В лабиринте философской мысли Сёрена Кьеркегора, датского мыслителя XIX века, центральное место занимает концепция, которая бросает дерзкий вызов устоявшимся представлениям об этике и вере: «телеологическое устранение этического». Эта идея, впервые смело заявленная в его трактате «Страх и трепет», не просто описывает конфликт между универсальными моральными нормами и индивидуальной религиозной верой, но и предлагает радикальный путь к подлинному человеческому существованию. Кьеркегор, которого по праву считают одним из предтеч экзистенциализма, оказал колоссальное влияние на философию, теологию и западную культуру, наполнив их размышлениями о выборе, свободе, отчаянии и парадоксе.
Актуальность концепции «устранения этического» не ослабевает и в современном обществе. В условиях глобализации, культурного многообразия и релятивизации ценностей, поиск абсолютных ориентиров и осмысление индивидуальной ответственности перед лицом высшего вызова остаются как никогда острыми. Кьеркегоровская философия предлагает мощный инструмент для анализа не только личной веры, но и границ общественной морали, заставляя переосмыслить само понятие подлинности и свободы. Наш реферат призван глубоко и всесторонне исследовать эту сложную концепцию, раскрыть её предпосылки в контексте экзистенциальных стадий и оценить её непреходящее значение.
Стадии существования: От эстетики к религиозности
Чтобы постичь глубину «телеологического устранения этического», необходимо сначала погрузиться в кьеркегоровскую диалектику человеческого существования, которая раскрывается через три сущностные, а не хронологические, стадии: эстетическую, этическую и религиозную. Эти стадии, подробно описанные в работах «Или — или» и «Заключительном ненаучном послесловии к „Философским крохам“», представляют собой не просто этапы развития, но принципиально разные способы бытия, каждый со своими внутренними противоречиями и механизмами перехода. Ведь не каждый индивид, по Кьеркегору, достигает даже этического или, тем более, религиозного уровня, что особенно подчеркивает их экзистенциальную природу.
Эстетическая стадия: Мир наслаждений и отчаяния
Эстетическая стадия — это мир, где человек, подобно хамелеону, стремится к бесконечному калейдоскопу удовольствий. Эстетик — «раб минуты», чья жизнь определяется исключительно внешним миром и поиском наслаждений, будь то чувственные удовольствия, интеллектуальные игры или художественные переживания. Он постоянно меняет «маски», избегая бремени личностного самоопределения и ответственности. Его жизнь «пенится как шампанское», как Кьеркегор метко описывает Дон Жуана, архетипического эстетика, чьё существование — это бесконечная погоня за новым опытом.
Однако эта кажущаяся беззаботность неизбежно ведёт к глубокой внутренней пустоте. Эстетик, не проявляя интереса к истине и не ощущая себя как дух, рано или поздно сталкивается со скукой, неудовлетворенностью и отчаянием. Это «отчаяние возможного», когда человек не может принять своё «Я» и желает подменить его другим, обладающим мнимыми преимуществами, что приводит к распаду самости на «песок мгновений». Отказываясь от выбора, эстетик теряет себя, становясь лишь отражением внешних обстоятельств, «плывя по течению» без цели и смысла. И что из этого следует? Такой отказ от самоопределения не просто лишает жизнь смысла, но и закрывает путь к подлинному существованию, обрекая на вечное блуждание в лабиринте поверхностных переживаний.
Этическая стадия: Долг, выбор и универсальное
Переход от эстетической к этической стадии происходит через переживание глубокого отчаяния – этой «болезни к смерти», которая, несмотря на свою разрушительность для человеческого духа, становится единственной возможностью прорыва к Богу. На этическом уровне поступками человека начинает руководить разум и чувство долга. Здесь индивид совершает сознательный выбор, осознаёт себя как личность, и его жизнь определяется противостоянием добра и зла.
