. Она позволяет взглянуть на историю через призму культурных смыслов, символов и практик.

Культурология подходит к истории не телеологически (то есть не с точки зрения предопределенной цели), а как к техническому результату практической жизнедеятельности людей, что часто называют прагматическим или позитивистским подходом. С ее точки зрения, история – это динамика порождения, функционирования и изменения различных содержаний и форм совместной жизни людей, включая обычаи, верования, ценности, мировоззрения.

История культуры как самостоятельная область изучает пространственно-временные модификации мирового культурно-исторического процесса, развитие культуры отдельных стран, регионов и народов. Она находится на стыке исторической науки и культурологии, используя методы обеих.

Одним из наиболее значимых результатов этого междисциплинарного синтеза стали исследования ментальностей, начатые французскими историками «Школы Анналов». Эти исследования сфокусировались на изучении коллективных представлений, образов мысли, эмоциональных реакций и мировоззренческих установок больших социальных групп в определенные исторические периоды. Они стремились понять, как люди воспринимали мир, какими были их страхи, надежды, верования. Изучение ментальностей дало начало новой культурологической дисциплине — исторической антропологии, которая, по сути, является историей человека в его культурном измерении. Она исследует повседневную жизнь, ритуалы, символы, системы ценностей, формировавшие идентичность и поведение людей в прошлом.

Новые направления исторической науки на стыке дисциплин

Активное междисциплинарное взаимодействие во второй половине XX века привело к появлению целого ряда новых, инновационных направлений в исторической науке. Эти направления не просто дополнили традиционную историю, но и существенно расширили ее предметное поле и методологический арсенал:

• «История ментальностей»: Как уже упоминалось, возникла под влиянием «Школы Анналов» и фокусируется на изучении коллективных представлений, образов мысли, эмоциональных состояний и мировоззрения социальных групп в прошлом. Это позволило перейти от истории событий и великих личностей к изучению глубоких структур сознания.
• «Локальная история»: Отход от изучения глобальных процессов и государств в пользу глубокого анализа истории отдельных регионов, городов, деревень. Это позволяет выявить уникальные черты местного развития, показать взаимодействие общих тенденций и локальных особенностей.
• «Устная история»: Сбор и анализ воспоминаний живых свидетелей исторических событий. Этот метод, заимствованный из антропологии и социологии, позволяет восстановить «голоса» тех, кто традиционно оставался за рамками письменных источников: обычных людей, женщин, представителей меньшинств. Он позволяет понять субъективное восприятие событий, эмоции и повседневный опыт.
• Гендерная история: Изучение исторической роли пола, конструирования маскулинности и фемининности, гендерных отношений, власти и идентичности в различных исторических контекстах. Это направление радикально переосмыслило традиционные исторические нарративы, показав, как гендерные аспекты влияли на социальные, экономические и политические процессы.

Помимо этих направлений, междисциплинарные исследования в истории науки рассматривают становление и развитие различных научных дисциплин как особых отраслей знания, находящихся под влиянием взаимодействия многочисленных научных школ и отдельных ученых. Это позволяет понять, как менялось само понимание науки и научного познания на протяжении истории. Таким образом, междисциплинарный синтез не просто обогащает историю, но и постоянно трансформирует ее, делая ее более гибкой, многомерной и способной отвечать на современные вызовы.

Социальная память, коллективная идентичность и конструирование прошлого: эпистемологический ракурс

Концепция социальной памяти и ее носители

Прошлое не существует в вакууме; оно постоянно пересобирается и интерпретируется в настоящем через призму социальной памяти. Социальная память — это не просто сумма индивидуальных воспоминаний, а сложный социокультурный феномен: совокупность средств и институтов, которые осуществляют отбор и преобразование актуальной социальной информации в информацию о прошлом (ретроспективную) в целях сохранения накопленного общественного опыта и передачи его от поколения к поколению. Это некий коллективный культурный продукт, формирующийся и развивающийся под влиянием семьи, религии, социальных групп, через языковые структуры, повседневные жизненные практики и общественные институты.