Этический способ существования обладает созидательностью, поскольку он впервые делает человека единичным и уникальным, выделяя его из безличной массы. Однако, несмотря на свою важность, этическая стадия не является конечной или идеальной, так как она осуществляется в рамках всеобщего (универсального) закона. Этик черпает смысл жизни в служении абстрактному долгу или будущему, его «страх» трансформируется в «вину», осознание несоответствия универсальным нормам. На этой стадии, хотя эстетические порывы и не исчезают полностью, происходит постоянное колебание между эстетическим и этическим, пока человек вновь не осознает ограниченность обоих образов жизни, что может привести к новому отчаянию и, в конечном итоге, к прорыву на духовную, религиозную стадию.
Религиозная стадия: Прорыв к Богу и жертва универсальным
Религиозная стадия является кульминацией экзистенциального пути, где человек достигает глубочайшего осознания своего призвания. Здесь индивид полностью обретает себя, становится независимым от внешнего мира и готов до конца своих дней «нести свой крест», преодолевая любые страдания и обстоятельства. Эта стадия раскрывает подлинную суть веры и требует радикального отказа не только от эстетических приоритетов, но и от самой этики с её максимами и универсальными постулатами.
Кьеркегор выделяет две подстадии религиозности. На первой человек осознает себя как существо, отлученное от Бога, испытывающее бесконечную вину и страх наказания. Это состояние глубокого смирения и признания своей ничтожности перед абсолютом. Однако именно в этом признании открывается путь ко второй, высшей форме религиозности, где индивид вступает в прямое, парадоксальное отношение с Богом. На этом уровне другой человек может быть узнан как «ближний» — не просто объект благотворительности из чувства долга, а как другое «ты», с которым связывает глубокое экзистенциальное понимание. Религиозная стадия, таким образом, является вершиной самореализации, где вера становится высшей страстью, превосходящей все мирские и этические категории. Какой важный нюанс здесь упускается? То, что это не просто интеллектуальное осознание, а глубокое личное преображение, требующее полного пересмотра системы ценностей и готовности к абсурду.
«Телеологическое устранение этического»: Суть парадокса
Концепция «телеологического устранения этического» (teleological suspension of the ethical) – это не просто одна из идей Кьеркегора, а центральный узел его философии, наиболее полно и провокационно представленный в трактате «Страх и трепет». Эта концепция описывает парадоксальную ситуацию, когда гражданская мораль и универсальные этические нормы могут быть временно приостановлены или «устранены» в свете высшей цели – повеления Бога.
Понятие «телос» и этическое как «всеобщее»
Для понимания этой концепции необходимо обратиться к греческому корню «телос» (τέλος), что означает «цель» или «конец». В этике «телос» часто ассоциируется с конечной целью человеческих поступков, с тем, к чему стремится добродетельная жизнь. По Кьеркегору, этическое само по себе является «всеобщим» — оно применимо к каждому человеку, значимо в каждое мгновение и имманентно покоится в себе, не имея вне себя никакой высшей цели. Более того, этическое само выступает целью для всего, что находится вне его. Если этическое является высшей целью, то его «устранение» или приостановка кажется абсолютным противоречием, разрушающим саму основу морали.
Парадокс веры: Сохранение этического в высшем
Именно здесь Кьеркегор вводит элемент парадокса. Он утверждает возможность «телеологического устранения этического», при котором более высокая цель, а именно вера в Бога, не разрушает этическое, но «сохраняет его в высшем». Это не отрицание морали ради аморальности, а её трансценденция, выход за её пределы в сферу, где действуют иные, божественные законы.
«Парадокс веры состоит в том, что единичное выше общего. С этической точки зрения отношение Авраама к Исааку исчерпывается тем, что отец должен любить сына. Но этическое отношение низводится до степени относительного — в противоположность абсурдному отношению к Богу», — писал Кьеркегор, подчеркивая, что в определенных ситуациях универсальное этическое может оказаться лишь относительным, когда на горизонте появляется абсолютное требование веры.
Таким образом, «телеологическое устранение этического» означает, что этические нормы не отменяются полностью, но их абсолютный статус подвергается сомнению в пользу абсолютного долга перед Богом. Вера, как высшая страсть, способна временно «поставить на паузу» этические предписания, чтобы исполнить божественное повеление, которое с человеческой, этической точки зрения, может казаться абсурдным или даже аморальным. Это прорыв единичного индивида к абсолютному, когда личное отношение к Богу превосходит общепринятые моральные рамки. А значит, подлинная вера требует готовности отказаться от рациональных объяснений и принять нечто, что кажется нелогичным или даже неэтичным с мирской точки зрения.
Авраам как «рыцарь веры»: Иллюстрация абсолютного долга
Для Сёрена Кьеркегора библейская история Авраама и Исаака, описанная в Ветхом Завете (Быт. 22:1-19), служит не просто иллюстрацией, а центральным архетипом для понимания парадокса веры и концепции «рыцаря веры». Именно в этой истории, изложенной в трактате «Страх и трепет», Кьеркегор находит квинтэссенцию абсолютного долга перед Богом, превосходящего любые этические нормы.
«Рыцарь веры» против «Трагического героя»
Кьеркегор мастерски противопоставляет фигуру «рыцаря веры» (дат. troens ridder) «трагическому герою». Трагический герой, подобно Агамемнону, приносящему в жертву свою дочь Ифигению ради блага войска, или Иеффаю, исполняющему обет жертвоприношения дочери ради победы, действует в рамках этического. Его жертва, какой бы мучительной она ни была, всегда совершается во имя универсального — ради государства, народа или выполнения клятвы, имеющей общественную значимость. Он может быть понят и даже воспет обществом, его страдания имеют этическое оправдание.
«Рыцарь веры» же, напротив, находится в экзистенциальном одиночестве. Его поступок не имеет этического оправдания в глазах общества и даже для самого себя. Если Агамемнон может объяснить свой поступок общественному благу, то Авраам не может дать никому, даже самому себе, рационального объяснения, почему он должен принести в жертву своего сына, который является единственной надеждой на исполнение Божьего обещания о потомстве. Его вера — это личное, абсурдное отношение к абсолютному, которое не нуждается в публичном одобрении или понимании. Он борется не с миром или самим собой, а с Богом, и именно эта борьба делает его «превыше всех».
| Характеристика | «Рыцарь веры» (Авраам) | «Трагический герой» (Агамемнон, Иеффай) |
|---|---|---|
| Основа действия | Абсолютное повеление Бога, личная вера | Этический долг, общественное благо, клятва |
| Отношение к этике | Телеологическое устранение этического, выход за его рамки | Действие в рамках этического, ради универсального |
| Понимание обществом | Непонят, осуждаем, находится в экзистенциальном одиночестве | Понят, почитаем, его жертва имеет этическое оправдание |
| Внутренний конфликт | Глубокий, без возможности рационального объяснения, борьба с Богом | Мучительный, но с возможностью рационального обоснования и объяснения |
| Результат | Обретение Исаака «силой абсурда» в этой жизни | Исполнение долга, но потеря того, что было принесено в жертву |
Вера «силой абсурда» и внутренний конфликт Авраама
Авраам назван «рыцарем веры» именно потому, что силой веры он смог преодолеть страх, вызванный свойственным человеку неверием, и исполнить Божью волю. Кьеркегор подчеркивает, что такие библейские герои, как Авраам и Иов, были поставлены в ситуацию, когда от них требовалось «верить силой абсурда». Это означает, что Авраам, несмотря на все человеческие расчеты и логические противоречия, верил, что Бог, потребовав Исаака в жертву, не откажется от своего требования, но при этом вернет ему сына. Более того, Авраам верил не в блаженство в ином мире, а в то, что он будет счастлив здесь, в этом мире, поскольку Бог мог вернуть закланного к жизни. С этической точки зрения, жертвоприношение сына было бы простым убийством, но Авраам верил, что Бог, требующий тяжелейшей жертвы, всё равно дарует ему Исаака обратно, даже если это абсурдно и кажется невозможным.
Кьеркегор глубоко проникает во внутренний конфликт и страх Авраама. Его готовность исполнить Божий приказ в полной тишине, без объяснений другим и даже себе, демонстрирует глубину и искренность его веры. Эта вера — это не слепое послушание, а экзистенциальный акт, требующий мужества «заглянуть в глаза невозможности». Авраам, будучи подвигнутым на полное самоотречение, одновременно сохраняет полную уверенность в обретении Исаака «силой абсурда» в этой жизни. Он становится «отцом веры», чьё действие является парадоксальным, превосходящим этику и открывающим путь к подлинному существованию в абсолютном отношении к Богу.