Социальная память имеет несколько составляющих:

1. Память о социальных действиях самих участников событий: Индивидуальные воспоминания, опыт, переживания людей, которые непосредственно жили в прошлом.
2. Овеществленные источники знаковой информации и средства ее передачи: Письменные документы, фотографии, фильмы, произведения искусства, книги, учебники — все, что создано для фиксации и трансляции информации.
3. Вещественные объекты, которые не были предназначены для передачи информации, но стали ее носителями: Археологические находки, архитектурные сооружения, бытовые предметы, ландшафты — они несут в себе следы прошлого и могут быть «прочитаны» как источники.

Носителями социальной памяти являются социальные общности — от семьи и локальных сообществ до наций и даже всего человечества. Процессы коммуникации между этими общностями играют ключевую роль в формировании, изменении и передаче социальной памяти. Исследователь, фиксируя и классифицируя социальную память, неизбежно делает это в зависимости от своих культурно-исторических установок, ориентируясь на принятую в социуме систему ценностей и социальную память поколений. Это означает, что память о прошлом не является нейтральной, она всегда социально и культурно обусловлена.

Конструирование прошлого: история как идеальная конструкция

В свете концепции социальной памяти, прошлое, как объект истории, предстает не как нечто абсолютно данное и неизменное, а как идеальная конструкция. Эта конструкция создается историком на основе его мировоззрения, методики исторического исследования и, конечно, исторических фактов, извлеченных из источников. Прошлое не может быть «увидено» напрямую; оно реконструируется, интерпретируется, «собирается» из фрагментов.

История – это лишь один из способов конструирования прошлого, наряду с мифологическим, религиозным, научным, литературным и фантастическим.

• Мифологическое конструирование: Создает образы прошлого, которые служат для объяснения мира, формирования идентичности, часто с элементами чудесного и героического.
• Религиозное конструирование: Предлагает сакральную историю, где прошлое осмысливается через призму божественного промысла, священных текстов и преданий.
• Литературное и фантастическое конструирование: Свободно оперирует фактами, домыслами, вымыслом для создания художественных образов и альтернативных реальностей.

Отличие научного исторического знания от этих форм конструирования заключается в его опоре на исторические факты и использовании единой, проверяемой методики работы. Именно это позволяет создавать относительно единообразную картину прошлого в сознании историков. И.М. Савельева и А.В. Полетаев подчеркивают это различие, отделяя научное историческое знание от мифологического, религиозного, философского и эстетического. Согласно их концепции, различные типы знания имеют самостоятельное значение и механизмы формирования, задающие разные способы конструирования образов прошлого, но только научное стремится к верифицируемости и системности.

«Историографическая революция» и трансформация понимания прошлого

Понимание прошлого и методов его конструирования претерпело радикальные изменения в ходе так называемой «историографической революции» второй половины XX века. Этот период ознаменовал собой глубокие перемены в научном арсенале исторической науки и, что особенно важно, в методологическом сознании историков.

«Историографическая революция» была тесно связана с идеями Томаса Куна о «структуре научных революций» и смене научных парадигм. Она включала в себя несколько ключевых аспектов:

1. Сциентизация истории: Стремление придать истории большую научность, используя количественные методы, моделирование, а также привлекая данные других социальных наук (экономики, демографии).
2. Борьба с «односторонним сциентизмом» и «поворот к субъективности»: В русле постмодернистской версии исторического познания возникла критика чрезмерного упора на объективность и «научность» в истории. Постмодернизм поставил под сомнение возможность создания единой, объективной исторической истины, подчеркнув роль нарратива, интерпретации и субъективности историка. Этот «поворот к субъективности» ознаменовался также «открытием» микроистории, которая фокусировалась на изучении отдельных личностей или небольших сообществ, стремясь уловить уникальность и субъективность их опыта.
3. Влияние «Школы Анналов»: Французская школа «Анналов» оказала значительное влияние на эти изменения. Она критиковала позитивистский подход, сосредоточенный на политической истории и событиях, и призывала к изучению долгосрочных структурных изменений в обществе, повседневной жизни людей, ментальности. «Анналы» активно интегрировали методы социологии, психологии, географии и экономики, что стало мощным катализатором междисциплинарности и новым взглядом на прошлое.