Противоречия этического и религиозного: Экзистенциальная истина как субъективность
В философии Кьеркегора конфликт между этическим и религиозным лежит в основе его понимания экзистенциальной истины. Он утверждает, что вера не просто дополняет этику, а стоит выше неё, порождая фундаментальные противоречия, которые не могут быть разрешены рационально или в рамках универсальной морали.
Конфликт универсального и единичного
Этика, по Кьеркегору, представляет собой «всеобщее». Она обязательна для всех и каждого, имеет значение в каждое мгновение и является самоцелью, не имея вне себя никакой высшей цели. С этической точки зрения, каждый индивид должен подчиняться универсальным нормам, чтобы быть добродетельным членом общества. Однако религиозность, как мы видели на примере Авраама, устраняет эту этическую стадию. Это парадокс: если этика определяет объективные критерии нравственности, добра и зла, как может религиозность, также стремящаяся к добру, требовать её «устранения»?
Переход к религиозной стадии происходит именно потому, что человек испытывает глубокий разлад между осознанием себя как уникальной личности (единичного) и давлением объективных, универсальных этических ценностей. В этот момент индивид сталкивается с требованием, которое приходит не извне, от общества или морального закона, а из глубины его собственного бытия, от абсолюта. Это требование может противоречить всему, что считается правильным и добрым с этической точки зрения, ставя «единичное» выше «всеобщего».
«Страх греха» и отчаяние на религиозном уровне
На религиозном уровне страх обретает конкретные очертания как «страх греха», который Кьеркегор обозначает как отчаяние. В отличие от эстетического отчаяния, связанного с невозможностью быть самим собой, или этического, связанного с виной перед универсальным законом, религиозное отчаяние — это осознание своей бесконечной вины перед Богом, своей отлученности от Него. Религиозный человек должен полагать себя виновным изначально, не просто за конкретные проступки, а за само состояние своего бытия.
Однако это отчаяние не является разрушительным в конечном итоге. Напротив, Кьеркегор рассматривает его как признак бесконечного превосходства или величия человеческой духовности. Отчаяние возвышает человека над животными, поскольку оно открывает путь к глубокому самопознанию и прорыву к Богу. Это не просто негативное состояние, а катализатор, который вынуждает индивида обратиться к своей внутренней глубине, к экзистенциальному выбору, который лежит за пределами рационального и этического.
Субъективность есть истина: Отказ от объективизма Гегеля
В этом контексте Кьеркегор вводит понятие экзистенциальной истины, радикально отличающейся от традиционного понимания. Для него истина — это не объективное знание, подлежащее познанию и рациональному обоснованию, а истина, которая должна быть пережита и прожита экзистенциально, как личность, как индивидуальность. Он оперирует двумя понятиями истины: «объективная истина», соответствующая фактическому положению дел, и «субъективная истина», которая является экзистенциальным качеством отношения человека к тому, что осознаётся или во что верят. Для Кьеркегора, при обсуждении этических и религиозных проблем, субъективная истина гораздо важнее объективной.
Его знаменитая фраза из «Заключительного ненаучного послесловия к философским фрагментам» —
«субъективность есть истина» — означает, что «объективная неопределенность, крепко удерживаемая благодаря присвоению с самой страстной внутренней глубиной, и есть истина; это высшая истина, возможная для экзистирующего человека».
Это относится не к эмпирической, а к экзистенциальной субъективности, к развивающемуся состоянию человеческого «субъекта», и ограничена моральной и религиозной истиной. Если «как» отношения индивида к чему-либо пребывает в истине, то сам индивид пребывает в истине, даже если он относится к чему-то объективно неистинному. Истина для экзистирующего духа всегда находится в процессе становления и не может быть такой, как для Бога.
Кьеркегор подвергает резкой критике принцип тождества бытия и мышления Гегеля. Для него бытие всегда чуждо мышлению, между ними существует непреодолимая пропасть, и мышление испытывает страх перед бытием. Он оспаривал гегелевское сведение бытия к мышлению, ограничивая мышление сферой возможности и не распространяя его на действительность. Его полемика против гегельянства была проникнута неприязнью к объективному идеализму и объективному познанию вообще, поскольку оно, по его мнению, игнорировало экзистенциальный опыт и страсть индивида. Вера, для Кьеркегора, начинается там, где прекращается мышление; она иррациональна, парадоксальна и абсурдна, требуя «заглянуть в глаза невозможности». Ирония, как отрицание существующего, становится путём к истине, требуя отстранения от истины, бытия и самого себя, для углубления противоположности человека и бытия. Разве не удивительно, что такой подход, казалось бы, иррациональный, может привести к глубочайшему пониманию человеческого существования?
Последствия для индивидуальной свободы и ответственности
Концепция «телеологического устранения этического» у Сёрена Кьеркегора имеет глубочайшие последствия для понимания индивидуальной свободы и ответственности, подчеркивая их экзистенциальную природу и неразрывную связь с актом личного выбора и самоопределения. Для Кьеркегора эти категории не являются абстрактными философскими конструкциями, а пронизывают само ядро человеческого бытия.
Свобода как акт выбора и принятие ответственности
Истинная свобода, по Кьеркегору, гораздо шире простого выбора между добром и злом. Он утверждал, что его «или-или» обозначает главным образом не выбор между этими полярностями, а сам акт выбора, благодаря которому человек выбирает или отвергает добро и зло вместе, конституируя свою личность. Это означает, что свобода — это не столько способность выбирать что, сколько способность выбирать вообще. Эта возможность выбора определяет человека как такового.
Истинная свобода невозможна без принятия ответственности за свои действия и решения. Это включает в себя готовность столкнуться с последствиями своего выбора и способность принимать риски, даже если они кажутся абсурдными с рациональной или этической точки зрения. Эстетический уровень существования характеризуется как раз невозможностью обладать обстоятельствами и неспособностью решиться на сознательный и ответственный выбор. Человек, живущий в эстетике, избегает ответственности, плывя по течению, и тем самым лишает себя подлинной свободы. Истинная свобода, в понимании Кьеркегора, достигается через веру в Бога, которая рассматривается как путь к внутреннему освобождению от общественных и материальных забот, позволяющий человеку сосредоточиться на духовном развитии и освободиться от эгоистических устремлений.
«Я» как отношение, относящееся к самому себе
Кьеркегор предлагает уникальное и глубокое понимание человеческого «Я», особенно в трактате «Болезнь к смерти». Он определяет «Я» не как некую статичную субстанцию, а как
«отношение, которое относится к самому себе, или то в отношении, что отношение относится к самому себе».
Это означает, что «Я» — это не просто отношение, а процесс самоформирования, постоянного становления через интроспекцию, размышления о своих действиях и их изменение. Человек постоянно создаёт и пересоздаёт себя, вступая в диалог с собственной экзистенцией.
Такое понимание «Я» как бесконечного спектра индивидуальных субъективных переживаний резко контрастирует с гегелевским тезисом о человеке как самосознании, которое растворяется во всеобщем духе. Для Кьеркегора, стать человеком означает стать единичным, порвать с обезличивающим объединением в обществе и реализовать свою уникальную индивидуальность. Экзистирование в высшем смысле, то есть на этическом и религиозном уровнях, характеризуется тем, что индивид сознаёт главное и второстепенное, а его внутренняя глубина и субъективность выражаются в действиях и решениях, формирующих его подлинное «Я».
Отчаяние как источник философствования и путь к подлинности
Отчаяние, этот центральный мотив в философии Кьеркегора, играет ключевую роль в формировании свободы и ответственности. Оно является не только «болезнью к смерти», но и источником философствования, которое не исчерпывается разумным измерением истины. Отчаяние составляет глубинную сущность этического выбора, возвышая человека над животными. Оно — признак бесконечного превосходства или величия его духовности, поскольку именно в отчаянии человек осознаёт свою конечность, свою греховность и свою потребность в абсолютном.