Современный этап историографической революции характеризуется критикой постмодернизма и стремлением к методологическому синтезу. Историки стремятся найти баланс между признанием субъективности и нарративности, с одной стороны, и необходимостью сохранения критериев научности и верифицируемости, с другой. Учет историографического опыта, то есть истории развития самой исторической науки, является главным условием конструирования современного образа исторической науки, ее теоретических и методологических оснований. Это позволяет осознать, как менялись представления о прошлом и как формировались современные подходы.

Субъективность историка и влияние настоящего на интерпретацию прошлого

Несмотря на стремление к объективности, прошлое часто интерпретируется с позиции интересов настоящего. Это справедливо даже для научного историописания, которое в значительной степени вынуждено отвечать на требования современного общества, государства и его идеологических установок. Историк, как человек своего времени, неизбежно несет на себе отпечаток своей эпохи, своих ценностей и своего мировоззрения.

Этот феномен проявляется в нескольких аспектах:

• Выбор темы исследования: Историки часто выбирают темы, которые актуальны для современного общества, отвечают на его запросы или помогают осмыслить текущие проблемы.
• Интерпретация фактов: Один и тот же набор фактов может быть интерпретирован по-разному в зависимости от теоретической позиции историка, его политических убеждений или культурного контекста. Например, события одной и той же революции могут быть представлены как героический подвиг или как трагический коллапс, в зависимости от мировоззрения исследователя.
• Использование источников: Выбор источников, их акцентирование или, наоборот, игнорирование также может быть обусловлено влиянием настоящего.

Особенно ярко это проявляется в отношении событий новейшей истории. Ученые-историки способны порой отойти от принципа объективности и внести в их описание собственную оценку, суждение, позицию. Это не обязательно является результатом злого умысла, а скорее отражает естественную сложность отстраненного взгляда на события, которые еще не получили окончательной исторической оценки и имеют непосредственное отношение к современным конфликтам и идентичностям. Осознание этой неизбежной субъективности не является отказом от научности, а, наоборот, требует от историка постоянной рефлексии, самокритики и прозрачности в изложении своих методов и позиций. Какой важный нюанс здесь упускается? То, что даже стремление к максимальной объективности само по себе является ценностным выбором, формируемым конкретным историческим контекстом.

Эпистемологические вызовы и перспективы постмодернистской историографии

Сущность эпистемологии истории и ее проблемное поле

Эпистемология, как философско-методологическая дисциплина, исследует знание как таковое, его строение, структуру, функционирование и развитие. В узком смысле, это исследование знания и обоснованного убеждения, занимающееся вопросами необходимых и достаточных условий знания, его источников, структуры и границ. Применительно к истории, эпистемология истории представляет собой глубокое изучение того, как мы познаем прошлое. Это не просто методология (как мы исследуем), а скорее теория познания истории (как мы можем быть уверены в том, что познанное нами прошлое истинно или достоверно).

В предмет эпистемологии истории должны быть включены следующие ключевые вопросы:

• Вопросы историописания: Как историк превращает разрозненные факты в связное повествование? Какова природа исторического нарратива? Является ли история формой художественной литературы или строгой науки?
• Источниковедческая работа: Как мы оцениваем достоверность и подлинность исторических источников? Каковы ограничения источников и как их преодолевать? Какие критерии используются для отбора и интерпретации свидетельств прошлого?
• Влияние метанарративов на историографическую концептуализацию: Как общие, глобальные повествования (например, о прогрессе, о национальном величии, о классовой борьбе) влияют на то, как историки структурируют и объясняют прошлое? Насколько эти метанарративы определяют наше понимание истории?

Таким образом, проблемное поле эпистемологии истории охватывает не только проблемы познания (как мы получаем знания о прошлом), но и проблемы реконструирования (как мы собираем это знание из фрагментов) и репрезентации прошлого (как мы представляем это знание аудитории, какие формы оно принимает).

Постмодернизм и кризис доверия к историческому знанию

Драматическая история XX века с ее мировыми войнами, геноцидами, тоталитарными режимами и идеологическими столкновениями подорвала веру общества в правдивость и объективность исторического знания. Это было связано с крушением представлений о преемственности исторического развития, возможности использования опыта прошлого для решения проблем настоящего и, в конечном счете, с кризисом больших метанарративов (например, марксистского или либерального), которые обещали рациональное объяснение всего исторического процесса.