Там, где знание недостаточно и разум подводит, отчаяние, страх и боль остаются имманентно присущими самому существованию. Эти экзистенциальные состояния вынуждают индивида выйти за рамки обыденности, осознать свою абсолютную свободу и ответственность за себя перед лицом Бога. Через отчаяние человек становится способным к подлинному самоосуществлению, к тому, чтобы быть самим собой, принимая все риски и парадоксы этого выбора. Таким образом, последствия «устранения этического» для индивидуальной свободы и ответственности заключаются в призыве к радикальному самоопределению, к принятию своей уникальной судьбы в отношении к абсолютному, даже если это требует жертвы универсальными нормами.
Влияние и современные критические интерпретации
Философия Сёрена Кьеркегора, особенно его концепция «телеологического устранения этического», оказала мощнейшее и многогранное влияние на интеллектуальную мысль XX и XXI веков, став одним из ключевых источников экзистенциализма и диалектической теологии. Его идеи продолжают провоцировать дискуссии, вдохновлять исследователей и вызывать критические интерпретации в современном мире.
Кьеркегор как предтеча экзистенциализма и теологии
Кьеркегор по праву считается одним из важнейших предшественников современного экзистенциализма. Его глубокое исследование тем экзистенциальной тревоги (ангст), отчаяния, абсурда и важности индивидуального выбора легло в основу работ таких мыслителей, как Мартин Хайдеггер, который признал Кьеркегора первым философом, глубоко продумавшим экзистенцию, и Габриэль Марсель. Он систематически противопоставлял свои идеи рационалистическим и систематическим философиям, в особенности гегелевской диалектике, которая, по его мнению, нивелировала уникальность и страсть единичного существования.
В теологии влияние Кьеркегора было не менее значительным. Его идеи вдохновили Карла Барта, швейцарского реформатского теолога и одного из основателей диалектической теологии. В своей книге «Послание к Римлянам» (1919) Барт, опираясь на Кьеркегора, установил непреодолимую разумом противоположность между Временем и Вечностью, человеком и Богом, словом человека и Словом Бога. В диалектической теологии парадокс был провозглашен основным методом мышления, что прямо перекликалось с кьеркегоровской концепцией веры «силой абсурда». Таким образом, Кьеркегор не только предвосхитил многие экзистенциальные проблемы, но и заложил фундамент для нового богословского осмысления отношения человека к абсолютному.
Возрождение «чистого христианства»
Одной из главных задач Кьеркегора было возрождение «чистого христианства» в противовес «существующему христианству» его времени, которое, по его мнению, выхолащивало истинную веру, превращая её в комфортную социальную норму. Кьеркегор порицал стремление жить благополучно, считая себя христианином, и утверждал, что истинное христианство требует готовности к страданию, решимости следовать за Христом и совершения «акта веры», который не может быть обоснован рационально. Он видел восстановление «чистого христианства» в преодолении теологического рационализма Гегеля, который, по его мнению, игнорировал формы человеческого духа, вынесенные за скобки в гегелевской философии религии. Для Кьеркегора, истинная вера — это всегда личное, страстное, парадоксальное отношение к Богу, требующее полного самоотречения и отказа от мирских удобств.
Актуальность концепции в современном мире
В современном мире, где продолжаются поиски смысла и подлинности в условиях секуляризации и ценностного релятивизма, концепция Кьеркегора об «устранении этического» остаётся чрезвычайно актуальной. Она провоцирует дискуссии о границах морали, о соотношении личной свободы и социальной ответственности, о природе религиозного опыта и о том, как индивид может обрести подлинное «Я» в мире, полном противоречий.
Современные исследователи продолжают анализировать, как эта концепция может привести к более глубокому пониманию индивидуальности и внутренней свободы. Она заставляет задуматься о ситуациях, когда универсальные этические нормы сталкиваются с личными убеждениями или требованиями совести, которые выходят за рамки общепринятого. Концепция Кьеркегора напоминает о том, что подлинная вера и экзистенциальная истина могут требовать радикального отхода от комфорта и рациональных объяснений, призывая к мужеству быть самим собой перед лицом абсолюта. Таким образом, наследие Кьеркегора продолжает быть источником вдохновения для тех, кто ищет глубокий смысл и подлинность в своем существовании, несмотря на все критические подходы и интерпретации.
Заключение
Философия Сёрена Кьеркегора, особенно его концепция «телеологического устранения этического», представляет собой одно из самых радикальных и глубоких размышлений о природе веры, этики и человеческого существования. Мы рассмотрели, как Кьеркегор выстраивает свою экзистенциальную диалектику через стадии эстетического, этического и религиозного, показывая, что переход между ними обусловлен глубоким внутренним отчаянием и парадоксальным актом выбора. В центре этого перехода лежит «устранение этического» – не его уничтожение, а трансценденция в сферу высшей, абсолютной веры, когда единичное отношение к Богу превосходит универсальные моральные законы.
История Авраама, готового принести в жертву Исаака «силой абсурда», служит не просто иллюстрацией, а квинтэссенцией этого парадокса. Авраам, как «рыцарь веры», противопоставляется «трагическому герою», подчеркивая его экзистенциальное одиночество и радикальность его веры, которая не поддается рациональному объяснению и общественному оправданию. В этом контексте экзистенциальная истина раскрывается не как объективное знание, а как глубоко субъективное, переживаемое качество отношения человека к абсолютному, бросающее вызов гегелевскому объективизму.
Последствия этой концепции для индивидуальной свободы и ответственности колоссальны. Кьеркегор утверждает, что истинная свобода заключается не в выборе между добром и злом, а в самом акте выбора, который формирует «Я» как отношение, относящееся к самому себе. Отчаяние, в этом свете, выступает не как патология, а как источник философствования и путь к подлинному самоосуществлению.
Влияние Кьеркегора на экзистенциализм, диалектическую теологию и современную мысль неоспоримо. Его призыв к возрождению «чистого христианства» и систематическое исследование экзистенциальной тревоги продолжают резонировать в современном мире, заставляя переосмысливать границы морали, индивидуальную свободу и поиск подлинного смысла жизни. «Телеологическое устранение этического» у Кьеркегора – это не просто философская концепция, а вызов к радикальному самоопределению, к мужеству быть самим собой перед лицом абсолюта, делая его идеи непреходяще значимыми для экзистенциальной мысли и современной философии.
Список использованной литературы
- Больнов, О. Ф. Философия экзистенциализма. СПб.: Лань, 1999. 222 с.
- Бубер, М. Два образа веры. М.: Республика, 1995.
- Гайденко, П. П. Трагедия эстетизма. О миросозерцании Серена Киркегора. М.: Республика, 1997. 207 с.
- Исаев, С. А. Теология смерти. Очерки протестантского модернизма. М.: Политиздат, 1991. 236 с.
- Кьеркегор, С. Страх и трепет. М.: Республика, 1993.
- Мир Кьеркегора. Русские и датские интерпретации творчества С. Кьеркегора / Под ред. Фришмана А. М.: Ad Marginem, 1994. 129 с.
- Тиллих, П. Избранное. Теология культуры / Кьеркегор как экзистенциальный мыслитель. М.: Юрист, 1995. 479 с.
- Финогентов, В. О религиозном преодолении этического.
- Шестов, Л. Киргегард – религиозный философ.
- Шестов, Л. Киргегард и экзистенциальная философия. М.: Прогресс, 1992.
- Кьеркегор, С. Заключительное ненаучное послесловие к «Философским крохам». М.: Академический Проект, 2012.
- Рыбчак, Е. А., Бутенко, Н. А. Кьеркегор: стадии человеческого развития // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2016. № 4.
- КИРКЕГОР // Православная энциклопедия. 2019.
- Буйнова, К. Е., Ильина, Д. А. Сёрен Кьеркегор и его философия свободы // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. 2017. № 3.
- О религиозной философии Сёрена Кьеркегора // КиберЛенинка. 2023.
- Каширин, В. И. Мораль как страсть существования (Серен Кьеркегор). Институт философии РАН, 2010.
- Сарабун, О. Б. Ответственность как момент этического самоосуществления человека в философии Сёрена Кьеркегора // Философские науки. 2017.