На этот фон наложились идеи постмодернизма, которые нанесли сокрушительный удар по замкнутости и самодостаточности отдельных наук, сделав междисциплинарность не просто желательной, но и реальной необходимостью. Постмодернизм, в частности, в лице таких мыслителей, как Мишель Фуко и Жак Деррида, подверг критике саму идею объективной истины, универсального разума и линейного прогресса.

В контексте истории, постмодернистские концепции привели к следующим выводам и вызовам:

• Исторический нарратив как конструкция: История стала рассматриваться не как прямое отражение прошлого, а как определенный нарратив, созданный историком, который неизбежно несет на себе отпечаток его языка, культуры, идеологии. В этом смысле, истории стало трудно претендовать на статус «единственно верной» истины.
• «Смерть автора» и «смерть истории»: Некоторые радикальные постмодернисты утверждали, что история, как «наука», умерла, превратившись в своего рода литературный жанр. Это вызвало ожесточенные дискуссии о природе исторического знания.
• Фрагментация и плюрализм: Вместо единой, целостной картины прошлого, постмодернизм предложил множественность локальных историй, признание различных точек зрения и отказ от иерархии «главных» и «второстепенных» событий.

Методология исторического исследования, таким образом, стала предметом многочисленных дискуссий, что свидетельствует о наличии спорных моментов в этой области. В дореволюционной и советской науке не было единого подхода к пониманию предмета историографии: например, В.С. Иконников сближал ее с источниковедением, а А.С. Лаппо-Данилевский – с историей философии. Постмодернизм лишь усугубил эти споры, поставив под вопрос сами основы исторического познания.

Современные трансформации эпистемологии истории: от критики к синтезу

На рубеже XX–XXI веков эпистемология истории пережила собственную трансформацию. После периода радикального постмодернистского скептицизма, осознавшего ограниченность нарративистских и радикально-конструктивистских установок, наблюдается стремление к методологическому синтезу.

Современные историки и философы истории не отрицают выводы постмодернизма о субъективности, роли языка и нарратива, но и не скатываются к полному релятивизму. Вместо этого они ищут пути для:

• Признания «критического реализма»: Осознание того, что прошлое действительно существует и может быть познано, но наше познание всегда будет опосредовано и интерпретативно. Цель состоит не в достижении абсолютной истины, а в создании наиболее обоснованных и аргументированных реконструкций прошлого.
• Развития новых методологических подходов: Это включает в себя активное использование цифровых гуманитарных наук (Digital Humanities), количественных методов, пространственного анализа и других инструментов, позволяющих глубже работать с источниками и создавать новые модели исторических процессов.
• Интеграции междисциплинарных достижений: Как показала «Школа Анналов», сыгравшая значительную роль в распространении междисциплинарного подхода, история должна оставаться открытой для диалога с социологией, антропологией, экономикой, культурологией. Основоположники «Анналов» понимали историю как глобальную науку о человеке в обществе, которая должна изучать прошлое в органическом единстве всех составляющих его элементов. Этот принцип актуален и сегодня.
• Осознание социальной ответственности историка: В условиях «войн памяти» и политизации истории, историк несет ответственность за объективное, аргументированное и критическое представление прошлого, избегая манипуляций и односторонних интерпретаций.

Таким образом, современная эпистемология истории движется от конфронтации к интеграции, стремясь создать более нюансированное и рефлексивное понимание возможностей и ограничений исторического познания в XXI веке.

Заключение

История, как показали страницы данного исследования, занимает уникальное и динамичное место в пространстве социальных наук. Она не является изолированной дисциплиной, а представляет собой живой, развивающийся организм, чья сущность, методология и эпистемологический статус постоянно трансформируются под влиянием внутренних дискуссий и активного междисциплинарного диалога.

Мы определили историю как науку, изучающую прошлое человеческого общества через призму уникальных источников, осознавая при этом опосредованность объекта познания и неизбежную включенность историка в познаваемую среду. Рассмотрение объекта и предмета истории выявило ее стремление не только к описанию, но и к объяснению исторического процесса.

Детальный анализ методологии исторического познания подчеркнул фундаментальное значение принципа историзма, требующего рассмотрения всех явлений в их развитии и конкретно-исторической обстановке. Общие и специальные методы, такие как историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический и историко-системный, составляют инструментарий историка, позволяя реконструировать и объяснять прошлое на эмпирическом и теоретическом уровнях. Особое внимание было уделено историко-генетическому методу, демонстрирующему глубину изучения причинности и генезиса явлений.

Исследование теоретических подходов к осмыслению исторического процесса — формационного, цивилизационного, акторно-сетевого и синергетического — раскрыло многообразие парадигм, каждая из которых предлагает свой ключ к пониманию развития человечества. Эти подходы, от марксистского детерминизма до признания роли «не-людей» и нелинейных процессов самоорганизации, обогащают историческое знание, предлагая различные углы зрения на сложность прошлого.

Междисциплинарное взаимодействие истории с социологией, политологией и культурологией было представлено как ключевая тенденция историографии XX века, катализированная «Школой Анналов». Этот синтез привел к появлению таких новых направлений, как история ментальностей, локальная, устная и гендерная история, значительно расширив предметное поле и аналитические возможности исторической науки.

Наконец, мы погрузились в эпистемологический ракурс, рассматривая концепции социальной памяти, коллективной идентичности и конструирования прошлого. Прошлое предстало как идеальная конструкция, создаваемая историком, отличающаяся от мифологического или литературного конструирования своей опорой на факты и методологию. «Историографическая революция» и вызовы постмодернизма, подорвавшие веру в универсальную объективность, привели к трансформации эпистемологии истории, которая сегодня стремится к синтезу, признавая субъективность, но сохраняя стремление к обоснованному познанию.

В заключение можно сформулировать выводы о том, что история в современном мире — это не архаичная дисциплина, запертая в прошлом, а динамичная и рефлексивная наука, активно взаимодействующая с другими социальными знаниями. Ее методологические особенности, связанные с опосредованным изучением объекта и включенностью историка, делают ее уникальной. Эпистемологические вызовы требуют постоянной самокритики и поиска новых путей осмысления прошлого. В современном мире, где прошлое постоянно становится ареной идеологических баталий, критическое осмысление исторического знания, основанное на междисциплинарном подходе и глубокой методологической рефлексии, становится не просто академической задачей, но и необходимым условием для понимания настоящего и формирования ответственного будущего.

Список использованной литературы

1. Агафонов, В.В. ЭПИСТЕМОЛОГИЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ОСНОВНЫХ ПРОБЛЕМ СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФИИ ИСТОРИИ. КиберЛенинка. URL: cyberleninka.ru
2. Баумбах, С.О., Воронкин, А.В. История как наука (теория и философия истории. Морфология истории). КиберЛенинка. URL: cyberleninka.ru
3. Барг, М. Эпохи и идеи: становление историзма. Москва: Мысль, 1987. 348 с.
4. Бородкин, Л.И. Концепции синергетики в методологии исторических исследований. hist.msu.ru. URL: hist.msu.ru
5. Вагнер, А. Акторно-сетевая теория Бруно Латура. granite-of-science.ru. URL: granite-of-science.ru
6. Взаимодействие истории с другими общественными науками. elib.altspu.ru. URL: elib.altspu.ru
7. Взаимосвязь культуры и истории. studopedia.su. URL: studopedia.su
8. Гречко, П. Концептуальные модели истории. Москва: ЛОГОС, 1995. 138 с.
9. Иллерицкая, Н.В. Конструирование прошлого в контексте интеллектуального многообразия. КиберЛенинка. URL: cyberleninka.ru
10. Ипполитов, Г.М. К вопросу о синергетическом подходе в исторических и историографических исследованиях. КиберЛенинка. URL: cyberleninka.ru
11. Ипполитов, Г.М. Формационный подход к познанию истории: исчерпан ли его потенциал? КиберЛенинка. URL: cyberleninka.ru
12. Историзм — Идеалистический подход к истории. g-g.name. URL: g-g.name
13. История как наука. znanierussia.ru. URL: znanierussia.ru
14. Каллон, М. Акторно-сетевая теория. Высшая школа экономики. URL: hse.ru
15. Камалеева, А.М. Акторно-сетевая теория Б. Латура: проблема субъект-объектной дихотомии. КиберЛенинка. URL: cyberleninka.ru
16. Ковтунова, Д.В., Попов, В.В. Философия истории в синергетическом измерении. Грамота. URL: gramota.net
17. Коротышев, А.П., Сорокин, А.С., Леушкин, Д.В. Цивилизационный подход к истории. Учебно-методическое пособие. Нижегородский госуниверситет, 2017.
18. Культурология и история культуры. studfiles.net. URL: studfiles.net
19. Междисциплинарные исследования в истории науки (коллективная монография). Издательство «Перо», 2019.
20. Междисциплинарный подход — Теория и методология истории. studme.org. URL: studme.org
21. Могильницкий, Б.Г. Междисциплинарный синтез: уроки школы Анналов // Вестник Московского университета. Серия 8. История. 2007. №1. С. 3-17. URL: hist.msu.ru
22. Нехамкин, А.Н., Нехамкин, В.А. Контрфактическое моделирование прошлого в обыденном познании: уроки для ученого // Диалог со временем. 2018. Вып. 65. С. 336-352. URL: roii.ru
23. Память как социальный феномен. КиберЛенинка. URL: cyberleninka.ru
24. Память социальная. ponjatija.ru. URL: ponjatija.ru
25. Писарева, Л.И. Междисциплинарные исследования в мировом образовательном пространстве. КиберЛенинка. URL: cyberleninka.ru
26. Политология в системе общественных наук. yaklass.ru. URL: yaklass.ru
27. Поршнева, О.С. Междисциплинарные методы в историко-антропологических исследованиях: учебное пособие по курсу «Методология истории». Электронный научный архив УрФУ. URL: elar.urfu.ru
28. Принципы изучения исторических данных. maxbooks.ru. URL: maxbooks.ru
29. Пустовалова, О.В. Методология исторического познания. КиберЛенинка. URL: cyberleninka.ru
30. Репина, Л. Парадигмы социальной истории в исторической науке ХХ столетия // ХХ век: Методологические проблемы исторического познания. Вып. 1. Москва: ИНИОН РАН, 2001. С. 70–100.
31. Репина, Л., Зверева, В., Парамонова, М. История исторического знания. Москва: Дрофа, 2006. 288 с.
32. Румянцева, М. Теория истории. Москва: Аспект-пресс, 2002. 318 с.
33. Савельева, И.М., Полетаев, А.В. Знание о прошлом: Теория и история. Т. 1: Конструирование прошлого. Санкт-Петербург: Наука, 2003.
34. Савельева, И.М., Полетаев, А.В. История и социальные науки. Препринт. WP6/2005/04. Москва: ГУ ВШЭ, 2005. URL: pubs.hse.ru
35. Савельева, И., Полетаев, А. Конструирование прошлого. Том 1. Санкт-Петербург: Наука, 2003. 631 с.
36. Сапронов, М.В. Синергетический подход в исторических исследованиях: новые возможности и трудности применения // Вестник СПбГУ, Серия 2, Вып. 2, 2002. С. 13-22. URL: cyberleninka.ru
37. Связь истории с другими науками. studfiles.net. URL: studfiles.net
38. Смоленский, Н. Теория и методология истории. Москва: Академия, 2007. 270 с.
39. СООТНОШЕНИЕ ИСТОРИИ И ПОЛИТОЛОГИИ. studref.com. URL: studref.com
40. СОЦИАЛЬНЫЕ НАУКИ. dic.academic.ru (Российская социологическая энциклопедия). URL: dic.academic.ru
41. Социальные науки, их классификация. StudFiles.net. URL: studFiles.net
42. Социальные науки: характеристика предмета, отношение к социологии. КиберЛенинка. URL: cyberleninka.ru
43. Специально-исторические методы. StudFiles.net. URL: StudFiles.net
44. Цивилизационный подход. Новый дипломатический словарь. URL: dic.academic.ru
45. ЭПИСТЕМОЛОГИЯ. dic.academic.ru. URL: dic.academic.ru
46. Эпистемология. philosophy.ru. URL: philosophy.ru
47. Яницкий, О.Н. Междисциплинарные исследования: проблема и пути ее решения. elpub.cspu.ru. URL: elpub.cspu.ru